Текст книги "Кавказский транзит"

Автор книги: Евгений Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Иванов Евгений Геннадьевич
КАВКАЗСКИЙ ТРАНЗИТ

Глава 1

– Анатолий Васильевич, – обратился подполковник Парамонов к секретарю отдела, как только тот появился на пороге его кабинета, – Срочно передайте майору Нарышкину, чтобы зашел ко мне.

– Так он еще утром ушел в порт и до сих пор не появлялся, – невозмутимо ответил прапорщик, открывая папку с документами.

– Прапорщик Недолуга, – повысив голос, произнес начальник отдела, – Почему я не знаю, где находится вверенный мне личный состав.

– Так и я не знаю, – прежним тоном парировал секретарь. – Мне майоры не докладывают.

– Хм, – недовольно хмыкнул подполковник, – Как только появится, пусть сразу же зайдет ко мне.

– Есть, – щелкнул каблуками прапорщик и быстро вышел из кабинета. С первых дней службы в отделе, секретарь усвоил для себя одну прописную истину – нельзя оставаться наедине с начальником, когда у того плохое настроение. Иначе весь негатив, накопленный за день, может быть мгновенно передан тебе.

Подполковник взял кипу вновь полученных документов и стал бегло их просматривать. Парамонов возглавил подразделение военной контрразведки Пограничного отряда около года назад. На первый взгляд его служебная карьера складывалась удачно. Срочная служба в Погранвойсках СССР, учеба в Голицинском пограничном военно-политическом училище КГБ СССР, два года службы в Афганистане, затем учеба на высших курсах военной контрразведки и, с развалом Советского Союза долгожданный перевод в Украину в Службу Безопасности. И вот теперь он подполковник, начальник подразделения СБУ, оперативно курирующего Пограничный отряд. Казалось бы завидная карьера для 36-летнего офицера. Однако, наряду с этим, были и минусы. Жена ушла от него к другому мужчине, забрав с собой двух маленьких дочерей. Он оказался в городе, где не имел ни одного друга или хорошего знакомого. В отличие от своих подчиненных, на новом месте службы своего жилья он так и не получил, довольствуясь комнатой без удобств в общежитии судоремонтного завода. Было еще одно обстоятельство, которым он очень тяготился. По опыту оперативной работы он оказался моложе всех своих подчиненных. Последние в свою очередь воспринимали этот временный недостаток начальника спокойно, но вот сам Парамонов очень переживал по этому поводу. Вся его былая служба прошла на горных заставах бескрайнего Советского Союза, поэтому он имел смутное представление о работе военной контрразведки в условиях автомобильных пунктов пропуска, аэропортов и морских портов. Советоваться с более опытными подчиненными было не в его правилах, поэтому осваивать новую специфику приходилось самостоятельно, порой во вред своей репутации.

Он читал принесенные на рассмотрение документы и автоматически расписывал их на исполнение оперативным работникам. Вдруг неожиданно дверь в кабинет широко распахнулась, и на пороге появился майор Нарышкин.

– Разрешите войти, Константин Александрович, – улыбаясь, спросил майор.

– Входите, присаживайтесь, – указывая на стул, ответил начальник.

Нарышкин не торопясь, подошел к приставному столу отодвинул стул и глубоко вздохнув, плюхнулся на него.

Кабинет сразу же окутал запах сильного перегара.

Парамонов скривился и демонстративно помахал ладонью возле носа.

– Юрий Александрович, ну и перегар от Вас.

– Обижаешь начальник, – не снимая улыбки, ответил Нарышкин, – Это не перегар, а свежачок.

Парамонов сцепили пальцы рук в замок, и строго посмотрел на подчиненного.

– Давайте договоримся, – назидательным тоном заговорил он, – Если еще раз вернетесь из порта с запахом, я Вас строго накажу.

– Не договоримся, – закидывая ногу на ногу, произнес майор, – Я в порту не пью, а общаюсь с оперативными источниками. Мне люди сами предлагают, а я не могу им отказать, обидятся. А тем более, без этого дела, – он прикоснулся пальцем к нижней части щеки, – Сами понимаете, разговор с докерами не получается.

