Текст книги "Поморы"

Автор книги: Евгений Богданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 41 страниц)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

1

Из райцентра Климцов вернулся не один. С ним прибыли секретарь райкома Шатилов и председатель рыбакколхозсоюза Поморцев. Иван Данилович повел их в правление, в комнату приезжих на втором этаже.

Оба руководителя, районный и областной, приехали сюда, чтобы ознакомиться с хозяйством, посмотреть, как ведет дела молодой председатель, поговорить с людьми и, если потребуется в чем-то помощь, оказать ее. Но помимо этого у каждого из них была и своя особая задача. Шатилова интересовало состояние партийной работы в колхозе. Он хотел выяснить, не пора ли заменить секретаря парторганизации более молодым, энергичным работником. Митенев – опытный человек, в райкоме его ценили, однако возраст у него был уже пенсионный. Поморцев хотел поделиться с колхозными зверобоями своими планами реорганизации промысла, причем реорганизации существенной, но пока еще не проверенной на практике. Он давно вынашивал идею такой реорганизации, несколько лет готовился к ее внедрению, и теперь ему хотелось знать мнение колхозных промысловиков на сей счет.

…Несколько лет назад Поморцев вылетал на вертолете на разведку тюленьих стад. По времени зверь должен был появиться в Белом море, но погода была плохая, метелило, и найти его было нелегко. Моторную зверобойную шхуну, вышедшую на промысел, затерло во льдах, и надо было ее тоже разыскать.

Вертолеты тогда еще только начинали завоевывать северное небо. Машина, на которой летели, была небольшая, из первых выпусков, но, несмотря на непогоду и слабую видимость, пилот вел ее уверенно.

Из кабины Сергей Осипович видел внизу торосистые ледяные поля и меж ними небольшие водные пространства. Мела поземка, временами полыньи затягивало белой движущейся пеленой. Поморцев всматривался во льды, искал тюленьи лежки и простым глазом и в бинокль. По законам миграции тюлени должны были в это время находится в горле Белого моря.

Ветер дул порывами, пилот следил за работой мотора, за приборами и в то же время нетерпеливо поглядывал на Поморцева, ждал команды повернуть обратно. Но вот Сергей Осипович заметил внизу небольшую темную точку. Пилот пошел на снижение, и вскоре они разглядели, что под ними зажатая во льду шхуна. Поморцев знал, что корпус у такой шхуны деревянный, с тонкой ледовой обшивкой. Не раздавило бы судно.! – подумал он.

По его просьбе пилот завесил машину над шхуной, и тогда Сергей Осипович увидел примерно в полукилометре от судна туши битого зверя на льду. Между льдиной, где они лежали, и льдом, окружающим шхуну, виднелась полоса воды. Значит, зверя набили, а собрать не смогли из-за непогоды, – с досадой отметил Поморцев и спросил пилота, нельзя ли опуститься на лед возле шхуны. Пилот кивнул и стал кружить, примериваясь, где удобнее сесть. Ветер вроде бы поутих, а льдина была большая и крепкая, и они без особых осложнений приледнились.

Сергей Осипович спустился по стремянке на лед и побрел по глубокому снегу к борту шхуны. В каюте капитана, куда его провел вахтенный, было тепло и уютно. Капитан Дмитрий Моторин, рослый, широкоплечий и рыжеватый, расхаживал по ковровой дорожке в домашних тапочках и, видимо, нервничал. Поморцев удивился, почему он не вышел на палубу на шум вертолета. Впрочем, это человек себе на уме и со странностями, – решил он.

– Садись, Сергей Осипович, – предложил капитан. – Сейчас с камбуза принесут кипяток, заварим кофе… По рюмочке выпьем… Садись, садись!

– Спасибо, – ответил Поморцев, – Чаи-кофеи мне распивать некогда. Чего по каюте маршируешь?

– Да как же… Пурга помешала взять добрую треть набитого зверя. Удастся ли снова подойти, не знаю…

– Если ветер переменится на юго-западный, тогда, быть может, и подойдете, – высказал свое предположение Поморцев. – Эх, Дмитрий Алексеевич! Менять нам все надо!

