Текст книги "Война (СИ)"

Автор книги: Евгений Шепельский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

– Согласно последнему, заверенному подписями Накрау Диоса и Лайдло Сегерра завещанию Эквериса Растара Аран Торнхелл, внебрачный сын Эквериса Растара, объявляется единственным легитимным наследником империи Санкструм! Да здравствует новый император! Да здравствует новый император!

Я получил корону империи Санкструм.

Оставаясь при этом архканцлером.

Началась новая страница истории.

Глава 1

Глава первая

Итак, я должен стать новым императором Санкструма. Я, Андрей Вершинин, вселенец в беспутного аристократа Арана Торнхелла, которого избрали архканцлером…

– Поговорим позже, Блоджетт, – сказал я, даже не притронувшись к завещанию, которое протянул мне хитрый лис. – Завтра в полдень жду вас в кабинете архканцлера.

– Но имперские п-покои…

– В кабинете архканцлера, Блоджетт. Пока, если можете, соберите сейчас, немедленно уцелевших дворян из вашей фракции. Мне нужны работники для разбора завала.

– Да, всемилостивейший государь.

– Я не государь, Блоджетт! И уж тем более… не всемилостиво… вошь… вший!

Ненавижу титулы.

Старший секретарь взглянул на меня странно:

– Однако с-смею заметить…

– Поменьше куртуазности, Блоджетт!

– Однако смею заметить, с наследованием в-вами короны Растаров все не просто…

– Поговорим об этом завтра, старший секретарь!

* * *

Взрыв, направленный из винного подвала, разворотил пол и обрушил многотонную крышу бального зала и часть стен прямехонько в подземелье. В результате все, кто еще оставался в зале после объявления воли почившего Растара, превратились в месиво из дробленых костей и давленого мяса. Зрелище было страшное. Кое-кому не повезло умереть сразу: из дымящегося окровавленного провала доносились крики и тягостные, агонизирующие стоны.

Смотрел на это, наверное, минут десять, впав в какой-то ступор. Да-да, я сильный и непреклонный, и вообще хмурая сволочь, но зрелище массового убийства – а это было именно массовое убийство! – не проберет до печенок только самого отпетого негодяя.

Пространство кошмара… размером с пару баскетбольных полей… каменные балки, битый кирпич с остатками кладки, дымящиеся обломки мебели и просто горькие струи дыма меж камней… Чья-то рука со скрюченными, ободранными пальцами, заклиненная между балок и битой кладки… От дыма кажется, что пальцы конвульсивно подергиваются, хотя это иллюзия, не более, да, конечно, иллюзия…

– Торнхелл? – позвала Амара, и тут же схватила меня под локоть. Оказывается, я начал крениться в сторону окровавленного провала.

Я глубоко вздохнул. Пространство над смертным полем пахло кровью и черным порохом. Тем самым, что я учуял после выстрела Хвата.

– Все в порядке, Амара. Работаю.

– У тебя только две руки.

– И голова.

– Да неужели? – Она горько улыбнулась, обнажив слепой прогал на месте верхних зубов. Он давно уже не казался мне ужасным. – Как-то не заметила!

Едкая.

Я смолчал. Человек с головой на плечах не взял бы пост архканцлера.

Сразу же организовал разбор развалин, при том что сам ковылял как старый, изломанный хворями дед. Во-первых, живых по возможности потребно спасти, или хотя бы попытаться спасти, пусть они мне и враги – однако соображения гуманизма никто не отменял, во-вторых, количество трупов настолько велико, что, если не разобрать завалы вовремя, гниение превратит часть основного корпуса Варлойна в огромный и ядовитый могильник.

Бришер привел три сотни Алых, из дворца по моему приказу согнали пятьсот челядинцев – мужчин от двадцати до пятидесяти. Явились несколько сотен Великих. Работать придется круглосуточно, посменно. Быстро, с помощью брата Литона, сделал перепись, разбил спасателей на четыре отряда, везде бригадирами поставил Алых – каждый отряд работает по шесть часов, затем сон, отдых. Челядь смотрела на меня встревожено, повиновалась беспрекословно – судя по всему, весть о том, что я – наследник имперской короны, уже разбежалась по беспроволочному телеграфу дворца, а будущий монарх – это вам не архканцлер, это нечто незыблемое, исконное, данное Ашаром, с чем нужно считаться по умолчанию.

