Текст книги "Горький принц (ЛП)"
Автор книги: Ева Уиннерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
“ Ладно, тогда тест? Я бросила вызов, обменявшись самодовольным взглядом с сестрой.
“ Теперь у тебя неприятности, Томазо, ” поддразнил дедушка Глазго. – Лучше беги, пока они тебя не обработали.
Папа откинулся на спинку сиденья, устраиваясь поудобнее, и на мгновение он напомнил мне человека, которым был раньше. До смерти мамы. До того, как мы оставили его жить с бабушкой.
– Давайте, девочки, – сказал он и одновременно показал жестом.
– Фамилия Айлы? – спросил я.
“Эванс”.
“Наша любимая тема”, – показал Феникс, продолжая допрос.
Раздалось несколько смешков, но мы сосредоточили свое внимание на нем. “Это просто. Ни одного”.
– Черт возьми, он хорош, – пробормотала Рейвен.
“Наш любимый цвет”, – спросила я.
На этот раз папа закатил глаза. “ У Рейны розовое. У Феникса голубое.
– Проворчала я себе под нос, вызвав взрыв смеха. “ Ты всегда в розовом, женщина, ” усмехнулась Афина. “Попробуй немного изменить это”.
Я пожал плечами. – Феникс не всегда бывает голубым.
– Но у нее всегда синие аксессуары.
– Верно, – неохотно признал я.
– Любимая книга?
“Для тебя, Рейна, все, что связано с модой”, – ответил папа. “Все, что связано с музыкой для Phoenix”.
За столом воцарилась тишина, пока мы с Фениксом смотрели на нашего отца, глубоко задумавшись. Возможно, он отсутствовал последние двенадцать лет, но, возможно – всего лишь возможно – он все это время хранил нас в своем сердце.
27
РЕЙНА
Я
оторвал взгляд от пола, где я вытягивал ноги, и обнаружил, что моя сестра смотрит на меня. Я разминался перед началом занятий йогой. Знакомое стеснение в груди и ужас, ползущий вверх по позвоночнику, обычно были первыми признаками надвигающейся панической атаки.
Поэтому, естественно, я попытался опередить события. У меня не было времени тратить его на панические атаки, вот почему я работал над тем, чтобы взять это дерьмо под контроль.
– Девочки у бассейна. Я подумал, что могу составить тебе компанию. Ты в порядке? – спросила она.
Ее щеки раскраснелись, когда она села и вытянула ноги. Я окинул взглядом ее наряд – штаны для йоги и свободную футболку. Ее темно-каштановые волосы были собраны в высокий хвост. У нее, как и у меня, были кудри. В детстве люди всегда принимали нас за близнецов с разным цветом волос. Я предполагал, что разница в двадцать месяцев и одинаковая светлая кожа, овал лица и голубые глаза могли бы сделать это. Хотя у нее были более темные голубые глаза. Мы были похожи во многих отношениях, от нашего телосложения и роста до схожих характеров. Люди думали, что я более общительная, чем она, но на самом деле все было наоборот. Она была единственной причиной, по которой у меня была общественная жизнь и друзья. Люди просто предполагали альтернативу из-за ее глухоты.
Я приподнял бровь. – Почему?
“Ты занимаешься йогой и растяжкой. Ты делаешь это только тогда, когда борешься с тревогой.
Она знала меня слишком хорошо.
– Просто задумался, вот и все.
– По поводу чего?”
Я пожал плечами. “Papà. Mamma.”
Она с любопытством наблюдала за мной. “Ты уверен, что это не из-за Амона Леоне?”
Я покачал головой. “Да, я уверен”. Хотя, мне было интересно, о чем Данте и Амон Леоне говорили с папой. Я знал, что они не планировали рассказывать о событии, произошедшем неделю назад – или уже две? – в их клубе. Они бы уже рассказали, если бы это было так.
“Не позволяй воспоминаниям поглотить тебя”, – предупредил Феникс. “Оставь их в прошлом”.
Нашей семье было нетрудно связать мое беспокойство и панику со смертью мамы. Они просто приписали это потере нашей матери в столь юном возрасте. Но правда заключалась в том, что те последние слова, которые мама произнесла, лежа в ванне, полной крови, преследовали меня. Они оставили невидимый шрам, который отказывался заживать.
