Текст книги "Малое прекрасно. Экономика для человека. Карта для заблудившихся."

Автор книги: Эрнст Шумахер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Как бы там ни было, здоровье большой организации в огромной степени зависит от ее способности мотивировать своих работников. У любой организационной структуры, построенной без уважения этой фундаментальной истины, шансы на успех невелики.

Мой пятый, и последний, принцип – это принцип золотой аксиомы. Высшему руководству большой организации приходится нелегко. Оно ответственно за все, что случается или не случается во всей организации, но при этом удалено от реальных событий. Приказов, правил и предписаний вполне достаточно, чтобы руководить подразделениями, выполняющими многочисленные рутинные функции. Но как быть с инновационными решениями, новыми творческими идеями? Как насчет развития организации – самой что ни на есть предпринимательской деятельности?

Мы возвращаемся к тому, с чего начали: все истинные человеческие проблемы вырастают из парадокса порядка и свободы. Парадокс значит противоречие между двумя законами, конфликт мировоззрений; противостояние между законами или принципами, каждый из которых может оказаться правильным.

Прекрасно! Вот это настоящая жизнь, полная парадоксов, и большая, чем логика. Без порядка, планирования, предсказуемости, централизованного управления, счетоводства, инструкций, послушания, дисциплины – без всего этого не выйдет ничего путного, ибо все развалится. И все же без щедрости хаоса, счастливой безудержности, предпринимательства, осмеливающегося прыгнуть в неизвестное и необъятное, без риска и азарта, без творческого воображения, рвущегося туда, куда ангелы-бюрократы боятся ступить – без этого жизнь жалка и унизительна.

Центр обладает властью, поэтому ему несложно навести порядок. Куда труднее создать условия для процветания свободы и творчества, ведь никаким приказом или инструкцией не вызовешь творческий порыв. Так как же высшему руководству обеспечить развитие организации? Предположим, оно знает, что нужно делать. Как добиться, чтобы это делалось во всей организации? Вот где приходит на помощь принцип золотой аксиомы.

Есть аксиомы – самоочевидные истины, с которыми нельзя не согласиться. Центр может огласить такую открытую им истину. Несколько лет назад Национальному совету угля необходимо было донести до своих подразделений очень важную истину: необходима концентрация производства, то есть концентрация добычи угля на меньшем количестве месторождений, с ростом добычи на каждом из них. Все, конечно же, сразу же с этим согласились, но, понятное дело, мало что изменилось.

Подобные перемены трудоемки, требуют нового мышления и планирования на каждой шахте. Естественным образом возникают препятствия и трудности. Как центру, в данном случае Национальному совету угля, ускорить процесс? Конечно, можно провозгласить новую политику компании. Но зачем, если все и так соглашаются с необходимостью перемен? Призывы из центра оставляют в неприкосновенности свободу и ответственность нижестоящих подразделений, но вызывают справедливую критику: «они только болтают, но ничего не делают». Возможен и другой подход: центр выпускает инструкции, но он далек от реального производства, и высшее руководство опять справедливо ругают: «они пытаются всем заправлять из Центра». Центр жертвует свободой ради порядка и теряет творческое участие людей в нижестоящих подразделениях – тех самых людей, что лучше всего понимают работу на местах. Ни вежливые призывы, ни жесткие приказы в данном случае не подходят. Требуется что-то среднее, золотая аксиома, приказ сверху, что при этом не совсем и приказ.

Решив концентрировать производство, Национальный совет угля выдвинул минимальные требования к открытию новых угольных забоев. Было оговорено, что если какой-либо Регион сочтет необходимым открыть забой, несоответствующий этим требованиям, такое решение необходимо записать в специально для этого предназначенную книгу, ответив на три вопроса:

– Почему этот забой нельзя спроектировать так, чтобы был достигнут минимальный требуемый объем добычи?

– Зачем вообще разрабатывать этот участок месторождения?

– Какова примерная прибыльность забоя в спроектированном виде?

