Текст книги "Смотрю на мир глазами волка"

Автор книги: Евгений Монах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Камаев проследил своими агатовыми глазами, как Цыпа заботливо устраивает Мари на диване в глубине комнаты и процедил:

– Сучка неблагодарная! Дешевка!

Я искренне порадовался его несдержанности. Если Мари разозлится, то не слишком болезненно воспримет смерть любовника.

Подняв Макаров, ожидал увидеть в прорезь прицела встречный испуганный взгляд президента ЕАК, но ошибся. Камаев, не делая даже попытки уклониться, продолжал спокойно сидеть в кресле, кривя губы в насмешливой злой улыбке.

– На нервах играть пытаешься? Ничего не выйдет! Смерти я не боюсь. Так что стреляй, недоносок!

Волна дикой ярости затопила мой мозг. Это ругательство – недоносок – действует на меня, как хлесткая пощечина. Сам не знаю почему. Правда, я и на самом деле родился семимесячным, но, как потом подробно выяснил у знакомого врача, этот факт ни о чем дурном совершенно не свидетельствует. Между прочим, семимесячные значительно лучше восьмимесячных, так как появляются на свет более здоровыми.

Почти утопленный курок уже готов был дать волю сжатой боевой пружине, как вдруг неожиданно народившаяся идея заставила меня опустить пистолет.

– Цыпа! Закоцай нашего друга! – приказал я и, когда тот защелкнул на Камаеве наручники, добавил. – И отключи на полчасика.

Обрушенный на президентский затылок цыпин кулак сработал не хуже кастета – Камаев, потеряв сознание, свалился на пол.

– Решил децал подкорректировать первоначальный план, – пояснил я. – Не тревожься. Иван Альбертович в Сочи обязательно уедет, но малой скоростью… Отвези Камаева к Фролу и скажи, что я просил поместить его с остальными. Там он мигом растеряет спесь и заносчивость! Потом тебе объясню. Время поджимает. Хватай-ка за ноги!

Вдвоем отволокли бесчувственное тело вниз и запихнули в багажник «жигуленка».

Наручный «Ролекс» показывал уже двенадцать пятьдесят.

– Давай сюда Стечкин. Он слишком запачкан. Пусть менты его на трупе охранника найдут. Вечером другой получишь. Ну, рви когти!

– А ты как же?

– За меня не волнуйся. Я здесь задержусь немного – хвосты подчищу.

Старательно протерев пистолет-пулемет, вложил его в заметно уже охладевшую лапу телохранителя-гориллы и бегом поднялся в кабинет.

Мари продолжала безучастно сидеть на диване, но при моем приближении зашевелила губами, видно, пытаясь что-то сказать.

– Молчи и слушай! – Я взялся за изящный кружевной воротничок ее платья и рванул вниз. Материя с треском разорвалась почти до живота. Затем, не обращая внимания на в ужасе вытаращенные глаза Мари, порвал лифчик и, явно оставляя синяки, вцепился пальцами в мягко-податливые нежные груди.

– Мне же больно! – завизжала стриптизерша. – Как ты можешь сразу после всего этого!..

– Идиотка! – Я выпустил ее и толкнул на диван. – Скоро тут будут менты. Запоминай: Камаев пригласил тебя на чашечку кофе и захотел купить, как проститутку. Когда ты ответила отказом, он, войдя в раж, порвал на тебе платье, пытаясь овладеть насильно. В это время кто-то позвонил в дверь. Ты разбила окно и позвала на помощь. – Я снял с ноги Мари туфлю и врезал ею в брызнувшее осколками стекло. – Успеваешь запоминать, детка? Вот и ладушки! Потом услышала шум, вроде, дверь вышибали, и следом – выстрел. Камаев, перепугавшись, убежал черным ходом. Тут в кабинет влетел коротышка с пистолетом и ты потеряла сознание. Коли что напутаешь – не увидишь больше не только свои драгоценности, но и дорогих родителей!.. Ты меня знаешь!

Снизу и верно прозвучал настойчивый звонок.

Ободряюще потрепав девочку по щеке, спустился вниз и нажал кнопочку переговорного устройства.

– Майор?

– Да, я. Открывай.

– Нет, дорогой! По плану дверь тебе надо вышибить. С твоим весом это не составит труда.

