Текст книги "Торгующая наслаждением (ЛП)"

Автор книги: Эшли Бил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Эверет держит в руках единственную фотографию, которая есть у меня в квартире – старое изображение моей матери и меня в возрасте шести лет. И то, что он почувствовал необходимость взять ее с законного места, чтобы рассмотреть, мне совершенно не нравится.

Пока кошмары не начали съедать меня заживо, эта фотография стояла в моей комнате. Ну а сейчас она находится в гостиной – месте, где, как я предполагала, ее никто не будет трогать. Это единственное, что осталось у меня от мамы и моего прошлого до удочерения.

– Это твоя мама? – спрашивает Эверет, показывая мне фотографию.

Поворачиваюсь в сторону кухни и направляюсь к холодильнику, чтобы взять бутылку воды.

– Да, – отвечаю я. – Ты готов?

– Конечно...м... пошли.

Эверет ездит на белой GMC Sierra (прим.: полноразмерный пикап). Что совершенно не вяжется со здешним обществом и, конечно же, это точно не то, к чему я привыкла. Комбинировать платья и огромные грузовики не в моих правилах. Понимаю, что надеть сандалии и джинсы было хорошей идеей. Когда он заводит машину, из радио доносится кантри-музыка, и я гневно поворачиваюсь в его сторону:

– Мы что, идем на концерт блюграсс?

Он усмехается и выключает радио:

– Честно говоря, понятия не имею, что это. Если кому-то из нас не понравится, мы всегда можем уйти. Как я понимаю, ты не деревенская девушка, так ведь?

– По-твоему, я на нее похожа?

Его взгляд снова начинает блуждать по моему телу, в этот раз без возбуждения, но, определенно, оценивая.

– Нет. Совсем нет.

– Прекрасно, – говорю я откровенно.

Когда я была маленькой, (но уже достаточно взрослой, чтобы запомнить это, хоть и смутно), мой папа брал меня на ферму бабушки и дедушки. И делал это до тех пор, пока они не умерли. Я любила высокие травы полей, обожала кормить животных. Как ни странно, мне даже нравился запах коровьего навоза, распространявшийся по всему акру земли. А когда и мои родители умерли, я решила, что не хочу иметь ничего общего с прошлым. А это значит, что мое проживание в деревне, в том числе и деревенская музыка, полностью забыто. Я не позволяю этим воспоминаниям возродиться, даже если какие-то из них хорошие.

После этого вся поездка на концерт проходит в непринужденной тишине. Место нашего назначения всего в нескольких минутах езды, так что неважно, играет музыка или нет. Стоянка для автомобилей возле стадиона не заполнена даже наполовину, и большинство их владельцев, должно быть, младше меня.

Я бросаю на Эверета сомневающийся взгляд. В ответ он усмехается, скорее всего, надеясь, что вечер закончится лучше, чем начался.

– Готова?

– Можешь не сомневаться.

Я открываю дверь и понимаю, что для того, чтобы выбраться отсюда, мне придется прыгать. С ворчанием шлепаюсь на гравий. Когда Эверет обходит грузовик, то хихикает. Он подходит с моей стороны, чтобы закрыть дверь.

– Извини за это.

– Я в порядке, – отвечаю поспешно.

Поскольку мы приближаемся к воротам, то можно услышать саундчек. Он не такой громкий, как я ожидала, но опять же, это – никому не известная группа. Эверет протягивает билетерше наши билеты, а та в свою очередь желает нам хорошего дня.

Будучи в фан-зоне, мы не имеем мест для сидения. Вместо этого нам приходится стоять возле сцены с пятьюдесятью другими людьми.

– Хочешь выпить? – кричит Эверет мне на ухо.

– Конечно, – отвечаю я.

Он уходит, не спросив, что я хочу, и оставляет меня одну в этой толпе незнакомцев. На мгновение музыка затихает, и свет на сцене гаснет. Но как только громкий взрыв эхом раздается в одной из колонок, начинают вспыхивать красные лучи прожекторов. Над сценой разгораются сотни разных огней, двигаясь в ритм музыке. Двое мужчин начинают двигаться по сцене, накинув ремешки гитар на свои голые плечи, в то время как третий усаживается за барабанную установку.

