Текст книги "Соблазнить герцогиню"
Автор книги: Эшли Марч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Глава 5
Шарлотта стремительно спускалась по лестнице, и казалось, что ноги ее едва касались ступеней, – она ужасно спешила. И, конечно же, она не собиралась выполнять условия Филиппа, хотя и проиграла пари. Да-да, она не собиралась подчиняться!
Когда Шарлотта подошла к парадному входу, дворецкий, стоявший у стены словно караульный, преградил ей дорогу и, нахмурившись, заявил:
– Миледи, я должен поставить вас в известность… Весьма сожалею, но вам запрещено покидать дом.
Шарлотта в раздражении передернула плечами.
– Что ж, отлично, Фэллон. Считайте, что вы поставили меня в известность. А теперь… – Шарлотта, сделав шаг в сторону, попыталась обойти дворецкого, но он снова преградил ей путь. Она вздохнула и, немного отступив, спросила: – Его светлость приказал тебе удерживать меня силой при попытке выйти, не так ли?
Внезапно сильные руки обхватили ее за плечи. И тотчас же над ухом раздался тихий голос:
– Нет, дорогая. Задача Фэллона – лишь занять тебя беседой до моего прихода. А удерживать тебя буду я.
Шарлотта повернула голову, и тут же руки Филиппа упали с ее плеч. Резко развернувшись к нему, она спросила:
– Выходит, я здесь узница?
Филипп с улыбкой пожал плечами, и от этой его улыбки по телу ее пробежала дрожь. «Как же он все-таки красив!» – промелькнуло у нее в голове.
– Нет, я бы не сказал, что ты здесь узница. – Он провел ладонью по ее щеке. – Ты, конечно же, вовсе не узница. Но позволь спросить, дорогая… Почему ты так рано поднялась? Ты ведь не пыталась сбежать, нарушив свое слово, не так ли? Ты же помнишь условие нашего пари?
– Да, помню, – пробурчала Шарлотта и отвела глаза. Черт возьми, если бы только этот проклятый дуб находился чуть ближе к ее окну, она сумела бы выбраться из своей комнаты.
– Вот и хорошо, дорогая. Мне было бы очень неприятно думать, что ты не умеешь проигрывать. Ведь ты не отказываешься провести день со своим мужем, как мы и договорились?
Шарлотта одарила его чарующей улыбкой:
– Конечно же, нет, ваша светлость.
Герцог едва заметно кивнул:
– Очень хорошо, моя милая. Тогда давай начнем… Пойдем же…
Последовав за мужем, Шарлотта спросила:
– Но ты так и не сообщил мне, когда уезжаешь.
Он обернулся и взглянул на нее с удивлением:
– Уезжаю?…
– Ну да. Ты ведь хотел вернуться в Лондон, не так ли?
Приблизившись к музыкальной комнате, Филипп открыл перед женой дверь.
– К чему такая спешка, дорогая? Я вовсе не тороплюсь покидать тебя. Заходи же…
Переступив порог, Шарлотта с удивлением переспросила:
– Не торопишься?
Филипп расплылся в улыбке:
– Совершенно верно, не тороплюсь. Более того, я боюсь, что слишком уж заскучаю по тебе, когда все же уеду. И, судя по выражению твоих глаз, ты тоже будешь скучать без меня, разве не так?
Шарлотта заморгала, потом в удивлении уставилась на мужа:
– Ты что, рехнулся?
Филипп снова улыбнулся, а затем поцеловал ее в щеку. После чего подмигнул ей и отступил на шаг.
Шарлотта же вдруг поняла, что у нее от изумления раскрылся рот. Такого она себе даже представить не могла. Да-да, ей было трудно даже представить, что Филипп, герцог Радерфорд… что он умел подмигивать.
А он весело рассмеялся и сказал:
– Дорогая, твоя забота о моем психическом здоровье внушает мне надежду… Вот уж не знал, что я настолько дорог тебе.
Шарлотта театрально закатила глаза.
– Я прекрасно это скрывала, не правда ли?
Не обратив внимания на ее сарказм, Филипп заявил:
– Пойдем, мне нужно показать тебе кое-что.
