Текст книги "Небесный огонь (ЛП)"

Автор книги: Эрин Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Уши Лусы дёрнулись.

– Возможно, – сказала она. – Я что-то слышу… Какое-то гудение или скрежетание. Такое может быть на суше?

Токло ничего не слышал.

– Я смогу сказать, только если мы подойдём поближе, – сказал он. Его лапы словно стали легче, когда он снова начал идти, ускорившись до рыси. – Ну же! Возможно, уже этой ночью мы будем спать на суше!

Пока они неслись через снег, скользя по твёрдой глади льда, Токло пытался насторожить слух, чтобы различить то, что почудилось Лусе. Через какое-то время он, наконец, расслышал. Это походило на низкое рычание, как будто гигантский медведь ворчал сам себе под нос. И они направлялись прямо на этот звук.

Луса бросила на него взволнованный взгляд.

– Ты уверен, что это безопасно? – выдохнула она. – Подобные звуки заставляют меня задуматься, не следует ли нам убежать.

– Это, наверняка, огнезвери, – подметил Токло, хоть его шерсть и начала подниматься дыбом. – Ты сама знаешь, как далеко разноситься их рычание. И, если это они, то это значит, что они на суше, и мы идём правильным путём, – он боднул её в бок. – Мы обойдём их, когда доберёмся туда. Не волнуйся на этот счёт.

Неожиданно Луса резко затормозила.

– О, нет! – воскликнула она. – Токло, посмотри!

Плоский, гладкий снег, по которому они бежали, заканчивался всего в нескольких медведях от них. За ним лёд разламывался на крупные льдины, дрейфующие в тёмной, холодной реке.

Два медведя замерли на краю льда, глядя вниз, в волнующуюся темноту. По шкуре Токло пробежали мурашки. Он не хотел снова плыть – рисковать быть съеденным касатками, утонуть, быть утащенным течением под лёд. Но, похоже, у них не было выбора. Земля, которую он видел, снова скрылась в тумане, но он знал, что она по-прежнему впереди них.

– Это всё проясняет, – сказал он, пытаясь выглядеть решительней в глазах Лусы. – Вспомни, везде вокруг суши лёд был разломан. Это должно означать, что мы недалеко от берега, вот и всё. Нам не придётся плыть далеко, чтобы добраться до него.

– Правда? – спросила Луса, окуная одну переднюю лапку в воду. Она тут же вытащила её обратно и принялась лизать, махая ей. – Вот БЛИН. Да эта вода отвратительна на вкус! Не просто солёная, но даже хуже, местами с привкусом огнезверей, – она потрогала лапой язык.

– Ну, мы планируем плыть через неё, а не пить! – заметил Токло. Луса скорчила противную гримасу. – Давай приступим прямо сейчас, пока ещё достаточно светло, чтобы хоть что-то перед собой видеть.

"Достаточно светло, чтобы, если что, вовремя увидеть касатку, – подумал он. Его глаза шарили по воде в поиске чёрных плавников, но он так и не увидел и следа касатки."

Сделав глубокий вдох, он соскользнул в воду и пронзительно взвыл, когда пробирающий до костей холод впитался в его шкуру. Тихий всплеск и ещё один вопль сказали ему, что Луса плыла прямо за ним. Она подплыла к его боку, и они начали грести лапами, стараясь держать носы повыше над водой. Волна захлестнула немного морской воды прямо в пасть Токло, и он начал отплёвываться, почувствовав её гадкий вкус. Луса оказалась права – вода была хуже, чем та солёная морская, через которую они плыли раньше. Она впитала в себя привкус огнезверей и дыма, а так же какую-то чёрную жидкость.

"Это потому, что мы рядом с берегом, – снова сказал он себе. – А там, как известно, больше всего огнезверей, так что, конечно, они сделали воду такого вкуса."

Но он чувствовал мучительные сомнения, когда оглядывал море в поиске касаток. Он надеялся, что здесь были хоть какие-то медвежьи духи, – хоть белые, хоть бурые – которые помогут им добраться до суши.

Перед ними на волнах покачивался огромный синий кусок льда, и они благодарно поплыли в его сторону. Луса вцепилась когтями в его край, и Токло подтолкнул её, помогая ей взобраться. Он вытолкнул себя на лёд, и они сели, тяжело дыша. Льдина оказалась шириной в нескольких медведей, с зазубренными краями, словно она была жестоко отрезана от другого льда.

– О, гляди, – сказала Луса, поднимаясь на лапы. Она побрела к другому концу льдины, и Токло заметил, что там лежало что-то маленькое. Луса перевернула это нечто одним когтем.

Он подошёл, чтобы присоединиться к ней.

– Это птица! – выпалил он в изумлении.

Она внешне походила на тех серо-белых птиц, которые всегда противно голосят на берегу. И она определённо была мертва.

Луса снова ткнула её:

– Как думаешь, мы можем её съесть?

Токло понюхал её и сморщил нос.

– Смердит, как как какие-нибудь помои плосколицых, но, думаю, она по-прежнему свежая, не гниющая падаль, – его живот громко заурчал. – Думаю, мы можем, – сказал он.

Он опустил лапу на голову птицы и нагнулся, чтобы оторвать от неё кусок мяса. Но его когти впились во что-то вонючее, и он быстро отшвырнул её в сторону, осознав, что она вся была покрыта гадкой чёрной жидкостью, которую Уджурак называл "нефтью".

– Фу! – пискнула Луса. Она понюхала его лапу, а затем с отвращением приподняла крыло птицы одним когтем. Её перья промокли от нефти, покрывшей её от клюва до кончиков когтей. Она проехала по льду на расстояние вытянутой лапы, так как Луса отшвырнула её прочь.

