Текст книги "Дымная гора"

Автор книги: Эрин Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Может, ты и прав, – задумчиво кивнула Луса. Выбравшись из воды, она подбежала к Токло и уткнулась носом ему в бок. – Спасибо тебе.

Когда все поели, Каллик и Луса пересказали остальным последние слова старого Квопика.

– Понимаете, что это значит? – сверкая глазами, воскликнула Луса. – Теперь мы знаем, куда идти! Квопик указал нам дорогу к Последней великой глуши!

– Нашли, кого слушать! – презрительно фыркнул Таккик. – Мало ли чего наболтал этот выживший из ума брехун? Разве он сам был там? То-то! – победоносно посмотрев на Лусу, он принялся лакать воду из озера.

– Нет, Квопик там не был, – признала Луса. – Но он нам все рассказал! Он предупредил нас насчет Дымной горы. – Она растерянно посмотрела на Каллик, ища ее поддержки.

– Все это гнилые сказки для тюленеголовых деток, – проворчал Таккик. – Ни один нормальный медведь никогда в такое не поверит!

– Я верю, – сказал Уджурак.

– И я, – поддержала его Каллик.

– Это только подтверждает мои слова, – усмехнулся Таккик и встряхнул головой, обдав медведей тучей брызг.

– Значит, нам нужно сначала дойти до Большой реки, потом до Ледяного моря, а там уже лапой подать до Последней великой глуши? – спросил Токло, не обращая внимания на выступление Таккика.

– Да! – закивала Луса.

– Так и пойдем! – поддержала Каллик. – Ты пойдешь с нами, Таккик? Прошу тебя, пойдем.

Таккик громко вздохнул и кивнул:

– Ладно. Раз вы все согласны, то я спорить не стану.

С этими словами он оторвал здоровенный кусок зайца и улегся под деревом, чтобы как следует насладиться едой.

Шерсть у Лусы зашевелилась от радостного волнения. Ей было наплевать на выходки Таккика. Впервые за все это долгое время перед ними лежал путь к месту, где они все будут в безопасности. Там их ждут леса, полные дичи, много места для всех – и никаких плосколицых!

Как жаль, что Квопик этого никогда не увидит…

ГЛАВА V
КАЛЛИК

Дождавшись, когда Токло, Уджурак и Луса спустятся к озеру напиться, Каллик подошла к брату. Таккик сидел на земле и громко чавкал, преувеличенно широко разевая пасть.

– Эти зайцы такие жесткие, – проворчал он, когда Каллик присела рядом. – Совсем не то, что тюлени! И вообще, вся дичь, что водится вдали ото льда, ужасно невкусная. Только сумасшедшие или совсем тупые медведи могут добровольно жить в этой грязи и под деревьями!

Каллик нервно оглянулась на Токло, топавшего следом за Уджураком к выбегавшему из озера ручью.

– Тише, – взмолилась она. – Остальные могут тебя услышать и обидеться!

– Да плевать мне на них! – еще громче выкрикнул Таккик. На этот раз стоявшая у кромки воды Луса обернулась и посмотрела в их сторону.

– Послушай, Таккик, – в отчаянии заговорила Каллик. – Если ты будешь так себя вести, они не захотят дальше путешествовать с нами. А я не хочу снова остаться одна! Мне нравится путешествовать вместе с другими медведями, а не тащиться неизвестно куда совсем одной и трястись от страха каждый день.

– Ты больше не будешь одна! – прорычал Таккик. – Теперь ты со мной. Но я не понимаю, откуда у тебя такая уверенность в том, что эти медведи знают, куда идти?

Каллик задумалась.

– Но послушай… мы идем в край Вечного льда. Ниса рассказывала нам, что это самое лучшее и самое безопасное место для медведей. Разве ты не хочешь туда попасть?

– Туда? Конечно, хочу, – кивнул Таккик. – Но это должно быть нашепутешествие, понимаешь? Наше с тобой! Зачем нам эти трое психов? Что они вообще могут знать о Вечном льде?

– Они о нас заботятся, – пробормотала Каллик, всей душой надеясь, что это правда. – А если Квопик сказал правду, то край Вечного льда лежит как раз в Последней великой глуши, где самые разные медведи могут жить спокойно. Мы все идем в одно место, понимаешь? Так почему не пойти вместе?

