Текст книги "О квадратно-круглом лесе, Микке-мяу и других"

Автор книги: Эрвин Лазар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– А вы думали, они пустые? – засмеялась Дидеки. – Нет, в них – запахи цветов. Мы законсервировали их на всякий случай. Вдруг какая-нибудь беда приключится с садом, с цветами…

Тем временем Смородинка улизнула за дверь.

– Ой, прошу прощения, одну минуту, – извинилась Дидеки и устремилась за ней.

– Может быть, черно-мрачный Редаз солгал и эта собака совсем не злая, – высказал предположение Флейтик.

– Редаз еще говорил, что она может летать, – добавила Клопедия, – а эта вовсе не летает.

– Ну-ну, не спеши, – проговорил мастер Шурупчик, – посмотрите-ка лучше в окно.

И сразу стало тихо.

– Что случилось? – спросил Бержиан. – Почему вы вдруг замолчали?

– Она летает… – прошептала Клопедия.

И действительно, распластав крылья, Смородинка летала над цветами и обнюхивала их. Как видно, она проголодалась.

– Выходит, черно-мрачный Редаз сказал правду? – удрученно произнес Флейтик.

Глубокая тишина воцарилась в старом вагончике. Ее не нарушило и возвращение Дидеки.

– Подавай ей все время лилию да чайную розу, – весело сказал Дидеки. – Так она у меня испортит желудок. А диету, георгин или пеларгонию, Смородинка не признает. Ну, я ей покажу!.. – Дидеки замолчала, озадаченная хмурым молчанием своих гостей. – Что такое? Уж не обидела ли я вас чем-нибудь?

– Нет-нет, – поспешно ответил мастер Шурупчик. – Просто мы слишком задержались. Нам пора. Не будем больше мешать тебе.

– Да вы совсем мне не мешаете, – возразила опечаленная Дидеки. – Я очень обрадовалась вашему приходу. Приходите еще.

Они распрощались.

– Смородинка проводит вас до угла, – сказала Дидеки. – Смородинка, проводи гостей!

Собака перелетела через цветник и опустилась у их ног, потом, сложив крылья, затрусила вместе с ними. Но только они дошли до угла, как все сразу набросились на нее. Смородинка даже пискнуть не успела, как ее связали.

Друзья стремглав побежали домой.

– Будешь знать, как пугать бедных ребятишек, – сердито прошипел мастер Шурупчик.

Собака тихо подвывала и попискивала, словно хотела что-то сказать. Но никто не обращал на это внимания. Войдя в дом, ее бросили в чуланчик и заперли дверь.

Потом, рассевшись в комнате Бержиана и отдуваясь от быстрого бега, друзья стали ждать, что вот-вот к ним придет хорошее настроение. Но хорошее настроение не приходило.

– Вроде бы… вроде бы эта собака порывалась что-то сказать, – проговорил Бержиан.

– Не хватает еще, чтобы она и говорить умела, – проворчал Флейтик.

– От нее можно всего ожидать! Но Редаз отучит ее обижать бедных детишек! – сказала Энци Клопедия.

– Не говоря уже о том, что он изгонит из тебя мрак, – добавил Флейтик, обращаясь к Бержиану. – И ты снова станешь зрячим.

Бержиан печально сидел в своем кресле и ничего не отвечал.

– А ты-то что нос повесил? – спросила у него Клопедия. – Ты же радоваться должен: скоро снова станешь зрячим! Слышишь, Бержиан?

– Мне она показалась очень симпатичной собачкой, – пробормотал Бержиан.

– Но ведь ты даже не видел ее!

– Все равно она показалась мне весьма симпатичной.

Все замолчали, уныло понурив голову. Потому что действительно Смородинка казалась симпатичной собачкой. К тому же трое друзей видели ее и поэтому не могли не согласиться с Бержианом… Они молча сидели, когда снаружи, из ночной тьмы, послышался чей-то тоненький голосок.

– Вы слышите? – обеспокоенно спросил Бержиан.

– Будто кто-то плачет, – предположила Клопедия.

И на самом деле: на улице, на зимней ночной улице, кто-то горько плакал.

Мастер Шурупчик подскочил к окну и распахнул его. Луч света упал на заснеженный тротуар и осветил плачущую под окном девочку. Это была Дидеки.

– Ой, вы уже дома?! Не видели мою собачку? Куда-то пропала Смородинка. Смородинка, Смородинка, где ты?

