Текст книги "Малое прекрасно. Экономика для человека. Карта для заблудившихся."

Автор книги: Эрнст Шумахер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Собственность – не единое право, но пучок прав. «Национализация» не предполагает передачи всего пучка прав от частных лиц «государству»: тщательно определяется, куда надлежит передать различные права, до национализации принадлежавшие исключительно «частному владельцу». Тони коротко замечает: «Национализация – вопрос пересмотра конституции». Как только юридический механизм частной собственности устранен, появляется возможность все устроить заново – соединить или разъединить, централизовывать или децентрализовывать, концентрировать власть или распылять ее, создавать большие или малые предприятия, унифицированную систему, федеральную систему или вообще не создавать системы. По словам Тони,

Справедливая критика государственной собственности на самом деле сводится к критике сверхцентрализации. Но лекарство от сверхцентрализации – не возврат безфункциональной собственности в частные руки, но децентрализованное владение государственного собственностью.

«Национализация» устраняет право частной собственности, но сама по себе не создает никакого нового «права собственности», в экзистенциальном (в отличие от юридического) смысле. Кроме того, она не предопределяет судьбу изначального права собственности и не определяет, кто его будет реализовывать. Поэтому национализация – в некотором смысле чисто негативное мероприятие: она отменяет предыдущее устройство и порождает возможность и необходимость создания нового. Это новое устройство, возможное благодаря «национализации», должно, конечно же, удовлетворять потребностям каждого конкретного случая. Но есть несколько принципов, на которых строится любая национализация промышленных предприятий, обслуживающих общество.

Во-первых, опасно смешивать бизнес с управлением государством. Такая смесь обычно делает бизнес неэффективным, а государственную власть – коррумпированной. Поэтому в законе о национализации непременно должен содержаться четкий перечень и определение прав (если таковые имеются), которые государственный орган – министерство или любой другой орган исполнительной или законодательной власти – имеет по отношению к государственному предприятию, то есть к совету управляющих. Это особенно важно при назначении руководителей предприятия.

Во-вторых, национализированные предприятия, предоставляющие коммунальные и другие общественно значимые услуги, всегда должны стремиться к скромной прибыли, наращивать резервы и не зависеть от дотаций из государственного бюджета. Они никогда не должны распределять прибыль, даже правительству. Избыточной прибыли, то есть создания избыточных резервов, следует избегать, уменьшая цены на продукцию или услуги этих предприятий.

В-третьих, за национализированными предприятиями в законодательном порядке должна быть закреплена обязанность «во всех отношениях служить интересам народа». Определение «интересов народа» следует оставить на откуп самому предприятию, которое должно иметь соответствующую структуру. Не стоит полагать, будто национализированное предприятие должно стремиться лишь к получению прибыли, как если бы оно работало на частных акционеров, и будто определение интересов общества – исключительно дело правительства. К сожалению, теория управления национализированными отраслями Великобритании строится именно на этой точке зрения: предполагается, что государственные предприятия должны работать только ради прибыли и могут отклоняться от этого принципа только по предписанию правительства, которое тогда должно компенсировать им недополученную прибыль. Столь аккуратное распределение функций по вкусу теоретикам, но совершенно никчемно в реальной жизни, ибо разрушает моральный настрой руководителей национализированных предприятий. Управляющие должны непрестанно заботиться о «служении народу», и правительство не может и не должно ни контролировать, ни тем более денежно компенсировать устремление к этому идеалу. Нельзя отрицать, что в некоторых случаях стремление к прибыльности и служба интересам народа несовместимы. Но это просто означает, что управление национализированной отраслью – более сложная задача, чем управление частным предприятием. Но как можно построить лучшее общество, не предъявляя к людям более высоких требований?

В-четвертых, чтобы национализированные предприятия могли выявить «интересы народа» и защищать их, необходимо устроить так, чтобы все легитимные интересы могли быть выражены и оказывать влияние на деятельность предприятия – интересы работников, местных жителей, потребителей и даже конкурентов, особенно когда последние сами являются национализированными предприятиями. Для эффективного внедрения этого принципа требуется эксперименты. Идеальных «моделей» не существует. Необходимо найти золотую середину: обеспечить уважение интересов народа и при этом оставить управляющим достаточно свободы для управления предприятием.

