Текст книги "Дневник загорающей"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

8

Делла Стрит ждала Мейсона, когда он открыл дверь кабинета в половине десятого утра.

– Мне вручили повестку. Я должен предстать перед Большим Жюри, сообщил адвокат.

– Я так и поняла. Пришло одно письмо...

– Забудем о письмах, Делла. По-настоящему важное что-нибудь есть? У меня времени в обрез. Не хочу опаздывать.

– Тебе лучше прочесть это письмо, – заметила Делла.

– Что там еще?

Она передала ему самый обычный конверт, на котором на машинке был напечатан адрес. Делла уже разрезала его.

– Что там? – еще раз раздраженно спросил Мейсон.

– Посмотри сам.

Своими длинными пальцами Мейсон вынул содержимое.

– Да будь я проклят! – воскликнул он.

Делла Стрит с беспокойством глядела на него.

Мейсон держал в руках пятисотдолларовую и тысячедолларовую купюры. К деньгам была приложена записка, написанная авторучкой. Почерк, определенно, был женский.

"Уважаемый мистер Мейсон!

Я обещала, что первым делом сегодня утром вы получите эти деньги. Меня заверили, что письмо будет у вас в офисе к восьми часам. Какое-то время нам, возможно, не удастся встретиться лично. Большое спасибо.

Арлен Дюваль."

Мейсон рассмотрел почтовый штемпель на конверте.

– Отправлено в половине девятого вчера вечером, – заметил он.

Делла кивнула.

Мейсон вынул из внутреннего кармана второй конверт, в котором тоже пришло полторы тысячи долларов, только на контору Дрейка. Он сравнил, как напечатан адрес.

– Машинка та же? – спросила Делла.

Мейсон покачал головой.

– Теперь у тебя два аванса по полторы тысячи долларов, – сделала вывод Делла.

Адвокат покачал головой.

– Нет?

– Нет.

– Что случилось?

– Я избавился от тех денег, Делла.

– Каким образом?

– Деньги, кажется, не держатся у меня в руках. Кроме того, Делла, мы не можем с уверенностью утверждать, что те банкноты пришли от Арлен Дюваль. В тот конверт была вложена отпечатанная на машинке записка с опять же напечатанным инициалом в конце – "А". Это не доказательство в Суде. Предположим, она бы послала в том письме долговую расписку. Они бы рассмеялись мне в лицо, если бы я попытался утверждать, что напечатанный на машинке один инициал – ее подпись, а долговая расписка имеет какую-то силу, если в письме нет больше никаких доказательств, что он пришло от нее.

– К чему ты клонишь?

– Большое Жюри хочет допросить меня относительно всех денег, полученных мной от Арлен Дюваль. Я абсолютно уверен, что Гамильтон Бергер, окружной прокурор, будет лично вести дело. Я думаю, что мистер Бергер в настоящий момент занят подготовкой изматывающего допроса, или того, что он таковым считает. Он, несомненно, предвкушает, как заставит меня ерзать перед Большим Жюри.

– Так, значит, ты не собираешься ничего говорить им о первых полутора тысячах долларов.

– О каких полутора тысячах долларов? – спросил Мейсон с ничего не выражающим лицом.

– О, мне все ясно. Пусть будет по-твоему. Попытайся вернуться в целости и сохранности.

– Не сомневайся, – пообещал Мейсон.

– Пол Дрейк рассказал мне о том, что произошло вчера вечером. Шеф, кто был у Балларда? Я имею в виду того мужчину, которого видели в окне.

– Прочитай вечернюю газету, – посоветовал Мейсон, собирая дипломат. Как бы небрежно он опустил в него записку и две крупных купюры. Он взглянул на часы, улыбнулся и сказал:

– Ну, Делла, я пошел. Не хочу заставлять ждать Гамильтона Бергера. Надо войти точно в десять.

Мейсон направился к двери, внезапно остановился и повернулся к секретарше.

– Делла, тот конверт, который мне вчера передал Пол, принес посыльный в форме. Я хочу, чтобы Дрейк проверил все службы, предоставляющие в нашем городе услуги посыльных, и нашел того мальчика. Необходимо выяснить, при каких обстоятельствах ему передали конверт, и получить описание человека, вручившего письмо.

Делла Стрит кивнула.

