355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Евгений Мышкин » Врата Вайптауна (СИ) » Текст книги (страница 10)
Врата Вайптауна (СИ)
  • Текст добавлен: 12 июня 2020, 19:30

Текст книги "Врата Вайптауна (СИ)"


Автор книги: Евгений Мышкин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Нож вошел в её грудь легко, и медленно лишал сознания. Изо рта её вырвался хрип вместе с кровавыми пузырями. Алекс осела сначала на колени, а затем – едва не завалилась набок. Джори ласково приобнял её, и сел рядом.

– Вот и всё, детка. – Сказал он ей. – Вот и всё. Толстого ублюдка не жалко. Но, месть – она имеет место быть.

– Нет, не всё… – Джори услышал хриплый голос рядом. Он поднял голову, и взгляд его уперся в дуло пистолета.

– У тебя закончились патроны. – С вызовом усмехнулся Джори.

– Херово же ты считаешь, приятель. – Сказал Скотт, и нажал на курок.

Верхнюю часть головы снесло практически подчистую. Мозг и осколки черепа брызнули мутным кровавым фонтаном. Голова Джори дернулась назад, а после и он сам завалился на землю. Нижняя челюсть болталась на одном уцелевшем хряще, а длинный язык вывалился набок. Скотт заставил себя отрывать взгляд от этого зрелища, и только тогда обнаружил Алекс с ножом в груди.

– Вот, дерьмо! – Скотт бросился к ней, и аккуратно перевернул её на спину. Пульс угадывался едва-едва. – Только не умирай! Пожалуйста, только не сегодня!

Скотт в панике вскочил и огляделся. Улицы были пусты. Стрельба скорее напугала людей, чем заставила выбраться посмотреть, что происходит.

Скотт думал только о том, чтобы в больнице был хоть кто-то.

Последние три квартала до госпиталя он толком не запомнил. Он просто нёс её, обливался потом и тяжело дышал. Во рту было сухо, как в пустыне, а в боку кололо. А ещё он постоянно разговаривал с ней. Он чувствовал, как кровь из раны тёплым пятном расползалась по его футболке, а предательские руки с каждым футом становились всё более скользкими.

– Не подыхай, Соня, пожалуйста. Твою, мать, лейтенант, это приказ! – Скотт уже даже не понимал что плачет. – Ты ещё не выставила мне пиво, помнишь? – Он криво усмехнулся. – Я не дам тебе сдохнуть, слышишь? Слышишь меня?! Я обещал тебе вывести тебя из этого места, и я выведу… Даже, если мне придется делать это на чёртовом инвалидном кресле! Прости меня, Соня, что я не успел. Но, тот, второй весил хренову тонну, и я едва вылез из-под его туши. Прости. Прости, что я такой мудак…

Алекс молчала.

Дежурная сестра Нора Элиотт курила прямо за стойкой регистрации. Пожарная система всё равно не работала. А то, что сегодня происходило, было похоже на день открытых дверей в аду. Более пятидесяти человек с ожогами разной степени. И это не считая поступивших с переломами и рваными ранами. И если бы Нора верила в Бога, она бы решила, что сегодня он решил взять выходной. Благо, всё это подходило к концу. Поток пострадавших медленно таял.

А ещё нечто странное творилось с погодой. Нора сомневалась, что дым, даже такой густой и чёрный, способен так долго держаться. Но, другого объяснения тому, что на улице было почти темно, она не находила.

– Помогите! Она ранена!

Внезапный крик заставил Нору едва не подпрыгнуть на месте. И поначалу она испугалась того, что увидела. Мужчина, весь в крови, держит на руках девушку в военной форме.

– Сэр? Что с ней? – Нора выскочила из-за стойки и подбежала к вошедшему.

– Она умирает. – Уставшим хриплым голосом произнес мужчина.

– Ну, вы и идиоты. – Лекс презрительно оглядел место недавней бойни. Он брезгливо поднял голову Мартина, и сказал ей: – Я же четко сказал, приведите мне мальчика, свиная твоя голова! А вы что сделали? Вы сцепились с местными и… – Лекс уронил голову обратно.

– Надо же… – Он увидел стрелянные гильзы, и внимательно рассмотрел маркировку. – Неудивительно, откуда у вас появились такие здоровенные ненужные дырки.

