Текст книги "Война (СИ)"

Автор книги: Евгений Шепельский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Он кивнул важно:

– Как уже говорил, нам удалось вынести и спасти более сотни тысяч золотом. Есть так же драгоценные камни и часть коронационных сокровищ, включая Суть Ашара.

– Замененная вами на фальшивку, – проговорил я с усмешкой.

Его глаза блеснули:

– Вы давно знаете? Мне кажется – вы давно это знаете! Но как вам удалось…

– Не мне. Дочь Сандера определила камень как подделку.

Он уважительно покачал головой, цокнул языком, кивнул.

– Суть Ашара мы заменили п-первой, дабы нечистые руки принцев и прочих… Но я прошу прощения, я не смею говорить бранные слова о ваших покойных братьях…

– Угу. О покойных либо ничего, либо правду, – процитировал я. Блоджетт кивнул важно:

– Мудрое замечание, государь!

Конечно, легко быть мудрым, цитируя философов прошлого, о которых тут не знают. Пожалуй, я и свою секту смог бы создать тут, аки Хаббард…

Я проговорил четко:

– Я коронуюсь, Блоджетт. Я стану императором. Хотя сама ситуация меня чертовски бесит. Но корону принять придется, и у меня достаточно ответственности, чтобы это сделать. Как только я коронуюсь – начнется война. Мне придется ее выиграть. Иного выхода, очевидно, нет.

Он встряхнулся, глаза его заблестели совсем не по-старчески.

– Сотни тысяч, что спасли Великие, хватит на первое время, но для полноценной и победной войны на два фронта этого м-мало, ничтожно м-мало… Церковь Ашара нам не поможет, она делает так, как велит понтифик, а понтифик – в Адоре. Купцы Норатора что-то пожертвуют, однако сейчас всем заправляет Морская Гильдия и купцы, не вошедшие под ее крыло, бедствуют…

Я хряпнул по столу кулаком, но прилив злобы удалось пригасить.

– Деньги для войны я добуду, Блоджетт. Деньги не проблема. Деньги ничто – люди все. И не только люди.

Он воздел клокастые брови:

– Добудете деньги?

– Да, умелыми переговорами с одним врагом заклятым. Не спрашивайте, поясню позже. – Мои руки блуждали по вычурной спинке кресла. Сейчас бы помесить кулаками грушу, как я иной раз делал в спортзале… – Горы Шантрама далеко отсюда?

– Около пяти дней пути, если на конях, и втрое дольше, если добираться пешему…

– Отлично. Значит, время терпит.

Он не понимал моих слов, но я не пояснял, рассуждая вслух.

– Частично проблему наполнения кадров в армии решим… Остается флот. Завтра отправлюсь с инспекцией.

– Флот плох, очень плох, г-государь.

– Это я уже слышал. Завтра увидим. Блоджетт, завтра же вечером соберемся на военный совет в узком кругу в ротонде, в моем кабинете. Позже расскажу, как, что и почему. – Я рывком отбросил кресло к стене и шагнул к выходу. Что ж, если за душой Сакнструма явились нечистые, придется поработать экзорцистом.

Глава 9

Глава девятая

На следующий день по серенькому утру выехали мы с Фальком Брауби на тайный смотр военного флота Санкструма, коий квартировал подле Варлойна. Тайный – это значит, ехали без пышного кортежа, без предупреждений, одевшись неброско, в скрипучей каретке, и даже Алые сбросили свои плащи, нарядившись обычными дворянами.

На лице ученого виднелись свежие ссадины – более десятка, некоторые с застывшими капельками крови.

О том, что война близится, Брауби я пока не сказал. По дороге речь зашла о порохе и пушках, и я мягко заметил, что желательно – вот просто очень желательно – то и другое получить как можно быстрее.

Брауби высморкался в большой платок, поглядел в открытое окошко, за которым пробегали острые верхушки елей, сказал гулко, обдав меня запахом перегара:

– Быстро не выйдет, ваше сиятельство… государь. Опыты… они много времени занимают.

– Я дам людей. Дам денег.

– Дело не в людях и не в деньгах. Для хорошего результата потребно время. Месяц, два, три… Возможно даже, полгода.

– Месяц – это крайний срок!