Наконец, главная опасность национализации – в пристрастии плановиков к излишней централизации. Малые предприятия, как правило, предпочтительнее крупных. Вместо того, чтобы путем национализации создавать большое предприятие, как это делалось до сих пор, и затем пытаться децентрализовать управление и ответственность, делая нижестоящие подразделения более самостоятельными, лучше сначала создать небольшие относительно независимые предприятия, и затем передать некоторые функции в центр, вышестоящей организации, если лучшая координация окажется совершенно необходимой.

Лучше всех в этих вопросах разбирался P. X. Тони, поэтому я заключаю эту главу еще одной цитатой из его книги:

Организация общества на функциональной основе вместо правовой основы предполагает три вещи. Во-первых, право собственности признается лишь в сочетании с работой на благо общества. Во-вторых, производители напрямую связаны с потребителями и непосредственно перед ними ответственны. Сегодня же производители напрямую подчинены акционерам, которых интересует не удовлетворение потребностей общества, но прибыль. В-третьих, обязанность следить за тем, чтобы производство служило интересам общества, лежит на профессиональных организациях работников предприятий. Чтобы выполнить эту обязанность, профессиональные организации прислушиваются к мнению потребителей и играют достаточно значимую роль в управлении предприятием.

Глава 5. Новые виды собственности

Дж. К. Гэлбрейт говорил о богатстве элиты и нищете народа. Примечательно, что он говорил о США, по общему мнению и в соответствии с принятыми показателями богатейшей стране в мире. Как в богатейшей стране народ может быть нищим, причем куда более нищим, чем во многих других странах, чей валовой внутренний продукт на душу населения значительно меньше? Если экономический рост до текущего американского уровня не смог устранить нищету народа, или даже, быть может, только ее усугубил, разумно ли ожидать, что дальнейший «рост» облегчит или устранит ее? Как объяснить, что в странах с наибольшими темпами роста природа, как правило, чрезвычайно загрязнена, а нищета народа достигает поразительных масштабов? Если бы валовой внутренний продукт Великобритании рос, скажем, на пять процентов, или около 2 миллиардов фунтов стерлингов в год, могли бы мы использовать все эти деньги, это дополнительное богатство, или большую его часть, чтобы «удовлетворить чаяния нации»?

Конечно же, нет, ибо при частной собственности каждая крупица богатства, появляясь, незамедлительно автоматически присваивается частными лицами. У органов государственной власти почти нет своего собственного дохода, и они вынуждены извлекать из карманов граждан деньги, которые граждане считают своими по праву. Не удивительно, что это ведет к нескончаемому соревнованию в смекалке между налоговыми инспекторами и гражданами, и в этом состязании богатые, с помощью высокооплачиваемых налоговых консультантов, обычно чувствуют себя куда лучше бедных. В стремлении перекрыть «лазейки», налоговые законодательство становится все более запутанным, растет спрос на налоговых консультантов, растут их доходы. Так как налогоплательщики чувствуют, что у них отбирают заработанное потом и кровью, они не только пытаются при всякой легальной возможности избежать налогов, не говоря уже о незаконном уклонении от налогов, но и настойчиво требуют сокращения государственных расходов. «Больше налогов и больше государственных расходов» – не очень хороший лозунг для избирательной кампании, какой бы разительной ни была разница между частным изобилием и народной нищетой.

Эта дилемма не имеет решения, если потребность в государственных расходах не будет отражена в структуре собственности на средства производства.

