Текст книги "Горький принц (ЛП)"

Автор книги: Ева Уиннерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

40

АМОН

D

в нашей комнате на яхте царил полумрак, хотя спящую Рейну окружал золотой ореол. Свечение вокруг нее могло быть игрой лунного света, но я так не думал. Девушка излучала солнечный свет даже в кромешной тьме ночи.

– С днем рождения, девочка с корицей, – прошептала я.

Она словно услышала меня, тихий вздох слетел с ее пухлых розовых губ, и она пошевелилась, но не проснулась. Как только мы вернулись, девочки разбежались. Кроме Феникс, которая продолжала смотреть на меня и настаивала, чтобы ее сестра переспала с ней. Мы не знали, где они планировали остановиться на ночь в Сен-Тропе, но это не имело значения. Данте и я не оставили места для переговоров, вернувшись прямо из полицейского участка на нашу яхту. У нас было достаточно места, и мы могли уберечь их от неприятностей здесь.

Но Рейна была хрестоматийным определением слова "упрямый". На самом деле, у Мерриам-Вебстер должна быть ее фотография рядом со словом. После спора с Фениксом и победы она попыталась убедить меня сделать ей подарок на день рождения.

Затем, чтобы убедиться, что я понял, чего она хочет, она окинула меня взглядом без всяких оговорок. Ее кожа цвета слоновой кости вспыхнула, когда она сказала: “Мне не нужны материальные блага, Амон Леоне. Только ты”.

Эта женщина погубила бы меня. У меня была некоторая честь, но я не был святым. И все же я отказал ей. Даже когда она поджала губы и прошлась руками по мне, я держался твердо. Будь я проклят, если лишу ее девственности и сделаю ее первый раз чем-то менее запоминающимся. Я хотел быть для нее первым и последним. Я хотел ее каждый раз. Осознание этого заставляло это чувство собственности и одержимость расти, быстро и яростно.

Конечно, у меня были большие планы на ее день рождения в Париже, но теперь, когда мы оказались в Сен-Тропе, все они пошли прахом. Так что я строил новые планы. Но сначала я бы проучил ублюдка, который посмел схватить ее за задницу, что ты не трахался с моей девушкой и остался в живых, чтобы рассказать об этом.

Мой взгляд скользнул по спящей Рейне. На черных атласных простынях она была похожа на ангела. Ее щека покоилась на завесе длинных светлых локонов, вздымающиеся и опускающиеся груди и длинные стройные ноги давали мне возможность увидеть ее безупречную кожу. Ее прерывистое дыхание наполняло пространство моей спальни на моей яхте, которую я назвал в ее честь. Девушка с корицей.

Я был прав, настаивая на том, чтобы сегодня вечером не валять дурака. Определенно никакого секса. В тот момент, когда голова Рейны коснулась подушки, ее глаза закрылись, и она заснула, бормоча что-то о галактиках, точно так же, как в ту ночь, когда ее накрыло крышей. Может быть, она была фанаткой "".

Мне еще столько всего предстояло узнать о ней, и я узнаю, как только разберусь с этим ублюдком. Изучив дело Дитриха, который скоро умрет, я узнал, что это не было совпадением, что он нацелился на сестер Ромеро. Этот придурок работал на Переса Кортеса. Дариус хорошо поработал, присмотревшись к нему.

Мой взгляд остановился на ее золотистых волосах, разметавшихся по черным атласным простыням, в ужасе от того, что я был так близок к тому, чтобы потерять ее. Словно почувствовав мои мрачные мысли, она вздрогнула, и я шагнул вперед, чтобы прикрыть ее. Я наклонился, вдыхая ее аромат в свои легкие, и запечатлел поцелуй на ее лбу.

“Сладких снов. Я сейчас вернусь”. И тогда я бы сделал остаток ее жизни счастливым, запоминающимся событием. К черту все. К черту моего отца. К черту мою месть. К черту Омерту и определенно к черту якудзу. Моя мать поняла бы. Ей пришлось бы.

Я еще не был самым богатым человеком в мире, но у меня было достаточно денег, чтобы дать Рейне жизнь, которую она заслуживала. Я мог бы содержать ее в колледже и даже финансировать, если бы она захотела начать свой собственный бизнес. Все, что она, блядь, захочет.