– А теперь я отправляюсь на растерзание к Гамильтону Бергеру, заявил Мейсон.

– Не позволяй ему особо расходиться, – предупредила Делла.

Мейсон улыбнулся.

– Это шоу окружного прокурора, Делла. Я сейчас загнан на задний двор и он может гонять меня, сколько захочет.

– Ты хочешь сказать, что у тебя нет противодействия?

– О, я всегда найду, за каким законом или поправкой спрятаться.

– Ты очень легко подходишь к этому делу. Будь посерьезнее.

Мейсон взял такси до Дворца Правосудия и сразу же отправился в зал заседаний Большого Жюри.

Адвоката окружили журналисты и фотографы, ослепившие его вспышками.

– Почему вас вызывают на Большое Жюри, мистер Мейсон? – спросил один из репортеров.

– Если бы я сам знал, – ответил Мейсон. – Мне вручили повестку и, как законопослушный гражданин, я здесь. Вот и все, что я могу вам сказать.

– Можете сказать или будете говорить?

– Могу _и_ буду.

Полицейский похлопал адвоката по плечу.

– Вы первый, – сказал он.

Мейсон вошел в зал заседаний Большого Жюри.

В этот момент перед Большим Жюри выступал Гамильтон Бергер. Окружной прокурор запнулся, увидев входящего Мейсона. Лицо Бергера сияло самодовольством и триумфом. Мейсон заметил любопытные взгляды членов Большого Жюри, но почувствовал определенную холодность и отсутствие участия. Это означало, что Гамильтон Бергер обрисовал им ситуацию, которая, очевидно, оказывалась более серьезной, чем ожидал Мейсон.

Адвокат принял присягу и Гамильтон Бергер предупредил его о конституционных правах.

– Вы – адвокат, – сказал Бергер. – Закон обязывает вас отвечать на определенные вопросы, задаваемые Большим Жюри. Однако, от вас не требуется давать показания относительно того, что может быть вменено вам в вину. Вы имеете право отказаться отвечать на вопросы, которые могут инкриминировать вам совершение преступления.

– Спасибо, – холодно поблагодарил Мейсон.

– Вам была вручена повестка о явке в Суд, приказывающая вам предоставить любые наличные деньги, которые получены от Арлен Дюваль. Поскольку необходимо сделать соответствующую отметку в протоколе, я хочу спросить вас, мистер Мейсон, знакомы ли вы с Арлен Дюваль?

– Да.

– Она является вашей клиенткой?

– В некотором роде.

– Вы можете объяснить, что имеете в виду?

– Договор о предоставлении услуг адвоката был заключен с оговоркой.

– Вы поставили какое-то условие?

– Да.

– Какое?

– Если я в результате своего расследования приду к выводу, что она виновна в совершении преступления, или как активная исполнительница, или как соучастница до или после события преступления, я оставил за собой право прервать наши отношения адвоката и клиента и, более того, использовать полученную информацию для помощи правоохранительным органам.

– Очень благородно с вашей стороны, – ехидно заметил Гамильтон Бергер.

– Не думаю, что сейчас место сарказму, – ответил Мейсон. – Кстати, это была простая мера предосторожности.

– Вы _у_в_е_р_е_н_ы_ в том, что заключили с ней подобное соглашение?

– Естественно.

– Когда она _т_о_л_ь_к_о _ч_т_о_ наняла вас?

– Да.

– Или это соглашение было заключено совсем недавно, _п_о_с_л_е_ того, как вам вручили повестку с приказом давать показания перед Большим Жюри и, благодаря ему, вы оказываетесь в положении, когда можете обелить свои действия законным путем?

– Я уже сказал вам, когда оно было заключено. Если вы хотите задавать вопросы, продолжайте. Если вы вызвали меня сюда, чтобы намекать на факт моей попытки обелить действия законным путем, я просто уйду. Вы сами юрист и знаете, какие вопросы можно задавать, а какие – нет. Так что придерживайтесь надлежащих вопросов.

– Вам не требуется учить меня праву, – рявкнул побагровевший Гамильтон Бергер.

– Кто-то должен это сделать, – ответил Мейсон. – Но так мы ничего не добьемся. Я занятой человек и вы занятой человек. Члены Большого Жюри тратят свое время на выполнение этой общественной обязанности. Давайте продолжим слушание.