– Но без санкции прокурора… – засомневался опер. – Да и частная ведь собственность…

– Если хочешь раскрыть сразу два тяжких преступления, то ломай!

Я закурил и устроился на нижней ступеньке лестницы по соседству с покойником. Уже переставшая кровоточить, аккуратная дырка в середине низкого лба смотрелась как глаз циклопа.

Еще, наверное, с минуту опер взвешивал все за и против, пока, наконец, раздались тяжелые, бухающие удары в дверь.

Долго усилий девяностокилограммовой туши она не выдержала. Громко щелкнул искореженный замок, и дверь распахнулась, стукнувшись о стену.

– Ну, объясняй давай! – Майор, немного запыхавшийся, но довольный, шагнул в холл и остановился, узрев труп у моих ног. – Только поподробней и поубедительней, попрошу!

Вежливо взяв из протянутой ему пачки сигарету, Инин тяжело опустился рядом на ступеньку и вздохнул.

– Нелегко все-таки работать с тобой, Монах! Надеюсь, никого в доме больше нет? – закуривая, он покосился на трехглазого охранника. – Трупы тоже имею в виду!

– Рекламу по телевизору, ясно, не глядишь? – буднично поинтересовался я, совершенно сбив с толку майора. – И напрасно! На рынок выбросили массу современных импортных пилюль от склероза. По ходу, тебе пора начинать лечение. Налицо явные провалы в памяти! Как ты мог позабыть, что только что геройски обезвредил особо опасного преступника и, между делом, предотвратил изнасилование?!

Майор недовольно поморщился.

– С таким извращенным чувством юмора тебе надо в сатирики податься! И мне меньше было бы хлопот. Ладно! С сегодняшнего дня стану смотреть всю рекламу подряд! Доволен? А теперь рассказывай, что здесь произошло?

После того, как я подробно изложил свою версию случившегося, опер задумался, усваивая информацию. И таких тугодумов в органах держат!

– Значит, я наведался порасспросить господина Камаева о его убитых сотрудниках, и тут услыхал звон разбитого окна и женский крик. Вышиб дверь и нарвался на вооруженного типа. В целях необходимой самообороны применил табельное оружие… А баллистика подтвердит мои слова?

– Гарантия! – успокоил я его. – Пуля, что извлекут из башки гориллы – от Макарова. При ударе о лобную кость, наверняка, полностью деформировалась. А вот гильзу лучше заменить для надежности.

Я перешагнул через труп и скоро отыскал на полу желтый цилиндрик гильзы от моего пистолета. Сунул ее в карман.

Майор, наконец, начавший мыслить в нужном ключе, достал свой табельный Макаров и пальнул через распахнутую дверь в ближайшее облако. Еще горячую гильзу бросил туда, где недавно валялась ее сестренка.

– Не нравится мне все это, – заявил опер. – Шито белыми нитками!

– Неужели? – жестко усмехнулся я. – А хочешь, прострелю для убедительности твое плечо из пушки охранника?

– Нет. Не стоит, – быстро отказался Инин. – В принципе покатит, главное, чтоб девка в показаниях чего не напутала.

– Все будет в елочку, начальник! Мари девочка не глупая, личную выгоду понимает очень даже хорошо. Да и нет у нее выбора! А когда эксперты выяснят, что тех двух на трассе шмальнули именно из Стечкина обезвреженного тобою бандита, тебя на руках носить станут! Выстроится очень стройная версия: мокруха на шоссе – внутренняя разборка в ЕАК. А так как главный подозреваемый при оказании вооруженного сопротивления убит, дело можно считать закрытым и спокойно отправлять пылиться в архив. Если не на повышение по службе, то уж на денежную премию смело рассчитывай!

С каждым моим словом хмурое лицо Инина заметно светлело.

– Ладно! – уже бодрым голосом заявил он. – Сматывайся! Вызываю опергруппу и объявляю в розыск неудачливого насильника Камаева! Кстати, при очной с ним ставке девчонка не вздумает менять показания?

– Их встреча не состоится. Президента никогда не найдут.

– Ага!.. – Опер понимающе хмыкнул. – Но это меня уже совершенно не колышет. Все! Звоню коллегам, а то если труп успеет совсем охладеть к приезду судмедэксперта – будет, по меньшей мере, неприлично!

