Текст книги "Муха и маленький вор (Муха против ЦРУ)"

Автор книги: Евгений Некрасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава XXIII
ПРО МАКСИМА

Первым плодом победы была записка от Тани Бубновой: «Я же говорила, что ты прорвешься. Спасибо за рецепт лепешки. Помогает».

Симпатичная бойкая Ира с очень подходившей к ее характеру фамилией Хват дала Маше список книг по английской литературе, предупредив:

– Училка – зверь. Поставит "пару" и на следующем уроке то же самое спрашивает. Макс получил две двойки за один сонет Шекспира, пока не выучил!

Еще одна записка – от неизвестного: «Пошли завтра в клуб на кино. Напиши свой телефон».

Маша написала: 123-45-67 и передала записку назад.

И, наконец, Максим пошел провожать ее из школы. То ли осмелел, то ли, наоборот, боялся, что мальчишки его подкараулят, и увереннее чувствовал себя под Машиной защитой.

– Ну, ты даешь! – восхищался он, – Маш, ты единоборствами занимаешься, да? Я такой прием видел в кино.

– Правда? – удивилась Маша. – А я не видела.

– А как же догадалась пальцами в ноздри?

– Так водят быков, за кольцо в носу, И у лошадей это самое нежное место, – объяснила Маша.

– А у вас в Укрополе на лошадях ездят?

– Ага. А на быках пашут. Говорят, в Москве есть самобеглые коляски. Без лошадей катаются, на одном бензиновом духу. Вот бы посмотреть!

Максим насупился и умолк.

Без всяких мыслей о расследовании Маша свернула в Тихий тупик. Этот путь становился привычным.

Макс молчал, молчал и сморозил:

– Тебе легко, ты девчонка. Ты же знала, что тебя не станут бить!

Нет, в оруженосцы эта жалкая личность не годилась. Маша почти с нежностью вспомнила укропольского Петьку: болтун, ломатель всего, что попадет в его кривые руки, но смелый и преданный.

– Чудо в перьях, – вздохнула она. – Что ты вообще о себе думаешь?

– В каком смысле? – не понял Максим.

– Ну, например, кем ты хочешь стать?

– Я еще твердо не уверен. Больше всего мне нравится играть на компьютере, но я понимаю, что это не профессия. Если бы мне было интересно, какие железки у него внутри, тогда другое дело… А еще мне нравится, как живут журналисты: везде бывают, все видят, все первыми узнают. Наверное, я буду криминальным репортером. Или военным, как толстый на российском канале.

– Мамонтов, – подсказала Маша.

– Ага. Только у меня с русским языком проблемы. В Англии были проблемы с английским, в России с русским… Такой уж я – серединка на половинку.

– Проблем нет. Есть цели и задачи, – сказала Маша.

– А если я захочу слетать на Марс или стать директором мира?

– Тоже не проблема. Это фантазия. Сейчас твоя цель – лучше знать русский язык. Что тебе не дается?

– Все: и орфография, и пунктуация.

– Значит, ставишь себе задачу: каждый день читать страниц по сто из любой хорошей книжки, обращая внимание на орфографию и пунктуацию.

– А если я просто неспособный к языкам?! – с вызовом сказал Максим.

– Таких людей не бывает. Ведь все говорят на каком-нибудь языке. Одни получше, другие похуже, но все. Значит, и ты можешь.

– Ты это сама придумала!

– Нет, мама так говорит. Она знает английский, шведский и французский. А Дед – английский, французский, испанский и немецкий.

– Тебе легко говорить, раз у тебя предки такие, – промямлил Максим. – Способности передаются по наследству.

– А у тебя, что ли, другие? Они же работают в Англии, значит, английский язык знают.

– Отец в тридцать лет выучил английский, когда стало очень надо. Может, и у меня способности прорежутся к тридцати годам?

– Сами только зубы прорезаются, и то надо пить молоко, чтобы хватало кальция, – сказала Маша. – Заставляй себя. Вот что ты делаешь, чтобы стать криминальным репортером?

– Прямо сейчас? – удивился Максим. – Надо же сначала окончить школу, поступить на факультет журналистики.

– А потом?

– Окончить университет, прийти на телестудию…

– Ну! – поторопила Маша.

