Текст книги "Нерассказанные истории. История Остролистой "

Автор книги: Эрин Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава V

Остролистая глубже зарылась носом в хвост, пытаясь отвлечься от звука, несущегося по туннелям. Лисенок все еще бродил где-то под землей, скуля в темноте. Почему он не ушел? Боялся, что собака поджидает его у входа?

Остролистая фыркнула и глубже зарылась в мягкие перья. Тоненький вой раздался снова, впился в нее, как колючки.

Остролистая села.

«Великое Звездное племя, пусть он заткнется! Как можно уснуть при таком вое?»

Шипя от досады, Остролистая выбралась из своего гнездышка и пошла по туннелю в сторону речной пещеры. Там царил полумрак, звезды заглядывали в трещину свода. Листопад тихо сидел у края воды.

– Ты слышишь, как воет этот глупый лисенок? – раздраженно спросила она.

– Рано или поздно он отсюда выберется, – пожал плечами Листопад.

– Но я не могу уснуть! – вздохнула Остролистая.

«Интересно, а тебе спать не нужно? Неужели тебя совсем не беспокоит шум?» – подумала она про себя.

Лисенок звонко тявкнул, словно услышал, что говорят о нем.

Остролистая почувствовала укол жалости. Ей ли не знать, что такое оказаться в темноте и в полном одиночестве!

– Может, пойти, разыскать его? – пробормотала она.

Листопад с удивлением покосился на нее.

– Это же лиса!

– Лисенок! – поправила его Остролистая. – Детеныш. Ты ведь не бросил бы котенка умирать в подземелье?

– Нет, но котята редко ужинают взрослыми котами, – заметил Листопад, – в отличие от лис.

– Я этому малышу не по зубам, – усмехнулась Остролистая. Она помнила сильный запах молока, исходивший от шерсти зверька, это позволяло надеяться, что маленький лис еще никогда не пробовал дичи.

Остролистая отряхнулась и направилась в сторону лесного туннеля.

– Ты что, в самом деле, хочешь его найти? – недоверчиво уточнил Листопад.

– Сдается мне, это единственная возможность выспаться! – буркнула Остролистая. – Если я не вернусь до рассвета, сходи, отыщи мои косточки, ладно? – Она хотела сказать это в шутку, но отчего-то поежилась.

– Непременно, – без тени улыбки ответил Листопад.

Этой ночью тьма казалась плотнее, чем обычно, несколько раз Остролистой пришлось подавить желание развернуться и броситься обратно к реке. Жалобное хныканье лисенка эхом отражалось от стен, сбивая Остролистую с пути. Она остановилась, почувствовав, как поток холодного воздуха коснулся ее головы с одной стороны. Здесь начинался еще один туннель, но откуда доносится плач лисенка?

Она прислушалась. Вскоре раздался тихий шорох, похожий на возню маленьких лапок по камню. Если глупый малыш все-таки шмыгнул в этот боковой ход, то вполне мог гам застрять, потому что дальше туннель сужался и упирался в завал. Так что если Остролистая полезет спасать лисенка, то сама может запросто оказаться в западне…

Глубоко вздохнув, Остролистая полезла в темноту. Не успела она пройти и несколько шагов, как лисенок оглушительно взвизгнул, словно почуял ее приближение.

– Все хорошо! – прошипела Остролистая. – Не бойся, я не собака, я тебя не обижу!

В ответ раздался громкий шорох скребущихся лап, потом Остролистую обдало едким запахом. Пришлось остановиться и напомнить себе, что это всего лишь глупый перепуганный детеныш, который не сможет причинить ей никакого вреда.

– Ш-ш-ш-ш, успокойся, – прошептала она вслух то ли себе, то ли лисенку.

Шорох стих, но запах остался, из чего Остролистая заключила, что лисенок, в самом деле, застрял и не может двинуться ни вперед, ни назад. Вот он тоненько заскулил.

– Бедняга… – прошептала Остролистая, как будто пыталась успокоить перепуганного котенка. – Потерялся?

Она сделала еще один шаг вперед и с размаху уткнулась носом в лисью шерсть. Даваясь от вони, Остролистая осторожно лизнула лисенка. Тот напрягся, застыл, как каменный, но потом робко расслабился.