Тихий стук в дверь оторвал меня от моих мечтаний о будущем, которые на этот раз звучали обнадеживающе.

Я повернулся и свалил к чертовой матери из спальни, прежде чем смог убедить себя остаться и посмотреть, как она спит. Ублюдок, который прикасался к Рейне и ее сестре, заслуживал того, чтобы его порезали на кусочки. И я собирался убедиться, что он получит именно это.

Час спустя мы с Данте вернулись в полицейский участок, слушая, как шаги становятся все громче и громче.

“ Ты одержим Рейной Ромеро. ” Голос Данте привлек мой взгляд к нему. Я не стала его поправлять. Мои чувства к ней и ее чувства ко мне его не касались. “Это тебя погубит. Никогда не бывает хорошо быть одержимым женщиной. Или мужчиной. Любовь вообще опасна”.

– А откуда тебе знать? – спросил я.

Он пожал плечами. “ Посмотри на нашего отца. На нашу мать. На самом деле, посмотри на любого, кто отважился пойти по этому пути. Это всегда заканчивается тем, что все портится”.

Я бросила на него раздраженный взгляд. – Что ты собираешься делать, когда тебе придется жениться?

“Я трахну ее, а потом брошу”, – сухо заметил он. “Мне не нужна вся эта любовная чушь”.

Я не ответил ему. Что бы я ни сказал, у него был ответ. Вот кем был Данте, когда вбивал что-то в свой толстый череп.

Вернув наше внимание к предстоящему засранцу, наши взгляды встретились с той же дверью, через которую девушки вошли ранее сегодня вечером, но ощущение было совершенно другим. Несколько часов назад мы ждали с беспокойством. На этот раз мы ждали с яростью.

Он был человеком на шесть футов ниже меня в тот момент, когда прикоснулся к моей коричной девочке. Ни при каких обстоятельствах я бы не позволил мужчине, который прикоснулся к ней, остаться в живых. Ни за что, ни как.

И вот он появился. Взъерошенные светлые волосы. Светло-карие глаза. Рост шесть футов. И ухмылка, которая сказала мне, что он не усвоил свой урок – что он осмелится лапать еще девушек.

“ Дитрих, сюда. Я помахал ему рукой.

“Веселье вот-вот начнется”, – пробормотал Данте себе под нос, злобно ухмыляясь. Ухмылка светловолосого придурка исчезла, вероятно, он распознал слегка сумасшедшего человека, когда увидел его. За исключением того, что он ошибался. Данте был намного сумасшедшим.

Взгляд Дитриха метался между Данте и мной, его светлые брови нахмурились, он не узнавал нас. Неуверенными шагами он, прихрамывая, подошел ко мне, и я с наслаждением ощутил порез на его лбу. Вероятно, это результат удара пивной бутылкой. Кроме того, у него был синяк под глазом, любезно оставленный ударом Рейны.

Но это было бы ничто по сравнению с тем, что ожидало его впереди.

Мы подъехали к вилле в часе езды от Сен-Тропе, любезно предоставленной Кингстоном, Призраком Омерты. Почему у него была вилла на юге Франции? Без малейшего гребаного представления.

Данте вильнул влево и вправо, дергая руль, когда ехал по гравийной дороге. С каждым поворотом колеса Данте в багажник врезалось тело, и с каждым разом он улыбался все шире. Я бы солгал, если бы сказал, что мне было не так хорошо. Дитрих, которому вскоре предстояло стать Мертвым Трихом, молился бы об этом к тому времени, когда мы с ним закончили.

Как только мы подъехали к вилле, я вылез с пассажирской стороны, подошел к багажнику и открыл его. Наш пленник выглядел немного более потрепанным, но недостаточно. Этого будет недостаточно, пока он не умрет.

Мы остановились возле виллы, и я пошла по главной дорожке, Данте за моей спиной. Как только мы подошли к двери в подвал, где Кингстон хранил все свое снаряжение, он появился в дверном проеме.

Я догадалась, что он хотел поучаствовать в уроке. Или мне следует сказать "сессия"?

“Призрак”. Я поприветствовала его движением подбородка.

“Горький принц”.

Я сардонически вздохнул, когда осознание обрушилось на меня. Я не чувствовал особой горечи с тех пор, как снова пересекся с Рейной. С тех пор, как я почувствовал ее губы на себе.

