Текст книги "Кавказский транзит"

Автор книги: Евгений Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– А что произошло? – спросил Нарышкин.

Бобров вытер руки об полы куртки и, кашлянув в кулак, вновь посмотрел на гостя.

– Короче дело было так, – начал рассказывать отставник, – В тот год из местного дивизиона ПВО вывозили боеголовки с ядерными зарядами. Все проходило в условиях повышенной секретности, и мы тогда приняли все меры, чтобы не допустить утечки информации. И тут погранцы задерживают этих моряков. Дело было ночью с субботы на воскресенье. Я с друзьями уехал на рыбалку и ничего не знал. О задержании они сообщили только своему офицеру отдела оперативного розыска. А тот идиот, – Боборов нервно стукнул кулаком по столу, – воду и землю выбросил, а нам сообщил только утром в понедельник, когда судно покинуло порт. Местный особист тогда доложил, что двое азербайджанцев из дивизиона ПВО после ужина ушли в самоволку, якобы к приехавшим родственникам, но по гостиницам города родственников из Азербайджана так и не нашли. Вот тогда бывшее руководство и посчитало, что моряками был проявлен интерес именно к дивизиону ПВО. Меня тогда, за незнание обстановки носили в зубах все кому не лень, даже по партийной линии взыскание объявили, благо через месяц партийные органы вообще упразднили. Я конечно не имел права выезжать за пределы города без разрешения начальства, должен был оставаться на связи, но сам понимаешь, мы ведь всегда рассуждаем, что ничего не должно случиться. Всегда надеемся на русское «Авось». А «авось» в этот раз не прошло.

Он досадно покачал головой и вновь наполнил кружки.

– А как объяснил свое поведение тот офицер ОРО? – спросил Нарышкин, выбирая кусочек осетрины.

– Рассказал, что звонил дежурному, якобы звонил мне домой, но никто не ответил. Тогда он принял самостоятельное решения, посчитав, что ничего серьезного в этом нет. Дежурного, кстати тоже уволили. – добавил Бобров.

– А в отношении этого офицера-пограничника какие меры приняли? – поинтересовался Нарышкин.

Да, никаких, – махнув рукой, ответил собеседник, – К нам его перевели из погранотряда по залету, по залету и вернули обратно.

– Вы можете вспомнить его фамилию? – с надеждой в голосе спросил Нарышкин.

– А что ее вспоминать, – ответил Бобров, – я всю жизнь ее помнить буду – капитан Павленко, черт бы его побрал.

– А его не Станиславом зовут?

– А ты что его знаешь? – удивился рыбинспектор.

– Да, сейчас в погранотряде заместителем командира части служит, – ответил Нарышкин.

– Вот уж точно, – усмехнулся Бобров, – дерьмо не тонет.

– А как поступили с изъятыми грунтом и водой?

– Никак, – махнул рукой бывший опер, – Этот Павленко все выбросил в море, якобы опасаясь радиационного облучения личного состава.

– А потом вы продолжали изучение этого капитана? – не унимался Нарышкин.

– Практически нет, – ответил Бобров, закуривая сигарету, – Меня сначала перевели из порта на промышленные объекты, а потом, после ГКЧП и вообще предложили выйти на пенсию. Говорят это судно, название, к сожалению, уже не помню, заходило несколько раз к нам в порт, но уже без тех матросов. А потом вообще перестало появляться.

В этот вечер Нарышкин остался ночевать у Боброва. Как выяснилось, его жена три года назад умерла и он жил в доме совсем один, если не считать охотничьего сеттера по кличке Лорд.