Он взглянул на меня; глаза его покраснели от недосыпа:

– Этого мало… Насчет пороха – я нащупал верную формулу, я так думаю, по крайней мере, но нужны испытания. Полевые испытания с готовым орудием, с пушкой. А ее пока нет. Я разумею концепцию, как вы ее описали. Я уже начал подготовку к отливке опытных образцов. Но с готовой… настоящей пушкой было бы намного быстрей и надежней. Иначе испытания могут затянуться… – Он рубанул пальцами поперек ладони. – Ядро из моей пушки вылетит так. Или так, – он рубанул по запястью. – Или же вообще – вот так, – он ударил пальцами по локтевому сгибу, не стесняясь демонстрировать наследнику престола интернациональный знак облома.

– То есть вообще не вылетит.

– Вылетит. Полетит низенько и недалеченько. А потом упадет – бесславно. И так будет раз за разом. А еще канал ствола может разорвать. Это вчера случилось с малым образцом. – Палец с закопченным обломанным ногтем указал на ссадины. – К счастью, я предвидел это и голову мне, все же, не оторвало.

Наступила пауза. Я думал.

– Готовая пушка, Брауби?

– Угу.

– Вам нужно трофейное орудие?

Он снова высморкался, достал медную фляжку и предложил мне. Во фляжке был самогон – примерно семьдесят градусов.

– Угу.

– Хм…

– Для скорейшего завершения испытаний мне нужно знать точную длину пушки, диаметр ее ствола и безопасную толщину стенок. Да, господин архканцлер, ваше сиятельство, будущий государь, мне срочно необходим образец!

Дорога вскарабкалась на утес. Тут я велел остановиться, выбрался из кареты и подошел к самому краю обрыва. Те самые три корабля, что вчера обстреляли Варлойн, все еще курсировали вдоль берега на значительном, правда, расстоянии. Я добыл подзорную трубу, навел резкость, но даже с максимальным приближением увидел лишь три смутных пятна. Брауби остановился рядом. Я передал ему подзорную трубу. Он долго всматривался, бормоча ругательства.

– Образцы, – промолвил наконец.

– И много, – добавил я. – А через две недели придет еще больше.

Он удивился, но я не стал пояснять, заметил только, что вечером приглашаю его на совет.

Образцы, хм… Как же мне добыть эти образцы?

Я оглянулся, сделав это лениво и незаметно. Двое конников следовали за нами по извивам дороги, держась на расстоянии примерно так в километр. Адора и Рендор надзирали за моими действиями.

Брауби сказал задумчиво:

– Вы торопите так, словно вскоре может разразиться…

Я промолчал.

* * *

С утеса я хорошо видел широкую бухту, где квартировал флот Санкструма. Ну, как квартировал – по сути, это было кладбище кораблей, тянувшееся почти до Счастливого – того самого поселка контрабандистов, откуда мы с Шутейником стартовали в Норатор.

Увиденное не вызвало у Брауби эмоций. А вот я… Впрочем, я был готов к этому зрелищу.

Десятки кораблей лежали вповалку на песке, наваливаясь дырявыми бортами друг на друга; два десятка каменных молов служили пристанищем полузатопленным судам, которым не нашлось места на берегу. Ряд сухих доков – очевидно, это были когда-то сухие доки – не имел крыш, как видно, зимние ветры сорвали дранку, но перестилать ее не стали, и сквозь кровельные ребра я мог видеть грузные туши кораблей.

– Есть еще стоянки? – спросил я, нервно вырывая фляжку из рук ученого.

– Стоянки?

– Для военного флота?

– Да, в Китране. Там же и крупные верфи. Но Китрана…

– В Китране дэйрдрины.

– Угу. И они не слишком интересуются флотом. Боюсь, тамошние стоянки – они выглядят примерно так же скверно.

– А где берет корабли Морская Гильдия?

– Часть – старые, из китранских верфей, до того, как их захватили эти безумцы, часть – закупает в Адоре.

Мы спустились вниз. Въезд на кладбище кораблей был заперт дорожной перекладиной, возле нее виднелась скособоченная, серая будка часового. На уступе крыши за цепь подвешен надраенный колокол-рында. Самое же интересное, что за шлагбаум можно легко пройти – остатки частокола виднеются там и тут, и, судя по следам топора, их банальным образом пустили на дрова. Чуть в отдалении высился маленький, и такой же кривой домик с узкими делянками грядок у самых стен, на которых взошли какие-то лопухи.