“Мы готовы повеселиться”, – объявил Данте, таща Дитриха за светлые волосы.

Кингстон скрестил руки на груди. – Что он сделал?

“Лапал мою девушку, ” прошипел я. “ Отказался принять ее ‘нет’ в качестве ответа. Я приберег его еще более серьезное оскорбление напоследок. – И он намеревался доставить ее к Пересу Кортесу.

Холодное выражение лица Кингстона окаменело. Весь преступный мир знал, что Перес Кортес делал с женщинами. Он отошел в сторону, пропуская меня. Мы все ненавидели хулиганов, но придурки, которые не понимали простого “нет”, попадали в совершенно другую категорию.

Мои глаза осмотрели лестницу, которая вела вниз. Оказавшись в бетонной комнате, Данте свалил тело в кучу на земле. Голова Дитриха вскинулась, глаза его слегка затуманились. Его лицо было чертовски красным, а пизда вспотела, капли стекали по его пятнистой коже и падали на холодный серый пол у нас под ногами. В этих светло-карих глазах мелькнул страх, но этого было недостаточно.

Я взглянул на своего брата позади меня и коротко кивнул ему – готовься играть, черт возьми.

Я не двигалась, пока ярость Данте заполняла комнату, готовясь обрушить ад на эту пизду. В то время как я научился контролировать свои эмоции с раннего возраста, Данте наслаждался, позволяя им поглощать его. Итог: он был чертовски импульсивен.

Приблизив губы к его уху, я тихо сказал: “Не та девушка, ублюдок. Ты прикасался не к той девушке”. Он напрягся, его взгляд метнулся к Кингстону. У него было больше шансов получить милость от дьявола, чем у Кингстона. – И ты расскажешь нам, каковы планы Кортеса.

Оттолкнув ублюдка на шаг назад, я завернул его руку за спину, зашел ему за спину и схватил член за волосы. Это движение было всем, что нужно было Данте. Он взял по ножу в каждую руку и разрезал рубашку.

“Смотри”, – спокойно сказал я на ухо Дитриху. “Не будь слабаком и не отводи взгляд”.

Я потянула его за волосы покрепче, чтобы у него был идеальный обзор того, что Данте собирался с ним сделать. Он боролся с моей хваткой, но его слабая задница ничего не могла противопоставить мне.

Данте улыбнулся, выпуская на волю все свое безумие.

Он вонзил оба ножа себе в бедра. Пронзительный крик сотряс воздух, и даже маленькое подвальное окошко задребезжало.

Кингстон полез в карман и вытащил плоскогубцы. “Ублюдок, ты спятил”, – сказал Данте, смеясь как маньяк. “Какого черта у тебя в кармане плоскогубцы?”

Это был тот самый котел, который называл чайник черным, если я когда-нибудь его видел.

Кингстон подплыл к нему, словно на облаке, открыл искалеченный рот Дитриха и вырвал зуб. Я привык к крови и насилию с юных лет, но, черт возьми, если я когда-нибудь не почувствую себя обеспокоенным, видя, как у человека разорван рот. Излишне говорить, что быть дантистом не было моим призванием.

“Чувак, это отвратительно”, – процедил я сквозь зубы, чувствуя, как изо рта Дитриха хлещет кровь. У Кингстона была привычка оставлять зуб у каждого человека, которого он видел умирающим или которого он убил. Ходили слухи, что это было единственное хобби, которое у него было, пока он рос в условиях жестокости Софии Волковой.

Точно так же, как говорила моя мать миллион раз, воспитывая нас с Данте: всегда найдется кто-то, кому будет намного хуже, чем нам.

“Хорошо, а теперь расскажи нам, какие планы у твоего босса относительно Рейны Ромеро?” Я потребовал, пока кровь стекала по его подбородку.

Он заплакал. “ Я не знаю, – пробормотал он, запинаясь. “ Ему просто нравятся блондинки. Другой он хотел использовать как способ шантажа.

Темные омута ярости затопили мои чувства, пока я не затряслась от нее. Я не могла позволить своим эмоциям взять надо мной верх. Пока нет.

Вместо этого я вытащил нож и вонзил лезвие ему в бедро, оставив новую рану.

