Текст книги "Горький принц (ЛП)"

Автор книги: Ева Уиннерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

9

РЕЙНА, 14 ЛЕТ

T

школа-интернат находилась неподалеку от озера Тахо. Двадцать акров роскошной тюрьмы, но это было лучше, чем быть дома. После многих лет посещения мы знали этот отель как свои пять пальцев.

Пока моя сестра и наша лучшая подруга Айла усердно работали над домашним заданием, на этот раз я отвечала за приготовление закусок.

Я знал правила игры. Мы все знали.

Вся миссия должна занять у меня двадцать минут. Я пролезала через щель в заборе, добиралась до магазина, чтобы купить наше любимое мороженое, и возвращалась незамеченной.

Мои глаза метнулись к небу, которое стало темно-серым, сигнализируя о надвигающейся буре. Я почувствовала запах дождя в воздухе.

В отличие от нашего дома в Малибу, где температура всегда была приятной, в этой части Калифорнии стало холоднее, чем мне хотелось.

Мимо проехало несколько машин, соблазняя меня поехать автостопом, но я знал, насколько это опасно, поэтому решил не делать этого. Я помчался вниз по дороге, не сводя глаз с окружающей обстановки, в то время как мои мысли продолжали возвращаться к Амону Леоне. Я не могла выбросить его из головы с тех пор, как на прошлой неделе произошел инцидент с забором.

Боже, он был прекрасен. Красив. И такой милый.

Феникс не была впечатлена. Я подумала, что она сумасшедшая. Амон был самым обморочным парнем, которого я когда-либо видела.

Я услышала визг шин и вернулась в настоящее. Темный "Мерседес" с тонированными стеклами остановился в нескольких шагах впереди, и я запнулась. Я затаила дыхание, ожидая, что машина возобновит движение, но этого так и не произошло.

Дальше все происходило как в замедленной съемке.

Дверца машины открылась, и из нее вышел мужчина. Крупный парень, похожий на борца сумо, с мужчинами по обе стороны от него.

Его окружение, подумала я, в то время как тревога пронзила меня, и невидимые руки вцепились мне в горло. Я не могла дышать. Я должен бежать. Каждая клеточка моего существа кричала мне убираться отсюда. И все же мои ноги отказывались двигаться, а сердце бешено колотилось, с каждым ударом раскалывая грудную клетку.

“Рейна Ромеро”. Напарники настороженно наблюдали за мной, в то время как главный парень смотрел на меня сверху вниз с блеском в глазах. – Какой приятный сюрприз.

У меня пересохло во рту, и я отказалась отвечать. Мои инстинкты предупреждали, что опасность следует за этими людьми, куда бы они ни пошли.

Тогда беги, предупредил меня разум.

Я осталась прикованной к месту. “ Да, это, должно быть, Рейна Ромеро, ” протянул он, останавливаясь в футе от меня. “С волосами цвета золота и глазами цвета чистого синего моря”.

Он сделал шаг вперед, я отступил на шаг.

“ Чего ты хочешь? – Прошипела я.

“Ты”.

Это, наконец, привело меня в движение. Бросив сумки в руки, я бросилась бежать, асфальт хрустел под моими ботинками. Если бы я добрался до главных ворот школы-интерната, у меня были бы неприятности из-за того, что я улизнул, но я был бы в безопасности.

Я не останавливался, зная, что мое выживание зависит от того, насколько быстро я бегу. Мои мышцы ныли. Я никогда не был бегуном. Кардио было моей слабостью. Я едва мог расслышать из-за шума работы своих легких, но почувствовал движение сзади.

Как раз когда вход был в пределах досягаемости, чья-то рука обхватила мое горло. Меня крепко схватили и отшвырнули назад. Моя спина ударилась о землю, и меня пронзила боль.

Я открыла рот, чтобы закричать, но тяжелое тело навалилось на мой торс, а рука заглушила любой звук.

Боже мой. Я не могу так умереть.

“ Твой старик у меня в долгу. ” На меня упала тень. – Не повреди наш продукт, Акио.