Немного осмелев, Остролистая подползла ближе и попыталась нащупать голову лисенка. Вскоре ее нос защекотало ухо малыша.

– Все хорошо, ты больше не один, я тебя не брошу, – шептала Остролистая, лихорадочно вылизывая нос и уши лисенка.

Тот сдавленно пискнул и уронил голову ей на грудь, щекоча усами кошачью щеку.

Остролистая свернулась вокруг него, согревая своим теплом. Вскоре она почувствовала, как испуганное дыхание лисенка замедлилось, стало глубже. Тогда она перестала его вылизывать и проложила голову на шею малыша.

– Спи, глупыш! – прошептала она, теснее прижимаясь к холодной шерсти бедного заблудившегося малыша. Что сказали бы ее бывшие соплеменники, если бы узнали, что она спала в темном подземелье рядом с лисой? Наверное, не поверили бы. Но Остролистая больше не жила в племени, зато она была нужна этому лисенку – ведь любому малышу нужно тепло и забота.

Остролистая устроила голову поудобнее и закрыла глаза.

Она проснулась от того, что ее что-то щипнуло за заднюю лапу. Неужели это Листопад решил укусить ее, чтобы побыстрее разбудить?

Остролистая открыла глаза и в серых сумерках увидела чью-то пушистую тень, а когда перевела глаза на зудящую лапу, что чуть не взвизгнула, разглядев крохотные белые зубки, впившиеся в ее шерсть.

– Эй, больно! – она вырвала свою лапу и зашипела.

Лисенок склонил голову набок, задумчиво моргнул.

– Тяв!

Остролистая попятилась. Малыш оказался крупнее, чем она думала, почти в два раза шире ее в плечах, а остроту его мелких зубов Остролистая только что испытала на собственной шкуре.

– Ла-а-адно, – промяукала она, делая еще один шажок в сторону, – давай-ка попробуем выбраться из туннеля!

Лисенок вскочил и тут же занял собой весь проход. Остролистая напряглась. Было непохоже, что малыш видит в ней дичь, скорее всего, ему просто захотелось поиграть. Вот он высоко подпрыгнул и залился звонким лаем.

Остролистая покачала головой и покосилась назад. Все ее инстинкты, все воспитание в племени кричали о том, что ни в коем случае нельзя оставлять лису за спиной и оказываться в положение дичи перед хищником

«Ничего страшного, она не гонится за мной, а просто идет следом!» – сказала себе Остролистая и сделала первый шаг вперед.

– За мной! – мяукнула она и пошла.

Лисенок побежал следом, потом вдруг остановился и заскулил.

Остролистая поглядела вперед, в густую тьму, скрывающую стены.

– Ничего страшного, – успокаивающе сказала она. – Это выход, честное слово! Здесь нельзя оставаться, тут ничего нет.

Она уверенно зашагала в темноту, но лисенок остался на месте. Потом Остролистая услышала тихий шорох и поняла, что малыш сел.

«Нет, так дело не пойдет!»

Подавив вздох, она вернулась к лисенку и села рядом с ним.

– Вставай! – решительно сказала она, шлепнув лисенка по задним лапам. Он громко тявкнул и вскочил, но Остролистая подтолкнула его носом вперед. – Иди! Здесь нельзя оставаться! Вперед!

Лисенок боязливо шагнул вперед и остановился, но Остролистая тут же подтолкнула его сзади.

– Давай не останавливайся! Все хорошо, ты умник!

Медленно, шаг за шагом, они пошли через туннель.

Когда они добрались до развилки, откуда начинался ход, ведущий в лес, Остролистая подтолкнула лисенка вперед и в бок, чтобы он почувствовал ветерок, доносившийся снаружи. Лисенок радостно взвизгнул, затявкал и бросился трусцой вперед. В приливе радости он совершенно забыл об осторожности и через несколько шагов врезался головой в стену. Скуля от боли, малыш плюхнулся на землю и завыл.

Остролистая бросилась к нему, принялась вылизывать его дрожащую мордочку.