Дело не просто в народной нищете, убожестве многочисленных сумасшедших домов, тюрем и бесчисленных государственных служб и организаций – все это лишь негативная сторона проблемы. Положительная же сторона в том, что большое количество государственных средств тратились и продолжают тратиться на «инфраструктуру», а выгоды от ее использования в большой степени бесплатно достаются частным предприятиям. Это хорошо известно всякому, кто когда-либо участвовал в создании или управлении предприятием в бедной стране с недоразвитой или вообще отсутствующей «инфраструктурой». Там нельзя полагаться на дешевый транспорт и другие общественные услуги, часто приходится за свой счет находить многое из того, что в стране с высокоразвитой инфраструктурой можно получить бесплатно или за небольшую плату. Нельзя рассчитывать на найм обученных людей: работодателю придется самому их учить, и так далее. Все образовательные, медицинские и научно-исследовательские учреждения в любом обществе, богатом или бедном, чрезвычайно полезны для частных предприятий, однако за эти выгоды частное предприятие платит не напрямую, но только косвенно через налоги, которым, как я уже упомянул, сопротивляются, которые презирают, против которых ведут кампании, и от которых часто искусно уклоняются. Но почему плата за выгоды, получаемые частными предприятиями от использования «инфраструктуры», не может быть взыскана государством путем прямого участия в прибыли, но только после ее частного присвоения? Ведь это совершенно нелогично и ведет к бесконечным сложностям и мистификациям. Частное предприятие утверждает, что заработало прибыль своими усилиями, а государство затем отбирает ее значительную часть через налоги. Вообще-то, это не так. В реальности большая часть расходов частного предприятия была понесена государством, которое заплатило за инфраструктуру; следовательно, частное предприятие реально «само» заработало лишь часть полученной прибыли.

Истинное положение вещей может быть учтено на практике, только если вклад государственных расходов в прибыль частного предприятия будет отражен в структуре собственности на средства производства.

Поэтому теперь я приведу два примера того, как структура собственности может (или могла бы) быть изменена в целях устранения фундаментальных недостатков, описанных выше. Первый пример – фирма средних размеров, фактически работающая на основе преобразованной собственности. Второй пример – гипотетический план преобразования структуры собственности крупной фирмы.

Содружество Скотта Бэйдера

Эрнест Бэйдер основал предприятие Скотт Бэйдер Ко. Лимитед в 1920 году, когда ему было тридцать лет. Тридцать лет спустя, после многочисленных испытаний и невзгод военных лет, у него был процветающий средний бизнес, с 161 наемным рабочим, оборотом около 625 тысяч фунтов стерлингов в год и чистой прибылью более 72 тысяч фунтов. Он начал практически с нуля. Теперь же он и его семья стали состоятельными. Его фирма стала ведущим производителем синтетических смол, а также производила другие сложные продукты, например краски, полимеры и пластификаторы. В молодости ему претила мысль провести всю жизнь наемным рабочим, он не принимал сами понятия «рынок труда» и «система заработной платы» и особенно мысль, что капитал использует людей, а не люди используют капитал. Теперь, оказавшись в положении работодателя, он отнюдь не забыл, что его успех и процветание были не только его собственными достижениями, но достижениями всех его сотрудников, а также в большой степени общества, в котором он имел честь работать. Он говорил об этом так:

Я осознал, что – как и много лет назад, когда я шагнул в неизвестное и перестал быть наемным рабочим – мне претила капиталистическая философия разделения людей на начальников и подчиненных. Истинным же препятствием было корпоративное право, с его положениями о диктаторских полномочиях акционеров и подконтрольной им иерархией управления.

Он решил радикально преобразовать свою фирму «на основе философии, пытающейся привести промышленность в соответствие человеческим потребностям».

Проблема была двояка: во-первых, как организовать и соединить в фирме максимальное чувство свободы, счастья и человеческого достоинства, не теряя рентабельности, и, во-вторых, сделать это способами и средствами, приемлемыми для частных промышленных предприятий вообще.