Я растерянно моргнула. Парень, который напал на меня – Акио – встал, в то время как я оставался на земле, уставившись на три пары глаз.

Один из громил дернул меня вверх дикой хваткой, разорвав куртку.

Его ладонь обвилась вокруг моей шеи, и я захрипела, отчаянно пытаясь вдохнуть кислород. Не в силах остановить его, вцепившись в его руки, я пнула его по яйцам, за что получила пощечину.

– Тащи ее в машину, – приказал здоровяк.

Я билась, царапалась и кричала, пока он тащил меня к машине. Никогда не садись в машину, прошептал мой разум широко известный факт безопасности.

“Отпустите меня”, – прорычала я, сопротивляясь изо всех сил, которые у меня были. Их ответом были ухмылки. “Помогите”, – закричала я во всю силу своих легких, толкая свое тело вперед, отчаянно пытаясь освободиться.

Паника начала заполнять мои легкие. Мое дыхание стало прерывистым. С каждым шагом к машине у меня учащалось дыхание.

Сквозь туман в голове и удары ног я услышала шум двигателя. Но я была слишком далеко, чтобы надеяться, что кто-то спасет меня. Вместо этого я сосредоточилась на том, чтобы вцепиться в нападавших.

“Отпусти. Ее. Уходи”, – прогремел знакомый голос позади меня, четкая команда разнеслась в воздухе. “Первое и последнее предупреждение. В следующий раз я буду стрелять”.

Все движения замерли. Несколько мгновений тишины, затем слова, произнесенные на языке, которого я не понимала. Хватка на мне ослабла, пока я не оказалась полностью свободной, и сила тяжести не потянула меня вниз. Сильная рука обвилась вокруг моей талии.

– Держись за меня.

Я обернулась и обнаружила, что мальчик моей мечты обнимает меня. Мой взгляд поднялся к его пустому лицу, улыбка, которую я видела неделю назад, пряталась где-то глубоко и недосягаемо.

Мои руки легли ему на грудь, пальцы вцепились в его темную кожаную куртку.

“ Что ты здесь делаешь, кузен? ” спросил здоровенный парень. Кузен. Этот засранец был двоюродным братом Амона?

Выражение лица Амона было смертельным, и если бы это была наша первая встреча, я бы испугалась его. К счастью, я вспомнил мальчика, который спас меня от своего отца.

“Рейна – друг семьи”. Сдержанные слова Амона отдавались у меня под кожей, но с тремя мужчинами, которые уставились на нас, было еще хуже. Только тогда я понял, что Амон наставил на них пистолет.

Мои губы дрожали, но я не двигалась, доверяя Амону знать, что он делает.

“Ее отец должен мне. ” Двоюродный брат Амона уставился на меня, изучая, как животное на продажу. Мне это не понравилось.

– Большенет.

Его кузен сухо рассмеялся. – Не тебе принимать решения.

– Если ты не хочешь, чтобы я прикончил тебя прямо здесь и сейчас, я бы посоветовал тебе забыть о Рейне и долге.

Кузен наклонил голову, пристально изучая Амона. Мои кулаки сжались, мне захотелось ударить незнакомца по лицу. Мне не понравился этот взгляд.

“ Может быть, я и соглашусь. При одном условии.

Я почувствовал, как напряглись мышцы Амона, но выражение его лица не изменилось. – Существо?

– Ты работаешь на меня.

10

АМОН, 20 ЛЕТ

M

твой гребаный кузен.

Я ненавидел его до глубины души и поклялся, глядя, как он уезжает, что убью его прежде, чем закончится мое время на этой земле.

Я дал ему слово: хранить верность жизни Рейны.

Я не мог поверить, что оплатил долг Ромеро за свой счет после того, как мы только что разработали план в нашу пользу. Однако, глядя на бледное лицо Рейны, я не пожалел об этом. Она все еще сжимала мою куртку, ее взгляд был прикован к удаляющейся машине.

– С тобой все в порядке?

Она подняла голову и уставилась на меня, на ее щеках появился нежно-розовый оттенок. Я вздрогнул, когда увидел, что она смотрит на меня с сердечками в глазах. Парню было четырнадцать.

