Текст книги "Когда осенние печали. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Эвелина Пиженко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Конечно, это какой-то бред. Он знал бы всё. Да, он мало уделял внимания своим детям… Но у него была уважительная причина: его служба. Вот уже тридцать лет, как он несёт эту самую службу… несёт честно, как и положено гражданину своей страны, члену партии, просто достойному человеку. Его сын не мог вырасти таким негодяем… Ведь у него перед глазами всегда был пример собственного отца!

…Здесь явно что-то не то… Горячиться не стоит… Он обязан разобраться, и как отец, и как представитель службы правопорядка… Но он должен выяснить всё до мельчайших подробностей, и лишь потом принимать решение…

Каким бы оно ни было.

– Пап, ты чего?! – на вопрос отца сын изобразил искреннее удивление, – Кто тебе наговорил такую ерунду?!

– Мне позвонила мать этой девушки, – Семён Ильич снова шагал по диагонали своего кабинета, но теперь он делал это неторопливо, без лишнего напряжения, – и сказала, что её дочь бросила институт. Потому, что ты преследовал её, угрожал, предлагал… э-э-э… гм… Ну, в общем, вёл себя с ней недостойно. Что ты можешь сказать по этому поводу?

– Врёт она, – усмехнувшись, Олег отвёл глаза, – как сивый мерин.

– Кто врёт – мать?

– Эта самая Аня врёт.

– То есть, ты хочешь сказать, что не преследовал её, не угрожал и не вынуждал сблизиться с тобой?

– Нет, конечно! – для пущей убедительности парень приподнял брови – глаза максимально округлились, а лоб превратился в «стиральную доску».

– Тогда с чего она всё это взяла? – отец смотрел строго поверх очков, – С потолка, что ли?

– Да эта самая Свиридова знаешь, кто? – сын выдержал многозначительную паузу, – Та самая девка, с которой Виталик был тогда в ресторане. Она просто тупо хочет отомстить!

– Кому и за что?

– Нам! Нашей семье! За то, что Виталя на Альке женился, а не на ней.

– Ах, вот оно что… – Семён Ильич снял очки и задумчиво прикусил дужку, – А я-то думаю, фамилия знакомая… Она же показания давала, как свидетель…

– Да она вообще… девочка лёгкого поведения. Алька с Виталиком тогда поругались, ну, она и решила воспользоваться моментом. Охмуряла Виталю, как могла, ещё осенью, на картошке. Виталик к Альке тогда на мотике прикатил, а Свиридова его только увидела, и давай клинья бить. И в ресторане всё из-за неё получилось, я так думаю. Захотела музыку, а Виталя, он же заводной, любит показать себя… Вот и врезал официанту сгоряча.

– Ну, а сейчас?.. как ты думаешь, Виталий окончательно порвал с этой… Свиридовой?..

– Он-то окончательно… А вот она, видимо, нет. Она сам его преследовала, домой звонила… Алька нечаянно разговор его родителей с домработницей подслушала.

– А Виталий?

– Виталик нормально… Он даже не в курсе был… Но она всё равно звонила. А потом в группе Альку донимала, всякие гадости про неё говорила… Пап!.. – Олег поднял на отца серый взгляд, всем своим видом выражая готовность в чём-то признаться, – Ну, хорошо… признаю! Я с ней пару раз поговорил… просил по-хорошему от Виталика отстать… Но не понимает человек! Что мне оставалось делать?! Алька ревёт каждый день, ты что, хочешь, чтобы у неё выкидыш случился?!

– А мать в курсе? – Семён подозрительно прищурил в глаза, – Или опять все всё знают, кроме меня?!

– Мать не в курсе. Алька её расстраивать не хочет… говорит, и так перед вами виновата… А я тоже решил сам разобраться.

– Разобраться… – отец перешёл на привычный ворчливо-нотационный тон, – ты знаешь, чем может грозить вот такое разбирательство?! Хорошо, что она мне позвонила, а, если у неё хватит ума написать жалобу в министерство?! Мне как раз сейчас только этого и не хватало! Мне Виталий нескольких лет жизни стоил, и сейчас ещё есть опасность, что эта драка всплывёт… А протоколов нет… Чья голова полетит?! А всё ради твоей сестры…

– Пап, ну, прости… Больше такого не повторится, даю слово. Да и свидетелей у неё нет.