– Глупый, глупый дуралей! – приговаривала она. – Здесь темно, не убегай от меня, пока не увидишь свет, хорошо?

Она знала, что лисенок ее не понимает, но все равно говорила, потому видела, как успокаивающе действует на него звук голоса.

Они неторопливо прошли вперед, свернули за угол, и вот уже впереди забрезжил серый свет. После тьмы туннелей он показался таким ярким, что лисенок зажмурился, скуля от боли.

– Ничего страшного, это скоро пройдет! – промурлыкала Остролистая, сочувственно поглаживая его хвостом. – Идем, мы почти пришли!

Она быстро вылизала малышу ушки и вдруг похолодела, вспомнив, как часто это делала Белка.

Когда-то давно, в детстве, маленькая Остролисточка провалилась в лужу и промокла до кончиков ушей, а мама отнесла ее в детскую и вылизала досуха.

«Мама?»

Тоска острым когтей пронзила сердце Остролистой – тоска по тому времени, когда у нее была семья и родители.

Лисенок подскочил и бросился вперед. Видимо, его глаза уже привыкли к свету, потому что он уже несся во весь дух, так что Остролистая с трудом за ним поспевала. Она подавила желание обогнать малыша и зарыться носом в его пушистую шерсть. Нет, лисенок не мог здесь остаться. Он должен поскорее вернуться домой, к своей маме, в уютную лесную нору.

Возле самого выхода малыш остановился, обернулся на Остролистую и вопросительно тявкнул, будто ждал ее ответа.

Остролистая покачала головой.

– Нет, дружок, я не могу пойти с тобой, – вздохнула она. – Мой дом здесь.

Слова застряли у нее в горле, как костлявые куски сухой дичи.

Кого она пытается обмануть?

Возле выхода из туннеля послышалось громкое тявканье, и малыш с радостным визгом подпрыгнул, насторожив ушки. Потом он вопросительно тявкнул – и тут же снаружи ему в ответ раздался оглушительный, уверенный и радостный лай.

– Это твоя мама, да? – прошептала Остролистая, не в силах сдержать улыбку.

Малыш бросился вперед и растаял в круге света.

Остролистая бесшумно подползла ближе и вскоре, впервые за долгое время, увидела перед собой деревья.

Туннель выходил в чащу смешанного леса, очень похожего на территорию Грозового племени, где деревья перемежаются зарослями густых кустарников. Свет резал глаза, пришлось сощурить их в узкие щелочки. В ушах у Остролистой зазвенело от шелеста ветвей, переклички птиц и топота лисьих лап, бегущих навстречу друг другу.

Часто моргая, Остролистая смотрела, как большая лиса и маленький лисенок врезаются друг в друга и крепко-крепко прижимаются боками, превратившись в холм рыжей шерсти. Лисенок захлебывался радостным тявканьем, мама-лиса лихорадочно обнюхивала его.

– Ну вот, теперь ты в безопасности! – прошептала Остролистая, стараясь не обращать внимания на горечь, мешавшую ей дышать. – Все закончилось хорошо. Ты вернешься домой, где тебе место.

Она смотрела на лисенка, жадно кусающего материнский живот в поисках молока, и невольно вспоминала детскую Грозового племени, пропитанную теплыми уютными запахами молока и свежих трав.

«Когда-то и я была счастлива… До того, как узнала правду, – отрешенно подумала она. – Но та жизнь навсегда закончилась».

Глава VI

В лесу царила пора Листопада, земля скрылась под пестрой шкурой ломких красно-оранжевых листьев. Остролистая сидела перед выходом из туннеля и смотрела, как ветер рвет листья с бука, кружит их в воздухе, а потом медленно рассыпает по земле. Она так засмотрелась, что даже вздрогнула, услышав за спиной негромкий голос.

– Ищешь своего лисенка?

Остролистая обернулась, виновато потупилась.

– Листопад? Давно ты тут стоишь?

– Достаточно давно, чтобы увидеть, как тебе хочется выбраться наружу, – тихо ответил рыже-белый кот.

Остролистая посторонилась, уступая ему место рядом, но Листопад остался стоять в тени, словно сторонился света.