Возмущенно фыркнув, Таккик отшвырнул в сторону объедки зайца.

– Наше путешествие – это наше, вот и все! Чего тут рассуждать? Они не такие, как мы, – и этого достаточно. Особенно вон тот, – злобно процедил он, кивнув в сторону Токло. – А этот мелкий гризли вообще странный какой-то.

Каллик посмотрела на стоявшего в ручье Уджурака. Быстрая вода кипела над его лапами, а он завороженно смотрел на пляшущие блики света. Таккик даже не догадывался, насколько Уджурак отличался от всех остальных медведей. Все-таки хорошо, что он до сих пор не видел, как Уджурак превращается в разных зверей!

– Постарайся все-таки быть с ними полюбезнее, – умоляюще попросила она брата. – Ради меня. Прошу тебя, Таккик!

Тот что-то мрачно буркнул себе под нос и встал:

– Ладно. Мне-то что!

Вдвоем они спустились со склона и подошли к Лусе и Токло.

– Уджурак? – окликнула Каллик. – Ты в порядке?

Маленький гризли оторвал взгляд от ручья и заморгал.

– Этот ручей… – пробормотал он. – Вот этот ручей приведет нас к Большой реке!

– Да ты что? – осклабился Таккик. – Но, если мне не изменяет память, совсем недавно ты предлагал нам идти в совершенно другую сторону! Что было бы, если бы мы пошли той дорогой?

Каллик изо всех сил пихнула брата носом.

– Если Квопик сказал нам правду, – ответил Уджурак, – то нам надо идти по течению ручья.

– Ах, ну да, – закивал Таккик. – Как я сразу не догадался! И откуда у тебя такая уверенность?

Уджурак ничего не ответил – он просто смотрел на дерево, полоскавшее длинные ветки в ручье.

– Я вижу, вижу! – вскрикнула вдруг Луса, и Каллик даже вздрогнула от неожиданности. Маленькая черная медведица, приплясывая от восторга, бросилась к дереву. Встав на задние лапы, она дотронулась передними до причудливого рисунка на коре.

– Что это? – спросила Каллик. На первый взгляд дерево выглядело совершенно обычно. Кора как кора, что в ней такого особенного? Она украдкой покосилась на брата. Неужели эти медведи не понимают, что своими загадками еще больше отталкивают Таккика от себя, ведь он и так считает их сумасшедшими!

– Неужели ты не видишь? – воскликнула Луса. Снова опустившись на четыре лапы, она кивнула головой на ствол дерева. – Дух медведя смотрит на нас из этого дерева! Ты ведь это увидел, да, Уджурак?

Маленький гризли кивнул.

Каллик уставилась на корявый древесный ствол, тщетно пытаясь найти на нем хоть что-то, похожее на медвежью морду. Стоявший рядом с ней Токло громко фыркнул, и это тоже не способствовало успеху ее разысканий. Все эти наросты и завитки на коре выглядели совершенно обычно… как им и положено выглядеть.

– Да вот же! – вскричала Луса, дотрагиваясь до темного рисунка на стволе. – Видишь – это морда медведя, дух которого обитает в этом дереве. Он очень-очень старый, я чувствую. Он уже давно сторожит этот ручей! – Луса махнула лапой на длинную ветку, свисавшую над самой водой. – Может быть, это медведица, у которой когда-то были медвежата. Теперь она умерла и стала заботиться о ручье.

Каллик отошла на шаг назад, стараясь увидеть в стволе то, о чем рассказывала ей Луса. Пожалуй, свисавшие над водой ветки были чем-то похожи на мать, оберегающую своих малышей. Тонкие зеленые листья шевелились в воде, словно шерсть медведя. Может быть, это темное пятно и впрямь напоминает глаз, а вот эти трещинки – это усы… или мохнатые уши?

– Это знак, – прошептала Луса. – Правда, Уджурак? Дух этой медведицы хочет, чтобы мы шли вдоль ручья. Она приведет нас к Последней великой глуши!

– Надеюсь, так оно и есть, – кивнул Уджурак.

Таккик пихнул Каллик в бок и вразвалку подошел к дереву. Сощурив глаза, он уставился на медвежью морду, расположенную как раз на уровне его взгляда. Рядом с ним и без того маленькая Луса казалась крошечной, как песец, который путешествовал вместе с Каллик к Великому медвежьему озеру. Но Луса нисколько не боялась Таккика.