Она едва поспевала за мужем, когда он вел ее в дальний конец музыкальной комнаты, к огромному роялю, возле которого… О, что же это там?…
Тут Филипп наконец остановился возле какого-то квадратного предмета, покрытого тканью.
– Закрой глаза, – сказал он.
И Шарлотта, как ни странно, тотчас же повиновалась мужу. Но уже в следующее мгновение, осознав, что невольно подчинилась ему, она взглянула на него с вызовом. А он, весело рассмеявшись, проговорил:
– Дорогая, я понимаю, что ты не можешь расстаться ни на секунду с моим образом, что ты жаждешь видеть меня каждое мгновение своей жизни, но все же… Ах, милая, если ты все-таки хочешь, чтобы мой сюрприз удался, тебе следует немного потерпеть и хоть на несколько секунд подчиниться ненавистному мужу.
– Хм… – Шарлотта криво усмехнулась. – Что ж, хорошо. – И она, снова закрыв глаза, услышала какой-то шорох; муж что-то делал в нескольких шагах от нее. Судя по всему, он сдернул ткань с загадочного квадратного предмета.
А потом послышался его голос:
– Ты готова?
– Да, готова.
– А ты не подглядывала?
Шарлотта помотала головой:
– Нет, конечно. Хотя, если честно… лишь чуть-чуть. Но я ничего не увидела, поверь. – И она не лгала; из-под ресниц ей действительно ничего не удалось разглядеть, кроме расплывчатых очертаний фигуры мужа.
– Что ж, отлично. А теперь открой глаза. – Легонько коснувшись плеча жены, герцог добавил: – Видишь ли, я решил, что ты сможешь доставлять мне удовольствие, когда будешь играть для меня каждый вечер. После того как ублажишь меня, естественно.
Шарлотта, казалось, не услышала последних слов мужа; она с восхищением разглядывала чудесную золоченую арфу, до этого находившуюся под покрывалом.
– Ну, давай же… – Филипп легонько подтолкнул ее. – Потяни за струны. Я даю тебе минуту, после чего жду от тебя благодарности.
Шарлотта не стала спрашивать, почему муж решил сделать ей такой прекрасный подарок. Она даже не помнила, говорила ли ему когда-либо о том, что хочет играть. Но если не говорила, то, каким же образом он об этом узнал?
Разумеется, она и сама могла бы купить себе арфу, но почему-то воздерживалась, не решалась – как будто считала, что не достойна того, чтобы обладать таким замечательным инструментом.
– Ну, чего же ты ждешь? – сказал Филипп.
Тут Шарлотта, наконец, шагнула к инструменту и протянула к нему руку. Затем осторожно провела пальцами по струнам, и те глухо зазвенели. Немного помедлив, она снова коснулась струн. А герцог едва заметно улыбнулся и проговорил:
– Я договорился, чтобы раз в неделю к нам из Лондона приезжал преподаватель, с которым ты будешь заниматься. Надеюсь, ты рада, не так ли, дорогая?
Не смея посмотреть на мужа, Шарлотта молча кивнула. Она почему-то вдруг ужасно смутилась – почувствовала себя совершенно беззащитной и уязвимой. «Как странно…» – подумала Шарлотта. И действительно, ведь такого с ней никогда еще не происходило – даже тогда, когда она впервые предстала перед Филиппом обнаженная.
– Что же ты молчишь, дорогая? – Он снова улыбнулся.
– Гм… – Она в очередной раз провела пальцами по струнам.
Тут Шарлотта наконец взглянула на него, и губы ее невольно растянулись в улыбке.
Вот так – уже лучше. – Филипп с ухмылкой кивнул. – Но все же я жду благодарности.
– Благодарю вас, ваша светлость, – пробормотала Шарлотта.
– Боюсь, этого недостаточно, моя милая.
– А может, все-таки достаточно? – Она взглянула на мужа с вызовом.
Он со вздохом покачал головой:
– Нет-нет, явно недостаточно.
– Чего же ты хочешь? Может быть… вовсе не слов?
– Совершенно верно, моя милая. – Муж приблизился к ней на шаг, и теперь глаза его были полны решимости.