Лекс тяжело вздохнул, схватил Джори за ноги и поволок к туше Мартина. Ещё несколько минут ему потребовалось, чтобы перевернуть необъятное тело на спину. Когда оба помощника лежали рядом, Лекс сказал:

– Ну, а теперь, мои непослушные засранцы, будем вас лечить.

Лекс одной рукой приоткрыл пасть Мартина, а пальцы второй вставил себе в рот. Раздался булькающий звук, и из его рта в рот Мартина потекла густая розовая масса.

Почти то же самое он проделал и с Джори. Только тому пришлось запихивать субстанцию прямо в глотку.

Лекс вытерся рукавом и сел на асфальт рядом с ними.

– Ну, теперь остаётся просто немного подождать. – Сказал он.

Глава 16

ОТЧАЯНИЕ.

1 июля 2019 года.

Вайптаун, штат Нью-Мехико.

Только сейчас он заметил, что в холле полно народу. Все о чем-то бормочут, разговаривают, плачут. Перепачканные пеплом и кровью. Кое-кто даже перешептывался и косился на него. Тактический рюкзак и автомат за спиной вгоняли их в смятение. Обнимают друг друга, говорят какие-то банальные утешительные фразы. Как в хреновом блокбастере, который крутят по ТВ. Только там показывают, что общее горе сближает людей. Хрена с два! Наоборот – все становятся сами по себе, и выбираются из сложившейся ситуации кто как может.

Из задумчивого ступора Скотта вывел тычок под локоть, и тихое «простите», следом. Тот как-то несуразно махнул рукой, вроде как принимая извинения, и направился в уборную. Аварийная лампа превращала туалет в бордовую гримерку гротескного театра. В красном зеркале, нависшем над раковиной с отпечатками кровавых рук, отражался Скотт Ганн в свой суперхреновый день. Разбитый висок и бурые потеки из ушей. Холодная липкая футболка почти вся была красной. Джинсы в грязи и крови.

(Твою мать, сколько же крови она потеряла?)

Руки и спина заныли, когда Скотт сбросил с себя рюкзак, и стал стаскивать с себя окровавленную тряпку. Он с некоторым сожалением выбросил её в урну.

Он долго умывался холодной водой, а потом уставился на себя исподлобья. Тощее тело в синяках, старые татуировки на плечах и груди (удивительно, как быстро о них забываешь, когда они вне «зоны обозрения»), и полные безысходности глаза. Глаза загнанного зверя, который внезапно осознал, что остался один перед лицом ночных хищников.

– Тебе надо уходить отсюда… – Собственный голос напугал его. Напугал своей откровенностью и животным страхом.

Скотт понимал, что, останься он здесь, за ним придут эти твари. Не обязательно те же, которых они повстречали (Скотт как-то не очень верил, что они разобрались с ними до конца), но такие же. Если не хуже. А то и вовсе тот живой холодец доберется до них своими жадными щупальцами.

– Беги, Скотт. Спасайся. – Собственное отражение было каким-то… правдивым. Настоящим Скоттом Ганном. – Будь вы и вправду важны, тот хрен, который вытащил вас из пустыни, спас бы вас снова. – Не унимался Скотт-в-зеркале.

Скотт Ганн начинал паниковать.

Нужно валить отсюда, и очень быстро. Только вот накинуть бы чего?

Может, у лейтенанта завалялось чего в рюкзачке?

К своему удивлению, среди вороха всякой всячины Скотт нашел белую майку, которая оказалась ему впору.

Рюкзак непривычно прикасался к голой коже плечей, и вызывал некий дискомфорт. Неважно! Главное – уйти отсюда.

Скотт, опустив взгляд в пол, попытался незаметно проскочить на улицу мимо всех сразу. Он задел какого-то типа, успокаивающего сотрясающуюся в рыданиях женщину средних лет. Тот повернулся, брезгливо и боязненно зыркнул на Скотта, и что-то произнес ему вслед. Почти неслышно. Скотт подозревал, что это вряд-ли напутствие хорошей дороги.

– Мистер Ганн!

– Твою мать… – Прошептал Скотт. Медсестра. Нора, или как её…

– Мистер Ганн, необходимо заполнить некоторые документы и…

– Да, я знаю. – Рассеянно сказал Скотт. – Я сейчас вернусь.

Он не вернется. Он решил не возвращаться. Пусть он станет последним мудаком, зато спасется сам. Если даже Лейтенанта Блэйд и подлатают доктора, то шансов у него с ней вместе нет. Почти нет.