– Нечего тебе жалеть эту злую собачонку! Лучше радуйся тому, что она пропала, – сказал, как отрезал, мастер Шурупчик.

– Это Смородинка-то злая собачонка?! Ты соображаешь, что говоришь? А знаешь ли ты, кто отыскивает заблудившихся или потерявшихся плачущих малышей? Кто играет с ними, забавляет их, пока они не начнут улыбаться? Смородинка! Вот кто! А если вдруг малышка уронит кусок хлеба с маслом, кто следит за тем, чтобы хлебец упал ненамазанной стороной? Смородинка! Что только теперь будет с бедными ребятишками без Смородинки? Наверняка это черно-мрачный Редаз заманил ее в западню. Он ведь на все способен!

– Ты говоришь, что Смородинка любит маленьких детей? – спросил мастер Шурупчик, и у него даже затылок заломило.

– А ты разве не знал этого? Разве не это привело вас к нам?

Бержиан вскочил с кресла и, осторожно ступая, подошел к окну.

– Заходи, Дидеки, – сказал он.

– Я должна отыскать Смородинку, – ответила девочка.

– Она у нас. Мы похитили ее, – смущенно проговорил Бержиан.

Дидеки тотчас вбежала в комнату, и все прямиком направились к чуланчику. Отперли дверь и развязали собаку.

– Вот чудаки! – громко чихнув, проговорила Смородинка, как только сняли веревку, стягивающую ей пасть.

– Ты умеешь говорить? – удивилась Клопедия.

– Умею, когда мне не стягивают пасть, – проворчала в ответ Смородинка. – Это вам, конечно, посоветовал Редаз – Мрак, хоть выколи глаз. Мол, потуже завяжите ей морду.

– Да, он, – подтвердил Флейтик. – Чтобы ты не очень выла.

– Выла?! Какая чепуха! Чтобы я не рассказала вам правду. Какой же он злодей и негодяй! И как он ненавидит всех добрых людей! Не говоря уже о добрых собаках… Дидеки, будь любезна, помассируй меня немножко, а то все тело затекло от веревок.

Дидеки принялась массировать Смородинку, а мастер Шурупчик стал помогать ей.

– Не сердитесь на нас, – попросил, обращаясь к Дидеки и Смородинке, Бержиан. – Это все из-за меня. Пусть уж лучше я останусь слепым на всю жизнь! По крайней мере никогда не увижу этого негодяя Редаза.

– Черно-мрачный Редаз и в самом деле отъявленный негодяй! – повторила Смородинка. – Но не думайте, что он так легко успокоится. Вы его еще не знаете.

– Я боюсь! – пролепетала Дидеки. – Очень прошу, проводите нас домой.

Все тут же вышли из дома, обуреваемые дурными предчувствиями.

И предчувствия, увы, не обманули их.

– Ой, мой сад! – вскричала Дидеки, когда они подошли к ее вагончику.

Несмотря на темноту, все тотчас же увидели, что произошло.

– Он потоптал все цветы?! Я не ошибся? – в ужасе воскликнул Бержиан, и уже по тому, что никто ему ничего не ответил, он понял, что угадал.

Черно-мрачный Редаз растоптал, втоптал в землю все цветы в чудесном садике Дидеки. Зрелище это на поминало зловещее поле битвы.

– Н-да, ты сейчас из нас самый счастливый, – сказал Флейтик, тронув за плечо Бержиана, – хоть не видишь этого.

Но тут Бержиан заподозрил еще более страшное и воскликнул:

– А банки с цветочными запахами?!

Друзья ринулись в дом.

Бержиан не ошибся.

Все целлофановые крышки были либо сорваны с банок, либо продырявлены. Все до единой. В воздухе парили, перемешавшись, остатки цветочных запахов – сирени, чайной розы и примулы. Но и они быстро рассеялись, и в маленькой комнатке вскоре ничего не осталось от их аромата – только холодное, беспощадное дыхание зимы.

– Что же теперь будет со Смородинкой?! – расплакалась Дидеки. – Она же погибнет с голода!

Всю ночь друзья совещались, ломая голову над тем, как помочь делу. Но ничего не могли придумать. Где же взять цветы в разгаре зимы? Наступило утро, потом часы пробили полдень, а никто ничего путного так и не предложил. Смородинка тоскливо произнесла:

– Я проголодалась.

