Текст книги "Дневник загорающей"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Естественно, нет. Вы только подразумеваете. Насколько я понимаю, они могли быть оставлены на стакане до моего визита в дом мистера Балларда. Вы на это намекаете?

– Да.

– И, точно также, вы не можете с полной уверенностью утверждать, когда были оставлены отпечатки на стакане номер два. Другими словами, мои отпечатки пальцев могли быть оставлены на стакане номер два задолго до того, как отпечатки появились на двух других стаканах, не так ли?

– Я... я имел в виду...

– Вот это как раз проблема с вашими показаниями, что вы имеете в виду, вы предполагаете, вы намекаете, – заявил Мейсон. – Я спрашиваю вас о том, что вы знаете. Вы не знаете, когда были оставлены эти отпечатки?

– Нет, сэр.

– Ни одни из них?

– Нет, сэр.

– Вы обнаружили кубики льда в ведерке?

– Да, сэр.

– А вы обнаружили кубики льда в раковине?

– Не помню, были ли в раковине кубики льда.

– Вы ссылались на фотографию, где запечатлены стаканы. Она у вас с собой?

– Я собираюсь в дальнейшем приобщить в качестве доказательств целую серию фотографий, – вмешался Гамильтон Бергер.

– Этот свидетель давал показания относительно одной из фотографий. Мне бы хотелось на нее взглянуть, – заявил Мейсон.

– У меня с собой эта фотография, – сказал свидетель. – На ней проставлены номера стаканов.

– Прекрасно. Давайте посмотрим.

Свидетель кивнул Гамильтону Бергеру. Окружной прокурор открыл портфель, достал оттуда фотографию и отнес ее в свидетельскую ложу.

– Вы эту фотографию имели в виду? – спросил Мейсон.

– Да, сэр.

Мейсон подошел к свидетелю и принялся изучать фотографию.

– Это снимок сверху, – заявил адвокат. – Вид раковины сверху.

– Да, сэр.

– Почему вы использовали именно этот ракурс?

– Потому что так видно все, что находилось в раковине. Стаканы есть и на других фотографиях, но там их может что-то закрывать собой. А на этой фотографии видны все детали.

– Вы сняли отпечатки с бутылки «Севен-ап»?

– Да, сэр.

– Обнаружили что-нибудь?

– Отпечатки пальцев мистера Балларда.

– Еще чьи-то?

– Нет, сэр.

– А на бутылке виски?

– То же самое.

– А теперь я хотел бы обратить ваше внимание на эту фотографию, сказал Мейсон. – Вы видите блики света в раковине? Это отблески от двух маленьких кусочков льда, величиною не больше кончика вашего пальца, не так ли?

– Я... да, это возможно. Да, сэр.

– Снимок делался в вашем присутствии?

– Да, сэр.

– И именно вы указывали фотографу, с какого ракурса делать снимок, чтобы отчетливо показать стаканы с номерами, которые вы поставили рядом со стаканами?

– Да, сэр.

– Рядом со стаканами находятся небольшие кусочки картона или плотной бумаги с номерами один, два, три. Вы поставили их рядом со стаканами перед тем, как был сделан снимок?

– Да, сэр.

– И вы не обратили внимание на кусочки льда в раковине?

– Нет, сэр.

– Вы обратили внимание, что в стаканах номер один и номер три остался лед?

– Да, сэр.

– Но в стакане номер два, на котором вы обнаружили мои отпечатки пальцев, льда не оказалось?

– Нет, сэр.

– А не означает ли это, – сделал вывод Мейсон, – что я был в доме Балларда, выпил вместе с ним, он отнес мой стакан в кухню, выкинул остатки льда из моего стакана в раковину, затем к Балларду зашел кто-то еще, кто попросил приготовить ему бурбон, разбавленный «Севен-ап», Баллард смешал бурбон и «Севен-ап», и это третье лицо находилось вместе с Баллардом в кухне, когда Баллард был убит? Не означает ли то, что вы обнаружили кубики льда в стаканах номер один и номер три, что Баллард выпивал вместе с каким-то третьим лицом после того, как я покинул дом?

– О, Ваша Честь, я протестую, – заявил Гамильтон Бергер. – Мы перешли к умозаключениям. Адвокат защиты спорит со свидетелем в отношении трактовки улик.