Встав на четыре лапы, она с интересом посмотрела на здоровенного белого медвежонка и дружелюбно спросила:

– Ты тоже увидел, да? Теперь ты веришь, что мы на правильном пути?

Несколько мгновений Таккик молчал, а потом из горла его вырвалось угрожающее рычание:

– Тут ничего нет! Кроме того, духи медведей не живут в деревьях. Деревья – это просто дурацкие палки, которые торчат на пути и мешают бегать!

Шагнув вперед, он развернулся и принялся тереться спиной о дерево. При этом он оскалился во всю пасть, словно насмехался над Лусой. Кусочки коры посыпались с дерева, усеивая землю под огромными лапами Таккика.

– Прекрати, слышишь! – завизжала Луса. – Не трогай ее!

В следующий миг крошечная черная медведица отважно бросилась на Таккика и замолотила по нему лапами, пытаясь оттолкнуть прочь от дерева. Но разве она могла с ним справиться? Это было все равно что пытаться сдвинуть гору! Таккик только недовольно фыркнул, и тогда Луса попыталась вскарабкаться к нему на спину, чтобы схватить за голову.

– Таккик! – заорала Каллик. – Отойди от дерева!

Токло уже мчался к ним от ручья, угрожающе оскалив клыки. Но прежде чем он успел подоспеть на помощь Лусе, она бросилась Таккику на спину и изо всех сил вцепилась зубами в ухо.

– О-ооой! – взревел Таккик и так стремительно обернулся, что Луса не удержалась и кубарем покатилась на кучу сухих листьев. Таккик с ревом вскочил на задние лапы, но Каллик уже бросилась ему наперерез, заслоняя собой Лусу. Своими сильными передними лапами, предназначенными для выкапывания из снега тюленей, он мог запросто расплющить маленькую медведицу – пусть даже не нарочно!

– Оставь ее в покое, Таккик! – прорычала Каллик. Шерсть ее стояла дыбом, и она часто-часто дышала от злости. Почему Таккик вечно затевает ссоры? – И не подходи к этому дереву. Луса не смеется над нашими ледяными духами, значит, и мы должны с уважением относиться к ее вере. Кроме того, она вдвое меньше тебя! Нечего сказать, нашел с кем драться!

– Только попробуй поднять на нее лапу, – раздался за ее спиной угрожающий голос Токло. Каллик обернулась – и сердце у нее провалилось в пятки. Никогда еще она не видела такого злого медведя! На какой-то миг она всерьез испугалась за своего брата. Глаза у Токло сверкали, длинные когти в ярости терзали траву.

Таккик выдержал его взгляд, а потом нехотя опустился на все четыре лапы. Потом возмущенно покачал огромной головой:

– Она меня первая укусила!

– Так тебе и надо! – закричала Луса, высовываясь из-за лапы Каллик.

– Луса и Уджурак увидели нечто на этом дереве, – терпеливо объяснила брату Каллик. – Зачем нам спорить с ними? Мы пойдем вдоль этого ручья к Большой реке, Таккик. Вместе. И драться больше никогда не будем.

Недовольно пробурчав себе под нос, Таккик обиженно потер лапой ухо, на котором не было даже следа крови. Потом он презрительно фыркнул и зашагал вниз по течению ручья, громко шлепая лапами по воде.

Уджурак с облегчением вздохнул и посмотрел на Каллик:

– Спасибо тебе!

Токло пригладил вздыбленную шерсть. Потом отряхнулся и подошел к Уджураку.

– Может быть, в следующий раз у него хватит храбрости сцепиться с кем-нибудь покрупнее, – угрожающе прорычал он, так чтобы Таккик услышал. Белый медвежонок пошевелил ушами, но не обернулся.

– Ты цела? – спросила Каллик Лусу, когда Токло отошел. Опустив голову, она деловито обнюхала маленькую черную медведицу.

– Ц-цела, – клацая зубами, ответила Луса. – Самой не верится, что я на него набросилась! Он так меня разозлил, что у меня просто в глазах потемнело. Прости меня, Каллик. Я не хотела сделать больно твоему брату.