– Чего менять-то? – почти равнодушно спросил Моторин.

– Да как же… Зверя бьем, а собрать не можем. Это что же за промысел? На вертолеты надо пересаживаться. Они в любом месте достанут.

– Выдумал тоже… Это не так просто. Вертолетный парк будешь заводить в рыбаксоюзе? На судне вернее: попью кофейку, ветер сменится, возьму на борт зверя и потопаем дальше.

– Ну-ну, топай. Желаю успеха! Полечу. Ледокол тебе нужен?

– Сам выберусь, – уверенно ответил капитан.

– Смотри! Если затрет сильно – дай радио.

– Дам.

С тем они и расстались. И с той поры засела в голове Поморцева навязчивая идея организовать промыслы с помощью авиации. Вначале это казалось несбыточным, но по мере того, как вертолеты стали все больше осваивать небо над Беломорьем, задумка Поморцева становилась все более реальной. Но вертолеты – еще не все. Главное – приемы и принципы рационального отлова зверя в дружбе с наукой и в полном соответствии с государственными и международными нормами использования тюленьих стад.

Еще в Мезени Поморцев посвятил в общих чертах в свой проект Шатилова и Климцова. Разговор состоялся в кабинете первого секретаря после заседания бюро.

– Вы, конечно, знаете, что прежде основной формой организации промысла была ромша – зверобойная артель, оснащенная небольшой легкой лодкой, винтовками и баграми, – говорил Поморцев. – Затем наши доблестные зверобои, как того требовали время и технический прогресс, пересели на ледокольные пароходы и шхуны, отстреливали и забивали багориками тюленей, волокли связки шкур к судну и грузили в трюмы. Промысел расширялся, а тюленьи стада отнюдь нет. Поэтому время от времени государство на добычу морского зверя вводило ограничения или полный запрет, с тем чтобы стада отдохнули и размножились.

– Конечно, дай вам волю – всех перебьете, – сказал Шатилов.

– Ну, Иван Демидович… Мы-то особенно заинтересованы в сохранении морского зверя, – возразил Поморцев и продолжил: – Так вот. Направление промысла было кожевенно-жировым. Теперь оно несколько изменилось. Стало выгоднее шкурки пускать не на кожу, а выделывать мех И в шестидесятые годы мы начали добывать белька в момент его перехода в серку «Серка – молодой тюлень с пятнистым мехом стального оттенка». Такая шкурка на меховых аукционах ценится высоко, и продолжать добычу серки – прямой расчет и нам, и государству. Вот я и предлагаю прекратить трудоемкий и не очень маневренный промысел тюленей с кораблей и призвать на помощь авиацию.

– Каким образом? – поинтересовался Шатилов.

– Мы берем в аренду или напрокат несколько вертолетов на весь период зверобойной кампании, подвешиваем к ним металлические гондолы-контейнеры. Затем отлавливаем на льду нужного нам зверя, сажаем его в сетные мешки, грузим в контейнеры, берем их на подвеску к вертолетам и доставляем на берег. А там у нас приготовлены открытые вольеры. В них выдерживаем белька-хохлушу недели две до той поры, пока он не превратится в серку и… усыпляем препаратом.

– Раньше багром в лоб, а теперь укольчик – и все готово… – не без иронии заметил Шатилов.

– Да, усыпляем дителином, – подтвердил Поморцев. – А потом снимаем шкурки и пускаем их в обработку. Вот и все.

– А чем будете зверей кормить в вольерах? Бельки ведь от матерей отлучены…

– Питаться зверь будет за счет жировых отложений. Наш способ позволит сохранить около трети тюленей, которые гибнут при отстреле из винтовок, – ведь не каждая пуля в цель, – избежать подранков, которые ныряют в воду и гибнут в море…

– Ну что же, – Шатилов откинулся на спинку стула – Если у вас все достаточно обосновано и экономический эффект очевиден, такой промысел, вероятно, заинтересует наши колхозы. Только как-то не очень гуманно получается… Берем детеныша от матери, тащим его по воздуху в лютый мороз на берег, держим его без пищи, а потом, значит, того… усыпляем. Как это с точки зрения охраны природы?