Разбор завала осложнялся тем, что остаток южной стены высотой в семь метров кренился в сторону ямы и в случае обрушения грозил похоронить в ней спасателей. Вспомнив кое-что из мира Земли, я велел перевить остаток стены длинными цепями. Свободные концы прикрепили к трем десяткам тяжеловозов, и, понукая их, смогли обрушить часть стены наружу.

Бришер работал наравне со всеми, и почти все Великие, отринув дворянскую спесь, сбросив фатовские одежды, спокойно помогали разбирать обломки. Из дворцовых кузниц принесли ломы и большие кувалды, ими расшатывали и дробили куски кладки.

Все это было еще ночью. Битую кирпичную кладку я, разумеется, не таскал – сил не было. Велел зажечь масляные лампы, укрепить на длинных шестах и копьях по всему периметру провала. Руководил в меру сил, которых осталось ой как мало. Амара была рядом – поддерживала, пыталась увести, но я упорно оставался, бродил вокруг, отдавал команды, то и дело присаживаясь, чтобы отдышаться. Осознание всего, что случилось, давило тяжким грузом, вдобавок яд все еще циркулировал по телу.

Подвезли бочки с водой – очаги пожара, тлеющего под развалинами, требовалось погасить. Да, вода может притопить уцелевших, но еще более верно их убьет угарный газ от горящей мебели и деревянных перекрытий. Поэтому – льем спокойно, надеемся на лучшее.

– Мастер Волк!

– Мессир!

Примчались Бернхотт, Шутейник, с ними оказался и Фальк Брауби… Даже Эвлетт увидел – мелькнула в отдалении, прирожденная шпионка – не показывала, что знает кого-то из нас.

– Мастер Волк, ладушки-воробушки, мы уж и не чаяли…

Я отвечал невпопад, жал руки, говорил что-то – мол, да, жив оказался, такая вот забавная случайность приключилась. Всех направлял на разбор завала. Тяжелые обломки вытаскивать на носилках, легкие – передавать по цепочке. Совсем тяжелые – обматывать цепями и выволакивать тяжеловозами. Велел мобилизовать всех лекарей Варлойна. Отправил в Норатор Алых за местными эскулапами. Приказал разбить палатки неподалеку завала – для сортировки и перевязки раненых и отдыхающих спасателей, и для трупов. Все делал на автомате, пыхтел, потел, опирался на руку Амары. Тяжело мне было, тяжко… Какая-то нагнетающая боль поднялась изнутри и распространилась по всем мышцам. Видимо, последствия физической активности после отравления.

– Тащи его, тащи…

– Вон еще один, да аккуратней, вроде моргает… Эх, Ашар попусти… это только голова!

– Ох… Пресвятое Небо!

Я смотрел на исковерканные трупы, которые сносили пока под деревья, и чувствовал себя прескверно.

Наконец я совершенно обессилел и пристроился на обломке кирпичной кладки, согнувшись от боли в позе роденовского мыслителя. Шум на завале отошел куда-то в сторону, растворился в невеселых размышлениях.

Итак, я – внебрачный сын Эквериса Растара, будущий император. Закончилась карьера Ришелье, началась карьера Людовика ХIII. Не слишком приятная новость, поскольку я, вдобавок, крейн, вселенец, подверженный магическим атакам, а Растар – был тем еще гуленой, пустившим все дела в империи на самотек. К моменту моего прибытия в Санкструм империя начала потрескивать, как старый дом, чьи трухлявые перекрытия вот-вот обрушатся. И если раньше на посту архканцлера мне полагалось два года власти, то теперь, став императором, я навсегда окажусь привязан к очень ветхому, со всех сторон проблемному трону. Занятие по душе, точно-точно! Стоит ли овчинка выделки, вот вопрос? Разговор с Блоджеттом еще впереди, этот хитрый лис теперь должен все рассказать, иначе я из него жилы повыдергаю. Но сильнее меня тяготило то, что я прошляпил груз пороха, который вез Занзак Турмалли: прошел рядом с бочками, даже артефактом эльфийским проверил, и… благополучно пропустил на закладку, хотя мог же приказать вскрыть бочки!