Иногда приятно даже пройтись пешком. Однообразные движения и равномерный стук каблуков по асфальту стабилизируют мыслительный процесс, а телу дают спокойную уверенность в его силах и возможностях.

Но, как говорили древние, все хорошо в меру. И тот факт, что до станции метро было рукой подать, радовал.

Потянувшись за сигаретами, наткнулся в кармане на пухлую пачку долларов. Камаевское наследство… Но почему-то оно меня не вдохновляло. Идя на дело, гнался за двумя «зайцами»: ликвидировать опасного врага и списать убийство киллеров на другого. А этот третий «заяц», в виде баксов, был случаен и не свидетельствовал ни о моей находчивости, ни об уме. Да к тому же дурно попахивал. Выходило, будто Камаев прав, и я в натуре банальный головорез с большой дороги, готовый за деньги пришить любого…

В подземном переходе, как обычно, было полно нищих. Мое внимание привлекла колоритная парочка: старик на костылях с тремя рядами орденов и медалей на ветхом лоснящемся пиджаке и совсем молодой парнишка в импортной инвалидной коляске. Эта сверкающая никелем коляска, да еще новенькая медалька «За отвагу», видно, было все, чем наградило его государство за потерю обеих ног, скорее всего, в Чечне.

То, что они держались вместе, навело на мысль – уж не дед ли с внуком пожинают на пару горькие плоды своих ратных подвигов?..

Мне почему-то вспомнился капитан Седых.

Проходя мимо, я на глаз разделил пачку баксов на две равных доли и сунул в руки ветеранам. Не оглядываясь, ускорил шаги – услышать слова благословений для меня сейчас было равносильно проклятию…

ТОРЧАЩИЙ ГВОЗДЬ ЗАБИВАЮТ ПО ШЛЯПКУ

Цыпа

Если бы я не относился к Цыпе как к другу-соратнику, его телефонный звонок с настойчивым приглашением срочно навестить, безусловно, проигнорировал бы. После вчерашней оргии у Мари мой организм жаждал полного покоя. Но я поехал.

…Утреннее пробуждение было не из приятных – протяжный тоскующий вой голодного волка буквально леденил кровь.

Что же это? Я по новой на лесоповале?! Невольно глянул в окно. Захотел убедиться, что солнечный весенний день, а не таежная луна предъявляет свои таинственные права на зверюг.

Действующие на нервы звуки исходили из смежной комнаты. Не потревожив спавшую рядом в чем мать родила пышнотелую блондинку, вскочил с дивана и приоткрыл дверь соседней комнаты.

Картина, что имел счастье лицезреть, заслуживала кисти живописца. Голый Цыпа, стоя на четвереньках перед журнальным столиком, на котором лежала снятая с аппарата телефонная трубка, запрокинул голову чуть не к потолку и самозабвенно-жалостливо выл нечеловеческим голосом. Казалось, даже лицо его удлинилось и обнажились клыки. На софе у окна съежилась аппетитная девчонка с вытаращенными от ужаса глазами, явно не просекая происходящее. Впрочем, я и сам был несколько шокирован.

Наконец Цыпа положил трубку на рычаг и повернул ко мне ухмыляющуюся хохлятскую физиономию.

– Колись, Монах, решил, что у меня гуси улетели?

– Была мыслишка, – не стал зря нервировать ложью человека, явно угодившего в капкан белой горячки. – Тебе надо срочно хлопнуть грамм двести водки и на боковую. Может, опять человеком станешь.

– А вот и промахнулся, Евген! Западники учудили конкурс через фирму «Стиморол». Тот, у кого самый похожий выйдет волчий вой, получит в качестве приза бесплатную путевку в США.

– Цыпа, ты как был наивным, таким и копыта отбросишь. Выиграет, безусловно, их кадр – он и поедет. Это же банальный рекламный трюк, чтобы жвачку раскупали. Здесь наверняка мошенничество «Стиморол» с Корпорацией телефонной связи. Обоюдный навар. Лох ты, Цыпа!

– Во сволочуги! А я и не вкурил!.. Милка, продерни в другую комнату. По делу хрюкнуть нам край.