– Мне кажется, что возражение хорошо обосновано, – заметил судья Коди.

– Я не задавал вопрос с целью установления факта, Ваша Честь, улыбнулся Мейсон.

– Тогда с какой целью вы его задавали?

– Чтобы показать пристрастность свидетеля, – ответил Мейсон. – Его умозаключения очевидны. Факты налицо. Перед нами свидетель-эксперт, который очень тщательно собрал улики, которые требовались полиции, чтобы решить дело против меня, но он не заметил очевидное – два маленьких кусочка льда в раковине, которые могли очутиться там только когда Баллард выкинул их из моего стакана после моего ухода. Полное нежелание этого свидетеля признать очевидный факт доказывает его пристрастность.

– Вы пояснили свою точку зрения, – улыбнулся судья Коди. – Тем не менее, я принимаю возражение.

Мейсон повернулся к свидетелю.

– Вы утверждаете, основываясь на спектроскопическом анализе помады, что в пепельнице находилась сигарета, которую курила мисс Дюваль?

– Да, сэр.

– Сколько тюбиков помады того же производителя вы исследовали, чтобы выяснить, совпадут результаты спектроскопического анализа или нет?

– Того же производителя?

– Да.

– Но... таких тестов я не производил. Я просто проверил помаду на сигарете и помаду в сумочке обвиняемой.

– Но разве не разумно было предположить, что один и тот же производитель использует тот же химический состав в каждом тюбике помады своей фирмы?

– Но цвет-то различается.

– Но химическая основа помады остается одна и та же?

– Я не готов к ответу на этот вопрос.

– Вот именно, – подтвердил Мейсон. – Вы предположили, что помада на сигарете принадлежит Арлен Дюваль, поэтому вы не произвели анализов другой помады – ни того же производителя, ни других производителей с целью сходности данных спектроскопического анализа.

– Нет, сэр.

– Спектроскопический анализ не является количественным анализом. Он просто показывает, что определенные элементы являются частью тестируемой субстанции.

– Да, сэр.

– Вы нашли какие-то отпечатки пальцев на стакане номер два, не так ли?

– Да, сэр.

– А на этом стакане были отпечатки пальцев Балларда?

– Да, сэр.

– А вы заметили, что отпечатки пальцев Балларда перекрывали мои, что означает, что он последним держал его в руках?

– Да, в некоторых местах его отпечатки перекрывали ваши, но это еще ничего не значит.

– Почему это ничего не значит?

– Потому что Баллард протягивал вам стакан.

– В таком случае мои отпечатки пальцев перекрывали бы отпечатки Балларда, не так ли?

– Ну... наверное, так.

– Но вы обнаружили, что отпечатки пальцев Балларда перекрывают мои?

– Да, сэр, некоторые из них.

– И это может означать только, что Баллард взял у меня стакан, или взял его после того, как я ушел, отнес его в кухню и выкинул остатки льда в раковину, не так ли?

– Я не могу рассуждать на подобные темы, – заявил Дайтон. – Я даю показания только относительно обнаруженных мной фактов.

– Вы обнаружили отпечатки пальцев Балларда на стакане номер один?

– Да, сэр.

– И на этом стакане вы нашли еще чьи-то отпечатки – лица, которое вы не можете идентифицировать?

– Да, сэр.

– Мы сейчас говорим о стакане номер один. Хотя бы в одном месте отпечатки пальцев Балларда перекрывают отпечатки пальцев этого неидентифицированного лица?

– Я... я не помню. Меня интересовали сами отпечатки, а не их последовательность.

– У меня все, – объявил Мейсон.

– У меня есть еще несколько вопросов, – сказал Гамильтон Бергер. Ваши исследования показали, что мистер Мейсон находился в доме Балларда незадолго до убийства. Так?

– Да, сэр.

– И что Арлен Дюваль курила сигарету в том же доме практически перед совершением убийства. Так?

– Минутку, – прервал его Мейсон. – Этот вопрос требует заключения со стороны свидетеля относительно фактов, которые не представлены как доказательства и не могут быть представлены как доказательства. Он не знает, что она положила сигарету на канавку в пепельнице. Он не знает, в какое время сигарета была оставлена в пепельнице.

