Текст книги "Уральское небо"

Автор книги: Евгений Лисин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Annotation

Лис – это не просто прозвище из детства. Лис – это начало жизни...

Уральское небо

Глава 1. Джулия и Джек

Глава 2. Привет из лета

Глава 3. Струны души

Глава 4. Каждому – своё

Глава 5. Бей сильней!

Глава 6. Разными тропами

Глава 7. Мир рушится по пятницам

Глава 8. Чёрная магия

Глава 9. Снегирь

Глава 10. Месть

Глава 11. Воздушный змей

Глава 12. Отпусти мне батюшка грехи! (часть 1)

Глава 13. Отпусти мне батюшка грехи! (часть 2)

Глава 14. "Боевое" крещение

Глава 15. Моя вишнёвая "восьмёрка" (часть 1)

Глава 16. Ты будешь моим Ангелом?

Глава 17. Моя вишнёвая "восьмёрка" (часть 2)

Глава 18. Мы все равны перед Богом

Глава 19. Двадцать семь...

Глава 20. A la guerre

Глава 21. Странности

Глава 22. "Таксист"

Глава 23. ...и только лёд

Глава 24. Шаги назад

Глава 25. Дорога домой

Глава 26. Время покажет

Уральское небо

Глава 1. Джулия и Джек

Я любил сидеть на берегу тихо текущей речки и слушать кассетный плеер, который подарил мне дядька на пятнадцатилетие. У меня было своё укромное местечко, о котором никто не знал.

Вот и сейчас, я сидел, опустив босые ноги в воду и покачивая ими в такт музыки:

"Джу-ли, Джулия, Джу-ли, о-о-о!" – распевался в наушниках солист группы "А-Студио" Батырхан Шукенов. Я подпевал ему неслышно, лишь шевеля своими губами.

Я не мечтал о сцене, куда мне дворовому пацану без голоса лезть на эстраду. А то, что умел, так это выдать на шестиструнной гитаре незамысловатые три аккорда. Но таким никого не удивишь, большинство мальчишек могло похвастаться тем же самым. Поэтому я просто подпевал незамысловатым песням, что были записаны сборником на аудиокассете "МК-60". Где-то на закорках мелькнула мысль, а не достать ли припрятанную удочку в тайнике и порыбачить немного. Я знаю, бабушка с дедом обрадуются, если притащу им пойманную рыбу. Пожарят или ушицу сделают. Рады будут! Я с удовольствием приносил им рыбку. А домой было бесполезно таскать улов, вечно пьяный отчим со своими дружками отбирали его и сжирали под выпивку. Один раз захомячили даже сырую рыбу!

Пока я раздумывал, в моём поле зрения появилась девчонка моих лет. Скорее всего ровесница. Её я видел тут в первый раз. И, вообще странно, откуда она здесь – райончик-то небезопасный у нас. Возможно, по делам женским, решила тут уединиться в кустиках. Ну, это её личное дело, мешать в таких делах и тем более подсматривать, это слишком жестоко.

Я сделал вид, что не заметил её. Продолжал сидеть, смотря на воду и наслаждаясь музыкой.

– Привет! – раздалось у меня под ухом. – А ты что тут делаешь?

– Привет! – ответил я девчонке, даже не сдвигаясь с места – Музыку слушаю. Если хочешь, присоединяйся.

С этими словами, я вынул из уха таблетку наушника и протянул его девчонке. Та, закусив губу, нерешительно и недоверчиво смотрела на меня. Из наушника продолжался литься мотив "Джулии". Я любил эту песню, и чтобы каждый раз не перематывать песню на кассете карандашом на начало трека, просто записал её на одну сторону несколько раз подряд.

Тёмная челка девчонки упрямо лезла ей то в один глаз, то в другой. А владелица непокорной пряди всё время пыталась сдувом вернуть её на место, не сводя с меня внимательного взгляда. Наконец девчонка не выдержала и плюхнулась рядом со мной. Сев по-турецки, она достала из сумки какой-то баллончик и поставила его рядом с собой.

– Я по этим вещам не балуюсь! Токсикоманов презираю, если что. – предупредил я сразу девчонку.

Та лишь заливисто рассмеялась в ответ:

– Вообще-то, это "черёмуха"! Ну, на тот случай, если вдруг приставать полезешь!

Я посмотрел на неё с неприкрытой грустью и тоской:

– Ну, если наше знакомство решило начаться так интересно, то думаю, оно и закончится очень быстро.