– Ты ждешь, что он вернется? – улыбнулся Листопад, но его голос прозвучал безжизненно и глухо, как эхо подземелья.

– Нет, конечно, – замотала головой Остролистая. – Я знаю, что его место в лесу, с мамой.

– А твое? – тихо спросил Листопад. – Разве твое место не в племени, не рядом со своей семьей?

Остролистая поспешно отвернулась.

– У меня нет семьи, – глухо проронила она.

– У всех есть семья, – вздохнул Листопад.

– Правда? Где же твои родственники? – с вызовом спросила Остролистая. – Ты рассказывал, что жил среди множества котов, но куда они все подевались? Я уже давно здесь живу, но ни разу не видела никаких следов других котов.

Листопад потупил глаза.

– Они ушли, – еле слышно прошептал он.

– Тогда давай их разыщем! – вскочила Остролистая. – Должны же они были оставить какие-то следы! Я помогу тебе, мы их обязательно найдем!

Она даже попятилась, увидев искренний страх в глазах Листопада.

– Нет! Не говори так! Я должен оставаться здесь. Если я уйду, то как моя мать сможет меня найти? Рано или поздно она обязательно придет за мной. Я знаю, она меня не бросит!

Остролистая с трудом подавила приступ раздражения. Что за глупости? Взрослый кот, а ведет себя, как котенок!

– Как ты не понимаешь, мы можем найти их первыми! Идем, Листопад! Я о тебе позабочусь, вот увидишь, ты быстро привыкнешь к жизни под небом.

– Не нужно обо мне заботиться, – прошипел Листопад. – Я должен остаться здесь, вот и все! Если ты хочешь уйти – уходи, но я не могу покинуть туннели!

С этими словами он повернулся и ушел в темноту.

Остролистая в недоумении смотрела ему вслед, у нее даже сердце разболелось от огорчения. Что она сделала плохого? Почему Листопад так рассердился? Она не понимала ничего из того, что он сказал. Почему он должен сидеть в темноте, не смея выйти наружу? Почему его мать, которую он так ждет, до сих пор не пришла за ним? Судя по словам Листопада, его мать видела, как он входил под землю, так почему же она не начала искать его сразу же после того, как он не вернулся?

Но Листопад отказывался говорить с Остролистой о своем прошлом. Он как будто нарочно напускал туману, порой Остролистой начинало казаться, что он вообще тяготится ее обществом. Может, он не хочет, чтобы она здесь жила?

«Ну и пожалуйста, я не обязана сидеть тут!»

Остролистая высоко вскинула голову и втянула в себя запахи леса: земли, листвы, белок и теплый, пряный запах полевки, прячущейся где-то в корнях сосны. Что она творит, зачем прячется в туннелях, как змея, когда могла бы жить снаружи, под теплым солнцем и большим небом?

Стиснув зубы. Остролистая бросилась догонять Листопада. Когда она вбежала в речную пещеру, то увидела, что он лежит под каменным выступом, зарывшись носом в свой хвост. Он не спал, глаза его были открыты и загадочно светились в полумраке.

– Ты спас мне жизнь! – выпалила Остролистая, останавливаясь над Листопадом. – И я до самой смерти буду благодарна тебе за это. Но ты прав. Я родилась под небом, я не могу жить в темноте и сырости, есть рыбу и терять зрение в черных коридорах. Я рождена питаться мышами и белками, видеть солнце, чувствовать ветер на шерсти…

– Так иди, – перебил ее Листопад. – Разве я пытаюсь тебя удержать?

Остролистая остолбенела. Ему что, совершенно все равно? Неужели он даже не попытается ее остановить? Честно говоря, она надеялась, что он будет ее упрашивать, но раз так… Подумаешь, очень он ей нужен! Она прекрасно проживет и без него!

– Отлично! – прошипела Остролистая. – Я просто хотела предупредить тебя, чтобы ты не гадал, куда я пропала!

Листопад пожал плечами и закрыл хвостом нос.

Остролистой захотелось завыть от досады. Он даже разговаривать с ней не хотел! Но нет, она ни за что не признается, что ей больно.