– Ну и снимать криминальные репортажи: кто кого застрелил или там треснул чем-нибудь.

– А фактура откуда?

– Что? – не понял Максим.

– Откуда ты узнаешь, что кто-то кого-то треснул?

– А мне разве не скажут?

"Спокойно, – сказала себе Маша. – У меня мама журналистка, вот я и знаю, как они работают… Хотя и ему ничего не стоило узнать. Об этом и пишут, и по телику рассказывают".

– Если кто-то найдет интересный сюжет, он сам его и снимет. А тебе в лучшем случае подарит пустячок, на который у него времени не хватило. И вот вы вернетесь в студию: он привез ограбление Третьяковской галереи, а ты – пожар в строительном вагончике. А выпуск новостей – это полчаса на все, от президента до спорта. Его сюжет дадут в эфир, а твой выкинут.

– А что ж делать? – растерялся Максим. И сразу же себя успокоил: – На журфаке научат!

– Чтобы поступить на журфак, нужно еще в школе написать и напечатать в газетах пять заметок, – сказала Маша.

Максим помолчал, переваривая сообщение. Он и этого не знал.

– Ничего себе примочки! Они должны выучить человека, а потом спрашивать!

– Макс, а ты правда хочешь стать журналистом или это тебе только что в голову пришло?

– Правда! – твердо ответил Машин сосед по парте, – Когда смотрю по телику: президент, министры, микрофоны, журналисты вопросы задают, – мне хочется к ним.

– Так делай для этого что-нибудь! – взорвалась Маша. – Сколько лычек у сержанта, военный репортер?

– Смотря где, – ляпнул Максим. Маша даже не сообразила, о чем он:

– В России, не в Англии.

– Я и говорю о России. Если на рукаве…

– Макс, у меня для тебя новость: знаки различия у нас носят на погонах примерно после Сталинградской битвы. – Маша подумала, что зря тратит время на этого тряпочного человека, и добавила: – До свидания, не провожай меня больше.

Максим приотстал и поплелся за ней в двух шагах.

– Я же сказала!

– Просто нам в одну сторону, – жалобным голосом сообщил Максим.

– Тогда ты иди впереди.

– Не хочу. Чего это я буду идти впереди? Мне нравится идти медленно, воздухом дышать.

"Влюбился!" – ужаснулась Маша. Еще вчера она мечтала об этом – не потому, что сосед по парте ей понравился, а потому, что хотела отомстить.

Она поплелась еле-еле, надеясь, что у Максима лопнет терпение. Но нет, Тряпочный человек двигал сзади, выдерживая дистанцию в два шага, и не собирался ее обгонять.

Так они доползли до заброшенного дома. Ничего новенького Маша не ожидала увидеть, и вдруг… Из-за забора высовывался багажник бордового "жигуленка*!

На секунду Маше показалось, что она спит. Сейчас покажется Сергейчик со шенком на поводке и скажет: "Невнятная "шестерочка"… Подойдя ближе, она рассмотрела, что машина другая, новая. Сомнений быть не могло: ее водитель скрылся в заброшенном доме. Интересно!

Маша обернулась к своему робкому провожатому:

– Ты говорил, что хочешь стать криминальным репортером?..

Глава XXIV
ОСОБЕННОСТИ ПОИСКОВ ТРУПА, КОГДА ЕГО НЕТ

Находки в подвале изменили планы Зайцева. Несколько капель крови на полу и даже следы волочения тела можно было списать на рядовую драку. Но когда к этому добавились осколки прибора для поисков золота, преступление сразу выросло в «особо тяжкое». У него появился мотив. Зайцев рассудил, что раз приборчик разбили, то золото в подвале было, но кому-то не хотелось, чтобы его нашли. В таком случае судьба кладоискателя представлялась очень печальной. Отставной майор не сомневался, что в заброшенном доме произошло убийство, и был недалек от истины.

За спиной Нехорошего мальчика замаячила фигура крупного уголовника. Впрочем, Зайцев и раньше думал, что малолетка работает не один. Влезть в окно и кошка может. А чтобы спланировать кражу, нужен опыт.