– Турнепс, – тут же определил Брауби, поглядев на грядки. – Репа. Однако…

За постройкой слышалось квохтание кур. Живущий здесь человек явно рассчитывал только на себя.

Черная железная труба над домиком источала густой белый дым с таким характерным ароматом… За мутным окном кто-то орал пропойным голосом непристойную песню.

– На репе гонит… Не слишком приятный, – сказал алхимик. – Пить можно. Но отрыжка…

В домике охранника гнали самогон.

Я взялся за просмоленный канат и требовательно позвонил в рынду. Петь перестали, скрипнула рассохшаяся дверь.

– Не пипай! – громыхнули с порога. – Тля внебаночная! Я тебе корехи-то отсыплю!!! – Обитатель домика уже несся вперед, шаря на боку огромный матросский тесак. Увидев, что пожаловали не простые люди, замер у самого шлагбаума, всмотрелся. Обитателю домика было лет семьдесят, дубленое морскими ветрами круглое лицо прорезали глубокие морщины. Сам невысокий, плотный, кряжистый, похожий на дубовый чурбак. Матросская одежда – куртка да штаны – в заплатах, словно всю эту одежонку у огородного пугала украл. Стрижен наголо, седая щетина на лице пробивается пучками. – Кто такие есть? – спросил сурово. – Без дела не пипать!

Фальк Брауби повел в мою сторону рукой, молвил с улыбкой:

– Пожаловали господин архканцлер Санкструма, наследник престола, будущий император. Все это, – он обвел рукой кладбище кораблей, – его собственность, и пипать он может здесь что угодно. И кого угодно.

Человек смерил меня внимательным взглядом, задумался.

– Я Ритос, боцман бывший, – сказал наконец. – Смотритель южного края этой вот хрени… на пенчии… Все тут на пенчии, тля внебаночная! И староста я местный. И корчмарь на полставки. А пипать без дела все-таки не дозволю!

Он еще подумал, затем поднял шлагбаум.

– Милостиво прошу, вашество. Выгонять нас задумали? Мы выгоняться не дадимся!

– Зачем же выгонять, – промолвил я. – Мы прибыли осмотреть… военный флот империи.

Ритос воткнул в меня свирепый взгляд:

– Внебаночная!.. Прошу прощения… А что тут смотреть? Был флот, да весь вышел… Деньгов десять лет на флот не давали! Досок не давали. Смолы не давали. Парусов, дерева такелажного, пеньки на канаты – ничего не давали! Слезные печали теперь, а не флот. И пенчии давно уж никому не платят!

– А кто живет здесь? – спросил Брауби осторожно. Ритос уважительно поглядел на рукоять молота, что торчала из-за плеча алхимика, ответил учтиво:

– Вот же кореха! Мы живем, внебаночная! Прошу прощения. Смотрители флота его императорского величества и моряки, которым уж во флот поздно… Старики… Богадельня теперь здесь, понял, нет? А выгонять не дадимся! Костьми ляжем! Режьте нас, некуда нам отсюда идти! Идите вы! Прошу прощения!

Я прошел за шлагбаум. Алым велел ожидать на той стороне.

– Мы здесь все осмотрим.

– Да смотрите… внебаночная! Прошу прощения… Но выгонять не дадимся!

Меж кораблями вились утоптанные, кое-где мощенные досками дорожки. Корабли, брошенные на песок десять и более лет назад, были кое-где оснащены сходнями, и сразу ясно было – в кораблях этих живут люди. На остатках такелажа сушились подштанники, в том числе, судя по рюшам – женские. Там и тут виднелись курятники. Там и тут над кораблями вились дымы с характерным самогонным ароматом. Совсем уж убитые корабли использовались как свинарники и коровники. В общем, это был тот самый остров погибших кораблей, который слизал с американского фильма фантаст Беляев. Пока мы шли, за спиной нашей собиралась толпа любопытствующих, и, когда я оглянулся, то увидел более сотни пожилых моряков. У всех у них имелось при себе оружие. Мы прошли все кладбище кораблей из конца в конец. Ритос сперва сопел нервно, затем, окончательно плюнув на приличия, начал описывать местную жизнь без прикрас. Описание местной жизни в его изложении в основном состояло из ругательств. Толпа за нашими спинами внимала, отвечала согласным гудением. Они не были агрессивны, всего лишь насторожены.