Юная жрица любви, совершенно не стесняясь своей наготы, кокетливо-небрежной походкой продефилировала в ванную.

Цыпа оказался более скромным – прежде, чем устроиться в кресле напротив меня, накинул на себя махровый халат.

– Слушай сюда, Монах! Вчера не хотел настроение тебе опускать, но дело пахнет керосином…

Я шутливо потянул носом.

– Ощущаю лишь парижский «Шанель № 5».

– На полном серьезе, Евген. Тебя собираются выбросить из колоды…

– Кто это так оборзел? Надеюсь, не «Белая стрела»?

– Слава богу, нет.

– Кто?!

– Не дергайся зря. Твой любимый Медведь со своей бандой бритоголовых решили, дешевки, что смогут контролировать наш бизнес сами. Ты становишься лишним, впрочем, как и я…

– Доказательства? Мне сдается, ты на Медведя просто неровно дышишь!

– Верняк. Кое-что надыбали, прослушивая его телефон. Запись в наличии. Да и Ксюша, не будь дурой, цынканула.

– Мне он всегда казался парнем с головой…

– Может, в этом и суть.

– Подставка полностью исключена?

– Мне жаль, Монах. Но факты непробиваемые.

– Демонстрируй запись!

Цыпа вставил в магнитофон кассету.

Для меня было искренним огорчением услышать жалобы Медвежонка Ксюше о малодоходности заведения «Вспомни былое». Мол, он заслуживает значительно большего. (Ну, памятник надгробный ты уж точно заслужил!) Интересовался клиентурой Цыпы, даже, падла наглючая, приблизительно прикинул доход от наших «ночных бабочек». Почти угадал, к слову. Дальше можно было и не слушать – за недовольство руководством у нас награждают исключительно «путевкой» в Сочи.

– Один сработаешь?

Цыпа как-то непохоже на него замялся, отводя глаза.

– Не узнаю тебя, брат! В чем проблемы? Волына заржавела?

– Тут все сложнее, Монах.

– Лады. Рассказывай!

– Дело уже зашло слишком глубоко. Ликвидация Медведя ничего не решит. Бритоголовые поголовно на его стороне. Поздновато я пронюхал, винюсь. И еще информация на закуску – участковый Пилипчук стал с Медведем кентоваться. Паршивая примета. О нас он знает весьма и весьма… Одним махом бунт не подмять. Перешмаляют, как в тире.

– Твои предложения?

– Их возможности мы на глазок знаем. Кстати, если помнишь, я возражал против твоего распоряжения вооружить их кодлу дюжиной «ТТ» из нашего арсенала…

– Помню! – Я недовольно скривился. – Давай по делу. Не отвлекайся.

– Извини. Между прочим, на сегодняшний день у бритоголовых могут оказаться и автоматы, и оптика. Так что шторки вечерком плотней задергивай от греха. Тарланова еще не забыл?..

– На нервах вздумал потанцевать? Что же, нам за океан на Брайтон-бич когти рвать от этой мелюзги?!

– Может, и придется… Но это накрайняк. Предлагаю с ними договориться. Серьезную разборку нам просто не выдюжить.

– Но и у нас расклад не хилый: Фрол, твой брательник-снайпер из «Приюта», в «Кенте» есть два-три надежных вышибалы, ты, я. При надобности боевиков наберем не меньше, чем у Медведя!

– Не спорю. Но при малейших подозрительных шевелениях нас сразу начнут отстреливать. А пока, по-моему, Медведь еще готов пойти на компромисс с почетными для тебя условиями.

– Предложит почетную капитуляцию?! Есть такая штатовская пословица: дай негру палец, возьмет всю руку! Ситуация напоминает мне ту глупую курицу, что по доброте душевной высидела яйцо коршуна, а тот, когда подрос, ее сожрал. Видно, в знак благодарности! Но я-то не курица, а Медведь не коршун! Или ты другого мнения?! Спелся с кодлой?!

Цыпа застыл в кресле с посеревшим лицом, стараясь не делать резких движений, чтоб не спровоцировать появления на сцене третьего действующего лица – десятизарядного Братишки, мирно дремавшего в настоящий момент в кобуре на вешалке.