Скотт вышел на улицу и вдохнул колючий воздух, наполненный гарью и пеплом. Ему захотелось выпить. Напиться до того состояния, в котором ему станет насрать на всех, кроме себя. Словно бы в ответ правая ладонь начала зудеть и чесаться. Гребанная метка гребанного сукина сына в сером. Скотт принялся с остервенением чесать ладонь, но становилось только хуже. Он закрыл глаза и…

Он УВИДЕЛ.

Город был наполнен белыми существами. Светящимися, с бьющимися сердцами, гоняющими золотистого цвета кровь по организмам. Скотт понял, что это люди. Пока ещё люди. Но, были и существа красного цвета. К ним, как к марионеткам из театра, тянулись тонкие длинные нити. Прямо из пустыни, где их чуть не пожрала эта тварь. И марево. Нависшее над Вайптауном, словно смог. Бледно-розовое, оно пульсировало и окутывало город.

Оно потянуло свои нити к нему, но Скотт в ужасе открыл глаза. Видение пропало. Осталась только боль в руке. Зудящая, ноющая, нарывающая. И вместе с ней пришло ощущение десятков пристально обращенных к нему глаз. Словно бы сквозь серую марь и пыльное полотно эти… создания вдруг почуяли его.

Иррациональность происходящего заставила зашевелиться волосы на загривке. Скотта бросило в холодный пот, а в голове огромными красными буквами загорелось слово «беги!».

– Прости меня Соня Блэйд. – Сказал он едва слышно. И быстрым шагом направился на восточную границу города.

По дороге он встречал людей. Самых обычных, людей. Паникующих, либо спешно покидающих свои дома. Некоторых он узнал.

Кто-то даже пытался с ним заговорить. Скотт невразумительно кивнул на реплику, которую он толком даже не понял. Какая-то женщина истерически заламывала руки, потрясая своими внушительными телесами. Скотт слышал её, словно через мутную воду. Он отвернулся и зашагал дальше. Женщина не унималась.

Время превратилось для Скотта в вязкую патоку. Часы на руке всё также стояли. Стрелки перестали перемещаться по своим осям, и предательски молчали. Скотт вспомнил старую шутку про то, что «времени вообще нет». Смешно. В этом агонизирующем городе скоро останутся только красные демоны и та тварь, которая пришла сюда хрен знает откуда. Впрочем, неизвестно, насытится ли этот бог одним только Вайптауном. Если так, то бежать придется далеко.

Очень далеко.

– Ты бросил девку… – Сказал Скотт сам себе.

– Она, может, даже и не выживет. – Ответил ему предательский внутренний голос. Тот самый, что велел бежать из больницы.

– Ты обещал вытащить её.

– Не обещал. – Соврал голос.

– Ты, сука, обещал! – Закричал Скотт почти на всю улицу.

– Тише парень! Не кричи. Думаешь, ты нужен ей? Ты вспомни, как она обращалась с тобой. Как кричала и вела себя. Она редкостная сука, парень. Она считалась с тобой только пока ты защищал её драгоценную шкуру, Скотти…

– Хватит! Прекрати…

– А потом она бросила бы тебя ровно в тот момент, когда опасность минует. Они всегда так делают, поверь мне. Поверь себе, Скотти.

– Заткни свой рот! А не то… – Скотт упредительно посмотрел на свою ладонь с отметиной.

Голос, как ни странно затих. Скотт ещё секунду подождал возвращения внутреннего диалога, но, к его облегчению, тот, второй не вернулся. В голове стало пусто. И оттого, тревожно. Так, без мыслей, он прошел несколько кварталов.

Остановившись на перекрестке Норд-Энда и Фог-Авеню, Скотт начал шарить по карманам в поисках сигарет. И чем дольше он искал заветную пачку, тем сильнее хотел курить. Мятая пачка затесалась в задний карман, и никак не хотела являться оттуда на свет. Когда Скотт достал её, он увидел на ней бурые отпечатки пальцев. Курить захотелось и вовсе нестерпимо.

Щелчок зажигалки, и в горло проникает едкий сизый яд, насыщая никотинового монстра. Выдох, и две струи дыма клубятся у его лица.

Вот так хорошо. Когда-то давно человечеству внушили, что курение успокаивает, и теперь оно бесконечно верит в это горькое плацебо.