Гитаристы подходят к микрофонам, расположенным у передней части сцены, и смотрят на толпу:

– Кто тут готов к охрененной вечеринке?

Зал вопит. Толпа сходит с ума. Я хлопаю, потому что, честно говоря, не знаю, что еще делать. Быть так близко к сцене оказывается очень возбуждающим. Я никогда еще не была на концертах.

В меня врезается локоть, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Эверета, который с улыбкой смотрит на меня, хлопающую в ладоши. Здесь становится слишком громко, чтобы мы могли общаться друг с другом, так что я беру предложенное им пиво и улыбаюсь. Возвращая свое внимание к сцене, понимаю, что музыканты стараются выдать себя за рок-группу. Я не против их музыки, пусть меня и начинает окружать запах скунса... А значит, мы окружены людьми, открыто курящими марихуану.

Я не курю, но пыталась. Во время пребывания в приюте было легко отказаться от курения и распития спиртных напитков. Это случилось тогда, когда я нашла свое удовольствие в сексе и поняла, что наркотики – не для меня, а вот трахаться стало моим призванием. В конце концов, все мы зависим от чего-то, что снимает нашу боль.

Вообще-то, я рада, что Эверет не присоединяется к этим людям. Он даже не достает обычную сигарету. На самом деле в глубине души мне откровенно наплевать на то, что этот парень делает, а что нет. Но раз уж он захотел быть моим другом, приятно знать, что от него не будет вонять этой дрянью. По-моему, курение разрушает людей.

К завершению концерта я ощущаю, что мои ноги дико устали, а организм полностью истощен. Хоть я действительно наслаждалась музыкой, которую исполняли артисты, но рада, что все закончилось. Когда толпа рассеивается, Эверет хватает меня за руку. Словно на автомате стараюсь выдернуть свою ладонь, но он наклоняется и громко шепчет:

– Не хочу, чтобы мы потерялись.

Здесь только один выход, и я знаю, где его грузовик. Это – знак внимания с его стороны. Я позволяю ему держать мою ладонь, но это стоит больших усилий. Секс – одно, но когда вы пересекаете условную линию, чтобы целоваться и держаться за руки, то подобные вещи начинают нервировать.

Не могу вспомнить последний раз, когда я держала кого-то за руку, даже просто по-дружески. Кажется, это было перед тем, как я бросила школу. Могу предположить, что это был мой последний парень. Тогда мне было пятнадцать.

Когда грузовик Эверета появляется в поле моего зрения, я не могу ничего поделать с собой и вытягиваю свою ладонь из его руки. Он ничего не говорит, но лезет в карман, чтобы достать ключи. Я удивляюсь, когда он открывает передо мной дверь. Наверное, Эверет делает это потому, что ему открывается прекрасный вид на мою задницу, пока я забираюсь на сиденье.

Он ждет, пока я сяду на место, а затем закрывает дверь и идет на свою сторону. Когда мужчина включает зажигание, то бросает взгляд в мою сторону. Из-за того что все автомобили выстроились у входа, нам понадобится несколько минут, чтобы покинуть стоянку. Почему-то мне кажется, что ему нравится это.

– Итак... каково твое мнение? – спрашивает он.

– Мне действительно понравилось. Спасибо за то, что пригласил.

– Да, было неплохо, – он выкручивает руль и устраивается позади остальных автомобилей. – Так какая же музыка тебе нравится?

– Это зависит от настроения. Не думаю, что могла бы выбрать только один жанр.

– Я тоже люблю перемены.

– Поэтому ты сюда переехал?

Эверет сразу же впадает в ступор, хоть и старается не показывать этого. Расслабившись в кресле, он смотрит куда угодно, но не на меня. Поднимается красный флаг, и я напоминаю себе, что нужно держаться от него подальше. Очевидно, что у нас обоих есть темные секреты, которые мы не хотели бы рассказывать, так что чем меньше мы проводим времени друг с другом, тем лучше.

Через несколько секунд он отвечает:

– Из-за работы.

Пока он не выехал на главную дорогу, я спрашиваю:

– И чем же ты занимаешься?