Пришлось встать, распрямить спину и подозвать Алых. Им я немедленно велел сыскать Занзака Турмалли, виночерпия в надцатом поколении. Его, конечно, не сыскали. В покоях Варлойна, где он проживал со всей семьей – женой и двумя детьми, было пусто. Согласно быстрому допросу окружения – жена и дети уехали еще три дня назад, сам же Турмалли был замечен в Варлойне только утром. Вечером его уже никто не видел… Очевидно, не он поджигал запал… А может и он – и теперь ищи его, свищи… Он дворянин, и не побоялся, что позор падет на весь род… Значит, или заплатили больше, чем смог унести, или чем-то шантажировали. Хотя не исключен и третий вариант – обычные политические игры, в которых он принимал участие осознанно, чтобы в будущем получить очень много плюшек.

Я снова присел на обломки. Прохладный ветер с моря подхватил запах гари и крови с провала, мазнул им по лицу. Меня в очередной раз стошнило. Мысли начинали путаться.

– Торнхелл!

Я поднял руку:

– Пока никуда не идем.

– Черт, милый господин! Ты бледнее смерти!

– Я на работе.

Амара фыркнула, бросила что-то насчет того, что мертвецам работать не обязательно, однако же отстала, я увидел, как прошла к провалу, встала в цепочку рабочих, что передавали друг другу камни, однако встала так, чтобы держать меня в поле зрения. Только сейчас заметил, что на ней черный свободный камзол, кое-как (честно говоря, не очень успешно) маскирующий грудь, и полотняные штаны в обтяжку, заправленные в голенища коротких сапожек. Волосы стрижены по-мужски, коротко. Вернее – тут в моде длинные волосы, а коротко стригутся, в основном, монахи. Вот, верно – волосы у нее подстрижены, как у монашки.

Шпагу она уложила подле меня. Рядом пристроила поясную, чем-то набитую кожаную сумку. Такой акт абсолютного доверия… к мужчине.

Снова углубился в размышления.

Принцы Хэвилфрай и Мармедион оставались в зале после того, как Блоджетт в сопровождении отряда Великих огласил завещание Растара и удалился… Очевидно, они мертвы. Также мертвы все или почти все лидеры и приближенные к лидерам фракций Простых и Умеренных. Мертв Таренкс Аджи. Мертв Трастилл Маорай. Мертвы их приближенные. Судьба подбросила мне страшный и неожиданный подарок… Великие почти полным составом покинули зал сразу после оглашения завещания – такой себе знак протеста, большего они не могли сделать в тех обстоятельствах. Я ведь числился пропавшим без вести, считай, покойником, и воевать за меня они не могли.

Ладно. Кому выгодна смерть двух наследников престола?

Варвесту. Тому самому, что сидит в Адоре на какой-то высокой церковной должности.

Значит, здесь, в Санкструме, у него настолько бедовые сторонники, что смогли подложить порох в подвал? Либо сторонники совсем не в Санкструме? А, скажем, в самой Адоре? Это звучит куда более логично. Сейчас, при всеобщей коррупции и развале управления, проникнуть в Варлойн, подкупить кого надо не составляет труда.

Обдумаю позже. Кто еще?

Ренквист. Не сумел подписать меня на дело, не смог со мной сладить, да и с армией своей не решился подступать к Варлойну после того, как я усилил дворец двумя тысячами солдат, не говоря уже про Алых. Знал ведь, что его жду. Решил таким образом отомстить, внести разлад, а о том, что я наследник он, конечно, ведать не ведал – думал, приберет двух основных претендентов, запустит грызню за престол, во время которой подберет Санкструм, как сбитое с дерева яблочко…

Загадочный прозрец? Нет, я уже выяснил: он работает на Аджи и Хэвилфрая, или, по крайней мере, является их ситуационным партнером.

Но есть еще одна сторона, которая выигрывает от смерти наследных принцев.

Я.

Теперь оспаривать завещание Растара в пользу Хэвилфрая или Мармедиона бессмысленно.