– Расслабься, – я невольно усмехнулся. – Ни на тебя, ни на меня пули еще не отлиты, надеюсь. Все будет путем. Чайник не протекает пока – что-нибудь да придумаю. Не впервой. Тебе верю, а что скажешь о Ксюхе?

– Она на нашей стороне. Наколка-то от нее.

– Ладушки! Поручаю тебе составить список кадров Медведя. А теперь отвези меня домой. Денек позанимаюсь умственными упражнениями. Безвыходных ситуаций в природе не существует. Жду тебя завтра в это же время.

К полудню следующего дня план ликвидации опасного очага недовольства сформировался и принял конкретные очертания.

Унылая физиономия нарисовавшегося Цыпы вызвала у меня лишь снисходительную усмешку.

– Не вешай клюв, братишка! Пасьянс сложится! Выпить не предлагаю. Нам сейчас дорога в зону предстоит.

– В каком смысле? – соратник-телохранитель наивно захлопал глазами, безуспешно пытаясь обнаружить в моих словах скрытый юмор.

– В прямом. Виктора навестим, ему всего неделю на «двойке» осталось чалиться. Забыл?

– А ведь правда! Запамятовал, – облегченно вздохнул Цыпа. – Заява в наличии?

– Естественно, – я извлек из письменного стола пачку заявлений на свидание, подписанных начальником колонии. – Предусмотрительность – мое врожденное качество.

Всего полчаса понадобилось, чтобы шипованные колеса «мерса» доставили нас к высокому крыльцу исправительно-трудовой колонии номер два, где, пользуясь многолетним знакомством с прапорщиками-контролерами, мы благополучно миновали длинную очередь и прошли в комнату краткосрочных свиданий.

Помещение было разделено надвое сплошной стеклянной стенкой. На столиках с той и другой ее стороны лежали черные телефонные трубки. В девяносто втором году в разгар «гуманизации» стенку эту убрали, но в девяносто четвертом опять восстановили из-за потока анаши, хлынувшего через свиданку в зону.

Виктор Томилов, по кличке Том, мой близкий приятель по последнему сроку, не заставил себя дожидаться.

Железная дверь по ту сторону стекла распахнулась, впустив новую партию зэков. Среди дюжины братьев по несчастью Том выделялся высоким ростом и щеголеватой черной телогрейкой, пошитой из качественной японской плащевки. И внутри нее был не примитивный ватин, а натуральный каракуль. Мой презент на день рождения, кстати.

Том сел за столик и взял телефонную трубку. Я последовал его примеру.

– Привет, Монах! Благодарю, что навестил.

– Привет, Том! Ты осунулся что-то. В гроб краше кладут. Гоняешь перед свободой по ходу?

– Есть децал. Бессонница… Сам понимаешь – пятнашку добиваю за колючкой…

– Гонять завязывай, а то шифер съедет и гуси улетят. Все будет в елочку. Встречать тебя приедем, как полагается. На природе пикничок знатный сварганим!

– К алкоголю я равнодушен, – землистого оттенка лицо Тома немного просветлело, тонкие губы тронула улыбка. – А слабый пол будет?

– Само собой! Тебе пышненькую или мальчишеского типа? Брюнетку, блондинку?

– Рыжую. И формы чтоб ништяк были. А мальчишеский типаж мне здесь обрыдл…

– Ладушки! Будет тебе девка хоть и беременная, но целка! – как любил говаривать покойный Киса. Да не угаснет память о нем в наших сердцах!

Немного побазарив об общих знакомых, мы простились.

Решил заехать в «Вспомни былое» полюбоваться на Медведя. При удачном раскладе тот может хотя бы косвенно выдать себя и тем снять с моей души тень сомнения – не дую ли я на водицу, намереваясь нарисовать последнюю точку в судьбе Медведя.

Наша пивнушка сегодня радовала жаждущую публику свежим «Жигулевским» и вареными раками. И, конечно, вызывающе-выпирающими округлостями барменши Ксюши. Бесплатным приложением. Кстати, она рыженькая. Пожалуй, ее и подбанчу изголодавшемуся Тому.

Мы прошли в кабинет управляющего. После Фунта Медведь обстановку не поменял. Длинный стол, диван, три кресла, видеодвойка и бар-холодильник стояли на прежних привычных местах.