Шарлотта тяжко вздохнула и попятилась. Да, конечно… Ей следовало догадаться, что Филипп потребует какой-то платы. У него никогда ничего не было бесплатным.
Тут муж снова к ней приблизился и заявил:
– Шарлотта, ты прекрасно знаешь, чего я хочу. Не делай вид, что ты ничего не понимаешь.
Она остановилась и пристально взглянула на него. Сейчас он смотрел на ее губы. Боже праведный! Неужели он ожидал от нее поцелуя в знак благодарности?! Нет-нет, не может такого быть! Разве он не говорил, что она совершенно не интересует его как женщина? Или все-таки интересует?…
Шарлотта внимательно посмотрела на мужа. Сейчас его глаза потемнели, и было очевидно, что она для него по-прежнему желанна, хотя он и пытался делать вид, что равнодушен к ней.
Шарлотта с вызовом вскинула подбородок и посмотрела прямо в глаза мужа. В эти мгновения она едва удерживалась от смеха. Теперь-то ей было ясно: Филипп упорно старался преодолеть свое влечение к ней. Да, муж презирал ее за то, что она, по его мнению, превратилась в шлюху – он был абсолютно в этом уверен, – но все же его по-прежнему к ней влекло.
При мысли об этом Шарлотта улыбнулась. Да-да, она ликовала! Потому что теперь у нее уже не было сомнений в том, что она оказалась права в своих изначальных предположениях. Герцог Радерфорд, как выяснилось, походил на всех остальных мужчин. Хотя он упорно это отрицал, многие его действия зависели вовсе не от каких-то высших соображений и представлений о чести, а от того, что находилось у него между ног.
«Что ж, если так… – Шарлотта мысленно улыбнулась. – Если так, то, возможно, будет не очень-то скучно провести с ним какое-то время». Она тут же приблизилась к мужу и, пристально взглянув на него, осведомилась:
– Так чего же вы от меня хотите, ваша светлость? Какой благодарности ждете?
Проклятие! Филипп невольно нахмурился. Сейчас жена явно насмехалась над ним, и это ему ужасно не нравилось. Глядя на нее столь же пристально, он ответил:
– Я бы хотел от тебя прощения, дорогая. Прощения за то, что случилось в прошлом, то есть за свою ложь и за то, что бросил тебя и ушел к любовнице… – Тяжко вздохнув, герцог добавил: – Я ужасно устал от твоего скверного настроения, Шарлотта, поэтому пришел к выводу, что немного мира нам не помешает. Ты согласна?
Она насмешливо улыбнулась:
– Опять пытаетесь обвести меня вокруг пальца, ваша светлость? Когда же вы, наконец, поймете, что больше не сможете обманывать меня? И уж конечно, вам не удастся подкупить меня или же внушить мне, что вы представляете собой нечто большее, чем самый обычный негодяй, корыстный и эгоистичный.
Филипп заставил себя рассмеяться, хотя ему сейчас было не до смеха. Однако он твердо решил, что ни за что не выдаст своих чувств, не выдаст своей душевной боли.
Наклонившись к жене, герцог с язвительной усмешкой произнес:
– Тогда притворись… Притворись, что прощаешь меня.
Пожав плечами, Шарлотта кивнула:
– Что ж, хорошо. Я прощаю тебя за то, что ты проявил себя как ужасный любовник и испортил мне первую брачную ночь. Но я никогда не прощу тебя за ложь, а также за то, что ты выставил напоказ свою любовницу. И еще за ю…
– Ужасный любовник?! – воскликнул Филипп; ему казалось, он ослышался. Неужели жена действительно это сказала? Но ведь она же… – Дорогая, а ты не лукавишь? Ведь три года назад ты вовсе не считала, что я ужасный любовник. И я прекрасно помню, как ты кричала…
Шарлотта громко рассмеялась:
– Филипп, но я же была девственницей! Мне было больно, поэтому я и кричала.
Он заглянул ей в глаза, затем покачал головой:
– Нет-нет, ты кричала после того. Во второй раз.
Она презрительно фыркнула.