– Какой ужас, она же погибнет от голода! – прошептала Энци Клопедия.

– Пошли! – вдруг вскричал Флейтик и выбежал из домика.

Все устремились за ним. Бержиана поддерживали под руки. Флейтик забежал к себе домой, взял флейту и тут же сочинил несложную мелодию, а Бержиан тотчас же придумал на нее незатейливые стихи:

 
Подайте, подайте цветочек —
Один лишь цветочный горшочек!
Сделайте доброе дело —
Давайте горшочек смело!
Для вас эта малость не в счет,
А нам собачку спасет…
 

Так, распевая под звуки флейты, они стали ходить по домам. Поначалу их принимали за обыкновенных попрошаек и бросали деньги, сосиски, колбасу, сало, но разве это нужно было нашим друзьям?! «Нет ли у вас цветочка? Подайте цветочек!» – просили они. И, хотите верьте, хотите нет, люди охотно отдавали им свои домашние цветы (о которых они так заботились). Им отдавали горшочки с олеандрами, фиалками, а в одном доме – даже кактус.

– Он малость горьковат, – посетовала Смородинка.

Но зато кактус прибавил ей сил, и на следующий день она уже вновь принялась за свое дело: утешала и веселила плачущих ребятишек, следила, чтобы у них не выпадали из рук бутерброды с маслом.

– Так, пожалуй, мы протянем и до весны, – с радостным видом сказал Бержиан.

Но черно-мрачный Редаз тоже не дремал: он шел за ними следом и, как только друзья начинали петь, тут же снимал шляпу. Становилось сразу же так темно, как внутри здоровенной тыквы, или, пожалуй, еще точнее, как внутри Бержиана, который, как известно, весь был наполнен мраком.

Люди, конечно, пугались. И скоро все поняли, что там, где появляются эти странные нищие, выпрашивающие под звуки флейты цветочки, немедленно становится темным-темно. И их перестали пускать в дома, прогоняли, кидали в них камнями, а кое-где даже пытались стрелять в них.

– Ой, бежим скорее! – закричала маленькая Энци Клопедия. – Проклятый Редаз – Мрак, хоть выколи глаз!

– Да-да, ничего не видно, сплошной мрак, – испуганно пробормотал Флейтик.

– Цепляйтесь за меня, – сказал Бержиан. – Мне все равно, что темно, что нет. Я выведу вас отсюда.

Так и получилось, что именно слепой Бержиан привел всех в домик Дидеки, несмотря на кромешную тьму, которую напустил на город черно-мрачный Редаз. Дидеки, Бержиан и его друзья печально сидели в комнате и хмуро молчали. Тем временем стало светло – злодей Редаз снова водрузил на голову шляпу. Но всем было ясно, что стоит им выйти из дома, как снова наступит мрак, ибо черно-мрачный Редаз не знает пощады. Смородинка таяла на глазах, она все больше и больше слабела, лежала на полу, с трудом поднимая голову.

– Оставьте меня. Не сокрушайтесь из-за меня, – шептала она. – Вам этот негодяй Редаз не причинит никакого зла – он ведь только меня ненавидит.

– А что будет тогда с маленькими потерявшимися детишками? Они же изольются слезами! – воскликнул мастер Шурупчик.

– Но скажи, что же тогда делать? – со вздохом спросила обессиленная Смородинка.

Тут лицо и шея у Бержиана стали наливаться кровью, он побагровел, глаза заискрились. Друзья испуганно смотрели на него: что-то будет?

И тогда Бержиан, разъяренный, ослепший Бержиан, вскочил с места, выбежал из вагончика и, остановившись посередине садика, закричал:

– Пусть весь сад Дидеки расцветет цветами! Пусть по всей улице, по всему городу зацветут цветы! Расцветайте, фиалки и бузина, тюльпаны и дельфиниумы, нарциссы и розы!

Все выбежали в сад вслед за Бержианом и, не веря еще своим глазам, увидели, как маленький сад Дидеки весь украсился цветами, как на улице из-под снега высунули свои головки фиалки, тюльпаны и дельфиниумы, как зацвели кусты бузины.

И зимний заснеженный город вдруг сплошь запестрел цветами.

Смородинка выползла из вагончика и вдохнула всей грудью аромат цветов; глаза у нее засверкали, она раскрыла крылья и стала низко летать над садом.