Повернувшись спиной к Листопаду, Остролистая поплелась обратно в лесной туннель. Сначала она шла медленно, ожидая, что Листопад сейчас ее догонит и будет упрашивать вернуться… Но тени за ее спиной становились все гуще, а со стороны речной пещеры так и не донеслось ни звука…

Оказывается, она успела забыть, каким холодным и кусачим может быть ветер.

Остролистая пряталась за стволами деревьев, но ветер и здесь умудрялся забраться ей под шерсть, выдувая тепло из костей. Темнело, длинные тени деревьев ползли по земле, но по сравнению с непроглядной чернотой туннелей эта тьма почему-то казалась Остролистой враждебной и неуютной. Она спотыкалась о корни, наступала на ветки и проваливалась лапами в кротовины. Стиснув зубы, Остролистая вырвалась из очередного куста ежевики, оставив на колючках клочья своей черной шерсти.

Что с ней такое, неужели она разучилась ходить по лесу? Неужели ежевика всегда была такой колючей? Неужели палая листва всегда так громко шуршала под лапами, а ветки так громко гремели на ветру? Оглушительные звуки переполняли слух Остролистой, не позволяя разобрать в этом шуме тихий шорох дичи, а когда она пыталась поглядеть вдаль, перед глазами все начинало расплываться. Остролистая твердила себе, что этот лес такой же, как на территории Грозового племени, но разве себя обманешь – здесь не было ни пограничных меток, ни знакомых тропок в кустах, ни каких-либо следов котов.

Остролистая поглубже залезла в ежевику и протоптала себе небольшое местечко под ветками. После этого она когтями нарвала сухой травы, чтобы сделать подстилку, улеглась на жесткую землю и накрыла хвостом нос. В животе оглушительно заурчало, напоминая, что она ничего не ела с самого утра, после утренней «охоты» в подземной реке. Есть хотелось отчаянно, но Остролистая понимала, что сейчас она все равно ничего не поймает. Прижавшись спиной к ветвям ежевики, Остролистая жалобно вздох нула и впервые пожалела о том, что ушла. Как здорово было бы сейчас уснуть рядом с Листопадом! От него не было тепла, он был странным товарищем по гнездышку, но с ним все же было лучше, чем одной. Как-то он там сейчас? Жалеет ли о том, что отпустил ее?

Голод разбудил ее перед самым рассветом. Вздыхая, Остролистая вылезла из куста и принюхалась. Ветер нес с собой запахи скорого дождя. Остролистая поежилась. Ее палатка была ничем не защищена от осенних ливней, нужно было разыскать крупные листья, чтобы вплести их между ветвями ежевики, а заодно не помешало бы заделать щели, чтобы ветер не задувал внутрь. Но этим она займется потом, сначала нужно было подумать о еде.

Сквозь кроны деревьев просачивался белесый свет, и вскоре Остролистая с радостным волнением разглядела на раскисшей листве под буком цепочку крохотных следов. Припав к земле, она напружинила протестующие мышцы, отвыкшие от таких упражнений. Вот легкий лист шевельнулся под корнями, и из-под него вынырнул кончик гладкого коричневого хвостика.

Остролистая прыгнула и приземлилась прямо на спину мыши, прикончив ее укусом в шею.

«Вряд ли в Звездном племени водится дичь вкуснее, чем эта!» – простонала про себя Остролистая, жадно впиваясь в добычу. Кошка и опомниться не успела, как от мыши остался только хвостик.

Набитый живот громко замурлыкал от удовольствия – и почти сразу же сжался от рези. Остролистая зашипела сквозь зубы. Она уже давно так не объедалась! Наверное, нужно было сберечь кусочек на потом, соорудить собственную кучу с добычей. Остролистая поискала глазами подходящее местечко. Потом со вздохом пожала плечами. Если она собирается жить одна и охотиться для себя, то зачем ей делать запасы? Она будет охотиться, когда проголодается, только и всего. Как поступают все бродяги…

Остролистая вскочила и бросилась в чащу. Никакая она не бродяга!

«Тогда кто же ты такая?» – спросил ехидный голос у нее в голове. Она… она воительница без племени, вот кто! Не бродяга, не одиночка и – сохрани Звездное племя! – не домашняя киска!