Я оторвал ее пальцы от своей куртки и увеличил расстояние между нами. Аромат корицы задержался в моих ноздрях, но я не позволяла себе решать, нравится мне это или нет.

“ Рейна, ты в порядке? Я повторил.

Она моргнула, прочищая горло.

“ Нет, я не в порядке. Меня чуть не похитили. Затем она закатила глаза, словно подчеркивая, насколько глупым был мой вопрос. Я воспринял это как знак того, что с ней все в порядке. – Этот засранец – твой кузен?

Мои губы дрогнули от ее тона. Она была очаровательна, хотя и слишком молода. Возможно, у Ромеро была правильная идея, не подпускать своих дочерей к преступному миру. Рейна сохранила невинность, но, безусловно, у нее был характер. Когда я подъехал, я видел, как она сражалась с Ицуки и его людьми зубами и ногтями.

“ Да, но он больше не будет тебя беспокоить. Я позабочусь об этом.

Она кивнула головой. – Спасибо.

Хироши получил информацию от своего источника в Японии, что Ицуки охотится за дочерью Ромеро. Я был в пути последние двадцать четыре часа, чтобы добраться сюда вовремя. Если бы я опоздал хотя бы на пять минут, я бы совсем разминулся с ней.

У меня сжалось в груди при этой мысли. Девочка не заслуживала никакого вреда, несмотря на то, кем был ее отец. Мы с Данте найдем документ, который нужен нашей матери, любой ценой минуя девочек Ромеро.

– Что ты здесь делаешь одна?

Она пожала плечами, отходя от меня.

– Была моя очередь сбегать перекусить.

Я поймал ее, когда она споткнулась и вздрогнула. Я тихо выругался. Должно быть, эти ублюдки причинили ей боль. Она продолжила идти, мы оба молчали, пока она не подошла к тому месту, где на тротуаре были разбросаны ее закуски.

Когда она медленно потянулась за пакетом крендельков, я остановил ее.

“Позволь мне”. Она смотрела, как я запихиваю все закуски в пакет. “Разве в этой школе-интернате тебя не кормят закусками?”

Она вздохнула. “ Только полезные продукты. Выражение ее лица подтвердило ее мнение об этом факте.

“ Здесь достаточно закусок, чтобы накормить десятерых, ” заметил я, забавляясь, когда поднялся во весь рост. Я знал, что она еще не закончила расти, но она все еще казалась такой маленькой по сравнению со мной. Ребенок, который нуждался в защите.

“Ну, в комнате нас трое”, – заметила она, потянувшись за сумкой в моей руке. “Дальше я могу сама”.

– Нет, я провожу тебя до твоего общежития.

Она вытаращила на меня глаза. “ Ты не можешь проводить меня до моего общежития. Я сбежала. Я бы предпочел вернуться тайком, чтобы меня не наказывали на следующий месяц ”.

“Я проберусь с тобой”, – сказал я ей. Было ясно, что ей не понравилось мое предложение. Очень жаль. Я проехал больше шести тысяч миль не для того, чтобы не проводить ее в безопасное место.

“Как скажешь, Амон”. Должно быть, она прочитала по моему лицу, что я не передумаю. “Но если тебя поймают, я не знаю тебя, а ты не знаешь меня”.

– О, как ты меня обижаешь, – поддразнил я ее.

Она резко повернула голову, золотистые кудри обрамили ее лицо. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но затем закрыла его.

“Я думаю, раз уж ты спас меня, быть наказанным на месяц в качестве компенсации не так уж плохо”.

“ Нас не поймают, ” заверила я ее, затем подтолкнула вперед. – Показывай дорогу, девочка с корицей.

Это прозвище ей подходило. Я схватил ее за локоть, и она снова поморщилась.

“Когда вернешься в свое общежитие, прими горячий душ, хотя ванна была бы лучше, если это возможно”. Мы шли бок о бок, ее шаги были медленными, но уверенными. – У тебя есть какие-нибудь порезы?

Она покачала головой. “ Я так не думаю. У меня просто дух вышибло, когда этот идиот швырнул меня на землю.