Прямо на глазах она крепла, к ней возвращались жизнь и сила.

– Ой, Смородинка, берегись! Не испорти себе желудок! – предупредила ее Дидеки.

И в этот момент черная тень заслонила небосвод.

– Гнусный Редаз! Снова – мрак, хоть выколи глаз! – вскричала Энци Клопедия.

Но темнота в ту же секунду рассеялась, и вновь стало светло.

Друзья, ничего не понимая, вопрошающе глядели друг на друга, и только Бержиан радостно улыбался.

– Нет, это не Редаз, это из меня вышел мрак.

– И ты уже видишь? – спросил Флейтик.

Не в силах скрыть своего счастья, Бержиан кивнул головой.

Друзья бросились ему на шею.

Только мастер Шурупчик с сомнением качал головой.

– Никогда бы не поверил, что столько мрака и тьмы может поместиться в одном человеке, – буркнул он.

И тут началось веселье. Все вернулись в домик Дидеки и принялись танцевать и петь. Флейтик, чудо-музыкант «Затыкай уши!», ради всеобщего удовольствия играл на флейте, выводя самые немыслимые трели и пристукивая в такт каблуком.

Однако время шло, и друзья с удивлением заметили, что никак не наступает вечер.

– Как странно, – проговорила Энци Клопедия. – Вот-вот уже полночь, а все еще светло.

Первым понял, в чем дело, мастер Шурупчик. Он взглянул на Бержиана и сказал:

– Бержиан, это ты все перевернул вверх дном! Ведь это от твоей головы исходит свет!

– То есть как это – от моей головы? Что ты придумал?

Но Шурупчик стоял на своем.

– А знаете что? Давайте раздобудем шляпу и наденем ему на голову, – предложила Энци Клопедия.

Раздобыли шляпу, Бержиан водрузил ее себе на голову, и – что бы вы думали?! – сразу стало темно. Снял шляпу – снова стало светло. Теперь уже всем стало ясно, что его голова излучала свет.

– Наверное, когда из тебя выходили темнота и мрак, ты с переизбытком наполнился светом, – высказал предположение мастер Шурупчик.

– По крайней мере нам теперь не придется беспокоиться, если отключат электричество, – сказал Флейтик.

– Но выходит, что бедному Бержиану теперь придется спать в шляпе, – посочувствовала Энци Клопедия. – Если, конечно, он не захочет, чтобы всю ночь было светло.

Друзья еще немного повеселились, а когда почувствовали усталость, Бержиан нахлобучил на голову шляпу, и все сладко спали до самого утра.

Но как только взошло солнце, снаружи послышались страшный крик и проклятья.

Появился черно-мрачный Редаз. Он был взбешен, лицо его – нос крючком, уши торчком, губы змейкой – было перекошено.

– Я вам покажу! – орал он. – Вы думаете, что обвели меня вокруг пальца. Дудки! Вся ваша жизнь отныне будет протекать в темноте! Знайте, что я никогда больше не надену на голову шляпу.

И, сказав это, он снял с себя котелок. В тот же миг густая непроницаемая тьма окутала все вокруг. Мир погрузился во мрак.

– Ой, что же с нами будет?! – всхлипнула Энци Клопедия.

– Он обрек нас на вечный мрак, – простонал Флейтик.

– Конец нам, – мрачно произнес Шурупчик.

Но тут подала голос Дидеки; даже в темноте чувствовалось, что она улыбается.

– Бержиан, сними шляпу, – попросила она.

Бержиан снял шляпу, и тотчас же, как вы, наверное, уже догадались, стало светло.

Черно-мрачный Редаз бесновался, топал ногами, снимал, надевал шляпу, но ничего не мог изменить – было по-прежнему светло.

– Ну, погоди, Бержиан, ты еще пожалеешь об этом! – пригрозил он поэту.

Услышав эту угрозу, Бержиан слегка покраснел, шея у него тоже немножко покраснела, и он бросил Редазу:

– Чтоб тебя молнией ударило!

И тотчас же ударила молния.

– Ой-ёй-ёй! – завопил черно-мрачный Редаз и пустился наутек.

Он и поныне, наверное, еще бегает, если не свалился замертво от усталости.

Джонни-бедняк и Арника

Глава первая В которой мы договариваемся вместе сочинять сказку, а также знакомимся с ее героями

– Сочини мне сказку!

– О чем?