“ Тебя никогда не беспокоит, что папа связан с организованной преступностью? Я спросил ее.
Она пожала плечами. “Может, и немного, но бабушка хорошо сделала, что уберегла нас от этого. Могло быть и хуже.
Я мог бы предсказать ответ моей сестры. Это была еще одна вещь, которой у Феникса было в избытке. Позитивный настрой. В общем, я смотрела на мир через розовые очки, но Феникс пошла дальше этого. Она умела видеть хорошее даже в самых ужасных ситуациях.
– Ты беспокоишься о папе? Пытливый взгляд моей сестры впился в меня. В этом была ирония, на самом деле. Она беспокоилась обо мне, а я беспокоился о ней. Я бы убил ради нее, и я знал, что она убила бы ради меня. Это было почти так же, как если бы у мамы был такой же разговор с Фениксом, как и со мной.
Мое сердце сжалось при этой мысли, я надеялась, что она не взвалила это бремя на Феникса. Она не должна была этого выносить – никто из нас не должен.
“Может быть, немного”, – призналась я. Он был последним родителем, который у нас был, учитывая, что он отсутствовал больше десяти лет. “Тебе не кажется, что он стал вести себя по-другому?”
– Возможно. – Она задумчиво вздернула подбородок. “Он любит нас. Я просто не думаю, что он умеет это показывать.” Я кивнула в знак согласия. “Тогда есть это обещание, которое бабушка держит над его головой”.
“ Ты знаешь, что это такое? – спросил я. Мне уже много лет было любопытно узнать об этом, но заставить бабушку проболтаться было все равно что пытаться вытащить это из трупа.
Моя сестра усмехнулась. “Ты шутишь, да? Бабушка скорее пустила бы пулю себе в лоб, чем сказала мне.
Мои брови взлетели вверх. – Ты на самом деле спросил ее?
Она закатила глаза. “Да. Она сказала мне не лезть не в свое дело. Я даже пригрозил, что сообщу о преступной деятельности папы в газете. Это не сработало.”
Мои глаза расширились. Я знала, что Феникс может быть крутым, но такого я не ожидала.
Большую часть нашего детства я смотрела новости, затаив дыхание и ожидая увидеть в них нашу семью. Этого так и не случилось, но где-то в глубине моего сознания это все еще беспокоило. Несмотря на то, что мы нечасто виделись с ним и он не был активной частью нашей повседневной жизни, я не хотел видеть его за решеткой.
В наши дни люди смотрят на мафию в романтическом свете, но это, конечно, было не так, как об этом сообщали в новостях, и не так, как это было в реальной жизни. После первой и единственной вспышки гнева папы, когда он поднял на нас руку, я украдкой взглянула на запись бабушкиного наблюдения, сделанную ранее в тот день.
Мое сердце все еще содрогалось, вспоминая видео. То, как незнакомец, ворвавшийся в дом бабушки, порезал Амона. Его могли застрелить. Папу застрелили. Я хотела бы иметь возможность услышать, что Папа, Данте и Амон обсуждали после, но у камеры наблюдения не было звука.
Да, в преступном мире не было ничего романтичного. Люди пострадали; предприятия сгорели дотла. На жизни людей это повлияло самым реальным образом. Может быть, мне было бы все равно, если бы это не стоило нашей маме так дорого, или наши отношения с папой не были прочными. Но в лучшем случае они были шаткими.
Кроме того, я была совершенно уверена, что именно связь папы с преступным миром толкнула маму на самоубийство. Она пережила травму, и я все еще не осмеливался думать о ее масштабах. Бабушка и мама были частью другого мира – мира, наполненного светом, камерой и действием. Не тьма, кровь и угрозы.
Это стоило Фениксу и мне нашей матери. Это почти стоило жизни мальчику с галактиками в глазах. И именно тогда я поняла, что потеря Амона опустошит меня, даже если он не был моим.
Мягкая ладонь коснулась моей щеки, останавливая мое движение. Феникс жестом показал: “Рейна, тебе нужно перестать волноваться”.
“Я не беспокоюсь”, – рассуждал я. “Я потягиваюсь и отпускаю”.
Пока Феникс придерживался позы Баддха Конасаны, я перешел в Бакасану. Это было лучше, чем продолжать этот разговор. Но пока я не закрыл глаза, я не мог избежать взгляда своей сестры.