– Хорошо. Что вам заплатила Арлен Дюваль? – в гневе заорал Гамильтон Бергер. – Она ведь заплатила вам какие-то деньги, не так ли?

– Нет.

– Ни цента?

– Сейчас мы подошли к проблеме факта и доказательства. Я выставил Арлен Дюваль счет на полторы тысячи долларов. У меня есть все основания полагать, что я получил от нее деньги, но она мне их не заплатила.

– Тогда каким образом вы их получили?

– Полторы тысячи долларов, О КОТОРЫХ Я СЕЙЧАС ГОВОРЮ, – Мейсон специально произнес эту фразу медленно, чтобы полностью удостовериться, что секретарь Суда, стенографировавший процедуру заседания, в точности записал слова адвоката, – я получил по почте сегодня утром в конверте, на котором мой адрес было написан на пишущей машинке. В конверт была вложена записка, написанная от руки. Я предполагаю, что это почерк Арлен Дюваль, потому что внизу стоит подпись Арлен Дюваль.

– Что находилось в конверте?

– Две купюры. Одна пятисотдолларовая и одна тысячедолларовая.

Гамильтон Бергер невольно показал свое удивление.

– Вы хотите сказать, что эта молодая женщина послала вам две купюры тысячедолларовую и пятисотдолларовую?

– Я именно это и заявил.

– А откуда она взяла деньги, как вы думаете? – саркастически спросил Бергер.

– Вы решили спрашивать меня о моих мыслях перед Большим Жюри?

– Арлен Дюваль сказала вам откуда она взяла деньги?

– Мне она об этом не говорила. Как я уже заявлял, у меня не было с ней личного контакта со вчерашнего дня. Письмо я получил сегодня утром по почте.

– Когда утром?

– За несколько минут до прихода сюда. Именно поэтому деньги у меня с собой. В моей конторе принято депонировать каждый доллар, полученный наличными, на мой банковский счет. Со счета я снимаю деньги чеком по мере необходимости.

– Я, конечно, предполагаю, что в вашем положении, при вашем роде деятельности, вам приходится принимать все меры предосторожности, чтобы не быть осужденным за нарушение налогового законодательства.

Мейсон зевнул.

– Где находятся эти две купюры – пятисотдолларовая и тысячедолларовая?

Мейсон достал их.

Гамильтон Бергер скопировал номера купюр на отдельный лист бумаги и передал его помощнику, который сразу же выскользнул из зала заседаний.

Бергер обратился к Большому Жюри:

– Номера купюр сейчас проверят и мы узнаем, связаны ли они с имевшим ранее преступлением или нет.

Окружной прокурор снова повернулся к адвокату:

– А теперь скажите, знали ли вы Джордана Л.Балларда при жизни?

– Да.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Вчера вечером.

– Вы были на работе у мистера Балларда, на автозаправочной станции, расположенной на пересечении Флоссман-авеню и Десятой улицы?

– Да.

– Вы встретились там с мистером Баллардом?

– Да.

– Вы до этого его знали?

– Нет.

– Тогда вы встретились с ним в первый раз?

– Да.

– Вы предложили отвезти его домой?

– Он спросил, не подвезу ли я его домой.

– И вы согласились?

– Да.

– И вы отвезли его домой?

– Да.

– Он объяснил, почему он хочет, чтобы вы отвезли его домой?

– Он сказал, что его машина поставлена на ремонт.

– А когда вы прибыли к его бунгало, вы не увидели никакой машины, припаркованной перед входом или на подъезде к дому, или в гараже, не так ли?

– Так.

– Вы поставили вашу машину в гараж или оставили перед домом?

– Оставил перед домом.

– Почему вы припарковали ее у бордюра?

– Я собирался разворачиваться и ехать обратно, когда Баллард предложил заехать на дорожку, ведущую к дому и остановиться у входной двери.

– Таким образом вы оказались значительно ближе к входной двери, чем если бы оставили машину припаркованной у бордюра?

– Гораздо ближе.

– Насколько близко?

– Я бы сказал, в десяти или двенадцати футах от входной двери, когда я затормозил.

– Вы имеете в виду, что правая сторона машины была ближе к входной двери?

– Да.

– То есть, когда вы вышли из машины, вам пришлось ее обходить, чтобы попасть в дом?