– Гоните самогон? – спросил Брауби, когда в рассказе Ритоса наступила пауза.

– Гоним, – охотно признал бывший боцман. – Гоним, и с того живем. Продаем в Норатор. Пенчии-то нет, жить с чего-то надо, а, внебаночная! – Он посмотрел на меня. – Вот кореха-то… Так вы, господин, взаправдашний архканцлер?

Я кивнул.

Он бросил взгляд на толпу за нашими спинами:

– Выселять не будете нас?

– Я назначу вам пенсии и, возможно, дам работу.

Он моргнул белесыми ресницами – удивленно:

– Да иди ты! Прошу прощения!.. Вот так праздник! Так, может, выпьете с нами тогда?

Я согласился.

Меня увлекли в нутро какого-то корабля, чей трюм был оборудован под общинный кабак, налили отвратительного самогону, принесли разных закусок. Брауби тем временем ушел обследовать пенсионные суда более подробно. В течении двух часов я пил с бывшими моряками, выслушивая их жалобы на жизнь, и размышлял, как чувствует себя земной президент, которому такие вот встречи с разными работниками и социальными группами нужно проводить регулярно. По сравнению с земным президентом я был в несомненном выигрыше: вокруг не было журналистов, и я мог пить самогон – гнусный, но несший успокоение.

Когда наши возлияния достигли точки братания, Брауби вернулся, сел и махом опрокинул в глотку кружку с пойлом.

– Флота у нас нет.

– Совсем нет?

– Практически. Есть четыре галеры – их можно восстановить за неделю, как вы и спрашивали, господин архканцлер. Еще несколько лоханей можно подлатать, но это развалюхи, воевать на которых не получится. Но флота как такового – нет. За год что-то, возможно, получится восстановить…

– Так я вам это и толковал с самого начала! Тля внебаночная, прошу прощения! А то пипают, пипают… Сразу бы спросили – Ритос бы ответил. Нет тут флота, давно уж сгнил, как портки на пропойце.

Я пробарабанил пальцами по столу. Ну, что ж, никогда не бывает так плохо, чтобы не стало еще хуже. Выкрутимся.

– Флот будет. Надеюсь, что будет.

Алхимик смотрел непонимающе:

– Откуда?

– Внутренние резервы. Но сначала нужно озаботиться тем, чтобы снабдить флот пушками.

Глава 10-11

Глава десятая

Для войны нужны три вещи: деньги, деньги, и еще раз деньги. Эту святую мудрость, сколь простую, столь и точную, изрек кто-то из итальянских полководцев, каковую фразу затем успешно приписали прощелыге Наполеону. Однако тяжело готовиться к войне, даже имея деньги, в том случае, когда почти все твои действия происходят под надзором врага.

Совет, как я и планировал, состоялся вечером. Но прежде я, еще не окончательно протрезвев, велел Блоджетту вызвать для серьезного разговора послов Сакрана и Армада. По счастливой случайности – или попущением Ашара – оба посла все еще гостили в Варлойне. На самом деле, они устраивали политику своих стран, плели сети и вынюхивали в имперской резиденции и я не мог удалить их, не вызвав законных подозрений. И именно чтобы отвести подозрения в своих будущих действиях, я снова призвал послов в апартаменты Силы Духа.

Сразу предупредил Блоджетта, что грянет спектакль в двух действиях. Чтобы ничему не удивлялся, выглядел растерянно, поддакивал. На подходе к апартаментам я выставил несколько караулов Алых, дабы вовремя передали, что послы приближаются, передали, естественно, не словами, а уговоренными звуками. Первый караул ронял на пол щит, второй, услышав дребезжание, сигнализировал третьему громким чиханием, ну а третий банально стучал в мои двери – что означало: минутная готовность!

Так и случилось. «Бум-чих-стук», и вот я, пошатываясь, опираюсь на стол, заставленный батареей недопитых бутылок и разными объедками. Пару бутылок я бросил на пол заранее, вино вытекло и пропитало воздух алкоголем. Отсчет пошел. Один десяток секунд, другой…

Наконец, время настало. Я крикнул, став возле двери:

– Все пропало, Блоджетт! Казна пуста и армии нет, а флот уничтожен, я сам видел сегодня. Там одна немощь, одни старики вокруг разбитых страшных кораблей! Бежать! Только бежать! Но где гарантии?