Этот действенный способ применения принципа золотой аксиомы оказал чуть ли не чудесное воздействие. Концентрация производства пошла полным ходом, с отличными результатами для отрасли в целом. Центр нашел способ воздействия без обычных понуканий и при этом не ущемил свободу и ответственность нижестоящих подразделений.

Другую золотую аксиому можно обнаружить в приеме статистики убеждения. Обычно статистические данные служат целям того, кто их собирает – того, кому нужна (или якобы нужна) определенная количественная информация. Цель статистики убеждения иная, а именно заставить того, кто предоставляет данные, ответственное лицо нижестоящего подразделения, осознать некоторые вещи, которые иначе он мог бы пропустить. Этот способ успешно применялся в угольной промышленности, особенно в области безопасности.

Найти золотую аксиому – всегда большое достижение. Поучать просто. Издавать приказы тоже. Но высшему руководству действительно сложно осуществить свои творческие идеи, не ущемляя свободы и ответственности нижестоящих подразделений.

Я изложил пять принципов, на мой взгляд, относящихся к теории крупной организации, и придумал каждому из них более или менее интригующее название. Какая от всего этого польза? Не пустая ли это философия? Безусловно, некоторые читатели подумают так. Другие, и именно для них я написал эту главу, возможно, скажут: «Вы выразили словами то, над чем я бьюсь много лет». Прекрасно! Многие из нас долгие годы бились над решением проблем, связанных с крупными организациями. Эти проблемы становятся все острее. Чтобы более успешно их решать, нужна теория, складывающаяся из принципов. Но откуда берутся принципы? Из наблюдения и понимания того, как все работает в реальной жизни.

Лучшая из всех известных мне формулировок необходимости взаимодействия теории с практикой принадлежит Мао Цзэдуну. Иди к практикам, говорит он, и учись у них, потом соединяй их опыт в принципы и теории, а затем возвращайся к практикам и пусть они применяют эти принципы и методы на практике, решая свои проблемы и достигая свободы и счастья[86]86
  Selected Works by Mao Tse-timg, Vol. III. [Мао Цзедун, «Избранные произведения».]


[Закрыть].

Глава 3. Социализм

И теоретические соображения, и реалии жизни, похоже, свидетельствуют о том, что социализм замечателен лишь своими неэкономическими ценностями. Он помогает преодолеть религию экономики. Обществу же, следующему призыву «обогащайтесь!», поклоняющемуся золотому тельцу и превозносящему миллионеров как национальных героев, социализация не даст ничего, что бы оно не могло получить и без нее.

Поэтому неудивительно, что в так называемых развитых странах многие социалисты сами того не зная являются последователями экономической религии и задаются вопросом: а нужна ли вообще национализация? Это хлопотное дело, так зачем же утруждать себя? Ликвидация частной собственности – не панацея: все стоящее по-прежнему приходится добывать упорным и терпеливым трудом, а стремление к хорошим финансовым показателям в сочетании с устремлением к высоким социальным идеалам приводит к множеству дилемм и кажущихся противоречий, и управлять промышленными предприятиями становится еще сложнее.

Если национализацию проводят с целью достичь более высоких темпов экономического роста, большей эффективности, лучшего планирования, и т. д., то разочарование неизбежно. Идея ведения всей хозяйственной деятельности на основе жадности отдельных людей обладает необыкновенной силой преображать мир, чему мы все свидетели. Даже Маркс этого не отрицал:

Буржуазия, повсюду, где она достигла господства, разрушила все феодальные, патриархальные, идиллические отношения и не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голой корысти…

Буржуазия быстрым усовершенствованием всех орудий производства и бесконечным облегчением средств сообщения вовлекает в цивилизацию все, даже самые варварские, нации. [Коммунистический манифест]

Идея частного предпринимательства сильна своей ужасающей простотой: жизнь сводится к погоне за прибылью. Как частному лицу, бизнесмену могут быть небезразличны и другие аспекты жизни – возможно, даже доброта, правда и красота – но как бизнесмена его интересует только прибыль. В этом отношении идея частного предпринимательства идеально сочетается с идеей Рынка, которой, как я сказал в одной из предыдущих глав, «закрепляет в общественном сознании индивидуализм и безответственность». Равным образом она идеально подходит современной тенденции во всем видеть лишь количество и не замечать качественные различия, ибо частное предприятие волнует не то, что оно производит, а только прибыль, приносимая этим производством.