Расследованием убийств занимается прокуратура, эта работа не для частного сыщика. Зайцев разрывался на части. Он был обязан заявить об особо тяжком преступлении. Но ему ли не знать, что из этого получится? Понаедет милиция, начнут искать труп. Если не найдут, то и дело об убийстве заводить не станут, потому что нет потерпевшего – нет и преступления. А вора спугнут, и собственное расследование Зайцева пойдет прахом. Так заявлять или не заявлять?

Сыщик понял, что не сможет продолжать расследование, зная, что где-то поблизости, может быть, лежит убитый. Раньше он хотел обойти дом, порасспросить его обитателей, если такие найдутся. На все Зайцев отводил себе не больше часа. Потом он собирался завалиться на диван в комнате с окнами во двор и ждать Нехорошего мальчика. В трех десятках подходящих для наблюдения квартир обязательно найдется старый диван… Увы, теперь надо было со всем вниманием искать труп. Вздыхая и кляня себя за добросовестность, отставной майор углубился в железные джунгли подвала.

Трубы тянулись по стенам, поднимались под потолок и опускались до пола. Тонкие, средние и толстые. Водопроводные, газовые и канализационные. Опытный глаз находил в их сплетении сотни закутков и щелей, в которые можно было втиснуть убитого. Как и Маша, Зайцев определил по размазанным каплям крови, что тело тащили не в подвал, а из подвала. Но бывший милиционер знал и другое: немногим удается убить человека и хладнокровно замести следы. Чаще наоборот, убийца мечется: потащил тело в одно место, запаниковал, решил спрятать в другом Нет, искать надо было везде.

За час Зайцев обследовал только половину подвала, измазался, устал…И обнаружил, что у его шагов появилось эхо. Кто-то шел за ним нога в ногу, ориентируясь на свет зайцевского фонарика и оставаясь в темноте.

Кроме самого Зайцева, в подвале был еще один источник шума – крысы. Их писк и шорохи слышались отовсюду, и сыщик сомневался, не почудились ли ему шаги. Но скоро преследователь окончательно выдал себя, громко шаркнув подошвой. Наверное, поскользнулся на чем-нибудь – мусора на полу хватало.

Зайцев продолжал поиски, чувствуя себя маленьким черным тараканом на большой белой стене. В любую секунду его могут прихлопнуть газеткой, а он и не поймет, что случилось! Если у преследователя есть огнестрельное оружие, то жизнь Зайцева висит на кончике его указательного пальца. А там, где прячут золото и не моргнув глазом ломают прибор за две тысячи долларов, оружие скорее всего есть.

Вспотев, как в бане, отставной майор ждал, что вот-вот за спиной лязгнет затвор. Тогда надо бросить назад фонарик, самому кинуться на пол и открывать огонь.

Попасть в преследователя Зайцев не надеялся. Может быть, повезет увидеть его на мгновение, пока фонарик летит-кувыркается. После этого они окажутся в равном положении. Преследователь будет знать, что Зайцев тоже вооружен, и не отважится включить свой фонарик. Скорее всего, они разойдутся в темноте. Выходы из подвала есть в каждом подъезде. Преследователь вернется к той двери, в которую вошел, Зайцев по стене найдет другую и дальше тоже не заблудится. Поднимется на второй этаж – там окна не забиты, там светло и можно держать лестницу под прицелом… А милицию придется вызвать, иначе из дома ему не уйти – пальнут в спину.

Зайцев шарил по трубам, нагибался, залезал в тесные закутки и ждал, ждал… Может, начать самому? Нет, понял сыщик. Пока обернешься, пока будешь рыскать лучом своего слабого фонарика, преследователь успеет спрятаться. И тогда, поняв, что обнаружен, он уже наверняка выстрелит.

Еще дважды преследователь выдавал себя. Сначала шикнула стекляшка под ногой, потом он споткнулся о гулкую пустую трубу… И вдруг исчез.

У Зайцева было хорошо развито чувство опасности. Оно помогло расслышать за своими шагами чужие, оно держало его в напряжении последние полчаса. А сейчас замолчало.

Зайцев сел на первую попавшуюся трубу, погасил фонарик и утер пот со лба. В темноте возились крысы. Зайцев различал хруст плотной бумаги в маленьких острых зубах – не иначе, крыса нашла обертку от масла или сыра. По трубе над головой протопали быстрые лапки – и туда забрались… Тишина еще не говорила о том, что преследователь ушел. Он мог и затаиться. Но почему-то Зайцеву было покойно и легко, как будто с души упал камень.