Глава 16

Утром первым проходящим автобусом Юрий выехал домой. Он смотрел на мелькающие за окном деревья, и думал о своем. Первая эйфория от полученной информации прошла и появился ряд новых вопросов, на которые Нарышкин не мог найти ответы. Теперь он знал, что Павленко имел отношение к инциденту с моряками, пытавшимися пронести на борт образцы воды и земли. Но, не факт, что знакомство между ним и Челиком Акбулутом состоялось. Офицер ОРО мог ограничиться только общением с задержанными моряками. Тогда вполне объяснимо, почему он сразу не смог вспомнить капитана «Беркена» по фотографии. Он мог и не придать этому факту должного значения только потому, что не захотел создавать себе проблем в выходной день. Да и какая может быть связь между задержанием матросов в 1991 году и нелегальной миграцией в конце 90-х годов? Между этими событиями прошло почти десять лет, и большую часть этого времени Павленко прослужил в Киеве, не имея возможности контактировать с турком. Нарышкин склонялся к мысли, что он опять на ложном пути. Очень часто в его служебной деятельности получалось так, что на первый взгляд, якобы, неопровержимый факт, при проверке оказывался банальным стечением обстоятельств. Все могло оказаться гораздо проще, чем он себе рисовал ранее. Может быть, и Петрович не лгал членам своего экипажа, а действительно они приняли на борт иностранного моряка, которому был запрещен выход в город. Такое иногда бывало. Чем больше думал об этом Нарышкин, тем меньше видел реальной связи между этими событиями.

По мере приближения к родному городу, его мысли начали путаться, он непроизвольно закрыл глаза и погрузился в сон.

Прибыв на автовокзал, он долго стоял на перроне, не решаясь, куда пойти дальше. Идти на службу желания не было. Дома еще никого не было, жена обычно возвращалась из школы после 15 часов. Нарышкин подошел к телефону-автомату и позвонил Перфильеву на домашний телефон. На удивление тот сразу поднял трубку, как будто ждал его звонка.

– Леха, привет, – произнес Нарышкин.

– Привет, Саныч, – после непродолжительной паузы напряженно ответил тот.

– Не ожидал услышать меня? – спросил майор.

– В общем, да.

– Не возражаешь, если я к тебе сейчас подъеду? – спросил Юрий.

– Давай лучше завтра, – предложил Алексей и тут же пояснил, – ко мне сейчас должна девушка прийти. Извини, но не могу лишить себя удовольствия от встречи с ней. Это не женщина, а сказка, Саманта Фокс со своими формами отдыхает, я ее всю неделю обхаживал. Ну, ты же мужик, пойми меня правильно.

– Ладно, «кобелино», – засмеялся Нарышкин, и, понизив голос, спросил, – тогда в телефонном режиме ответь, пожалуйста, на такой вопрос: подполковник Павленко во время последнего захода в порт теплохода «Беркен» поднимался на его борт?

– Да, – сразу ответил Перфильев, – и в предыдущий раз тоже.

– А что ж ты мне об этом сразу не сказал? – возмутился Юрий.

– А ты не спрашивал.

В этот момент в трубке раздался приглушенный звук дверного звонка.

– Все, Саныч, пока. Кажись, она, пришла, – переходя на шепот, произнес Алексей и положил трубку.

Нарышкин посмотрел на часы, время было обеденное, возвращаться домой и сидеть перед телевизором, большого желания не было, а пустой желудок начал о себе активно напоминать. Как правило, по утрам Юрий ничего не ел, кроме чая с бутербродом, но к обеду у него появлялся зверский аппетит. Он осмотрелся по сторонам, кругом в киосках продавали пирожки и легкие закуски, но рисковать здоровьем ему не хотелось, к сожалению, прецеденты в его жизни уже были. Поэтому он решил пойти на обед в городской отдел СБУ, где была своя, относительно не дорогая, но хорошая столовая.

Заказав борщ и картофельное пюре с котлетой, он сел за стол, где уже обедал его знакомый майор Кондратенко. Тот был немного старше Нарышкина и всю свою службу провел на обеспечении иностранных судов местного порта.

– Приятного аппетита, Миша, – пожелал ему Нарышкин.

– Взаимно, Князь, – буркнул тот, и, сделав глоток компота, спросил, – Ты что такой небритый? Жена из дома выгнала?

– Да, нет, в командировке в Бердянске был.