Это самый худший вопрос, который я только могла задать. Потому что, как правило, для меня это плохо заканчивается. Хотя из меня вышла прекрасная лгунья, я знаю, что испытывала бы чувство вины, если бы сказала Эверету, чем на самом деле занимаюсь.

– Я директор по маркетингу.

Смотрю на него, понимая, что нет ни единого доказательства правдивости его слов. Судя по его одежде и пикапу, он явно из какой-то сельской местности. Даже если у него и есть деньги на квартиру в моем доме и новую модель автомобиля, то, что Эверет может являться директором по маркетингу, кажется маловероятным.

Не говорю того, о чем действительно думаю. Это – не допрос. Если ему нравится то, что он на самом деле делает, то это не мое дело.

– Звучит... весело.

Эверет смеется над отсутствием восторга в моем голосе.

– Ага, конечно. Это всего лишь работа. Помогает платить по счетам. Чем ты занимаешься?

К счастью, он спрашивает это тогда, когда уже паркует пикап у нашего дома. Не желая отвечать на его вопрос, я достаю свой телефон. На дисплее отображается одно сообщение от Кэнди. «Уинстон предлагает двойную цену за завтрашнюю ночь».

Покалывание внизу живота заставляет мое лицо покраснеть. Нечасто я встречаю клиента, встреча с которым кажется такой волнующей. Не то, чтобы я начинаю испытывать к нему что-то... Это чисто из-за удовольствия. Но как бы эта пульсация между ног и не требовала разрядки, мне придется ответить Кэнди, что я не стану встречаться с ним. Это против моих правил. Я уже говорила это Уинстону.

«Я бы с радостью, но не могу. Извини».

Грузовик гремит, когда Эверет открывает свою дверь. Я кладу телефон обратно в сумочку и вылезаю из автомобиля.

Когда мы входим в дом, я снова благодарю Эверета за вечер и направляюсь в сторону лифта. Надеюсь, парень не думает, что это было свидание, потому что я не позволю ему поцеловать себя на ночь.

Ожидая, пока дверь лифта откроется, Эверет облокачивается о стену и пристально смотрит на меня:

– Означает ли это то, что мы бы снова выберемся куда-нибудь вместе?

– Друзья это делают, – отвечаю я, напоминая, что мы лишь приятели. – Так что, да. Думаю, мы могли бы.

Несмотря на это, я говорю себе, что очень глупо позволять ему так много. Даже если все останется так же, как сейчас, это не скажется хорошо на нас обоих.

– Хорошо, – отвечает мужчина с многообещающей улыбкой.

Должна признать, когда он сверкает своими белыми зубами, я вижу в нем что-то харизматичное.

– Доброй ночи, Бренна.

– Да... эм... и тебе, Эверет.

Дверь раскрывается, и я проскальзываю внутрь прежде, чем он успевает сказать что-нибудь еще. Чувствую облегчение только тогда, когда лифт закрывается. Не знаю, совершаю ли я ошибку, но внутри меня зарождается какое-то тревожное ощущение. Если я не буду внимательна, все это окончательно запутается.

Глава 6

Эверет

Я вхожу в офис Кэнди, в котором анималистического принта больше, чем в помещении для таксидермии. Он украшен яркими оттенками розового, фиолетового и других неоновых цветов. Стараясь не вглядываться в это варварское великолепие, я наблюдаю, как Кэнди копается в своем компьютере.

Сама женщина тоже смотрится дико. Она выглядит моложе, чем я предполагаю, но одета явно не в соответствии с возрастом. Волосы собраны на макушке, а ее платье скорее напоминает наряд подростка. Так же как тетради, ручки, да и все остальные предметы в этой комнате, ее очки – в черно-белую полоску.

– Майкл Ренсон, – читает она вслух.

Это имя, которое я получил для дела.

– Правильно.

– Пожалуйста, назовите дату своего рождения.

Мы проходимся по случайным деталям, которые, как я предполагаю, она уже знает; это для подтверждения. Так как у нее забрали весь список клиентов, уверен, что отныне во всем она будет соблюдать меры предосторожности. Именно поэтому я досконально изучил папку, которую вручил мне начальник полиции О’Райли с информацией о моей новой вымышленной личности. Не хочу испортить еще одно расследование, особенно зная, что мне нужно показать себя перед шерифом.