– Ты не отпускаешь меня. Ее хмурый взгляд сказал мне, что она ни хрена не верит, что я ей наговорил. “И не думай, что я рад из-за тех сердец, которые горят в твоих глазах из-за Амона Леоне.”
Я закатила глаза. “Неважно”, – пробормотала я. Это совсем не расслабляло. Если уж на то пошло, это было более напряженно, чем вообще не заниматься йогой. И это о чем-то говорило.
“Не смей меня обманывать, Рейна Ромеро,” – отругала она. “Я твоя сестра. Не папа. Не бабушка. Тебе не нужно прятаться от меня.”
Я тяжело вздохнула, отказываясь от релаксации и йоги в целом. Вернувшись в сидячее положение, я ущипнула себя за переносицу, прежде чем ответить. “Я недавно застала папу и бабушку шепчущимися на кухне”, – призналась я. “Это показалось важным”.
Она закатила глаза. “Ну, я полагаю, преступный мир важен.”
– Папа никогда не стал бы говорить с ней о своей преступной деятельности, – заметила я.
– Хороший аргумент,” согласилась она. – Что потом? Может быть, они обсуждали планы на вечеринку по случаю твоего дня рождения.”
Я съежилась. “ Это… нехорошо. Я встала и потрясла руками и ногами, чтобы расслабить мышцы. “Если они спросят тебя об этом, скажи им, что мы заняты. Мои занятия и все такое.
“Тебя это беспокоит?” Я спросил ее в миллионный раз. “Этот папа – преступник”.
“Он неплохой человек”, – ответила она, затем поморщилась. “Ну, он не такой уж ужасный человек.”
Я вздохнула, мой желудок скрутило от этой мысли. “Я вроде как хочу знать все, но в то же время я не хочу ничего знать об этом”, – призналась я. Поиск в Гугле ‘преступные организации’ не помог. Я чувствую себя неопытным подражателем или что-то в этом роде ”.
Феникс фыркнула, беря меня под руку, когда мы направились к бассейну, к моему большому разочарованию. Я не хотел еще одной встречи с этой чертовой змеей. “Итак, какова ваша теория по поводу их обсуждения?”
“Я не знаю, но я собираюсь спросить Марию”, – сказал я ей. “Она была там все время”.
Она рассмеялась, открывая дверь на террасу. “Удачи с этим.” Она потянула меня на террасу и сменила тему. “Что когда-либо случалось с линией одежды, которая пользовалась вашими дизайнами?”
“ У меня еще не было времени ознакомиться с контрактом. Я вздохнул. Это была правда. В последнее время у меня почти не было времени на себя. Не то чтобы обычно у меня было много занятий, но из-за дополнительных занятий вдобавок к моей двойной специальности у меня едва было возможность дышать. “Кроме того, пока мне не исполнится восемнадцать, я не могу юридически подписать это, поэтому я тяну время”.
“Может, нам попросить папу увеличить нам пособие? Или бабушку?”
“ Нет. ” Мой голос был категоричен. “ У нас достаточно. За квартиру заплачено до конца года.
“ О чем вы двое разговариваете с такими мрачными лицами? – Спросила Айла, в то время как Рейвин и Афина с любопытством наблюдали.
“Ничего”, – ответил я.
“Наше пособие”, – подписал Феникс.
Я бросил на нее взгляд, заставивший ее съежиться.
Айла нахмурилась. – Девочки, вам нужны деньги?
Мы с сестрой покачали головами. Мы получали щедрое пособие от папы, хотя, по общему признанию, я слишком много тратила на одежду, обувь и терапию. Феникс потратила много денег на свои уроки музыки, аренду пианино и помещения для репетиций, музыкальные книги и косметические товары. Мне просто пришлось притормозить с покупками тканей и одежды. Моей сестре пришлось гораздо чаще нажимать на тормоза.
– Я могу помочь, – заявила Айла.
“Спасибо, но нет”, – сказал я ей. Можно с уверенностью сказать, что мы с Фениксом никогда не останемся голодными с трастовым фондом, который мама создала для нас. Папа и бабушка были при деньгах, но они хотели научить нас ответственно распоряжаться деньгами.
“Кто-нибудь из нас всегда мог бы взять кого-нибудь из команды и переспать с братом Айлы”, – поддразнила Рейвен.