– А Виталик? Он как отнёсся к твоим выходкам? Не отразятся ли они на Але?

– Виталя ни о чём не знает, хотя… – сын задумчиво почесал подбородок, – Я теперь ни в чём не уверен.

– Чёрт… – Семён Ильич снова заложил руки за спину и повернулся лицом к окну, – Ведь говорил матери, пусть они живут у нас! Так нет же… Положено у мужа… Кем положено-то?! А, если и правда, выкидыш?!

– Теперь-то всё нормально, – Олег пожал плечами, – Свиридова уехала, ябедничать некому… А домой звонить ему она вряд ли теперь будет. Алька говорит, что и документы забрала…

– А, если снова приедет? Ей же не запретишь!.. – Семён Ильич снова сдвинул брови, – А Виталий… Ох, не верю я ему… Вот что хотите со мной делайте… Не верю, и всё!

***

Хлопнув дверцей такси, Аля неторопливо прошла к подъезду элитного дома, где она теперь жила в семье Виталия. В институты их с Виталиком теперь развозил служебный автомобиль свёкра, а с учёбы они добирались сами, чаще всего на такси. Родители Виталика весь день пропадали на работе, к тому же Софья довольно часто уезжала на гастроли, и поэтому молодые супруги большую часть времени были дома наедине. Домработница Фаина, как правило, занималась чем-нибудь на кухне, и Аля не воспринимала женщину, как живое существо – служанка, она и есть служанка. То ли по этой причине, то ли по какой другой, но девушка время от времени ловила на себе неприязненный взгляд белокурой, голубоглазой, и по-девичьи стройной для своих тридцати лет Фаины.

Александру этот взгляд просто бесил, но, не говоря никому ни слова, она решила, что, как только освоится в новой семье окончательно, то займётся «воспитанием» дерзкой служанки. Она уже обдумывала план действий, но на днях Вероника Григорьевна, торжественно объявила, что они с отцом решили подарить молодым свою прежнюю квартиру, в которой сейчас проживала Галина, а саму Галину, пока забрать к себе, «чтобы не бегала каждый день туда-сюда». Переезд был намечен на лето, сразу, как только Аля родит ребёнка, а пока квартиру было решено отремонтировать.

Узнав об этом, довольная Аля сразу забыла про Фаину… Ничего, до лета она как-нибудь вытерпит эту змею, а, если что, сумеет постоять за себя!

…На помощь Виталика в этом вопросе она не рассчитывала… Их отношения нельзя было назвать супружескими. Если первые две недели он, хоть и не очень ласково, но всё же обращал на жену своё мужское внимание, то теперь вовсе не смотрел в её сторону. Ложась в постель, он сразу отворачивался и старался отодвинуться как можно дальше…

С учёбы они возвращались примерно в одно время, но, даже находясь вдвоём в своей комнате, почти не разговаривали. Аля была бы рада поговорить со своим молодым мужем… Она была бы рада любому знаку внимания с его стороны… Но он, как нарочно, молчал, а на все её вопросы отвечал односложно.

Помимо института Виталий почти не отлучался из дома… но Але иногда казалось, что в нём зреет зерно злости… Оно зрело, росло, и уже приобрело довольно внушительные размеры. Она чувствовала это… Со дня их свадьбы прошёл всего месяц, а они жили, как два совершенно чужих человека.

…Сегодня у Виталика была всего одна пара, и Аля знала, что застанет его дома. Сама она тоже освободилась чуть раньше, и спешила домой. На это у неё была причина…

Она не стала звонить в дверь, и открыла замок своими ключами. Почему-то Фаина не вышла, как обычно, навстречу, чтобы помочь раздеться. В квартире стояла обычная для этого времени тишина, но что-то насторожило девушку… Повесив пальто, она чутко прислушалась…

Але показалось, что из глубины квартиры доносятся едва различимые голоса… Выйдя из прихожей, она осторожно прошла по устеленному ковровой дорожкой коридору… Разговор доносился из-за закрытой двери в комнату Фаины. Собственно, это была даже не комната, а комнатушка, в которой стояли диван и плательный шкаф. Иногда Фаина ночевала в квартире своих хозяев, для этих целей и было обустроено это помещение, в прошлом, скорее всего, бывшее обыкновенной кладовкой.