Когда всю реальность свели к только одному из ее тысячи аспектов, все становится предельно ясно. Ты знаешь, что делать – то, что приносит прибыль, и знаешь, чего избегать – того, что снижает прибыль или приносит убытки. Кроме того, твой успех или неудачу можно легко измерить. Не слушай тех, кто смущает тебя, спрашивая, ведет ли твоя деятельность к богатству и процветанию общества, обогащает ли она людей морально, эстетически или культурно. Просто выясни, выгодно ли это, и проверь, нет ли более прибыльной альтернативы. Если есть, то выбери альтернативу.

Не случайно успешные бизнесмены часто потрясающе примитивны. Они живут в мире, который стал примитивным из-за этих упрощений. Им удобно в упрощенной версии мира, их это устраивает. А когда настоящий мир иногда заявляет о своем существовании и пытается привлечь их внимание другой гранью бытия, не предусмотренной их философией, они обычно становятся весьма беспомощными и приходят в замешательство. Они чувствуют, что с ними в любой момент может произойти что-то непредвиденное, что на их жизнь влияют неподвластные им силы, и направо и налево предрекают конец света. В результате их оценка действий людей, имеющих более глубокое понимание значения и цели жизни, обычно совершенно никчемна. Им заранее ясно, что иное устройство мира, например, бизнес, не основанный на частной собственности, никак не может быть успешным. Если он все же преуспел, на то должна быть какая-то зловещая причина – «эксплуатация потребителя», «скрытые субсидии», «принудительный труд», «монополия», «демпинг» или какое-то темное и ужасное увеличение пассивов, что непременно даст о себе знать в будущем.

Но не об этом речь. Речь же о том, что истинная сила теории частного предпринимательства заключается в грубом упрощении реальности, которое так хорошо подходит образу мыслей, сформировавшемуся под воздействием феноменальных успехов науки. Наука также сильна сведением реальности к тому или иному из многих ее аспектов, прежде всего сведением качества к количеству. В девятнадцатом веке наука зациклилась на механических аспектах реальности. Но слишком много реальности просто не укладывалось в эти рамки, и пришлось шире взглянуть на мир. Так и зацикленность бизнесменов на «прибыли» претерпела изменения, ибо стремление к прибыли не учитывает истинных потребностей человека. Историческая заслуга социалистов именно в том, что они подтолкнули развитие цивилизации в этом направлении. В результате сегодня просвещенные капиталисты поговаривают: «Все мы теперь социалисты».

Сегодня капиталист божится, что прибыль – не единственная конечная цель всей его деятельности. «Что вы! Мы очень многое делаем для наших работников, даже сверх того, что мы обязаны делать по закону. Мы пытаемся сохранить красоту сельской местности. Мы занимаемся исследованиями, которые могут себя не окупить». И прочее, и прочее. Очень знакомые заявления. Вот только они не всегда обоснованы.

Нам здесь важно следующее: вот классическое частное предприятие стремится к прибыли. Его цель максимально проста, и измерить успех или неудачу также идеально просто. Возьмем теперь предприятие «нового образца», что стремится выполнять самые разнообразные задачи, пытается учесть все аспекты реальности, а не только аспект делания денег. Оно не упрощает себе задач и не знает, как точно измерить свой успех или неудачу. Такие частные предприятия «нового образца», организованные в крупные акционерные компании, отличаются от государственных предприятий только тем, что приносят своим акционерам нетрудовой доход.

Ясно, что поборники капитализма несколько запутались. Если они признают, что «все мы теперь социалисты», как можно при этом утверждать, что социализм в принципе не работает? Если для них самих получение прибыли – не единственная цель, они не вправе утверждать, что постановка задач, отличных от получения прибыли, непременно делает управление средствами производства страны неэффективным. Если они сами могут управлять, не меряя все прибылью, то и национализированная промышленность может.