Поморцев и Шатилов были давно и довольно близко знакомы, и то, что секретарь иной раз подтрунивал над Сергеем Осиповичем, было делом обычным. Но последнее замечание Поморцеву явно не понравилось.

– Мы, Иван Демидович, с вами не гимназисточки, – заговорил он с горячностью. – Мы – промысловики. А промысел – дело государственное. Что значит, не гуманно? Зверю все равно быть битому. Природные богатства для того и существуют, чтобы использовать их в интересах народного хозяйства. Использовать разумно, в допустимых пределах, – не мне вам объяснять. Мы ведь не будем брать взрослых тюленей, пусть они живут и размножаются. Мы будем брать приплод, причем не весь подряд, а определенную квоту.

Климцов, который все время молчал, наконец воспользовался паузой:

– Сергей Осипович, а мне ведь тоже приходила в голову подобная мысль…

– Какая? – с живостью обернулся Поморцев.

– О том, чтобы использовать вертолеты. Только я не знал, как. Задумка такая появилась, когда я в марте летал на разведку.

– Вот и я летал на разведку, и у меня тоже появилась задумка. Значит, вы со мной солидарны? Так что у нас еще один союзник появился.

– Можете и меня считать таковым, – сказал Шатилов.

– Сергей Осипович, – продолжал Климцов. – Что потребуется от нашего колхоза? Каковы будут затраты?

– Вот это по-деловому, – одобрил Поморцев. – Нужны будут прежде всего вертолеты. Они есть. Авиаторам нужна работа. У них тоже план. Правда, рейсы дорогие, но они окупятся. Затем потребуются вольеры. Проволочные сетки для ограждений стоят не так уж дорого. Мы на них дали заявку. Придется строить также гостиницу или общежитие для авиаторов и других работников. Но самое главное – производственный цех. Он должен иметь необходимое оборудование и кадры. В цехе будет первичная обработка шкурок. Окончательная – на мехзаводах. Ну и еще нужны бригады зверобоев или точнее звероловов, из колхозников.

– Дел много. Расходы большие, – призадумался Климцов. – Надо все это обсудить с колхозниками.

– Вот поедем и обсудим. Для начала придется использовать имеющиеся помещения и инвентарь. У вас есть склад, его можно временно приспособить под цех. Пилотов придется пока размещать по домам колхозников.

– Разместим, – заверил Климцов.

– Базу горючего оборудуем в месте, удобном для заправки вертолетов. И вольеры надо строить сразу как следует, не на один год.

– А в верхах ваш проект рассматривался? – спросил Шатилов.

Поморцев мог бы рассказать ему, что прежде, чем получить добро на вольерное доращивание тюленей, ему пришлось выдержать несколько сражений в разных инстанциях. Севрыба возражала против такого метода, потому что его внедрение могло, якобы, привести к простоям зверобойных шхун. Поморцев без особого труда опроверг несостоятельность этого довода. Решительно были настроены против этого метода и сотрудники Полярного института, возражения свои они изложили в письме в научно технический совет министерства. Вероятно, возражения научных работников ПИНРО «Полярный научно-исследовательский институт рыбного хозяйства и океанографии» имели под собой реальную почву: нельзя было не считаться с естественными условиями миграции тюленьих стад в Белом море. Наука заботилась об их сохранении и приросте, однако практика одержала верх. Поморцев, опираясь на исследования одного из биологов, изучавших тюленьи стада, сумел убедить всех в целесообразности новой технологии.

Но рассказывать обо всем этом сейчас Шатилову Поморцев счел излишним. Он лишь ответил:

– Область и Москва приняли и утвердили технологию, правда, пока в порядке опыта… Она запатентована как изобретение.

– И то ладно, – кивнул Шатилов и посмотрел на Климцова. – Всякое новое дело нуждается в проверке, Вам, Климцов, и карты в руки.

2

Сергей Осипович Поморцев, человек твердого характера, большой практик, умел вести дела с размахом, Он взял себе за правило советоваться с людьми, учитывать коллективное мнение и опыт даже тогда, когда был совершенно уверен в задуманном предприятии. Ведь иной раз совсем неожиданно могут быть обнаружены какие-либо просчеты. Недаром говорится: На свой ум надейся, а с чужим советуйся.