Затем я метнулся к креслу-жабе, схватил его поудобней и как следует хряпнул о столешницу. Зазвенели бутылки, стекло изумрудными пригоршнями сыпануло по мрамору. Кресло, однако, не поддавалось. И я ударил еще раз, затем добавил им с разворота о стену, и тут оно, наконец, рассыпалось, так что в руках у меня остался позолоченный обломок спинки.

Раздался деликатный стук в дверь. Надо же, стучат, в прошлый раз их секретари отворяли двери без стука. Мало того, в прошлый раз послы заставили себя ждать, а ныне явились почти сразу, как их позвали. Чувствуют, что хочу сказать им нечто важное.

– Войдите! – крикнул я, тяжело дыша. Всклокоченные волосы, красное лицо и лихорадочно бегающие глаза прилагались. Насчет аутентичного перегара я мог не волноваться, после свидания с Ритосом я бы, если бы кто поднес ко рту спичку, мог выдохом сжечь Варлойн.

Они вошли, Сакран деликатно пропустил Армада перед собой, и сразу стало ясно, кто в их дуэте главный. Сакран, разумеется. Умные люди, наделенные властью, почти всегда скромны и незаметны. Особенно – разнообразные серые кардиналы.

Я бросил золоченую спинку кресла под стол, выпрямился и неряшливо отряхнул позолоту прямо о шелковый мягкий камзол, который напялил по случаю.

– Выйдите! Немедленно выйдите, старший секретарь! – крикнул Блоджетту. – У нас… – я икнул, пьяно покачнулся, – конф… конфидеци… ик!.. альный разговор!

Старший секретарь на миг спал с лица, затем пригладил волосы дрожащей рукой и отвесил деликатный поклон.

– Я буду ждать в коридоре, ваше… ваше величество.

Отлично. Пусть все выглядит так, словно он уговаривал меня принять корону, а я противился.

– И не подслушивать! – гаркнул я, как пьяный прапорщик.

Блоджетт содрогнулся, ответил холодно:

– Не имею такого обыкновения, государь.

– Во-о-он! – заорал я, схватил последнюю, чудом не скатившуюся со стола бутылку и метнул в стену рядом с Блоджеттом.

Он вышел, держа спину неестественно прямо, на совершенно не гнущихся ногах. Оскорбленная невинность.

Послы проводили его взглядами. «Бедняга старик!» – вот что читалось в их глазах.

Первое действие спектакля закончилось.

И сразу, без антракта, началось второе, едва старший секретарь нервно захлопнул двери.

Я указал дрожащей рукой на свободные кресла.

– Присаживайтесь, господа, присаживайтесь!

Послы не стали противиться, похрустывая осколками, будто шагать по остаткам винных бутылок для них обычное дело, последовали к столу и сели, нахохлились, как два грифа – а именно грифами они казались в своих одинаковых черных плащах.

Падальщики.

Я заходил возле окна, схватил штору, вытер дрожащие руки, лицо, затем трубно высморкался. Обернулся к послам, поднес руку к глазам и сильно потер, вроде как хочу проснуться.

– Господа…

Они молчали, ждали продолжения.

– Господа, – произнес я снова голосом дребезжащим, как надтреснутая ваза. Я указал руками на битые бутылки. – Я много думал… Низменная реальность, в которой я оказался… Вы не понимаете… Не понимаете! – Мой голос сорвался на крик. – Фракции уже прислали свои депутатов… Они злы и считают, что в катастрофе, повлекшей столь многие смерти, повинен я! Флот уничтожен… армии почти нет…

Я сделал паузу, тяжело, с всхлипами, задышал, вроде как приглушал пьяные рыдания идиота. Ненавижу, когда здоровенные мужчины по пьяни начинают рыдать и пускать сопли, это превращает их махом в каких-то слабых, слюнявых детей. Послы обменялись едва заметными и очень характерными взглядами. Думаю, они разделяли мое мнение насчет пьяных рыданий.

– Продолжайте, господин Торнхелл, – мягко, отечески ответил Сакран.