Я стиснула зубы, от этого образа у меня покраснели глаза.

– Они больше не будут тебя беспокоить.

Она бросила на меня нерешительный взгляд. – Потому что ты будешь работать на него?

Я уклонился от ответа, но она слышала весь разговор. – Потому что я ему не позволю.

Она вздохнула. – Я мало что знаю, Амон, но не думаю, что этот парень – хорошая новость.

Мы добрались до пролома в заборе, и я сделал мысленную пометку нанять ремонтника. Закуски Рейны не стоили ее жизни. Никто больше не будет входить и выходить этим путем.

“ Ты прав. Он не такой. Поговорка ‘держи друзей близко, а врагов еще ближе" применима и здесь. Именно это я и делаю.

Она ничего не сказала. Как только мы подошли к ее общежитию, я услышал музыку и смех за закрытыми дверями.

Рейна сглотнула, тонкие вены на ее горле вздулись, когда она смотрела на меня. “Еще раз спасибо”.

Все ее лицо сияло невинностью, и в глубине души я знал, что однажды буду тем, кто разрушит это. Я уже оплакивал это.

11

РЕЙНА, 17 ЛЕТ

N

ничто никогда не приходило без упорного труда и жертв.

Это были слова моей бабушки. Мама говорила то же самое. Этот маленький факт запечатлелся в моем сердце и душе. Это было то, что сделало меня тем, кем я был сегодня: стрессовым беспорядком.

Тем не менее, именно так мне удалось пропустить два класса, чтобы гарантированно получить высшее образование вместе со своей сестрой. Это были настойчивость, тяжелая работа и постоянный поток беспокойства. Я должен был защитить ее и позаботиться о том, чтобы все ее мечты сбылись. Дополнительные дружеские отношения, завязанные на этом пути с Айлой, Афиной и Рейвен, были бонусом и сделали все к лучшему.

Прошло полтора года с тех пор, как мы переехали в Париж, чтобы поступить в Королевский колледж искусств и музыки. Папа с самого начала был против этого, но бабушка Диана снова вмешалась, напомнив ему, что мама хотела для нас нормальной жизни.

Я оценил ту власть, которую она имела над этими решениями, над моим отцом, хотя я все еще не понимал их. И я всем сердцем согласился. Отъезд в колледж был частью взросления. Частью нормальной жизни.

Толкнув дверь пешеходного входа, я оказался в гараже современного здания на окраине Парижа. Я предпочитал старый Париж, но студия йоги здесь была той, которую я любил больше всего. Единственным недостатком было то, что входить в здание приходилось через промозглый и жуткий гараж.

Я надел наушники, и песня Кэрри Андервуд “Church Bells” взорвала мои барабанные перепонки, пока я напевал. То, что они сказали, было правдой: вы могли увезти девушку из Америки, но вы не могли забрать Америку у девушки. Направляясь через тускло освещенный гараж, я краем глаза заметила изящный автомобиль, шины которого взвизгнули, когда он мчался ко мне.

Мои ноги остановились, и я уставилась в почти пустое пространство, напрягая зрение. Когда я пришла в студию, меня заверили, что безопасность является приоритетом, особенно учитывая, сколько молодых женщин посещало вечерние занятия. Камеры видеонаблюдения, расположенные вдоль всего дома, были моим доказательством, но по какой-то причине у меня под ложечкой засосало от страха.

Я спрятался за ближайшей машиной, когда ярко-красный "Феррари" остановился прямо в поле моего зрения. Его шины оставляли за собой зловещие черные следы, и мое сердце колотилось сильнее, чем ритм музыки, все еще звучащий в моих ушах.

Я прерывисто вздохнула, думая, что в моем согнутом положении я в безопасности. Я знал, что они никоим образом не видели меня с тех пор, как вошли в гараж с противоположного входа, но что-то удерживало меня от того, чтобы выскочить за дверь. Это было в пятнадцати футах от меня, и хотя они никак не могли догнать меня вовремя, я оставался прикованным к своему месту.

