Текст книги "Люди в масках (СИ)"

Автор книги: Ева Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Глава 2

– Ларочка, детка, как я рада тебя видеть, – довольное бабушкино щебетанье вытащило меня из крепких объятий сна.

– Как, – протирая заспанные глаза, пролепетала я. – Ты уже умерла?

– Да, – весело ответила бабуля, – сердечный приступ и дальше как запланированно.

Я хотела ее обнять, но, вспомнив о шаткости своего наряда, предусмотрительно заглянула под одеяло, прежде чем из-под него выпрыгивать. Штаны, как ни странно, по-прежнему были на мне, спасибо изобретенному ночью поясу.

– Как хорошо все-таки что мы снова вместе! – радостно воскликнула я, прижав к себе старушку. – А где Анюта? – в моих глазах появилась тревога, не ускользнувшая от внимательного взора собеседницы.

– Она улетела домой. Бедняжка так расстроилась…

– Ты точно знаешь, что Аня отправилась в Питер? – скептически посмотрев на бабушку, переспросила я.

– Василий Дмитриевич сам лично отвез ее в аэропорт.

Я грустно улыбнулась. Анечка улетела, а с ней исчезла и моя привычная жизнь вместе с именем и домом. И кем я теперь интересно буду?

– Спящая красавица очнулась? – полюбопытствовал Алекс, открыв дверь и просунув в проем голову. Пепельные пряди упали на бледное лицо мужчины, закрыв его до самого подбородка.

Настроение говорившего было, явно, хорошим, он весь светился от удачно проведенной авантюры с гибелью Ирины Николаевны. Не понимаю, как я умудрилась проспать все самое интересное. Вздох разочарования вырвался из моей груди. Впереди ожидало лишь путешествие в глубинку. Я сидела на залитой светом кухне и бесцельно ковыряла вилкой в тарелке, где лежала порция салата, от души положенная мне хозяином. Есть не хотелось совершенно. Аппетит пропал еще в постели, когда я поняла, что близится финал моего пребывания в столице, и вскоре нам светит оказаться в какой-нибудь глуши.

– Почему ты не ешь? – изучающе глядя на меня, спросил Александр. – Вы скоро отправитесь на вокзал. Ты должна подкрепиться перед дорогой.

– Спасибо, я не голодна, – выдавив на лице подобие улыбки, ответила я и рассеянно посмотрела вокруг.

Бабушка сидела напротив и уплетала за обе щеки то же самое, что лежало передо мной. Она заметно проголодалась с дороги и теперь с удовольствием наполняла желудок вкусной, домашней пищей мужского приготовления. Алекс сам нарезал помидоры и обильно приправил их зеленью. Сделал он это быстро и, наверное, вкусно, но от печальных мыслей кусок в горло мне не лез, поэтому оценить его кулинарные таланты я, увы, не могла.

– Вот документы, – собеседник протянул нам новые паспорта, достав их из кармана пиджака.

Он сильно изменился с прошлого вечера. Сейчас передо мной стоял элегантный высокий человек в идеально сидящем тёмно-сером костюме классического типа, белоснежной рубашке и благородного цвета галстуке. Его синие глаза почему-то стали серыми, потеряв вместе с насыщенным цветом свою загадочность и шарм.

"Интересно, когда же всё-таки он был в линзах? Вчера или теперь? Наверное, вчера, а, может, и теперь тоже… – пыталась я определить истинный цвет этих странных, внимательно наблюдавших за мной глаз.

Осторожно раскрыв паспорт, я тут же наткнулась на собственную физиономию, весело смотрящую на меня с фото. Правда, вместо длинных прямых волос, обладательницей которых я являюсь, на снимке у меня была стрижка типа каре.

– Мне нужно отрезать косу? – испуганно поинтересовались мои дрогнувшие губы, а глаза, слегка округлившись, недоуменно захлопали длинными тёмными ресницами.