Осторожно подойдя к двери, Аля прислонилась к ней ухом…

Голосов было два – мужской и женский. Она сразу узнала говоривших – это были сама Фаина и Виталик… Судя по приглушённому тону и закрытой двери, разговор был приватным.

– Почему?! – судя по тону, Виталий был не просто сердит, а разъярён, – Почему ты мне не сказала, что она звонила?!

– У меня был приказ твоей мамы.

– Ну, и что?! Ты могла сказать мне потихоньку! Я тебя просил… я просил тебя всё мне рассказывать!..

– Интересно… – Фаина заговорила насмешливо, – Как я могла ослушаться твою мать?..

– Ты?! – видимо, возмущение захлестнуло молодого человека, и он запнулся на слове, – Ты… ты боялась её ослушаться?!

– Да… а что?..

– А наставлять ей рога с моим папенькой ты не боишься?..

– Уж не ты ли ей об этом хочешь рассказать?..

– Надо будет – она обо всём узнает! И ты вылетишь из этого дома со скоростью звука! И прощай красная икра… и контрамарки на спектакли, которые мать тебе дарит от чистого сердца… и неплохое жалованье…

– А ты не боишься, что твой отец узнает, что ты склоняешь меня к сожительству?..

– Я?! Послушай, ты… – для пущей убедительности Виталик назвал женщину нецензурным словом, – А кто меня совратил ещё в шестнадцать лет?.. не ты ли?..

– А ты не отказался… – Фаина не оставляла дерзкого, насмешливого тона, – Зато какая школа… пусть теперь твоя молодая жена меня благодарит… Хотя… по-моему, ты с ней совсем не спишь… разве нет?

– Не твоё дело. Твоё дело выполнять мои прихоти, если не хочешь вылететь с такого сытного места.

– Ну, что ты, мальчик… – Александре показалось, что она услышала звук поцелуя, – Твои прихоти мне очень нравятся… Хорошо, что ты женился на Сандре, а не на этой своей Ане…

– Не произноси даже её имени своим языком… поняла? – несмотря на смысл фразы, Виталий произнёс её томным голосом, и Аля окончательно поняла, что её муж обменивается ласками с любвеобильной домработницей.

Сначала она остолбенела… Она совершенно не ожидала такого поворота… Видимо, права была Вероника Григорьевна, когда, услышав от дочери жалобу на то, что Виталий не притрагивается к ней и пальцем, сказала: «Значит, у него кто-то есть… Молодой мужчина, имея под боком молодую жену, не обращает на неё внимания лишь в двух случаях: либо он импотент, либо у него есть любовница».

…Как она сразу не догадалась?! Вот откуда все недобрые взгляды этой твари! Виталик спит с ней… В последние дни он приезжает домой чуть раньше, чем она, Александра… Видимо, в это время всё и происходит… Судя по их разговору, сын делит любовницу с родным отцом, и тот пока не в курсе… и всё это происходит уже не первый год!..

– Я не помешаю?.. – рванув на себя ручку двери, Александра стремительно шагнула в комнату.

Сердце бешено колотилось, от услышанного и увиденного бросило в дрожь…

– Сандра!.. – мгновенно оттолкнув от себя Фаину, Виталий растерянно стоял перед женой, в расстёгнутой рубашке, и с торчащим из пояса, наполовину расстёгнутым ремнём, – Ты откуда?!

– Ну, ты и сволочь… – подскочив к нему, девушка со всего размаху ударила его по щеке, – Скотина!.. Тварь!.. А ты!.. – повернувшись к Фаине, Аля схватила ту за волосы и с силой потянула на себя, – Сучка!.. Проститутка!.. Я всё про вас расскажу!..

…Виталику не сразу удалось оттащить свою жену от домработницы. Дралась Александра яростно. Вкладывая в свои движения и обиду, и боль, и оскорблённое достоинство, она мотала руками голову любовницы мужа из стороны в сторону… Ей удалось изрядно потрепать Фаину, так, что та даже не смогла достойно ни ответить, ни защититься.