Ещё пять кварталов, и Скотт выйдет в пригород, на самом краю которого одиноко ютится бар старого Чохаса. Последний оплот города перед напирающей на него пустыней. Скотт вспомнил приятный прохладный полумрак бара и манящие бутылки, угнездившиеся на зеркальной полке за стойкой. Во рту почудился вкус холодного темного пива. Если конечно у Чохаса ещё есть электричество.

Стоя на месте, Скотта вдруг передернуло. Будто бы кто-то резко его окликнул. Он повернул голову к стоящему особняком двухэтажному дому. А потом медленно поднимал глаза всё выше. Пока не встретился взглядом с мальчишкой пялящимся прямо на него. Тот, не моргая, смотрел прямо на Скотта. От неприятного ноющего ощущения, возникшего в позвоночнике, Скотт снова дернулся. Взгляд сверлил его насквозь. Он влезал в голову, и старался вытащить оттуда всё то немногое, что заставляло Скотта чувствовать себя человеком, а не просто куском мыслящего мяса. С немалым усилием Скотт отвел глаза и зашагал дальше. Напоследок он показал этому уродцу средний палец.

Только вот ощущение никуда не пропадало. Оно засело плотно, словно заноза под кожей. Спиной Скотт чувствовал, что к первому взгляду присоединился ещё один. И через квартал, и через два, эти взгляды всё ещё провожали Скотта. И к ним присоединялись всё новые и новые. Скотт заметил ещё одну такую «тварь», стоящую прямо на газоне. Видимо, наступало время их жатвы. Ещё немного, и они в открытую выйдут на охоту, дабы накормить своего безумно голодного бога.

– Чего вы все пялитесь на меня? – Скотт остановился и посмотрел прямо на него. Внешне он выглядел как человек. Только вот внутри уже, скорее всего, произошли необратимые метаморфозы, и от человека осталась лишь оболочка. – Какого хрена вам от меня надо, сраные говнюки?!

Скотт сорвался на крик. На противоположной части улицы мужчина, испуганный воплями, уставился на парня, с армейским тактическим рюкзаком и автоматом на спине, который кричал на его соседа. Даже в нынешнем безумии, охватившем город, парень был явно не в себе.

– Отсоси у меня! – Скотт чувствовал, что ему нужно выплеснуть всё это. Страх, ярость, чувство довлеющей безвыходности – всё это скручивало его в тугую пружину. И если не спустить пар – то пружина эта выстрелит безумием. Скотт сомневался, что может что-то противопоставить этому монстру, если тот нападет на него. Автомат заклинило, пистолет пуст. Впрочем, тварь не бросалась на него. Она только лишь пристально смотрела на Скотта. И от этого становилось жутко. – Отсосите все! – Скотт развернулся и закричал туда, откуда пришел. Откуда на него таращились. Скотт демонстративно взял своё хозяйство в кулак и выгнулся вперед, будто приглашая самого смелого отведать его «пожелания». – Отсосите у меня, вы, долбанные уроды! – Закричал Скотт, срывая голос.

Не дожидаясь какой-либо реакции, Скотт развернулся, и теперь уже побежал к Чохасу.

Генератор у Чохаса действительно работал. Это можно было понять по двум вещам. Во-первых, по мерному гудению, доносившемуся откуда-то из подвала. А во-вторых, на входе горела неоновая вывеска «Эль Каброн».

Дверь привычно зазвенела колокольчиком, и, судя по всему, из кухни, резво вынырнул сам хозяин заведения с ружьём в руках.

– Чохас, это я! Не стреляй! – Сказал Скотт, поднимая руки вверх.

– Кохонес, Скотти. – Выдохнул Чохас, опуская ствол. – Входи, пожалуйста.

– Грациес, амиго. – Скотт опустил руки, и сбросил с себя рюкзак и автомат. – А ты чего дверь открытой оставил? – Спросил он.

– Я думал, что закрыл её. – Выдал удивленный Чохас. – Закрывай эту чингадо, и проходи внутрь.

На кухне пахло старым жиром, острым перцем, и пылью. Готовил в своём заведении Чохас отменно, но редко. Убирался на кухне просто редко. Сам он сидел за столом, держа на коленях ружьё. Перед ним стояла чашка с кофе, из которой он молча прихлебывал, пока слушал историю своего гостя. Скотт тем временем, пил виски прямо из бутылки. Обжигающая жидкость лилась в глотку громкими глотками. Опустошив пятую часть, Скотт так и не понял, подействовало пойло, или нет. Нервная дрожь началась, когда он откупорил бутыль «Волкера», и не хотела никуда уходить.