– Эй! – позвал сыщик. Темнота отозвалась легким эхом.

– Козел! – бросил Зайцев страшное для уголовников оскорбление. – Пачкун! Ложкомойка! Фрей!

Чтобы бороться с преступниками, надо знать их язык. Отставной майор изучил его в совершенстве и сейчас выдал свой небедный словарный запас с большим чувством, мстя преследователю за пережитый страх. Темнота помалкивала, и Зайцев стал успокаиваться: правда ушел.

Подвальный холод пробрался за шиворот мокрой от пота рубашки. Надо было подниматься и снова искать пропавший труп.

– В квартирах будет легче, – вслух пообещал себе Зайцев.

Сыщику стало бы совсем легко, узнай он, что "труп" как раз в эти минуты очнулся на больничной койке. Ни Зайцев не был ясновидящим.

Глава XXV
А СЧАСТЬЕ БЫЛО ТАК ВОЗМОЖНО

Максим получил четкие инструкции: стоять у забора и, если появится водитель машины, задержан, его разговором или хотя бы запомнить приметы. В другое время Маша не доверила бы Тряпочному человеку стеречь даже молоко на плите. Но что поделать! Ей был нужен фонарик и желательно Сергейчик, чтобы не лезть в заброшенный дом одной, как вчера.

– Попробуй спустить ему колесо, – подсказала она. – Умеешь?

Максим кивнул, но лицо у него было растерянное.

– Отвинчиваешь колпачок, вставляешь в ниппель спичку… Я быстро! – убегая, пообещала Маша.

Ох, неспроста это нашествие бордовых "жигулят"! Надо последить за водителем, сцапать его и допросить. Дед и Сергейчик уже, конечно, вернулись со стрельб. Может, и выспаться успели. Дед вообще мало спит, а Сергейчику некогда разлеживаться: сейчас решается его судьба…

У подъезда стоял семейный джип цвета «вишневый металлик», или, попросту говоря, вишневый с искорками. Мама приехала. Значит, быстро не получится.

Некоторые жалуются, что их не понимают родители. У Маши другая беда: мама слишком хорошо понимает некоторые вещи и как раз поэтому их не выносит.

Пять лет она была женой разведчика, а потом еще четырнадцать – вдовой. Мама до сих пор любит папу. Она знает, что такое потерять близкого человека. Поэтому стоит ей узнать, что Маша перешла улицу на красный свет одного из трех укропольских светофоров, как она ужасно г встраивается. Мама киснет, куксится, говорит, что бросит работу и начнет брать переводы на дом, чтобы посвятить свободное время воспитанию дочери.

А что было, когда Маша и Петька раскрывали ограбление музея и на какие-то пятнадцать минут попали в перестрелку с бандитами! Об этом лучше не вспоминать. Деду мама до сих пор не забыла того случая: зачем втравил детей в историю?!

Словом, простое дело – забежать за фонариком и желательно за Сергейчиком – превращалось для Маши в сложную операцию по обману родной матери.

Открыла ей Кэтрин. Она, конечно, уже вернулась из школы, ведь Маша плелась еле-еле, пытаясь избавиться от Макса.

– Твоя мама приехала, – сказала соперница пресным голосом.

Маша поняла: Кэт не знает, как с ней держаться. Ведь за сутки они побывали врагами, почти подругами и снова врагами. Хотя нет: сегодня борьбой с Укропкой командовал Бомбер, а Кэт осталась в стороне.

– Кэт, а наши военные не проснулись? – спросила Маша. Получилось хорошо, с намеком: "У нас общее серьезное дело, а ты как маленькая отношения выясняешь".

– Папа встал, а твой дедушка спит еще, – гораздо теплее ответила Кэтрин.

– Кто там? Доча, это ты пришла? – послышался с кухни мамин голос.

– Я, мам! – крикнула Маша и зашептала Кэтрин: – Возьми фонарик, спрячь, чтобы мама не видела. Сергей Сергеичу скажи: на том же месте у забора опять стоит машина. Я там оставила Макса.

– А это чучело зачем? – удивилась Кэтрин.

– Увязался за мной.

– Маша, иди к нам! – Это опять мама.

– А папа с Эдиком гуляет, – сказала Кэтрин.