Отцепив, наконец, Алькины руки от белокурых, растрёпанных волос домработницы, Виталий схватил жену в охапку и силой утащил в их комнату. Бросив её на кровать, запер дверь изнутри на ключ. Аля никак не могла успокоиться, и снова попыталась накинуться на него, но парень перехватил её руки и прижал к телу крест-накрест.

– Успокоилась? – он смотрел на неё сверху, чуть прищурив свои красивые серые глаза, – Я ещё раз спрашиваю… Успокоилась?!

– Подонок… – глядя на него, Аля расплакалась, – Какой же ты подонок… Ты… с этой старой щлюхой…

– А ты что думала… – он заговорил каким-то зловещим тоном, – Пока ты из себя недотрогу строила, я тебя ждал?.. Не ломалась бы целый год, я давно бы с ней завязал… Я – мужчина… понятно?..

– А сейчас?! Сейчас!.. мы же с тобой женаты!..

– А что сейчас? Ты меня в постели застала?..

– Я всё слышала! Ты с ней, оказывается, уже давно!.. И не только ты, а и твой отец!..

– И – что? Расскажешь матери?!

– Расскажу! Я всё про тебя расскажу!..

– Тогда я подам на развод. Я свою роль сыграл. К тому же, тебе придётся признаться, что ты соврала насчёт беременности.

– Я соврала ради тебя! – всё ещё плача, Аля оттолкнула его руки и присела на кровати, – Чтобы тебя не посадили! Отец тебя спас!..

– Спасибо ему за это, – Виталик отвернулся и, положив на колени локти, сцепил пальцы рук, – никогда не забуду. Но время вышло… тот протокол уже никуда не пришьёшь, иначе твоему папе первому шею намылят за использование служебного положения.

– Ничего себе, ты заговорил… – Аля медленно подняла на него глаза, – Ну, ты и га-а-а-д…

– А ты что думала? На войне, как на войне. Поэтому, если ты хоть слово сболтнёшь отцу или матери, я просто-напросто подам на развод. И мы тихо-мирно с тобой разойдёмся, как в море корабли…

– А, если я буду молчать?.. – глядя куда-то вперёд, Аля горько усмехнулась.

– Тогда ещё поживём… какое-то время… Но ты должна мне ответить ещё на один вопрос.

– Какой?

– Это правда, что Аня уехала?

– У тебя хватает наглости спрашивать про эту дрянь?!

– Заткнись. И отвечай на вопрос. Это – правда?

– Я не знаю. Она не ходит на занятия уже несколько дней…

– Врёшь. Сегодня приезжал твой отец.

– Папа?.. Когда?

– Перед твоим приходом. Он спрашивал, что у меня с Аней… А потом проговорился, что она уехала… Из-за того, что её вынудил Олег.

– Я ничего не знаю, – Александра упрямо смотрела перед собой, – у Олега и спрашивай.

– Он сделал это по твоей просьбе… Так?

– Нет… – ответ получился не совсем уверенным, – Я тут ни при чём.

– Опять врёшь… Послушай, Сандра… – парень чуть подался вперёд, – Пойми одно… Я женился на тебе только потому, что у меня не было выхода. Я благодарен тебе за то, что ты всё это придумала… что убедила Семёна Ильича помочь мне… Да, ты спасла и меня, и моих родителей… Но… но я не люблю тебя… Это ты можешь понять?!

– А раньше любил…

– То было раньше. Я не могу обманывать себя. Я люблю Аню… Если тебя устраивает такой расклад, значит, мы будем как-то жить… Если ты захочешь рассказать о том, что услышала сейчас, моим родителям, я подам на развод. Решай сама. Тем более, что скоро все узнают, что никакой беременности у тебя нет, и не было.

– Есть…

– Что?!

– Виталик, я беременна… по-настоящему. Уже целый месяц.