Вытащив ноги из воды, я обтёр ноги куском старой футболки, служившим мне полотенцем, и засунул его в пакет. Затем обулся в кеды и, подхватив пожитки с плеером, из которого всё это время продолжала звучать "Джулия", пошлепал домой.

– Сайонара! – обернувшись, я бросил девчонке.

Та, всё сидя в той же позе, так и осталась сидеть на берегу речки. Наверно, обиделась.

– Приве-ет! Ты что, обиделся на меня вчера что ли? Так нечестно, я приехала с родителями в ваш городок на десять дней. И тут такая плюха от тебя вчера! Нечестно так!

Я обернулся, та же девчонка с упрямой челкой смотрела на меня в упор.

– Ну, не я же вчера начал пугать "черёмухой". А раз ты не захотела музыку слушать, то я тогда и не навязываю её. Кстати, привет!

Зеленовато-серые глаза насмешливо смотрели на меня:

– А меня Джулией зовут!

Я сузил глаза:

– Ясно, песню услышала и решила псевдоним взять. Ладно! А меня Джеком зови тогда!

Джулия достала из кармана кассету фирмы "BASF":

– Я тут мириться пришла. Ты "Roxette" любишь? Это их последняя новинка, четвертый альбом, папа из Швеции привез месяц назад, это уже перезапись.

Я был не любитель шведской поп-группы. Но то, что нас не так часто баловали новинками западной музыки, мне пришлось послушать смесь евро-попа с роком, что в принципе оказалось довольно сносной музыкой.

Из двух нерабочих наушников я собрал одни, которые могли работать. Но это было не всё новшество. На одно гнездо входа пришлось четыре(!) таблетки наушников. То есть, мы могли слушать музыку на все свои четыре уха!

Все эти десять дней и вечеров мы слушали напролёт только музыку. Разные направления и стили объединили нас. Мы слушали всё подряд. И плевать было на дорогие, по тем временам, пальчиковые батарейки. Нас объединила музыка. Мы просто молчали и слушали ритмы, изредка обмениваясь репликами по какой-нибудь песне. Никакого напряга. Речка, музыка и Джулия.

Заканчивался десятый день. Лучи вечернего солнца начали прорезать находившие на берег тучи. Джулия встала, вглядываясь вдаль, высматривая что-то ей одной известное.

– Ну, что, Джек? То есть, просто Женька. Спасибо тебе за эти дни, проведенные вместе с тобой. Поверь, никогда я так не была счастлива. Река, музыка и мальчишка, которому просто нравится быть рядом с тобой. Это было лучшее лето в моей жизни. Вот, держи на память!

В мою ладонь легла та самая кассета с "Roxette". А я не знал, что подарить в ответ. И, тем не менее, выход нашёлся. Я достал любимую кассету с "Джулией", единственная песня на всей кассете, записанная на весь метраж плёнки. А ещё вынул из плеера самопальные наушники.

– Возьми, когда-нибудь родишь дочку, будете на пару слушать "Джулию".

Кассета с наушниками перекочевали в руки девчонки. Джулия засмущалась, открыла рот, чтобы мне что-то ответить, но вдруг замолчала.

Предательская слеза пробежала по её щеке.

– Я, Женька, сына хочу. Мы вместе с ним будем музыку слушать.

Я простодушно развёл руки в стороны, мол, тебе в будущем решать. Джулия, засмущавшись, чмокнула меня в левую щёку:

– Прощай, Джек, я буду по тебе скучать!

– Я тоже! Прощай, Джулия! Я буду о тебе вспоминать. Это были самые лучшие десять дней в моей жизни.

Махнув мне на прощание рукой, Джулия растворилась в наступающем вечере…

Я кручу в руках старенькую кассету «BASF». Четвертый альбом «Joyride» шведской группы «Roxette». Это я потом, позже, выдрал из какого-то музыкального журнала картинку с обложкой этого альбома и приспособил её под пластик.

И хоть на рисунке этой кассеты изображены солисты шведской группы Мари Фредрекссон и Пер Гессле, но мне порой кажется, что на обложке изображены двое счастливых подростков, слушающих музыку на берегу речки, в далёком 1992-м году.

Сейчас вставлю в магнитофон старую плёнку. А потом, нажав на нём кнопку "Play", вернусь назад, в те годы, и в памяти моей всплывут два образа.