Г-н Бэйдер сразу понял, что для решительных перемен необходимы две вещи: во-первых, преобразование права собственности – простого участия работников в прибылях, которое он применял с самого начала, было недостаточно, и, во-вторых, добровольное принятие определенных правил самоограничения. Чтобы удовлетворить первому требованию, он создал Содружество Скотта Бэйдера, которому передал (в два шага: 90 процентов в 1951 году и остальные 10 процентов – в 1963 году) права собственности на свою фирму, Скотт Бэйдер Ко. Лимитед. Для достижения второй цели он договорился со своими новыми партнерами, то есть членами Содружества, его бывшими наемными рабочими, о создании конституции, не только определяющей распределение «пучка прав», присущего частной собственности, но также устанавливающей следующие ограничения на свободу деятельности фирмы:

Во-первых, фирма останется предприятием среднего размера с тем, чтобы укладывается в уме и воображении каждого сотрудника. В ней будет работать не более 350 человек или около того. Если обстоятельства потребуют роста за эти пределы, то Скотт Бэйдер окажет помощь в создании новых, полностью независимых предприятий, организованных в соответствии с принципами Содружества Скотта Бэйдера.

Во-вторых, разница в вознаграждении труда в организации – между самой низкой оплатой труда и самой высокой, в независимости от возраста, пола, должности или опыта – будет не более соотношения 1 к 7, до вычета налогов.

В-третьих, так как члены Содружества – партнеры, а не наемные рабочие, они не могут быть уволены своими коллегами иначе как в случае грубого невыполнения своих обязанностей. Они могут, конечно же, добровольно уйти в любое время, заблаговременно об этом сообщив.

В-четвертых, совет директоров фирмы, Скотт Бэйдер Ко. Лимитед, будет полною подотчетен Содружеству. По правилам, закрепленным в Конституции, Содружество имеет право и обязанность подтверждать или отклонять назначение директоров и также соглашаться с уровнем их вознаграждения.

В-пятых, не более сорока процентов чистой прибыли Скотт Бэйдер Ко. Лимитед присваивается Содружеством, а как минимум шестьдесят процентов направляется на уплату налогов и самофинансирование Скотт Бэйдер Ко. Лимитед. Содружество направляет половину присвоенной прибыли на выплату премий сотрудникам компании и другую половину – на благотворительные цели за пределами организации Скотта Бэйдера.

Наконец, продукты Скотт Бэйдер Ко. Лимитед ни в коем случае не будут продаваться клиентам, использующим их в военных целях.

Когда г-н Эрнест Бэйдер и его коллеги привнесли эти революционные изменения, на каждом углу заявляли, что фирма, действующая на основе коллективной собственности и самоограничений, ни за что не выживет. На самом же деле компания становилась все сильнее и сильнее, хотя сложности, даже кризисы и откаты назад, конечно же, были. В чрезвычайно конкурентной среде с1951по1971 год фирма увеличила свои продажи с 625 тысяч фунтов стерлингов до 5 миллионов фунтов, чистая прибыль возросла с 72 тысяч до почти 300 тысяч фунтов в год, количество сотрудников увеличилось с 161 до 379, за двадцать лет более 150 тысяч фунтов было распределено в качестве премий персоналу, и столько же было отдано Содружеством на благотворительные цели, а также было создано несколько новых фирм.

Каждый, кто хочет, может заявить, что коммерческий успех Скотт Бэйдер Ко. Лимитед был, скорее всего, вызван «исключительными обстоятельствами». Более того, существуют не менее успешные обычные частные предприятия. Но не в этом дело. Если бы Скотт Бэйдер Ко. Лимитед разорилась вскоре после 1951 года, это лишь послужило бы ужасным предостережением другим фирмам. Ее несомненный успех не доказывает, что «система» Бэйдера обязательно лучше соответствует стандартам финансовой устойчивости, он просто показывает, что она совместима с ними. Ее достоинства заключаются именно в достижении целей, лежащих за пределами коммерческих стандартов, человеческих целей, которые обычно отодвигают на второй план или которыми вообще пренебрегают в обычной деловой практике. Другими словами, «система» Бэйдера преодолевает редукцию системы частной собственности и ставит промышленную организацию на службу человеку, вместо того, чтобы позволять использовать человека просто как средство обогащения владельца капитала. По словам Эрнеста Бэйдера:

Совместное владение, или содружество – естественное развитие участия рабочих в прибылях компании, партнерства, совладения или любой схемы, в которой индивидуумы имеют долевое участие в общем предприятии. Они на пути к общей собственности и, как мы увидим, совместное владение имеет уникальные преимущества.