– Вовсе не обязательно, – пожал плечами мужчина. – Ты могла отрастить волосы за несколько лет. Тебе ведь двадцать пять? Достаточно времени для отращивания косы, как мне кажется.

Я снова уставилась в документ, жадно читая изложенную в нем информацию о самой себе. Зовут меня по-прежнему Лариса, это радовало. Вот только фамилия поменялась: вместо Сергеевой, я стала Ярмошиной.

– А паспорт настоящий? – недоверчиво поинтересовалась я, листая странички.

– Да, вполне. Можешь не беспокоиться за его подлинность.

– Я прописана в Новгороде?! – этот крик удивления сорвался так быстро, что я сама поразилась его скорости.

– Да, хороший город. Тихий, спокойный, самое место для того, чтобы в нем на время исчезнуть.

– Вот спасибо! – грустно бросила я.

"Никогда там не была, и желания особого не испытываю. Мог бы хоть поинтересоваться моим мнением по поводу выбора места прописки", – вертелось в голове, как назойливая оса.

– Поезд отходит сегодня ночью, – довольным тоном сообщил собеседник. – Василий проводит вас. Билеты уже куплены. А по приезду устроитесь как-нибудь. Деньги при вас есть, – он достал из шкафа пачку иностранных купюр. – А это благотворительный взнос в вашу новую жизнь от господина Ларина.

Бабушка спокойно приняла доллары и сложила их в свою потертую коричневую сумку так, словно это были не деньги, а какие-то никчемные бумажки.

– Вы можете отдохнуть пока, а я отправлюсь в магазин, надо Ларисе сменить наряд на менее вызывающий.

Я скользнула взглядом по белому платью, в которое облачилась с утра. Он прав, в таком прикиде в поезд не сядешь.

– У меня сорок четвертый размер, – бросила я вдогонку, когда Александр был уже в коридоре.

– Он знает, Ларочка, – ответила Ирина Николаевна, загадочно подмигнув мне. – Он все про нас знает.

Я посмотрела на нее так, будто впервые видела. Маленькая шустрая старушка, с округлым румяным лицом и носом картошкой, на котором висят в тонкой оправе очки. Седые короткие волосы, непослушными прядями лезут на пронизанный горизонтальными морщинами лоб. Подкрашенные розовой помадой губы хитро улыбаются, а серо-зелёные глаза в кольце мелких морщинок лукаво блестят.

– Бабушка, а как ты-то попала во всю эту историю? – скептически покачав головой, спросила я.

– Мы с Сашей заключили одну взаимовыгодную сделку.

– На продажу квартиры? – я презрительно хмыкнула.

– Да, но в договоре есть один маленький пункт.

– То есть? – весь мой вид говорил о настороженном внимании, которое струилось изо всех клеточек тела, отражаясь в расширенных от любопытства зрачках.

– Там указано, что если ты, моя внучка, потребуешь вернуть квартиру обратно, тебе достаточно будет возместить необходимую сумму ее нынешнему владельцу. Сумма идентична той, которую заплатил мне Александр.

– Но у нас ведь новые имена? – я грустно усмехнулась. – Значит, сделка не действительна.

– Отчего же? – Ирина Николаевна напустила на себя важность. – В этом договоре указана и ты, нынешняя, тоже. Так что, если надумаешь вернуть себе "берлогу", отправляйся к Саше, и он тебе поможет это сделать.

– А ты?

– Я уже старая, мне-то она зачем. Я для тебя ее хранила, думала, что будешь жить там, детишек растить, а вышло вон как… – она взгрустнула, погрузившись в неприятные воспоминания. – Кстати, по документам мы теперь с тобой мать и дочь.

Я удивленно вскинула брови:

– Значит, мне тебя мамой нужно звать?

– Ты уж постарайся. В детстве ты меня так часто величала, – усмехнулась собеседница.