Поморцев рассказал обо всем на собрании колхозников. Новые необычные условия и размах работ удивили зверобоев. Но, как люди дела, они были расчетливы и осторожны и задали массу вопросов: во что обойдется наем вертолетов, как будет оплачиваться труд, где взять дефицитные материалы. Невиданный прежде способ массового отлова зверя вызвал разные толки и сомнения. Непривычным было уже то, что людям, как десантникам, предстояло высаживаться с вертолетов на ледяные поля, целый день там ловить зверей, сажать их в сетные мешки, а после грузить в контейнеры на подвеску к машинам. А вдруг ударит непогода? Не потеряемся ли мы во льдах? Ведь вертолеты не могут летать при плохой видимости.

У Поморцева на каждый вопрос нашелся обстоятельный ответ. И сам он, солидный в своем морском кителе с нашивками, седоголовый, вселял своим видом уверенность в успехе задуманного.

На собрании были и старые поморы – Панькин, Киндяков, Дерябин и другие. Конечно, им подобное не могло и во сне привидеться: огромная ревущая машина зависает над льдиной где-нибудь между островом Моржовец и Зимним берегом… И с нее по стремянке прямо в снег спускаются зверобои, имея лишь самое необходимое и харч на день. Семен Дерябин только слушал да головой покачивал. Дорофей подталкивал локтем в бок Панькина и многозначительно поглядывал на него: дескать, вон теперь как! А Панькин только вздыхал взволнованно. Он видел в своем воображении, как будущей весной село наводнят пилоты, заправщики, метеорологи, радисты, сотрудники рыбакколхозсоюза, полярного института, корреспонденты, фотографы и еще бог знает кто… И станет в Унде так оживленно, как не бывало никогда. И людям будет жарко от работы. А ему, Панькину, по старости лет и нездоровью придется только смотреть на все со стороны. Досадно…

Увлеченный идеей Поморцева, Дорофей не замечал огорчений старого товарища и продолжал подталкивать его локтем и даже подмигивать: вон как новое-то шагает! Панькин не выдержал и раздраженно одернул его:

– Да перестань ты меня толкать.

Собрание меж тем продолжалось. Секретарь райкома поинтересовался:

– А что скажет по поводу новой технологии товарищ Митенев?

Шатилов спросил его неспроста. До сих пор Дмитрий Викентьевич молчал. Его, видимо, одолевали сомнения.

– В принципе… В принципе я это дело одобряю, – сказал парторг. – Однако мы идем на большой риск. Придется нести огромные затраты. Окупятся ли они? Ведь мы только что приобрели тральщики. На счету у нас кот наплакал…

– Так, – по лицу Шатилова пробежала тень озабоченности. – А как думает председатель?

– Средства мы найдем, – ответил Климцов. – Надо приступать к делу. Дмитрию Викентьевичу с его бухгалтерией следует составить подробную смету на все виды работ. Тогда и увидим, сколько потребуется денег.

Слова попросил Панькин.

– Раздумывать тут нечего, – сказал он. – В новой организации промысла я вижу прямую выгоду. Сколько стоит шкурка серки на меховом аукционе?

Поморцев назвал примерную цену.

– Ну вот. А сколько надо добыть зверя в марте?

Поморцев назвал внушительную цифру.

– Так давайте перемножим, – Панькин при этом посмотрел на Митенева.

– А сколько стоит вертолет в сутки? И много ли дней он будет работать? – спросил тот.

– Я называл вам стоимость машин на всю кампанию, – пояснил Поморцев. – Вычтите эту сумму из предполагаемых доходов! И учтите, что в зверобойном промысле будут участвовать на паях и соседние колхозы. Центр промысла будет у вас, и сюда они пришлют свои бригады. И все расходы и доходы будут распределяться, исходя из долевого участия.