Это будут два счастливых человечка – Джулия и Джек…

Глава 2. Привет из лета

Как же мне не хотелось тащиться в школу. Но что неизбежно и необратимо, то мы вынуждены терпеть. Особенно последние два класса. У меня было большое желание поступить в какой-нибудь технарь и начинать получать стоящую профессию. Но настояла мать, да две бабки с дедом тоже были непреклонны. Хотя дед явно для вида поддерживал бабку, по его глазам я видел, что он одобряет мою позицию. Кому как не ему знать это. Когда началась Великая Отечественная деду было одиннадцать лет, и он вместо пятого класса пошёл вкалывать на завод. Я видел его старые фотки, там он таскал какие-то стальные чушки для снарядов. Но тогда была война... А сейчас... Сейчас на дворе 1992-й год.

Мы ещё ни привыкли говорить Россия, зачастую в речах проскальзывает Советский Союз или СССР. А ещё по привычке произносим Свердловск, хотя город получил название новое старое название – Екатеринбург. Всё бывает не вовремя. Как там в великой книжке "Унесённые ветром"? Роды, налоги и смерть? От себя добавлю четвёртый пункт: глобальные переименования! Куда деваться. Не мы такие – время такое...

Сентябрь, как и школа, вступили в свои законные права...

Классно проведенное лето у бабули с дедом давали о себе знать. После экзаменов 9-го класса мне была нужна встряска. И я её получил. Спи до обеда, рыбачь, притаскивай с речки пойманных рыбин. Баба с дедом будут рады пожевать рыбку да похлебать ушицу.

Но самый главный подарок, который мне сделало лето – это была Джулия. Десять дней проведённых вместе, просто вместе. Речка, музыка, а рядом с тобой девчонка, которая просто нравится тебе. Никаких тебе пошлостей. Просто вдвоём – она и я. Как же сильно сожалел потом, что в какой-то из дней не притащил полароид, чтобы сфоткаться на память. Но судьба решила так. Образ Джулии не выходил из моей головы. Неужели это и есть любовь?

Вот и сейчас, сидя на своей любимой четвёртой парте у окна, я украдкой вытащил кассету с "Roxette". Два солиста группы смотрели на меня. Эту фотку я аккуратно вырезал из какого журнала и подогнал под размеры подкассетника. А теперь сижу, смотрю на Мари Фредрекссон и пытаюсь в ней отыскать черты Джулии. Я грустно вздыхаю, совсем не похожа.

Я ощущаю взгляд в свою сторону. Кошу глазом и замечаю, как сосед Юрка, по-гусиному вытягивая шею, смотрит на кассету в моих руках.

– Это чё у тебя? – шёпотом спрашивает однокашник.

– "Roxette". Их последний альбом "Joyride". – так же тихо отвечаю я.

Глаза Юрки медленно округляются. Я усмехнулся про себя, одкокашник у нас тот ещё меломан.

– Блиииин! – в экстазе тянет Юрок. – Ему ещё года нет! Где взял?

– Где взял, там уже нет. – усмехаюсь я, и вспоминая слова Джулии повторяю их. – Первая перезапись с оригинальной кассеты!

От этих слов меломана практически разрывает на части:

– Лис, дай переписать! – умоляющий взгляд Юрки пронзает насквозь. – Я все рынки облазил, дядьке в Москву заказывал. Но нет ещё в Сою... блин, России, этого альбома.

– Я тебе сам перепишу. – аккуратно вытаскиваю из юркиных рук ценную мне вещь. – Перепишу и завтра принесу.

– До завтра ждать долго. Пошли после уроков ко мне. У меня и аппаратура лучше. Ты ж сам видел!

Мне осталось вздохнуть. Музыкальной системе Морозовых завидовали многие. Дядька из Москвы, родной брат отца Юрки, привёз им этот агрегат. Музыкальный центр "Sony" с пятью колонками! Я же особо не завидовал. У меня был двухкассетник "Sharp", купленный за свои деньги. Причём, по моему мнению, по звучанию он ничуть не уступал юркиному агрегату. А иначе на фига я всё прошлое лето подрабатывал грузчиком, таская разные коробки и не только? Вот для этого музыкального счастья! Как-то так...

После школы мы отправились к Юрке. Даже не отобедав, однокашник схватил чистую кассету и запихнул её в записывающий отсек. Я передал ему своё сокровище. Отрегулировав вручную эквалайзером нужное звучание, наш меломан начал запись.