– Да, совершенно верно. Просто я забыла, что первый длился всего лишь несколько минут.
Филипп невольно вздрогнул. И тотчас же почувствовал, что краснеет. Разумеется, он прекрасно понимал, что жена просто пытается позлить его; более того, он знал, что ему следует воспринимать это как добрый знак – в конце концов, Шарлотта хотя бы беседовала с ним, а не игнорировала его, как это было еще совсем недавно. И все же герцог был уязвлен, поэтому, не удержавшись, заявил:
– Я пытался сделать это поскорее, чтобы ты не…
– Да-да, ваша светлость! – Шарлотта снова рассмеялась. – В данном случае должна с вами согласиться. Мне и впрямь показалось, что все закончилось слишком быстро.
Тут Филипп наконец понял, что совершил ошибку. Его жена явно не нуждалась в ласковых увещеваниях – она нуждалась в хорошем шлепке по заднему месту.
– О, проказница!… – прорычал герцог, потянувшись к жене.
И в тот же миг Шарлотта метнулась в сторону и, рассмеявшись, бросилась в другой конец комнаты. Муж помчался за ней, но она, ловко уклоняясь от него, со смехом оборачивалась и кричала:
– С прискорбием сообщаю, что я ожидала от тебя большего, дорогой муж. Да-да, гораздо большего, а не… вот такого! – При этом Шарлотта вскидывала руку и разводила большой и указательный пальцы сантиметров на пять.
– Я все-таки поймаю тебя! – вопил герцог.
А его жена, огибая стулья, с громким смехом отвечала:
– О, дорогой, ты снова пытаешься запугать меня! Что ж, должна признать, что этот твой свирепый оскал испугал меня гораздо больше, чем испугало твое копье, когда я видела его в последний раз…
– Помолчи, Шарлотта! – Пытаясь поймать жену, герцог сделал прыжок и, не удержавшись на ногах, с грохотом рухнул на пол.
Шарлотта в испуге взвизгнула и тут же почувствовала, что муж ухватился за подол ее нижних юбок. Обернувшись, она закричала:
– Я же сказала, что прощаю тебя, Филипп! Мы ведь заключили перемирие! – Ее запоздалая попытка установить мир была бы более убедительной, если бы она несколько раз не ударила мужа ногой.
Выругавшись сквозь зубы, Филипп проворчал:
– Нет, никакого перемирия… О, да перестань же! – завопил он после ее очередного удара ногой.
Тут Шарлотта, подобрав юбки, вырвала их из руки мужа. А тот, тяжело дыша, приподнялся, и какое-то время они пристально смотрели друг на друга.
– Что теперь? – спросила наконец Шарлотта. – Ты готов вести себя по-человечески?
– Да, возможно, – пробурчал герцог. – Не желаешь ли извиниться?
Шарлотта склонила голову к плечу и, глядя па мужа сверху вниз, с усмешкой осведомилась:
– За что извиняться? За то, что сказала правду?
Герцог молча смотрел на жену. Смотрел, любуясь ею. Сейчас, раскрасневшаяся от бега, она казалась еще более прелестной и соблазнительной, чем обычно. И, конечно же, с первого взгляда чувствовалось: эта женщина привыкла отвергать общественную мораль ради собственного удовольствия; причем она совершенно ни с чем не считалась, а порицание окружающих вызывало у нее лишь усмешку. Да-да, она нисколько не заботилась о своей репутации, и Филипп даже немного завидовал ее свободе, завидовал тому, что она без малейших сомнений и угрызений совести потакала всем своим страстям и желаниям, то есть вела себя как дикарка.
Поднявшись, наконец, на ноги, герцог повторил:
– Нет, никакого перемирия, – и снова бросился к жене.
Но Шарлотта и на сей раз уклонилась от него и, подобрав юбки, выбежала из музыкальной комнаты и побежала по коридору. Филипп бросился за ней, однако бежать ему мешала сильная боль в правой ноге, – видимо, он ушиб колено, когда упал.
Внезапно Шарлотта остановилась и обернулась. Ее щеки пылали, а на губах играла улыбка. Поманив мужа к себе, она закричала:
– Быстрее, Филипп! Я уверена, что даже Фэллон был бы проворнее, а ведь он намного старше тебя!