– И как там Бердянск?

– Стоит, – лаконично ответил Нарышкин.

Около минуты они молча ели, пока вдруг Юрий не спросил:

– Миша, а ты Славу Павленко знаешь?

– А кто ж его не знает? – усмехнулся тот, – А в связи с чем вопрос?

– Да, ни чем, – уклонился от прямого ответа Юрий, – просто он недавно прибыл к нам в отряд, я думал, что он всю службу в Киеве прослужил, а его, как оказалось, еще и в Бердянске помнят.

– Мы старожилы его и здесь помним, – усмехнулся Виктор, – Тебе что, Рыбаков про него ничего не рассказывал?

Нарышкин сделал удивленное лицо, как будто для него это оказалось новостью.

– Нет, не рассказывал. Он что, еще и в нашем погранотряде служил?

– Да, – отодвинув, пустую тарелку, продолжил Кондратенко, – Одно время мы даже по иностранцам вместе работали, пока он не «залетел».

– А что за «залет» был? – поинтересовался Юрий, прекратив жевать.

– Это темная и грязная история, – отмахнулся собеседник.

– Ну, расскажи, – попросил Нарышкин, – мне все же с этим человеком еще служить придется.

Кондратенко, посмотрел по сторонам и, понизив голос, чтобы повар на раздаче не слышала их, стал рассказывать, подвинувшись ближе к Нарышкину:

– В середине 80-х годов он пришел в погранотряд после окончания Высшей школы КГБ. Вообще-то после такого ВУЗа попасть в Погранвойска, считалось не очень удачным распределением, но зато по служебной линии у них рост был гораздо лучше, чем у нас. Ну, это к слову, – он сделал еще глоток компота и продолжил, – Славик первое время был правильным опером, а потом, когда почувствовал себя опытным и матерым, нарушил одну из основных заповедей опера.

– Залез в бюджетные деньги и ли начал пить с негласными источниками? – уточнил Нарышкин.

– Нет, он, как раз, нарушил третью заповедь – начал спать с агентессой.

– Ну, а это как могло вылезти? – удивился Юрий.

– Тогда в 80-х в порту функционировали две организации проституток под названием «легион-1» и «легион-2», – продолжил Кондратенко, – Первый из них обслуживал наших моряков, второй – иностранных. Вот, Славик и завербовал во втором «легионе» молоденькую девчонку по кличке «Качка». Рассказывали, когда она занималась сексом, то издавала звуки, как будто утка крякает, – он засмеялся и сразу же вновь продолжил, – Как и над чем они работали, я не знаю, но в начале 90-х Слава подцепил от нее триппер, да еще и наградил им жену. Представляешь, какой был скандал. Наверх этот случай выносить не захотели, поэтому его быстренько и перевели в Бердянск. Он там немного послужил без семьи и опять вернулся. Жена его к тому времени простила. Ну а дальше, ты знаешь. Карьера в Киеве и возвращение сюда.

– Да-а, – протянул Нарышкин, – Лихо девки пляшут.

– Еще как пляшут, – повторил Кондратенко, а потом, спохватившись, что много наговорил лишнего, попросил Юрия, – Только ты об этом никому не рассказывай. Во всяком случае, не говори, что это я тебе рассказал. Сам понимаешь, это тогда Павленко был Славиком, а теперь Станислав Николаевич, заместитель начальника погранотряда по оперативному розыску. Сьтатус, почти, как у нашего начальника горотдела.

– Да, ну что ты, кому я буду рассказывать? – заверил его Юрий и продолжил уже молча поглощать свой обед.

Выйдя из столовой, Нарышкин посмотрел на часы. Стрелки показывали 14.10.