“ Не смотри на меня, черт возьми, – проворчала Айла. “ Он мой брат. Отвратительно.
Мы все рассмеялись. Афина и Рейвин многозначительно посмотрели на меня, и я вскинула руки. “Не смотри на меня. Он слишком стар для меня и не в моем вкусе.
Феникс усмехнулся. “Амон Леоне в ее вкусе.”
Я толкнул ее плечом. – Прекрати.
Она усмехнулась. “Никогда. Амон и Рейна сидят на дереве.” Моей сестре удавалось выглядеть так, будто она танцует брейк-данс и читает рэп одновременно.
– К-И-С-С-И-Н-Г, – подхватили все четверо.
Я проигнорировал их и приблизился к бассейну. Оглянувшись через плечо, я отчаянно замахал рукой, и, как я и предполагал, они прибежали. Я указал на воду, и все они наклонились, чтобы рассмотреть поближе.
А потом я пушечным ядром прыгнул в бассейн, забрызгав их всех и услышав их визги даже под водой.
Два дня спустя мы вернулись в Париж.
Как и предсказывал Феникс, разговаривать с Марией было все равно что со стеной. Она притворилась невежественной, заявив, что понятия не имеет, о чем я спрашиваю или говорю. Она даже зашла так далеко, что обвинила в этом свои способности говорить по-английски. Результатом стала “проваленная миссия”.
А потом был Амон. Я не видел его и ничего о нем не слышал, но каждую минуту бодрствования думал о нем.
Мы со вздохом вошли в квартиру.
“Дом, милый дом”, – пробормотала Афина, и я не мог не согласиться.
Мы с Фениксом всегда чувствовали себя здесь как дома, чем когда-либо с нашим папой. Разговор, который я подслушала между ним и мамой, был еще одной вещью, которая тяжелым грузом лежала у меня на душе. Это заставило меня переоценить последние восемнадцать лет, проанализировать каждое воспоминание с моим папой, чтобы выяснить, кто из нас не был его дочерью.
С кем он плохо обращался – с Фениксом или со мной?
Я не была уверена. Он всегда относился к нам с одинаковым уровнем безразличия, не обязательно плохо, но определенно холодно. Особенно в годы, прошедшие после смерти нашей мамы. Так как же я должен был разгадать эту головоломку? Каждый раз, когда я думал об этом, мне казалось, что лучше оставить этот секрет маме. Я не мог позволить любопытству взять верх надо мной.
Я направилась в свою комнату, едва добравшись до двери, когда Рейвен остановила меня своим самым строгим голосом.
“ Я так не думаю, юная леди. ” Мои плечи мгновенно поникли. Я ожидал этого с тех пор, как мы покинули Венецию. Чем ближе мы подъезжали к Парижу, тем больше я надеялся, что они дадут мне передышку. Я медленно обернулась и увидела, что моя сестра и все наши друзья столпились в нашей гостиной, их глаза сузились и смотрели на меня.
Это было все равно что иметь четырех матерей, удушающих и раздражающих.
– Иди сюда и поболтай с нами, – вмешалась Айла, опускаясь на диван и похлопывая по месту рядом с собой.
– Послушай, я устал и…
“Подойди и поговори с нами, или я позвоню бабушке,” – подписала Феникс. “Тащи свою задницу сюда.”
Зная мою сестру, это было серьезной угрозой, а оболванить мою бабушку было практически невозможно. Поэтому я ограничилась поиском среди своих друзей.
Я бросила сумку и направилась по коридору в гостиную, заняв место рядом с Айлой.
Я вздернула подбородок и встретилась взглядом со всеми моими друзьями, когда никто не произнес ни слова. “Хорошо, и что теперь?”
Феникс прислонилась спиной к окну и опустилась на пол крест-накрест, заправляя растрепанные волосы за уши. Ее обеспокоенный взгляд был прикован ко мне.
Раньше мы с Феникс делились всем, но в какой-то момент в течение последних нескольких лет мы перестали. Мы все еще любили друг друга, мы все еще защищали друг друга, но я знал, что она кое-что скрывала от меня. Я видел это на ее лице, когда она была погружена в свои мысли. Глубокая печаль.
Однако я не мог винить ее за то, что она хранила секрет, потому что у меня самого было несколько секретов с шести лет.