Каллик понимала, что Луса просит прощения только потому, что Таккик был братом ее подруги. Будь на его месте чужой белый медвежонок, Луса вообще не захотела бы иметь с ним дело. Никто здесь не любил Таккика – даже добрая маленькая Луса!

– Сама не знаю, почему он иногда ведет себя так, – вздохнула Каллик. – Он не был таким, когда был маленьким. Мы с ним так здорово играли! – Она грустно покачала головой. – Бедный Таккик, наверное, ему было так страшно, когда он думал, что мы с мамой обе погибли! Я уверена, что он из-за этого так изменился. Мне-то было легче, я знала, что он жив и надеялась его найти. Только эта надежда давала мне силы идти вперед.

Луса прижалась к боку Каллик и вздохнула.

– Но теперь-то у него есть ты! – тихо сказала она. – Может быть, это поможет ему опять стать хорошим?

– Надеюсь, – кивнула Каллик. – Пойдем, догоним их.

– Прощай, дерево, – сказала Луса, легонько дотрагиваясь лапой до коры.

Каллик в последний раз обернулась на дерево, и тут у нее словно глаза открылись. Темный нарост на стволе вдруг превратился в толстый медвежий нос. Проследив за изгибом коры, она увидела черный глаз, а тонкий завиток, припорошенный мелкой древесной пылью, выглядел точь-в-точь как ресницы!

– Я вижу, Луса! – в восторге закричала Каллик. – Теперь я тоже вижу морду медведицы!

Нос, глаза и уши словно выступили из ствола, и перед Каллик возникла симпатичная медвежья морда, слегка присыпанная содранной Таккиком пылью. Морда внимательно смотрела на медвежат.

– Надеюсь, она на нас не сердится, – прошептала Луса.

– На тебя-то ей за что сердиться? – спросила Каллик. – Ты ее защищала. Ты повела себя очень храбро!

– Мы должны защищать духов деревьев, – серьезно ответила Луса. – Это наш долг. Ведь они защищают всех нас – черных медведей. – Задрав голову, она посмотрела на пронизанные солнцем листья. – Как бы мне хотелось никогда не уходить от деревьев! Мне кажется, будто шелест листьев постоянно звучит у меня внутри.

– В Последней великой глуши будет много деревьев, – сказала Каллик. – Я уверена.

– Хорошо бы! – вздохнула Луса. – Скорее бы нам туда добраться.

«Еще бы!» – подумала про себя Каллик.

Сбежав по склону, медведицы побежали догонять остальных, уже скрывшихся за деревьями.

ГЛАВА VI
КАЛЛИК

Вскоре после того как они вышли из леса, ручей расширился, превратившись в небольшую речушку. Несколько дней путники шли вдоль нее то по голым камням, то по сочным лугам, усеянным ярко-красными цветами. Временами река делала петлю, и к концу дня выяснялось, что медвежата вернулись обратно. Дичи попадалось мало, а от листьев и ягод только в животах урчало.

С каждым днем Каллик все сильнее нервничала. С тех пор как они вышли из леса, им больше не попадалось ни одного знака, указывавшего на то, что они идут в правильном направлении. Ни Большой реки, ни Дымной горы не было видно. Лапы у Каллик болели от усталости, но гораздо сильнее надрывалось ее сердце при виде того, каким ожесточенным и замкнутым становится Таккик. Она не раз слышала, как он на все лады проклинает сумасшедших недоумков, отправившихся неизвестно куда по совету дохлого медведя.

Казалось, дни стали еще длиннее и жарче. Когда наступала ночь, Каллик с наслаждением опускала горящие лапы в воду. Ее мутило от душной пыли, толстым слоем припорошившей ее шерсть, забивающейся между когтей и разъедающей усталые глаза. Она отдала бы все на свете, лишь бы снова почувствовать под лапами чистый, плотный и гладкий лед!

Однажды вечером Токло, Уджурак и Луса бодро шагали вперед вдоль ручья, а Таккик плелся за ними, что-то злобно бормоча себе под нос. Каллик с тоской посмотрела на медленно садящееся солнце. Прилипло оно к небу, что ли? Но когда в воздухе повеяло вечерней прохладой, она сразу повеселела и догнала брата.