Самое время поехать домой и замолить свои грехи перед женой. Только сейчас он вспомнил, что не предупредил жену о том, что ночевать останется в Приморске. Хотя, выезжая в Бердянск, он на это и не рассчитывал. Юрий вытащил из кармана деньги, пересчитал то, что осталось, и направился в цветочный магазин. Ему хотелось купить жене алые розы, но, увы, денег едва хватило на пять гвоздик. Тем не менее, он был рад и этому. Он прыгнул в первый стоящий на остановки автобус и, усевшись на свободное место на галерке, вновь стал размышлять над тем, что узнал в последние дни.

Утром он вышел из дома в приподнятом настроении. Галина его простила и они, всю вторую половину дня провели вместе. За ночь, полученная им информация, прошла новое переосмысление и к утру обрела конкретные очертания. Он в очередной раз убедился в мудрости старых оперов, которые на заре его чекистской деятельности советовали – не торопись докладывать информацию начальнику, пока с ней не переспишь. В связи с этим, он спешил на службу сделать руководству сенсационное заявление. На его удивление кабинет начальника оказался запертым. В отделе находился только секретарь. Тот раскладывал документы по папкам. Увидев Нарышкина, он спросил:

– Саныч, а где ты вчера был? Шеф звонил и в Бердянский горотдела и в Бердянский погранотряд, нигде тебя не могли найти.

– А что начальник горотдела не сказал, что я поехал в Приморск? – вопросом на вопрос ответил Юрий, – Что-то случилось?

– Вот почитай, – прапорщик протянул ему документ.

Это был ответ руководства авиакомпании на его запрос. Нарышкин несколько раз перечитал список пассажиров рейса Донецк-Тбилиси и от удивления присел на стоявший в углу огнетушитель.

– Что-то серьезное? – поинтересовался Недолуга.

– Да, Толик, – не отрывая глаз от документа, произнес Нарышкин, – фамилий списанных с турецкого судна грузин, в этом списке нет.

– Это хорошо или плохо? – поинтересовался секретарь.

– Долго рассказывать, – ответил Юрий и вернул документ прапорщику.

Он развернулся, чтобы выйти из секретариата, но Недолуга вновь к нему обратился.

– Постой, Саныч, – он положил на стойку регистрационный журнал и сказал. – Во-первых, для тебе еще один документ – распечатка телефонных переговоров. А во-вторых, распишись за документы. – Секретарь протянул авторучку майору.

Нарышкин, не глядя, за что расписывается, поставил подписи там, где стояли галочки и быстро вышел из секретариата. Вернувшись в свой кабинет, он вытащил из сейфа лист бумаги, где отметил в хронологическом порядке все события, имеющие отношение к делу и стал сличать их с детализацией телефонных переговоров. Именно за этим занятием его и застал начальник.

– Юрий Александрович, – строгим тоном обратился к нему Парамонов, – Где Вы вчера были.

– В Приморске, – не отрываясь от своего занятия, ответил Нарышкин.

– А туда Вас как занесло? – удивился начальник.

– Человек, который мне нужен был, из Бердянска переехал в Приморск.

– Может, Вы все же оторветесь от своих бумаг и уделите мне внимание, – повышая голос произнес Парамонов.

– Минуточку, – рассеянно отозвался Юрий.

– Вы в своем уме? – заорал начальник, – Что вы себе позволяете?

– Извините, Константин Александрович, – встал с места Нарышкин и вытянул руки по швам, – Готов доложить о результатах проведенной работы. – отрапортовал он.

– Возьмите свои документы и чтоб через минуту были у меня на докладе.

– Есть, – щелкнул каблуками Нарышкин.

Он не стал выжидать минуту, а пошел следом за начальником к тому в кабинет.

– Я слушаю Вас, – снимая куртку, произнес Парамонов. Он подошел к зеркалу причесал волосы, а затем указав Нарышкину на свободный стул, сел на свое место. Однако, Юрий не торопился садиться. Он был, как никогда возбужден, поэтому предпочел докладывать стоя, периодически прохаживаясь по кабинету начальника.

– Я могу с полной уверенностью заявить, что капитан турецкого судна «Беркен» Челик Акбулут при содействии заместителя начальника погранотряда подполковника Павленко осуществляют незаконное перемещение лиц через Государственную границу Украины.