Дитрих напрягся в моих руках, крича, как слабак, которым он и был. “Пожалуйста”, – закричал он. “Пожалуйста. Я никогда больше не прикоснусь к ней. Я едва успел схватить ее за задницу”. Сопли потекли у него из носа. “Она начала драку. Все, чего я хотел, – это потанцевать с немой и использовать ее, чтобы заставить ее немую сестру последовать за мной к машине ”.

Это было совершенно неправильное высказывание. Я мрачно рассмеялся и прыгнул на мужчину, как тигр на свою добычу. Меня разозлило, что он прикоснулся к Рейне. Раздался крик, когда Данте полоснул себя клинком по щеке. Его улыбка была немного неправильной, а ярость – очень правильной.

Никто не трахал девочек Ромеро. И если мне нужно было рискнуть предположить, Данте взбесило, что этот ублюдок назвал Феникс немой. Он утверждал, что она ему не особенно нравилась, но я знала, что деградация Феникса высвободила безумие Данте. Мой брат жестоко улыбнулся и снова опустил нож на лицо мужчины.

“Данте, держи себя в руках, ” процедила я сквозь зубы. Если бы он потерял контроль, потребовались бы и Кингстон, и я, чтобы обезопасить его, и я бы предпочел, чтобы Омерта не знал, насколько на самом деле зол мой брат. “Это будет более мучительно, если мы растянем боль на более длительный период”.

– Я могу это подтвердить, – холодно вмешался Кингстон.

– Трахайся медленно и просто, – пробормотал Данте, и я повалила Дитриха на землю, возвышаясь над ним.

Это было все, что нужно было моему брату. Он прыгнул вперед, ударив ублюдка по запястью и сломав его с хрустом костей. Данте бил его как сумасшедший. Он продолжал колотить его кулаками. Кровь забрызгала его одежду, и медленно, но верно его белые брюки пропитались красным.

Моя рука легла ему на плечо, и он замер. Он повернул голову, и его глаза встретились с моими, знакомая тьма таилась в его темно-синих глазах. “Когда ты закончишь с ним, я отрежу ему язык за то, что он так отзывался о ней”.

Она. Феникс или Рейна, я не знала, но тем не менее кивнула, зная, что ему это нужно.

Я оглядывался по сторонам, пока мой взгляд не упал на какую-то веревку в углу.

– Принеси веревку, – сказала я Данте, зная, что он позаботится о том, чтобы запястья ублюдка отвалились, когда закончит его связывать.

Я указал на металлические стержни на перилах, встретившись взглядом с Кингстоном. – Ничего, если мы привяжем его руки к нижней части веретен?

– Более чем нормально.

Я отнес окровавленного Дитриха к лестнице, и Кингстон привязал его запястья к паре металлических стержней. Стена была высокой, и когда он отодвинулся, ублюдок просто повис на ней, как мешок с картошкой.

Данте вытащил свои ножи из ног мудака, затем вытер их о штаны, в то время как Дитрих кричал и обмочился одновременно.

“Я чертовски ненавижу, когда они мочатся”, – невозмутимо заявил Кингстон. “Вонь”.

“Расстегни его рубашку, ” сказала я Данте. Кингстон подошел ко мне сзади и сел в кресло, довольный просмотром шоу, которого, как он знал, ожидал.

Я снова повернулся к нашему пленнику, его рубашка уже была разорвана и торс обнажен. Очевидно, этот ублюдок часами проводил в спортзале и считал себя мечтой каждой женщины – хотел того или нет.

Достав из кобуры свой собственный нож – тот, что мой старик подарил мне на мой десятый день рождения, тот, которым я воспользовался при своем первом убийстве и при каждом последующем, – я подошел ближе к Дитриху, остановившись в футе перед ним, чтобы спокойно посмотреть ему в глаза. Тишина заполнила подвал.

Я посмотрела на Данте. – Хочешь, чтобы его повесили?

Данте ткнул ножом ему в лицо. – Только после того, как он будет нарезан.

“ Вполне справедливо. Я прижал кончик ножа к его жирной щеке. “ Давайте начнем. Мне не пришлось сильно давить, прежде чем выступила кровь и потекла по его лицу, как алые слезы. На моих губах растянулась медленная усмешка.