– Хорошо, хорошо, – закричал Гамильтон Бергер. – Я не собираюсь спорить из-за ерунды. Я снимаю свой вопрос. Я думаю, Суд понимает ситуацию.

– Я тоже думаю, что Суд понимает ситуацию, – заявил Мейсон. – Вы не собираетесь спорить из-за ерунды, как вы выразились, потому что предполагаете, что в таком случае ваши ложные умозаключения потерпят крах перед лицом фактом.

– Хватит, – прервал судья Коди. – Не надо переходить на личности. У вас есть еще вопросы, мистер Бергер?

– Нет, – ответил окружной прокурор. – Мне кажется, что показания этого свидетеля говорят сами за себя.

– Вы будете продолжать перекрестный допрос? – обратился судья Коди к Мейсону.

– Нет, Ваша Честь, – улыбнулся адвокат. – Я считаю, что попытка этого свидетеля интерпретировать факты ясно указывает на его пристрастность.

На лице судьи Коди тоже промелькнула улыбка.

– Прекрасно. Вы можете вызывать следующего свидетеля, господин окружной прокурор.

– Я хотел бы пригласить Хораса Мунди, – объявил Гамильтон Бергер.

Мунди занял место для дачи свидетельских показаний с явной неохотой. Он назвал свое полное имя, адрес, возраст и род занятий.

– Вы работаете в «Детективном Агентстве Дрейка»?

– Да, сэр.

– И вы работали в этом агентстве в среду, десятого числа текущего месяца?

– Да, сэр.

– А мистер Перри Мейсон нанял «Детективное Агентство Дрейка», чтобы следить за Арлен Дюваль, обвиняемой по этому делу?

– Я не знаю.

– Однако, вы знаете, что в «Детективном Агентстве Дрейка» вам дали задание следить за Арлен Дюваль?

– Что вы имеете в виду под словом «следить»? – спросил Мунди.

Гамильтон Бергер побагровел.

– Вы – сыщик. Сколько лет вы работаете сыщиком?

– Двадцать.

– И вы не знаете, что означает слово «следить»?

– Простите, сэр. Вы меня неправильно поняли. Я спросил, что _в_ы имеете в виду под словом «следить».

– Я употребил его в традиционном смысле.

– В таком случае мне не давали задания следить за Арлен Дюваль. Насколько я понял, от меня требовалось держать ее в поле зрения в целях ее защиты.

– Хорошо, хорошо, пусть будет по-вашему, – закричал Гамильтон Бергер. – Дело в том, что вы держали ее под наблюдением.

– Я держал ее в поле зрения, то есть я пытался держать в поле зрения ее трейлер и машину. Трейлер украли в тот день и...

– Хватит об этом, – нетерпеливо прервал его окружной прокурор. – Я понимаю, что вы предпочли бы давать показания в пользу обвиняемой. Вы здесь только потому, что вам была вручена повестка о явке в Суд. Теперь я бы хотел выяснить, видели ли вы Арлен Дюваль у дома Джордана Л.Балларда вечером в среду, десятого числа текущего месяца?

– Да, сэр.

– Что она делала?

– Я видел, как она подъехала на такси. Я видел, как она вышла из машины и направилась к входной двери. Она остановилась там на какое-то время, потом вернулась в такси и расплатилась с водителем. Затем она обогнула дом.

– А когда она огибала дом, вы видели, как мистер Перри Мейсон давал ей сигнал?

– Нет, сэр.

– Секундочку, – закричал Гамильтон Бергер. – У меня на магнитофоне записано ваше заявление. Я понимаю, что вы хотели бы выступать со стороны защиты, как свидетель, но я стараюсь...

– Минутку, – прервал Мейсон. – Я возражаю на том основании, что господин окружной прокурор пытается запугивать выставленного им же свидетеля. И я протестую против того, чтобы представитель обвинения запугивал кого-либо из свидетелей, в целях получения нужных ему сведений.

– Ваша Честь, – обратился к судье Гамильтон Бергер, – нам приходится сталкиваться в этом деле с огромными трудностями и преодолевать препятствия. Мы вынуждены доказывать определенные моменты, вызывая представителей противной стороны для дачи свидетельских показаний. Перед нами враждебно настроенный свидетель.