«Ты убийца!» – прошептал все тот же голосок, но Остролистая прижала уши к затылку и со всех ног понеслась дальше. Вскоре земля под ее лапами стала плавно подниматься. Остролистая бежала, не поднимая головы, поэтому не сразу заметила, что лес поредел и ветер засвистел громче. Оказывается, она взобралась на гребень холма. Впереди, всего нескольких шагах, была его вершина, с которой можно будет увидеть озеро, лес… и свой старый дом.

Лапы Остролистой приросли к земле. Она ничего не могла с собой поделать – ее уши сами встали торчком, пытаясь уловить признаки близости котов: перекличку патрульных или топот воинов Ветра, преследующих кролика. Она ничего не услышала, слишком сильно свистел ветер, гулявший на гребне, слишком громко шелестела листва деревьев внизу.

Не раздумывая, Остролистая повернулась и побежала обратно. Часть ее существа продолжала мучительно ждать, что вот сейчас ее соплеменники подадут голос, и тогда она сможет забыть обо всем и со всех лап броситься к ним навстречу. Но другая ее часть страшилась услышать эти голоса, боялась столкнуться с патрулем, посланным разыскать и наказать ее за убийство Уголька. Что известно в Грозовом племени? Рассказали ли Листвичка, Воробей и Львиносвет правду о смерти Уголька или нет? Наверное, она никогда этого не узнает, потому что никогда не вернется.

Остролистая припустила еще быстрее и скрылась за деревьями.

Через несколько дней выпал первый снег. Утром Остролистая открыла глаза и увидела за ветками странную туманную белизну. Выбравшись наружу, она громко взвизгнула, когда снег свалился ей прямо на шею. Отряхнувшись, кошка выбежала под деревья. Ее лапы проваливались в рыхлый снег, было так холодно, что она быстро замерзла. Шипя себе под нос, Остролистая подбежала к поваленному стволу, слегка припорошенному снежком. Мох, покрывавший кору, был влажным, но его оказалось легко отряхнуть от снега.

Усевшись, Остролистая перевела дух и стала думать, что делать дальше. Пожалуй, сегодня на сытный обед нечего рассчитывать, вся дичь сидит в своих норках, укрытых теплой шкурой палой листвы. В Грозовом племени, наверное, уже позаботились сделать запасы добычи в вырытой в земле яме. В животе у Остролистой громко заурчало, и она сердито оскалилась, злясь на свое легкомыслие. Как она могла не подумать о снегопаде?

Она уже приготовилась спрыгнуть со ствола, когда вдруг заметила цепочку следов, петлявших среди деревьев. На вид следы были крупнее, чем у нее, но меньше, чем собачьи.

Черная шерсть на шее Остролистой встала дыбом. С недовольным шипением она прыгнула в снег и побрела к следам. Запах сразу подсказал ей, кто прошел по ее территории ранним утром. Это была лиса. Очень молодая лиса, судя по отпечаткам, а еще… Неужели сердце пытается ее обмануть, подсказывая, будто ей знаком этот запах?

«Нет, это правда!»

Это был тот самый малыш, которого она спасла в туннелях!

Сердце Остролистой жарко забилось. Разыскать лисенка вдруг стало для нее важнее всего на свете, гораздо важнее поисков еды. Она бросилась по следу, осторожно перепрыгивая через отпечатки, чтобы не затоптать их. Следы вели через рощу и вокруг холма, дальше они сворачивали вниз, в сосновый бор.

Лапы у Остролистой ныли от прыжков по снегу, который становился все глубже по мере того, как она покидала возвышенность, но она не собиралась сдаваться. Запах лисенка становился все сильнее, его следы теперь были совсем свежими, будто малыш только что прошел здесь.

Вскоре сосны расступились, и за ними показалась небольшая полянка, сплошь испещренная отпечатками лап, отметинами когтей и окровавленными перьями. Остролистая невольно остановилась и поморщилась от запаха крови. Судя по серым перьям, лисенок совсем недавно убил здесь голубя.