В подтверждение своих слов он небрежно бросил на стол сложенные вчетверо рукописные информации.

Парамонов кашлянул и, уже закрыв для себя начатую тему, принялся читать новые документы.

Не спрашивая разрешения у начальника, Нарышкин пододвинул к себе стоящую на столе пепельницу и закурил.

Ему шел 39 год, он был ростом выше среднего, строен, всегда аккуратно пострижен. Как у большинства бывших боксеров у него был сломан нос, его передние зубы явно претерпели неоднократное вмешательство стоматологов. Нарышкин служил в этом подразделении со дня основания погранотряда, хотя по первичному образованию он не был пограничником, а оканчивал командное училище войск ПВО. Тем не менее, он быстро освоил новую специфику, благодаря своей коммуникабельности и открытости. Его хорошо знали и коллеги из местного горотдела СБУ и пограничники, и работники порта. По результатам работы он давно мог занять руководящую должность, но пристрастие к «зеленому змию» всегда играло с ним злую шутку. Он не был запойным пьяницей. Всегда приходил на службу аккуратно выглаженным с приятным запахом, но к обеду этот лоск, как правило, улетучивался. Несколько раз его пытались выдвинуть на вышестоящую должность, но в этих случаях праздновать успех он начинал до выхода приказа, и заканчивалось это всегда одинаково. В прошлом Нарышкин был кандидатом в мастера спорта по боксу, поэтому после перехода определенной черты, он зачастую начинал демонстрировать свои спортивные навыки, как минимум, на одном из заместителей командира части. Затем следовало служебное расследование, возврат представления и все начиналось сначала. Вышестоящее руководство вынашивало идею его увольнения, но тот всегда после каждого происшествия выдавал на верх оперативно значимую информацию такого уровня, что перепоручить ее проверку другому оперработнику, было просто не возможно.

Начальник бросил недовольный взгляд на пачку греческих сигарет, но ничего не сказав, продолжил читать информацию. Нарышкин понял этот взгляд по-своему. Не долго думая, он вытащил такую же не распечатанную пачку и протянул ее Парамонову. Тот моментально, быстрым движением руки, смахнул ее в выдвижной ящик стола.

– Опять поднимались на греческое судно, – не отрывая глаз от листа бумаги, спросил он.

– Ну что Вы, Константин Александрович, я всегда помню, что борт иностранного теплохода – это территория чужого государства, поэтому границы Родины не пересекаю. – выпуская кольцами дым ответил майор, – Это так, – знаки внимания благодарных пограничников.

– Ох, и доиграетесь, Вы Юрий Александрович, с этими знаками внимания, – наиграно вздохнул Парамонов.

– Не доиграюсь, – усмехнулся в ответ Нарышкин, – мелковато для взятки.

Перечитав все предъявленные документы, подполковник отложил их в сторону и сказал:

– Все это весьма интересно, но я Вас хотел видеть по другому поводу.

С дальнего края стола он взял вручную сшитое дело в твердой обложке и протянул его Нарышкину.

– Что это? – подняв брови, спросил майор.

– Материалы проверки одного турка.

– А почему его прислали нам, а не «театралам»? – поинтересовался Нарышкин.

– Юрий Александрович, я прошу Вас, не называйте сотрудников территориальных органов СБУ «театралами», в конце концов, это не корректно по отношению к нашим коллегам.

– Хорошо не буду, – без паузы пообещал майор и тут же переспросил, – Так почему это дело прислали нам, а не «пиджакам»?

– Юрий Александрович, Вы что, издеваетесь надо мной? – возмутился начальник и нервно заерзал в кресле.

– Отнюдь. Мы для них «сапоги», они для нас «пиджаки», так что все корректно.

– Ладно, – смирился Парамонов, – Этим турком занимались территориальные органы до тех пор, пока среди его связей не оказался заместитель начальника штаба Южно-Черноморского пограничного отряда. После этого, материалы передали нашим коллегам по военной контрразведке, а те, соответственно нам.

– А что, нам отсюда проще изучать его связи в Южно-Черноморском погранотряде?