Медведь прохлаждался на диване. На столе перед ним, скрашивая одиночество, радовала глаз полуопорожненная бутылка водки. Монотонно гудел вентилятор, безуспешно стараясь освежить разгоряченное лицо управляющего со слипшимися на лбу волосами. При нашем появлении Медведь неохотно поднялся, упершись кулаками в стол.

– Привет, босс! Объезжаешь с ревизией свои владения?

– Ну что ты! По пути просто заскочили, – я сделал вид, что не заметил агрессивной фамильярности бригадира боевиков. – Угощай пивком. Здесь становится жарковато…

Медведь, не обратив внимания на некоторую двусмысленность моих последних слов, раскрыл бар-холодильник, и на столе появились сразу запотевшие бутылки чешского «Пльзень» и высокие бокалы.

Цыпа устроился впритирку с управляющим на диване, а я в излюбленном кожаном кресле напротив.

Дверь резко распахнулась, и в кабинет, не спрашивая разрешения, вошли трое «бритоголовых» Медведя. Сейчас они уже мало походили на бакланов, коими являлись в недалеком прошлом. Их черепушки украшал модный ежик, и одеты они были в одинаковые черные кожанки. Я с неудовольствием заметил, что левые локти боевиков неплотно прижаты к телу, свидетельствуя о наличии у каждого карманной гаубицы.

– Вконец оборзели, мальчики! – не сдержал я вспышку праведного гнева. – В открытую волыны таскаете! Говорено же было – брать оружие только на дело!

– Не кипятись, Монах! – ухмыльнулся Медведь. – За своих ребятишек я отвечаю. С дела они вернулись. Так что все в ажуре.

– С какого дела? Почему я не знаю?! – стараясь говорить спокойно, я обернулся к управляющему.

– Да так… Мелочевка. – Медведь нахально осклабился, но взгляд отвел в сторону. – Крутиться приходится. Той капусты, что нам отстегиваешь, лишь на сигареты и пиво хватает… Верно, братва?

Боевики угрюмо кивнули, не сводя настороженно-выжидающих глаз со своего бригадира. Понятно – ждали команды «фас» и готовы были ее выполнить.

Цыпа, будто ненароком, распахнул куртку, засвечивая тяжелую рукоять скорострельного Стечкина. Для внесения ясности, надо полагать.

Я как-то враз успокоился.

– Ладушки! С финансовым вопросом разберемся позже, гарантирую. В обиде не останетесь. Я на минуту лишь заскочил, посоветоваться. Через неделю Том освобождается. Ты его должен помнить – передачки с продуктами несколько раз ему возил. Надо бы встречу организовать поторжественней. Пятнашку ведь оттянул братишка, заслужил. Какие-нибудь соображения имеются?

Медведь некоторое время молчал, явно недовольный быстрой сменой темы разговора.

– Ну, не знаю… Кортеж машин неплохо бы. Могу обеспечить. В лучшем виде.

– Этого мало. Народу, конечно, надо поболе для солидности. Ты своих всех собери. Пусть Том сразу убедится – у нас организация серьезная, а не какая-то шарашкина контора. Встретим шампанским прямо у ворот зоны, как положено. А затем мыслю пикничок соорудить. Том, наверняка, по матушке-природе соскучился. Где-нибудь на живописной опушке леса у водоема чудненькая картинка получится. Как тебе мой план?

– Неплохо. – Медведь плеснул себе в бокал остатки водки. – А тут Ксюха и одна управится несколько часиков, без прикрытия.

– Не стоит лишать девочку развлечения. Возьмем с собой. Будет закусь разносить. Лады! Нам пора. Цыпа, уходим!

Топтавшиеся у двери боевики хмуро переглянулись, но расступились, давая нам дорогу.

Оказавшись в уютном салоне машины, я невольно перевел дух, расслабленно откинувшись на сиденье.

– Я тоже думал, что так просто нам уйти уже не дадут, – Цыпа улыбнулся, заводя мотор, но из-за нервно подергивающейся щеки вышла не улыбка, а оскал. – Лох все-таки Медведь! Ловко ты его на собственные похороны заманил. Голова! А я ведь сначала в натуре посчитал, что ты это для Тома так стараешься!

– И для него, – я щелкнул крышкой портсигара. – Но, решая чужие проблемы, не след забывать о собственных.