– Пока он еще ничем не проявил никакой враждебности, – заметил судья Коди. – Он пытается быть точным. Насколько я понял, он ответил, что не видел, как Перри Мейсон подавал сигнал обвиняемой. Задавайте следующий вопрос, господин окружной прокурор.

– Разве вы, в частности, не заявляли у меня в кабинете, что видели, как Перри Мейсон опустил и поднял жалюзи, когда обвиняемая проходила мимо окна?

– Вы не совсем точно передаете мои слова. Я говорил, что примерно в то время, когда Арлен Дюваль огибала дом, направляясь на задний двор, я видел, как мужчина, примерно такого же телосложения и роста, как Перри Мейсон, отодвинул шторы, а затем опустил и поднял жалюзи.

– И это имело место, когда Арлен Дюваль проходила мимо окна?

– Насчет этого я не совсем уверен. Это было _п_р_и_м_е_р_н_о_ в то время.

– А разве вы не говорили мне, что пришли к выводу, что у окна стоял Перри Мейсон?

– Я сказал, что тот человек был очень похож на Перри Мейсона, но я всегда заявлял, мистер Бергер, что я не мог разглядеть его лица.

– После того, как Арлен Дюваль обогнула дом, что она сделала? Что вы видели?

– После того, как тот мужчина, что стоял у окна, уехал, я увидел, как Арлен Дюваль подтащила какой-то ящик к кухонному окну. Я видел, как она забиралась на этот ящик, затем подняла окно и проникла внутрь через окно.

– А потом?

– Через несколько минут она покинула дом.

– Через сколько?

– Примерно минут через пять.

– Сколько прошло времени после того, как вышел Перри Мейсон, и до того, как она влезла в окно?

– Она влезла в окно практически сразу же после того, как тот мужчина – я не знаю, кто это был – вышел через парадный вход.

– Каким образом она покинула дом?

– Через парадный вход.

– Вы не могли бы описать манеру ее движений?

– Она... шла очень быстро.

– Бежала?

– Скорее очень быстро шла, почти бежала.

– Нет никаких сомнений в том, что это была Арлен Дюваль?

– Нет, сэр.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – объявил Гамильтон Бергер, затем добавил, обращаясь к Суду: – Естественно, этот свидетель будет давать показания теми словами, которые мистер Мейсон будет класть ему в рот. Хотя закон и допускает наводящие вопросы при перекрестном допросе, Суду следует помнить, что у нас сложилась необычная ситуация. Я бы предпочел, чтобы этот свидетель давал показания, а не повторял слова, которые ему подсказывает адвокат защиты.

– Вы можете выступить с возражениями, когда будут заданы специфические вопросы, – в голосе судьи явно слышался упрек. – При перекрестном допросе разрешается задавать наводящие вопросы.

– У меня нет вопросов, Ваша Честь, – улыбнулся Мейсон судье.

– Я хотел бы пригласить Джеймса Вингейта Фразера для дачи свидетельских показаний, – объявил Гамильтон Бергер.

Фразер рассказал о своей встрече с Мунди, о том, как они следовали на машине Фразера за такси. Сам он не видел, как Арлен Дюваль влезала в окно, но видел, как она огибала дом. Он мельком заметил мужчину у окна, он не может его идентифицировать. Мужчина опустил и поднял жалюзи примерно в то время, как Арлен Дюваль проходила мимо окна.

Однако, Фразер хорошо разглядел мужчину, когда тот вышел из дома, сел в машину и уехал. Это, насколько он может судить, был Перри Мейсон.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – обратился Гамильтон Бергер к Перри Мейсону.

– Когда вы _в_п_е_р_в_ы_е_ осознали, что мужчина, вышедший из дома, это Перри Мейсон? – спросил адвокат.

– Как только увидел вас.

– Когда вы впервые осознали, что я – тот мужчина?

– Когда вы вышли из моего дома.

– Я заходил к вам домой в тот вечер?

– Да, сэр.

– И попросил вас описать того мужчину?

– Да, сэр.

– И вы его описали?

– Да, сэр.

– Я спросил вас, узнали бы вы его?

– Да, сэр.

– Вы заявили, что, как вы думаете, смогли бы его узнать, если бы снова увидели?