Хотя я не собираюсь вдаваться в подробности долгой эволюции замыслов и новых стилей управления и сотрудничества за более чем двадцать лет, прошедших с 1951 года, здесь будет полезно вычленить из этого опыта некоторые общие принципы.

Во-первых, передача прав собственности от человека или семьи – в данном случае семьи Бэйдера – коллективу, Содружеству, столь основательно меняет «собственность», что такую передачу лучше представлять себе как ликвидацию частной собственности, а не учреждение коллективной собственности. Отношение между одним человеком или очень небольшой группой людей и определенным набором физических активов совершенно отлично от отношения между Содружеством большого количества людей и теми же физическими активами. Неудивительно, что столь резкое изменение количества владельцев приводит к глубоким изменениям в качестве значения собственности, особенно когда, как в случае со Скоттом Бэйдером, собственностью наделяется коллектив, Содружество, а личные права владения для отдельных членов Содружества не устанавливаются. В случае со Скоттом Бэйдером юридически корректно будет сказать, что компанией Скотт Бэйдер Ко. Лимитед владеет Содружество; но ни юридически, ни фактически неверно сказать, что члены Содружества, как индивидуумы, обладают какими-либо правами собственности внутри Содружества. На самом деле право собственности было заменено на определенные права и обязанности в управлении активами.

Во-вторых, хотя никто не приобрел никаких прав собственности, г-н Бэйдер и его семья лишились своей собственности. Они добровольно отказались от возможности сказочно разбогатеть. Даже тот, кто не относит себя к поклонникам идеи всеобщего равенства, согласится, что наличие необыкновенно богатых людей в любом современном обществе – огромное зло. Некоторое неравенство в богатстве и доходе, несомненно, «естественны» и функционально оправданны, с этим согласится почти каждый. Но здесь, как и во всех человеческих делах, огромное значение имеет масштаб. Чрезмерное богатство, как и власть, обычно развращает. Даже когда богатые не «бездельничают» и работают больше всех, они работают отлично от других, применяют отличные стандарты и отделяют себя от обычного человечества. Они растлевают себя алчностью и портят остальное общество, провоцируя зависть. Г-н Бэйдер осознал последствия этого, отказался от необыкновенного богатства и тем самым создал возможность построения настоящего сообщества.

В – третьих, эксперимент Скотта Бэйдера совершенно ясно показывает, что преобразование прав собственности имеет огромное значение, без него все попытки реформировать компанию равносильны самообману. Между тем, он также показывает, что преобразование прав собственности всего лишь создает новые возможности: это необходимое, но не достаточное условие достижения более высоких целей. Соответственно, содружество признало, что задачи коммерческой организации в обществе не сводятся к получению прибыли, максимизации прибыли, росту и достижению могущества: Содружество признало четыре одинаково важные задачи:

(A) Экономическая задача: заручиться заказами, которые можно выполнить и получить прибыль.

(Б) Техническая задача: разработать новейшие продукты, позволяющие отделу сбыта обеспечить наличие выгодных заказов.

(B) Социальная задача: обеспечить сотрудников компании возможностями для самореализации и личностного роста через работу в коллективе.

(Г) Политическая задача: помочь другим людям изменить общество, подавая пример экономической жизнеспособности и социальной ответственности.

В-четвертых, сложнее всего выполнить именно социальную задачу. За двадцать с лишним лет устои Содружества неоднократно изменялись. По мнению Содружества, новая конституция 1971 года теперь сформировала набор «органов», которые позволят Содружеству соединить истинную демократию с эффективным управлением. Должен сказать, что сделать это сложнее, чем превратить круг в квадрат. Я не стану рисовать органиграммы Скотта Бэйдера и показывать на бумаге соотношение различных «органов» друг с другом: реальность не изложишь на бумаге и уж тем более не воспроизведешь, копируя кем-то описанные модели. Как говорит сам г-н Эрнест Бэйдер:

Я с куда большим удовольствием проведу каждого, кому это интересно, по нашему обширному старинному поместью и покажу химические цеха и лаборатории, чем прилежно напишу статью, которая, ответив на некоторые вопросы, вызовет еще больше вопросов.