Ах ты чертов психолог, ты же меня сейчас опустил этим обращением – «господин», не «государь», не «ваше сиятельство», а «господин», читай, ничтожество… Ты намеренно сыплешь соль на мою рану, играешь в доминатора, чтобы еще сильнее мене загнобить, чтобы я обсопливился и потерял остатки мужества.

– Что такое, в сущности, эта корона… – проговорил я, нервно комкая руками штору. – Корона… кусок золота… И пуд ответственности. И зачем и к чему мне это? И не погуляешь, и не выпьешь толком… А государство ведь развалено… Все, все что можно – все развалено. Я проверял! Армии нет, и флот разрушен… и казна пуста совершенно! Я… не вполне думал… Хотя думал и понимал… – Мой голос понизился до жалкого лепетания. – Я сильный человек! Я умею убивать! Но даже я не думал, что… Все настолько, все так ужасно плохо! – Я порыскал глазами по полу, нашел целую бутылку и, схватив ее, сцедил в рот десертную ложку вина. Затем бросил на пол, отфутболил к стене и рассмеялся, ухватившись за волосы.

Послы молчали, слушали меня с возрастающим вниманием. Я изображал загнанного в угол, мечущегося в панике зверя. Не труса, отнюдь. Но такого зверя, который просчитал все варианты и понял, что бежать некуда, который морально сломался, сорвался, потерял остатки мужества.

Я прошел к дверям, сделал вид, что навострил ухо, затем резко распахнул створки, вроде как проверял, не подслушивают ли. Блоджетт стоял на другом конце зала, рядом с Алыми, смотрел на меня испуганно. Я ему подмигнул. Захлопнул створки и обернулся к послам.

– Господа, я принял решение!

Грифы синхронно моргнули.

– Слушаем вас, господин Торнхелл, – проговорил Армад.

Я рубанул с пьяным отчаянием:

– Я готов… уступить вам свои интересы! Уступить целиком! Но…

– Отрадно это слышать, – произнес Сакран, и я видел, как в глазах его проскользнула искра. – Но?

– Мало денег! – выпалил я, покосившись на дверь. – Я уйду, конечно же, уйду, передав корону принцу Варвесту, за… сто тысяч! Да, я молился Ашару, и имел от него знак: не уступать корону менее, чем за сто тысяч!

Наступила долгая пауза. Грифы переглядывались.

– И еще! – Я пьяно покачнулся.

Армад приподнял брови:

– Еще?

– Мне нужна грамота, заверенная принцем Варвестом, что, когда я передам правление ему, мне сохранят свободу и отпустят с деньгами!

Послы снова обменялись взглядами. Быстрыми, как шпажные уколы. Я был уже достаточно трезв, чтобы понять – живым меня, может быть, и оставят, но вот свободным – вряд ли. Меня заждался Дирок.

– И еще! – Я воздел палец.

– Еще? – осведомился Сакран с полуулыбкой. Пьяный ее бы не углядел, до того она была незаметна, утонув в складках рта, но я-то был уже почти трезв, вернее – я был в том кратком состоянии между опьянением и трезвостью, когда очертания предметов обретают необыкновенную четкость, а мозг способен мыслить с необычайной остротой.

– Как залог вашей доброй ко мне воли, я требую, ик, прошу… пятьдесят тысяч золотом немедленно!

– Немедленно мы не можем, – тут же отозвался Армад. – Все ваши требования, господин Торнхелл, мы передадим с гонцами нашим правительствам. Но сомневаюсь, что сумма в сто тысяч… Около недели потребуется нам, чтобы получить ответы…

– Сто тысяч – слишком крупные отступные. Семьдесят пять, может быть, – произнес Сакран ласково.

– Да, семьдесят пять, может быть, – подхватил Армад. – И охранная грамота, разумеется.

– Да, разумеется, – сказал Сакран. – С грамотой охранной не возникнет вопросов, это я уже сейчас могу вам гарантировать.

Угу, а после, как Варвест возьмет корону, охранной грамотой можно будет вытереть нос.

– Но пятьдесят я требую как можно быстрее!

Оба синхронно кивнули. Оба понимали, к чему я веду – плевать мне на охранную грамоту, я хочу взять пятьдесят тысяч и куда-нибудь сбежать.