– Да, сэр.

– И тогда вы не сказали, что я был тот мужчина?

– Нет, сэр.

– Почему?

– Потому что я... Тогда мне не пришла в голову эта мысль.

– Когда она пришла вам в голову?

– Сразу же после того, как вы ушли.

– И как это случилось?

– Кто-то из моих гостей сказал: «Ты так описал того мужчину, что это как раз мог быть сам Перри Мейсон».

– Что вы ответили?

– Я тогда рассмеялся.

– Вы не думали, что это был я?

– Думал, но эта мысль еще не зафиксировалась у меня в голове.

– И когда же она у вас зафиксировалась?

– Сразу же после того, как мы поговорили с гостями, и позднее, когда меня допрашивала полиция.

– После того, как вас допросила полиция и сообщила вам, что я был в доме и мои отпечатки пальцев нашли на одном из стаканов, вы внезапно поняли, что это, несомненно, был я, не так ли?

– Вы выражаете это не совсем так.

– А как бы _в_ы_ это выразили?

– После того, как я все обдумал, я пришел к выводу, что это были вы.

– Вы «обдумывали» в присутствии полиции?

– Ну да, если хотите.

– И обдумывали в присутствии свидетелей у себя дома, когда я спросил вас, сможете ли вы идентифицировать того мужчину?

– Да, наверное, но тогда моя голова была занята другими вещами.

– Вы обдумывали это, когда один из ваших гостей высказал предположение, что это мог быть я?

– Ну, я тогда тоже думал о других вещах.

– Вы не знали, что говорите?

– О, я знал, что говорю, но я особо не размышлял на эту тему.

– Вы стали размышлять на эту тему, когда полиция сообщила вам, что я был в том доме?

– Вы снова выражаетесь не совсем честно. Вы несправедливы по отношению ко мне.

– Ну тогда сами выразите все честно и справедливо.

– Я не был абсолютно уверен, пока не поговорил с полицией.

– Вам подсказали эту идею?

– Ну, да.

– Но вы не были абсолютно уверены, пока не поговорили с полицией?

– Нет... но я и раньше думал, что вы похожи на того мужчину. Я имею в виду, он походил на вас. Я говорил вам об этом.

– У меня все, – объявил Мейсон.

Гамильтон Бергер поднялся со своего места с видом иллюзиониста, подводящего к умозрительному завершению удивительный трюк. Окружной прокурор обратился к судье:

– Ваша Честь, по моему приказу повестка о явке в Суд была вручена доктору Холману Б.Кандлеру из Санта-Аны. Я хочу попросить бейлифа пригласить доктора Кандлера из комнаты, отведенной для свидетелей.

Мейсон повернулся к Арлен Дюваль.

– Какие показания он будет давать? – спросил адвокат.

Она пожала плечами.

– Наверное, они вручили ему повестку в последний момент. Он бы обязательно дал нам знать, если...

– Вы уверены?

– Конечно.

– Вы полностью доверяете ему?

– Поставлю на него свою жизнь.

– Возможно, вы как раз это и делаете, – заметил Мейсон.

В зале появились доктор Кандлер и бейлиф.

– Доктор Кандлер, – объявил бейлиф.

– Пожалуйста, пройдите вперед и примите присягу, доктор, – пригласил Бергер.

Доктор Кандлер бросил на Арлен ободряющий взгляд, затем подошел к месту дачи свидетельских показаний, поднял правую руку, принял присягу и ответил на предварительные вопросы.

Затем доктор Кандлер повернулся к окружному прокурору.

– Я думаю, будет честно с моей стороны сразу заявить вам, что абсолютно ничего не знаю о деле, – сказал он.

– Это _в_ы_ так думаете, доктор, – возразил Гамильтон Бергер, – но я так не считаю. Вы были знакомы с Колтоном П.Дювалем, когда он работал в Коммерческом банке Лос-Анджелеса?

– Да.

– Вы были его личным врачом?

– Да, сэр.

– Также врачом банка?

– Да, сэр.

– Вы знакомы с Арлен Дюваль?

– Я знал ее еще маленькой девочкой.

– Сколько лет вы ее знаете?

– Двенадцать по меньшей мере.

– Сколько ей было лет, когда вы ее увидели в первый раз?