Как бы не обвинили в том, что лично решил захапать корону, а чтобы не было подозрений – устроил собственное похищение… Не помню чего-то похожего в земной истории, но монархи в мире Земли творили вещи и похлеще. Тем более Великие уцелели. А вот остатки дворянских родов Простых и Умеренных могут не признать, начать бучу, что означает автоматом гражданскую войну…

Гражданская война – именно то, чего я боялся, что пытался предотвратить любым способом…

Подозвал брата Литона. Возложил на него обязанность распределять прибывающих врачей и составлять списки найденных тел и по возможности идентифицировать погибших. Сил совершенно не осталось. Дали бы мне костыли – я бы обрадовался.

Когда понял, что вот-вот потеряю сознание, решил все же уйти в ротонду, оставив Бришера руководить, однако в спины раздались крики: из-под завалов извлекли кого-то важного.

На носилках, странно искривив тело, лежал Трастилл Маорай – лидер Умеренных. Ничего у него не осталось от бешеного, борзого быка. Правая сторона лица обожжена до мяса, глаз вытек, левый уцелел, смотрит на меня бессмысленно. Правая рука вывернута под неестественным углом, обе ступни превратились в кровавое месиво. Дышит быстрыми рывками. Если и уцелеет – это будет великим чудом. Да и есть ли ему смысл выживать, чтобы влачить жалкое существование калеки?

– Торн… хелл! – выбросил он на двух выдохах. – Кара… мне… нам… Ашар покарал! Нас!

Я сказал, чтобы молчал, берег силы, но его уцелевший глаз вдруг осветился, сверкнул отсветом масляной лампы. Он слабо пошевелил целой рукой, будто пытаясь меня поймать, и сказал хрипло:

– Теперь Варвест… явится… в Са… нкструм… Дурак… ты… Зачем… нас… убил?

Случилось то, чего я боялся: по крайней мере один из лидеров фракций решил, что бомбу заложили по моему приказу. Если он выживет, начнет мутить воду.

Проклятие. Лучше бы ему умереть.

Уходя, я понял, что он не раскаивается за свои преступления. Под карой Ашара он имел в виду прибытие принца Варвеста.

Глава 2

Глава вторая

Спал я много больше десяти часов.

Без снов. Стражи все еще не являлись, устрашенные остатками яда в моей крови.

Проснулся от удушья.

На груди моей устроилась пудовая – а иначе не скажешь – голова Шурика. Кот не спал, наблюдал за мной прищуренными янтарями глаз, не соображая, что мешает мне дышать.

– Буррр, – сказал он и зевнул, как это водится у котов, раскрыв пасть градусов на девяносто, словно хвастаясь огромными клыками.

– Здорово, охранник.

– Муав-в! – сказал малут, и соскочил с кровати, только хвост мелькнул. Скрипнула дверь – и огромный (а для кота он и правда огромный!) хищник исчез. Ну да, я проснулся, все в порядке – дальше нет смысла меня охранять, пора по своим делам. Кошки не собаки, в рот при каждом чихе хозяина заглядывать не будут.

Солнечный свет просачивался сквозь витражное оконце.

Я на втором этаже ротонды, в одной из спален, голый, под одеялом. Не помню как добрался, как разделся, как улегся – ничего не помню. Однако силы вроде бы вернулись в тело. И еще – зверски хочется есть. Помедлив несколько минут, я осторожно сбросил одеяло и занял вертикальное положение.

Откликом на эти действия была только легкая тошнота.

Отлично. Голова не кружится. Руки, правда, слегка дрожат, но это мелочи. На танцы не пойду, а вот работать в полную силу, наверное, смогу.

Должен работать.

Резко распахнулась дверь. Вошла Амара, все в том же камзоле. Судя по кругам под глазами – ночью не спала ни минуты.

– Я растопила баню, там же новая одежда. Завтрак почти готов. – Она повела рукой перед собой. – У тебя здесь приличное хозяйство, архканцлер.

Я прикрылся одеялом, не особенно, впрочем, смутившись.

– Как узнала… что я проснулся?

– Кот на тебя заявил.