– Ты рад, что день кончился? – спросила Каллик. – Ночью намного прохладнее, правда? И еще мне нравится смотреть на звезды, что мерцают у нас над головами. Ты ведь тоже их любишь, да? – она лопотала всякий вздор, лишь бы не молчать. Ей отчаянно хотелось напомнить брату об их общем детстве – и о том, как чудесно, что они наконец-то снова вместе.

Таккик насмешливо посмотрел на розовое закатное небо и скривился:

– Что-то я не вижу никаких звезд.

– Ничего, скоро они появятся! – с напускной бодростью пообещала Каллик.

– Мне кажется, что после Самого Долгого Дня ночи стали еще короче, – горько вздохнул Таккик. – Эти старые медведи на Великом озере болтали, будто теперь солнце утратит свою силу и к нам вернется холод и лед. Но солнце как торчало на небе, так и торчит, и ничего ему не делается! И ночи все такие же короткие, не успеет иней выпасть, как солнце тут же вылезает из-за края земли и слизывает его, словно медведь языком. Откуда нам знать, вернется лед снова или нет? Что если солнце так и будет пожирать ночь, пока не проглотит все звезды?

Каллик в ужасе уставилась на него.

– Такого не может быть! – горячо воскликнула она. – Ночь уже возвращается, просто понемножку, и лед тоже растет. Помнишь, как мама рассказывала нам про Силалюк и охотников? Неужели ты все забыл? – Она обогнула острый камень, торчавший посреди тропинки.

– Но тогда почему лед до сих пор не вернулся? – с вызовом спросил Таккик. – Я уже забыл, как выглядит лед. – Он с силой ударил лапой по луже, забрызгав всю шерсть грязной водой.

– Он вернется, – твердо сказала Каллик, всей душой надеясь, что голос ее звучит так же уверенно, как мамин. – Ниса всегда так говорила.

– Она тоже не знала, – вздохнул Таккик. – А я думаю, что духи льда нас оставили. Они ушли на небо и прячут морды от солнца. Им стыдно, потому что они бессильны нам помочь, и спасти лед они тоже не могут!

– Таккик… – умоляюще пролепетала Каллик. Она посмотрела на темнеющие вдали силуэты остальных медведей, на их удлинившиеся тени, протянувшиеся над водой. Хоть бы они не услышали сердитых слов Таккика!

– А ты сама-то ничего не забыла? – крикнул Таккик, откровенно смеясь над ее уговорами. Но при этом в голосе его звучала такая глубокая печаль, что у Каллик упало сердце. – Вспомни, каким было ночное небо в пору нашего детства на льду? Какими яркими были звезды, какими темными и бескрайними казались небеса! Черное небо накрывало собой лед, и снег сверкал под луной так, что глаза слепило. А мы лежали на чистом, холодном льду, зарывшись носами в теплый мамин бок, и слушали ее сказки… – голос его дрогнул и оборвался. Таккик резко отвернулся от сестры.

– Я все помню, – тихо ответила Каллик, крепче прижимаясь к нему. – Там, на льду, было красиво, хорошо и безопасно. И мы играли в снегу, а мама присматривала за нами… Помнишь, как ты был свирепым моржом и гонялся за мной?

Они остановились, и Таккик вдруг с каким-то сдавленным всхлипом уткнулся носом в шерсть сестры. Каллик показалось, будто сердце ее одновременно переполнилось счастьем и разорвалось от боли. Никогда еще она не видела Таккика таким несчастным – и все-таки в этом грустном медведе Каллик узнавала своего веселого, славного и любимого братишку.

Вода тихонько журчала по светлым камушкам на дне реки. Таккик с сопением вошел в реку, шлепая широкими белыми лапами.

– Ничто уже больше не будет, как раньше, – грустно вздохнул он. – Все прошло. Лед ушел. – Он сгорбил плечи и зашлепал следом за остальными.

Каллик в отчаянии смотрела ему вслед. Почему он не может довольствоваться тем, что есть? Разве он не рад, что они теперь снова вместе? Вот Токло потерял и мать, и брата; Луса сама покинула свою семью, а Уджурак вообще никогда не говорил о своих родных, так что, может быть, их тоже нет в живых. Вот и получается, что из всех них они с Таккиком самые счастливые! И еще у них есть друзья – хорошие, верные друзья! – совсем непохожие на Салика и мерзких медведей, с которыми Таккик водил дружбу раньше. Выходит, сейчас у них все хорошо, и будет еще лучше, когда они доберутся до края Вечного льда!