– О короле-селезне и принцессе-утке.

– Значит, сказку об утках?

– Да, но на самом деле это не утки!

– А кто же?

– Настоящий король и настоящая принцесса, просто их заколдовала злая ведьма!

– Почему она их заколдовала?

– Из-за Джонни-бедняка.

– А Джонни-бедняк – англичанин?

– Вовсе нет! Джонни-бедняк – это Джонни-бедняк, и все. У него нет ни гроша, он бродит по белу свету и насвистывает разные песенки.

– А почему из-за него заколдовали короля и принцессу?

– Потому что злая ведьма не хочет, чтобы Джонни-бедняк женился на Арнике.

– А кто такая Арника?

– Ну, принцесса, кто же еще?!

– А, все ясно! Жила-была принцесса Арника, и была она такая добрая и милая, что от ее улыбки даже волки и медведи становились ручными, даже буйный вихрь стихал и становился ласковым ветерком. Все любили дочь короля Эштёра.

– Какого короля?

– Эштёра. Разве не так зовут отца Арники?

– Да, конечно. Его зовут Эштёр.

За лесами, за горами, не доходя до следующих гор, но перейдя еще один дремучий лес, находилось Круглое озеро. На берегу озера стоял королевский замок с тридцатью шестью башнями и тремя сотнями окон. В этом замке жили король Эштёр и принцесса Арника. Король Эштёр был справедливым человеком. Он всегда наказывал только тех, кто провинился, и награждал только тех, кто этого действительно заслуживал. Он был таким справедливым, что, разгневавшись или рассердившись, вообще не отдавал никаких приказов. Если кто-то выводил его из себя, а такое, как известно, часто случается с королями, Эштёр уходил в тронный зал, говоря:

– Не обращайте внимания на мои слова, что бы я сейчас ни сказал. Уж очень я зол! Прочь с глаз моих, собачье отродье, а не то всех изничтожу! Убирайтесь вон отсюда и считайте скорей до тысячи! Только после этого можете заглянуть ко мне, посмотрите, успокоился ли я!

Ну тут, конечно, всех как ветром сдувало. А Главный счетовод его величества начинал громко и мерно считать до тысячи. После чего кто-нибудь заглядывал в зал. Правда, делал он это без особой боязни, потому что обычно к этому времени гнев короля Эштёра утихал. Иногда все-таки и после этого король не успокаивался и, замечая, что придворные подсматривают за ним, снова кричал:

– Убирайтесь прочь, собаки!

В подобных случаях Главный счетовод его величества считал еще раз до тысячи. Чаще всего уже при счете восемьсот восемьдесят восемь король Эштёр сам выходил из тронного зала и говорил:

– Не обижайтесь, что я называл вас собаками, но я был так зол, так зол, ну, прямо как собака.

Однако двухтысячный гнев, точнее, гнев тысяча восемьсот восемьдесят восьмой случался у короля Эштёра очень редко. Так же редко, как редко встречается белая ворона в стае. Король Эштёр был мудр, и гнев его улетучивался быстро.

– А куда улетучивался гнев короля Эштёра?

– В Гневстрану.

– Там живут гневы?

– Да, они все время поджидают тот момент, когда можно будет проникнуть к кому-нибудь в сердце. А когда проникнут, человек дрожит, краснеет, покрывается красными пятнами и так орет, что, того гляди, лопнет.

– Пока гнев не улетит домой, в Гневстрану.

– Верно. Хорошо, если он еще вовремя улетит.

– А что будет с человеком, если он случайно попадет в Гневстрану?

– О, тысяча бед, горестей и мучений.

– Разве не бывает доброго гнева?

– Почему же, бывает, да еще как бывает!

– А гнев короля Эштёра добрый или злой?

– Бывало, что к нему в сердце попадал добрый гнев, а бывало – и злой. Но сейчас я хочу рассказать тебе о добром гневе короля Эштёра.

Однажды случилось так, что у Главного счетовода его величества от счета во рту пересохло. Ему пришлось досчитать ни много ни мало – до пяти тысяч. Однако на подобный стойкий гнев у короля Эштёра была особая причина. Случилось такое, что могло вывести из себя кого угодно.

В один прекрасный день во двор королевского замка въехали два рыцаря. Их серебряные шлемы сияли и сверкали, позолоченные латы звенели и гремели, жеребцы под рыцарями били копытами, рыли землю и храпели. На звон, грохот и храп во двор высыпали все обитатели замка, от мала до велика. Вышли даже король Эштёр и принцесса Арника.