* * *

– П-принцессы, их бла…благородные высочества Авердая, Артулия, Невербенда, Варзалия… Найдена и опознана пока лишь Артулия… П-принцы Хэвилфрай и Мармедион не найдены, либо найдены в виде не опознаваемых останков, однако же оставались в зале безусловно, а значит, б-безусловно мертвы, да смилостивится Ашар над их душами…

– Найдены останки Таренкса Аджи?

– Ув-вы, но нет!

Старший секретарь умолк, откашлялся и поправил жидкие сивые космы, что затеняли его стариковские, однако живые и острые глаза. Оперся кулаком о стол, встряхнул бумагой перед глазами. Он зачитывал список возможных и еще не доказанных в полной мере утрат, составленный к полудню братом Литоном. Списки по дворянским фракциям придут позднее, пока лишь прикидываем масштабы потерь, которые вроде бы и не потери вовсе, если судить с точки зрения укрепления моей власти. Фракции понесли огромные утраты среди самых активных участников борьбы за престол. Самые лучшие, самые пассионарные – то есть активные и бедовые головы – мертвы.

За дни, что я провел на посту архканцлера, даже имен дочерей Растара не удосужился узнать – слишком быстро развивались события, да и не участвуют дочери императора в игре за престол. Разве что во внешнеполитических играх участвуют – можно выдать их за монарха из соседней державы, для закрепления договора о дружбе, это да.

Однако теперь их уже никуда не выдашь…

На столе лежало завещание Растара – смятое, захватанное, с надорванными краями. Я избегал брать его в руки, словно оно было написано кровью чумного убийцы.

– Общих тел и ошметков тел вынуто из-под завала двести тридцать два… Считаем по головам и по правым и левым рукам, ваше… ваше величество. Как только будут найдены тела с остатками регалий – голубыми имперскими лентами – объявим принцев мертвыми…

Ну да, принцы носят голубые перевязи через грудь. По ним опознать можно, ленты эти как средневековый тест ДНК…

– Что говорят во дворце?

Я встал и прошелся по кабинету. Кот дрых на своем месте, на шкафу, однако делал это таким образом, чтобы не выпускать меня из виду. Чтобы господин архканцлер снова не исчез, видимо.

– Во дворце с-смятение и т-траур… все кто мог или захотел – разбирают з-завал.

Ну да. Пока – смятение и траур. И завал. Еще дня три будет эта катавасия. Затем наступит что-то вроде горького отрезвления умов. И к этому времени мне необходимо решить, что делать с короной Санкструма. Хотелось бы, конечно, эту самую корону вообще упразднить, превратить монархию в нормальную буржуазную республику, а себе оставить должность архканцлера – а затем просто канцлера, – однако в Санкструме лишь самые зачатки парламентаризма, и сразу никакой республики не получится… Страну тупо разорвут на куски уцелевшие князьки, кто-то – как Ренквист – обязательно объявит себя новым императором, и снова покатится кровавое колесо междоусобиц… Надо действовать не так споро.

– Что… среди уцелевших дворян?

– Смятение, ваше величество. Т-траур. Все на разборе завала, вдохновленные нашей фракцией, которую лично вы повелели направить…

Нашей фракцией… Уже и не скрывает…

Я прервал его взмахом руки.

– Маорай еще жив?

– Н-неизвестно.

– Ладно, Блоджетт… Теперь давайте поговорим откровенно.

– Погодите, ваше величество… Сначала, все же, прочтите завещание Эквериса Растара…

С огромной неохотой я взял завещание. Прыгающий стариковский почерк – очевидно, писал и правда сам Растар. Подписи, заверяющие подлинность – это важно. Лайдло Сегерр и Накрау Диос. Покойники, однако это не страшно – свое дело они сделали. Большая имперская печать. Дрожащая подпись самого Растара. Все как полагается. Я углубился в чтение. Так… доподлинный сын Эквериса Растара… герцог Аран Торнхелл… Объявляется единственным правомочным наследником короны Санкструма… так, так… А это что такое? Приписка в самом низу, почерк более резкий, небрежный, прыгающий – будто у писавшего окончательно сдали нервы. Да верно, так оно и есть – сдали, потому что не каждый день подписываешь смертный приговор одному сыну и ставишь палки в колеса другому…

– Блоджетт?