Прохладный ветерок перебирал шерсть Каллик, принося с собой незнакомые запахи огнезверей, мягколапых и их странной, горелой еды. Дрожь тревоги пробежала по телу Каллик. Опасно находиться рядом с мягколапыми! Она заметила, как шедшая впереди Луса остановилась и задрала черный нос, принюхиваясь. Наверное, маленькая черная медведица тоже узнала эти запахи.

Сорвавшись с места, Луса бросилась к Каллик, но на бегу еще раз остановилась и принюхалась.

– Я уверена, что тут где-то рядом берлога плосколицых! – пропыхтела черная медведица. – Причем большая берлога – чуешь, как пахнет? И еще тут где-то притаился один огромный огнезверь или много маленьких, у меня просто нос щиплет от их запаха!

– Кажется, я понимаю, о чем ты, – кивнула Каллик. – У меня тоже в носу першит.

– Вот видишь! – обрадовалась Луса. – Не понимаю, как плосколицые могут жить рядом с такими вонючками? Когда я прохожу рядом с огнезверями, мне хочется зарыться носом в листья и стоять так, пока они не убегут.

– Нужно выяснить, откуда доносится запах, и обойти это место стороной.

– Если только… – начала было Луса, но тут же замолчала, а потом неуверенно сказала: – Но вообще-то у них может быть еда. – Она смущенно посмотрела вслед удаляющимся Токло и Уджураку. – Я просто хотела сказать, что мы все голодные, а значит, не должны быть особо разборчивыми. Если есть еда – надо ее брать, какая бы она ни была.

– Луса! Каллик! – окликнул их Токло. Впереди ручей поворачивал налево, огибая высокий, поросший травой холм. Уджурак и Таккик вошли в воду и принялись жадно лакать. Странный оранжевый свет озарял стоявшего на холме Токло. Каллик знала, что это не солнце, потому что огромный оранжевый диск висел за деревьями вдали. Медведицы торопливо помчались к друзьям.

– Смотрите! – кивнул носом Токло.

Страх и волнение переполняли сердце Каллик. На самом краю неба вырисовывались зубчатые силуэты гор с заснеженными вершинами. Даже отсюда были отчетливо видны дымки, курившиеся над горами.

– Дымная гора! – прошептала Луса. – Мне казалось, старый медведь говорил об одной горе, а тут их вон сколько!

– А я говорил, что старый дурень сам не знал, что болтает, – процедил Таккик.

– Таккик, не надо так говорить, – всполошилась Каллик.

– Но это же правда! – буркнул Таккик. – Он тут никогда не был!

– Какая разница – одна гора или куча? – хмыкнул Токло. – Мы идем вдоль реки.

– Квопик был прав! – тихо сказала Каллик. – Смотрите, вот же она – Большая река!

У самого подножия горы полыхала багрянцем заходящего солнца широкая полоса воды. Приглядевшись, Каллик увидела приютившиеся по ее берегам берлоги мягколапых. Плавающие огнезвери, изрыгая облака смрадного дыма, носились по реке.

– Ох, как далеко! – вздохнула Луса. – Даже до Большой реки еще идти да идти, а потом нужно переплыть на другой берег… Отсюда кажется, что это невозможно.

– А нечего отсюда смотреть, идти надо, – буркнул Токло. Казалось, его единственного из всех нисколько не страшило расстояние. – Шаг за шагом, день за днем – так и придем. Разве ты не помнишь, как искала меня?

Каллик посмотрела на бурые камыши, неопрятной шерстью торчавшие внизу. Река прокладывала себе дорогу сквозь них и исчезала под огромной Черной тропой. Неподалеку от того места, где стояли медвежата, на другой стороне заболоченной низинки, стояла длинная и низкая берлога мягколапых, содрогавшаяся от какого-то непонятного шума.

– Сначала надо пройти мимо этого, – пробормотала Каллик.

Одинокая берлога торчала возле самой Черной тропы. Огромные огненные шары, стоявшие у нее на крыше и висевшие внутри за отверстиями в стенах, ярко озаряли гладкую черную землю вокруг. На черной земле, бок о бок, стояли громадные огнезвери. Глаза их были погашены, наверное, звери спали. Каждый из них был вдвое больше взрослого медведя, вставшего на задние лапы, у них были серебристые тела и длинные, красные или черные, морды. Каллик решила, что это какая-то особая порода огнезверей.