“Картель Кортеса придет за вами, если вы прикончите меня”, – выплюнул он, но он не знал нас. Он не знал, что мы собой представляем. Когда ты наткнулся на нас, не было карт для игры. “Т-они бразильская мафия”.

Я хихикнула.

“ И это должно нас напугать? По правде говоря, Кайану следовало бы устранить своего сумасшедшего брата и захватить власть. Мир стал бы намного лучше. “Я буду ждать”.

“Ты гребаный псих”.

– Неправильно, – сказала я холодным как лед тоном.

“Мы садисты”, – вмешался Данте. “Это то, для чего нас воспитывали. Но ты– ” Он позволил тишине повиснуть в воздухе на несколько ударов сердца. “ Ты заманиваешь в ловушку невинных женщин и привозишь их к психопату. Теперь мы сделаем с тобой то, что Перес Кортес делает с женщинами”.

Противники отца проделали кое-что с моим братом. Он утверждал, что ничего не помнит, но в глубине души я была совершенно уверена, что он подавлял воспоминания, чтобы справиться. Поэтому я позволил ему справиться с этим единственным известным мне способом – позволив ему выплеснуть свой гнев с помощью пыток.

Как он и сказал, мы были садистами.

Некоторым из нас больше, чем другим, но я не стал вдаваться в подробности. Моя жажда мести притупилась за последние несколько недель. Это имело прямое отношение к Рейне и не имело ничего общего с документом, в котором так отчаянно нуждалась моя мать. Но это… Я не могла пустить на самотек.

Чтобы еще больше доказать свою точку зрения, Данте полоснул ножом по животу Дитриха, глубоко и сильно. Он закричал, когда из открытого пореза потекла кровь. Я ухмыльнулся, затем последовал за ним, нанеся еще два удара.

“ Сейчас, Дитрих. Я сделал шаг назад, когда он закричал, что его убивают. “Мы только что разрезали тебе живот, и скоро твои внутренности вываливаются из кишечника”.

“Нет, пожалуйста, ” пробормотал он. Все это время я не сводил глаз с его жалкого тела; должно быть, он понял, что умрет.

Данте закатил глаза. “Это будет долгая ночь”.

Ублюдок начал кричать, брыкаться. Он только ускорял свою смерть. Возможно, это было бы хорошо для него при других обстоятельствах, но жажда мести Данте не была утолена. Даже близко.

Итак, он пометил его. На каждом дюйме кожи Дитриха было вырезано “Насильник”, в то время как ублюдок кричал так громко, что весь Сен-Тропе услышал бы нас, если бы стены не были изолированы.

С последним криком его усилия потерпели неудачу, и ноги подкосились, пока пальцы ног не заскребли по бетону пола подвала. Через несколько секунд нанесенные мной порезы раскрылись, и его кишки рассыпались по всему полу.

И, черт возьми, мне стало приятно, что одним ублюдком, который не понимал значения слова “нет”, стало меньше.

41

РЕЙНА

T

из-за постоянного раскачивания было трудно просыпаться.

Это успокаивало меня, и каждый раз, когда я думала, что мои веки вот-вот откроются, я снова засыпала. Потребовалось некоторое время, чтобы шум волн пробился сквозь туман грез.

Я сел и обнаружил, что нахожусь в прекрасно обставленной каюте. События прошлой ночи нахлынули на меня, и мой взгляд лихорадочно метался по сторонам, пока я не нашла его.

Амон спал на стуле, вытянув ноги и скрестив руки на обнаженной груди. На нем не было ничего, кроме спортивных штанов, и внезапно я поняла, в чем привлекательность. Наденьте мне спортивные штаны на мужчину поверх джинсов и костюма-тройки в любой долбаный день.

Я поднес руку ко рту, чтобы убедиться, что у меня не текут слюни. Было бы неловко, если бы меня застали в таком состоянии.

Мой взгляд скользнул по его торсу, по тому прессу, который я хотела лизать, пробовать на вкус и целовать. Боже милостивый, я не знала, то ли у меня взыграли гормоны, то ли я просто была… ну, возбуждена.

Заставив себя посмотреть ему в лицо, я мечтательно вздохнула. Он был так красив, что на него было больно смотреть. Его темные волосы были взъерошены, а солнечный свет, струившийся через окна, придавал его бронзовой коже глубокий румянец.