Я сидел в кресле и наблюдал за ним. Юрка слушал музыку и крутил в руках подкассетник с самопальной обложкой.

– А что это внутри за надпись какая-то, карандашом написанная? Вот, на внутреннем корешке.

Мои мозги закружились. Не видел я никакой надписи.

А Юрка тем временем начал зачитывать:

– Джулия Даурова, Клайпеда. А потом цифры какие-то...

Я, покраснев, выхватил подкассетник из юркиных рук.

– Ты чего это? – изумился однокашник, но заметив мою красноту на лице, довольно ухмыльнулся. – Понятно, втюрился наш Евген по полной. В девчонку из Литвы. Жаль далеко живёт. Да, Лис?

После чего Юрка двусмысленно покрутил кулаком у меня перед лицом. А затем следующие полминуты меломан судорожно хватал ртом воздух после моего короткого удара ему поддых. Тем временем, остановив запись на музыкальном центре, я вытащил кассету, подаренную мне Джулией.

– Хрен тебе на всё рыло, а не перезапись! – я поднял подкассетник с пола. – Можешь, хоть всему классу растрепать про женькину любовь из Литвы. Всё равно тебе, губошлёпу, не поверят!

Подхватив пакет с книгами и тетрадями, я влез в новенькие кроссы, подаренные матерью и отчимом на новый учебный год. И ничего, что фирма "Adibass", зато они очень удобные.

Уже не первый день я пытался расшифровать эти двадцать цифр указанных на внутреннем корешке подкассетника. Этот шифр не подходил ни под что. Ни под номер телефона, ни под абонентский ящик и даже ни под почтовый индекс. Дата рождения тоже не подходила. Очень много чего не походило. Я нашёл в библиотеке справочник по Литве, но и там никакой подсказки не нашёл. Это было обидно. Первая моя любовь ускользала сквозь пальцы...

Юрка конечно разболтал про мою литовскую любовь, да вот никто ему не поверил. Большинство однокашников знали, что я провожу каникулы под городом. Короче, Юрика подняли на смех, и быстро нашли причину такого наговора на меня. Просто кое-кто кому-то не дал переписать меломану редкую аудиозапись по тем временам. Хоть потом, другие однокашники тоже просили меня переписать альбом. Но я, во имя первой любви, просто отказывал им всем. Без объяснений. Почти молча.

Я не хотел предавать Джулию. Казалось, что перезаписью альбома, я отщипываю кусочки нашей с ней несостоявшейся любви. А была ли любовь с её стороны, этого я никогда не узнаю.

Хотя тогда, на берегу, перед расставанием, она рассказала мне свои сокровенные мечты. С посторонними таким не делятся. А с другом? Этот вопрос засел у меня в голове на многие месяцы вперёд.

Не знаю когда, но я чувствую, что даже может через десятилетия, получу ответ на этот вопрос.

А сейчас я пока смотрю на надпись "Джулия Даурова. Клайпеда" и колонку из двадцати цифр "17073330004881544427" Ничего, пройдёт время, и я обязательно разгадаю этот шифр!

Глава 3. Струны души

Закончились уроки и я, немного подзадержавшись у расписания на завтра, вышел на улицу. Основная масса школьников уже схлынула. Поэтому я спокойно покинул учебное заведение, особо не опасаясь, что меня может сбить с ног визжащая малышня из младших классов.

Конец сентября неожиданно порадовал тёплыми деньками после дождей. Поэтому и домой не очень-то хотелось спешить. Недолго думая, я отправился в парк, погреться с полчаса-часок на осеннем, пока ещё тёплом, солнышке. Кушать ещё не хотелось, поэтому отправился я на променад. Проскользнув ужом сквозь выломанные прутья в ограде, я через кусты двинул к своей любимой скамейке. Эта лавка была мной давно облюбованна.

Вынырнув на аллею, я увидал, что скамья моя занята пятью личностями. Ну как занята? Четверо шпанюков требушат пацана с гитарой. Скорее всего– на предмет дензнаков. Гитариста я знал шапочно. Это был Димка, парнишка с параллельного класса. Шпанюки вроде тоже из нашей школы. По крайней мере, двое точно. Поэтому я решил вмешаться. Четверо на одного – это нечестный расклад!