Но если все это – лишь притворство, и частный бизнес работает только на прибыль, если выполнение других задач в реальности обусловлено стремлением к прибыли, если расходы на социальные и другие нужды – не более чем использование части прибыли, то чем раньше это выяснится, тем лучше. В таком случае частный сектор по-прежнему обладает силой простоты и вправе утверждать, что государственные предприятия не могут быть эффективными вследствие множественности их целей. А социалисты могут и дальше критиковать частное предпринимательство, выдвигать традиционные, в основном неэкономические аргументы, и ругать его за то, что самой своей простотой оно унижает человека, строя всю экономическую деятельность исключительно на стремлении к наживе.

Ярый сторонник капитализма на дух не переносит государственную собственность и полностью поддерживает частную. А фанатик-коммунист – наоборот. Их взгляды одинаково догматичны. Любой фанатизм – признак недалекого ума, но фанатизм о средствах для достижения совершенно неопределенных целей – это неприкрытое слабоумие.

Как уже отмечалось выше, вся соль экономической жизни, да и жизни в целом, – в необходимости постоянно примирять противоположности, которые с точки зрения логики непримиримы. В макроэкономике (управлении хозяйством целой страны) необходимо и планирование, и свобода, причем сочетаемые не посредством вялого компромисса, но через открытое признание потребности и в том, и в другом. То же самое в микроэкономике (управлении отдельными предприятиями): с одной стороны, управляющие должны обладать полной властью и нести полную ответственность за состояние дел, с другой – рабочие непременно должны свободно участвовать в принятии управленческих решений. Опять же, не следует стремиться сгладить противоречие между противоположными потребностями несмелым компромиссом, не удовлетворяющим ни одну из них. Требуется принять обе противоположности. Зацикленность на одной противоположности, скажем, на планировании, порождает сталинизм, а зацикленность на другой – хаос. Естественная реакция на любую крайность – движение к другой крайности. Но естественная реакция – не единственная возможная. Ворчание и злой критицизм бесполезны. Только осознание поможет обществу найти – пусть хотя бы на время – средний путь, примиряющий противоположности, и при этом не извратить их.

То же можно сказать и о выборе целей для ведения бизнеса. Деловая жизнь требует простоты и измеримости, поэтому удобно ничего не видеть в мире, кроме «прибыльности». Эта противоположность олицетворяется частным предпринимательством «старого образца». С другой стороны, потребность во всеобъемлющем гуманизме в ведении хозяйственной деятельности – это вторая противоположность, свойственная первоначальному «идеалистичному» представлению о государственном секторе. Исключительная приверженность первому принципу влечет грубое попрание человеческого достоинства, второму – хаос и неэффективность.

Такая проблема не имеет «окончательного решения». Возможно лишь живое решение, основанное на непрестанном осознании того, что обе противоположности одинаково необходимы.

Собственность, государственная или частная – просто элемент общей структуры экономики. Она не предопределяет цели хозяйственной деятельности. В этом контексте можно сказать, что форма собственности не столь уж и важна. Правда, в условиях частной собственности на средства производства выбор целей крайне ограничен: людей влечет прибыль и они склонны принимать узкий и эгоистичный взгляд на мир. Государственная собственность предоставляет полную свободу выбора целей и поэтому годится для любой цели, которая может быть выбрана. Итак, частная собственность – инструмент, который сам по себе во многом определяет цели, для достижения которых он может быть использован, государственная же собственность – это инструмент, цели использования которого неопределенны и должны быть сознательно выбраны.

Поэтому государственная собственность не имеет особых преимуществ, если цели, стоящие перед государственным сектором, ограничены лишь прибыльностью – как и в капиталистическом производстве. Именно в этом, а не в какой-то надуманной неэффективности таится серьезная опасность национализации в сегодняшней Великобритании.

Противники национализации ведут две агитационные кампании. Одна преследует цель убедить общественность в целом и людей, работающих в национализированных отраслях, что управление средствами производства, распределения и обмена должно ориентироваться исключительно на прибыльность, а отклонение от этого священного стандарта, особенно в национализированных отраслях, невероятно обременительно для народа и является прямой причиной любых неполадок в экономике в целом. Эта кампания чрезвычайно успешна. Вторая кампания стремится внушить, что государственный сектор особо не отличается от частного и, следовательно, никак не помогает в строительстве лучшего общества. Поэтому любая новая национализация – следствие догматичной закостенелости власть имущих. Она является поистине «хищническим захватом», организованным расстроенными политиками – глупыми, невменяемыми и неспособными логически мыслить. А еще государство де примется регулировать цены на продукцию национализированных отраслей и лишит их всякой надежды на прибыль. И тогда этот заговор правительства увенчается успехом.

Стоит признать, что такие кампании, подкрепленные систематичным обливанием грязью национализированных отраслей, некоторым образом повлияли на мышление социалистов.

Виной тому не ошибочность светлых идеалов социалистов и не оплошности национализированных отраслей (такие обвинения совершенно беспочвенны), но недостаток четкого видения у самих социалистов. Им не вернуть своего политического влияния, и национализации не выполнить своих задач без видения целей.

Решается судьба не экономики и не уровня жизни, но культуры и качества жизни. Экономика и уровень жизни не пропадут и в капиталистической системе со скромным планированием и перераспределительным налогообложением. Но культуре и, в общем, качеству жизни, такая система теперь только вредит.

Для социалистов национализация промышленности должна быть не просто способом раскулачить капиталистов (что им может удаться, а может и нет), но возможностью создания более демократичной и достойной системы управления предприятиями, более гуманного использования оборудования, и более разумного использования плодов человеческого труда и изобретательности. Если им это удастся, то за ними будущее. Если нет, то они не могут предложить ничего, за что стоило бы горбатиться свободным людям.

Глава 4. Право собственности

[87]87
  Все цитаты в этой главе взяты из The Acquisitive Society by R. H. Tawney [P. X. Тони, «Общество стяжателей».]


[Закрыть]

«Никакие изменения системы или технологий не устранят причины болезни общества. Общество больно, потому что люди самовлюбленны, жадны и вспыльчивы. Между тем, систему и технологии можно изменить так, чтобы эти качества не поощрялись. Людей не заставишь жить согласно принципам. Но можно положить в основу социального уклада принципы, следуя которым по доброй воле человек будет расти, а не деградировать. Нельзя управлять действиями человека. Но можно указать ему цель, к которой он устремит свои помыслы. А каковы помыслы, таковы в долгосрочном плане и за некоторыми исключениями и будут действия».

Этим словам Р.Х. Тони много десятилетий, но они не потеряли актуальности. Правда, сегодня речь идет уже не только об общественных недугах, но и, прежде всего, о болезни всей экосистемы земли – болезни, которая может оказаться для человечества смертельной. Все проблемы, затронутые в предыдущих главах, сводятся к проблеме «системы и технологий», хотя я не престану повторять, что все системы, технологии, экономические доктрины и теории непременно имеют метафизическое основание – мировоззрение человека, его взгляд на значение и смысл жизни. Я говорил о религии экономики, поклонении материальным благам, потреблению и так называемому уровню жизни и о роковой склонности радоваться тому, что то, «что было роскошью для наших отцов, для нас стало необходимостью».

Системы всего лишь воплощают основы мировоззрения человека. Одни воплощения получаются лучше, другие – хуже. Наши достижения в материальной сфере свидетельствует о том, что современная система частного предпринимательства оказалась идеальным инструментом личного обогащения. Современная система частного предпринимательства умело запрягла человеческую жадность и зависть в повозку экономического прогресса и при этом еще умудряется объезжать вопиющие недостатки laissez-faire[88]88
  Laissez-faire (фр.) – невмешательство правительства в дела частных лиц, особенно в частный бизнес и торговлю – Прим. пер.


[Закрыть] при помощи кейнсианской экономической политики, скромного перераспределения доходов через налоги и «противовеса» профсоюзов.

Но справится ли такая система со стоящими перед нами проблемами? Конечно же, нет. Алчность и зависть требуют непрерывного и безграничного материального экономического роста без всякой заботы о сохранении природных ресурсов, а такой рост совершенно невозможен в ограниченной окружающей среде. Поэтому давайте разберемся в сути системы частного предпринимательства и подумаем о путях создания альтернативной системы, которая бы отвечала новым требованиям.

Суть частного предпринимательства – в частной собственности на средства производства, распределения и обмена. Стоит ли удивляться, что противники частного предпринимательства ратуют за перевод частной собственности в так называемую государственную или коллективную собственность и нередко добиваются успеха? Но давайте прежде всего разберемся с значением слов «собственность» или «право собственности».

Необходимо провести различие между двумя видами частной собственности: собственностью, помогающей творческой работе, и собственностью, являющейся альтернативой творческому труду. Первая – частная собственность работающего собственника – естественное и здоровое начало, но от второй – частной собственности пассивного владельца, живущего как паразит за счет чужого труда – веет чем-то неестественным и дурным. Тони ясно видел это принципиальное различие. Он писал: «прежде чем выступать за или против частной собственности, нужно уточнить, о каком виде собственности идет речь».

Ибо тлетворное влияние промышленного производства обусловлено не частной собственностью как таковой, но частной собственностью, оторванной от труда. Некоторые же социалисты полагают, что частная собственность на землю и капитал непременно вредна. Это одно из проявлений ученого педантизма, столь же нелепое, сколь и заявления консерваторов, что вся собственность священна и неприкосновенна.

Частное предприятие, основанное на собственности первого рода, – это непременно малое, личное, местное производство. Оно не несет большой социальной ответственности. С защитой прав потребителя могут справиться сами потребители. Законодательство о труде и бдительность профсоюзов защитят рабочих. Маломасштабное предприятие не принесет баснословного богатства владельцу, но обществу приносит огромную пользу.

Становится очевидным, что в вопросе о частной собственности размер предприятия имеет ключевое значение. При переходе от малого предприятия к среднему связь между собственностью и работой уже ослабевает, частное предприятие обычно становится обезличенным и обретает значительный социальный вес на местном, а порой и на более высоком, уровне. Сама идея частной собственности становится все более обманчивой.

1. Владелец, нанимающий управляющих, может выполнять свою работу, не будучи собственником. Таким образом, его право собственности перестает быть функционально необходимым. Оно становится инструментом эксплуатации, если он присваивает прибыль сверх справедливой зарплаты и процента на вложенный капитал – не выше текущих процентов на капитал, занятый на стороне.

2. Высокую прибыль приносит либо удача, либо старания не владельца, но организации в целом. Поэтому ее присвоение одним лишь собственником несправедливо и имеет разрушительные социальные последствия. Прибыль должна быть распределена между всеми членами организации. Если она вкладывается обратно в дело, она должна принадлежать коллективу, а не увеличивать автоматически богатство изначального владельца.

3. На среднем предприятии уже возникают безличностные отношения, и управлять становится сложнее. На малом предприятии даже авторитарное управление не создает особых проблем, ведь всем руководит работающий собственник, а дело имеет почти семейный характер. Большее предприятие, пусть даже довольно скромного размера, уже несовместимо с человеческим достоинством и истинной эффективностью. Чтобы дать всем членам организации возможность по-настоящему поучаствовать в управлении, приходится сознательно налаживать общение с работниками и регулярно советоваться с ними.

4. Вследствие социальной значимости фирмы для местных жителей становится необходимым в некоторой мере «обобществить собственность» уже за пределами самого предприятия. Это «обобществление» может принять форму регулярного отчисления части прибыли на общественные или благотворительные нужды и включение местных жителей в попечительский совет предприятия.

В Великобритании и других капиталистических странах некоторые частные предприятия успешно применили эти идеи на практике и таким образом устранили предосудительные и социально разрушительные черты, присущие частной собственности на средства производства средних предприятий. Одна из таких компаний – Скотт Бэйдер и Ко. Лимитед в Уолластоне в Норсхэмптоншире. Я более подробно опишу их опыт и эксперименты в следующей главе.

В крупных же компаниях идея частной собственности становится нелепой. Такая собственность никак не может быть истинно частной. P. X. Тони очень четко это подметил:

Такую собственность можно назвать пассивной, ибо она используется для стяжательства, эксплуатации, обретения власти. Ее следует отличать от собственности, активно используемой владельцем в своей профессиональной деятельности или для ухода за своим домашним хозяйством. Для юриста, конечно же, обе собственности равнозначны. Однако вряд ли экономистам стоит вообще называть ее «собственностью»… ибо она не только не равнозначна, но и противоположна правам владельца на продукт своего труда.

Так называемое право частной собственности на крупное предприятие не имеет ничего общего с простым правом собственности небольшого землевладельца, ремесленника или предпринимателя. По словам Тони, оно скорее походит на «феодальную дань, при помощи которой крестьянина лишали части его урожая».

Роялти, земельная рента, монополистические прибыли, всякого рода излишки – все эти права являются «собственностью». Их следует подвергнуть самой жесткой критике на основе обычных доводов в защиту права собственности. Говорят, что частная собственность гарантирует работнику владение плодами своего труда и тем самым поощряет усердный труд. Несомненно, за человеком должно быть сохранено право собственности на результат его труда. Но тогда тем более важно устранить право собственности на результат чужого труда.

Подведем итог:

1. На малом предприятии частная собственность естественна, плодотворна и справедлива.

2. На среднем предприятии частная собственность уже, в общем-то, не нужна. Понятие «собственности» становится натянутым, неплодотворным и несправедливым. Предприятие с одним владельцем или небольшой группой владельцев может и должно добровольно передать связанные с правом собственности привилегии коллективу непосредственно занятых на производстве людей – как в случае с компанией Скотта Бэйдера. Вряд ли можно ожидать подобной щедрости от компании, которой владеет большое число анонимных акционеров, но законодательство могло бы создать такую возможность и для них.

3. Право частной собственности на крупное предприятие – это фикция, позволяющая бесполезным владельцам жить как паразиты за счет чужого труда. Она не только несправедлива, но и неразумна, и искажает все отношения внутри организации. Еще раз процитирую Тони:

Если каждый член коллектива кладет что-то в общий котел при условии, что возьмет что-то взамен, размер доли каждого все еще может вызывать споры… Но если известен общий объем прибыли и признается право каждого на ее часть, то только о размере своей доли они и могут спорить… Но в промышленности признаются не все права, ибо те, кто ничего не кладут в общий котел, требуют своей доли, когда похлебка готова.

Так называемую частную собственность на большие предприятия можно устранить самыми разными способами. Наиболее известный способ – это «национализация».

Однако национализация – слово не слишком удачное и довольно неопределенное. Оно лишь означает, что право собственности принадлежит органу, представляющему все общество потребителей. Но ни в одном языке нет слов, четко передающих нюансы всех возможных вариантов организации хозяйственной деятельности на благо обществу.

В результате совершенно нейтральное слово «национализация» приобретает очень специфический смысл и эмоциональную окраску. Сегодня под этим термином обычно подразумевают способ управления, при котором государственные служащие сменяют директоров предприятий и получают все бразды правления в свои руки. Поэтому те, кто желает поддержать систему, при которой промышленное производство служит интересам не народа, а акционеров, набрасываются на национализацию, утверждая, что государственное управление предприятиями обязательно неэффективно.

«Национализация» нескольких крупных отраслей промышленности Великобритании подтвердила очевидную истину: качество отрасли зависит от людей, которые ей управляют, а не от владельцев, которых никто не видел. Но несмотря на огромные достижения национализированных отраслей, некоторые привилегированные группы людей по-прежнему смотрят на них с непримиримой ненавистью. Непрестанная критика национализированной промышленности сбивает с толку даже тех, кто неплохо к ней относится и вроде бы хорошо разбирается в экономике. Глашатаи частного предпринимательства неустанно требуют большей «подотчетности» национализированных предприятий. Выглядит это достаточно смешно, поскольку подотчетность государственных предприятий, работающих исключительно во благо народа, уже достаточно высока, в то время как подотчетность частной промышленности, открыто преследующего частные интересы, практически равна нулю.