Мое обещание моей матери защищать Феникс.
“Первый вопрос”, – сказала Айла, расписываясь. “Вы принимаете противозачаточные?”
Я чуть не подавился собственной слюной. – Ч-что?
“Мы не можем допустить, чтобы ты забеременела. Выражение лица Феникс сказало мне, что она не шутила. “Я твоя старшая сестра; я знаю, к чему это приведет.”
Мои глаза расширились. – Где?
“В постель Амона”, – ответила Афина.
“Залетаю”, – подписала Феникс. “И папа впадает в кровавую ярость.
“Итак, вот что мы собираемся сделать”, – как ни в чем не бывало заявила Айла. “Мы научим тебя надевать презерватив на банан”.
Мои щеки вспыхнули. – В этом нет необходимости.
“И мы отвезем тебя к акушеру-гинекологу, чтобы назначить тебе противозачаточные”, – добавила Феникс, выводя свою роль старшей сестры на новый уровень.
Рейвин сбегала на кухню и вернулась с бананом. “Афина, принеси обертку”.
Последняя вприпрыжку добралась до своей спальни, напевая: “Не будь одиночкой, давай прикроем его стояк. Ей не станет плохо, если она обернет его член ”.
Я хлопнул себя ладонью по лбу. – Да поможет мне Бог, – пробормотал я.
“Черт возьми, ты думаешь, это плохо?” Сухо заметила Рейвен. “Поначалу от мужчин у тебя мурашки бегут по коже, но в конце концов ты остаешься с эмоциональным ущербом”.
Что ж, это было зловеще, но я знал, что было бы бессмысленно спрашивать Рейвен, кто причинил ей боль. Она хранила свои секреты близко к сердцу. Думаю, в каком-то смысле мы все так делали. Может быть, именно поэтому мы так хорошо ладили.
Афина вернулась с бананом и протянула его мне. – Удачи.
В руке у меня был банан и липкий презерватив, как будто я вернулась на урок сексуального воспитания.
“ Ты знаешь, мы обсуждали это еще в старших классах. Или, может быть, в средней школе, – пробормотала я, натягивая презерватив по всей длине банана.
“Это было давным-давно”, – заявил Феникс.
“ Еще раз, ” потребовала Айла. – Ты должна убедиться, что делаешь все правильно, чтобы через девять месяцев не было детей.
“ Детей не будет, ” простонала я. – Я буду принимать противозачаточные.
“ И мы также не хотим, чтобы к тебе пришли заразные. Заботиться о тебе – наша работа, – вмешалась Рейвен. Быть самым молодым в группе – полный отстой.
“Снова надень презерватив”, – проинструктировала Феникс с обеспокоенным выражением лица. – У нас не должно быть никаких несчастных случаев.
Я открыла рот, чтобы возразить, но Афина перебила меня. “И самое важное правило: никогда не позволяй мужчине надевать презерватив. Ты должна сделать это сама”.
Мои брови сошлись на переносице. – Почему?
“Потому что мужчины безнадежны и могут неправильно это надеть”, – ответила Рейвен. “И тогда чья это проблема? Всегда женская”.
Я закатила глаза, но я могла понять ее точку зрения. “Ладно, прекрасно. Я всегда буду той, кто насаживает это на член мужчины. Счастлива?”
– Рейна! – воскликнули девочки так, словно впервые услышали, как их ребенок произносит вульгарное слово.
“ Что? Вы все время говорите ”придурок", – оправдывался я.
“Она не ошибается”, – отметила Рейвен. “И ты слышал, как ”вы все" растягивается изо рта нашей маленькой ковбойши?"
“Вряд ли это наездница”. Я бросил в нее бананом в презервативе. “Вот, член весь прикрыт. Я прошел?”
Феникс вздохнул. “Да, ты сдал, но мне это не нравится”.
“Ты что, хочешь, чтобы я продемонстрировал это на настоящем члене?”
“ Пожалуйста, перестань говорить ”придурок", – раздраженно прокомментировала Айла. “Я чувствую, что мою младшую сестру развращают”.
“Мне не нравится, как он на тебя смотрит”, – показала Феникс, нахмурив брови, изучая меня.
Мое сердце затрепетало. – Как он на меня смотрит?