Вытянув шею, она попыталась разглядеть дальнюю сторону Черной тропы. Река вновь вырывалась на поверхность из зарослей колючего кустарника, а потом снова терялась за деревьями. Если им удастся незамеченными пройти мимо берлоги и перейти Черную тропу, то, следуя по течению, они выйдут к Большой реке.

Огромный огнезверь, полыхая глазищами, с ревом промчался по Черной тропе. Возле берлоги он замедлил бег и с низким урчанием остановился рядом с другими зверями. Крупный длинноногий мягколапый выбрался из брюха огнезверя и зашагал к берлоге, смешно переставляя передние лапы. На миг из распахнутой двери берлоги донеслись громкие голоса мягколапых и упоительные запахи мяса, соли и какой-то незнакомой еды.

Каллик вспомнила мясо, которое она однажды украла в берлоге мягколапых, перед тем как ее поймали. У нее даже слюнки потекли при воспоминании о том, как она вонзила клыки в сочный кусок… Правда, за этим последовал болезненный удар огненной палки и весьма неприятное пробуждение в клетке огромной белой берлоги. Может быть, эти мягколапые тоже хотят ее схватить и запихать в свою железную птицу?

– Там внизу очень топко и грязно, – сказала Луса, кивая на камыши, – но я думаю, что нам лучше идти мимо берлоги. Там есть высокие кусты, они спрячут нас от плосколицых.

– Я не хочу приближаться к берлоге! – отчаянно замотала головой Каллик, в страхе попятившись назад. Ни за что на свете она не могла заставить себя вновь испытать ужас полета в небе!

– Я согласен, – кивнул Токло. – Это слишком опасно.

– Но у них есть еда! – упрямо возразила Луса. – Я знаю, что вы с Уджураком ее не любите, но нам всем нужно поесть!

– Ты не забыла, как в прошлый раз пыталась накормить нас едой плосколицых? – насмешливо спросил Токло.

Он хотел добавить еще что-то, но тут какая-то белая фигура решительно пронеслась через камыши к ручью. В сгустившихся сумерках Каллик не сразу разглядела ее, но когда пригляделась…

– Таккик!

– Ну вот, теперь у нас нет выбора, – проворчал Токло, кивая на склон. – Хотя следовало бы бросить его рисковать шкурой в одиночку!

Похоже, Таккик не услышал оклика Каллик или сделал вид, что не слышит. Он продолжал бежать, направляясь прямо к берлоге и к огромному стойбищу огнезверей.

Спотыкаясь на крутом склоне, Каллик бросилась за ним следом. Ветер свистел у нее в ушах, вонючая вода хлюпала под лапами, но она не обращала внимания на холодные брызги грязи. Мышцы ее ныли от усталости, но она заставляла себя бежать. Она должна была догнать Таккика до того, как он нарвется на мягколапых. Он же совсем глупый, он не ведает опасности! Вдруг он попытается украсть еду, а мягколапые застрелят его из своих палок?

Внезапно под лапами у нее очутилась твердая, пахнущая гарью, черная земля. Добежав до пустынной проплешины возле берлоги, Каллик остановилась. Сразу три огнезверя стояли прямо перед ней, сверкая глазами. С испуганным писком Каллик бросилась к большой металлической коробке, стоявшей возле задней части берлоги. От коробки исходили незнакомые запахи, но сильнее всего оттуда воняло гнилью. Спасаясь от взоров огнезверей, Каллик юркнула в тень – и с размаху врезалась в груду теплой мохнатой шерсти.

– Эй, полегче! – проворчала шерстяная гора, и Каллик с радостью узнала голос Таккика.

– Ты цел! – прошептала она, задыхаясь. – Я так боялась, что тебя огнезверь растопчет.

– Да я ни капельки их не боюсь! – презрительно фыркнул Таккик. – Мы с Саликом частенько с ними дело имели, – похвастался он. – Они глухие, когда спят. Можно орать и обзывать их прямо в глаза, а они даже не рявкнут в ответ.

– Ты так делал? – охнула Каллик, поежившись. – Но зачем? Это же опасно!