– Словом, дело решенное, – заявил Климцов. – Отступать нам теперь никак нельзя…

x x x

Шатилов и Поморцев коротали вечер в комнате приезжих, где было довольно уютно и чисто. Манефа, которой правление все-таки прибавило зарплату, хорошо все прибрала и протопила печку. От нее струилось устойчивое ровное тепло.

В окно было видно, как на западе в разорванные ветром облака садилось солнце. На столе были разложены хлеб, масло, консервы, печенье. Шатилов наливал в стаканы круто заваренный чай. Пиджак его висел на спинке стула, воротник рубашки был по-домашнему расстегнут. Поморцев же, затянутый в морской китель, и в этой обстановке выглядел, как капитан на мостике.

Пришел Климцов. Шатилов пригласил его к столу:

– Садись, Иван Данилович, попьем чайку. Ну как, забот теперь прибавилось?

– Конечно, – отозвался Климцов. – Надо начинать с плана подготовительных работ.

– Командируем тебе в помощь плановика с экономистом, – пообещал Поморцев.

– Помощь будет кстати, – обрадовался Климцов. – Я в этих делах еще не силен.

– Мы завтра улетаем. Если есть просьбы, выкладывай, – сказал Поморцев.

Иван Данилович тотчас достал из кармана аккуратно свернутый лист бумаги, развернув его, подал своему начальнику.

– Это что, письменная просьба? – спросил тот.

– Это – заявка, которую Панькин давал вам на отчетно-выборном собрании. Она, к сожалению, не вся выполнена, – пояснил Климцов.

Поморцев надел очки.

– Давай посмотрим по пунктам. По-моему, тут уже выполнено многое.

– Вы читайте, читайте, – лукаво посмотрел на него Иван Данилович.

– Читаю: Выделить моторную дору.

– Дора не выделена, Сергей Осипович.

– И не будем выделять. – Поморцев взглянул на Климцова поверх очков. – Зачем она вам? Мы дадим новое судно типа ПТС «Приемо-транспортное судно» мощностью двести сил. Примерно такое, как ваш Боевик, только лучше – их модернизировали. Двигатели стоят мощнее, ну и все другое усовершенствовано.

– Это хорошо, – согласился председатель. – А когда можно получить?

– Будущим летом. Вот денег заработаете…

– Долгонько, но подождем. А не забудете?

– Не забудем. Дальше: сверлильный и токарный станки… Это вы получили.

– Получили. А оборудование водонапорной башни?

– С этим туго. Завод-изготовитель задерживает отгрузку. Мы послали туда толкача. Получим – дадим. Дальше: трактор ДТ-75 с гидросистемой. Получили же!

– Получили. А вот кирпича и шифера, извиняюсь, вы дали нам вполовину меньше против заявки. Нам эти материалы нужны будут дозарезу! – Климцов наседал на Поморцева так настойчиво, Что Шатилов заулыбался. – Новый-то цех придется строить!

– Но ведь он будет деревянный, брусковый, – глянул опять поверх очков Поморцев. – И крышу накинете тесовую.

– Стены деревянные, верно, – согласился Климцов, – а крышу лучше делать шиферной. Дешевле и практичнее.

Деловой разговор продолжался. И когда, наконец, все обговорили, согласовали и утрясли, довольный обещаниями Поморцева, Климцов пригласил начальство к себе на ужин.

Но в это время пришел вызванный Шатиловым Митенев. Чтобы не мешать их разговору, Климцов решил уйти, Поморцев вышел вместе с ним и попросил показать ему колхозную электростанцию.

– Пожалуйста, – охотно согласился Иван Данилович.

По дороге Поморцев завел разговор:

– У вас электростанция дает ток только до двенадцати ночи. Такой режим работы представляет для населения большие неудобства.

– Почему, Сергей Осипович? Ведь ночью все спят.

– А холодильники в домах?

– Так их нет…

– Потому и нет, что электричество не круглые сутки.

– Обойдутся без холодильников. Погреба со льдом имеют. Испокон веку так было.