Я вернула свое внимание к комнате. Прошлой ночью, когда он и Данте привезли нас на яхту, было слишком темно, чтобы разглядеть это или оценить по достоинству. Учитывая, что мы опоздали на обратный поезд в Париж, а наши сбережения не соответствовали грабительским ценам на гостиничные номера здесь, яхта Амона была находкой.

Хотя, вы бы так не подумали, судя по тому, как девочки ворчали, учитывая, что заводилой была моя сестра. Они бы предпочли вернуться в Париж автостопом или переночевать на вокзале до следующего запланированного отправления в Париж.

Мои глаза блуждали по комнате, обставленной с учетом роскоши, вкуса и комфорта, но нигде не было никаких следов личных вещей.

Наверное, потому, что он нечасто здесь бывает, сказала я себе.

Осторожно, чтобы не разбудить Амона, я встал и прошел в ванную. Здесь я мог видеть его следы. Одеколон. Зубная щетка. В упаковке даже остался один, и прежде чем я успела обсудить, можно ли им пользоваться, я развернула его и почистила зубы.

Я включила душ и дала воде нагреться, прежде чем снять рубашку и бикини, которые все еще были на мне. Я ступил под воду и позволил ей обрушиться на меня, смывая мой первый – и, надеюсь, последний – привкус тюрьмы и соленого воздуха, который прилипал к моему телу.

Как только я выключила душ, я почувствовала себя намного лучше. Я вытерлась и заметила халат, висящий на двери. Я надела его, несмотря на то, что оно было на пять размеров больше, и вдохнула знакомый аромат.

Я вернулся в комнату и обнаружил, что Амон не спит.

“ Я тебя разбудил? Он покачал головой, наблюдая за мной с таким напряжением, что у меня екнуло сердце. Я подошла и остановилась перед ним. Его близость и запах его одежды вокруг меня гудели в моей крови, утоляя глубокую тоску в моем сердце.

“ Что у тебя на уме, девочка с корицей? спросил он, его голос был мягче бархата.

“ Ты, ” выпалила я и мгновенно почувствовала, как жар прилил к моей шее и щекам. Хотя это была правда.

Шестилетний мальчик никогда не забывал мальчика с галактиками в глазах. Мама умерла, и он забился в темный угол, но потом наши пути снова пересеклись. Сначала, когда мне было четырнадцать, а теперь четыре года спустя. Что-то должно было быть, если жизнь продолжала сталкивать нас друг с другом. Верно?

Он скользнул взглядом по моему телу. – Ты наденешь это сегодня?

Уголки моих губ приподнялись, и я провела рукой по его халату. “ Почему бы и нет? Думаю, я хорошо в нем выгляжу.

“ Ты хорошо выглядишь во всем, ” протянул он. – Но твоя сестра может потерять голову.

Я вздохнула. “Хорошее замечание”. Мои глаза заметались по комнате в поисках моей сумки. На мне были только бикини и платье, в котором я ходила на пляж, так как мы не собирались оставаться здесь дольше.

Он встал, взял меня за руку и подвел к шкафу. Когда тот открылся, он был набит одеждой разных оттенков розового. Обувь белая, розовая, зеленая. Аксессуары.

Я не могла поверить своим глазам, когда провела пальцами по всему. Вера Вонг. Валентино. Шанель. Лилли Пулитцер. Миу-миу.

“ Срань господня. ” Я повернулась к нему с широко раскрытыми глазами. – Когда у тебя было время все это раздобыть?

– После того, как ты лег спать.

“ Но… – Мой взгляд метнулся к шкафу, затем снова к нему. “ Здесь так много всего. Среди ночи ни один магазин не работает”.

Он загадочно улыбнулся мне, легонько шлепнув по заднице. “ У меня есть свои способы. Теперь иди одевайся.

Десять минут спустя мы вышли на террасу. Девушки сидели за столом у бассейна, им подали завтрак. Все девушки были в шортах и майках, и я вложила свою руку в руку Амона. “Спасибо, что достал нам одежду”.

“ Конечно. Они твоя семья и друзья.