– Знаешь, как у нас называют тех, кто так поступает? – Спросил Чохас.

– Нет. – Ответил Скотт.

– Эль мудачелло.

В повисшей тишине Скотт вздохнул, и снова приложился к бутылке.

• • •

Внутри неё что-то происходило. Словно огромный паук брал разной толщины и фактуры нити, веревки и бечевки, и своими длинными гладкими лапками туго сплетал всё это в узел. В плотное хитросплетение он ввязывал холодный страх, нечеловеческий голод, колючую горькую тьму, и ещё прорву всего того, что не поддавалось идентификации в человеческом мире. Огромный паук ворочался, и причинял неудобство. Она чувствовала каждое его движение, и каждое отдавалось болью. В груди что-то росло. Оно давило на ребра и мешало дышать. Тягучими волнами отступало, чтобы вернуться с удвоенной силой. И вся эта гамма набирала обороты, пока Мэй не проснулась с разрывающей болью в животе. Она попыталась закричать, но воздуха в лёгких почти не было. Она только лишь смогла захрипеть. Боль выкручивала её истерзанное слабое тело, и заставляла выгибаться дугой. Она пальцами, судорожно развязала узел на халате, в надежде, что это даст ей возможность вдохнуть. И нечеловеческий спазм начал отступать. Ещё пару минут, и всё ушло. Осталось только ноющее после побоев тело. Мэй встала с кушетки, и халат начал сползать с плечей.

Сначала она вообще не поняла, где находится. И только когда увидела спящую в кресле подругу, всё вспомнила. Ванесса спала с откинутой набок головой и открытым ртом. С губы свисала прозрачная струйка слюны.

– Ванесса Шэдди. – Едва слышно произнесла Мэй осипшим голосом. – Сука, у которой всё в жизни сложилось. Сраная задротка, постелившаяся под мальчика с богатым папой. – Халат скользнул по второму плечу, и неслышно упал на пол. – Как же я тебя ненавижу…

Мэй сплюнула на ковер перед Ванессой и захромала на кухню.

В холодильнике стоял прелый теплый воздух с примесью пластика. И что-то, судя по неприятному запаху, уже начало пропадать. Мэй пробежалась взглядом по полкам, но не нашла, чего искала. Открыла морозильную камеру.

Внутри всё ещё было прохладно, но лёд уже таял. Мэй запустила руку внутрь, и извлекла на свет огромный свиной стейк в вакуумной упаковке.

– То, что тебе нужно, детка. – Сказала она себе, улыбаясь, и вцепилась зубами в плотный пакет из прозрачного пластика.

Приложив немалое усилие, она вскрыла упаковку, и отбросила её в сторону. Кусок сырого мяса приятно холодил пальцы, и Мэй жадно впилась в него зубами. Откусив небольшой кусок, она начала интенсивно работать челюстями.

Невероятно вкусно! Почему она раньше не пробовала сырую плоть? Без термообработки, без специй, без соли. Полупрожеванный кусок упал в желудок, и только раздразнил Мэй. Она уселась за стол, и снова вцепилась в стейк.

– Мэй, Господи, Иисусе! – Ванесса стояла в проходе, прикрыв рот ладонью. Растрепанная и голая женщина, которую когда-то давно Ванесса называла своей подругой, вся в синяках и кровоподтеках сидела за её кухонным столом, и ела сырое мясо.

– Пошла нахрен отсюда! – Завопила Мэй. Недожеваный кусок выпал у неё изо рта. – Прочь отсюда, тупая сука!

Ванесса попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Она быстрым шагом поднялась на второй этаж и заперлась в спальне. Её начало трясти. Гипсовый Иисус мученически взирал на неё с распятия. Ванесса сложила руки в замок и начала истово ему молиться. Возможно, впервые за всю свою жизнь.

В этот момент в её доме, в её кухне, за её столом сидела её голая подруга и ела сырую свинину.

– Как же это вкусно! – Приговаривала Мэй Мур с набитым ртом.

Глава 17

ХИЩНИКИ.

1 июля 2019 года.