– Где-то двенадцать или тринадцать.

– Вы оставались в дружеских отношениях с Арлен Дюваль, на протяжении всего того времени, что ее отец находится в заключении?

– Да.

– Вы поддерживаете постоянную связь с ее отцом?

– Да, сэр.

– Вы были инициатором подачи прошения о том, чтобы Колтона П.Дюваля освободили условно-досрочно?

– Да, сэр.

– Вы сами собирали подписи?

– Частично сам, а частично моя старшая медсестра, миссис Травис.

– Кто?

– Миссис Травис, ее полное имя Роза Рукер Травис.

– Часть подписей собирала она?

– Да, сэр.

– Но она делала это, работая у вас, вы оплачивали ее время, она действовала по вашему заданию?

– Да, сэр.

– Вы время от времени общались с Арлен Дюваль на протяжении последних полутора лет?

– Много раз.

– Вы общались лично, переписывались или разговаривали по телефону?

– Послушайте, я занятой человек, – взорвался доктор Кандлер. – Если вы пригласили меня сюда только для того, чтобы...

– Минутку, доктор. Успокойтесь. Я хочу выяснить, знакомы ли вы с почерком Арлен Дюваль?

– Да.

– И я хочу напомнить вам, доктор, что вы находитесь под присягой. Сейчас я покажу вам дневник, написанный якобы почерком Арлен Дюваль. Я прошу вас внимательно посмотреть на почерк и сказать, написан ли дневник рукой Арлен Дюваль.

Гамильтон Бергер с победным видом подошел к свидетелю и протянул ему тетрадь.

За своей спиной Мейсон услышал возглас отчаяния, вырвавшийся у Арлен.

– О, нет... нет! – задыхаясь шептала она. – Они не должны были, они не могли... Вы обязаны их остановить.

Из свидетельской ложи послышался профессионально спокойный голос доктора Кандлера:

– Да, это почерк Арлен Дюваль.

– Вся тетрадь написана ее почерком?

– Я не разглядывал каждую страницу.

– Пожалуйста, посмотрите каждую страницу, – попросил Гамильтон Бергер. – Не читайте весь дневник, а просто взгляните на почерк, чтобы сказать, она писала это или нет.

Доктор Кандлер начал листать страницы дневника. Время от времени он кивал головой. Закончив, доктор заявил:

– Да, похоже, что все написано ее почерком.

Арлен наклонилась к Мейсону и зашептала:

– Я специально вела еще один дневник, чтобы сбить всех со следа, но полиция обнаружила настоящий, который был спрятан у колеса. Вы не должны позволить доктору Кандлеру прочитать, что там написано. Там есть вещи, которые превратят его из союзника во врага.

– А теперь я хотел бы обратить ваше внимание на записи, сделанные, в соответствии с отметками, седьмого, восьмого и девятого числа текущего месяца, – продолжал Гамильтон Бергер. – Я прошу вас очень внимательно посмотреть на них, обратить внимание на почерк, которым написано каждое слово. Я бы хотел знать, каждое ли слово из названных мной записей, написано почерком обвиняемой Арлен Дюваль.

– Остановите его, – прошептала Арлен Мейсону.

– Я возражаю против подобного вопроса, потому что он уже был задан и на него был получен ответ, – сказал Мейсон. – Доктор заявил, что весь дневник написан почерком обвиняемой.

Казалось, что доктор Кандлер не замечает ничего происходящего вокруг. Он погрузился в чтение дневника.

Мейсон встал и направился к свидетельскому креслу.

– И поскольку свидетелю показали этот документ, я тоже имею право посмотреть на него, – заявил адвокат.

Мейсон встал рядом с доктором Кандлером. Однако, доктор даже не взглянул на него. Он полностью увлекся чтением.

– Доктор, пожалуйста, дайте мне дневник, – попросил Мейсон.

– Секундочку, секундочку. Не прерывайте меня, – ответил доктор Кандлер.

– Я бы хотел посмотреть на этот документ, Ваша Честь, – обратился Мейсон к судье.

– Я считаю, что доктору надлежит прочитать каждое слово на этих страницах, – высказал свое мнение Гамильтон Бергер.