– Найди его, а то вдруг машина уедет. И фонарик возьми. А второго нет?

– Есть, только маленький.

– Положи мне в сумку. – И Маша побежала на кухню изображать паиньку.

Мама с тетей Ирой по очереди крутили мясорубку. Судя по тому, как они потели, Сергейчик был бесхозяйственным мужчиной, а то бы давно поточил мясорубочные ножи. Как и опасалась Маша, началась обожаемая взрослыми церемония представления ребенка.

– Вот какая дочь у меня выросла, – говорила мама. А тетя Ира изумлялась, как будто в первый раз видела Машу:

– Надо же, взрослая совсем! Как годы летят!

Ну и так далее. Повторять скучные и плоские слова – одна из необъяснимых особенностей даже умных взрослых. Маша дождалась, когда они начнут вспоминать общих знакомых, и спросила:

– Мам, ты мне джинсы не привезла?

– И джинсы, и кроссовки твои любимые. Пакет в прихожей. А ты куда собралась?

– Погулять с Эдиком. – Маша поймала на себе быстрый взгляд тети Иры и поняла, что Дед успел объяснить ей некоторые особенности маминого характера.

– Погуляйте, погуляйте, – поддакнула тетя Ира и сразу отвлекла маму: – Марго, это ничего, что новую квартиру придется подождать. Зато у нас будет рай! На пустыре посадим парк. Есть договоренность в лесничестве: всего по сто рублей за взрослое дерево…

Маша тихо испарилась.

На разговоры ушло минут десять, еще за минуту она переоделась и выскочила во двор. Пока что все шло замечательно. Бордовая машина стояла на прежнем месте. Сергейчика не было видно – может быть, Кэт еще не нашла его, тогда Маша не опоздает к самому интересному.

Максим с унылым видом торчал на углу, поглядывая то во двор, то на пустырь. Подойдя ближе, Маша заметила там Сергейчика и Кэт. Они ловили спущенного с поводка Эдика. Щенок улепетывал галопом, занося задние лапы дальше передних.

– А я хотел уходить. Думал, что ты меня разыгрываешь, – признался Максим. – Президентам прошла мимо, фыркнула.

– Что ты! – ответила Маша. – Я? Тебя?! Никогда! Сейчас полезем в подвал преступника ловить.

Максим недоверчиво улыбнулся:

– Что ты гонишь?! Если там правда преступник, то надо звонить в милицию.

– Милиция приедет и скажет: "Спасибо, брысь отсюда". А наши пять заметок в газету? – напомнила Маша. – Мне-то все равно, про что писать, а ты хочешь стать криминальным репортером! Поймаем преступника и накатаем не заметку, а целую статью: "По следам серийного убийцы".

– А он что… Правда?.. – побледнел Максим.

– Не вор же, – хмыкнула Маша. – Сейчас и про убийства пишут пятьдесят строк мелким шрифтом. А наш – серийный! Маньяк, троих укокошил, не меньше. Товар – первый сорт, в любой газете с руками оторвут!

Краем глаза она следила за Кэт и Сергейчиком. Охота подходила к концу. Щенок уже набегался, но не хотел сдаваться без игры. Он подпускал Кэт совсем близко и отбегал трусцой, оборачиваясь: "Уж извини, но медленней я не могу". До того как они подойдут, Маше нужно было избавиться от Максима. При нем Сергейчик просто не станет говорить о разведческих делах.

– Главное, не забывай считать выстрелы, – напомнила Маша. – В пистолете Макарова и в "ТТ" восемь патронов, а в "нагане" семь. Значит, после седьмого выстрела надо бросаться на него, пока не успел перезарядить.

– Почему после седьмого? – не понял Максим. – А если у него "Макаров"? Тогда остается еще один патрон.

– А если все-таки "наган"? Братва их любит, потому что у "нагана" гильзы не выбрасываются из барабана, а гильза – это улика. Нет, придется рискнуть. А то пока ты ждешь восьмого выстрела, он успеет зарядить семь новых патронов. Поэтому мы и пойдем вдвоем, – объяснила Маша. – Ты первый… Хорошо бы он тебя ранил, – мечтательно добавила она, приглядываясь к Максиму. – В голову. Забинтованная голова всегда красиво смотрится. Это будет сенсация: "Отважный школьник стал жертвой маньяка!" Тогда факультет журналистики, считай, у нас в кармане.