Окрестности Вайптауна, штат Нью-Мехико.

Если на большую часть сознательной жизни поместить человека в окружение подонков, насильников и прочего отребья, то вскоре он и сам станет отборной сволочью. Он впитает это. Животные инстинкты забьются в подкорку, и глубоко пустят корни. Станут частью его самого. Смешаются с колоссальной волей к выживанию и сделают из человека – дикого зверя, опирающегося на интеллект и обладающего необъяснимым чутьём.

Если бы телеканал, посвященный дикой природе, делал документальную передачу про Скарра, то она непременно называлась бы «Идеальный Хищник».

Сохо в какой-то момент перестал удивляться пугающим предостережениям своего кузена. Скарр, казалось, знает все за секунду до того, как это произойдёт.

Вот и сейчас.

– Останови тачку. – Сказал Скарр, будто выныривая из молчаливой задумчивости.

Машина остановилась. Музыка в салоне стихла, и впервые после пересечения границы, тишина стала неким реальным телесным объектом. В салоне пахло кожей, сладким автомобильным ароматизатором и прохладой. Сохо задумчиво, и совершенно машинально, глянул на сотовый. Тот моргнул белым экраном и потух. И сколько бы Сохо не вдавливал кнопку запуска в гладкую металлическую поверхность аппарата, тот больше не включался.

– Скарр, тут какое-то мьерда. – Сохо нервно заерзал на водительском сидении.

– Я знаю. – Как-то обреченно сказал Скарр. – Дальше – пешком.

Сохо смутно представлял себе прогулку до города пешком. С его объемным животом и двум пачкам сигарет ежедневно, он одолеет пару миль в лучшем случае.

Скарр вышел из машины, не закрыв дверь. В салон мгновенно проникла жара, духота и песок. Сохо обволокло жаром, и от внезапности происходящего, он в момент покрылся потом. Сигнализатор незакрытой двери противно запищал и начинал действовать на нервы.

– Скарр, подожди меня! – Сохо панически отстегивал ремень безопастности. Выходить из авто ему совершенно не хотелось, но и оставаться оному – тоже. Пока он выпутывался из ремней, назойливый аудиосигнал пропал. Сохо замер. Ради успокоения он повернул ключ в замке, но двигатель молчал.

– Оставляй всё здесь. Тачка мне больше не понадобится. – Голос Скарра, раздавшийся над ухом, напугал его.

Сам он уже направлялся прочь, при этом раздеваясь на ходу. Пиджак и широкополую шляпу он бросил прямо на песок. Рубаху расшнуровал и на ходу закатал рукава. Дорогие туфли, обшитые змеиной кожей и серебряными пряжками, остались позади. Пыльные и одинокие. Босой, и с развевающимися черными волосами, он, не оборачиваясь, направлялся по одному ему известному маршруту.

Сохо снова провернул ключ в зажигании. Ничего не произошло. Он истерически пытался завести авто, но тщетно.

– Чинга ту мадре! – Он раздосадовано хлопнул кулаком по рулю. Тот ответил внезапным сигналом. Сохо отпрял и влип в сиденье.

Скарра он нагнал только минут десять спустя.

– Скарр, постой! Куда мы идём? – Сохо запыхался и голос его дергался.

– Наш мальчишка убежал сюда не случайно. ОН привел мальчика сюда. И нас он тоже ждёт. – Единственный глаз Скарра был неподвижен.

– Кто нас ждёт? – Спросил Сохо. Скарр молчал. – Про кого ты говоришь?

– Про того, кто пришел сюда издалека.

– Скарр, давай вернемся обратно. – Начал Сохо. – Может, мы пошлем сюда наших ребят, и они сами тут разберутся. Мне не нравится то, что тут происходит. Я думаю…

– Заткнись! – Прокричал Скарр, резко остановившись. – Закрой свой рот, трусливый ты кусок дерьма! Здесь может быть кое-чего поважнее, чем этот сопливый мальчишка! Если ты боишься идти со мной, то проваливай прочь! Мне дурно от твоего нытья. – Скарр железной хваткой вцепился своему кузену в плечо и резко оттолкнул от себя.

– Брат, я… Ты же знаешь, что мы с самого детства вместе. И я не оставлю тебя одного.

– Тогда замолчи и иди за мной.

Скарр отвел свой сверлящий взгляд от Сохо, только облегчения это не принесло.