– Ладно, мама. Что дальше? – принимая игру, полюбопытствовала я. – Мы сидим с тобой на кухне, в чужом доме, абсолютно, одни. Может, стоит сбежать?

– Зачем? – старушка, явно, не поняла.

– Чтобы жить, как нам нравится, а не как кто-то велит.

– А разве мы не успеем поступить так… чуть-чуть попозже? – заговорщически прошептала старушка, в очередной раз подмигнув мне своим весёлым серо-зелёным глазом.

– Наверное, ты права, – с неохотой согласилась я, но все же не смогла удержаться от искушения, и отправилась проверить дверь на степень ее запертости. – Побег отменяется в любом случае, – сообщил из коридора мой обреченный голос. – Господа спасатели не очень то любят давать свободу действий своим спасенным.

– Правильно и делают, – невинно проговорила Ирина Николаевна, – тебе дай свободу, хлопот не оберёшься.

– Ну, спасибо… мама, – я усмехнулась. – Как все-таки хорошо, что мы снова вместе.

Александр вернулся с большим пакетом, откуда он тут же извлек черный брючный костюм и маленький белый топик.

– Надеюсь, подойдет, – смерив меня оценивающим взглядом, предположил он. – К туфлям, во всяком случае, точно подходит.

– Ну, это уже хорошо, – натянуто улыбаясь, ответили мои губы. – Вот только одеваться мне опять на голое тело прикажете? – полюбопытствовала я так, будто спрашивала не о нижнем белье, а о том, какая на улице вчера была погода.

– Ах, да, – он почему-то смутился. – Я купил тебе это, – мужчина осторожно достал со дна пакета гарнитур, состоящий из бежевых трусиков и такого же цвета бюстгальтера. Я взяла обновку и, прочитав размер, в изумлении подняла на собеседника глаза.

– А откуда Вы знаете, что у меня тройка?

– Ну, я же не слепой, в конце-то концов, – Алекс уперся руками в бока, откинув назад полы расстегнутого пиджака. – Ты собираешься переодеваться, или как?

– А что?

– Интересно посмотреть, верно ли я подобрал вещи.

– И нижнее белье проверять станете? – заносчиво осведомилась я, тоже поставив ладони на бедра.

– Что-то у вас тут жарко становится, – вырастая между нами, как гриб после дождя, заявила Ирина Николаевна, поочередно оглядев меня и его. – Зачем ссориться? Глупо ругаться сейчас.

– Вот и объясните это своей дражайшей внучке, которая со вчерашнего дня ищет повод нарваться на скандал, – хмурясь, проговорил собеседник.

– А Вы со вчерашнего дня, – высовываясь из-за спины бабушки, прошипела я, – отказываетесь отворачиваться, когда я переодеваюсь.

– Экая невидаль! – он всплеснул руками, усмехнувшись. – Как будто я не видел женских тел.

– Вот на женские и смотрите, а на меня пялиться нечего!

– Ты, значит, не женщина? – он нагло смеялся, скептически осматривая меня сверху, через голову стоящей между нами старушки. – Кто же ты, гуманоид?

– Сашенька, – укоризненно произнесла Ирина Николаевна, увлекая его за плечи в коридор так, будто всю жизнь была с ним знакома. – Девочка перенервничала, войди в ее положение хоть на минутку, она же совсем еще ребенок…

– Глупый, упрямый ребенок, – долетели до моих ушей его ответные слова, сказанные после того, как дверь захлопнулась.

– А Вы – напыщенный, самоуверенный болван! – пробурчала я себе под нос, и принялась переодеваться.