– Все ты врешь! – плаксивым голосом сказал Максим.

Пропустив его заявление мимо ушей, Маша показала фонарик, оставленный Кэтрин. Для подвала он мало годился: это была толстая шариковая ручка с подсветкой.

– Специальный, для перестрелок в темноте. Дает узконаправленный луч, чтобы противник тебя не видел. Да не бойся ты! – подбодрила она Максима. – "Качай маятник", тогда, может, он промахнется. Знаешь, как? Прыгай на носочках: направо – налево, направо – налево… Покажи, я хочу знать, что ты все усвоил.

Зеленея, Максим неуклюже запрыгал.

– Слабенько, – не одобрила Маша. – Ну, ничего, принцип ты схватил, а распрыгаешься, когда дойдет до дела. В боевой обстановке новички совершают чудеса.

– А сама-то! – оскорбился Максим.

Маша закружила, прыгая по-боксерски и уворачиваясь от воображаемых пейнтбольных шариков:

– Примерно так. Заметь: я все время слева, захожу тебе за спину. А если бы ты стрелял с левой руки, я была бы справа.

Максим даже не пытался повторить за ней.

– А откуда ты все знаешь, Алентьева? Маньяк, подвал… – сделал он слабую попытку проверить Машу.

– От бомжа, его Витя Галенкин зовут. Он полез в дом ночевать и нашел изуродованный труп убитого мертвеца. Шатался тут, всем рассказывал, а ему не верили. Сам он, конечно, в милицию не пойдет. – Маша несла эту чепуху, не забывая поглядывать на пустырь. Сергейчик и Кэт уже направлялись к ней, ведя на поводке изловленного Эдика.

– Вот почему они так шли! – охнул Максим.

– Кто?

– Мужик с мальчиком. Быстро шли, почти бежали. И лица у обоих… Каменные, – нашел нужное слово Максим. – Я еще подумал, что пацан двойку получил. А сейчас понимаю: не из школы они шли. Я стоял на этом месте, смотрел на улицу. Никого не было. Только я отвернулся, а они уже проходят мимо меня. Как с неба свалились. Они из-за забора вылезли! Больше неоткуда. Из-за забора, – с потрясенным видом повторил Максим и выложил еще одну дельную мысль: – Пацан по виду самое большое – третьеклассник, а у них давно уроки кончились. Чего ему в два часа из школы идти? Нет, он прятался в доме. А отец его нашел. И они видели труп в подвале, поэтому и шли с такими физиономиями!

Подошли Сергейчик и Кэтрин, стали прислушиваться. Максим беспокойно оглянулся на них и замолчал.

– Он видел мальчика, – с нажимом сказала Маша. Первым ее понял Сергейчик и потребовал командным голосом:

– Приметы! Возраст, рост, внешность!

Максим вопросительно смотрел на Машу. Сергейчика он явно не знал, а Президентшу боялся.

– Говори, – кивнула она.

– Роста он вот такого, – показал у себя на груди Максим. – Рюкзак у него синий… Да вон он!

Сергейчик схватил руку Максима, уже поднятую, чтобы показать на мальчика, и прошептал:

– Не смотреть!

Вор подходил откуда-то из-за Машиной спины. Сергейчику и Кэт повезло больше: они стояли так, что заметили мальчишку сразу. Не оборачиваясь, Маша пыталась угадать по их лицам, что происходит. Лица очень быстро скисли.

– Упс! – развела руками Кэтрин.

– Убежал, – буркнул Сергейчик. – А счастье было так близко, так возможно… Давайте-ка и мы расходиться. И торопясь и не озираясь.

Маша удивилась: к чему такая конспирация, раз мальчишка все равно скрылся? Затаскивая во двор ничего не понимающего Макса, она сделала вид, что поправляет волосы, и оглянулась исподтишка. В конце Тихого тупика маячила фигура в камуфляже. Красава!

– Я же говорил: не озираться! – обогнав их, с досадой сказал Сергейчик. – Кошка, бери Эдьку, и уходите скорее домой! Фонарик дай, где он у тебя?!

То, что полковнику средь бела дня понадобился фонарик, уже говорило о многом.