“Как будто он не в состоянии отвести взгляд”, – прокомментировала Афина.
“Как будто он хочет поглотить каждый дюйм тебя”, – добавила Рейвен.
“Как будто он разобьет тебе сердце”. Глаза Феникс рассказали мне историю ее собственного горя. Вопрос был в том, кем. У меня было такое чувство, что это был секрет, который она скрывала от меня.
Мое горло сжалось от ненависти к тому, что я не защитил ее от этого. Обещание, которое я дал маме, повисло в воздухе, как призрак, вместе с моей неудачей в его выполнении.
Это было бы не последней вещью, от которой я не смог бы защитить свою сестру.
28
АМОН
“Я
не могу иметь с ним дело сегодня ”, – сказал Хироши, его японский был поспешным, поскольку его обычно спокойное поведение сменилось яростью. Я никогда не видел, чтобы он терял хладнокровие – даже не выматывался, – и это о чем-то говорило.
И я.… Мой отец давным-давно избавил меня от проявления эмоций. Я контролировала свои реакции и эмоции с детства. Данте не был исключением.
И все же последние три дня он был чертовски взвинчен. Он огрызался на всех за все и ни за что. Настолько сильно, что даже мне не хотелось иметь с этим дело. Я подозревала, что Феникс был причиной его поведения. Обычно дамы падали к его ногам, но эта девушка отказывалась даже разговаривать с ним. Отсюда Данте становится невыносимым мудаком.
“ Что он сделал? – Спросила я, не отрывая глаз от экрана своего ноутбука. Сегодня я была не в настроении выслушивать дерьмо Данте. Напряжение в клубе было громче, чем выстрел в церкви.
– Он тычет пальцем в медведя.
Единственный медведь, которого Данте, возможно, мог ткнуть пальцем, был якудза. Я провела рукой по волосам и заставила себя сделать глубокие, успокаивающие вдохи. Мне не нужно было больше ссориться с моим кузеном.
– А что сделал Данте? – Спросила я.
– Он ударил одного из людей вашего кузена.
Я мысленно застонал. “Почему?”
“Сказал, что он слишком громко дышал”. Господи Иисусе. “И занимал слишком много места. Парень тощий, как жердь”.
Но Ицуки не был. По крайней мере, мой брат направил свое раздражительное настроение на своих людей, а не на моего кузена. Было бы сложнее уладить все дела с Ицуки, если бы Данте ударил его.
Я сидел за своим столом, когда мой телефон завибрировал. Я схватил его и откинулся на спинку офисного кресла, чтобы прочитать сообщение.
Ублюдок уже на пути к тебе.
Данте умел обращаться со словами. Коротко и мило.
Я напечатал ответ.
Держи наших людей поблизости. Держись подальше от неприятностей.
Ицуки любил играть грязно, и я не верил, что он не попробует что-нибудь сделать.
Ответ моего брата пришел мгновенно.
🖕
Он был таким чертовски зрелым.
Я как раз собирался положить телефон в карман, когда дверь распахнулась, и этот ублюдок появился на пороге во всей своей красе, окруженный свитой, с подбитым глазом. Его лицо было мокрым от пота, и он тяжело дышал, даже короткая прогулка от машины до офиса была для него непосильной.
О борьбе сумо не может быть и речи, с отвращением подумал я про себя.
Как сам дьявол, Ицуки вошел так, словно это место принадлежало ему. Он был почти на два года моложе меня, но двигался так, словно был на два десятка лет старше. Со своей округлой фигурой и волосами, собранными в сальный пучок, он больше походил на борца сумо. За исключением того, что у него были яйца. Слава богу, что Ицуки решил надеть брюки. Он вспоминал о них, когда был в своем поместье, и это было не то зрелище, которое легко забыть.
Моему кузену, возможно, и не хватало смелости, но он определенно окружал себя людьми, у которых они были. К счастью для меня, у них не было мозгов.
Чудовищные преступления, совершенные моим кузеном, и то, на что он пошел ради достижения власти, приводили в ужас большинство людей. Но его карточный домик в конце концов рухнет, я гарантирую это. Он заплатит за убийство моего деда и кражу моей империи, но больше всего за то, что послал людей за Рейной и попытался продать ее бразильскому картелю.