…Аля именно сегодня собиралась «признаться» в своей беременности Виталику… По дороге домой она придумывала разные варианты, как лучше сообщить эту новость своему мужу, но, услышав его разговор с домработницей, забыла обо всём на свете. Теперь же, снова вспомнив, решила воплотить задуманное в жизнь. Как ни крути, а быть отцом её ребёнка должен именно он – Виталий…

***

Альке удалось настоять на том, что они с Виталиком должны переехать к её родителям. Причин для этого было несколько. Одна из них была озвучена именно Виталию: Аля больше не могла находиться под одной крышей с Фаиной. Она пообещала, что не будет ничего рассказывать Мясниковым-старшим о связи их сына с домработницей, и в обмен на это Виталик пообещал не подавать пока на развод, и согласился временно пожить у тестя с тёщей. Другая же, и наиболее важная для Александры причина была в озвученном для всех сроке её беременности. Если для родителей он соответствовал настоящему сроку, то для Виталика не сходился с ним ровно на два месяца. Пока живота не было видно, но ребёнок рос, она уже прощупывала небольшое уплотнение внизу живота…

Але казалось, что ей будет легче вести двойную игру в родном доме, имея мощную поддержку в виде Вероники Григорьевны.

Сам Виталий воспринял новость о том, что Аля, действительно, беременна, неоднозначно. Зная заранее, что это – часть сценария его собственного спасения, он, в то же самое время, не выказал никакой радости, а, напротив, на несколько дней ушёл в глубокую депрессию.

Он уже был готов всё бросить и снова уйти к родителям, но этим планам помешал тесть. Сам того не зная, он сообщил Виталику, что ремонт в их с Алькой квартире уже начат, и что к весне, возможно, молодые супруги обзаведутся собственным «жигулёнком». Эти приятные вести немного примирили Виталия с собственной участью, к тому же, Вероника Григорьевна пообещала зятю после окончания института добиться распределения в свой же город, в её престижное учреждение, на престижную должность. Это была вполне достаточная «компенсация»…

Единственное, что не давало ему покоя, был отъезд Анюты. Он не знал ни её адреса, ни домашнего телефона, и узнать их оказалось делом отнюдь не лёгким. Можно было всё узнать у Анютиной соседки по комнате, Нелли, но Виталик опасался появляться в общежитии. Один из вахтёров был знаком с Олегом, и мог рассказать о его визите. Кроме того, его могли увидеть Алькины сокурсницы, и сдать его «с потрохами». Если на ссоры с Алькой Виталик внимания не обращал, то ссориться с Семёном Ильичом ему было пока не с руки.

Во время последнего откровенного разговора тесть ясно дал понять, что не позволит зятю обижать свою дочь.

«Узнаю, что гуляешь от Александры, пеняй на себя. От прошлого дела отмазал, новое заведу… А причина всегда найдётся. Ты меня ещё не знаешь».

Тестю Виталик поверил, спорить и оправдываться не стал. Злость же предпочёл сорвать на своём товарище.

– Я тебя просил Аньку не трогать?! – улучив момент, когда в квартире они оказались вдвоём, Виталик схватил Олега за грудки, – Ты что наделал, сука?!

– Что-то я не понял… – отталкивая от себя друга, Олег подозрительно прищурился, – Виталя, твою жену зовут Сандра… Какая Анька?..

– Всё ты понял! А я всё знаю! Она из-за тебя уехала!

– Да «простигосподи» она, твоя Аня… Ты ещё не понял?!

– Заткнись!

– Не веришь?! Спроси у Альки! Она тебе расскажет, как твоя Аня с мужиками в бане мылась.

– Врёшь, с-сука! – крепкий кулак Виталия впечатался в скулу Олега, – Убью!

– Я думал, мы друзья… – держась за скулу, Олег зло сверкнул глазами, но отвечать не стал, – Для тебя же старался… Потом ещё спасибо скажешь…

– Да пошли вы все! – Виталий ногой толкнул дверь из комнаты, – Благодетели… Анька всё равно будет моя… Понял?! Моя!

– Опоздал ты, Виталя. Говорю же, спроси у Альки. Или сам проверь, если вернётся.

– Вернётся… А сунешься к ней – убью.

Глава 17.