Все сидело на мне, как с иголочки. Наверняка, свои покупки, Александр делал не на вещевом рынке, а в каком-нибудь хорошем магазине, о чем свидетельствовало высокое качество одежды. Мне было удобно, легко и уютно в новом костюме, а легкий тягучий топ идеально облегал фигуру, оставаясь при этом абсолютно неощутимым. Я отправилась в прихожую, чтобы взглянуть на себя в зеркало. К счастью, на пути мне никто не попался, вероятно, бабуля увела хозяина дома в дальнюю комнату. Подойдя к трюмо, я не без удовольствия заметила, что выгляжу великолепно. Расчесав длинные, спадающие до пояса волосы, я тем самым довершила новый образ классической леди, в котором теперь пребывала.

– Превосходно! – это были слова Александра, самодовольная физиономия которого появилась в дверном проеме одной из его многочисленных комнат. – Кажется, я приобрел именно то, что нужно.

Подарив ему кислую улыбку, я осторожно поинтересовалась:

– Надо полагать, Вы уже высчитали с нас необходимую сумму за вещи и проживание, а также за организацию подставной смерти?

Он оторопел. Потом, взяв себя в руки, хмуро проговорил:

– Какая же ты все-таки циничная, Лариса. Неужели нельзя представить, что я просто помогаю вам, практически безвозмездно.

– Ага! – победно воскликнула я. – А что означает слово "практически"?

– Оно означает то, что у меня к тебе за всю мою помощь будет всего одна маленькая просьба.

– Какая? – настороженно спросила я.

– Я прошу тебя не путаться у меня под ногами, и не мешать мне делать то, что я запланировал. Надеюсь, после отъезда я больше тебя никогда не увижу.

Мне стало обидно. Неужели я такая плохая, что со мной не хотят впредь встречаться? Надув губы, я быстро отвернулась, стремительно зашагав в кухню. Прикрыв за собой дверь, я подошла к окну. На улице шел дождь, из моих глаз в унисон ему закапали слезы. Я озябла, несмотря на то, что температура в помещении была самая что ни на есть комфортная – старательно работал кондиционер.

"Может я, действительно, ужасная? Ведь не зря же со мной приключился весь этот кошмар, – всхлипывая, думала я, аккуратно водя пальцем по стеклу. – Из-за меня пострадала бабушка. Человек, которого я любила, оказался негодяем, а я стою и реву, как старуха у разбитого корыта. А, может, это и не любовь была вовсе? В душе пустота, на сердце боль и никаких нежных чувств не осталось, только разочарование. От любви до ненависти – один шаг, гласит пословица. Неужели я оказалась жертвой этого рокового правила?"

Я сильно обожглась на одном мужчине, но мой глупый рассудок принялся чесать всех под одну гребенку. Я стала жестче, грубее, циничней и начала ко всему относиться с опаской, готовая в каждом увидеть предателя. Алекс, спасший меня от смерти, достоин, по меньшей мере, благодарности. А что дала ему я, кроме грубых нападок и язвительного тона? Хотя и он тоже хорош! Ну вот, опять взял инициативу на себя мой упрямый дух противоречий. Так не годится! Он виноват, но и я не подарок, короче, каждый остался при своем.

– Прости, я был не прав, – негромкие слова, произнесенные за моей спиной, вернули меня к реальности. И как ему удалось так тихо подойти сзади? Наверное, я, погруженная в водоворот собственных мыслей, не услышала шаги, или… он умеет летать. Третьего не дано. – Не плачь.

– Я и не плачу, – обиженно всхлипнув, ответили уста, а рука, сжатая в кулак, потерла мокрые глаза.

– Понятно, – он усмехнулся.

– Не стоит надомной иронизировать, – помимо собственной воли я в очередной раз приняла боевую готовность, намереваясь вступить в словесную схватку.

– Лариса, – мужчина заговорил тоном умудренного опытом отца, – Ты многое перенесла, это очевидно. Но не надо кидаться на всех людей подряд, данная манера поведения повредит только тебе, и ни кому больше. Постарайся забыть тот ужас, который случился вчера, выброси из головы Славика и начни новую жизнь, – он многозначительно помолчал. – И учти одну очень важную вещь – хороших людей в мире гораздо больше, чем плохих!