Остролистая невольно испытала прилив гордости, словно рыжий малыш был ее оруженосцем. Она услышала тихий шорох за спиной, едкий лисий запах стал сильнее. Остролистая обернулась, ее горло задрожало от мурчания. Малыш замер на краю поляны, не сводя с нее глаз. Его ровные треугольные уши стояли торчком, кончик пушистого хвоста неторопливо метался по снегу. Сомнений быть не могло, это был ее лисенок! Теперь он превратился в красивого молодого лиса, его огненная шерсть горела на снегу ярче алой голубиной крови.

– Привет! – радостно воскликнула Остролистая. – Ты меня помнишь?

С грозным рычанием лис бросился на кошку. Желтые зубы щелкнули в тихом воздухе прямо над тем местом, где только что была шея Остролистой. В самый последний миг она все-таки отшатнулась и врезалась спиной в сосну.

Стремительно обернувшись, Остролистая полезла на дерево, спасаясь от оскаленной пасти, щелкавшей в кошачьем усе от ее лап. К несчастью, дерево оказалось до половины покрыто мхом, поэтому когти Остролистой соскользнули, и она с оглушительным визгом полетела вниз, пересчитывая боками сучки и ветки. Лис запрыгал внизу, рыча и тявкая от возбуждения.

Каким-то чудом Остролистая впилась когтями в кору и повисла прямо под оскаленной пастью своего неблагодарного питомца. Лис подпрыгнул и схватил ее зубами за хвост. Воя от ужаса и ярости, Остролистая вырвалась и, как белка, устремилась вверх по стволу. Дикий страх гнал ее все выше и выше, пока она не оказалась на самой верхней ветке. Лис рычал и бесновался внизу.

Тонкая ветка согнулась под тяжестью вцепившейся в нее Остролистой. Свесив голову, она всмотрелась вниз сквозь зеленую хвою и увидела, что лис кружит под стволом.

«Он меня не помнит! – чуть не плача, твердила про себя Остролистая. – В туннелях было темно, он был так напуган… Он не со зла, он просто не помнит. Я для него просто дичь, ничего больше».

Она еще крепче вцепилась в ветку, закрыла глаза и стала ждать, когда сердце перестанет рваться из груди наружу.

Когда Остролистая снова открыла глаза, в лесу уже стемнело. Видимо, страх и усталость настолько истощили ее силы, что она уснула на неудобной качающейся ветке.

В лесу стояла тишина, сколько Остролистая не втягивала в себя воздух, она не чуяла ничего, кроме запаха снега и смолистого аромата сосны. Лис давным-давно убежал. Высоко над верхушками деревьев в черном небе плыла круглая серебряная луна, окруженная россыпью серебряных звезд. Лес купался в холодном белом сиянии, с высоты Остролистой было видно все огромное пространство земли до самого гребня холма. Там, на другой стороне, четыре лесных племени сейчас собираются на Совет. Будут ли они говорить о ней? Вспомнят ли? Грустит ли о ней хоть кто-нибудь?

Остролистой вдруг стало так себя жалко, что она едва не разжала когти. Только когда ветка угрожающе нырнула вниз, кошка в панике обхватила ее лапами и начала спускаться.

Спрыгнув в снег, она даже не почувствовала холода. Не обращая внимания на голодную резь в животе, Остролистая помчалась через лес, лишь один раз ненадолго остановившись возле кустика тысячелистника, чтобы отщипнуть несколько листочков. Но боль не унималась, и Остролистая поняла, что ее терзает нечто большее, чем голод. Это были ее безжалостные спутники: одиночество, сожаление и тоска. На всей земле у нее осталось только одно место, куда она могла пойти. Распушив черную шерсть, Остролистая побежала вверх по склону.

Когда она добралась до места, в лесу уже начало светать. В неподвижном воздухе пробовали голоса первые птицы, в серой мгле тихо таяли тени озаренных луной деревьев.

Пошатываясь, Остролистая преодолела последние несколько шагов и остановилась, переводя дух. Перед ней зияла черная пасть туннеля – теплая, темная, гостеприимная.

– Листопад! – завопила она, врываясь внутрь. – Листопад, ты здесь?