Боль притупилась, обида немного улеглась в душе, уступив место печали. Эту печаль Анюта тщательно скрывала от окружающих, стараясь быть прежней, и лишь глаза выдавали её истинное состояние. Заглушая в себе чувства, она вновь старалась думать только об учёбе. Уезжала Анюта в такой спешке и в таком страхе, что не успела забрать все документы, а лишь оставила в канцелярии заявление, попросив, чтобы ей всё выслали по почте. Она очень боялась, что Олег с дружками будут караулить её возле института, и поэтому спешила уехать первым же поездом, идущим в сторону её родного города.

Приехав к себе домой, она в тот же день позвонила своей руководительнице и всё объяснила, как смогла. Справедливо упрекнув её в торопливости принятия решения, Вера Андреевна посоветовала прислать другое заявление – на академический отпуск, чтобы не терять место в институте, и пообещала всё уладить. Понимая, что Вера во всём права, Анечка уже на следующий день отправила заказное письмо с заявлением на академку. Понимая, что, в любом случае, она не сможет продолжать учёбу именно в этом учебном заведении, она обратилась в местный педагогический институт с вопросом о переводе на факультет иностранных языков, но, на её удивление, свободного места на этот год не нашлось.

«Если только с первого сентября следующего учебного года… – развела руками сотрудница деканата, – Мы возьмём вас с распростёртыми объятиями! А сейчас, увы…»

По всему выходило, что учёбу она сможет продолжить лишь на следующий год, практически заново поступив в новый ВУЗ – первую сессию Аня сдать не успела. Она очень переживала по этому поводу, и даже корила себя, что сама своими руками разрушила своё будущее – девушке казалось, что она уже никогда не сможет получить высшее образование. Елена Ивановна, как могла, поддерживала и успокаивала дочь.

На следующий день после её звонка Семёну Ильичу раздался ответный звонок – от него самого.

«Я провёл собственное расследование, – голос мужчины был строгим, даже суровым, – и выяснил, что ваши сведения неверны. Либо ваша дочь сгустила краски, либо это сделали вы. Думаю, что вы сами разберётесь в своей семье, кто из вас больше обманывает. Я не буду упрекать вас в клевете, я тоже человек, родитель… Всё понимаю. Но ваша дочь вас явно обманула. При желании, она всегда может вернуться и продолжить учёбу. Никто и ничто ей не угрожает. До свидания».

«Он не поверил… мама, он, конечно, не поверил! Если я вернусь, будет то же самое!..»

«Ничего, мы всё переживём, – вытирая слёзы и себе, и Анечке, Елена Ивановна привычно приподняла подбородок, – наши предки и не такое пережили. Справедливость всегда восторжествует!»

Чтобы не сидеть дома, на шее у матери, Аня устроилась на работу в школу, где училась сама, и где преподавала Елена Ивановна – простой лаборанткой. Первое время она с ужасом ловила на себе недоумённые взгляды своих бывших учителей и учеников, но вскоре её история, по секрету рассказанная Еленой кому-то из педагогов, разошлась из уст в уста, обрастая романтическими подробностями, и над Анютой навис ореол таинственности. Старшеклассники глаз не сводили с красивой девушки, роняя на практических занятиях колбы с реактивами… Старшеклассницы, которым вот-вот предстояло шагнуть во взрослую жизнь, старались запомнить «на будущее» и её причёску, и всегда свежий, аккуратный маникюр, и манеру одеваться. Ведь настоящие принцы выбирают именно таких, как она – Аня Свиридова.

Вела себя Анечка всегда с достоинством, даже будучи простой лаборанткой, она готовила класс химии к очередному уроку с присущим ей аристократизмом: она так изящно вешала плакаты, что они казались гербовыми флагами, а колбы и пробирки в её руках превращались в богемное стекло…

«Это у нас природное, – отвечала Елена Ивановна на комплименты химички в адрес Анюты, – вы ещё не видели Анину бабушку! Это была настоящая царица!»

Дальше этих слов женщина не распространялась, оставляя в тайне истинное происхождение своего рода, но, даже просто взглянув на неё саму и на Анюту, можно было сделать неоднозначный вывод: по их венам течёт кровь с голубым оттенком.

Встреча с бывшей одноклассницей, приехавшей в конце января на каникулы, оказалась судьбоносной.

«Переводись к нам! – Ленка Скачкова, студентка педагогического института того же самого областного города, на рассказ Анюты отреагировала молниеносно, – У нас после первой сессии было несколько отчислений с иняза, я точно знаю!»