Женщина кажется довольной, когда спускает очки на переносицу и смотрит на меня поверх оправы.

– Идеально, – заявляет она с кокетливой улыбкой. – У меня есть анкета, которую вы должны заполнить. Когда допишите, я подберу для вас одну из своих потрясающих девочек, которая, уверена, удовлетворит вас, как никакая другая, – Кэнди говорит тягучим голосом в попытке быть соблазнительной. Эта женщина знает цену своим работницам.

Просматривая анкету, я должен стараться сохранить равнодушный вид. Нравится ли мне анальные игры? Связывание? Есть ли игрушки, которые можно использовать на мне? Какие у меня сексуальные предпочтения? Здесь так много вопросов, ставящих в тупик. Если бы они действительно были для меня, то я бы ушел отсюда прямо сейчас. Стараюсь отвечать на них так, как сделал бы это в реальной жизни, ищи я любовницу.

Когда заканчиваю отвечать, то передаю анкету обратно Кэнди. Она радостно улыбается, глядя на мои ответы, и рядом с каждым из них делает пометки. Мое лицо горит при мысли о том, что она осуждает меня. Это же абсурд. Я довольно простой парень, люблю эксцентричность в постели, но ничего похожего на эти крайности. Мне известно, что люди приходят сюда и ставят галочки напротив большинства из этих вопросов, так что я не должен стыдиться. Тем более что формально я арендую не шлюху.

– Думаю, у меня есть девушка, созданная для вас, – ее энтузиазм меня раздражает. Это похоже на службу знакомств, исключая обеды и веселое времяпровождение. Прямо как отель для перепихона.

– Ее зовут Чесити. Ей двадцать, но не обманывайтесь ее возрастом. Она достаточно давно в этом деле, а ее предпочтения почти идеально совпадают с вашими. В то же время она является одной из лучших, а значит и стоит дороже. На проверку ваших данных и всего остального уйдет три недели. Тогда я бы могла вас познакомить. Как вы это находите?

– Есть ли кто-нибудь, кого я могу получить пораньше? – ненавижу говорить с такой жалостью, но это нужно для дела.

Я должен сделать все быстро. В моем деле сказано, что у меня нет отношений девять лет, и я очень одинок. Что мне хочется кого-то для общения и что во время разговора я бы перешел к сексу. Нелегко говорить о таком, но думаю, это сыграло в мою пользу. Похоже, Кэнди не сомневается в моих мотивах и внимательно слушает меня и даже не старается скрыть свое разочарование от моей просьбы.

– Да, конечно. Также есть Мона. Она не такой любитель ванили, как вы, но для моих дам ваше удовольствие всегда на первом месте... Каламбур, – Кэнди подмигивает, находя веселье в игре слов.– Судя по графику, вы могли бы встретиться с ней в конце следующей недели.

– Мне это подходит, – говорю я.

Она отмечает что-то на листке бумаги, потом снова смотрит на календарь рядом с собой, который весь в зашифрованных словах. Судя по тому, что я вижу, Кэнди – умная женщина. Стараюсь не анализировать вещи, которые она проделывает, так как знаю, что это займет время, но делаю мысленные заметки на том, что легче уловить.

– Определенные предпочтения обойдутся вам дороже. На первом свидании за один час с Моной, так же как и за последующий, мы возьмем с вас три тысячи долларов. Но если вы решите, что готовы для следующего шага на третьем свидании, то это будет стоить вам четыре тысячи шестьсот, – Кэнди по-прежнему говорит о правилах и разных условиях, которые ожидают меня как клиента, и о возможностях связаться с ней. Я слушаю ее и соглашаюсь со всем, а потом подписываю все необходимые документы.

После часа, проведенного в ее кабинете, я необычайно рад жаре на улице. Я направляюсь в офис, на всякий случай двигаясь совершенно рандомно (прим.: беспорядочно, бессистемно), и немедленно передаю шерифу О’Райли информацию, полученную от Кэнди.