– Совсем необязательно. Было проще проскользнуть через сиденье пассажира и выйти через правую дверцу.

– Баллард сидел справа от вас?

– Естественно – я вел машину.

– Он вышел первым?

– Да.

– А что сделали вы?

– Перебрался через сиденье пассажира и тоже вышел через правую дверцу.

– Вслед за Баллардом?

– Естественно. Я не хотел перелезать через него.

– Это не место для шуток, мистер Мейсон. Мы просто хотим знать, что случилось.

– Я и рассказываю вам то, что случилось.

– Вы вошли в дом вместе с мистером Баллардом?

– Да.

– И вы, – Гамильтон Бергер внезапно указал пальцем на Мейсона, сообщили своей клиентке, Арлен Дюваль, что собираетесь встречаться с мистером Баллардом, не так ли?

– Нет, не сообщал.

– Вы велели ей встретиться с вами дома у Балларда?

– Нет.

– Вы не говорили ей, что попытаетесь уговорить мистера Балларда разрешить вам подвезти его домой?

– Нет.

Гамильтон Бергер усмехнулся.

– После того, как вы вошли в дом и мистер Баллард пригласил вас в гостиную, вы воспользовались возможностью и подошли к окну, чтобы дать кому-то сигнал, частично опустив жалюзи, не так ли?

– Нет.

– Вы это отрицаете?

– Отрицаю.

– Вы давали сигнал Арлен Дюваль, не так ли?

– Нет.

– Вы кому-то давали сигнал?

Мейсон молчал.

– Вы это отрицаете? – спросил Бергер. – Вы смеете отрицать, что давали кому-то сигнал?

– Я отрицаю это.

Бергер колебался с минуту, потом заявил:

– Мистер Мейсон, я хочу предупредить вас, что у нас есть доказательства, показывающие, что ваши последние ответы являются лжесвидетельством. Чтобы не осталось никакого недопонимания, я собираюсь еще раз задать вам определенные вопросы и...

– У вас нет необходимости задавать мне еще какие-либо вопросы относительно дома Балларда, – сказал Мейсон. – Я ответил на них. Я не намерен сидеть здесь и позволять вам угрожать мне. Вы задали вопросы. Вы утверждаете, что мои ответы – лжесвидетельство. Я утверждаю, что ваше заявление является ошибочным предположением. Я был в доме Балларда всего несколько минут.

– Какой-то мужчина, который опустил и поднял жалюзи, находился в доме в момент смерти Балларда, – угрюмо заявил Бергер. – Мы можем это доказать.

Лицо Мейсона было твердым, как гранит.

– Ну тогда доказывайте.

– В настоящий момент я не заинтересован в том, чтобы предъявлять вам обвинение в лжесвидетельстве. Я хочу уточнить, правильно ли я вас понял. Вы заявили, что не давали сигнала вашей клиентке, поднимая и опуская жалюзи, вернее, опуская и поднимая?

– Да.

– Вы заявили, что никому не давали сигнала?

– Никому. Вы уже дважды задали эти вопросы, а я дважды на них ответил. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?

– Мне больше ничего не требуется, – злобно ответил Гамильтон Бергер. – Я пытался вам помочь. Я пытался спасти вашу профессиональную карьеру, хотя не знаю, следовало ли мне это делать. Я попрошу вас оставаться на месте, когда мы приведем еще двух свидетелей.

Гамильтон Бергер повернулся к своему заместителю, стоявшему у двери, и заорал:

– Пригласите Хораса Мунди.

Мунди напоминал собаку, которая ожидает, что ее сейчас побьют. Он бросил быстрый взгляд на Мейсона и отвел глаза.

– Я бы хотел предупредить мистера Мейсона, – снова заговорил Гамильтон Бергер, – что на слушании такого рода он не имеет права проводить перекрестный допрос. Я признаю, что мистер Перри Мейсон является очень искусным и компетентным в проведении перекрестных допросов и если бы ему была предоставлена такая возможность, я уверен, он бы попытался запутать, как доказательства, так и свидетелей. Я хочу заверить членов Большого Жюри, что мои вопросы будут абсолютно честными и беспристрастными, что я не стану заставлять свидетелей производить опознание. Однако, я не позволю мистеру Перри Мейсону одурачивать свидетелей. Мистер Мунди, вы знакомы с мужчиной, сидящем здесь, мистером Перри Мейсоном?