– Да нет, же. Дело в том, что того офицера перевели с понижением в другой отряд, а теплоход стал на линию именно в наш порт.

– И что нам теперь делать с этим турком? – вновь спросил Нарышкин, – ждать пока он наладит новые отношения с нашим заместителем начальника штаба?

Парамонов вновь заерзал в кресле и стал нервно перебирать лежавшие на столе бумаги, а затем, взглянув прямо в глаза майору, произнес:

– Короче, Юрий Александрович, не мне Вам рассказывать, что делать. Изучите материалы, подготовьте мне краткую аналитическую справку и план первичных мероприятий. А дальше обсудим, что делать.

Он вновь взял авторучку в руки и, опустив глаза в документы, дал понять, что сам ждет от подчиненного конкретных предложений.

Нарышкин молча встал, взял под мышку материалы, и, не вынимая сигареты изо рта, направился к себе в кабинет.

«Ну почему в этом подразделении нет ни одного молодого офицера, – подумал Парамонов. – С этими старперами, будучи начальником, постоянно чувствую себя сопляком».

Он поднял трубку прямой связи с секретариатом и строго спросил у прапорщика-секретаря:

– Анатолий Васильевич, а где сейчас майор Рыбаков?

– Утром он говорил, что в отряд прибыл из Киева его старый знакомый, кажется разведчик, – ответил прапорщик, – И он собирался подняться к нему. Так что, его после этого не видел. – он замолчал, а потом уточнил, – Если появится, то передать, чтобы зашел к Вам?

Парамонов сделал небольшую паузу и ответил:

– Не нужно.

Положив на рычаг трубку, он подумал: «Какой смысл его вызывать. Если еще и этот вернется со «свежачком», а после встречи с другом именно так оно и будет, то грош цена мне как начальнику, потому что не смог потребовать от подчиненных должной дисциплины. А с другой стороны, – продолжал рассуждать Парамонов, – Они работают самостоятельно без моего вмешательства. Подразделение по результатам работы – одно из лучших в Управлении. Было бы хуже, если б приходилось работать еще и за них».

Облегченно вздохнув, он сложил все документы в сейф, так и не дочитав их до конца, и включил телевизор.

Глава 2

От просмотра любимого сериала «Улицы разбитых фонарей» его отвлек вновь вошедший Нарышкин.

– Вы что-то хотели Юрий Александрович?

– Только доложить о выполнении поставленной задачи, – ответил майор.

Он протянул начальнику исписанные листы и, не дожидаясь приглашения, присел на стул. Оглядевшись по сторонам, Нарышкин всем телом потянулся к графину с водой, стоявшему на тумбочке, и налил себе полный стакан. Затем, залпом его осушив, вытер рот ладонью и направил пристальный взгляд на Парамонова. Тот бегло просмотрел текст, что-то там подчеркнул, и, отложив бумаги в сторону, сказал:

– Ладно, потом более детально изучу. Какие мысли появились по этому поводу?

– Да какие там мысли, – задумчиво протянул майор, – Больше вопросов по поводу целесообразности взятия в изучение этого турка, чем по поводу самого изучения.

– Не понял? – удивился Парамонов.

– Но вот смотрите, – начал приводить свои доводы Нарышкин, – Этот турок – Челик Акбулут, по данным нашей информационно-аналитической службы ранее был сотрудником военно-морской разведки Турции. Это, конечно, серьезный аргумент. Но он вышел на пенсию более 10 лет назад и этого ни от кого не скрывает. Да и на турецких судах таких, как он, практически через одного. Следующий момент, в 1991 году матросов с его судна задержали в порту Бердянск с пакетом земли и бутылкой пресной воды. Матросы объяснили, что несли их на судно по просьбе капитана, так как тот у себя в каюте разводил комнатные цветы. Проведенный первичный радиологический анализ показал, что и в воде и в земле был повышенный радиационный фон. Вот тут-то нашим коллегам нужно было поработать, чтобы выяснить, откуда эти подарки, а они просто закрыли матросам въезд в СССР. Самого капитана никто не опрашивал, во всяком случае, пояснений в деле нет, и в последующем никаких дополнительных вопросов к нему ни от кого не возникло. Он как ходил к нам на различных судах, так и продолжает ходить, по сей день.