– Да говорю тебе, ни капельки не опасно! – покровительственно бросил Таккик. – Мы всю дорогу сталкивались с разными огнезверями и все про них поняли. Они трусы! Ни разу не осмелились напасть на нас.

Каллик с опаской огляделась по сторонам и спросила:

– Почему же ты прячешься тут, если совсем не боишься?

– Ничего я не прячусь! – ощетинился Таккик и отряхнулся. – Я проверял, нет ли тут какой-нибудь еды, – он кивнул на металлическую коробку. – Раньше мне уже попадались такие маленькие берлоги. Салик часто находил в них еду, хотя кругом было полно огнезверей и мягколапых. Но я не смог открыть эту берлогу. Ума не приложу, как Салик это делал?

– Что ты говоришь? – оживилась Каллик, обнюхивая коробку. Она и сама не раз видела такие штуки за берлогами мягколапых, но раньше ей и в голову не приходило открывать их. – А как это делается?

– Верхняя часть должна подняться, – пояснил Таккик, пихая коробку лапой.

– Может, попробуем вместе? – предложила Каллик, упираясь лапами в странную штуковину, торчавшую из крышки коробки. Таккик навалился на нее плечом и слегка подтолкнул. К изумлению Каллик, коробка распахнулась, и верхняя часть с грохотом стукнулась о стену берлоги. Каллик съежилась от страха, но из берлоги никто не вышел. Наверное, стоявший внутри шум заглушал все доносившиеся снаружи звуки.

– Там ничего нет! – прорычал Таккик, роясь в груде непонятных блестящих, шуршащих, мягких и твердых предметов. С раздраженным сопением Таккик снова опустился на все четыре лапы и принялся брезгливо скрести когтями по земле.

– Не расстраивайся, – сказала Каллик. – Мы еще найдем что-нибудь.

– Не утешай меня! – взорвался Таккик. Он быстро огляделся по сторонам, посмотрел на огнезверей, а потом снова перевел взгляд на Каллик: – Я вовсе не бесполезный комок шерсти!

– Конечно нет! – пробормотала Каллик, растерянно глядя на него. – Я знаю.

– Да ты только и делаешь, что восхищаешься этими дурацкими медведями! Думаешь, что они такие расчудесные, что они всех нас кормят, ловят дичь и решают, куда идти! – Он со злобой ударил лапой по металлической коробке. – Между прочим, я тоже, как и ты, очень долго выживал один, без всякой помощи. И ничего, не умер. А ты относишься ко мне, как к беспомощному младенцу!

– Неправда! – виновато пробормотала Каллик. – Я просто… Мне кажется, что весь этот мир для нас чужой. Мы с тобой не созданы охотиться в лесу, понимаешь? Вот доберемся до льда, там все станет по-другому.

Но Таккика было уже не остановить.

– Да что с тобой говорить! Ты только и делала, что ругала моих старых друзей, – в запале продолжал он. – И чего ты добилась? Рассорила меня с ними, увела прочь, заставила тащиться невесть куда с другими медведями, а потом еще злишься, когда я ругаю твоихдрузей! Но они ведь даже не белые, Каллик! Что они могут знать о Вечном льде? Иногда мне кажется, что ты и сама уже забыла, что ты белая медведица.

Каллик посмотрела на заросли камыша, подступавшего к самому краю берлоги. Ослепительный свет, лившийся из берлоги, мешал всматриваться во тьму, но Каллик показалось, будто она заметила в зарослях горящие глаза наблюдавших за ними медведей. Неужели они слышали весь этот дурацкий разговор?

– Ну вот! – сердито зарычал Таккик. – Ты меня даже не слушаешь! Ты опять думаешь о них.

– Прости меня, – взмолилась Каллик. – Я слушаю, правда. Не сердись.

– Ты говорила, что прошла огромный путь, разыскивая меня, но я все меньше понимаю, зачем ты это сделала. Ты обращаешься со мной, как с никчемным дураком, Каллик. Разве ты для этого меня искала?

– Таккик! – всхлипнула Каллик. Бросившись вперед, она хотела уткнуться носом в шерсть Таккика, но тот со злобным рычанием отскочил назад. – Прости, если я огорчила тебя. Я не хотела тебя обижать, ты же знаешь! Это правда, я очень хотела, чтобы ты пошел в это путешествие вместе со мной. Я знаю, что наша мама тоже хотела бы этого.