Парамонов, который приготовился внимательно слушать доклад подчиненного, вдруг громко выругался матом и, бросив авторучку на стол, заорал:

– Юрий Александрович, Вам нужно меньше пить, а лучше не пить вообще. У Вас в мозгу начались необратимые процессы. В хоть подумали, какую чушь Вы сказали? Этим турком уже почти десять лет занимается вся контрразведка Азово-Черноморского региона, а Вы приплетаете к нему подполковника Павленко, который в отряде без году неделю, тем более, что прибыл к нам из Киева.

Нарышкин побагровел от ярости, он всегда лояльно относился к проявлению эмоций, но терпеть не мог, когда с ним говорили матом. Он сел на стул и, гладя Парамонову в глаза, тихо произнес, а точнее прошипел:

– Товарищ подполковник, если Вы считаете нормальным разговаривать со мной в подобном тоне, то мне плевать, что Вы начальник, а я подчиненный. Я, как мужчина, могу и ответить по-мужски.

Он положил на стол свои громадные кулаки, которые начали белеть на фалангах.

Парамонов испуганно посмотрел на веские аргументы подчиненного и выдавил из себя:

– Извините.

– Принимается, – сразу ответил Юрий, и как будто не было предыдущего разговора, продолжил:

– Так вот. Анализ полученной мной информации позволяет мне сделать следующий вывод. Как оказалось, факт задержания моряков с радиоактивной водой и грунтом в 1991 году произошел при непосредственном участи тогда еще капитана Павленко.

Парамонов удивленно поднял брови.

– Именно. Его тогда перевели из этого отряда в Бердянск за совершение дисциплинарного проступка. При СССР не было Бердянского погранотряда, был КПП, структурно входивший в наш отряд. Поэтому в личном деле Павленко этот момент биографии, как перевод к новому месту службы, указан не был. Так вот. Именно Павленко принял решение не задерживать моряков и своевременно не доложил в местный горотдел КГБ. Более того, зная, что вода и грунт имеет повышенный радиационный фон, он, якобы выбросил их в море, чтобы не облучить личный состав. Бред конечно, но именно так он обосновал свои действия перед руководством. Я не исключаю, что после этого между ними завязались коммерческие отношения с капитаном, потому что после возвращения Павленко обратно в отряд, теплоход «Беркен» стал работать через наш порт.

Нарышкин вышел из-за стола и стал вновь прохаживаться по кабинету. Парамонов молча слушал его, не перебивая. Его уже не удивляла манера Нарышкина, докладывать суть материалов на ходу.

– Следующее обстоятельство, – продолжал Юрий, – Нынешняя сожительница Акбулута – Алина Лебедь, в прошлом была любовницей Павленко и по совместительству его негласным источником. Видимо Павленко и был инициатором знакомства турка с девушкой. Но это в прошлом. Перед тем, как состоялся перевод Павленко из Киева к нам, он звонил Алине, видимо для того, чтобы поставить в известность Акбулута о своем возвращении. Об этом говорит входящий звонок из Киева на ее телефон, – он указал на подчеркнутый номер в распечатке, – В этот же день, в детализации отмечен исходящий звонок в Турцию.

После этого звонка, через некоторое время теплоход «Беркен» появляется в нашем порту. А теперь посмотрите сюда, – Нарышкин подвинул детализацию телефонных переговоров ближе к Парамонову, – После того, как Рыбаков заходил к Павленко за фотографией Акбулута, он в этот же день позвонил Алине. Вот телефон отдела оперативного розыска, – он вновь ткнул пальцем в распечатку.

И опять, как и в прошлый раз, Алина сразу же позвонила в Турцию. На следующий день они нам выдали дезинформацию в отношении старпома теплохода «Мевлона», которая так и не получила своего продолжения. Теперь давайте коснемся последнего прибытия «Беркена» в порт. В распечатке есть исходящий звонок в Староазовский район. Видимо она звонила капитану рыболовецкого судна и вызывала его на встречу с Павленко, а может быть, это сам Павленко звонил, находясь у нее дома. Ведь, по словам рыбака, он не вышел на промысел в запланированный день, потому что капитан экстренно выехал в город.