– Но, может быть, его специально не опрашивали, чтобы не спугнуть? – высказал свое предположение начальник, – А может, после августовского путча 1991 года уже не до того было.

– Может быть, но матросов нужно было покрутить серьезнее.

– На предмет чего? – уточнил Парамонов.

– Земля и вода у нас к счастью фонит не везде. Поэтому нужно было выяснить, где они их взяли. Раньше в районе Бердянска был военный полигон и дивизион ПВО, – пояснил Нарышкин, – Не исключено, что и оттуда. Вот тут и нужно было выяснять, как они туда попали. Ведь территория охранялась караулом. Поэтому, я считаю, что должен был быть посредник, который мог им в этом помочь.

Парамонов, не моргая, слушал оперативного работника, видимо не понимая, какое отношение дивизион ПВО имеет к повышенному радиационному фону принесенной на судно земли и воды. Затем, покрутив шариковую ручку в руках, спросил:

– А что на этом полигоне испытывали ядерное оружие?

Майор понял, что разъяснять специфику объектов ПВО бывшему пограничнику придется долго, поэтому не стал углубляться в детали и ответил:

– К счастью, нет. Да, сейчас это уже и не важно. Это так, мои мысли в слух.

– Ну, понятно, – резюмировал Парамонов, откидываясь на спинку кресла, – Если б у бабушки была борода, то она была бы дедушкой. Сейчас нужно исходить из реалий сегодняшнего дня, а конкретных предложений с Вашей стороны я пока не услышал.

Он скрестил пальцы в замок и многозначительно посмотрел на Нарышкина.

– Я думаю, при очередном заходе в порт нужно установить за ним наружное наблюдение. Только так мы установим его контакты, а дальше уже от них будем плясать.

– Поддерживаю, – многозначительно согласился начальник, – Что еще?

– Завтра я изучу наблюдательное дело на это судно и проведу анализ его заходов в наш порт, а также посмотрю состав экипажа.

– Что Вам мешает сделать это сегодня?

– Во-первых, – посмотрев на часы, ответил Нарышкин, – Уже 18 часов, и у пограничников рабочий день закончился. Во-вторых, нас с женой сегодня вечером пригласили на День рождения.

– Вот со второго и нужно было начинать, – с укором заметил Парамонов, – Но имейте в виду, если завтра я от вас не услышу доклада с конкретными предложениями, мне придется принять к Вам самые серьезные меры.

– Можно подумать, что я когда-то не отвечал за свои слова, – недовольно произнес майор и, поднявшись с места, направился к выходу.

– Кстати, – на ходу крикнул начальник, – Рыбаков появился?

– На месте, – не поворачиваясь, буркнул Нарышкин и закрыл за собой дверь.

Парамонов сначала хотел вызвать по телефону Рыбакова в кабинет, но потом решил побеседовать с подчиненным на его рабочем месте.

Майор Рыбаков Виктор Андреевич перевелся в отдел почти вместе с Парамоновым. Он до этого обслуживал местный авиационный полк, вплоть до его расформирования.

– Виктор Андреевич, – с порога обратился к нему Парамонов, – Где вы сегодня целый день пропадали?

– Как и положено оперу. На объекте – уверенно ответил майор.

Он напряженно что-то писал в своей рабочей тетради, даже не повернув голову в сторону вошедшего начальника.

– А мне сказали, что вы встречались со своим бывшим другом.

– Этого друга зовут подполковник Павленко Станислав Николаевич. Он прибыл к нам в отряд на должность начальника отдела оперативного розыска. Поэтому я, как опер, обслуживающий штаб отряда, можно сказать, знакомился с новым офицером, прибывшим в часть, – не скрывая сарказма, ответил Рыбаков и вновь продолжил свою работу.