Старый бассет смотрел на меня немигающими печальными глазами с множеством кровавых прожилок.

– Да, государь.

Он знал, о чем я спросить его хочу, он вчера пытался рассказать мне об этом.

– Это писал сам Растар?

– Безусловно, г-государь.

– Растар не очень любил своих отпрысков, очевидно…

Старший секретарь замялся.

– Говорите. Говорите правду.

– Ненавидел всех, особенно м-мальчиков…

– Видел в них отражение себя: беспутное, умноженное кратно, бездарное, пьяное ничтожество, способное наломать дров на высшем посту, верно?

– Государь…

– Правду, Блоджетт!

Старший секретарь – он же герцог, один из главных, если не главный, манипулятор заговорщиков от Великих, отошел от стола к Законному своду, провел ладонью по кожаному переплету и вздохнул. Повернулся ко мне.

– Так и есть, государь. Ненависть была его движущей силой. Ненависть к отпрыскам… И она, эта н-ненависть, давала ему силы жить… Однако вас… – он помедлил, – вас, Арана Торнхелла, ненависть его не коснулась, и именно поэтому он передал корону в-вам, и никому иному!

Да как же не коснулась! Ох, дети, ох, средневековая наивность! Вы же понятия не имеете о психологии!

– «Заключить моих дочерей Авердалию, Артулию, Невербенду, Варзалию в разные монастыри Санкструма на веки и не освобождать ни при каких обстоятельствах. И да живут они там до скончания своих дней…» Чудесно, просто чудесно. Замечательно!

– Однако, смею заметить, в связи со с-смертями принцесс, повеление это утрачивает силу!

О да, хотя бы тут полегче.

– «Принцев же Хэвилфрая и Мармедиона заключить в подземелья Дирока…» Что такое Дирок, Блоджетт?

– Ог-громная темница в Нораторе… Строилась для д-дворян первоначально. Но там помимо дворян еще много кто содержится… Смутьяны разные…

– Политические узники?

– Именно, государь… Баламуты и смутьяны. И очень м-много д-должников.

– Мда… «…заключить в подземелье Дирока и ни при каких обстоятельствах не освобождать до скончания их дней, буде же их решатся освободить, иметь всегда приказ для начальника тюрьмы – умертвить оных принцев любым способом». Жестоко.

– Сие воля Растара, государь, – промолвил Блоджетт тоном, в который закрались крупинки льда. – Посмертная воля Растара священна. Однако по п-причине гибели принцев…

– Да-да, этого можно не делать…

– Безусловно, государь. Этого можно не делать. Однако для соблюдения воли, можно перенести опознанные трупы принцев в Дирок и похоронить в неких казематах…

– «…Объявить принца Варвеста вне закона и способствовать его поимке. Если же принц Варвест будет пойман – заключить его в Дирок навечно вместе с братьями, однако же каждого держать раздельно и не допускать меж ними сношений. Умертвить принца Варвеста так же, как иных принцев в случае заговора в его пользу». Гуманист Растар, что тут скажешь… «Ежели принц Варвест не будет пойман за два года от оглашения завещания, отрешить императора Арана Торнхелла-Растара от трона навечно и заключить в Дирок пожизненно. Поступить с Торнхеллом-Растаром в случаях заговора в его пользу так же, как с иными принцами…»

Я посмотрел на Блоджетта.

– Посмертная воля государя… – промолвил он тихо.

Шурик фыркнул, спрыгнул на пол и вразвалочку удалился на нижние этажи. Имел он в виду посмертную волю государя.

– Вы прочли вчера приписки на балу? Те из них, что касаются заключения в темницу принцев крови?

– Н-нет, государь. Это дело касается лишь нового императора и его приближенных…

– Хм…

– «Способствовать выбору нового архканцлера не позже чем через неделю после коронации…» Вот это просто чудесно. Я должен буду способствовать выбору нового архканцлера!

– Да, г-государь.

– Это означает, что я должен буду вновь открыть работу Коронного совета…

– Безусловно так.