Глава 7

Бренна

Вторую субботу каждого месяца я провожу одинаково: обедаю с другом, не имеющим ничего общего с тем, кем я работаю. Хиллари – официантка в маленьком местном ресторанчике «У Фриззли». Бывало, я приходила туда почти каждый день, чтобы пообедать, и она ждала меня. Когда-то я сказала ей, что ищу место, где мне было бы комфортно, и Хиллари помогла мне найти квартиру. Мы общались и наслаждались обществом друг друга вне ее работы. После восьми месяцев нашей дружбы она переехала в Клируотер. Ее мама заболела и нуждалась в помощи. Было сложно признать, что мне больно оттого, что Хиллари оставила меня, но мы не потеряли нашу связь.

Она помогает мне до сих пор. За последние два года я была в Клируотере, чтобы навестить подругу, лишь один раз. На самом деле, она хочет сама приезжать сюда. Чтобы навещать старых друзей и все такое.

Девушка знает, чем я зарабатываю себе на жизнь, и никогда не осуждает за это. Она говорит, что завидует моей смелости. Это слова Хиллари, не мои. По-моему, это не имеет ничего общего со смелостью, скорее, наоборот. Ее я обрела позднее, но не она стала настоящей причиной того, почему я начала заниматься тем, чем занимаюсь.

Это намного больше, чем мое желание скрасить одиночество, отчаяние и потребности. Контроль. Это – мой способ заполнить пустоту и уйти как можно дальше от мира, в котором я была вынуждена расти.

Я заезжаю на парковку «Эпплби» и останавливаюсь рядом с голубым «Ниссаном» Хиллари. В больших солнечных очках и со светлыми кудряшками на голове она стоит возле него. Я вылезаю из машины и машу ей. Подруга тут же срывается с места и подбегает ко мне на своих каблуках.

– Брен! – кричит она, обнимая меня. – Господи, как же я по тебе соскучилась!

– Прошел всего месяц, – напоминаю ей, посмеиваясь. – Но я тоже по тебе соскучилась.

Девушка протягивает мне свою руку, шевеля пальцами вверх и вниз. Я тут же замечаю великолепный серебряный обруч, на котором расположен квадратный бриллиант, красиво переливающийся на свету.

– Что? – восклицаю, задыхаясь. Я тяну на себя руку Хиллари и внимательно вглядываюсь в ее великолепное обручальное кольцо. – Когда это случилось?

– На прошлой неделе. Было очень сложно держать это в тайне от тебя, но я хотела сделать сюрприз, – слезы стоят у нее в глазах, когда она вытягивает свою ладонь из моей и смотрит на кольцо. – Оно идеально, прямо как он.

– Как кто? Я не знала, что ты встречалась с кем-то, – мы достаточно часто обсуждаем с ней подобные вещи, чтобы я могла такое упустить. Пусть и немного, но меня пугает, что она открылась кому-то настолько быстро ради красивых наручников, замаскированных под кольцо с бриллиантом.

Вместе с ней мы начинаем двигаться в сторону выхода, и Хиллари рассказывает, что ее жениха зовут Трэвис.

– Мы встретились два месяца назад, – говорит она, немного покраснев. Не уверена, смущена она из-за того, что ей понадобилось два месяца, чтобы рассказать мне о женихе, или из-за того, что она решила прожить остаток своей жизни с кем-то.

Стараюсь не перебивать ее, когда она говорит о том, как они встретились.

–... и у него есть огромная яхта, где мы и провели наше первое свидание. Мы наблюдали за китами в море, я даже увидела акулу. Солнце уже садилось, когда он поцеловал меня. Это было так романтично. Я могла бы часами рассказывать о нашем свидании, но думаю, что от описаний нашего проявления любви тебя стошнит, – Хиллари пытается пролить свет на ситуацию, тем самым стараясь искупить свою вину. Я лишь улыбаюсь ей в ответ.

Когда мы садимся за стол, я спрашиваю:

– Вы подумали над датой?

Девушка прикусывает губу – предательская привычка Хиллари, которая с головой выдает, что ей стыдно чем-то хвастаться.

– Весной.

Я хочу накричать на нее: «Еще слишком рано! Не делай этого, пожалуйста! Дай ему время, Хиллари. Проведи с ним вместе хотя бы три года, чтобы узнать, для тебя ли этот парень». Но я не говорю ни слова. Вместо этого лишь тихонько киваю, пытаясь заставить себя улыбнуться.