– Да, сэр.

– Вы виделись с ним вчера вечером?

– Да, сэр.

– Где?

– Я виделся с ним несколько раз. Мистер Мейсон нашел меня после того, как я отчитался перед Полом Дрейком из «Детективного Агентства Дрейка».

– Вы работаете в «Детективном Агентстве Дрейка»?

– Да.

– И вас нанял мистер Мейсон для того, чтобы следить...

– Я не могу ответить на этот вопрос. В «Детективном Агентстве Дрейка» мне дали определенное задание. Из того, что было сказано по телефону, я сделал вывод, что клиентом является мистер Перри Мейсон.

– Хорошо. Вчера вечером вы следили за Арлен Дюваль?

– Да, сэр.

– Где она находилась?

– Когда мы приступили к выполнению задания, она находилась в трейлере. Она ехала на трейлере.

– Насколько я понимаю, она на самом деле ехала не в трейлере, а в машине, которая тянула трейлер.

– Да, сэр. Именно так. Простите.

– При обычных обстоятельствах я бы не стал уточнять подобную деталь, потому что все мы понимаем, что вы имели в виду, но теперь мистер Мейсон загнан в угол и попытается воспользоваться любой технической неточностью, хвататься за каждую соломинку. То есть вы видели, как Арлен Дюваль уехала на машине, тянущей трейлер, не так ли?

– Да, сэр.

– Куда она поехала?

– В укромный уголок необработанного участка, который, как я понимаю, принадлежит гольф-клубу «Ремуда». По крайней мере, он прилегает к площадке для игры в гольф того клуба.

– И что вы сделали?

– Мы с напарником заняли позицию, с которой могли наблюдать за происходящим. Если бы она собралась ехать обратно, мы бы ее увидели.

– И что произошло?

– Я решил, что пора звонить Полу Дрейку с отчетом. Казалось, что в этот вечер больше ничего не произойдет. Ближайший телефон-автомат находился...

– В какое время вы решили позвонить Полу Дрейку?

– Я думаю... где-то... между половиной десятого и десятью часами вечера. Пожалуйста, поймите, мистер Бергер, я ответственно подхожу к своим обязанностям и обычно отмечаю время, когда звоню с отчетом в контору, и сделал бы то же самое и в тот раз, если бы позвонил. Поэтому я не обращал особого внимания на часы, когда выходил из машины. Я планировал отметить время, когда подойду к автомату. Но с уверенностью могу утверждать, что это было между половиной десятого и десятью.

– Хорошо, продолжайте. Что случилось?

– Как я уже сказал, ближайший известный мне телефон-автомат находился на автозаправочной станции на бульваре у пересечения с дорогой, огибающий гольф-клуб, от которой, в свою очередь, отходит ветка, ведущая непосредственно к гольф-клубу.

– И что вы сделали?

– Я решил, что сокращу путь примерно... на четверть, а то и полмили, если пойду напрямик через площадку для гольфа.

– Вы именно так и поступили?

– Да, сэр.

– Было темно?

– Да, луна не выходила. Однако, на небе светились звезды. Другими словами, если и были облака, дымка или какие-то другие атмосферные явления, то они оказались не настолько плотными, чтобы полностью закрыть звезды, по крайней мере, самые яркие из них. Дорога хорошо просматривалась и можно было не опасаться, что на что-то наткнешься, конечно, после того, как глаза привыкнут к темноте.

– У вас был с собой фонарик?

– У меня всегда с собой маленький карманный фонарик, по размеру не больше авторучки.

– И вы пошли через площадку для гольфа?

– Да. Вначале я перебрался сквозь заросли кустарников и там мне пришлось включить фонарик, а потом я уже вышел на саму площадку для гольфа. Я шел довольно быстро и фонариком больше не пользовался.

– И что произошло потом?

– Очень скоро я понял, что кто-то идет впереди меня, какая-то женщина.

– Что вы сделали?

– Быстро опустился на колено.

– Почему?

– Во-первых, чтобы она не обнаружила меня, и во-вторых, чтобы лучше рассмотреть ее.

– Вам это удалось?

– Да.

– И кто это оказался?