– Он уже заявил, что они написаны почерком обвиняемой, – возразил Мейсон. – Я протестую против заданного вопроса и считаю, что он имеет единственную цель: выиграть время и не дать мне ознакомиться с содержанием документа. Я имею полное право изучить представленный документ и показать его обвиняемой. Я хочу знать, что она скажет по этому поводу.

– И я тоже, – ехидно заметил Гамильтон Бергер.

Доктор Кандлер продолжал читать.

– Отдайте документ мистеру Мейсону, доктор, – принял решение судья Коди.

Доктор Кандлер не обратил никакого внимания на слова судьи.

Судья постучал молотком по столу.

– Доктор Кандлер!

Доктор Кандлер поднял глаза на судью.

– Да, Ваша Честь?

– Отдайте дневник мистеру Мейсон.

Доктор помедлил, а потом с явной неохотой передал его адвокату.

Мейсон вернулся на свое место и начал совещаться с Арлен Дюваль.

– Это ваш почерк?

– Да. О, Боже, теперь мне конец.

– В чем дело?

– Прочитайте то, что читал доктор Кандлер.

Запись, сделанная седьмого числа, гласила:

«Только что вернулась после долгой прогулки с Джорданом Баллардом. Он уверен, что знает, что произошло и как была организована кража. Он утверждает, что подмену денег совершил доктор Кандлер. Я была ужасно шокирована и оскорблена, но мистер Баллард представил впечатляющие доказательства. Доктор Кандлер являлся официальным врачом Коммерческого банка. Периодически все служащие проходили у него диспансеризацию, он был личным врачом Эдварда Б.Марлоу, президента банка. Медсестра доктора Кандлера, Роза Травис, подсказала Балларду, на какую лошадь поставить, причем убедила его в том, что лошадь, несомненно, выиграет забег. Более того, доктор Кандлер вместе с медсестрой находились в банке примерно за полчаса до того, как был отправлен пакет с наличными. У него была масса возможностей беспрепятственно войти через служебный вход, открыть один из ящиков, где хранились погашенные чеки, и спрятать эти чеки у себя в чемоданчике. Он был единственным, ему, за исключением служащих банка, разрешалось пользоваться той дверью. Он был единственным, кто мог, не вызывая ни у кого подозрений, внести и вынести из банка закрытую сумку, потому что все считали, что в ней находятся инструменты. Он...»

– Я заявляю, Ваша Честь, что это мое вещественное доказательство, встал со своего места Гамильтон Бергер. – Я считаю, что в настоящий момент, пока это доказательство не было приобщено к делу, адвокат защиты и его клиентка не имеют права его изучать. Они имели право только посмотреть дневник, чтобы удостовериться, что он написан почерком обвиняемой. Они уже давно могли убедиться в этом.

– Я не согласен с окружным прокурором, – сказал Мейсон. – Я считаю, что мы имеем право прочитать этот документ перед тем, как его приобщат к делу в качестве доказательства. Возможно, мы захотим возразить. Возможно, мы не будем возражать. Возможно, мы поставим под сомнение подлинность документа. Может, мы обнаружим, что в него вставлено несколько страниц, которые написаны не почерком обвиняемой, а являются искусными подделками.

– Я считаю, что адвокат защиты прав, – высказал свое мнение судья Коди. – Будет лучше, если мы разрешим защите прочитать весь документ прежде, чем он приобщен к делу в качестве доказательства.

– В настоящий момент я не предлагаю приобщать этот документ к делу в качестве доказательства, – заявил Гамильтон Бергер. – Я просто хочу, чтобы он был помечен для идентификации. Я спросил доктора, написан ли дневник почерком обвиняемой и доктор ответил утвердительно. Ваша Честь, я хочу, чтобы этот дневник был помечен для идентификации. Я считаю, что в таком случае защита имеет право на беглый осмотр документа. В дальнейшем, перед тем, как я представлю этот дневник для приобщения к делу в качестве доказательства, у господина адвоката будет право прочитать документ целиком, чтобы решить, согласен ли он на приобщение дневника к делу в качестве доказательства или хочет возразить против этого, а если да, то на каких основаниях.

– Хорошо. Если вы хотите, чтобы документ был просто помечен для идентификации в настоящее время, то в дальнейшем защите должна быть предоставлена возможность изучить документ, – постановил судья Коди.