– Это... прекрасно, – говорю я ей.

Не думаю, что она заметила мои колебания, ну или ей откровенно наплевать, потому что подруга кивает головой с излишним энтузиазмом.

– Знаю, все это выглядит нереальным. Я встретила своего принца. Не могу дождаться, чтобы познакомить вас. Он тебе понравится. Обещаю.

Ее речь обрывает официантка, которая приходит, чтобы принять наш заказ на напитки. Когда мы встречаемся с Хиллари, я каждый раз заказываю клубничный «Дайкири» и не одну порцию. Никогда не чувствую вину за то, что напиваюсь, потому что моя подруга делает то же самое, и мы просто наслаждаемся остатком дня. А утро воскресенья станет тем моментом, когда нам обеим придется вернуться в реальность – в моей жизни снова никого не будет, а Хиллари придется вернуться в Клируотер.

– А что насчет тебя? – спрашивает она, когда нам подают напитки.

– Насчет меня?

– Есть ли кто-нибудь на личном? – она глотает свой «Космополитен» и ждет моего ответа.

Конечно же, никого нет, потому что мы обе знаем о том, что я никогда не пересекаю эту черту любви и отношений.

– Деньги, – отвечаю я.

Хиллари пытается не закатить глаза. Несмотря на то, что она никогда не осуждает мою работу, девушка всегда старается поспособствовать появлению у меня парня. Ни один мужчина на свете не примет мой выбор, а я в свою очередь не собираюсь меняться ради кого-то. Мне известно, что мужчины – обманчивые, лживые, напыщенные говнюки. Все они. Просто нужно дать время, и они покажут свое истинное лицо. Меня нельзя купить красивыми словами, надеждами на прекрасное будущее и кольцами с бриллиантом. Я сама смогу создать свое счастье... и продолжать при этом трахаться.

Скрестив свои руки, подруга опирается о стол.

– Ты же знаешь, что я люблю и уважаю тебя, Бренна. Но я также хочу, чтобы ты была счастлива.

– Я и так счастлива.

– Нет. По-настоящему счастлива. Не хочу, чтобы ты сложила руки, ненавижу смотреть, как ты лжешь сама себе. Я твой единственный друг. Ты никогда не покидаешь квартиру, если не идешь на работу или в магазин. Не думаю, что это нормально.

– Я в порядке, – отвечаю холодно.

Я думала, что Хиллари – последний человек, который будет пытаться оторвать меня от моего образа жизни. Я доверила ей свою историю. Хорошо еще, что не сказала о своих родителях. А она просила… часто, но я никогда не подпускала ее настолько близко. Боялась, что однажды она просто перестанет верить в меня. И это случилось раньше, чем я предполагала.

Взяв свой «Космо», Хиллари откидывается на мягкую спинку стула.

– Извини, – говорит подруга, прежде чем делает глоток.

– Да все в порядке. Я в порядке, – видимо, это единственные слова, которые я сейчас могу произнести.

Нам подают еду, но я не голодна. Капаю немного кетчупа на картофель и время от времени ем по одному ломтику, стараясь убить время. Самый любимый день месяца испорчен, и я не могу дождаться, чтобы поскорее уйти отсюда.

Поставив напиток на стол, Хиллари приступает к салату с курицей. Она явно не так расстроилась, как я, но у нее и нет причин на это. Девушка расправляется с салатом прежде, чем я успеваю съесть хотя бы половину своей порции картофеля. К куриной грудке я так и не приступила. Хиллари протягивает руки к чеку, когда нам его приносят.

– Я и сама могу заплатить, – напоминаю ей.

– Знаю, – Хиллари помещает свою карточку в черную папку для счетов, – но я чувствую себя просто ужасно. Я не хотела вести себя так, Брен. Ты сестра, которой у меня никогда не было, и я люблю видеться с тобой. Мне не нужно было говорить ничего подобного. Просто я беспокоюсь о тебе. Забочусь о тебе. Надеюсь, вскоре ты поймешь, что это – не образ жизни, а хобби, которое ты должна будешь бросить.