– В тот момент я не был полностью уверен, кто она, то есть, мистер Бергер, я не могу поклясться, что идентифицировал ее тогда, но я почти точно знал, кто это. Позднее я четко разглядел ее.

– И кто это оказался? – повторил Гамильтон Бергер свой предыдущий вопрос.

– Арлен Дюваль.

– Когда вы стали полностью уверены в том, что это именно она?

– Когда вслед за ней добрался до автозаправочной станции.

– Она направилась на автозаправочную станцию?

– Да. Она пошла звонить.

– А вы следовали за ней?

– Да.

– И что вы сделали?

– Я был уверен, что она попытается вызвать такси. Я знал, что не смогу воспользоваться телефоном, пока она там, и боялся, что такси подъедет, пока я еще не успел вызвать другое. Так что я встал у бордюра на бульваре и стал ловить попутную машину.

– Вам это удалось?

– В конце концов да.

– Кого вы остановили?

– Мужчину по фамилии Фразер.

– Вы знаете его полное имя?

– Да, сэр.

– Назовите его.

– Джеймс Вингейт Фразер.

– Вы говорили о чем-нибудь с этим человеком?

– Да, я попросил его следовать за определенной машиной, указал на мисс Дюваль, которая в тот момент находилась у телефона-автомата и сказал, что меня интересует эта девушка. Я показал ему свое удостоверение частного детектива.

– Вы сказали ему, что вы частный детектив?

– Я сказал, что я детектив, и показал удостоверение. Я не пытался представить ситуацию в ложном свете. Я просто сказал ему, что я детектив.

– Давайте будем честны, – заявил Гамильтон Бергер с добродушным видом. – Вам бы хотелось, чтобы он считал вас сотрудником полиции?

– Он мог делать какие угодно предположения. Я сказал ему, что я детектив. Это все, что я сказал.

– И вы попросили его следовать за машиной, если таковая появится, в которую сядет мисс Дюваль.

– Примерно что-то в этом роде.

– Вы предложили заплатить ему?

– Да, сэр.

– И что случилось?

– Подъехало такси. Арлен Дюваль села в него. Очевидно, это была как раз та машина, которую она заказала по телефону.

– Вы записали номер такси?

– Да, сэр. Я включил его в отчет.

– Назовите этот номер.

– Двести сорок пять.

– Что произошло потом?

– Мистер Фразер, в соответствии с моими указаниями, поехал за этим такси.

– Расскажите нам, что произошло, не вдаваясь в детали. Куда направилось такси? Что делала мисс Дюваль?

– Какое-то время мы следили за такси, потом машина остановилась у дома, который, как я выяснил в дальнейшем, принадлежал Джордану Л.Балларду. Вначале, правда, мисс Дюваль заехала к нему на работу – на автозаправочную станцию, расположенную между Флоссман-авеню и Десятой улицей.

– Что случилось у дома мистера Балларда?

– У входной двери была припаркована машина. Я предположил, что она принадлежит мистеру Балларду. Такси остановилось. Мисс Дюваль взбежала по ступенькам, очевидно, уже собиралась звонить, но услышала голоса, повернулась, пошла к такси, расплатилась с водителем, а затем направилась к задней части дома.

– А что делали вы?

– Как только такси остановилось, я попросил мистера Фразера отъехать примерно на полквартала и повернуть машину таким образом, чтобы водитель сидел лицом к дому. Я вылез и пошел вдоль по улице, не теряя мисс Дюваль из виду. Я старался по возможности оставаться в тени.

– Что вы увидели?

– Я увидел, как кто-то, находившийся в доме, отодвинул шторы на окне, выходящем на главную улицу, постоял там, его силуэт был смутно виден на фоне света, просачивающегося между шторами. Он опустил жалюзи на какое-то мгновение, а потом снова поднял.

– Вы знаете, кто это был?

– Я... не могу опознать с _п_о_л_н_о_й_ уверенностью, но _д_у_м_а_ю_, что это был Перри Мейсон.

– Что произошло потом?

– Затем, через какое-то время мистер Мейсон или другой человек – кто там находился в доме – вышел на улицу, сел в машину и уехал. В это время Арлен Дюваль подтащила ящик к кухонному окну, подняла юбку и влезла в окно.

– А дальше?

– Она провела в доме несколько минут.

– Сколько?

– Возможно, пять.

– А потом?

– Она покинула дом.