Снова ехать в тот же город было страшно… Но, посоветовавшись с матерью, Аня решилась на звонок в деканат пединститута.

«Хм… – декан факультета на том конце, услышав просьбу Анюты, задумчиво хмыкнул, – Перевестись вы, конечно, можете… но только после очередной сессии, а вы, насколько я понимаю, даже первый семестр не доучились?»

«Да, но я сама занималась по учебникам…»

Анюта вовсе не соврала. Она, действительно, всё это время сама штудировала учебники, дополнительно занимаясь с преподавателем английского и немецкого языков в школе после работы. Пожилая женщина, приятельница Елены Ивановны, сама предложила Анечке свою помощь, и девушка приняла её с благодарностью.

Звонок всё той же Вере Андреевне не оказался лишним: озабоченная судьбой способной ученицы, та полностью взяла на себя организацию сдачи Анечкой зачётов и экзаменов уже после сессии. Уж как договаривалась Вера со своими коллегами, никому не известно, и она сама не рассказала об этом Анюте, но, приехав в институт в начале февраля, девушка смогла сдать все дисциплины экстерном. Её поездка проходила в полном секрете, и она была рада, что многие её бывшие однокурсники, включая Нелли, сейчас разъехались по домам.

Всё произошло так быстро, что Анечка поверить не могла, что это она – именно она! – держит сейчас в руках зачётку с оценками за первый семестр!

«Как жаль, что ты не хочешь продолжать учёбу именно у нас…» – приютившая её на это время Вера Андреевна с нескрываемым сожалением покачала головой, – Может, всё-таки, останешься?»

Оставаться Аня боялась, да и не хотела. Ей всё здесь напоминало о её неудачной любви… Даже известие о том, что Александра Дзюба уже второй месяц находится в больнице не сохранении, не изменило её решения.

Сдав экзамены и получив зачётку, Аня тут же отправилась в педагогический институт. Пока она решала все свои проблемы, каникулы подошли к концу, и студенты вернулись в город.

«Золотая медаль, говорите?.. – глядя на её, усеянную пятёрками, зачётку, декан факультета иностранных языков одобрительно качнул головой, – И вот это, говорите, сдавали экстерном?.. Ну, что ж… думаю, отличная замена вылетевшему за неуспеваемость двоечнику…»

Выпорхнув из нового института, обрадованная Анечка тут же забежала в переговорный пункт, чтобы позвонить матери.

«Хорошо это, Аннушка… – Елена Ивановна от радости шмыгнула носом, – Только страшно за тебя… Не узнают ли эти подонки, что ты вернулась?»

«Вряд ли! Это совсем на другом конце города, здесь рядом военное училище и всё, больше никаких учебных заведений».

В душе Анюта и сама переживала, не узнает ли Олег о том, что она вернулась, но, поразмыслив, успокоила себя тем, что в таком огромном городе очень легко затеряться, тем более, что, кроме Веры Андреевны и кое-кого из деканата о её переводе не знает никто. А уж за Веру она спокойна – та не расскажет никогда и никому… И, уже тем более, Сандре. Але очень хотелось увидеться с Нелькой, но в целях конспирации она отказалась от этой мысли. Оформив все необходимые документы, она устроилась в новом общежитии – на её счастье, нашлось одно-единственное место в девчачьей комнате, рассчитанной на трёх студенток, но в которой жили только две второкурсницы. Девушки не очень обрадовались подселённой к ним Анюте, но под строгим взглядом комендантши предпочли на время унять свой протестный пыл.

Съездив домой за вещами, Анечка приступила к учёбе в новом институте.

***

Новое общежитие отличалось от прежнего, и было похоже, скорее, на коммунальную квартиру. Здание было пятиэтажным, с расположенными внизу столовой, душевой, прачечной и актовым залом, где проходили танцевальные вечера. Комната Ане досталась на третьем этаже, и, когда девушка впервые оказалась на своём новом месте жительства, сразу ощутила дискомфорт.