Мое сердце подпрыгнуло от его заботливости, и я сжала его руку. Он провел большим пальцем по вене на моем запястье, как будто знал, что он был моим спасательным кругом. Я плавала в океане любви, мои вьющиеся волосы разметались вокруг меня, и мне было все равно, утону я или нет.

“Ты займешься со мной любовью позже?” Прошептала я, мое сердце учащенно забилось. Это было чертовски банально, но, черт возьми, я насмотрелся романтических фильмов и начитался дрянных любовных романов, чтобы сохранить немного романтики в своем сердце.

“Хай”. Когда я вопросительно посмотрела на него, он добавил: “Да”.

И я сиял, как солнце в ясный летний день, в то время как весь мир померк.

Пока резкий звук не напугал нас обоих. Феникс отодвинула стул от стола и подошла, тыча своим телефоном мне в грудь. Она выглядела взбешенной.

“Что?” Никогда в жизни я не видел Феникс безмолвной. Она была хороша в самовыражении – по крайней мере, для меня, – но, похоже, сегодня она утратила эту способность.

Амон подошел к столу и выдвинул для меня стул. Я опустилась на него, пока мои глаза метались по остальным девушкам, ища на их лицах объяснения. Рейвен закатила глаза. Афина одарила меня застенчивой улыбкой.

“Тебе звонила твоя бабушка”, – объяснила Айла. “И она переписывалась с Фениксом на FaceTiming примерно каждые две минуты, но твоя сестра просто так этого не сказала. Она отклоняет звонки, так что старый дракон знает, что она намеренно не отвечает. Я вздохнул. “Потом начали поступать текстовые сообщения”.

Поколебавшись, я взяла телефон сестры как раз в тот момент, когда он зажужжал. Пришло текстовое сообщение.

Ответь на свой гребаный звонок, или я соберу тройняшек, и вы с Рейной будете нянчиться все лето.

Я усмехнулась. – Как будто Александр когда-нибудь выпустил бы из виду этих тройняшек, – пробормотала я себе под нос.

“Позвони ей и разберись с этим”, – показала Феникс, на ее лице ясно читалось разочарование. “Позвони. Не включай FaceTime.”

“Могу я воспользоваться твоим телефоном? Я не уверен, где мой”.

Она кивнула и вернулась на свое место за столом. “Если она захочет поговорить со мной, скажи, что я недоступен. В обозримом будущем.” Феникс всерьез разозлился на нашу бабушку. За последние два года это случалось часто.

Мой палец завис над именем бабушки, и я тяжело выдохнула, затем нажала вызов. Она ответила после первого гудка.

“Привет, бабушка”, – поздоровалась я. Она знала, что это я, поскольку Феникс не стал бы просто звонить ей. По понятным причинам она предпочитала FaceTime или текстовые сообщения.

“Рейна! Где ты?” Я открыла рот, чтобы ответить, но прежде чем я успела что-либо сказать, она продолжила свою тираду. “Ты знаешь, как я волновалась?” С каждым произнесенным словом ее голос становился все громче. Я отодвинула наушники подальше от уха, опасаясь потерять слух. “Я думала, ты умерла. Мой малыш. И в день ее восемнадцатилетия.

“Мы проспали”.

Рейвен хлопнула себя по лбу. Афина энергично покачала головой. Я растерянно моргнула. Амон выглядел таким же растерянным, в то время как Данте откинулся на спинку стула с проблеском скуки на лице. Что-то подсказывало мне, что скучающий Данте был подобен бомбе замедленного действия, хотя мне не на чем было основывать это предположение.

“Мы сказали ей, что находимся в Сен-Тропе”, – шепотом прокричала Афина.

“ Зачем ты это сделал? Одними губами спросила я.

Рэйвен и Феникс закатили глаза.

“Я поскользнулась”, – смущенно призналась Айла, одновременно жестикулируя в пользу Феникса. “Я не ожидала, что она мне позвонит, и это просто вырвалось”.

“Да, она думала, что находится в исповедальне”, – сказала Рейвен.

“Рейна, ты меня слушаешь?” Послышался голос бабушки. Черт, я пропустил все, что она сказала.

“Да, извини”. Все мое тело напряглось, когда я поняла, что не умею нести чушь. Она бы учуяла это за много миль. “Вообще-то, нет. Я не был. Повтори, что ты сказал?