– Как она вышла?

– Быстро, почти бежала.

– А что сделали вы?

– Вернулся к машине мистера Фразера. Какое-то время мы следовали за мисс Дюваль, а потом потеряли ее.

– Как вы ее потеряли?

– Она притворилась, что собирается войти в один из домов, но вместо этого завернула на задний двор и просто исчезла. Это старая уловка, но... я почему-то не думал, что она провернет что-нибудь подобное и оказался не готов. Я плохо выполнил задание.

– Вы сказали, что думаете, что сигнал из дома подавал Перри Мейсон?

– Ну, я... Теперь я так думаю. Да, сэр.

– Мистер Мейсон задавал вам какие-нибудь вопросы, пытаясь выяснить, узнали вы его или нет?

– Он попросил меня описать человека, которого я видел у окна и... мне пришлось сказать ему, что тот мужчина очень походил на мистера Мейсона, что он просто двойник мистера Мейсона по телосложению, росту и... но в тот момент я не осознал всю важность этого факта.

– Когда вы ее осознали?

– Когда вы пригласили меня в контору и... после того, как я поговорил с мистером Фразером. Тогда я начал сопоставлять все в уме.

– На данный момент это все, – объявил Гамильтон Бергер. – Теперь я хотел бы пригласить Джеймса Вингейта Фразера.

Фразер вошел в зал, принял присягу и рассказал свою версию, подтверждая слова Мунди, во всем, кроме временного фактора.

Фразер думал, что он впервые увидел Мунди где-то между девятью и девятью тридцатью вечера.

– Как вы определяете время? – спросил Бергер.

– Это приблизительная оценка. Я ездил осматривать недвижимость, а когда возвращался, подобрал этого сыщика. Я думаю, что сигнал из окна дома Балларда дали примерно в десять вечера.

– Вы теперь узнаете человека, который дал сигнал?

– Да, сэр. Это был Перри Мейсон.

– Когда вы впервые поняли, что это он?

– У меня дома друзья собрались на небольшую вечеринку, появился мистер Мейсон и...

– Когда?

– Вчера вечером.

– В какое время?

– Примерно... в общем, поздно. Тогда я не очень-то обращал внимание на часы. Я веселился с друзьями.

– И что хотел мистер Мейсон? Что он сказал?

– В основном, он хотел выяснить, узнаю ли я человека, появлявшегося у окна. Я ответил, что это был мужчина примерно такого же телосложения, как сам Мейсон и... когда мистер Мейсон ушел, кто-то из моих друзей заметил, что мистера Мейсона очень волновало, узнаю ли я того мужчину, если снова его увижу, и... еще кто-то сказал: «Может, он так беспокоится, потому что пытался выяснить, вне подозрений он или нет.» Все засмеялись, а я внезапно протрезвел. Я вдруг понял... мне просто ударило в голову, что как раз мистер Мейсон и стоял у окна.

– Итак, вы видели того мужчину, когда он стоял у окна и еще один раз, когда он выходил на улицу?

– Да, сэр. В последнем случае я лучше его разглядел.

– Вы видели, как он садится в машину и отъезжает?

– Да, сэр.

– Кто это был?

– Теперь я уверен, что это был Перри Мейсон.

– Когда вы называете имя Перри Мейсона, вы имеете в виду свидетеля, сидящего в настоящий момент слева от вас?

– Да.

– Пожалуйста, подойдите и положите руку ему на плечо.

Фразер приблизился к Мейсону и положил руку на плечо адвоката.

– Это все, – заявил Гамильтон Бергер.

Окружной прокурор встал, повернулся лицом к Большому Жюри, затем бросил взгляд на Мейсона и внезапно объявил:

– Вы нам больше не нужны, мистер Мейсон. Можете идти.

– Спасибо, – поблагодарил адвокат. – Но если вы хотите быть абсолютно честны, вы можете обратить внимание Большого Жюри на тот факт, что я спрашивал обоих этих свидетелей, смогут ли они идентифицировать того мужчину. Мунди заявил мне, что не думает, что сможет. Фразер сказал: может быть, если бы снова увидел. Но в тот момент Фразер смотрел прямо на меня.