– Надо жить по-современному. Холодильники колхозникам необходимы. В других селах, подключенных к государственной энергосети, ток дают круглые сутки. Нынче уже почти во всех деревнях и холодильники, и телевизоры, и радиолы и даже пылесосы… Так что отстаете… Ну а если припозднился рыбак, прибыл с путины ночью? Как ему чайком побаловаться? Ни плитки, ни чайника не согреть, да и зажечь кроме керосиновой лампы, нечего… Тебе не приходила такая мысль? Подумай-ка над этим!

x x x

Митенев внутренне подобрался и насторожился. Иван Демидович не спешил с разговором.

– Что нового в партийной организации? – наконец спросил он.

– Да все вроде по-старому, Иван Демидович. Живем обычным порядком. Собрания у нас ежемесячно, заседания бюро тоже…

– Это ладно, что и собрания и заседания бюро. Только я хотел о другом. Вот сегодня говорили на собрании о новой технологии. Какую позицию заняли вы? Разве это не партийное дело – внедрение нового? – Шатилов чуть склонился над столом. – Вы – прекрасный финансист. Но… как бы вам сказать… Вы почему-то не слишком заинтересованно относитесь к новой технологии промысла морского зверя. В чем же дело? Вы что, не верите в замысел Поморцева?

– Да нет же, – с досадой возразил Митенев. – Поморцев – мужик с опытом, много лет на этом деле. И я не против того, чтобы все это осуществить. Я сомневаюсь только в сроках. Будущей весной мы не сумеем развернуться – дела много, а времени на подготовку мало. Что может получиться? А то, что мы возьмем семерку вертолетов, наловим зверей, получим шкурки, а обработать не сумеем. На строительство и оборудование цеха нет еще и проекта. Ни машин, ни приспособлений, ни мастеров. А ведь сырье надо как следует обработать! Не сотни, а тысячи шкурок.

– Вот как, – суховато сказал Шатилов

– Да, так, Иван Демидович. Зверобоям придется работать в непривычной обстановке. Они станут звероловами. Белька нетрудно поймать, он малоподвижен, но ведь надо его еще и погрузить на вертолеты. Какие будут контейнеры? Крытые? Открытые? Если открытые, то в морозы да при ветрах в полете не померзнут ли звери? Ведь отвечать придется…

– Ответственности боитесь? – упрекнул Шатилов.

– Нет… – Митенев старался сохранить спокойствие. – Я готов держать ответ по справедливости. Но непродуманными и скороспелыми действиями мы можем нанести ущерб колхозу и государству. – Он замолчал, опустил голову.

Шатилов в раздумье заходил по комнате.

– Ну, ладно, допустим, вы правы. Так почему же, черт побери, вы не сказали о том, что вас мучает, на собрании? Почему вы только ограничились упоминанием о больших расходах?

Митенев приложил руку к груди.

– Иван Демидович, как я мог сказать, что в будущем году промысел может сорваться? Все – за, один Митенев – против? Ох, уж этот Митенев, скажут, всегда и во всем сомневается! Сам себе не верит.

– Напрасно ничего не сказали. Нельзя было молчать. Все надо было высказать на собрании, чтобы выяснить истинное положение дел.

– Видимо, духу не хватило, – признался Митенев.

– А ведь Климцов придерживается иного мнения!

– Климцов молод и неопытен. Подбрось ему интересную идейку – сразу ухватится… А что и как – не разберется.

– Молод, верно, но кое-какой опыт уже есть. Ну и что же вы предлагаете?

– Начать новый промысел не раньше чем через год.

– Давайте подождем, когда вернется Поморцев. И вы ему обязательно все выскажите. Обсудим еще раз. Но если окажется, что вы все-таки не правы, вам круто придется менять свое отношение к вертолетной кампании. Иначе вам трудно будет направлять усилия коммунистов и всех промысловиков на то, чтобы в марте будущего года уже работать по новому. Если секретарь партбюро в чем то не убежден, может ли он убеждать других?

– Надо ставить на эту должность другого, – сказал Митенев сухо. – Я давно собирался просить замену. Мне трудно работать. Дадим возможность проявить себя тому, кто помоложе, кто мыслит по-современному. А мне, видимо, возраст мешает… Я не привык, Иван Демидович, к нынешнему размаху в хозяйственной деятельности, к нынешним масштабам. Не привык десятками тысяч расходовать вот так сразу деньги…

3

Ночь выдалась какая-то бессонная Шатилов и Поморцев, сходив все-таки к Климцову на ужин и досыта наевшись кулебяк с рыбой и напившись чаю, улеглись на койки, но сон к ним не приходил.