– Зато этих плохих хватает на всех хороших вместе взятых, – грустно пробормотала я, перестав плакать. – Вы правы, я начну новую жизнь!

Мой решительный ответ вызвал у Александра вздох облегчения. Странно, что его проницательные, вновь посиневшие глаза, не заметили упрямого блеска в моем горящем зеленым огнем взгляде.

Вскоре появился Василий Дмитриевич. Его настроение сегодня излучало бодрость и оптимизм, читавшийся в каждом жесте его поджарой фигуры, облаченной в темно-голубой спортивный костюм. Лысина на голове врача весело лоснилась в лучах разогнавшего тучи вечернего солнца, светившего в комнату через распахнутое окно.

– Сегодня вы уезжаете, – радостно сообщил хирург информацию, в курсе которой мы были уже давно.

Я смерила его скучающим взором и тоскливо протянула:

– Да, через пару часов.

– Дай бог, чтобы все сложилось у вас благополучно, – улыбаясь, пожелал собеседник.

– В этом мы не сомневаемся, – ответила бабушка, которая только что вылезла из ванной, куда ее отправил гостеприимный хозяин, предложив принять с дороги душ. Или, может, перед дорогой… Хотя, какая разница.

– Ирина Степановна, рад Вас снова видеть, – Василий Дмитриевич назвал ее новым именем. Мне тоже стоило привыкнуть обращаться к ней так.

– Думаю, что самое время отужинать перед отъездом, – предложил Алекс и зачем-то потащил меня за руку из комнаты.

– Вы чего?! – вылупив на него полные удивления глаза, воскликнула я, когда мы очутились в коридоре.

– Тебе тоже не повредит принять ванну, – осторожно взяв пальцами прядь моих волос, и, покрутив ее перед собственным носом, заключил он. – Ведь неизвестно, когда в следующий раз выпадет такая возможность.

Я хотела возразить, но вдруг остановилась, заметив, что синие глаза снова стали серыми.

– Как Вы это делаете?

– Что именно?

– Меняете цвет глаз.

– Линзы, – он усмехнулся. – Самые что ни на есть обыкновенные цветные линзы.

– И какой же оттенок дарован Вам природой? – пристально изучая его внешность, глядя снизу вверх, полюбопытствовала я.

Он какое-то время молчал, сомневаясь, говорить мне это или нет, потом отвернулся и снял линзы. Глаза его, печальные и ироничные одновременно, отражали синеву вечернего неба, в котором яркими звёздами сверкали блики от света коридорной люстры.

– Считай, что я открыл тебе страшную тайну, – его голос был наигранно заговорщическим, а губы кривила улыбка. – А теперь марш в ванну.

Я подчинилась, демонстративно хлопнув дверью перед его носом. Правда, мыться мне не хотелось и, ограничившись порцией душистого шампуня, вылитого на голову, я, просушив феном голову, выползла на кухню.

– Красиво, – Алекс бесцеремонно провел ладонью по чистым, пушистым волосам.

– Спасибо, – выдавила я, отступая на шаг.

– Садись, поешь, – предложил Василий Дмитриевич, но я вежливо отказалась.

– Лара, ты весь день голодная, решила перейти на питание святым духом? – бабушкины брови смешно сдвинулись, наехав на переносице одна на другую.

– Нет, она просто бастует, – иголка, запущенная в меня Александром, достигла цели.

– А вот и не правда! – в доказательство собственной правоты мне пришлось съесть целую тарелку свежеприготовленных щей.

Интересно, кто их варил? По всей видимости, господин, у которого мы временно проживали, отличался склонностью к кулинарному ремеслу. Что ж, это у него выходило очень даже хорошо. Настало время прощаться. Александр поцеловал в лоб Ирину Степановну так, точно она была самым дорогим его другом, мне же досталась лишь кривая улыбка и пожелание доброго пути, сопровождаемое легким похлопыванием по плечу.