Филипп с трудом удержался от улыбки, услышав ворчание негодующего Фэллона, стоявшего где-то у парадного входа.
– Я лишь даю тебе шанс, моя дорогая, – ответил герцог. – Но когда я все же догоню тебя…
Шарлотта снова побежала по коридору. И уже на бегу прокричала:
– Ты никогда меня не поймаешь!
Фэллон попытался преградить ей путь, но Шарлотта без труда ускользнула от старого дворецкого и выбежала из дома. Когда Филипп наконец добрался до двери, он увидел лишь ее удаляющийся силуэт – Шарлотта, миновав ухоженную лужайку, побежала к берегу ручья, отделявшего его владения от владений соседей.
Через несколько секунд Шарлотта исчезла из виду, и Филипп ускорил шаг. Он морщился от боли каждый раз, когда наступал на правую ногу. Добравшись до берега ручья, герцог увидел жену, осторожно ступавшую меж низких ветвей прибрежных кустарников.
Должно быть, она услышала, как он приближался, потому что вдруг подняла на него глаза и с лукавой улыбкой крикнула:
– Быстрее, Филипп! Почему так медленно?!
– Я думал, ты заблудилась. – Тоже улыбнувшись, он стал осторожно спускаться к воде. – А медленно я шел просто потому, что не хотел выигрывать слишком легко. Но вот сейчас… – В следующее мгновение его ноги заскользили на крутом спуске, и он, не удержавшись, повалился на спину.
Герцог попытался подняться, но тут же со стоном замер – казалось, нога заболела еще сильнее. Шарлотта взглянула на него с некоторым беспокойством:
– Филипп, что с тобой?
Он уставился на жену в изумлении. Неужели она действительно за него беспокоилась? Или просто издевалась?
Нет, похоже, она и впрямь встревожилась. Да-да, явно встревожилась.
Филипп уже хотел успокоить ее и сказать, что с ним все в порядке, но ему вдруг пришла в голову прекрасная мысль. Закрыв глаза, он снова застонал и постарался расслабиться, делая вид, что лишился чувств.
– Филипп, тебе плохо?!
Он услышал шаги жены, быстро приближавшейся к нему. Через несколько секунд она была уже рядом с ним, а затем Филипп почувствовал, как она прикоснулась к его плечу.
– Не пытайся меня обмануть, – заявила Шарлотта. – Я ни за что не поверю, что ты потерял сознание. Не забывай, у меня четыре брата! Так что я прекрасно знаю все ваши мужские хитрости и уловки.
Невольно вздохнув, Филипп открыл глаза. Да, он пытался обмануть Шарлотту, но у него ничего не получилось. И, снова вздохнув, герцог пробормотал:
– Женщина, сжалься… Мне очень больно.
Тут Шарлотта опустилась рядом с ним на колени и, нахмурившись, спросила:
– Может, ты ударился… головой? Вот, посмотри на мой палец.
Чуть приподнявшись, Филипп пожал плечами. Что ж, возможно, он действительно ударился. И теперь он уже не понимал, что именно у него болело – нога или голова. Более того, в этот момент он совершенно ничего не видел, кроме восхитительных синих глаз, внимательно смотревших на него.
А Шарлотта, щелкнув пальцами; тихо сказала:
– Филипп, вот мой палец. Следи за ним, ты понял?
Но он не смотрел на ее палец. И даже в глаза ей уже не смотрел – теперь он видел перед собой лишь ее чувственные губы.
– Шарлотта, я… – В следующее мгновение его губы слились с ее губами.
Она попыталась отстраниться, но Филипп, прижав ладонь к затылку жены, крепко удерживал ее. Сладостный вкус ее губ, казалось, опьянял его и пробуждал воспоминания об их брачной ночи – воспоминания, от которых он пытался избавиться, и которые возвращались к нему снова и снова. И, конечно же, он вспомнил, как она стонала и кричала в экстазе, – он прекрасно помнил ее крики, хотя она и утверждала, что кричала просто от боли. О, эти ее крики… Они тогда очень его порадовали, ибо изрядно подсластили месть – ведь он полагал, что таким образом мстит Итану Шеффилду. Да, он тогда был абсолютно в этом уверен, а после брачной ночи сумел убедить себя в том, что больше не нуждается в Шарлотте, так как никогда ее не желал.