Я подошёл к лавке. Трое парней, стоящие ко мне лицом, напряглись. Двое из них даже встали по стойке "смирно". Ага, явно узнали, даже в сторону откачнулись. Четвёртый, стоя ко мне спиной и явно не видя моего приближения, продолжал тянуть на себя гитару Димки. Вот оно что! Гитару решили отжать.

– Ша медузы, море наше! – вмешался я пока словесно. – Отгребли на пару миль и плаваем там!

– А не пошёл бы ты козе в трещину? – огрызнулся стоящий ко мне спиной, он явно недооценивал опасность исходящую сзади, видать рассчитывая на численный перевес.

– Опачки! – от услышанного у меня отвисла челюсть. – Сам ща туда пойдёшь!

Поэтому особо не думая, я пробил пыром в зад шпанюка. Благо тот, отнимая гитару у Димки, услужливо нагнулся, выставив неосмотрительно вверх пятую точку.

– Уууиии! – пропахав часть скамейки лицом и улетая в кусты, издал пацанчик.

– А вы чего встали? – обратился я к троице. – Забирайте летуна и свалили. Ещё раз увижу, что другана щемите, песец придёт!

– Лис! – отозвался один из троицы. – Мы не знали, что он твой кореш.

– На носу зарубите! – рявкнул я. – Раз меня знаете.

Тем временем, летун выбрался из кустов с поцарапанной рожей:

– Слышь, ты! Мне фиолетово, кто ты. Ща мочить буду!

На руке шпанюка красовался медный кастет.

– Дантист, остановись! Это – Лис! – попытался остановить его кто-то.

Вздохнув, я быстро скинул с себя джинсовую куртку и забросил её на скамейку.

– Ну, давай, Дантист, ща проверю твою челюсть на крепость.

Пацанчик неожиданно остановился, явно оценивая меня. Сбитые костяшки на кулаках плюс моя неплохая физическая форма тормозили летуна для немедленной расправы. В голове Дантиста явно скрежетали шестерёнки.

– Долго думаешь! Кастет на землю сбросил! – рявкнул я на него.

Шпанюк попятился назад, оглядываясь на корешей. Но они явно не спешили ему на помощь. Двое из моей школы даже сознательно отошли назад на пару шагов.

– Вы чё? В кусты? – удивился Дантист. – Да мы вчетвером ща уделаем его на раз.

– Пробуй один, если полный кретин. – взорвался кто-то из его корешей. – Тебе говорят, что это Лис! Или мозги винищем залил?

Не дожидаясь окончания "интеллектуальной" беседы, я просто пробил Дантисту "солнышко", ибо надоел уже, чесслово. Затем с хватающего воздуха шпанюка я стянул кастет.

– Классная вещь! – оценил я трофей. – Может, задарю кому? Так, пацаны, забирайте эту хватающую воздух рыбёху и свалили отсюда.

– Окей, Лис. Всё в ажуре! – промямлил кто-то из пацанов. – Извини, бес попутал.

Подхватив стонущего Дантиста, парни скрылись из виду.

– Здорово ты его! – усмехнулся Димка. – Спасибо тебе, Евген! Я на днюху к однокласснице шёл, а тут они...

Я присел рядом:

– Нормально всё!

– Тебя они не выцепят потом? – обеспокоенно спросил Димка.

– Себе только хуже сделают! – усмехнулся я и взял в руки димкину гитару. – Кроме трёх блатных аккордов ничего и не умею.

Мои пальцы пробежались по струнам, выдавая незамысловатое звучание.

– Над нашей зоной птицы по весне, кружат падлы, словно бы во сне... – хрипло пропел я, подделываясь под блатной жанр, и искренне расхохотался.

Димка вытаращил на меня глаза:

– Ты сочиняешь и поёшь?

– Да на ходу сочинил. Что вижу, то пою. Как чукча. Лучше ты сыграй, да так, чтоб за душу взяло.

Димон взял гитару. Его пальцы начали наигрывать какую-то знакомую дворовую мелодию. А потом Димка запел:

Зачем ты это сделала?

Надела платье белое...

Кольцо на руку правую,

На голову фату...

Меня мыслями относило в лето. Речка, плеер, музыка и Джулия. Дворовые песни под гитару, записанные на старенький магнитофон, причём не самого лучшего качества, мы тоже слушали с ней. Помню, как Джулия резко изменилась, даже напряглась, слушая эту песню. Взгляд девчонки тогда словно прожигал водную гладь...