– От вас не требуется выступать с прениями. Члены Большого Жюри сами придут к выводам, в особенности в отношении того, почему вы с таким рвением бросились разыскивать этих свидетелей в то время, когда они уж никак не могли предположить, что вы совершите подобное. Вы попытались поймать их в ловушку, заставив сделать заявление, что они не в состоянии с полной уверенностью опознать того человека.

– Пусть вас не волнуют мои мотивы, – ответил Мейсон. Сконцентрируйтесь на своих. Я просто хочу указать на определенные доказательства. Я не имею права проводить сейчас перекрестный допрос этих свидетелей, но если Большое Жюри примет какое-то решение, тогда у меня будет право на перекрестный допрос, и делать я это буду публично. Не забывайте об этом.

– Хватит прений, – заорал Гамильтон Бергер. – Вы свободны, мистер Мейсон! Уходите!

– Спасибо, – подчеркнуто вежливо сказал адвокат и вышел из зала.

Мейсона окружило несколько репортеров.

– Что происходит? Вы в самом деле замешаны в убийстве Балларда? вопросы сыпались со всех сторон.

– Мне кажется, что свидетель, дававший показания перед Большим Жюри не имеет права обсуждать свои показания.

– Вы – свидетель?

– Да.

– Тогда почему вы оставались там, когда вызывали двух других свидетелей? Их приглашали, чтобы опознать вас?

– Вам придется задать эти вопросы окружному прокурору или кому-нибудь из членов Большого Жюри, – дружелюбно улыбнулся Мейсон. – Никаких комментариев.

– Предположим, вас опознали.

– Предположим, опознали.

– Бергер пытается заставить Большое Жюри обвинить вас в чем-либо?

– Боюсь, что я не в состоянии читать мысли окружного прокурора, ответил Мейсон. – А теперь, господа, если вы меня извините...

– Нет, просто так мы вас не отпустим. Отвечайте. Раскройте карты. Вы были вчера вечером в доме Балларда?

– Был.

– Когда его убивали?

– Нет. Он оставался жив, когда я уходил.

– В какое время вы ушли?

– Я не смотрел на часы.

– Это правда, что вы последним видели Джордана Балларда живым?

– Убийца видел его живым, – ответил Мейсон.

– Это правда, что Большое Жюри обвинит вас в лжесвидетельстве?

Мейсон улыбнулся.

– Если вы заглянете в свод законов, то узнаете, что предсказания будущего регламентируются различными постановлениями, действующими в рамках закона.

– Что произошло в зале заседаний Большого Жюри?

– Никаких комментариев. Почему бы вам не спросить об этом Гамильтона Бергера? Он, несомненно, с радостью предоставит вам эту информацию.

Мейсон вышел из Дворца Правосудия, поймал такси и вернулся в офис.

– Ну, что там было? – спросила Делла Стрит.

– Гамильтон Бергер готовится выставить мне обвинение в лжесвидетельстве, – ответил Мейсон.

– Ты отказался отвечать на его вопросы?

– К счастью, окружной прокурор так формулировал их, что передо мной не вставала необходимость отказываться отвечать. Он хотел знать, опускал ли я и поднимал жалюзи в доме Балларда с целью подать сигнал Арлен Дюваль. Я ответил, что нет. Тогда он спросил, подавал ли я кому-либо сигнал, опуская и поднимая жалюзи. И опять у меня появилась возможность ответить отрицательно. Я боялся, что если позволю продолжать допрос, то внезапно он может задать правильный вопрос: просто появлялся ли я у окна и опускал ли я и поднимал жалюзи, так что пришлось специально его разозлить. А наш друг Гамильтон Бергер не может здраво мыслить в гневе.

– То есть ты имеешь в виду, что он ни разу не задал тебе ни одного вопроса, кроме как в связи с подачей сигнала?

– Вот именно, – улыбнулся Мейсон.

– Замечательно! Что теперь будем делать?

– Узнаем у Дрейка, выяснил ли он что-нибудь насчет посыльного.

– Ничего. Он связался со всеми подобными службами в городе.

– Тогда нам остается только одно, – сказал адвокат. – Обратиться в компании, предоставляющие театральные костюмы. Кто-то брал в аренду форму посыльного.

– Пол уже занимается этим, – ответила Делла Стрит. – Эта идея пришла ему в голову, как только он узнал, что тот мальчик не работает ни в одной из интересующих нас служб. Он... А вот и сам Пол.