Длинный коридор с расположенными по обеим сторонам комнатами заканчивался одной-единственной общей кухней, туалетом и умывальником с несколькими раковинами. В одной из комнат жила комендантша, одинокая женщина лет пятидесяти, невысокого роста, с проницательным взглядом и чёрными усиками над верхней губой. Этот факт никак не добавлял оптимизма её молодым, предпочитающим граниту науки нектар любви и страсти, соседям по этажу. Судя по надписям на лестничной площадке, борьба между молодостью и зрелостью шла нешуточная, Анюта поняла это на личном опыте.

Проводив новую жилицу в её тридцать восьмую, Влада Архиповна, так звали комендантшу, ещё раз окинула Анюту подозрительным взглядом и сопроводила напутственной фразой: «Трусы на батарее не сушить!»

Чувствуя, что в последний раз вдыхает воздух свободы, Анечка послушно кивнула и переступила порог своего нового дома.

…Всё оказалось не так уж и страшно. После нескольких дней демонстративного бойкота, соседки Люба и Оля неожиданно разговорились, видимо, по достоинству оценив хозяйственные наклонности Анюты. Несмотря на свою аристократическую внешность, новая соседка оказалась чистюлей и хорошей поварихой, к тому же, любящей готовить. Правда, меню у девчонок было небогатое: обжаренные в растительном масле макароны с луком, макаронный же суп на шкварках и жареная картошка на ужин. Обедать девушки предпочитали в студенческой столовой.

По вечерам Анюта никуда не ходила, готовила ужин, читала конспекты и художественную литературу, занималась личными делами. Теперь у неё не было такой подруги, как Нелли, но она всё ещё боялась обозначить своё присутствие и навестить бывшую соседку.

Анечка была очень рада, что пединститут находился в другой части города, совсем рядом с общежитием, и поэтому у неё не было нужды ездить далеко. Учиться здесь оказалось совсем не легче, но группа показалась ей намного проще – молодёжь была, в основном, «пролетарского» происхождения, из близлежащих городов и деревень, и других областей.

Иногда Аня навещала свою одноклассницу Ленку, которая жила этажом ниже, но особой дружбы между ними не водилось ни в школе, ни здесь.

…Вечерами, укладываясь спать, Анечка думала о Виталике… Она и хотела бы забыть его, но не получалось. Вместе с тем, желания отыскать его, чтобы увидеться, у неё не возникало… это было странно, но причиной этому был всё тот же страх. Страх навредить не только себе, но и ему…

Он женат, у него будет ребёнок… всё кончено.

Ей нужно учиться… она должна доказать всем, и себе в первую очередь, что добьётся своей цели… Добьётся, во что бы то ни стало!

– Аня, идёшь сегодня на вечер? – в канун международного женского дня, в перерыве между парами Ленка нашла Анюту.

– Сегодня? – Анечка удивлённо посмотрела на девушку, – Сегодня же нет вечера… Завтра!

– Завтра институтский, а сегодня в общаге, ты что, не знала?

– Нет…

– Если не пойдёшь, дашь мне свою синюю кофту? Ну, ту, что с люрексом?

– Дам… – Аня растерянно пожала плечами, – Если и пойду, найду, что надеть…

– Говорят, нас пацаны из военного поздравлять придут… – Ленка кокетливо тряхнула светло-русыми волосами, – мы же их тоже поздравлять ходили, на двадцать третье февраля… ты что, не помнишь?

– Я не ходила…

– Ну, и зря. Я с одним познакомилась… правда, у нас с ним уже всё…

– Так быстро? – Аня не удержалась от улыбки, – две недели всего прошло!

– Да… – Ленка нарочито равнодушно махнула рукой и отвела взгляд, – Не мой вкус… Фигня, другого найду… Ну, так что, ты пойдёшь?

– Не знаю… может быть…

***

Актовый зал общежития был украшен воздушными шарами и плакатами. Ударная установка в углу небольшой сцены и ионика на краю говорили о том, что играть сегодня будет «живой» вокально-инструментальный ансамбль. Подавляющим большинством учащихся педагогического института были девушки, поэтому весть о том, что на вечер придут курсанты расположенного рядом военного училища, взбудоражила всю общагу. Вообще-то, курсантики и без всяких поводов регулярно посещали местные танцы, но сегодняшний их визит был организованным и предполагал поздравительные речи и, возможно, подарки.