Любить ты обещала,

А слово не сдержала...

Но только написала:

«Ты всё поймёшь, солдат!»

У меня самого сейчас всё переворачивалось в душе. Прошлое, настоящее и, похоже, даже отрывок из будущего мелькнули перед глазами. Я откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза.

Сбивая чёрном сапогом

С травы прозрачную росу,

Наш караул идёт тропой

И каждый к своему посту...

– Жека, с тобой всё в порядке? – обеспокоенно тряс меня за плечо Димка.

– В полном. Накатило что-то просто. – отмахнулся я.

– А правду говорят, что у тебя любовь к какой-то прибалтийской девчонке...

– Врут! – перебил я Димку. – Пойду я. Да и тебя на днюхе явно заждались...

Я шёл домой, накинув куртку на плечи. В голове крутился мотивчик этой дворовой песни. Потом, спустя пару лет, в 1995-м году, я услышу эту песню в альбоме Петлюры, немного переделанную от того, что пел мне сейчас Димка...

Уже минут двадцать я бился над простым заданием по органической химии. Но оно всё никак не хотелось мне сдаваться. Во вредное! Или мысли не те в голове, чтобы задания по химии делать...

Я встал со стула, походил немного по комнате и завалился на кровать. "Может, на гитаре научиться играть?" – промелькнула мысль. Я уставился в окно и бездумно смотрел на улицу. Воробьи на ветке навели суету и громко чирикали, что-то явно выясняя друг у друга. Неожиданно по стеклу ударили крупные капли дождя. Странно, а в прогнозе погоды ничего не говорили о нём. Я отвернулся от окна и уткнулся лбом в стену. В голову полезли строчки недавно сочинённого стиха:

Закружилась листва сентябрём листопада,

Улетают от нас перелётные птицы.

Стали ночи длинней, значит, это так надо.

Отшумит листопад, отзвенит, откружится.

И природа уснёт, в колыбели качаясь,

Под оперу Верди, что ветер приносит...

И глядя на это, ничуть не скрываясь,

Вся в слезинках дождя, плачет мокрая осень…

Под дождь меня и вынесло в сон... Спустя час я проснулся совершенно разбитый. Наскоро перекусив, отправился во двор, дабы развеять голову. Пацаны под навесом резались в стиры.

– О, Евген, здорова. В буру будешь?

– Неее, я пас. Башка не варит, просто посижу да погляжу.

Игра шла с переменным успехом. Щелбаны раздавались направо и налево.

– Всё, мне хватит. – отвалился от компании Витёк. – Аж голова закружилась. В пень такую игру, не прёт сегодня. А ты, Жека, чё смурной такой?

– Да сморило под дождь. А днём я спать не люблю.

– Понятно. – кивнул Витёк. – Такая же байда. Опачки, а это ещё кто такие?

В наш двор входила пятёрка незнакомых пацанов, крутя головами по сторонам.

– Одного из них знаю. – зевая ответил я Витьку. – Это Дантист, я его сегодня днём нахлобучил, кастет отобрал. Они у одноклассника гитару отжать хотели, да я случайно мимо проходил.

– Вон оно что! – Витёк негромко свистнул, и вся наша дворовая компания моментально обернулась в сторону пришедших.

Я встал и медленно пошёл навстречу шпанюку:

– Дантист, ты что, мне второй кастет в подарок принёс? Ну так давай его сюда! – я протянул ему руку ладонью вверх.

Компашка, ведомая им, тормознулась. Пацаны явно смотрели на меня с опаской. Да и я чуял, как за моей спиной появились наши дворовые парни. Перевес был явно не в пользу пришедших.

– Пацаны, вы явно не при делах! – повысил я голос. – А к данному индивиду у меня свои вопросы.

– Ё! – раздался голос кого-то из пришедших. – Да я его знаю, это же Женька Лисин, боксёр. Ну, Дантист, сука! Типа просто с лошариком разобраться. Сучара!

– Я повторяю, вы не при делах! – вновь повысил я голос. – Дантист, давай кастет! Вон он у тебя из кармана выглядывает. Не тревожь струны моей души!

Шпанюк стоял, опустив руки и склонив голову.

– Ясно! – я сам вытащил из его кармана кастет. – Опа! Да тут два подарочка! – на свет божий появился ещё один трофей.

Дантист сел на землю и заплакал.

– Пацаны, а он не того, умом не рухнул случайно? – спросил я пришедшую компанию.