Машина не двигалась. Не парковалась. Это было почти так, как если бы он или она ждали чего-то или кого-то. Секундой позже из ниоткуда появилась еще одна машина – черный Mercedes Benz S-класса – и остановилась рядом с Ferrari. Никто не вышел, и я в ужасе наблюдал, как окно "Мерседеса" опустилось и показался ствол пистолета.

Словно по сигналу, песня Кэрри подошла к концу. Воздух наполнили громкие выстрелы, эхом разнесшиеся по пустому гаражу, и от этого звука моя голова запрокинулась назад. Я в ужасе наблюдал, как окно другой машины опустилось, и он открыл ответный огонь, пули полетели во все стороны.

Мои руки взлетели вверх, закрывая уши. Это напомнило мне крещендо драматической песни, звук которой набирал скорость. Затем внезапно… тишина.

Жуткий. Оглушающий.

Я ждал; чего, я не был уверен. Но после того, как молчание затянулось, я сделал шаг, который изменил ход моей жизни. Я выглянула из-за капота потрепанного "Фиата", за которым сидела, как раз в тот момент, когда открылись двери красного "Феррари".

Мое сердце билось где-то в горле, ногти впились в ладони. Я ожидал этого в Нью-Йорке. Даже в Лос-Анджелесе. Но никогда в Париже, где законы об оружии были одними из самых строгих. Из машины вышли двое мужчин, один в темном костюме-тройке, а другой в джинсах и простой белой рубашке, закатанной выше запястий, обнажая золотистую кожу. Одна его рука была расслаблена вдоль тела, в то время как другая держала пистолет, направленный на черный "Мерседес". Было ясно, что он очень комфортно обращается с оружием.

Когда они повернулись в унисон, давая мне мельком увидеть их профили, тихий вздох сорвался с моих губ. Я подавила его рукой, когда удивление захлестнуло меня.

Я знаю этих парней.

Нет, уже не мальчики. Они были мужчинами. Высокими, темноволосыми и устрашающими. Амон и Данте Леоне: братья-львы.

У каждого из них было по пистолету, когда они открыли дверцу "Мерседеса". Двое мужчин выпали из машины, растянулись друг на друге, неподвижные, кровь покрывала их теперь уже неузнаваемые лица. Желчь подступила к моему горлу, и я глубоко вдохнула, чтобы сдержать рвоту.

Я никогда раньше не видела мертвых тел, кроме маминого, но мне не нравилось думать об этом. Это, как правило, вызывало у меня приступы паники. И все же, как идиотка, я наблюдала за разворачивающейся передо мной сценой, как моя бабушка, когда смотрела фильмы из своих старых добрых голливудских дней.

Я покачал головой, моргая, пока зрение не прояснилось. Мне нужно было сосредоточиться на опасности, которая подстерегала меня впереди.

Братья заставили одного пухлого мужчину, истекавшего кровью, но все еще живого, выйти из машины и, приставив пистолет к его виску, заставили его упасть на колени. Он не был похож на европейца, и, если судить по его чертам лица, он был азиатского происхождения.

Точно такой же, как тот, что пытался похитить меня. Точно такой же, как кузен Амона.

По глупости своей, мой взгляд вернулся к Амону, мальчику, которого я никогда не забывала. Я наблюдала за ним в поисках каких-либо признаков того, что он все еще тот человек, которого я помнила, но что-то в мрачном выражении его лица подсказало мне, что невинный мальчик давно ушел. На его месте был высокий, сильный, возможно, безжалостный мужчина.

“На кого ты работаешь?” Спросил Амон на безупречном английском, его голос был спокоен, но за ним безошибочно угадывалась сила. Он был смертельно опасен, и человек, стоявший на коленях, знал это.

В отчаянии круглолицый мужчина посмотрел на Данте, но тот был не менее суров. В конце концов, они были братьями, выросшими под руководством своего отца-короля-льва.

Поняв, что помощи он не получит, Пухлый Мужчина зарычал голосом с сильным акцентом: “Пошел ты, полукровка. Предатель своего вида”.