– Возможно… господин Торнхелл, – ответил Сакран, немного поразмыслив, – очень даже может быть – вы получите свои пятьдесят тысяч очень скоро.

– Как скоро? – вскричал я в жадном азартном нетерпении.

– Мы, я полагаю, сможем взять на себя ответственность и без консультаций с нашими государями… – проговорил Армад, переглянувшись с Сакраном.

– Да, без консультаций, – кивнул Армад, и мне привиделось, что в глазах его, направленных на Сакрана, проскользнула ироническая искра. По-моему, во всяком случае, мне так показалось – послы уже обговаривали такую возможность. Вдруг снизошло озарение: они же ломают передо мной комедию! А я думал – это я даю перед ними представление. А ведь они уже все просчитали, они дали себя уговорить, они сейчас со мной играют! Две кошки – и маленькая мышь по имени Аран Торнхелл, которую они перебрасывают лапами друг другу!

Хитрые и коварные сукины дети! Они уверены, что дожали меня, но в глазах, в жестах, никакого упоения победой, сплошной холодный расчет, слегка подчеркнутый иронией. Очень опасные противники, очень. Это не буйный Трастилл Маорай, не самовлюбленный Таренкс Аджи и не маниакально-самоуверенный Ренквист. Эти в разы опаснее. Деловые люди Средневековья, местные бизнесмены-рейдеры, перед которыми поставили четкую задачу – отжать империю.

– Тогда… я жду от вас денег… господа! Жду как можно быстрее!

– Не волнуйтесь так, господин Торнхелл, – проговорил Армад отечески. – Деньги будут. Главное, чтобы вы остались неизменны в своем решении отречься от трона.

Я воздел глаза к потолку, к мучениям святых и непорочных, указал на них дрожащей рукой.

– Я тверд и неизменен в своих решениях, как эти святые! И даже под пытками… Не изменю своему слову!

– Мы верим вам, господин Торнхелл, – молвил Сакран с неясной улыбкой.

– Конечно же, верим, – следом повторил и Армад. – Особенно… под пытками…

Я схватился за желудок, протяжно икнул.

– Господа… прошу прощения… господа… сейчас я буду… блевать…

Оба синхронно встали и направились к дверям.

– Но пятьдесят тысяч я требую! Требую! Требую пятьдесят тысяч прежде, чем подпишу отречение! – крикнул им в спины.

Они ушли, немного погодя вошел Блоджетт. Я встретил его широкой улыбкой.

– Должен принести извинения, старший секретарь. Я не предупреждал о нюансах спектакля, мне нужна была ваша… непосредственная реакция.

– Все, что вы г-говорили здесь…

– Разумеется, спектакль. Но, я полагаю, они поверили, что я отчаялся и хочу бежать, прихватив пятьдесят тысяч. Думаю даже, они привезут мне эти деньги задолго до прибытия Варвеста. Но главное – я так полагаю, по крайней мере – я убедил их, что не буду готовиться к войне, что я отчаялся и готовлю бегство. Рассуждая так, они не будут удивляться моим перемещениям из Варлойна в Норатор и обратно. Я, можно сказать, значительно ослабил их подозрения и заработал для насущных нужд пятьдесят тысяч. Теперь же, Блоджетт, прямо с этой секунды, мы начнем подготовку к будущей войне.

Глава одиннадцатая

За окном было рваное серое небо. Краски заката таились далеко на горизонте, за клочковатыми тучами цвета мышиных шкур. В парке ветер гулял по верхушкам деревьев, и, как обычно, над деревьями кружились не выбитые до сих пор вестники лихолетья – вороны. Тоже серые. Гнусные.

Я созвал ближний круг в ротонду, в свой кабинет, вместо вина приказав Бришеру доставить хороший бочонок горного виски, каковой капитан и принес с радостью. Вино – праздничный напиток, водка – кризисный, и не важно, что вместо нее пьется выдержанный в дубовых бочках самогон.

Борьба за власть делает духовно нищим, но только не в том случае, когда ты планируешь употребить полученную власть на всеобщее благо. И не в том случае, когда те, кому ты можешь уступить власть без борьбы, готовы превратить страну… в еще большее болото, чем она есть сейчас.

Под конец речи я показал ультиматум и, пока он ходил по рукам, отпил приличный глоток из своего кубка.