Те пожали плечами.

– Скорее всего понял, что не он один щемить может. Оказывается, его тоже могут выставить! – высказал предположение Витёк, стоящий позади. – Айда, Жека!

Хмыкнув, я резко развернулся и пошёл под навес. Тем временем, пятёрка пришлых испарилась. Мне было пофиг на них. Я достал кастет, отобранный у Дантиста ещё днём.

– Ух ты, фигасе коллекция! Три штуки, как на подбор. – выдохнул Генка, подходя ко мне. – Евген, махнёмся не глядя?

Я, прищурился, глядя на него:

– А махну все три сразу да на твою гитару. Ты как?

Генка почесал затылок:

– Да не вопрос! Лечу за ней...

Я сидел в парке и держал в руках старенькую шестиструнку. Димка примостился рядом.

– Ну что, Димон, научишь меня аккорды брать?

– Легко. Значит, смотри...

Уходя от любви, никогда не зови,

Ты её не зови, никогда за собой.

Лишь остались слова нашей первой любви,

Той красивой любви, нашей сказки с тобой.

Играть нормально не получалось, я всё равно сбивался на три блатных аккорда. А слова я просто пришептывал. Ну вот нет у меня нормального голоса. У того же Димона намного круче получается. Мне осталось лишь только вздыхать. Кесарю – кесарево!

Димка хитро глянул на меня:

– Хм, значит, не врут! А ты...

– Проехали, ага! Ладно, я до хаты потопал...

Я шёл по аллее парка, держа гитару за гриф. Холодный ветер прошёлся по моей шее. Осень вступала в свои полноценные права. Я поднял воротник у джинсовой куртки и зашагал быстрее. Мёрзнуть мне не хотелось. «Интересно, а какая сейчас в Клайпеде погода?»

Во дворе, на этот раз под детским грибком, сидели Генка с Витьком и смотрели, как один кот гоняет другого хвостатого. Я подошёл к пацанам.

– Держи! – протянул я Генке инструмент. – Похоже, что у меня после бокса, пальцы к гитаре не предрасположены.

– Кастеты вернуть? – забеспокоился "гитарист".

– Себе оставь. Хотя... Подари один Витьку! – и, подмигнув обоим пацанам, я скрылся в своём подъезде...

Подняв воротник, ухожу по аллее,

Зябко в душе, не согреюсь никак.

От ожогов любви, мы быстро взрослеем...

Время покажет, что это не так...

Глава 4. Каждому – своё

В хорошем настроении мы с парнями со двора, дурачась вовсю, шли по улице Победы к Саньке в гости. Мой сосед по лестничной площадке сейчас жил у своей бабки. Опять у него дома проблемы. Снова его родители что-то делят и выясняют, мне через стенку это хорошо слышно. Спать не дают, чтоб им пусто было! А Санька отдыхает от родителей у бабки. И видно упросил её встретить свою днюху именно там. Думаю, и бабка явно была не против этого, поскольку знала всех нас, приглашённых, ещё с малолетства. Когда-то она жила в нашем доме.

До Нового 1993-го года оставалось две недели. Люди, несмотря ни на что, готовились к праздникам...

– Жека, Витька! – тормознул нас Генка. – Гля, какие девчонки стоят симпотные. Давай, познакомимся с ними?

– Подошёл, и тут же, не знакомясь, свалил в туман! – заржал Витёк. – Ты на лица вообще смотришь, Генастый? Там штукатурки тонны намалёвано, смоешь и глянуть не на что. Я лучше с хорошей девчонкой с наших дворов познакомлюсь. И при свете дня. А сейчас вечером одни только шмары гуляют. И не про тебя они, Геныч. Там вход только для взрослых дядь, у которых двести зелёных для них есть.

– Чё это они не про меня? – набычился Генка. – Симпотные девчонки, а не шмары. И не нужны им двести бакинских. Вот пойду и познакомлюсь.

– Иди, Казанова. – подтолкнул я его. – Не зря же ты на улице Победы. Увидел, подошёл, победил! Не забудь зелёные показать только.

– И пойду! – заупрямился Генка. – Тоже мне, друзья-приятели, вот познакомлюсь с ними, а вас принципиально не представлю...

И наш герой отправился навстречу знакомству. Спустя пару минут обычно нестеснительный Генка вернулся обратно. Его лицо прямо полыхало.