Практически все офицеры отдела без исключения недолюбливали нового начальника. Парамонов и сам это чувствовал, но что-либо изменить во взаимоотношениях с ними не мог, да и не стремился к этому. За всю прошедшую службу все бывшие начальники были намного старше его по возрасту. Это было нормально, а теперь, когда он сам стал начальником, то, по иронии судьбы, оказался самым младшим в отделе. Общаться с подчиненными, как с равными коллегами он не хотел, боясь нарушить служебную субординацию и, опасаясь ненароком скатиться к панибратству. Поэтому он стойко терпел образовавшуюся напряженность в общении с подчиненными.

– А где вы с ним познакомились? – уже более миролюбиво спросил он.

Рыбаков закрыл тетрадь, отложил ручку на край стола и, откинувшись на спинку стула, ответил:

– Мы познакомились еще 86 году. Я тогда прибыл на авиационный полк опером после окончания высших курсов военной контрразведки, а он пришел сюда к пограничникам в качестве офицера оперативно-розыскного отдела после окончания Высшей школы КГБ. Тогда мы были в одной системе, и не раз приходилось работать в тандеме. Потом я уехал на Север. После развала Союза мы вновь встретились и продолжили сотрудничество. Тогда в транспортной авиации практиковались коммерческие рейсы в Азербайджан и Армению. Слава приезжал на аэродром на пограничное оформление прибывших самолетов. А в 1993 году его перевели в Киев на повышение. С того времени мы и не виделись.

– Ну, надеюсь с его появлением, ваше плодотворное сотрудничество возобновится?

– Хочу на это надеяться, но, к сожалению, иногда время и власть меняет людей, и не всегда в лучшую сторону, – многозначительно улыбнулся Рыбаков.

– И такое бывает, – согласился с ним начальник, делая вид, что не заметил подтекста в сказанном. Затем не найдя нужных слов для продолжения разговора, он вышел из кабинета, тихо закрыв за собой дверь.

– Ну что, Витек, – облегченно вздохнул Нарышкин, – Завязываем с работой и пойдем хряпнем по «соточке».

– Сегодня не могу. Дочку с тренировки забирать нужно, – тактично отказался Рыбаков, – Сейчас темнеет рано, не хочу, чтобы она сама домой возвращалась.

– Ну, как знаешь, а я заскочу, освежусь перед днем рождения, – не теряя оптимизма заявил Юрий и стал быстро складывать документы в сейф.

Глава 3

Утро следующего дня оказалось для майора Нарышкина совсем не добрым. Как обычно он не мог вспомнить, чем закончился день рождения у друга и как он попал домой. Жена с утра не разговаривала и, видимо, от этого он испытывал легкое чувство тревоги и вины перед ней. Казалось, что природа и весь окружающий мир были с ним солидарны. В это ноябрьское утро моросил мелкий осенний дождь, с моря дул промозглый ветер. Серые тучи казалось висели на крышах домов, выдавливая из себя все новые и новые потоки воды. Голые деревья, уже сбросившие листву, медленно покачивались, издавая жуткий, режущий ухо, скрип. И только нахохлившиеся воробьи, как не в чем не бывало, весело и бойко клевали корочку хлеба, размокшую под дождем. Юрий, едва передвигая ноги, шел в отделение погранконтроля порта. Он старался не смотреть в лица прохожих, его не покидало ощущение, что на него все смотрят с осуждением и укором. Подойдя к зданию, на огражденной территории которого красовался пограничный столб, он сунул в рот жевательную резинку и, стараясь не дышать, вошел в помещение. В ответ на приветствие дежурного, он лишь махнул рукой и сразу же без стука открыл дверь в кабинет начальника отделения.

– Доброе утро, Петрович, – стараясь, как можно бодрее, поприветствовал он сидевшего за столом капитана Илющенко. – Не помешаю?

– Что ты, Саныч, – вставая из-за стола и протягивая руку гостю, ответил пограничник. Он изучающее посмотрел на Нарышкина и, покачав головой, произнес:

– Да-а, товарищ майор, видно борьба со шпионами вчера была тяжкой.

– Ты хоть не подкалывай, – усаживая в кресло, буркнул майор, – Лучше дай водички из холодильника.

– Может не стоит себя обманывать, а сразу водочки? – учтиво предложил капитан.