Развитие организации Скотта Бэйдера было и остается учебным процессом, и суть происходящего в ней с 1951 года в том, что люди, связанные со Скоттом Бэйдером, научились видеть в работе не просто зарабатывание себе на жизнь, получение зарплаты, помощь предприятию в получении прибыли или экономически рациональное поведение, но что-то значительно большее. В организации Скотта Бэйдера каждый имеет возможность стать более человечным, не занимаясь сам по себе самосовершенствованием, которое не имеет ничего общего с целью фирмы (это каждый может сделать и сам), но свободно и радостно включаясь в достижение целей организации. Этому нужно научиться, а обучение требует времени. Большинство сотрудников Скотта Бэйдера, но не все, используют эту возможность.

Наконец, направление половины присвоенной прибыли на благотворительные нужды за пределами организации не только позволило найти деньги на многие дела, которыми обычно не занимается капиталистическое общество – работу с детьми, стариками, калеками, и одинокими людьми – но также помогло членам Содружества осознать общественную значимость их дела, что редко встречается в коммерческой организации обычного типа. Кроме того, были предприняты сознательные усилия против превращения Содружества в организацию, где личный эгоизм стал бы групповым эгоизмом. Был образован Попечительских совет, занимающий положение как бы конституционного монарха, в котором решающую роль играют люди, не входящие в организацию Скотта Бэйдера. Попечители следят за соблюдением конституции, но не имеют права вмешиваться в дела управления. Однако они вправе выступать в роли арбитра в случае, если возникнет серьезный конфликт по основополагающим вопросам между демократическими и функциональными органами организации.

Как я упомянул в начале своего рассказа, г-н Эрнест Бэйдер принялся за «революционные преобразования» своей фирмы «способами и средствами, приемлемыми для частных промышленных предприятий вообще». Его революция была бескровна, никто ни о чем не сожалел, даже г-н Бэйдер и его семья. Окруженные морем забастовок, рабочие Скотта Бэйдера гордо заявляют: «У нас не бывает забастовок», – и хотя каждый член Содружества осознает, что все достижения Содружества – лишь первые шаги к поставленным им целям, невозможно не согласиться с утверждением Эрнеста Бэйдера:

Опыт, полученный через многолетние усилия установить христианский образ жизни в нашей компании, очень обнадеживает: он хорошо сказался на наших взаимоотношениях, а также на качестве и количестве нашей продукции.

Мы стараемся не останавливаться на достигнутом и помогать лучшему устройству общества, в услужение Богу и нашим собратьям.

Между тем, хотя тихая революция г-на Бэйдера должна быть «приемлема для частных промышленных предприятий вообще», ее, в реальности, так и не приняли. Тысячи людей, даже в деловом мире, смотрят на текущее развитие событий и требуют «новых поблажек» от государства. Но Скотт Бэйдер, и некоторые другие, остаются маленькими островками здравомыслия в огромном обществе, управляемом жадностью и завистью. Создается впечатление, что, сколько примеров новых способов ведения дел ни показывай, «старую собаку не научишь новым трюкам». Однако постоянно вырастают новые «щенки», и им обязательно стоит обратить внимание на то, возможность чего была продемонстрирована Содружеством Скотта Бэйдера.

Новые способы обобществления собственности

Общество, озабоченное экономическими проблемами, стоит перед тремя важнейшими выборами – выбором между частной собственностью на средства производства и всякого рода государственной или коллективной собственностью; выбором между рыночной экономикой и различными вариантами «планирования» и выбором между «свободой» и «тоталитаризмом». Понятно, что в реальности ни одной из противоположностей не встретишь в чистом виде, ибо внутри этих трех пар противоположности дополняют друг друга, но одна из них непременно будет доминировать.