«Что ж, месть свершилась, и теперь она мне больше не нужна», – сказал он себе и, как выяснилось, ошибся.
Но он понял свою ошибку только теперь, понял совсем недавно, а тогда… Тогда он полагал, что не получал совершенно никакого удовольствия, лежа в постели с молодой женой; ему казалось, что он просто наслаждался местью, и он был абсолютно уверен в том, что больше никогда не пожелает лечь в постель с женщиной, ставшей герцогиней Радерфорд. Именно поэтому он вернулся к своей любовнице – вернулся, даже не подозревая, что лгал самому себе. Но теперь-то он все понял…
Возможно, окончательно все понял лишь сейчас, в эти самые мгновения.
Да, конечно, сейчас, три года спустя, Шарлотта стала совсем другой, она уже не была той наивной и доверчивой девушкой, с которой он когда-то обвенчался. Более того, он был уверен в том, что она не раз ложилась в постель с другими мужчинами, но все же… Как ни странно, сейчас он снова желал ее, – причем вовсе не потому, что хотел отомстить, а совсем по другой причине. Потому что наконец-то осознал, что эта женщина действительно нужна ему – нужна по-настоящему.
Да, в его сердце была лишь она, Шарлотта, – только она.
А ее прикосновения, ее улыбка, запах, исходящий от нее… О, все это сводило его с ума. Сводила с ума ее красота, ее грация, ее…
Прервав, наконец, поцелуй, Филипп отстранился от жены и, заглянув ей в глаза, с улыбкой сказал:
– Дорогая, но ведь это – великий грех. Я имею в виду этот ручей… Неужели ты не могла выбрать какое-нибудь другое место вместо границы моих владений?
Шарлотта тут же нахмурилась и взглянула на него вопросительно. А он, снова улыбнувшись, добавил:
– Ведь здесь нас могут увидеть соседи, не так ли?
– Я вовсе не собиралась с тобой целоваться, – проворчала Шарлотта и отодвинулась от него подальше.
В тот же миг Филипп увидел женщину, стоявшую на противоположном берегу ручья и, очевидно, уже давно наблюдавшую за супругами. Он сразу же узнал ее, с губ его едва не сорвалось довольно крепкое ругательство. Нахмурившись, герцог произнес:
– Добрый день, леди Грей.
Шарлотта же молча смотрела на высокую женщину на противоположном берегу. Казалось, эта леди была сама элегантность, вернее – ее пуританская разновидность; на ее аккуратном и весьма благопристойном платье не было ни единой складки, даже ветер, сейчас усилившийся, не смел побеспокоить ни пряди из ее аккуратнейшей прически.
Разглаживая свои перепачканные грязью юбки, Шарлота изобразила любезную улыбку – как бы давая понять, что ужасно рада встрече с соседкой. Однако она молчала, не зная, как обращаться к женщине, которой с рождения суждено было стать герцогиней Радерфорд, к женщине, которой она временами восхищалась, которой завидовала… и к которой испытывала жалость.
Да, она не знала, как обращаться к Джоанне, хотя та и была подругой ее детства, впоследствии обручившейся с Филиппом и едва не ставшей невестой Итана.
А теперь эта дама была овдовевшей леди Грей.
«А может, мы с ней снова могли бы стать подругами? – неожиданно подумала Шарлотта. – Что ж, может, и могли бы… но после истории с Итаном это было бы чертовски нелепо».
– Рада видеть вас, ваша светлость, – сказала наконец Джоанна, сделав Филиппу реверанс. Взглянув на Шарлотту, она добавила: – И вас тоже, ваша светлость.
Затем снова воцарилось тягостное молчание, растянувшееся, казалось, на целую вечность. В конце концов, решив, что дальше молчать было бы просто-напросто глупо, Шарлотта приподняла свои забрызганные грязью юбки и, осторожно ступая по шаткому мостику, перебралась на противоположный берег. Снова улыбнувшись бывшей подруге, сказала:
– Джоанна, я действительно рада тебя видеть. Надеюсь, тебя не шокируют мои грязные юбки.