Теперь что касается, перевозимых людей. Пограничники нам дали ответ, что грузины вылетели все одним рейсом в Тбилиси, а по списку пассажиров авиакомпании, их не было на борту самолета. Значит, фамилии грузин были внесены в пограничную базу данных после нашего запроса, чтобы притупить нашу бдительность и отвести наш поиск на другой объект. Подобную команду пограничникам мог дать только непосредственный начальник, каковым является для всего личного состава подполковник Павленко. Кстати, ответ на наш запрос также подписан подполковником Павленко, а не командиром. На самом деле, скорее всего, эти люди до сих пор находятся у нас в стране, если, конечно, не ушли на Запад.

– Я так понимаю, что Вы задолго до своей командировки начали подозревать Павленко? – наконец, спросил Парамонов.

– Конечно определенные сомнения были, но факты говорили сами за себя. – ответил Нарышкин, – Во-первых, кроме Павленко о нашем интересе к Акбулуту знать никто не мог. Во-вторых, по данным нашего источника, к Алине в школу приезжал пограничник в гражданской куртке без головного убора. Обычно такую форму одежды позволяют себе офицеры оперативного розыска. По данным «наружки» Алина Лебедь была проституткой, но давно отошла от дел и уже достаточно долго работает в школе. Ей уже за тридцать, поэтому знать ее мог только тот, кто мог общаться с ней много лет назад. Нынешний состав офицеров отдела оперативного розыска в основном молодые люди, которые заканчивал училища после развала Союза и застать ее в прежнем качестве не могли.

И, наконец, последнее. Когда мы вместе с прапорщиком Сосницким подъехали к буксиру, капитан спросил у него, знает ли его начальство о прибытии на причал. Видимо, кто-то из больших начальников заверил его, что, вернувшись на берег с нелегалом на борту, их никто встречать не будет. Если б вопрос решался на уровне начальника заставы, то капитан Коржов сделал бы все, чтобы я не попал туда именно в тот день и то время. А так получается, что вопрос решался на более высоком уровне.

– Да, но тогда это непростительный просчет со стороны Павленко. Как минимум, он мог дать команду Коржову, чтобы тот никого не посылал в тот день на причал.

– И тем самым привлек бы его внимание к этому месту и этому буксиру, – перебил его Нарышкин, – На самом деле, ему достаточно было выяснить, на какие участки будут выставляться наряды, и на каких объектах будут работать инспектора. В данном случае мое появление на пирсе они никак не могли предусмотреть.

– Логично, – согласился начальник, – но тогда возникает вопрос: Кого они перевозили, если за их перемещение через границу платят такие деньги.

– К сожалению, мы не знаем, какие суммы денег там фигурируют, – ответил на риторический вопрос Нарышкин.

– Я думаю не малые, – предположил Парамонов, – Давайте рассуждать так. Как капитан теплохода он и так получает неплохую зарплату, тем более от своего брата. Значит, сумма денег, которую он получает за переброску нелегала, должна многократно превышать его месячный доход, если он из этих средств еще платил Павленко и капитану рыбацкого буксира. Я лично не представляю за кого в Грузии можно отдавать такие деньги.

– Признаться, я тоже, – согласился с ним Юрий.

Он подошел к карте Мира, висевшей на стене в кабинете, и стал ее внимательно рассматривать. Тем временем, Парамонов сидел за столом спиной к Нарышкину и продолжал рассуждать в слух:

– Опять же непонятно. Зачем создавать такие сложности. Неужели нельзя было отправить их поездом или самолетом?