– Ты чё, Геныч? – забеспокоился я за него. – По щам что ли огрёб, раз красный, или...

– Или! – огрызнулся герой-любовник. – Цену знакомства обозначили. Вас, говорят, трое, так и быть, баксов в триста уложимся!

Нас с Витькой сложило от хохота.

– Мы ж тебя с Евгеном предупреждали. – нравоучительно заметил Витёк. – Девчонки собирают на подарок! Новый год на носу! А ты забесплатно захотел.

– Да ну вас! – ещё больше покраснел Генка. – Пошли уже, Санька наверно уже заждался.

– Айда! – согласился я. – А то холодно стоять. Ветер блин мерзопакостный!

Я первым двинул вперёд, ледоколом пронзая насквозь стайку из четырёх девушек. Генка с Витьком пристроились за мной, идя в кильватере. Девицы испуганно прыснули в стороны, явно боясь столкновения со мной. А мне было как-то пофик на них, ибо я начал замерзать. Свитер под курткой из кожзама, это конечно неплохо, но только в первые полчаса.

Последняя девушка на моём пути замешкалась, и я почти врезался в неё. По боксёрской привычке ушёл от столкновения всем корпусом. А представительница древней профессии, поскользнувшись, начала медленно заваливаться назад. На автомате, я подхватил оседавшую девушку. Ещё б доли секунд, и её пятая точка встретилась бы с холодной мостовой. Но вот только благодаря моей реакции данной встречи не произошло.

А случилась другая встреча... Наши глаза пересеклись взглядом. Что-то неуловимо знакомое мелькнуло передо мной. Несмотря на обилие "штукатурки" на лице, память услужливо подбросила мне образ девчонки-отличницы из параллельного класса. Та, поспешно, отвела от меня взгляд. Узнала!

На моих губах застыли слова приветствия. И на её, похоже, тоже. Обмен взглядами был краток. Мы оба сделали вид, что столкнулись впервые. Никто даже и не обратил внимания на нас.

Чуть не столкнулись... Чуть не упала... Еле успел поймать...

Вот и вся картина со стороны. По крайней мере, мне так парни потом говорили. Я им легко поверил. Да и не с руки пацанам было врать. Мы же все в гости спешили, не смотря на Генкины "знакомства".

День рождения Саньки прошёл неплохо, даже неожиданная для меня встреча не испортила настроения. Я лишь горько усмехнулся пару раз. Что же, всё бывает...

– Жень, привет! Как дела? – вопрос Ирины остановил меня посреди школьного коридора.

Я повернулся в сторону окна. У широкого подоконника стояла одноклассница из параллельного. Я подошёл к ней:

– Ну, привет, Ирина, коль не шутишь. Дела неплохи. А у тебя?

– Тоже нормулёк. – засмущалась девушка и замолчала.

Наверно, не ожидала, что я подойду к ней.

– Ну как? Не замёрзли стоять вчера-то? В ночь ещё и снежок пошёл. – не удержался я от подкола.

Ирина раскраснелась ещё больше:

– Жень, ты это... Не рассказывай никому ладно... Нууу, то что вчера видел. И то, что случилось. Ладно?

– А зачем мне трепаться об этом? – я сходу оседлал подоконник. – Всё прекрасно понимаю, не дурак. Каждый зарабатывает, как он может. Диалектика! Я вот кассеты толкаю! Кстати, тебе новый альбом "Ласкового мая" не надо? Нет? Жаль!

– А где гарантия, что ты не проболтаешься? – начала напирать на меня Ирина.

– Да на кой мне это надо? Вдруг у тебя крыша есть? А мне проблем не нужно. – я вполне серьёзно посмотрел на девушку. – Ирин, ты считаешь, что если я боксёр, то у меня всё мозги отбиты. Так?

– Так! – гордо вскинула голову отличница. – Поэтому, причины доверять тебе не вижу.

Я опешил:

– А ты свои мозги вчера не отморозила? Зачем тогда позвала? А если б слухи пошли про тебя разные, то подослала бы дружков каких-нибудь, чтоб меня отметелили. Или я что-то не знаю?

– Да! – неожиданно разревелась одноклассница. – Не знаешь!

Подхватив свою сумочку, Ирина скрылась из поля моего зрения.

– Что за странности, о которых не знаю? – вздохнув, я спрыгнул с подоконника. – Каждый торгует, чем может. Хм. Каждому, блин, своё!