"До скорой встречи, Санта Клаус", – почему-то со злостью подумала я и тут же сама себя перебила, – Какая, к черту, встреча, мне хватило и пары дней знакомства. Лучше уж, действительно, никогда больше не видеть этого типа".

Василий Дмитриевич проводил нас до вагона, как и было обещано. Зеленая длинная гусеница, с множеством затянутых занавесками окон призывно ждала, когда мы окажемся в ее железном нутре.

– Плацкарт, – фыркнула я, усаживаясь на боковое сиденье. – Могли бы и купе приобрести.

– Не возмущайся, – отозвалась бабушка, она усердно махала доктору в окно, как будто он был ее хороший знакомый. – Скажи спасибо, что хоть это есть.

– Спасибо! – саркастически объявила я, не обращаясь ни к кому, чем привлекла внимание усаживающегося рядом толстяка с большим красным носом и невероятно огромными толстыми щеками.

Мы, наконец, тронулись с места, оставляя позади столичный город, полный жизненной энергии, которую он источал каждой частью своего большого организма. Впереди нас ожидала провинция. Не скажу, что я уж сильно недолюбливала маленькие города. Вовсе нет. Порой, они выглядели гораздо лучше больших, но… уезжая из Москвы, я с каждой минутой все дальше удалялась от заветной цели – отомстить Ларину Вячеславу Андреевичу за его преступление.

Громкое чавканье, доносившееся из-за соседнего столика, заставило меня нервно передернуть плечами. Я покосилась на того, кто издавал противные звуки, смачно уплетая большой белый батон, который запивал соком, активно хлюпая.

"Боже мой, даже свиньи едят тише", – сморщившись, решила я, подарив толстяку уничтожающий взгляд, который, впрочем, он даже не заметил, продолжая свою громогласную трапезу. Я закрыла ладонями уши, изо всех сил стараясь сосредоточиться на том, что было за окном. Однако мерзкие звуки всё равно долетали до моего слуха. Не выдержав пытки, я быстро поднялась и стремительно бросилась в тамбур, где, переведя дыхание, начала понемногу приходить в себя.

"И почему некоторые люди ведут себя так безобразно? – крутилось в голове, когда я провожала взглядом высокие здания Зеленограда. – Зачем я уезжаю отсюда?" – внезапно возникший вопрос, остался без ответа.

– Ларочка, ты из-за этого борова сбежала? – понимающе качая головой, спросила подошедшая бабушка, она держала в руках свою обшарпанную сумку.

– Не могу рядом с ним находиться, – честно призналась я.

– Понимаю… Надеюсь, что минут через пятнадцать он закончит набивать свое и без того большое брюхо. Так что не задерживайся особенно.

– Хорошо.

Она ушла, а я осталась стоять, предоставленная своим мыслям.

"Так зачем же все-таки я уезжаю? Чтобы всю оставшуюся жизнь трястись за собственную шкуру, ведя размеренную жизнь домохозяйки в каком-нибудь маленьком городке или, чего лучше, в деревне. Но ведь так выглядит трусость. Бежать, прятаться, бояться… Разве это жизнь? Больше похоже на вынужденное существование, – я тяжело вздохнула, представив свое скорое будущее. – Ну уж нет. Спасибочки! Я буду жить так, как сочту нужным. Вот только бабушку устрою, и сразу же вернусь в Москву".

Приняв решение, я отправилась на свое место, подарив толстяку, проходя мимо, презрительный взгляд. Но он, наевшись, теперь громко похрапывал, отправившись в объятья несчастного Морфея. Бабушка тоже дремала, облокотившись спиной о перегородку между сиденьями.

Мне не спалось, хотелось действовать немедленно, а вместо этого я была вынуждена торчать здесь, уезжая, Бог знает куда.

– Чего ты хмуришься? – голос Ирины Степановны прозвучал тихо, так как многие пассажиры поезда уже легли. За окном наступила ночь.