Тем временем он включил телевизор и с помощью пульта стал переключать каналы, пока не остановился на трансляции российских новостей. В это время комментатор ровным, хорошо поставленным голосом, рассказывал о результатах проверки инцидента, произошедшего в середине ноября 1999 года, когда российский вертолет Ми-8, якобы, произвел обстрел грузинского села Шатили. В завершение репортажа он зачитал заявление Российского Правительства о том, что правоохранительные органы Грузии, при поддержке Президента Э. Шеварднадзе и главы Совета безопасности Н. Саджая, создают благоприятные условия для перехода чеченских беженцев, боевиков, арабских наемников и главарей, так называемого, «ичкерийского сопротивления», через границу Грузии в Российскую Федерацию. А также, оказывают им содействие в легализации у себя в стране и дальнейшей переправке их в страны Европы и Ближнего Востока».

Парамонов выключил звук и, развернувшись к Нарышкину, удивленно произнес:

– Вы слышали это?

Нарышкин молча кивнул головой.

– Вот, Вам и ответы на все Ваши вопросы, – ответил он, возвращаясь к столу, – Как же я сам не догадался? – он с сожалением хлопнул себя ладонью по колену и продолжил, – Мне ведь говорил оперативный источник, что пресловутый Тушишвили, с которым он общался на судне, не понимает по-грузински. Зато на следующий день, по его словам, лично видел его на городском рынке, когда тот свободно разговаривал с каким-то кавказцем на непонятном ему языке.

Он вытащил из кармана сигареты и закурил.

– Теперь все становится на свои места, – выпустив дым, стал подводить итог своим рассуждениям Нарышкин, – Акбулут на своем судне перевозит в Украину главарей чеченских боевиков. Вылетать из Тбилиси в Украину по поддельным документам, тем более, не зная грузинского языка, для них очень рискованно. В аэропорту можно нарваться на первого встречного бдительного пограничника и любой вопрос к ним на грузинском языке, даст основания для их задержания. Паспорт моряка снимает массу проблем. Его легче оформить, да и пограничников в других портах не интересует на каком языке говорит его обладатель. Проехать автобусом или поездом в Украину через Россию для тоже очень опасно, их фотографии висят на стендах в каждом вокзале.

– Но для нахождения в Украине им же тоже нужны какие-то документы, – резонно заметил начальник.

– Здесь они могут пользоваться даже своими паспортами, тут же их никто не ищет.

– Но все равно, миграционная карточка должна быть.

– Миграционную карточку можно сделать в любом пункте пропуска за пятьдесят долларов, это вообще не проблема, – махнул рукой Нарышкин.

– Тогда дождемся майора Рыбакова. Он вчера был в Староазовском пункте пропуска, – может быть, там засветились ваши грузины.

– Теперь я в этом очень сомневаюсь, – ответил Нарышкин.

Не успел он закончить фразу, как в кабинет начальника зашел Рыбаков.

– Что за напряжение на лицах? – с улыбкой спросил, – Пришел приказ о нашем расформировании?

– Типун Вам на язык, – возмутился Парамонов, – лучше скажите, что накопали в пункте пропуска по интересующим нас лицам.

– Ничего, – сняв улыбку с лица, ответил Рыбаков, – по журналам учета интересующие вас грузины пункт пропуска «Староазовск» за прошедшие два месяца не пересекали. А что все-таки случилось? – вновь поинтересовался он.

– Юрий Александрович Вам на досуге расскажет, – Парамонов кивнул головой в сторону сидящего напротив Нарышкина, – Лучше скажите, а чеченцев много там зарегистрировано в этот период.

– Я не считал, – удивился Рыбаков такой смене заинтересованности, – Там, конечно, мелькали Бабаевы, Гумбатовы, Мамедовы, Хаджиновы, но кто из них чеченец, а кто татарин, в журнале не указывается.

– Да, час от часу не легче? – пространно произнес начальник и через несколько секунд обратился к Нарышкину, – Есть хоть какие-то предложения?

Юрий сцепил пальцы рук в замок, откинулся на спинку стула и, не долго подумав, ответил:

– План есть, но нужна помощь всего нашего отдела и технарей Управления…