Гамильтон Бергер бросил победный взгляд на Перри Мейсона.

Мейсон отдал дневник так же неохотно, как и доктор Кандлер.

– Пока это все, доктор, – сказал окружной прокурор. – Я снова вызову вас через какое-то время, но сейчас я хочу обосновать представление этого дневника.

– Секундочку, – остановил Мейсон уже покидающего свидетельское место доктора Кандлера. – Я собираюсь провести перекрестный допрос.

– Но он еще не давал никаких показаний, относительно которых можно проводить перекрестный допрос, – возразил Гамильтон Бергер. – Я снова приглашу его, когда буду представлять дневник для приобщения к делу в качестве доказательства.

– Он заявил, что документ написан почерком обвиняемой.

– В этом нет сомнений. Конечно, это ее почерк.

– Не будьте так уверены.

Мейсон встал со своего места и направился к свидетельскому креслу, где сидел сбитый с толку, побледневший доктор Кандлер.

– Вы знакомы с почерком обвиняемой, доктор Кандлер? – спросил адвокат.

– Да.

– А теперь взгляните на фотокопию одного документа, доктор. Это почерк обвиняемой?

Мейсон передал доктору Кандлеру фотографию размером одиннадцать на четырнадцать дюймов, на которой был изображен список цифр, находившийся у Томаса Сакетта.

Доктор Кандлер посмотрел на цифры и покачал головой. Его лицо, за которым внимательно следил Мейсон, ничего не выражало.

– Секундочку, – вставил Гамильтон Бергер. – Теперь я имею право взглянуть на документ.

– Конечно. – Мейсон протянул ему фотографию.

Гамильтон Бергер взял снимок в руки. Внезапно его глаза округлились от удивления. Он повернулся и побежал к своему столу, открыл записную книжку, вытащив ее из груды бумаг, и начал сравнивать номера, занесенные в нее, с номерами на фотографии.

Мейсон молча последовал за окружным прокурором к столу, отведенному для обвинения. Когда Гамильтон Бергер смотрел в записную книжку, чтобы сверить цифры, Мейсон, ни слова не говоря, взял фотографию и уже был на полпути к своему столу, когда Бергер осознал, что список у него забрали.

– Верните его сюда. Я хочу на него посмотреть! – заорал Гамильтон Бергер.

Мейсон просто улыбнулся.

– Ваша Честь, Ваша Честь, – кричал окружной прокурор, – это очень важно. Защита не имеет права держать у себя этот документ. Я... Я хочу посмотреть на этот документ.

– У вас уже была возможность посмотреть, написан ли он почерком обвиняемой или нет, – ответил Мейсон.

– Но я требую, чтобы мне была предоставлена возможность изучить его. Я настаиваю... Мейсон повернулся к недоумевающему судье.

– Я прошу, Ваша Честь, чтобы этот документ был просто помечен для идентификации. Поэтому, в соответствии с правилом, провозглашенным самим господином окружным прокурором, он не имеет права читать этот документ в настоящее время. Он посмотрел на него и этого достаточно.

– Ваша Честь, – взмолился Гамильтон Бергер, – это конфиденциальный документ... это один из самых строжайших секретов во всем деле... он оберегался... Я требую представить этот документ.

– Он был представлен, – заметил судья.

– Я имею в виду, я требую приобщить его к делу в качестве доказательства.

– Со стороны обвинения? – спросил заинтересовавшийся судья.

– Возможно, он будет использован, как финт, для введения в заблуждения, для запугивания. Я...

– Хватит, – прервал судья Коди. – Вы хотите, чтобы этот документ был приобщен к делу в качестве доказательства?

– Я... Если придется, я это сделаю. Ваша Честь, этот документ, очевидно, содержит список номеров купюр, которые составляют в общей сложности пять тысяч долларов. Они предназначались для выкупа шантажисту и были украдены из Коммерческого банка.

Мейсон улыбнулся разозленному прокурору.

– В дальнейшем, когда я представлю это доказательство для приобщения к делу, у вас будет возможность изучить этот документ, мистер Бергер. А на настоящий момент, в соответствии с пунктом закона, провозглашенного вами же, у вас есть право только посмотреть на него. Вы уже посмотрели.