Это вызвало еще один поток ругательств в мой адрес. Я слегка отодвинула телефон от уха.

Рука Амона легла на мое бедро под столом, успокаивающе сжимая.

– Что ты делаешь в Сен-Тропе? – требовательно спросила она.

Мой взгляд метнулся к девочкам, не желая отвечать иначе, чем то, что уже было ей сказано.

Я прикрыл микрофон рукой и прошептал: “Ты сказал ей, зачем мы здесь?”

Айла пожала плечами. – Мы сказали ей, что сделали тебе сюрприз на день рождения.

Я кивнула. – Девочки сделали мне сюрприз на день рождения, – сказала я бабушке.

“ Здесь только вы, девочки? спросила она.

“Да, только мы, девочки”. Взгляд Данте метнулся ко мне, как будто говоря “попалась, лгунья”, но я проигнорировала его. Именно тогда я поймала на себе взгляд Феникс. Тоска. Она смотрела на Данте с такой тоской в глазах, что я потеряла дар речи. “ А кого еще ты ожидал? – Рассеянно спросил я.

Бабушка усмехнулась. “Зная девочек, они бы удивили тебя шоу Чиппендейла”.

“Ну, это было не так захватывающе, как Чиппендейл”, – сухо возразил я. Хотя было спорно, подпадает ли арест под ту же категорию. Не то чтобы я когда-нибудь спрашивал ее об этом.

“Я отправила тебе подарок на день рождения домой”, – проворчала бабушка. “Было бы приятно узнать, что тебя там не будет”.

Мои плечи поникли. “ Прости, бабушка. Я тоже не знала.

– До сих пор твой день рождения проходил нормально? – спросила она, и ее тон уже смягчился.

Мои глаза встретились с глазами Амона, и я мягко улыбнулась. “Да, спасибо”.

– С днем рождения, Рейна.

– Благодарю вас.

“Твоя мама была бы так горда”. Она понизила голос, как будто боялась, что он сорвется и все ее эмоции выплеснутся наружу. Первый и последний раз я видел, как она плакала, когда умерла мама. – Ты ведь знаешь это, да?

Я сглотнула, в груди все сжалось. “Да”.

“ Вот, дедушка Глазго хочет поговорить с тобой. Ливи и Александр тоже. Люблю тебя, детка.

“Я тоже тебя люблю”.

В течение следующих двадцати минут я выслушивала поздравления с днем рождения, поддразнивания Ливи, вопли тройняшек и грубоватость Александра.

“Если вам, девочки, нужно где-нибудь остановиться на юге Франции, я могу попросить машину отвезти вас к нам”, – предложил Александр. Он был успешным и чрезвычайно состоятельным бизнесменом. Бабушка как-то проговорилась, что Александр ликвидировал издательскую компанию, принадлежавшую матери Ливи. Излишне говорить, что их начало было непростым.

“ Спасибо, Александр, но я не хочу случайно касаться поверхности, на которой вы с Ливи занимались сексом. Так что у нас все в порядке.

Он издал смешок, редкий звук для него. “У подростка не должно быть таких мыслей”.

Я усмехнулась. “ Держу пари, в моем возрасте у тебя их не было. Кроме того, юридически я уже взрослая. ” Его молчание было достаточным ответом. “Ладно, я закончил с поздравлениями на день рождения. Спаси меня от бабушки и скажи всем, что мы разъединились. Просто скажи ей, что я увижу ее в конце лета. Хорошо?”

“Да, оставь меня дракону”, – проворчал он.

“ Ты можешь с ней справиться. Пока. ” Я закончила разговор и передала телефон Фениксу через стол. – Не слишком больно.“

Она закатила глаза. – Когда она узнает, что нас арестовали, так и будет.

“Мы побеспокоимся об этом, когда придет время”. Надеюсь, никогда, если то, что сказали мальчики, было правдой и они стерли это.

Данте поставил локти на стол, его голова следила за нашим с Фениксом общением. Моя сестра, должно быть, тоже заметила, потому что уставилась на него. “На что ты уставился?”

Он не ответил, просто улыбнулся. Сегодня он казался более расслабленным, чем в другие дни, когда я его видела. Хотя разглядывание пришлось прекратить. Феникс всегда ненавидела внимание, это выводило ее из себя.