Сохо молчал. В голове крутился целый сонм мыслей. Ему хотелось пить, и хотелось прохлады. Он боялся и хотел обратно в Мексику. Он не всегда разделял методы и принципы, которыми оперировал Скарр, но он понимал, что с ним он в относительной безопасности. Сейчас это успокаивающее чувство задвинули на задний план тревожные дурные мысли. Скарр ничего не говорил (да, твою мадре, он вообще ничего толком не сказал!), а только уверенным шагом шел в самое сердце пустыни. И то, что было впереди, Сохо не нравилось. Низкие серые тучи становились всё гуще, и грозились вовсе скрыть солнце. И ещё чьё-то присутствие. Будто их там ждёт кто-то.

Никаких следов жизни. Ни змей, ни ящериц, ни даже грёбаных пауков. Всё замерло. Остановилось. В какой-то момент Сохо остановился, чтобы отдышаться, но Скарр даже не притормозил, чтобы подождать брата. Тому, казалось, вообще нет ни до чего, и ни до кого дела. Сохо жадно дышал, насколько это вообще возможно в этом песчаном аду, только легче не становилось. Он попытался снять с себя рубашку, но она настолько прилипла к телу, что при попытке снять, она разошлась по шву на спине. Сохо бросил её на землю. Пот тек с него ручьями. Толстое, лоснящееся тело, покрытое ковром татуировок, колыхалось при каждом вздохе.

Он захотел просто сесть прямо на песок, и никуда больше не идти. Но, взглянув на таящую в знойном мареве фигуру брата, стремительно удаляющуюся прочь, он испугался.

– Скарр погубит меня. – Сохо уже не пугался тому, что разговаривает сам с собой. – Он и сам-то слабо представляет, что там такое, и ещё меня за собой тащит. В этой сраной пустыне нас не ждёт ничего хорошего. Может быть, я смогу уговорить Скарра вернуться обратно. Да! Именно так и надо сделать…

Сохо продолжал озвучивать под нос собственные мысли, глядя себе под ноги. Вскоре небо заволокло густой хмарью, и стало совсем темно. Сохо поднял голову и замер. Где-то далеко, заслоняя горизонт, пульсировало ОНО. Сохо не смог подобрать слов для того, чтобы понять, что это такое, но эта колышущаяся розовая масса ему определённо нравилась. Это нечто словно наполовину застряло между нашим миром, и каким-то другим, совершенно неописуемым. Очевидно, оно пришло сюда через огромную червоточину в небе. Оно звало и манило Сохо, и он всё понял. Вот куда так стремился Скарр. Вот куда стремился мальчишка. Именно оно – причина их путешествия. Сохо любовался им, уверенно набирая скорость. Тело его стало лёгким, как пёрышко. Он бежал, навстречу этому чудесному существу извне. Оно звало Сохо и обещало ему вечность…

– Пресвятая Дева Мария, Господи, Иисусе! – Кричал Сохо. – Это БОГ! Он прекрасен! Он любит меня! Он зовет меня к себе! Я иду! Я иду к тебе, Боже!

Сохо пробежал мимо Скарра, едва не сбив того с ног. И только тогда Скарр обратил внимание на своего братца. Сохо бежал навстречу этой живой массе, а в глазах его читалось безумие. Фанатичная самоотдача и готовность к жертве.

Он уже ничего не видел. Не обращал внимания ни на что. Ни на полчища жирных мух, пировавших на останках трапез голодного бога, ни, собственно на сами останки. Черепа и кости с остатками мяса и жил то и дело попадались под ноги. Мухи лезли в глаза и уши. Если бы Сохо мог слышать, то гул насекомых заставил бы его заткнуть уши. Если бы видел – то картина этого могильника вывернула бы его наизнанку. Но, его разум уже не принадлежал ему.

– Глупый дурак. – Едва слышно произнес Скарр, наблюдая за бегущим родственником. Он понял, что тот слаб, чтобы противостоять такой силе. А безжалостная сила перемелет его не задумываясь.

Скарр же, напротив, не был одурманен этой сущностью. Он был готов хоть с кулаками пойти на это нечто, лишь бы получить от него силу. Холодный расчёт, и никаких эмоций. Будь это хоть сам Бог, хоть сам Дьябло, Скарр возьмёт у него то, что ему нужно.