Слова сбивали с толку. Я не понял, что он имел в виду, но, судя по веселому кивку, которым они обменялись, братья поняли. “Это неправильный ответ. Тогда нам следует отправиться за твоей семьей? Голос Данте был холоднее самых темных глубин океана, отчего у меня по коже побежали мурашки.

“Ты бы никогда не ступил ногой в Японию”, – прорычал Пухлый Мужчина, но, похоже, это не возымело никакого эффекта. На его лбу выступил пот, и он разразился чередой ругательств, которые, как я мог только представить, были ругательствами на японском.

“Последний шанс”, – предупредил Амон с мрачным выражением лица.

“ Босс знает, что ты все еще наблюдаешь за ней. Она…

Он так и не успел закончить предложение, потому что Амон нажал на спусковой крючок. Одиночный выстрел прозвучал в моих ушах вместе с навязчивым откровением о том, что маленький мальчик, в глазах которого когда-то были звезды, превратился ни во что иное, как во тьму.

Мой желудок скрутило, и я зажала рот руками, чтобы меня не вырвало обедом, наблюдая, как пустые глаза мужчины закатились к затылку.

Рука Амона упала вдоль бока, он изучал труп со скучающим выражением лица. Никакой реакции. Никакого сожаления.

Я должен был убраться отсюда.

12

АМОН, 23 ГОДА

Я

почувствовал на себе ее взгляд.

И все же, только убив человека, я склонил голову набок. К ней. Я ожидал криков, мольб о помощи, воплей. Вместо этого она застыла, прячась за припаркованным седаном и уставившись на меня широко раскрытыми глазами. Глаза, которые были такими же невероятными, какими я их помнил.

Даже отсюда я мог видеть, что цвет ее радужек был головокружительного голубого оттенка.

Я бросил взгляд на своего брата, который еще не видел ее. “Твоя очередь избавляться от тел”, – сказал я ему.

Обходя машину, он подбросил мне птицу, легко забросив ее на заднее сиденье подбитого "Мерседеса".

“Этим ублюдкам из якудзы действительно следовало бы сесть на диету”, – проворчал он, запихивая в машину последнего человека.

Я сардонически вздохнул. – Уверен, об итальянцах говорят то же самое.

“Давай не будем забывать, что ты наполовину итальянка”, – криво усмехнулся Данте. Он был прав, конечно. Именно по этой причине я говорила на нескольких языках. Первым языком был итальянский, хотя моя мама утверждает, что примерно в то же время я произнес несколько японских слов. После этого естественным путем пришли английский и французский.

Он захлопнул дверцу "Мерседеса" и обошел машину со стороны водителя. “ Дай угадаю, здесь ты решил заявить о своем японском происхождении. Как удобно.

Я не ответила ему. Трудно было отрицать мое происхождение. Все, что нужно было сделать, это мельком увидеть мои острые скулы и темные глаза. Я не был желанным дополнением к "Шипам Омерты". Только благодаря прогрессивному мышлению Энрико Маркетти – и его желанию воспользоваться моими связями с якудзой – меня приняли. Эти узы достались мне по материнской линии – принцессе якудзы, которая бросила все, что знала, ради чего-то незнакомого.

Бросив последний взгляд в мою сторону, Данте скользнул на сиденье и завел машину, которая вскоре станет историей, вместе со своими мертвыми владельцами.

Как только он скрылся из виду, я сделал свой ход.

Она выпрямилась во весь рост и расправила плечи, когда увидела, что я приближаюсь. Она вздернула подбородок, и от этого движения ее золотистые кудри заблестели даже в тусклом свете гаража. Каждый раз, когда я видел ее, у меня перехватывало дыхание.

Мне не понравилась такая реакция, но я смирился с ней. Это было неизбежно, как вращение солнца. Это было частью меня, как горечь в моем сердце и воздух в моих легких. Поэтому я перестал бороться с этим, а вместо этого принял это.

Я остановился в двух футах от нее, возвышаясь над ее ростом в пять футов пять дюймов, и аромат корицы мгновенно окутал меня. Точно так же, как это было в тот самый первый день, одиннадцать лет назад.

“Привет, девочка с корицей”.