– Кто вы такие и что здесь происходит? – спросил король.

– Приветствуем вас, о величайший из монархов, – торжественно произнесли рыцари. – Мы рады приветствовать и прекрасную принцессу Арнику, самую красивую девушку на всем белом свете.

– И вовсе я не самая красивая девушка на свете, – прошептала Арника на ухо отцу.

– Ничего, – ответил ей король Эштёр, – найдется человек, для которого ты и на самом деле будешь самой красивой в мире. – Тут он повернулся к рыцарям и осведомился: – С чем пожаловали к нам?

– Великий король, – заявили те, – каждый из нас хотел бы взять в жены твою дочь. Но так как жениться на ней может лишь один из нас, мы решили устроить здесь, во дворце, поединок, победитель которого и хотел бы взять в жены Арнику.

Обрадовалась королевская челядь, что сможет посмотреть настоящий рыцарский поединок. Раз! – и рыцари вытащили мечи из ножен.

Но радость челяди и восклицания рыцарей: «Готов! Готов!» – были преждевременны.

– Сейчас же прекратите! Остановитесь! – закричал король Эштёр. – Не сметь устраивать потасовку!

Рыцари придержали коней, опустили мечи и уставились на короля.

– В чем дело, ваше величество, вы не хотите отдавать Арнику за одного из нас?

– Не мне решать это, – проговорил король. – Арника выйдет замуж за человека, которого полюбит.

– Значит, все будет решать Арника?

– Конечно! Моя дочь выйдет за человека, который придется ей по душе. И который ее полюбит. Вот вы зарубите друг друга насмерть, а моей дочери вовсе не понравится победитель. А уж если ей приглянется побежденный, об этом вообще подумать страшно. Лучше совсем не начинайте поединок.

– Неужели, о великий король, вы хотите сказать, что вашу дочь не интересует, кто окажется победителем в этом поединке?!

– То, что я хотел сказать, я уже сказал, – отрезал король Эштёр. – Моя дочь выйдет замуж за человека, которого она полюбит.

– А вдруг она полюбит бродягу? Или бездомного оборванца? Или нищего?

Тут лицо короля Эштёра пошло красными пятнами. Люди, хорошо знавшие его, поняли, что он сейчас впадет в лютый гнев.

– Тогда она выйдет замуж за бродягу, бездомного оборванца, нищего, – заметно повысив голос, произнес король.

– Это слова, недостойные короля! – высокомерно воскликнули рыцари.

И тут король Эштёр закричал:

– Недостойные короля, но достойные человека! Бросить в темницу этих негодяев! Отрубить им головы!

Тут же Главный счетовод его величества начал громко считать вслух: «Один, два, три…» Король же тем временем вбежал в тронный зал, забился в дальний угол и стал там бушевать, рвать, метать, буйствовать – гнев явно проник к нему в сердце.

Рыцари же стояли посреди двора и в страхе переглядывались:

– Неужели нас теперь казнят?

– Нет, конечно. Только убирайтесь отсюда поскорее! Чтобы духа вашего здесь не было! – проговорил Первый министр его величества.

К этому времени Главный счетовод досчитал уже до трехсот тридцати трех.

Не успели придворные и глазом моргнуть, как рыцарей уже и след простыл. Когда Главный счетовод его величества досчитал до тысячи, к королю в тронный зал заглянули заглядатаи. Но король Эштёр был так разгневан, что запустил в них короной. Только при счете «пять тысяч» король Эштёр окончательно успокоился. Он вышел из тронного зала и сказал:

– Помнится, в гневе я приказал отрубить рыцарям головы. Надеюсь…

– Конечно, ваше величество, – ответил Главный министр, – мы их и пальцем не тронули. Пусть бегут, куда глаза глядят и ноги несут.

– Слава богу! – успокоился король. – Спесивые остолопы! Разве можно за таких типов отдавать мою дочь?! – Тут он посмотрел на Арнику: – Правда, дочка?

Арника улыбнулась:

– Конечно, папа.

– Это потому, что она полюбит Джонни-бедняка, да?

– Я тоже так думаю.

– А когда же наконец появится сам Джонни-бедняк?

– Сейчас, сейчас. Он уже в соседнем лесу.