Он тяжело вздохнул, прежде чем выпалить: “Сначала ты убиваешь моих людей, а теперь издеваешься надо мной?”
Хироши подошел и встал позади меня, молчаливый, но смертоносный. Мы оба знали, что Ицуки без колебаний вонзит нож в спину своему самому близкому другу, не говоря уже о тех, кого он считал врагами.
“Я же говорил тебе. Если ты трахаешься с Рейной, то трахаешься и со мной”, – холодно сказал я. “Так что теперь я трахаю тебя в ответ”.
На его глаза легла темная тень, но он быстро смахнул ее.
“Это сплошная ебля”. Он подошел к моему столу и плюхнулся в кресло напротив меня, петли запротестовали под его весом. “Но я ничего не делал с твоей желтоволосой девушкой. Я думал, ты с ней покончил”.
Я стиснул зубы. “ Закончил я с ней или нет, здесь не имеет значения. Не забывай, блядь, о нашем соглашении. Я чертовски ненавидел то, что якудза держали ее в поле зрения, и я ненавидел Ромеро за это еще больше. “Ты, блядь, пытаешься продать ее бразильцам”, – прошипел я. “Почему?”
“Неправда”. Сначала скажи, когда он солгал: его английский страдал, когда он нервничал или лгал. Он перешел на японский. “Я клянусь тебе, Амон. На могиле нашего дедушки”.
Этот сукин сын.
“Вы следите за Рейной Ромеро или нет?” Я спросил по-английски, отказываясь его успокаивать. Пусть он борется и говорит, как пятилетний ребенок. Он открыл рот, чтобы ответить, когда я произнесла свое предупреждение. “Подумай дважды, прежде чем снова мне солгать”.
Он сглотнул, но из-за толщины его шеи это было едва заметно. “ Она важна для тебя, ” ответил он на плохом английском. Жалко. Он был подонком, и чем скорее я от него избавлюсь, тем лучше.
Я медленно положил руки на стол, нетерпеливо постукивая ими. “Тебя не касается, кто или что она для меня”, – объявил я спокойным голосом. “ Я четко изложил свои правила. Я помогаю якудзе, работая на тебя. Держись от нее подальше. Ты отказался от своего слова.
Выражение его лица не изменилось, но изменился цвет лица.
– Я этого не делал.
Я встал, и он вздрогнул, двое его помощников выхватили оружие. Но они были недостаточно быстры. Один из них лежал на земле с пулей в голове, а Хироши приставил лезвие своего меча к шее другого. Я даже не видел, как он отошел от меня.
– Попробуй еще раз, Ицуки.
“Если ты убьешь меня, якудза придут за тобой”. Что ж, посмотри, у кого выросли яйца. “Она все равно умрет”.
Я чертовски ненавидел то, что он был прав. Это было слишком рано. Моя империя была недостаточно могущественна, чтобы победить его. Пока. Но я бы погиб, сражаясь. Если бы я только мог гарантировать, что якудза сделают меня – и только меня – своей целью. Они бы преследовали мою мать, моего брата, даже Рейну и ее семью.
“ Может быть. – Мой голос не выдавал ни малейших эмоций. – Но и ты бы тоже.
И мы все знали, как сильно он хотел жить. Мой кузен был трусом, который жаждал власти, но никогда за счет собственной крови. Только тех, кто его окружал.
Его плечи напряглись, и он посмотрел на меня, как пойманная мышь. Или, скорее, как пойманная змея. Потому что это был мой кузен… Коварная, жаждущая власти змея.
“Глава семьи Кортес хочет ее”. Наконец-то хоть капля правды. “Он готов предложить ей эксклюзивные поставки лекарств”.
Мои челюсти сжались. – Ты с уважением откажешься от предложения и скажешь ему, что она больше не обсуждается.
“Контракт заключен”.
Я сжала кулаки, пока ярость кипела в моих венах, сжигая меня заживо. “Ты. Положишь. этому конец”.
Молчание затянулось. Его глаза-бусинки изучали меня, и я скривила губы. Я могла только догадываться о теориях, которые проносились в его голове, но была одна, которую он никогда не поймет: любовь.
“Я мог бы помочь тебе”, – предложил он. “Женщине за твою верность”.
“Она не моя, чтобы отдавать”. Если бы я имел к этому хоть какое-то отношение, он бы никогда и близко к ней не подошел.