Далее: можно заметить, что сторонники частной собственности обычно заявляют, что отсутствие частной собственности неизбежно предполагает «планирование» и «тоталитаризм», в то время как «свобода» совместима исключительно с частной собственностью и рыночной экономикой. Схожим образом, сторонники разного рода коллективной собственности обычно утверждают, пусть не столь догматично, что при этом необходимо центральное планирование; по их мнению, свобода достижима только через обобществление собственности и планирование, в то время как иллюзорная свобода частной собственности и рыночной экономики – это не более чем «свобода ужинать в Рице и спать под мостами Темзы». Другими словами, каждый якобы достигает свободы по-своему и обвиняет любую другую «систему» в неизбежной тирании, тоталитаризме или анархии, ведущей и к тирании, и к тоталитаризму.

От споров между приверженцами частной и коллективной собственности обычно больше жара, чем света, как то всегда бывает со спорами, выводящими «реальность» из теоретических положений, а не теоретические положения из реальности. При наличии трех основных альтернатив возможно 23, или 8, сочетаний. В реальной жизни вполне могут встретиться все возможные варианты – в разное время или даже одновременно в разных местах. В отношении трех упомянутых мною альтернатив возможны восемь следующих вариантов (я построил их в соответствии с противоположением свободы тоталитаризму, ибо это самое важное различие с метафизической точки зрения, которой я придерживаюсь в этой книге):

Нелепо утверждать, что «возможны» только варианты 1 и 8: это лишь простейшие случаи для теоретиков-пропагандистов. Реальность, слава Богу, более разнообразна, но я оставлю на откуп усердному читателю определить современные или исторические примеры для каждого из восьми случаев, указанных выше, и я бы порекомендовал преподавателям политологии предложить такое упражнение своим студентам.

Здесь же давайте поразмыслим о возможностях создания «системы» собственности на крупные предприятия, которая бы привела к формированию истинно «смешанной экономики». Скорее всего, «золотая середина» лучше любой из крайностей удовлетворит сложным требованиям будущего, ведь мы строим наши рассуждения на реалиях промышленно развитого мира, а не на пустом месте, где все пути еще открыты.

Я уже отмечал, что частное предприятие в так называемой развитой стране извлекает очень большую выгоду из инфраструктуры – как видимой, так и невидимой – построенной обществом за счет государственных расходов. Но государство, берущее на себя значительную часть издержек частного предприятия, напрямую не участвует в его прибыли. Вся доходы изначально присваиваются частными лицами, а государству приходится покрывать свои собственные финансовые потребности, извлекая часть этих доходов из карманов частных лиц. Современный бизнесмен непрестанно жалуется, что он в большой степени «работает на государство», что налог на прибыль поглощает значительную часть того, что, по его мнению, принадлежит ему одному или его акционерам. Получается, что доля государства в частных прибылях, другими словами, налог на прибыль предприятия, могла бы быть преобразована в долю государства в собственности частного предприятия, по крайней мере, на крупных предприятиях.

В дальнейших рассуждениях я буду исходить из того, что государство должно получить половину распределяемой прибыли крупного частного предприятия, но не посредством налога на прибыль, а через пятидесятипроцентное участие в собственности этого предприятия.

1. Для начала необходимо определить минимальный размер предприятий, подпадающих под действие этой схемы. Поскольку каждое предприятие теряет свой частный и личный характер и фактически становится публичным предприятием, как только число наемных рабочих превышает определенный предел, наверное, минимальный размер лучше всего определить числом занятых рабочих. В некоторых случаях может возникнуть необходимость задать размер величиной капитала или объема производства.

2. Все предприятия, достигающие этого минимального размера или его превышающие, должны быть акционерными обществами.

3. Было бы желательно преобразовать все акции этих акционерных обществ в акции без указания номинальной стоимости, как это часто делается в США.

4. Количество выпущенных акций, включая привилегированные акции и любые другие ценные бумаги, выражающие права собственности, должно быть удвоено выпуском такого же количества новых акций, принадлежащих государству, так, чтобы на каждую старую акцию, находящуюся в частных руках, одна новая акция с идентичными правами принадлежала государству.