У стола сидели Бришер, Фальк Брауби, Литон, Бернхотт и Амара Тани, моя берегиня. Эвлетт в одежде служанки рядом с Шутейником, и по тому, как держатся рядом, сразу ясно – ночи они проводят совместно, разумеется, тогда, когда работа позволяет. Шутейник теперь распоряжается Тайным приказом, набирает шпионов, создал небольшое ядро будущей секретной службы… Нельзя сказать, что от работы он в восторге, однако исполняет ее весьма ревностно. И пьет. А кто не пьет в кризисные времена?

Кот не выдержал такой массы гостей, надул щеки и ушел на нижние этажи, только хвост мелькнул.

– Ладушки-воробушки, мастер Волк… – проронил Шутейник с трепетом.

– Мессир… – это Бернхотт.

– Милый господин… – а это Амара. Краска схлынула с ее битых оспой щек.

– А… е… – это Брауби. Он ерзал на стуле, сжимал огромные кулаки.

– Ах ты ж… е… е… е… Простите мою дерзость, но я… е… е… е… – это Бришер. Ругательства вылетали из его рта, как свинцовые пули.

Я кивнул – жизнерадостно и небрежно.

– Такие дела.

Шум в кабинете нарастал, в основном это были восклицания, и почти все – матерные. Самые забористые, такие, что заставили бы матроса покраснеть, я слышал со стороны Амары Тани. Сразу же после первой реакции руки потянулись к кубкам.

Прогнозируемое действие.

Брат Литон отхлебнул горячительного и молвил рассудительно:

– Словом сказать: если вы возложите на себя корону Растаров, принц Варвест может объявить и, конечно, объявит вас узурпатором, в котором нет ни единой капли наследной крови!

– Или что-нибудь еще придумает. Но…

– Но? – воскликнул Бернхотт Лирна. Пылко воскликнул, как юноша горячий. Ждал от меня нужных слов.

Все ждали.

Я подошел к окну. Под деревьями виднелись силуэты Алых.

– Буду говорить без церемоний: принц Варвест не получит ни шиша. После долгих раздумий я принял решение. Я буду отстаивать трон Санкструма и свою корону, ибо при Варвесте Санкструм станет всего лишь еще одной провинцией Адоры.

– Откуда мою расу изгнали, как… сотни лет прошли, но мы помним! – Шутейник вскочил, махом опрокинул кубок. Щеки раскраснелись, желтые глаза сверкали, как куски полированного янтаря. – Мастер Волк! Мастер Волк! Да если Адора придет… Куда нам бежать? В горы? В Степь к этой… дуре белобрысой… извините за… Коникам задницы намывать? – Его душили эмоции. Не увидел, но почувствовал руку Эвлетт, что нервно сжала его запястье. Ох, женщины… ну что вас тянет влюбляться в певцов да актеров, они же любят сразу весь мир. – Даже и не думайте бросать трон! Война? Пусть война! Все хогги с вами пойдут! Дюка дюков заставим… А вот если бы вы отказались…

Я кивнул. В хоггах я не сомневался. И в том, что самые светлые головы из хоггов заставят Баккарала Бая раскошелиться – тоже. В деньгах, как и говорил Блоджетту, у нас не будет недостатка.

Тут же поймал долгий взгляд Амары. Глаза ее цвета стали были острыми, как хорошо наточенные засапожные ножи.

«Все еще хуже, чем я могла представить, милый господин… Все намного хуже», – сказали ее глаза. А шум в кабинете тем временем нарастал.

– Вот зачем пушки потребовались так скоро! – грохотал Брауби. – Но я их не рожу! Не смогу! Проще и быстрее – отнять!

Бришер просто ругался. Брат Литон совершал Знаки Ашара, словно отгонял злых духов.

Бернхот пристально взглянул на меня:

– Простите меня за прямоту, мессир, но противостоять войскам Адоры и Рендора…

– Сложно. Но можно. И нужно. Я знаю – как.

– Однако мы не сумеем удержать границы, мессир!

– Не сумеем. И не будем пытаться… Рендор вторгнется в пределы Санкструма, перейдя рубежи… и окажется в не самом богатом краю… А дальше… Я скажу, что делать. Я знаю, что делать, Бернхотт.