– Даже если мне этого не хочется…

– Посмертная воля им… императора – наивысший закон, государь. Если не исполнить ее – корона может покачнуться… Д-дворяне будут недовольны. Те, кто остались в своих вотчинах… а их еще м-много… могут выступить против нового монарха. Церковь может отлучить монарха от Света Ашара… Посмертная воля императора – священна.

– Есть предположение, зачем Растар это придумал?

– Вы об архканцлере?

– О нем, родимом.

– Мы ра-размышляли об этом…

– И?

– Очевидно, Экверис Растар в момент просветления р-решил, что новому государю, не искушенному в делах управления империей, потребен будет некий… противовес, дабы усмирять не вполне разумные порывы… Вы понимаете…

Я понимал. Растар просто решил уничтожить династию. Вырвать гнилой корень и выбросить его на помойку. Новый архканцлер сможет деятельно ставить мне палки в колеса. Если… верно, если я не выберу такого архканцлера, который будет мне подчиняться. Только как это сделать? Сейчас с легкой руки (звучит двусмысленно, если принять во внимание переломы) Трастилла Маорая по Варлойну расползутся слухи, что это Торнхелл подложил бомбу, и остатки фракций Простых и Умеренных снова окажутся настроены против меня.

Я сказал тихо:

– Он ведь жил, измышляя месть…

Блоджетт встряхнул сивыми космами:

– Однако в-ваша корона…

Старый коронованный подонок… Он ведь измыслил месть. Он решил отомстить всем своим отпрыскам сразу! Хотя на деле мстил самому себе – за бездарно прожитую, пропитую жизнь!

– Это ведь месть всем своим детям, Блоджетт. Поймите. Кровным – явная, мне, как бастарду – скрытая. Растар понадеялся, что я развалю управление, а архканцлер мне поможет… Не говоря уже о том, что выкрасть из Адоры принца Варвеста представляется совершенно невозможным!

– Я уже думал над этим, государь!

– Если я не поймаю Варвеста – у меня отберут корону.

– Это в-возможно лишь в том случае, г-государь, если приписки к завещанию узнают все фракции! Но им совершенно не нужно это узнавать!

Сказал это с легким намеком. Ловкий шантаж. То есть пока я буду играть по правилам Великих, о приписках никто не узнает! Но если я заерепенюсь… Чертова дилемма: вечно быть на крючке Великих, или огласить приписки всем фракциям и попытаться изловить Варвеста… Есть и третий вариант: укрепиться на троне так, чтобы меня не могли сковырнуть никакие фракции вообще.

– Старый подонок… Ох, какой же он подонок! Блоджетт, вы что, не понимаете? Он решил уничтожить династию! Извести ее под корень! И не просто извести, но и развалить сам Санкструм, потому что если я попаду в Дирок, страна окончательно утонет в междоусобицах!

Блоджетт помолчал. Сказал со значением:

– Мы думали об этом, государь. Пока Великие за вас – в Дирок вы не попадете!

– Даже при том, что воля Растара – священна?

Он отошел к окну, долго смотрел в парк. Сказал с еще большим значением, тоном опытного заговорщика:

– Мы во фракции Великих порешили так: воля Растара священна, но она не превыше блага всего Санкструма! Итак: пока вы сами не решите огласить приписки, мы – Великие – будем молчать!

Вы будете молчать, пока я буду идти нужным вам курсом. Легкий такой, невесомый шантаж. Мысленно я скрипнул зубами. Ладно, разберемся.

– Где было спрятано завещание? Почему Простые и Умеренные не могли его найти?

Старший секретарь взглянул на меня хитрым глазом и постучал по корешку Законного свода.

– Завещание все время было здесь, сокрытое в корешке этой великой книги. Фракции Простых и Умеренных пролистали его, конечно, перед пожаром, но под корешок никто не додумался заглянуть.

Я бросил завещание на стол. Хотелось топтать его, изорвав перед этим в мелкие клочья.

Вместо этого сказал:

– Блоджетт, нам нужно обстоятельно поговорить.

– Да, г-государь.

– Пройдемся по парку. Вепря Жоо и тигра-людоеда еще не поймали?

– Никак нет, государь.

– Ну, может быть, нам повезет их встретить. Пойдемте.