– Лучше не беспокоиться обо мне, когда у тебя есть собственные проблемы, – я беру телефон и кладу его в сумочку, а затем набрасываю ремешок на плечо. Встав со стула, оборачиваюсь, чтобы узнать, скажет ли еще Хиллари что-нибудь. И когда она ничего не произносит, говорю:

– Удачи тебе с этим... браком. Спасибо за ужин.

Когда я выхожу из-за стола, Хиллари кричит мое имя, но я не оборачиваюсь и продолжаю идти вперед. Не удивляюсь, что она не пошла за мной к машине. Я не жду от нее понимания того, куда двигаюсь по жизни или кто я на самом деле. Мне просто хочется, чтобы она приняла меня. А вместо этого Хиллари лишь напоминает мне, почему я не подпускаю к себе людей.

Возможно, я слишком бурно реагирую, но ведь мне пришлось закрыть рот, когда речь пошла о пути достижения ее счастья, и она могла бы сделать то же самое. Зачем мне мужчина, чтобы стать счастливой? Что такого он может дать, чего у меня нет? Работу, которую я буду презирать, детей, которых не захочу, семью, которая рано или поздно распадется. Будет секс, который у меня уже есть, но не будет загулов по магазинам или отпуска тогда, когда я захочу. Мне будут изменять и лгать. Это не для меня. Не предназначено для меня. И если Хиллари хочет выйти замуж за случайного человека, потому что у него есть деньги, а потом попасть под его контроль на оставшуюся часть жизни и быть обремененной детьми, то это ее дело. Я не собираюсь с ней спорить или даже высказывать свое мнение, поэтому она должна уважать меня и не делать подобного со мной.

***

Остаток дня я провожу на пляже, слушая музыку в наушниках. Погода на этой неделе просто удивительная, поэтому я решаю в полной мере этим насладиться, прежде чем станет слишком жарко и влажно, как и в каждое лето во Флориде.

Когда тень загораживает мне солнце, я опускаю на глаза солнечные очки и смотрю. Эверет с любопытством смотрит на меня. Я вынимаю наушники и с подозрением оглядываю его.

– Знаешь, ты здесь уже достаточно долго, – говорит он мне.

– Знаю, и что?

– Как ты только не сгорела?

Я сажусь, чтобы достать бутылочку воды из мини-холодильника, который притащила с собой. У Эверета хватает наглости пристроить свою задницу на песке рядом со мной.

– Это называется «солнцезащитный крем», – делаю длинный глоток и тянусь к своему крендельку. Кроме парочки картофелин-фри несколько часов назад я сегодня ничего не ела.

– Не боишься, что у тебя будет рак кожи?

Ничего не могу поделать и улыбаюсь в ответ на его заботу.

– Не особо. Я регулярно прохожу медицинские осмотры и все такое. Плюс в этом мире еще столько вещей, о которых стоит волноваться, и ни одна из них не может остановить меня делать то, что я люблю. Особенно принимать солнечные ванны. Именно поэтому я живу рядом с пляжем.

– В этом есть смысл, – он проводит рукой по волосам, глядя на воду.

Горизонт теряется где-то между солнцем и морской гладью, умоляя меня окунуться. Я не большой любитель поплавать, тем более в океане.

Потом меня осеняет:

– Погоди. Откуда ты знаешь, что я здесь уже долгое время?

Рука Эверета соскальзывает вниз, закрывая лицо. Думаю, для того, чтобы спрятать улыбку. Кажется, он не замечает мой намек на то, что у него есть привычка следить за людьми.

– Я пришел с работы час назад, и ты была здесь. Ну а когда я заглянул в окно и увидел, что ты лежишь в той же позе, то решил удостовериться, что ты все еще дышишь.

– Дышу, как видишь.

Мужчина поворачивается, чтобы еще раз посмотреть мне в глаза, как делает всегда, когда я одета подобным образом. Думаю, что заставляю его чувствовать себя неудобно, но сейчас мне любопытно, хорошо это или нет. Может, он вообще не по девушкам, и в этом было бы даже больше смысла, несмотря на этот трахающий взгляд. Большинство парней уже бы попытались залезть ко мне в трусики, но не Эверет. Я уважаю это, хоть и немного взволнована.