По комнате плавал, словно легкий туман, полусвет белой ночи. За печкой верещал сверчок. Тикал казенный будильник на столе.

Шатилов сел, опустив с койки босые ноги, и подвинул ближе стул с пепельницей. Поморцев лежал на спине, заложив руки за голову, и глядел в выбеленный потолок.

– Не спится, Иван Демидович? – спросил он

– Не спится, – пыхнул папиросой Шатилов. – Всякие мысли в голову лезут… Климцов сказал, что собирался строить коровник, но теперь придется это отложить – цех нужен. А ведь он обещал дояркам, что в будущем году перейдут в новое помещение, механизированное по всем правилам…

– Ну, коровник подождет.

– Нельзя. Нельзя эту стройку откладывать, – резковато перебил его Шатилов. – Кто же будет заботиться о животноводах? Кто будет заводить крупные животноводческие комплексы?

– Иван Демидович, дорогой! Здесь ведь Поморье…

– И в поморском колхозе есть возможность сделать животноводство не попутной, не вспомогательной отраслью, а основной. Во всяком случае не второстепенной. И рентабельной!

– Ну, тут твоими устами заговорил аграрник!

– А как же иначе? Я ведь и есть аграрник. Кроме поморских, в районе двадцать животноводческих хозяйств, и о них – моя первая и главная забота!

– Это я понимаю. И все же райкому не мешает почаще интересоваться и рыбколхозами…

– А разве мы не интересуемся?

– Маловато, маловато, дорогой секретарь.

– Маловато, потому что у них экономика крепче, да и есть постоянный хозяин – рыбакколхозсоюз, где шефом некий Поморцев. Зачем же нам его подменять?

– Ну-ну, – уклончиво произнес Сергей Осипович. – Чем же вы занимаетесь в остальных, не рыболовецких хозяйствах? Просвети-ка меня, все равно не спим…

– Дел много. Прежде всего – комплексы. Они – основа ведения нынешнего хозяйства. Их пока у нас в районе немного. А надо переводить сельский труд на промышленную основу, добиваться, чтобы каждый комплекс стал фабрикой молока и мяса. С птицефермами у нас уже стало хорошо. А с животноводческими комплексами посложнее. Многое еще мешает…

– Что именно?

– Мало рабочих рук… Нет хороших дорог… Дороги, я тебе скажу, в нашей местности – первое дело. Хозяйства у нас растянулись по берегам реки на добрую сотню километров. А дорог нет… Ни корма подвезти, ни снабжение как следует наладить… Во многие села продукты и промтовары завозим летом, водным путем – создаем годовой запас. А река стала – мы сели. Как из этих, пока еще предполагаемых, комплексов вывозить в город молоко и мясо? Как доставлять материалы для строительства на село? И не самолетами же перебрасывать скот на убойные пункты… Потому что дорог хороших нет, деревни у нас разрознены. В какой-нибудь деревушке заболеет колхозник или колхозница, а медпункт в центре сельсовета, километров за десять или больше. Дорога, особенно весной и осенью, скверная, колеса вязнут, – на лошаденке хрюпать приходится. Ты это знаешь не хуже меня… И потому-то не держатся люди в деревне, и прежде всего молодежь. Получат среднее образование – и до свиданья, дом родной… – Шатилов погасил окурок и лег. – Я все больше задумываюсь над судьбой нашей северной деревни. Она сейчас находится на своего рода водоразделе, когда со старым мы уже расстались, а нового еще не достигли…

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что деревня долгое время вынуждена была жить в рамках, запрограммированных еще единоличным хозяйством. Теперь небольшие деревеньки исчезают. А разобщенность сел вступает в противоречие с требованиями времени. Время диктует новые способы и приемы ведения хозяйства, новый бытовой уклад. Вот я говорил о комплексах. Вокруг такого сельского объекта и должны жить и работать современные землеробы. Но объектов таких пока еще очень мало. До обидного мало, и они не столь совершенны, как бы хотелось…

– Так в чем же дело?