Леди Грей в замешательстве пробормотала:
– Нет-нет, ваша светлость…
– Вот и хорошо. – Шарлотта обняла молодую вдову. – Как поживаешь, дорогая?
Явно удивившись такому приветствию, Джоанна вздрогнула. Однако через несколько секунд обняла в ответ бывшую подругу и тут же прошептала ей на ухо:
– Какая же ты хитрая… Теперь ему придется вести себя пристойно. Хотя очень может быть, что твой муж, напротив, покажет свой ужасный характер.
Шарлотта невольно рассмеялась.
– О, он всегда ужасен. Так что я ничем не рисковала. – Отступив на шаг, она посмотрела на Филиппа.
Герцог же был совершенно спокоен; снова надев свою «аристократическую маску», он даже в перепачканной одежде и со взъерошенными волосами являл собой образец достоинства и невозмутимости.
Шарлотта нахмурилась. Наверное, ей следовало бы столкнуть его в воду. Очень уж хотелось увидеть, как он потеряет самообладание и начнет топать ногами и ругаться – как делают все нормальные люди, когда злятся.
Да, сейчас ей ужасно хотелось вывести Филиппа из себя – хотя бы для того, чтобы не вспоминать о его поцелуе, чтобы забыть о том, как она, наслаждаясь этим поцелуем, чувствовала, что ее с каждым мгновением все сильнее влечет к мужу…
Черт бы его побрал, этого Филиппа! Общаясь с ним, ей следует проявлять осмотрительность, иначе в какой-то момент она может не сдержаться и… и тогда все зайдет гораздо дальше поцелуев.
Стараясь изобразить гнев, Шарлотта взглянула на мужа и прокричала:
– Да не смотри же на меня так, как будто я пустое место! Иначе я снова от тебя сбегу! Сбегу с первым попавшимся, понятно?!
– Шарлотта, успокойся. – Джоанна коснулась ее руки. – Ведь ты же прекрасно знаешь, что он всегда такой…
Филипп же, пожав плечами, стал смотреть на Джоанну. Какое-то время он молчал, потом вдруг отвесил галантный поклон и с усмешкой проговорил:
– Знаете, леди Грей, а ведь я так и не поблагодарил вас за то, что вы бросили меня за четыре дня до венчания. Разрешите поблагодарить вас сейчас. Ведь если бы вы тогда не исчезли, я бы никогда не познал счастья с моей милой женой, с красавицей Шарлоттой.
Джоанна сдержанно кивнула.
– Я рада, что сумела оказать вам услугу, ваша светлость: – Повернувшись к Шарлотте, прошептала: – До меня не раз доходили слухи о том, что вы с герцогом ненавидите друг друга.
– Так и есть, – ответила Шарлотта. – Но он скрывает это лучше меня. – Она тут же подумала о том, что каждый поступок мужа и каждое его слово являлись лишь очередным ходом в той сложной игре, которую они вели. Причем Филипп стремился во что бы то ни стало подчинить ее себе, стремился подавить ее волю и сделать своей рабыней. И даже его подарок – чудесная арфа – являлся ходом в этой игре. К счастью, она прекрасно это понимала, так что ей следовало лишь проявлять осмотрительность и дожидаться, когда он наконец устанет от этого фарса и вернется в Лондон.
«А чтобы он побыстрее утомился, – подумала Шарлотта, – нужно почаще, злить его. И теперь – самый подходящий для этого момент».
Повернувшись к Джоанне, Шарлотта с улыбкой сказала:
– Дорогая, ты просто обязана пойти к нам сейчас на чай.
Леди Грей искренне удивилась:
– Прямо сейчас? А не рановато ли?
– Сейчас самое подходящее время, дорогая. Скажи «да», – добавила Шарлотта шепотом.
Покосившись на Филиппа, Джоанна в смущении пробормотала:
– Но я не уверена, что это было бы… уместно.