– Но ее отец в долгу передо мной и…
– Ее отец заплатил свой долг, – заметил я.
“Не проценты за проценты”. Я усмехнулся. Этот жадный ублюдок. Держу пари, он даже не упомянул об этом требовании Ромеро. “Сделай татуировку, и я позабочусь о том, чтобы ее сохранили для тебя”.
“Отклонено”. Я сузил на него глаза. “И ты будешь держаться от нее подальше, если не хочешь, чтобы я поимел твою маленькую империю”.
Он знал, что я никогда не прибегаю к пустым угрозам. – Ты перегибаешь палку, озлобленный принц.
Я мог бы так легко перегнуться через стол и выбить из него всю эту гребаную жизнь.
Я знала, что общение с моим двоюродным братом будет для меня головной болью, просто никогда не представляла, насколько сильной.
“С сегодняшнего вечера и впредь ты будешь держаться от нее подальше”. Он моргнул, вероятно, ему не понравился мой тон. “Если вы захотите продолжать вести бизнес с Omertà и поставлять свой продукт в Европу и Штаты, вы забудете о существовании семьи Ромеро”.
Было бы нетрудно перенести обсуждение за стол переговоров. Омерта нерешительно присоединилась к якудзе, и только из-за меня. Было бы легко разрушить эти деловые отношения, а Ицуки не мог позволить себе потерять еще больше бизнеса. Он был напуган. Я мог видеть это по его жесткому языку тела.
“Я мог бы заключить союз с Софией Волковой”. Эта сумасшедшая сука была плохой новостью для любого. Если он был настолько глуп, чтобы этого не видеть, пусть заключает союз. Он закончил бы свою жизнь. Либо от ее предательской задницы, либо от меня.
Я поправила рукава, чтобы удержаться от того, чтобы не протянуть руку и не задушить его.
– Это твое последнее предложение, кузен, – предупредил я.
Его взгляд метнулся к мертвому телу на земле, затем туда, где Хироши прижимал лезвие к шее своего парня. Ицуки знал, что если мы убьем его, он будет следующим.
“Прекрасно”.
Все, включая этого гребаного идиота, шло бы по плану. Пока я не захватил якудзу или не сжег ее дотла.
“Превосходно. И ваши люди не должны находиться в одной стране с ней”, – сказал я без тени эмоций в голосе. “Или ты потеряешь здесь союзника”.
Он развернулся и направился к выходу, споткнувшись о безжизненное тело своего некомпетентного телохранителя. – Ты мне угрожаешь?
Откинувшись назад, я положил руку на спинку стула и сохранил скучающее выражение лица.
“Ты или твои люди тронете ее, и да, я прикончу вас, черт возьми”. Гнев был достаточно силен, он горел у меня в горле, в груди и застилал зрение красной пеленой. Но выражение моего лица ничего не выражало, и мой пульс не дрогнул. “Отмените этот контракт с бразильским картелем, или я сожгу ваш мир дотла”.
– Ты дала мне слово, – напомнил он мне.
Я смотрела на него с безразличием, в то время как моя грудь сжималась от отвращения. Он украл мою империю и думал, что мне насрать на свое слово? Однако шутка была в его пользу, потому что Ицуки был слишком туп, чтобы понять, что я никогда не давал ему слова, что не заберу то, что принадлежало мне. Я просто сказал ему, что буду заместителем якудзы после него. Что я буду работать на него.
“ Если с ней что-нибудь случится, можешь засунуть эти слова в свою гребаную задницу. Ты позвонишь Кортесу и отменишь все, что, блядь, у вас с ним происходит.
– Мне нужно сто фунтов кокаина, чтобы перевезти его.
“Вы получите это, как только расторгнете соглашение с бразильцами”. Я уже начал уставать повторяться.
Его взгляд встретился с моим, и он сардонически вздохнул, качая головой. Я точно знала, что натворила. Я открыла ему свою слабость, но он не знал, что я знаю многое о его. Женоненавистник. Слабый. Импульсивный. И он был недееспособен – более чем на одном уровне.
Мы все знали, что в преступном мире нет места слабости. Но Рейна… Черт, мысль о том, что кто-то причинит ей боль, вызвала такой уровень страха, которого я не испытывал с тех пор, как был маленьким мальчиком.