– Силенок маловато, чтобы сразу поднять такую махину… Мы многое сделали и делаем, но надо делать куда как больше!..

Оба умолкли. Думали о деревне, но каждый по-своему. У Шатилова в голове засела деревня с животноводческими комплексами и всем с ними связанным, У Поморцева все мысли были связаны с рыбацкими селами. Проблемы возникали разные, но одинаково трудноразрешимые.

– Нелегко, – сказал наконец Поморцев. – Сочувствую тебе, Иван Демидович, а помочь, сам понимаешь, не могу… Своих проблем – хоть пруд пруди…

– Вот как! – полушутливо отозвался Шатилов. – А я думал в твоем рыбацком деле проблем не бывает: закинул невод – и тащи, что попадет.

– Вот именно: закинул… а вытащил вместо рыбы опять те же проблемы… Мы, поморские колхозы, у Севрыбы да у Министерства рыбного хозяйства вроде как сбоку припека…

– Это как понимать?

– Да так. Есть большой флот и есть малый флот. Большой флот – это Севрыба с тралфлотами Мурманским и Архангельским, а малый – мы, колхозники.

– Ну и что? Делаете одно дело – ловите рыбу.

– Ловить-то ловим, да не в равных условиях. Вот недавно колхоз Звезда Севера купил два старых тральщика. А где новые? Их дали тралфлоту на пополнение… И вообще, сколько за последние десять лет Севрыба получила новых кораблей, а колхозы – ни одного. И если бы не купили старых, неизвестно, чем бы жили.

– Так проси, добивайся новых кораблей!

– А я не прошу? Все время тем и занимаемся, что просим. Теперь, правда, обещали выделить новый тральщик, на него-то и рассчитывает Климцов.

– Все же, значит, дают.

– Мало. И вообще нам привыкли давать в основном то, что в большом флоте не очень гоже, не шибко рентабельно. Но колхозники и при таких неравных условиях тралфлот обходят.

– Ну вот! Зачем вам новые корабли, раз вы и на старых траловому флоту даете десять очков вперед.

– Обижаешь, Иван Демидович. Надо нас в правах уравнять с гословом. Рыбу-то ведь ловим тоже для государства!

– Да… И я тебе сочувствую. Давай-ка попробуем все же теперь уснуть. Проблем всех нам все равно не решить, – сказал Шатилов, посмеиваясь. Но смех его был не очень веселым.

Дмитрий Викентьевич в тот вечер понял, что не случайно он остался со своим мнением в одиночестве. Жизнь идет вперед и диктует новые методы работы, требующие смелых решений. А он к этому не привык, и у новой жизни оказался как бы в хвосте.

Видимо, плохо я, старый работник, представляющий вчерашний день колхоза, вписываюсь в современные масштабы. Как у финансиста, положение у меня подчиненное. Средствами распоряжаются правление с председателем. Мне остается только выполнять указания… А вот как парторг я, кажется, и вправду устарел. Пусть поработает на этом месте другой. С меня хватит.

Утром он пришел на работу, как всегда, спокойный, уравновешенный, чисто выбритый и первым делом заглянул в кабинет председателя.

До вылета оставалось еще часа два. С утра Шатилов и Поморцев осмотрели помещение, предназначенное для временного цеха, и теперь сидели у Климцова, обмениваясь мнениями. Поморцев советовал председателю:

– Надо до осени сделать для консервации шкурок небольшие бетонные резервуары в земле на возвышенном месте, где нет грунтовых вод. Чертежи мы пришлем. Цемент, как приеду, сразу отгрузим.

Климцов слушал и записывал в блокнот. Шатилов молча сидел у окна.

– А, Дмитрий Викентьевич! – приветствовал он главбуха.

Митенев вежливо поздоровался и стал слушать, что говорит начальство. Когда Поморцев закончил деловой инструктаж, Шатилов сказал, обращаясь ко всем:

– Вот, товарищи, вчера Дмитрий Викентьевич просил заменить его на посту секретаря партийной организации. Что скажете по этому поводу?