– Да ты что, – возмутился Нарышкин, – Меня от этого слова с утра в дрожь бросает.

– Тогда кофейку, – продолжал настаивать Ильющенко.

– Ну, кофейку можно, – согласился Нарышкин и стал снимать с себя куртку.

– С коньячком? – весело подмигнув глазом, уточнил хозяин кабинета.

Нарышкин на несколько секунд задумался, а затем, махнув рукой, ответил:

– Ну, давай с коньяком.

Капитан включил в розетку чайник и полез в шкаф за горячительным напитком.

– Только давай коньяк отдельно от кофе, – уточнил майор.

Ильющенко вновь открыл шкаф и вытащил оттуда один пузатый бокал.

Нарышкин посмотрел на него удивленным взглядом и спросил:

– А ты что, со мной не будешь?

– Юрий Саныч, – улыбнулся капитан, – Я по утрам, тем более на службе, не пью.

– А я значит, настолько конченый алкаш, что и по утрам могу пить и на службе, – обиженно произнес Нарышкин и демонстративно отодвинул от себя бокал с янтарной жидкостью.

– Саныч, не обижайтесь. Вы же «вольный стрелок», Вам на совещаниях у командира не сидеть, а мне к 11 часам на доклад нужно идти. Поверьте, если б в конце дня, я бы обязательно составил Вам компанию.

Нарышкин снисходительно улыбнулся и вновь подвинул к себе коньяк.

– Хорошо, ловлю на слове, – произнес гость и залпом выпил содержимое бокала.

Он прикрыл веки, смакуя послевкусие напитка. Его лицо мгновенно порозовело, Нарышкин сделал глубокий выдох и, открыв глаза, сразу же попросил Ильющенко:

– Виталий Петрович, дай мне, пожалуйста, наблюдательное дело на турецкое судно «Беркен».

Капитан, приготовившийся к повторному наполнения бокала, не выпуская бутылки из рук, удивленно посмотрел на майора. Тот, в свою очередь жестом руки, дал понять, что продолжения не будет, и вновь повторил свою просьбу.

Ильющенко быстро спрятав бутылку и стакан в шкаф, вышел из кабинета. Пользуясь отсутствием хозяина кабинета, Нарышкин сам сделал себе кофе и сел на прежнее место. Через минуту вернулся Ильющенко с толстой папкой в руках и протянул ее майору.

– Интересно, чем могло заинтересовать это судно особый отдел, если оно стало на линию в наш порт только месяц назад, – осторожно поинтересовался капитан.

– А по объему дела не скажешь, – удивленно произнес майор.

– А, – отмахнулся капитан, – это старые заходы. Он вначале 90-х стоял на линии, а потом перешел на Черноморские порты.

– Так, все же, – хитро улыбнувшись, напомнил о своем вопросе Ильющенко, – если не секрет, что связано с этим судном?

– Да, какие тут секреты. Как всегда, «пиджаки» прислали запрос в отношении одного из матросов, а мне приходиться отписывать. Как будто трудно самим запросить у Вас, – невозмутимо ответил Нарышкин, листая дело.

Капитана Ильющенко был далеко не глупым человеком, к нему с подобными просьбами часто обращались представители различных правоохранительных структур, и каждый раз свой интерес они объясняли аналогично. Поэтому он не стал досаждать расспросами Нарышкина, а, улыбнувшись, произнес:

– Наверно, того требует конспирация в работе.

– Это точно, – пробормотал майор, безотрывно делая записи в своем блокноте.

Капитан не стал ему мешать и тактично вышел из кабинета.

Через 15 минут, отложив папку в сторону, Нарышкин вышел на улицу. Дождь к тому времени закончился и Ильющенко курил во дворе в кругу офицеров и прапорщиков отделения. Юрий за руку поздоровался с каждым из них, поблагодарил за помощь начальника и направился к выходу.

Дорога в отдел заняла не более получаса. За это время Нарышкин продышался морским воздухом и почувствовал себя значительно лучше. В кабинет начальника он вошел бодрым и необычно серьезным.