Глубина ее голубых глаз притянула меня к их теплу, несмотря на то, что она дрожала. Страх был виден на ее бледной шее, трепещущей, как крылья бабочки. Она была молода – слишком молода, – и прикосновение к ней обрекло бы нас обоих.

И все же, подобно луне, умирающей в ожидании проблеска солнца, я поднес руку к ее шее и провел по гладкой линии подбородка, следуя по дорожке, пока мои пальцы не достигли точки, где барабанил ее пульс.

Она не пошатнулась и не съежилась. Она оставалась неподвижной. “Амон, ч-что ты делаешь?”

Мои губы изогнулись в довольной улыбке. – Не забыл меня, да?

Она раздраженно вздохнула, ее нижняя губа все еще слегка дрожала. – Как будто кто-то мог забыть тебя, – выдохнула она.

– Ты был бы удивлен.

“ Кроме того, мне было четырнадцать, когда я видела тебя в последний раз. Не шесть, – сказала она, ее голос вновь обрел силу.

– Как я мог забыть?

“ Почему ты убил тех людей? Ее взгляд метнулся за мою спину, туда, где всего несколько мгновений назад лежали два тела, а затем вернулся к изучению меня.

“Они напали на нас”. Неужели она действительно не знала, что за ней следили всю прошлую неделю? По выражению ее глаз я понял, что это не так. “Они охотились за чем-то, что им не принадлежало”.

Она нахмурила тонкие брови, пытаясь разгадать смысл сказанного. Пусть она поразмыслит над этим.

“ Ты не можешь убивать людей, ” прохрипела она, наклоняясь навстречу моим прикосновениям. – Это неправильно.

У меня вырвался еще один сардонический вздох. “Это здорово слышать от члена семьи Ромеро”.

Если только она не знала, во что был вовлечен ее отец. Или чем он все еще занимался.

– Что вы имеете в виду?

Я убрал с ее лица непослушные кудри. “ Не обращай внимания. Что ты здесь делаешь?

“Урок йоги”.

Неодобрение клокотало во мне. – Одна?

Она закатила глаза, отталкивая мою руку. “ Да, одна. Я прихожу сюда почти два года, и здесь совершенно безопасно, большое вам спасибо. Похоже, опасность преследует именно тебя.

“Три года назад неприятности преследовали тебя”, – заметил я.

Она склонила голову набок. – Или, может быть, это был ты, поскольку это был твой кузен.

Я проигнорировал ее последний выпад. Думать так было в ее интересах. – Почему твоя сестра не с тобой?

“ Она не любит заниматься йогой. Кроме того, тебе-то какое дело?

“ Ты несовершеннолетняя, ” сказал я, сохраняя ровный тон. Старый Ромеро действительно плясал под дудку своей тещи, которая настаивала на независимости своих внучат. Старая драконица вышла замуж за какого-то герцога несколько лет назад и теперь жила в Великобритании. Мне было интересно, имеет ли Томазо вообще какое-либо право голоса в воспитании своих дочерей.

Глаза Рейны вспыхнули раздражением. – Мне почти восемнадцать.

“Совершенноверно”.

Она разочарованно вздохнула. “ Зачем я вообще спорю с тобой об этой ерунде? Ты только что убил человека. Мой возраст действительно не имеет значения. Вам следует побеспокоиться о своих собственных, потому что вы наверняка проведете долгое время во французской тюрьме”.

“ Только если ты расскажешь кому-нибудь” что видела сегодня вечером. Я сделал шаг к ней, сокращая расстояние между нами. Мне не нужно было свирепо смотреть или хмуриться, чтобы вселить страх в тех, кто бросал мне вызов. “И ты не будешь этого делать, не так ли?”

Она знала, что если заговорит, то шансы на ее выживание – независимо от того, кто был ее отцом, – сведутся к нулю, поэтому ее следующий шаг удивил меня. Она выскользнула из моих объятий и бросилась к лифту, оставив меня в пыли.

Я быстро собрался с мыслями и бросился за ней, дернув ее назад за руку. Она открыла рот, чтобы закричать, но моя рука метнулась вперед, чтобы прикрыть его, заглушая любой звук.