– Так, пустяки, – уклончиво отозвалась я.

– Неправда, Ларочка, я ведь с детства тебя знаю, может, поделишься тем, что мучает твое юное сердечко? – собеседница подалась вперед. В ее серо-зеленых глазах не было и намека на сон. Губы хитро улыбнулись, предвкушая интересную беседу.

– Ладно, – я сдалась, – проблема в том, что мне совсем не хочется куда-то уезжать. Я не люблю чужие указания, вынужденные ограничения и трусливые побеги. Что нас ждет в Новгороде? Обычная тоскливая жизнь вперемешку со страхами за собственную шкуру? Ну, хорошо. Допустим, мы спаслись, обустроились, живем припеваючи. Но ведь Слава не остановится, он найдет другую дурочку с квартирой в Петербурге. Разве можно позволить ему сделать это?

– И что ты предлагаешь?

– Я хочу вернуться, когда поселю тебя на новом месте.

– Глупости! – решительно воскликнула бабушка, забыв понизить голос. – Мы немедленно возвращаемся обратно. Вместе!

Я недоуменно моргала ресницами, глядя, как она, перекинув через плечо свою полную денег ношу, направляется к проводнику, чтобы выяснить, какая станция будет ближайшей. Так мы оказались ночью в Твери. Хорошо еще, что, следовавший из Питера поезд, подобрал нас за определенную сумму денег, которую пришлось дать молодому проводнику.

– Здравствуй, Москва! Я вернулась, – тихо, но торжественно прошептали губы, когда мои обутые в элегантные туфли ноги вновь ступили на гладкий асфальт перона.

Мы проторчали остаток ночи на Ленинградском вокзале, пытаясь безуспешно вздремнуть в жестких креслах зала ожидания. С утра нужно было найти жилье, чтобы хорошенько выспаться, потому что кости ломило от неудобных поз, в которых нам пришлось находиться. Купив газету, я ткнула пальцем в первое попавшееся объявление о сдаче квартир. Решив действовать наобум и вложив в это решение все наше огромное желание, мы отправились в агентство, где и сняли благополучно небольшую квартирку в Жулебино. Оформив все необходимые документы и заплатив взнос за три месяца вперед, нам, наконец, удалось добраться до нового дома. Там было уютно, чисто и светло. Из мебели в комнате стоял двуспальный диван, два раздвижных кресла, стол, телевизор на тумбочке и набитая книгами стенка. Бабушка очень обрадовалась этому факту, так как теперь у нее появилось занятие для бессонных ночей. Читать Ирина Степановна очень любила. Кухня, конечно, не изобиловала атрибутами интерьера, как у Алекса, но, в принципе, была ничего. Жить можно и… не плохо.

Окинув взглядом обстановку, я подумала, что нужно сходить в магазин, чтобы купить постельное белье и другие необходимые вещи, но усталость брала свое, и мы, завалившись на диван, быстро заснули, позабыв о том, что было запланировано сделать на сегодня. Очнулась я вечером. Бабушка тихо посапывала, уткнувшись носом в подушку. Настенные часы уже показывали семь.

Поднявшись с дивана и скептически осмотрев помятые брюки, я мысленно заметила, что утюг нам тоже необходим. Пришлось сделать три рейда в ближайший магазин, чтобы купить все то, что я аккуратно внесла в список жизненно важных вещей. Благодаря доброте и великодушию Алекса, денег у нас хватало. Вот только вряд ли его обрадует новость о том, что мы вместо Новгорода поселились в Москве. Хотя, возможно, он об этом никогда и не узнает, во всяком случае, я постараюсь, чтобы это было именно так.

Ночью мы сидели в темной комнате на разобранных постелях, с включенным телевизором и, уплетая мороженое, смотрели детектив. На душе было легко и свободно, наконец-то, жизнь повернула в то русло, которое мы сами ей указали.