Без разрешения он лезет в мой пакетик с крендельками.

– Эй, – я бью его по руке и смеюсь, когда все крендельки, кроме двух, падают в песок, – что за манеры?

– Они хорошо выглядят, – отвечает он, пожимая плечами.

Я также замечаю его самодовольную улыбку. Вот урод! Смотрю на него с прищуром.

– Мог бы и попросить.

Его единственный ответ – улыбка, достойная красной ковровой дорожки. В нем слишком много всего, что меня отвлекает. Когда я с ним, то забываю, что это опасно для нас – быть друзьями. Он сбежит, когда узнает мои секреты.

– Ну… – начинает Эверет издалека, и я понимаю, что парень нервничает, – не хочешь настоящей еды?

Я кладу в рот еще один крендель.

– Не особо, – я знаю, куда все это ведет, поэтому не хочу обедать с ним. Это слишком рискованно.

– Не прямо сейчас, но... не хотела ли бы ты поужинать со мной сегодня? Скажем, в шесть?

– Не думаю, что это хорошая идея, – я беру пакет с крендельками и засовываю его в мини-холодильник вместе с водой и солнцезащитным кремом.

– Почему?

– Потому что мы всего лишь друзья, – отвечаю я.

– А это просто ужин... для друзей. Ничего особенного. Я сделаю нам бутерброды с тунцом, если это заставит чувствовать тебя комфортнее.

Как только я собираю все свои вещи, смотрю на него. Ничего не могу с собой поделать и огрызаюсь на его предложение:

– Бутерброды с тунцом?

– Лучше, чем стейк с рисом, да?

– Нет, – говорю я ему, немного усмехаясь. – В этом мире нет ничего лучше стейка.

Когда я встаю, Эверет тянется к моему мини-холодильнику.

– Так что, поужинаешь со мной сегодня? Мне просто нужна компания, ничего больше, – он вытягивает руку перед собой почти в предупреждающем жесте, показывая, что не собирается пересекать черту. Либо он настоящий хитрец, либо действительно хочет дружить.

– Ты гей? – спрашиваю я поспешно.

Когда он встает в оборонительную позицию, все быстрее качая головой, понимаю, что обижаю его. Это не должно быть оскорблением, я хочу, чтобы он был геем. Тогда бы я точно знала, что мы не пересечем границы.

– Что? Нет. Нихрена. Я люблю женщин. Люблю сиськи и красивые задницы, и заниматься сексом. В смысле, я не думаю только об этом, но мне это нравится. Очень, на самом деле. Секс – это прекрасно. С женщиной. Только с женщиной.

Он принимает это на свой счет, начиная копаться в себе. У меня есть идея.

– Погоди, – говорю я, прежде чем мое веселье превратиться в досаду, – я понимаю. Ты обычный парень, который любить потрахаться.

– Я не шлюха, – объявляет он. Его щеки и шея окрашиваются в бледно-розовый, что веселит меня еще больше. Но я стараюсь не подать виду. Не хочу, чтобы он подумал, что привлекает меня. Черт, я даже не хочу, чтобы он привлекал меня. Но это не может быть так просто.

– Извини, – бормочу я, – я просто пытаюсь тебя понять.

Эверет направляется ко входу в комплекс. Я медленно иду вместе с ним и вижу, как он кривит свое лицо.

– Почему ты так обо мне подумала? В смысле, что я – гей.

Я останавливаюсь и осматриваю свое тело. Не скажу, что в нем есть что-то особенное, но оно же едва прикрыто.

– Просто я почти голая, а ты даже не пытаешься затащить меня в постель. Разговариваешь со мной без притворства. Уважаешь меня. Почему бы мне не предположить что-то подобное? – я не упоминаю, что у него яркая, белоснежная улыбка, идеально загорелое выбритое лицо. Плюс его волосы всегда зачесаны назад, кроме первого раза, когда я его видела. Вот тогда его волосы были просто ужасны, и я рада, что снова не оказалась свидетелем чего-то подобного. Геи заботятся о своей внешности, гетеросексуалы же больше озабочены противоположным полом.

– По-твоему, мужчина должен быть невежливым, высокомерным мудаком, который использует женщин исключительно для того, чтобы потрахаться?