“Рейна, прекрати”, – предупредил я. Она укусила меня за ладонь, и я разразился чередой ругательств на итальянском и японском. Только когда я заговорил на языке моей матери, она успокоилась. Я почувствовал ее язык на своей ладони, горячий и влажный, и что-то в этом заставило мой член возбудиться.

Черт возьми. Она была несовершеннолетней – мне нужно было взять себя в руки.

“ Я не буду кричать. ” Ее голос прозвучал приглушенно. “ Обещаю. Моя бровь приподнялась, и я медленно убрал руку с ее мягких губ. – Ты говоришь по-японски? Она казалась искренне удивленной.

– Да, – подтвердил я.

“ Кто тебя научил? Моя челюсть сжалась, когда яд пополз по моим венам.

“ Моя мать. ” Мой голос прозвучал резко, как удар кнута. Ее кристально-голубые глаза расширились, она смотрела на меня так, словно я действительно причинил ей боль. “Поскольку вы уже знаете, что мой отец итальянец, было бы логично, если бы моя мать была японкой”, – добавил я.

“ Тебе не обязательно быть таким резким по этому поводу, ” пробормотала она. “ Мне просто было любопытно. Я мало что о тебе знаю.

Преступный мир был ареной сплетен. Все говорили обо всем, и я знал, что дерьмо о моем незаконном рождении и связях с якудзой было предметом разговоров в Омерте. Отец Рейны, будучи членом организации, наверняка тоже говорил об этом. Однако то, как развивалось это странное взаимодействие, говорило мне об обратном.

“ Ну, теперь ты знаешь. ” Моя рука все еще была у ее рта. Она поднесла свою руку к моей, ее пальцы переплелись с моими. Маленькие, изящные пальчики, без следов лака на ногтях. – Вы хотели бы еще о чем-нибудь меня расспросить?

Она наклонила голову, изучая меня. Беззастенчиво. Без страха. Несмотря на то, что видела, как я убиваю человека. И что-то подсказывало мне, что это был не первый раз, когда она видела смерть. На самом деле, я бы поставил на это свою жизнь.

Я наблюдал за ней издалека с тех пор, как наши пути снова пересеклись три года назад. Что-то в ней интриговало меня с тех пор, как я был маленьким мальчиком.

Полные губы Рейны изогнулись в мягкой улыбке.

“На этом пока все”. Она шагнула вперед, ее грудь коснулась моей, наблюдая за мной с невинным выражением лица. Волна тепла пробежала по моей спине, когда ее запах коснулся меня. “Я думаю, это так круто. Экзотика”. Экзотика. Я подумал, не было ли это окольным путем намека на мое незаконнорожденное происхождение – мой отец так и не женился на моей матери. Мое смешанное расовое происхождение. Или если она просто делала замечание.

Мой взгляд скользнул по ней. На ней были джинсовые шорты, обнажавшие ее ноги и нежную, безупречную кожу, ярко-розовые туфли и розовая футболка. Я знал, что Рейна Ромеро любила роскошь и у нее было достаточно денег, чтобы поддерживать свою привычку. Не только от ее папы, но и от ее матери и богатой бабушки – обеих голливудских легенд.

“Тебе не следует бродить по улицам одной, Рейна”, – снова сказал я ей.

“И ты не должен убивать людей, Амон”, – мягко пожурила она.

Обычно меня выводило из себя, если кто-нибудь указывал мне, что делать. Но с ней я просто пожал плечами, наблюдая, как она скрестила ноги и прислонилась к стене. Ее мягкое, соблазнительное тело не ускользнуло от меня, но она все еще была девушкой.

Несовершеннолетняя, напомнил я себе. И не имело значения, была ли она совершеннолетней, потому что она никогда не была моей. Итальянские отцы хотели, чтобы их дочери были чистокровными итальянцами, а не незаконнорожденными сыновьями смешанного расового происхождения. Озлобленный принц, так и не ставший королем.

“Если хочешь, мы можем поужинать после моих занятий йогой”, – предложила она. “И, может быть, ты расскажешь мне, почему ты это сделал”.

И вот так любопытство погубило кошку.