Шарлотта ненадолго задумалась, потом заявила:
– Полагаю, это было бы вполне уместно. Но если не хочешь, то мы могли бы задержаться тут, на берегу, и поговорить об Итане. Знаешь, я слышала, что он, оказывается…
– Ладно, хорошо, – перебила Джоанна. – Я с огромным удовольствием выпью с тобой чаю.
Шарлотта захлопала в ладоши и, снова посмотрев на мужа, закричала:
– Ах, дорогой, наша милая Джоанна согласилась пойти к нам на чай! Замечательно, правда?!
– Да, это прекрасная новость, – отозвался герцог.
Заметив, как муж стиснул зубы, Шарлотта едва не запрыгала от радости. Наконец-то ей удалось по-настоящему его разозлить!
Проклятие! Ей хотелось придушить этого негодяя! Она думала, что сумеет позлить его, но оказалось, что это он ее разозлил – ужасно разозлил!
Как только они с Джоанной перебрались через ручей, Филипп улыбнулся своей бывшей невесте и склонился над ее рукой. А потом, по дороге к дому, а также за чаем, беседовал только с ней и при этом мило улыбался – словно хотел очаровать их гостью.
Таким поведением он ставил ее, Шарлотту, в идиотское положение – ведь она-то думала, что это ему будет не по себе из-за присутствия его бывшей невесты.
А теперь, когда Филипп отправился провожать Джоанну, та, остановившись в дверях гостиной, помахала ей рукой:
– До свидания, Шарлотта. Спасибо за приглашение. Надеюсь, что скоро мы снова увидимся.
– Да, конечно, – отозвалась Шарлотта. Ей удалось изобразить безмятежную улыбку – хотя на самом деле хотелось рвать и метать, хотелось кричать и топать ногами. Проклятие, этот негодяй снова взял верх, снова ее перехитрил.
Как только герцог с гостьей исчезли в холле, Шарлотта бросилась к окну, выходившему на парадную подъездную аллею. Через несколько секунд она увидела, как Филипп подавал руку Джоанне, когда та забиралась в карету – он настоял на том, чтобы гостья отправилась домой в его экипаже. И эти двое… Ах, они мило улыбались друг другу, улыбались так, словно были добрыми знакомыми, – если не более того.
Разумеется, Шарлотта понимала, что глупо злиться на мужа, но все же она ужасно злилась. Как он смел флиртовать с этой женщиной в ее присутствии?!
Наконец карета отъехала, и Филипп, развернувшись, зашагал обратно к дому. При этом он как-то странно улыбался. Наверное, договорился с Джоанной о тайном свидании сегодня вечером. Интересно, он хотя бы дождется, когда его жена ляжет спать? А может, он отправится к ней домой? Или она приедет сюда? Но если так… Ох, неужели ей придется слушать их страстные вздохи и стоны?
Проклятие, ей ведь тогда не удастся уснуть!
Тут Филипп поднял голову и, увидев ее в окне, ухмыльнулся и помахал ей рукой. После чего исчез из виду.
Минуту спустя Шарлотта услышала шаги мужа, заходившего в гостиную. Но она, решив не терять достоинства, по-прежнему стояла у окна. И она не станет разговаривать с этим негодяем! Хотя, конечно же, она нисколько не ревновала, просто ужасно злилась.
Да-да, она просто злилась, вот и все.
– Шарлотта…
Она по-прежнему стояла спиной к мужу.
– Шарлотта, посмотри на меня.
Немного помедлив, она обернулась и скрестила на груди руки. Стараясь сохранять достоинство, спросила:
– Ты что-то хотел мне сообщить?
– Дорогая, я долго думал над тем, что ты сказала.
– Неужели? О чем именно ты думал? И знаешь, очень странно, что какие-то мои слова заставили тебя задуматься.
– Да, заставили. И я решил исполнить твою просьбу.
Шарлотта замерла в изумлении. Сердце же в ее груди подпрыгнуло. Исполнить просьбу? Но она ведь просила его лишь об одном… Неужели он…
– Что ты имеешь в виду? О какой просьбе говоришь?
– Я разведусь с тобой, – ответил герцог.