– Чем порадуете, Юрий Александрович? – опустив взаимные приветствия, спросил Парамонов.

– Да, особо нечем, – присаживаясь на стул, ответил Нарышкин, – Хотя есть некоторые странности.

Он раскрыл свой рабочий блокнот и протянул записи начальнику. Тот бросил беглый взгляд на блокнот и сразу же обратился к майору:

– Давайте на словах.

– Короче ситуация следующая, – начал Нарышкин, – Судно стоит на линии немногим более месяца. За это время оно сделало три рейса. В экипаже офицерский состав постоянный и состоит из одних турков, а вот матросы – полный интернационал.

– Ну и что тут удивительного? – без оптимизма спросил начальник.

– А удивительно то, что почти каждый раз в составе экипажа есть матросы – грузины по национальности. И при каждом заходе в наш порт, они списываются с судна. – пояснил Нарышкин. – Это, конечно тоже обычное явление для любого экипажа. Но в данном случае, почему именно грузины.

– А что вас удивляет, Юрий Александрович? – Парамонов отодвинул от себя блокнот Нарышкина, – Турки и грузины исторически недолюбливал друг друга. После развала Советского Союза многие грузинские моряки остались не у дел. Для турков они – дешевая рабочая сила, им выгодно их брать в экипаж. А межэтнические отношения остаются межэтническими. Где-то, в чем-то не сошлись во мнении, возможно, подрались, вот и списывают их сразу по приходу в порт, а может быть, даже ради того, чтобы не платить им зарплату.

– Может быть и так, – задумчиво протянул Нарышкин, – Но я думаю, все равно нужно проверить выезд этих грузин через наши автомобильные пункты пропуска и аэропорт.

– Это мало что даст, – отрезал Парамонов, – У пограничников еще нет единой базы данных о пересечении границы за всю Украину. Вы сможете проверить только по пунктам пропуска нашего погранотряда. А они могут выехать назад в Грузию через любой пункт пропуска Украины. Поэтому запрос нужно писать на Госкомграницы, а это долгая песня. Ответ может прийти и через несколько месяцев.

– А другого выхода у нас нет, – подвел итог Нарышкин.

– Да, что вам дались эти грузины? – повысив голос, произнес Парамонов, – Турецкий гражданин проверяется в связи со шпионской деятельностью, а вы все о грузинах волнуетесь.

– Я внимательно перечитал материалы и кроме контактов капитана с секретоносителями, никаких данных об его шпионской деятельности в деле не нашел.

– Так что Вы предлагаете? – стал закипать начальник, – Доложить наверх, что все предыдущие наши коллеги толкли воду в ступе и только Вы майор Нарышкин узрели во всех этих материалах мыльный пузырь.

Парамонов был прав, и возразить Нарышкину было нечем. Он насупился и уставился в одну точку.

– Хорошо, – наконец, согласился он, – будем работать дальше. Для начала решим вопрос в горотделе, чтобы во время очередного захода в порт этого судна за турком походила наружка, а там посмотрим, что делать дальше.

– Это другой разговор, – воодушевился начальник, и тут же сделав серьезное лицо, спросил, – А фотография турка у вас есть?

Нарышкин задумчиво почесал подбородок. Фотография в деле была, но очень плохого качества и узнать по ней объекта было почти не возможно.

– Есть выход, – радостно произнес он. Парамонов подвинул стул ближе к столу и вопросительно взглянул на подчиненного.

– У Рыбакова друг в отряде появился – начальник оперативно-розыскного отдела. А у тех ребят на всех моряков есть фотографии еще с советских времен.

– Не боитесь расшифровки? – резонно заметил подполковник.

– А чего бояться, – окрыленный новой идеей произнес Нарышкин, – Павленко в отряде человек новый, ничем не запятнанный. Тем более с Рыбаковым давно знакомы. Я думаю, проблем не будет.

– Ну, хорошо, – согласился Парамонов, – идите к Рыбакову и договаривайтесь с ним. Чтобы завтра подготовили все необходимые документы для организации наружного наблюдения за иностранцем.

– Есть, – по-военному ответил Нарышкин и быстро вышел из кабинета.