Замедляя шаг, Скарр увидел, как колышущийся розовый протуберанец схватил Сохо, а тот только продолжал вопить что-то про Бога. Через секунду всё закончилось захлёбывающимся воплем. То, что осталось от Сохо, некрасиво упало в песок. По направлению от щупальца к телу прошла рябь.

– Зверь принял жертву. – Довольно усмехнулся Скарр. – Теперь я буду просить для себя.

Розовая масса окутала его с ног до головы. Сначала она робко прикоснулась к нему – будто пробовала на вкус. Затем обвила ноги и поползла выше. Скарр со смутным чувством отстраненности и возбуждения наблюдал, как его обволакивает Бог. По телу шла обжигающая вибрация. Больно не было. Скорее, непривычно.

Когда щупальце обвилось вокруг шеи, Скарр посмотрел прямо перед собой и закричал:

– Меня зовут Скарр! Я пришел к тебе, чтобы просить силу!

Бог не ответил ему. Вместо этого, масса дернулась, пошла рябью. Отпустила Скарра, но скрутилась в тугую, движущуюся вокруг него спираль. И когда Скарр открыл рот, чтобы снова повторить свою просьбу, розовая субстанция устремилась ему в рот, в уши, и в единственный здоровый глаз. Пустыня, Бог, пришедший извне, горы костей и сонмы мух над падалью исчезли. Растворились.

Мир выцвел и развеялся серым пеплом.

Осталась только алая темнота. Густая и непроницаемая. Скарр понял, что он находится внутри Бога. В его необъятном голодном брюхе. Все чувства и указатели, используемые мозгом для ориентации, сбились, как стрелка компаса над железом. Осталось только осознание себя. Невыносимая легкость рассудка и пудовой тяжести инстинкты. То, что делает его зверем.

Делало.

Скарр рассыпался.

Он пытался собраться с мыслями, но было тяжело даже собрать самого себя из всех тех осколков, на которые он дробился. Молекулы на Атомы. Атомы – на протоны. Протоны – на кварки. И в каждой частице – он сам. Будь его рассудок цельным – он бы помутился. А с каждым делением – связи между ним становились тоньше, рвались.

Когда Скарр перестал существовать как целостное сознание, Бог снова собрал его в одно целое. Мучительно долго и больно. Перед тем, как осознать свою собственную личность, Скарр прошел и прожил всю свою жизнь до сегодняшнего момента. Сколько времени это заняло – он не знал. Потому, что время тоже было разорвано.

И только тогда Бог заговорил со Скарром.

Тот понял это не ушами и не мозгом. То, как эта сущность доносила информацию, невозможно описать словами и образами нашего мира. Скарр впитывал его подачу порами тела и кровяными тельцами. Каждый волос и каждая клетка внимали тому, что доносил Бог.

И из всей той информации, что Скарр впитал и воспринял, он почувствовал, что Хазоат дал ему силу. Не как равному, но как посланнику в этом мире. Остальное для Скарра не имело значения. Теперь он – Чумной Король. Король в алом. Цвета спекшейся крови и бурых струпьев. Пришел, потребовал, получил. Что потребует (и потребует ли?) Хазоат взамен, Скарр не знал. Впрочем, он и не хотел знать. Всё прошлое для него сейчас стало незначительным и мелочным. Для него нынешнего открыто куда больше возможности, чем он мог себе представить. Осталось только идти и принимать жатву.

Вечно голодное чрево иного Бога выплюнуло Скарра обратно. Вернулись телесные ощущения. За целую жизнь внутри, он успел забыть капризное и прихотливое тело. А с ним сейчас происходило нечто неладное. На какую-то секунду Скарр подумал, что Хазоат обманул его, и сейчас он станет лишь очередной трапезой в бесконечном пиршестве.

Кожу обжигало. Под кожей всё чесалось и зудело. Голова истошно болела, а на висках бешено пульсировали вены. Скарр схватился за виски, и ногтями принялся разрывать кожу. Она треснула, словно старая пергаментная бумага. Скарр начал срывать её, и огромные лохмотья полетели во все стороны. И так по всему телу. Как бабочка, высвобождающаяся из кокона, тот, кто звал себя Скарром, освобождался от старой плоти. Под ней была новая – грубого красного цвета, и чешуйчатая, как у рогатой гадюки. Шипы выпрямлялись и становились тверже. В самом конце открылись ещё два глаза, чуть выше первой пары.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю