Текст книги "Ваше Сиятельство 8 (СИ)"

Автор книги: Эрли Моури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Обдумав все это, Светлана утвердилась: ей не нужно обращаться в полицию, чтобы не навлечь еще больше беды. Да и обвинить его можно лишь в том, что он оскорбил ее и дважды ударил по лицу. По кодексу это мелкое преступление. Учитывая, что она виконтесса, Голдберг заплатит штраф в 3000 рублей и компенсацию ей, если она потребует. Для Артура это сущие копейки, учитывая его огромные заработки на постановках сразу в шести крупных московских театрах. В общем, нет для него весомого наказания по кодексу правонарушений. А по кодексу ее души, этому человеку нет и не будет прощенья.

Света встала и направилась к зеркалу. Еще издали стало понятно, синяк есть, при чем очень заметный, опухло нижнее веко и губа. Ленская с минуту рассматривала свое бледное лицо с покрасневшими белками глаз. Если не считать синяки, то сейчас она без всякого грима походила на вампиршу. Было в ней что-то безжизненное, страшное, и актриса подумала, что если бы Саша увидел ее такой некрасивой, то его любовь стала бы угасать. Может быть она и так угасает. Пройдет несколько месяцев, и Елецкий перестанет вспоминать ее.

Пискнул эйхос – виконтесса поспешила к тумбочке, где он лежал. А потом спохватилась: от кого, собственно, ей ждать сообщений? От Саши? Теперь уже вряд ли. Она сама просила не мучить ее. Думала, что каждое новое сообщение будет делать ей только больнее. Но еще больнее оказалось от того, что сообщений от ее демона больше нет. Да, Елецкий и раньше не слишком баловал общением через эйхос, но тогда она хоть знала, что Саша просто есть, и он принадлежит ей почти так же, как Ольге. Тогда Светлана была уверена, что если она попросит… Если только скажет, что он ей нужен, то Елецкий тут же поспешит к ней. А сейчас его нет. Совсем нет. И уже никогда не будет. Это слово «никогда» казалось особо страшным. Гораздо страшнее всех угроз Голдберга.

Светлана включила эйхос и увидела, что сообщение именно от него – Артура. Возникло желание удалить его, не прослушивая, но все-таки палец нажал другую кнопку:

«Свет, прости! Пожалуйста, прости!» – раздался возбужденный голос с легким английским акцентом: «У меня сдали нервы, Свет. Я все исправлю, искуплю, как ты пожелаешь. Ты мне очень нужна! Я тебя люблю! Понимаешь? Это очень сильно! Так же сильно, как было у Андриана к Элизе Витте! Заметь, между нами происходит то же самое. Все, как я написал в пьесе. Это мистика! Сумасшедшая мистика! И у меня те же самые болезни, что у Андриана: любовь, лишающая разума, и недостаток терпения! Пойми, я просто не смог больше терпеть! Но я исправлюсь. Завтра приеду до репетиции с цветами. Целую тебя, моя вампирша. Мы обязательно будем вместе!».

Дальше звук его поцелуя, довольно мерзкий.

Ленская ответила тут же. Нажала кнопку и произнесла, стараясь говорить так, чтобы в голосе не было ни капли слабости: «Не смей больше никогда приближаться ко мне! Я тебя ненавижу! Теперь у нас с тобой точно не будет ничего! Можешь исполнить все свои угрозы! Я найду для себя другой театр. Лучше я буду играть самые жалкие роли, чем пачкаться общением с тобой!».

Дыхание сбилось, потому что все это виконтесса выдохнула ему, пылая гневом. Она даже не знала откуда в ней такой дикий запал. Ведь при всей своей чувствительности, она всегда могла держать в руках.

Светлана отдышалась. Успокоилась как учили: вдох – долгий выдох… Несколько раз. Отчего-то мысли снова вернулись к сообщению Голдберга. Она не стала прослушивать его, но вспоминая, пыталась понять, что именно тронуло ее. И поняла: тронула фраза «я не смог больше терпеть» – кажется так он сказал. В этот момент словно небесное откровение Светлане пришла мысль: все, что случилось, случилось именно потому, что она тоже не смогла терпеть. Конечно же, все дело в терпении! Это всегда было ее самым слабым местом. И в детстве, если отец ей обещал что-то интересное, то Светлана изводила его вопросом: «Папа, ну когда уже? Сколько еще ждать!».

Если бы она запаслась терпением, то не было бы этого ужаса с Артуром Голдбергом, но по-прежнему в ее жизни был Саша. Да, ей бы пришлось бы ждать, терпеть и ждать, но это же гораздо лучше, чем нынешняя ситуация, когда ждать уже нечего!

Ленская взяла эйхос. Ей очень захотелось сейчас сказать в него: «Саш, прости. Я виновата. Я не умею терпеть и ждать, но обязательно научусь» – и отправить эти слова своему демону. Прибор пискнул в ее руке, прерывая мысли, легкая дрожь пошла в пальцы. Ленская нажала кнопку и увидела еще одно сообщение. Снова сообщение от проклятого Голдберга. Возможно, его стоило удалить сразу вместе с предыдущим, но Светлана снова впустила в комнату голос с английским акцентом: «Ты делаешь большую глупость. Ты пока еще плохо понимаешь, кто я. Не хочешь по-хорошему, выйдет по-плохому. Я заберу тебя и увезу к себе. Вот увидишь. И никто тебе не поможет. Даю тебе последний шанс одуматься до завтрашнего вечера».

* * *

Закат отгорал, окрашивая небо и море в темный багрянец. Поднялся легкий ветерок. В беседке зажглись старомодные электрические лампы – крупные стеклянные колбы с яркосветящейся металлической нитью. Таких в «Садах Атлантиды» было много, и они придавали территории вокруг гостиницы определенный шарм.

– Мы можем поехать туда утром, – сказал барон Кузьмин. – Уверяю, это будет очень познавательная прогулка, полезная для вас, как будущего специалиста по логике механо-биологических систем. Посмотрите своими глазами, как это делается.

– Игорь Владимирович, у нас завтра последний день в этом маленьком раю. Сказали бы раньше, я бы с удовольствием согласилась. А так, честно говоря, не знаю… – Ольга пригубила из хрустального бокала. Шампанское уже не было таким приятно-холодным. – Саша будет против. Его точно не заинтересует ни ферма попугаев, ни производственный цех.

– Он вас одну не отпустит? – Кузьмин наколол вилкой ломтик ананаса.

– Я же взрослая девочка – сама решаю, но мнение Саши для меня имеет огромное значение. Впрочем, как и для него мое, – Ольга глянула в сторону моря, куда ушел Елецкий. Он не возвращался долго, и княгиню это начало беспокоить.

– Скоро вы станете очень современной семьей, где мнение жен также важно, как мнение мужа, – барон откусил кусочек ананаса, откровенно любуясь госпожой Ковалевской.

– Я надеюсь, что у Саши будет лишь одна жена, то есть я. Эгоистично? Да, я во многом эгоистка, – Ольга Борисовна рассмеялась.

– Уверенны? – Игорь Владимирович прищурился.

– Нет, – она сделала еще один глоток.

– У нас с Дарьей тоже очень современная семья. Я многое позволяю ей, а она в ответ почти ничем не ограничивает меня, – признался Кузьмин, потянувшись к бокалу.

– Я начинаю беспокоиться, Игорь Владимирович. Их нет слишком долго. Магия – это хорошо, но уже почти стемнело. Пожалуй, пойду поищу их. Вы здесь будете сидеть? – Ольга встала.

– Как же я вас отпущу одну? Обязательно составлю вам компанию, – барон тоже встал и, обходя стол, добавил. – Но за Дашу я совершенно не волнуюсь.

Они прошли мимо бара и эстрады, где музыканты играли приятную минорную мелодию.

На лестнице Кузьмин неожиданно взял Ольгу за руку и сказал:

– Осторожно, здесь крутые ступеньки! – пройдя до поворота лестницы, он снова вернулся к предложению по завтрашней поездке.

– Пожалуй, я соглашусь, – ответила Ковалевская, выслушав его. – Но только если это ненадолго.

Глава 10

Кто вы, барон Кузьмин?

Я наблюдал свои реакции со стороны. Видеть себя со стороны, понимать процессы в энергетических телах и слышать свои мысли – дает полный контроль над самим собой. Главное при этом не вовлекаться, оставаться бесстрастным. Я видел на какие точки в моем ментальном теле нажала госпожа Кузьмина. Вернуть контроль над собой из позиции наблюдателя для меня было так же легко, как щелкнуть пальцами. И для этого совсем не требовалось прятаться за ментальной защитой. Защита создает глухую стену между ментальным пространством человека и пространством атакующего его мага, но при этом стоящий в защите многого не видит и не понимает. Позиция бесстрастного наблюдателя и одновременная готовность остановить процесс – это более высокий уровень.

– Ты сказала, черт с ним? – я сжал ее упругие ягодицы.

Она кивнула, потираясь о мой отвердевший член.

– Но я так не могу сказать об Ольге. Я ее люблю, Даш. Ольга Борисовна позволила мне флиртовать с тобой, но не переступать границы. Так что извини, дальше никак. И без обид, – разжимая руки, я поцеловал ее в бархатистую щеку.

– Как вы коварны, Александр Петрович! Так раздразнить женщину и бросить! – она сказала это вроде в шутку, но я чувствовал, что Кузьмина злится. – Ольга Борисовна просила не переступать границы с Кузьминой Дашей?

– Да, о тебе была речь. Ольга знает, что я бываю часто несдержанным, как мартовский кот. Она мне многое прощает, и я благодарен ей за уступчивость. Но с моей стороны должны быть шаги ей навстречу, – пояснил я, взяв джаны, встряхнув их от песка.

– Если ты кот, то я кошка. Дикая кошка, которой мой муж тоже многое позволяет, хотя мне не слишком нужны его разрешения. Все-таки я ментальный маг и могу добиться того, чего желаю, – прошептала она, прижимаясь ко мне сзади. – Хочешь воспользоваться уловкой?

– Какой, моя волшебная прелесть? – я повернулся к ней.

– Ольга просила тебя не переступать грань с Дашей, но я не Даша. Мое настоящее имя Хитлалли – так назвала меня мать. И отец принял это имя. Правда потом, когда мы переехали на материк, меня стали называть Дарьей, – в сумерках она в самом деле была похожа на кошку. Большую кошку, стоявшую на задних лапах, гибкую, грациозную и опасную.

– Ты намекаешь, что я не обману Ольгу, если дрыгну разок не Дашу, а Хитлалли? – я намеренно сказал это грубоватое слово.

– Саша, зачем ты так? Мы можем быть друг к другу мягче, говорить и делать только приятное, – в ее голосе не было обиды, я лишь почувствовал ментальный посыл, будто она уступчивая, прямо-таки насквозь пушистая.

– Хитлалли, тебе нравится только нежно? – я дотронулся до ее щеки, погладил бархатистую кожу.

Она поймала мой палец губами, несильно сжала зубками. Ее язычок обласкал подушечку пальца, она с блаженством прикрыла глаза.

– Я разная. И нравится мне по-разному, – Хитлалли отпустила мой палец, сделала шаг вперед, ее левая ладошка сжала моего возбужденного воина, лаская его через трусы.

– Идем, сказал я. Ольга наверняка волнуется. Не хочу, чтобы она нервничала, – я закинул джаны на плечо и направился в обход обломка скалы, опасаясь оступиться на камнях – уже стемнело и не было видно, что под ногами.

– Саш, мне вот что интересно, – Хитлалли нагнала меня. – Если бы твоя невеста не просила тебя не переходить ту самую грань, как бы ты со мной поступил?

– Ты же сильный менталист. Попробуй, прощупай какой вариант во мне проступает яснее, – предложил я, зная, что у нее подобное не выйдет. – Хотя скажу – здесь нет никакого секрета. Если бы Ольга этим не была обеспокоена, то я бы тебя дрыгнул с большим удовольствием. Извини за грубость, – я рассмеялся, – но почему бы это не сделать грубо.

– Граф Елецкий, какие у вас пошлые, низкие мысли и выражения, – она ущипнула меня за руку и тоже рассмеялась. – А знаешь, как это дразнит, когда ты переступила все возможные грани, предложила себя как шлюха, а мужчина отказывает, да еще говорит такие слова?

– Знаю, – ответил я и увидел в вечерней темноте двоих, идущих нам навстречу.

– Ты меня очень завел, – прошипела она.

Я не ответил. Ольгу я узнал сразу по ее легкой походке, фигуре.

– Что случилось, Елецкий? Разве брюки теперь модно носить именно так? – спросила она еще издалека.

– Случилась катастрофа, Оль. Представляешь, вошел в море и меня окатило волной. Вот пришлось снимать, выжимать, – объяснил я.

– И для этого потребовалось идти сюда, за мыс? – с недоверием произнесла Ковалевская.

Мы возвращались к гостинице почти молча. Между нами всеми повисла тревожная тишина и каждый вертел в голове свои мысли, наверное, не очень приятные.

Уже вернувшись в номер, я рассказал моей невесте все, как было на самом деле. Ольга Борисовна слушала меня с улыбкой, иногда прерывая каверзными вопросами. А потом сказала:

– Вообще, Елецкий, ты молодец. Правда, молодец. Учитывая, какой ты озабоченный самец, это для тебя без сомнений огромный подвиг. Надо же девушку не дрыгнуть, которая так напрашивается!

– Вот здесь ты права, Оль. Ты тоже молодец – понимаешь, каково мне. Еще я надеюсь, что благодаря своему самоотверженному поведению, я заработал приз, – я обнял ее, развязывая поясок на ее халате. – Знаешь, как дразнила меня Даша?

Наклонив голову, Ковалевская прищурилась.

– Она делала так, – я взял руку Ольги, сунул себе в рот ее пальчик, слегка сжав его зубами и пощекотав языком. – Понимаешь? И я уверен, что ты можешь это сделать гораздо лучше, чем она. Здесь, – я положил другую руку княгини себе между ног.

– Обойдешься. Хоть ты и молодец, все равно слишком много с ней позволил. Максимум, что могу предложить, это принять со мной ванну, – строго сказала княгиня.

Но я-то знал, что от ее наигранной строгости скоро не останется и следа. Так и случилось…

Уже перед сном, когда мы оказались в постели, я гладил спину Ковалевской. Она еще постанывала от той приятности, которая случилась между нами, потом повернулась, положила голову мне на грудь и сказала:

– Ты меня развратил, Елецкий. Я становлюсь нимфоманкой. Теперь мне хочется этого чаще и сильнее. И даже…

– Что даже? – я приподнял ее лицо. – Исповедуйся. У нас же нет секретов.

– Теперь мне не кажется чем-то неприятным брать в рот, – произнесла она.

Я расхохотался, прижимая ее к себе.

– Дурак еще! – она принялась бить меня кулачном в живот, выбивая из меня еще больше смеха. – Все больше не буду тебе такого говорить!

– Ну, Оль, скажи еще что-нибудь такое, – я успокоился, снова обняв ее.

– Нет! Все! – она отвернулась, но все же сказала. – Вот я думаю, очень скоро мы вернемся в Москву каждый к себе домой. И не будет между нами уже такого, как сейчас. Мне грустно от этих мыслей.

– Не каждый к себе домой, а вместе на базу «Сириуса», – напомнил я. – А там мы постараемся устроить так, чтобы жили вместе. И даже если сразу не выйдет с одной комнатой на двоих, то нам ничего не помешает встречаться каждый вечер. Ведь поселок маленький.

– Я все помню, Елецкий. Только проблема в том, что ты почти сразу улетишь исполнять задание Глории. А мне будет тяжело думать, что ты очень далеко, неизвестно когда вернешься и неизвестно, что там с тобой происходит. И поэтому я очень хорошо понимаю Свету Ленскую. Когда она узнала, что ты уедешь из Москвы и не будешь появляться месяцами, она даже побледнела – это я очень хорошо помню. И, честно говоря, мне ее очень жалко. Уж извини, но жалко больше, чем тебя. Ты немного тут пострадал, и уже на Дашу заглядываешься. А она… – Ольга замолчала, рисуя что-то пальчиком на моем животе.

– Ты ей не отправила еще сообщение? – мои мысли снова вернулись к Светлане, и здесь Ольга была не права: с одной стороны, я как Астерий, умел перенаправлять внимание и зацепился им за Дашу по вполне ясным причинам, а с другой, когда мысли возвращались к мой актрисе, то боль от разрыва с ней оставалась на прежнем месте. Да, она чуть поутихла из-за смены обстановки, обилия впечатлений и главным образом от того, что Ольга всегда рядом.

– Еще нет. Не при бароне Кузьмине же это делать, а потом мы с тобой были заняты друг другом, – ответила она, нежась на моей груди. – Могу отправить сейчас или лучше утром?

– Лучше, сейчас Оль, – я погладил ее волосы и нашел взглядом эйхос – ее лежал на тумбочке слева.

– Вот теперь чувствую, что Ленская тебя не покинула, – княгиня потянулась за эйхосом. – Только надо продумать, как все это сказать ей лучше. И вот еще, пока не забыла: когда мы спустились к морю, этот Игорь Владимирович сразу повел меня в сторону мыса. При чем уверенно, будто зная, что вы будете там. Мне это кажется странным. Саш, может у него была договоренность с Дашей? Допустим, у них была такая цель, чтобы я застукала тебя с ней в самой пикантной ситуации. Хотя нет… – Ольга на миг задумалась. – Нет, потому что искать тебя решила я. Он меня к этому не подталкивал. Но все равно как-то странно. И вообще они – необычная пара, у них есть какое-то взаимное безразличие.

– Не надо завтра с ним ехать, – попросил я.

– Не поеду. Я уже решила – не поеду. Обойдусь без попугайчиков. И даже без наблюдения за технологическим процессом создания электро-логических схем, – сказала Ольга Борисовна, поднося эйхос ко рту. – Все, не мешай. Все-таки не с кем-то, а с твоей любовницей собираюсь общаться.

После завтрака Ольга поднялась в номер, взять полотенца и купальник. Я же спустился к бассейну и, сидя в кресле, поглядывал за купальщицами, резвившимися в чистейшей бирюзовой воде. Женские тела, тем более прикрытые лишь купальниками, всегда по-особому притягивали мое внимание и весьма будоражили воображение. Хотя наблюдать за ними я мог долго, мне показалось, что Ольга слишком задерживается. Возможно, она неправильно поняла меня и направилась к другому бассейну, хотя на море мы всегда ходили по дорожке, проходящей именно здесь. Эйхос я снова забыл в номере.

Спустившись к другому бассейну, я не нашел Ольгу и там, и теперь ко мне пришло пока еще маленькое волнение. Остановившись на пересечении дорожек под пальмой, я прикрыл глаза и вошел во второе внимание. Первым делом я попытался найти Ольгу – ее в доступной сфере внимания не было, и тревога начала расти. Обратившись к интуиции, я старался понять в каком от меня направлении Ковалевская. В прежних жизнях я часто пользовался интуицией как компасом. Такой «компас» иногда помогал находить людей, особенно если с этим человеком у меня достаточно сильная духовная связь. А с кем в этом мире моя связь может быть сильнее, чем с Ольгой?

Интуиция указала мне на восточный корпус гостиницы – наш корпус, и я направился туда. Пока неторопливо, чтобы разминуться с Ковалевской, если вдруг она идет мне навстречу по соседней дорожке. Я ее так и не встретил, дойдя до подъемника на этажи. Поднялся в наш номер – ее там не было. За то в эйхосе оказалось ее свежее сообщение:

«Саш, не беспокойся. Я все-таки поехала с Игорем Владимировичем. Мы ненадолго. У него свой эрмимобиль здесь на стоянке. Вернусь часа через два».

Я выругался вслух. Такого не могло быть: Ковалевская, если приняла решение, то она почти всегда ему следует. Вчера еще она не собиралась ехать с Кузьминым, и это было твердо. А сегодня… Тут мне на ум пришла совсем скверная мысль: Даша! Эта опасная менталистка – Хитлалли! Ведь при желании она могла легко повлиять на решение Ковалевской. У нее эта способность очень развита, гораздо больше, чем у меня.

Я нажал кнопку, мигом нашел номер, подписанный как «б. Кузьмина» и сказал:

«Даш, кое-что случилось. Если есть возможность, зайди к нам в номер. Или скажи, где тебя найти».

И включил терминал коммуникатора, пока он загружался, убрал со стола листки со схемами – плоды моих трудов по Ключу Кайрен Туам. Когда на экране появилось имперское приветствие и храм Перуна-Победоносца, я надел управляющий обруч и начал искать в сети барона Кузьмина Игоря Владимировича. Нашел быстро: с экрана на меня смотрел совсем другой человек – точно не тот, который увез мою невесту. Углубил поиск: нашлось еще пару баронов Кузьминых, но среди них не было Игоря Владимировича.

Я схватил эйхос и наговорил сообщение Ольге:

«Оля, немедленно возвращайся! Он не тот, за кого себя выдает!».

И добавил вторым сообщением: «По возможности информируй меня, где находитесь! Называй, все приметное, что видишь: магазины, гостиницы, вывески. Если мнимый Кузьмин не слышал эти сообщения, но не подавай виду, что ты знаешь, будто что-то не так. Постарайся тянуть время: типа в туалет надо, то попить воды, то еще что-нибудь. Если рядом полиция – проси защиты. Еду на твои поиски!».

Тут же вызвал эрмимобиль срочного извоза и поспешил вниз.

С Дашей я столкнулся в фойе.

– Саш, ты искал меня? Что случилось? – опередила она мой вопрос своими.

– Случилось. Ольга не собиралась ехать с твоим мужем. Кстати, мужем ли? Твоими усилиями она изменила решение? – я строго смотрел на нее, ее глаза заметались – ответ был очевиден.

– Он попросил меня. Я не знаю, зачем ему это надо, – занервничала она.

– Он – не барон Кузьмин и ты ему не жена, – с уверенностью сказал я. Если бы у меня сейчас было время, я бы потянул ее в наш номер и жестко провел процедуру «Инквизитор». Она сильный ментальный маг, во многом сильнее меня, но я бы нашел, чем ее сломать.

– Нет, не муж. Я не знаю, Саш. Меня попросили поработать с ним. И вообще он мне не нравился, – она отвернулась к окну, стараясь не встречаться со мной взглядом.

– Быстро со мной в эрмик! По пути расскажешь! – я схватил ее за руку и потянул к выходу из гостиницы.

– Но, Саш, я не могу сейчас! И я мало что знаю! – попыталась противиться она.

– Я сказал со мной! – прикрикнул я на нее так, что на нас сразу обратила внимание компания, идущая на пляж.

– Саш, я не знаю! – заладила она. – Мне ничего не говорят, просто давали задание на день. Еще вчера я не знала, что нужно будет влиять на Ольгу Борисовну. Меня утром он разбудил и сказал быть рядом с ним и что нужно сделать, – говорила она, уже не пытаясь вырвать руку.

– Еще раз: кто «он», и кто «они»? – ускоряя шаг, я свернул на аллею, ведущую к стоянке.

– Его настоящее имя Дмитрий Борисович. Точно не знаю, но он вроде на самом деле работает, где-то там, – она махнула в сторону Нововладимирска. – В цехах «Перекрестной Логики», где делают электро-логические схемы с интеграцией мозга какаду. «Они» – их я не знаю. Я с Дмитрием работала дважды, это третий раз. Меня просто нанимали как мага. Нанимали какие-то неизвестные с виду приличные люди в строгих дорогих костюмах. Они не представлялись. Знаю, что среди них двое с английским акцентом, одного кажется звать Эдуард. И еще один явно ацтек. Это он вывел их на меня. Сказал, что меня посоветовали, как менталистку. Платят мне приличные деньги. Саш, я мало что знаю, честное слово! Посмотри мне в глаза! – она остановилась, дернув мою руку.

Смотреть в глаза магу-менталисту опасно: есть быстрые шаблоны воздействия, которые могут запускаться взглядом. Я прикрыл на миг глаза свои, частично переходя на тонкий план и затем с абсолютной уверенностью посмотрел в глаза Хитлалли. Влиять на меня она не пыталась. Наоборот – открылась, мол, на, смотри, какая я вся честная.

– Хорошо. Но ты сука! Теперь молись, чтобы с Ольгой ничего не случилось, и мы ее скорее нашли, – я крепко сжал ее руку, так, что она застонала и повел к эрмимобилю.

На стоянке находилось меньше десятка машин, и я без труда нашел «Енисей-ДС» службы извоза – его выдавала синяя крыша.

– Залазь, – я открыл дверь, едва не втолкнув ее в салон. Кивком ответил на приветствие извозчика – паренька в синей кепке с никелированной кокардой. – Давай быстро варианты, куда этот козел мог повезти Ольгу. На ферму? К корпусам «Перекрестной Логики»? Куда еще?

– Не знаю. Наверное, к «Перекрестной Логике»? – предположила Даша, потирая побелевшую руку – слишком я ее сжал.

– Быстро, к «Перекрестной Логике»! – бросил я извозчику и снова обратился к менталистке: – На чем они уехали, знаешь?

– Скорее всего на эрмике Димы. Серый «Рысак Альфа», – она назвала номер, сомневаясь в первых двух цифрах.

У меня пискнул эйхос. Я торопливо отстегнул его, надеясь, что это сообщение от Ольги.

Увы – от Глории. Миг медлил, решая слушать ли его сейчас, при всех. Сделал звук тише, приложил прибор к уху и включил:

«Елецкий, ты меня очень подвел! Я на тебя сердита! Слушай теперь внимательно: ты мне нужен как можно скорее! Это очень важно! Я выслала за тобой скоростную виману. В двенадцать тридцать по вашему времени будь в зале ожидания башни „Слава Владимира“ и не выпускай из рук эйхос – с тобой свяжутся!».

Отвечать я ничего не стал – сейчас мне не до проблем императрицы. Лишь глянул на часы: 10:21.

– Саш, прости меня, – Хитлалли сделала страдающее лицо.

– Слушай, не пытайся меня убедить что ты невинная дурочка! Ты прекрасно знала, что Ольга туда ехать не собирается, а если ее тянут хитростью, то явно ей там что-то грозит. Твоя судьба напрямую зависит от безопасности моей невесты. Если с ней что-то случится, я тебя убью или выжгу твое ментальное тело. Ты еще не знаешь мои… – я не договорил – снова пискнул эйхос, и я почувствовал, что в этот раз сообщение именно от Ольги.

Выхватил прибор, нажал боковую пластину, на зернистом туэрлиновом экране высветилось:

«Ковалевская» и рядом приписка, которую я сделал еще месяц назад «моя любовь». Я поднес прибор к уху и нажал кнопку.

Глава 11

Башня с бронзовым шпилем

Элизабет под утро пришло волнение. Снился ее демон. При чем сон оказался очень тревожный: Алекс бежал по лабиринту темных улиц, стрелял в кого-то, но не мог попасть. Он кричал, но слов не было слышно, зато очень ясно чувствовалась его тревога. От Алекса это чувство будто перетекло в Элизабет, и она окончательно проснулась. Отбросила покрывало, встала, и как была полностью раздетой, шлепая босыми ногами по полу, пошла в ванную. Теплые струи душа не добавили ни покоя, ни расслабления. Сделав себе быстрый завтрак из двух яиц и ломтика жареного хлеба, баронесса взяла эйхос. Тот самый серый с приятной голубой окантовкой, который подарил Елецкий со словами «Он очень подходит к твоим глазам, когда они счастливы». Хотя Элиз уговаривала себя не беспокоить своего демона, пока он на отдыхе, обещала потерпеть без общения с ним несколько дней, сегодня баронесса не выдержала и решила отправить Алексу сообщение. Просто узнать, как ему отдыхается под карибским солнцем и напомнить, что она любит его. Так и сделала: глядя на экран, где в туэрлиновом свете мерцала надпись «Мой Алекс», наговорила все, что хотела.

Быстро позавтракав и допив кофе, англичанка встала, и начала приводить себя в порядок. Сегодня в половину одиннадцатого у нее была тренировка в зале «Витязь» вместе с Сашей Растопиным. Елецкий еще не знал, что Элизабет ходит в зал, хотя он точно знал, что Растопин очень расположен к ней, и может быть даже влюблен. Вышло так, что когда в тот же день после отбытия Александра Петровича на Карибы баронесса зашла в сыскное агентство к Торопову, попросить дротики для остробоя, то встретила в коридоре Растопина. Разговорились, она сказала, что нужны дротики под ее великолепный «Гарант-СТ-95». Прежние кончились, потому как она учится стрелять в своей квартире, приспособив толстую доску. То, что на этой доске Элиз нарисовала своего мужа, она говорить не стала. Вот тогда Растопин и предложил ей посещать тренировки в зале «Витязь», где было специально отведенное место для стрельбы, а в соседнем зале можно было потренировать навыки самообороны. Уж такое предложение Элизабет с радостью приняла. Когда-то капитан Картер ее учил стрелять в своем тире в подвале – ей это очень нравилось, а с Сашей Растопиным должно понравиться еще больше.

Вчера во время тренировки случилось то, что Элизабет не знала, как принимать, как оценивать это маленькое, но заметное потрясение. После стрельбы, когда они перешли в зал для отработки приемов самообороны, Элиз сдержанно защищалась от атак Растопина, легко запоминая все его наставления. В один момент она вдруг не смогла удержать своего демона – не Алекса, а живущего в сознании – слишком резко выбросила ногу вперед и попала Растопину в пах. Попала, наверное, сильно. Сашу скрутило от боли, и он, крепко сцепив зубы, осел на тренировочный матрас.

– Прости! Саш! Я нечаянно! – Элиз опустилась рядом с ним, обняла его и поцеловала в щеку.

– Как у тебя это все получается⁈ Я не представляю, Элизабет! – простонал он, скорчившись, делая долги вдохи и выдохи.

– Вышло так, прости, – она погладила его волосы.

– Ради твоего поцелуя даже щеку, я готов терпеть такое много раз, – со страданием произнес молодой детектив. – Ты очень-очень необычная женщина… Все, что я показываю, подхватываешь с первого раза, и, кажется, делаешь это лучше меня. При чем намного быстрее. А еще ты… – он тоже обнял ее, – самая красивая женщина из всех, кого я видел, – он поцеловал ее в щеку.

– Саш… я люблю графа Елецкого. Давай не будем ничего менять в наших очень хороших отношения, – попросила она, но при этом подумала, что в ней самой многое меняется. Например, если раньше после случившегося в доме этого ублюдка виконта Уоллеса и потом в Портсмуте, она возненавидела всех мужчин, кроме брата и Алекса, то теперь ее это мучительное чувство отпускает. Заживают раны в душе, ненависть уходит, и Элиз начинает казаться, что мужчины не так уж плохи. А некоторые из них вполне хороши, как например этот Саша Растопин. Он младше ее лет на семь – по сути мальчишка, и он ей очень приятен.

– Я знаю, он меня предупреждал, – Саша разжал руки, отпуская ее. – А если бы не было Александра Петровича, я бы мог тебе понравится?

– Александр Петрович – демон. Его не может не быть. И я принадлежу ему. Если угодно, Саш, я подарила ему свою душу. Поэтому, пойми без Елецкого не может быть меня, – сказала баронесса, вставая. – И ты мне и так нравишься. Только поцелуи могут быть в щечку, – она улыбнулась ему, как бы извиняясь и выражая сожаление.

Все это было вчера. А сегодня… Запищал эйхос. Элиз схватила его, едва не опрокинув открытый флакон с туалетной водой – думала, что сообщение от Алекса и удивляясь, что он так быстро ответил, но оказалось… Оказалось от графини Елецкой. Элиз даже не думала, что Елена Викторовна может знать ее номер. Нажав кнопку, баронесса включила прослушку:

«Здравствуй, Элизабет. Не знаешь, где Майкл? Он не пришел ночевать. Знаю, вечером он ездил в сыскное агентство, с которым имеет дела Саша. Я нашла номер Торопова – Саша оставил мне важные номера – отправила Геннадию Степановичу сообщение, но он не отвечает. Собираюсь обращаться в полицию. Ответь, пожалуйста, скорее! Я очень волнуюсь!».

Элизабет была всерьез озадачена. Майкл никуда не мог пропасть. Он точно не мог загулять: кабаки, друзья, девушки – это точно не его, тем более друзей у него никогда толком не было. Он обязан был вернуться. Чеширскую баронессу тоже коснулось беспокойство, усилившее то, которое пришло после утреннего сна. Ей показалось, что демон в ее сознании шевельнулся и тоже прошептал что-то, только слов его, как обычно, было не разобрать. Элизабет отправила Майклу короткое сообщение:

«Где ты? Мы очень волнуемся, Майкл! Немедленно ответь мне и Елене Викторовне!» – от волнения она даже не поздоровалась.

Еще минуту подумав, скинула сообщение Торопову, спрашивая о брате и пошла одеваться.