– Мы определённо не можем это съесть, – сказал Токло. Он замер на краю льдины и попытался смыть вонючую нефть со своей лапы.

– Отчего она такой стала? – спросила Луса приглушённым голосом.

– Без понятия, – Токло уже собирался снова предложить плыть, когда он услышал рычание, исходящее от чего-то на расстоянии, вибрирующее в воздухе. Похоже, что-то приближалось к ним. Он закружился на месте и увидел гигантского плывущего огнезверя, ползущего к ним через канал, который он сам и пробивал во льду. Казалось, что он даже не замечает, что на его пути стоят пласты льда; он давил их, словно они были жалкими муравьями.

Токло и Луса смотрели, недоумевая, в то время как огнезверь карабкался прямо к их обломку льда. Огромная волна, образующаяся в его движениях, заставила льдину накреняться вверх, опускаться вниз и подпрыгивать, пока их и вовсе не сбросило в воду. Всё больше обломков льда приходили в движение вокруг них, с силой стукаясь о их бока и отбрасывая их в стороны, пока они пытались плыть. Токло замолотил лапами, отчаянно озираясь в тумане. Он не мог позволить им откинуть его слишком далеко в сторону. Сколько ещё до этого берега?

Из красноватого тумана выступила мрачная тень. Она выглядела необыкновенно огромной для морского побережья, но у Токло не было сил спорить. Он подтолкнул Лусу вперёд, и они стали грести так быстро, как только могли, стараясь уворачиваться от проносящихся мимо кусков льда размером с хорошего медведя. Когда он почувствовал, что его лапы начали уставать, Токло повис на ближайшем обломке льда и позвал Лусу сделать то же самое. Обломок был слишком маленьким, чтобы взобраться на него, но он дал им шанс отдышаться и дать отдохнуть лапам, пока они будут плыть вместе с ним через реку.

Мрачная тень становилась всё ближе и ближе, в то время как туман всё рассеивался и рассеивался. Токло почувствовал, как его лапы врезаются в крепкий лёд под водой. Он был так занят наблюдением за тенью, что не заметил, что они пересекли водный канал. Он быстро выбрался на пронизывающий холодом воздух и наклонился вниз, чтобы помочь Лусе.

Промокнув до костей, они прижались друг к дружке, дрожа и глядя на тень, которая становилась всё отчётливей.

– Это не суша, – жалобно сказала Луса.

Сердце Токло остановилось. Вместо деревьев, и травы, и гор, которые он так надеялся увидеть, они смотрели на ещё одну жуткую конструкцию плосколицых. Она выступала прямо из воды, в два раза выше, чем обычная берлога плосколицых, на чёрных металлических ногах. Гудение и скрежет исходили из-под его живота, и он был переполнен плосколицыми.

Он выглядел, как те башни, которые Токло видел на островах посреди Большой Реки, когда они плыли через неё, или как те, которые стояли вокруг лагеря плосколицых, откуда они спасали Уджурака, те, рядом с гнездом металлических птиц.

Они не были даже близки к суше. Токло понял, как растворились его надежды. Он хотел привести Лусу в безопасное место – но он лишь привёл её к ещё одной ужасающей опасности.

Глава 21. Луса

Лапы Лусы словно примёрзли ко льду. Она никогда не была настолько озябшей и не чувствовала себя так отвратительно. Она скучала по Каллик и Уджураку, он проголодалась после такого дальнего заплыва, но, больше всего, она хотела СПАТЬ.

Она услышала, как тяжело вздохнул за её спиной Токло.

– Суша, должно быть, на другой стороне, – сказал он. – Мы обойдём это не-пойми-что. Может быть, отсюда уже и берег видно.

Было странным, что Токло оставался позитивным и подбадривал её продолжать идти, но Луса была счастлива, что он так старается ради неё. У неё бы не хватило сил совершить такое самостоятельно. Искра надежды, которая обычно ярко полыхала в её груди, теперь, казалась, растворилась до блёклого кусочка янтаря, если она вообще могла найти её. Даже воспоминания о звёздной медведице Арктур, говорившей с ней, не могли оживить её дух – размышления о её смущающем сообщении только ещё больше туманили её мысли.

Они подкрались поближе к тёмной башне по сероватому снегу, пропахшему дымом. Здесь красноватый туман был слабее, но по-прежнему жадно примешивал к воздуху своё "амбре". Глаза Лусы пощипывали и слезились, из-за чего ей было труднее разглядеть плосколицых, карабкающихся вверх по ногам башни. Почти все они сидели в плавающих огнезверях, свешиваясь через борт к воде. Некоторые огнезвери были маленькими и ворчливо рычали, когда плосколицые быстро перемещали их между обломками расколовшегося льда.

Луса заметила, что вода вокруг тёмной башни была чёрной и склизкой. Ещё больше чёрной жидкости выливалось из отверстия в брюхе башни, несмотря на то, что плосколицые в ярко-жёлтых шкурках собрались вокруг него, пытаясь его заткнуть. Она увидела птицу, точь-в-точь такую же, какую они нашли мёртвой, только эта была по-прежнему жива. Она увязла в чёрной воде, вяло взмахивая крыльями в попытке снова подняться в небо.

– Эта жидкость может убить всех птиц, которые обитают здесь, как убила ту, которую мы нашли, – прошептала она Токло. – Посмотри, как далеко она расползлась по воде! Даже кажется, что она может покрыть собой весь мир.

Токло взглянул на серое небо, которое с каждой секундой становилось всё темнее. Они не могли отчётливо разглядеть солнце сквозь туманную завесу, но Лусе казалось, что оно уже зашло, и что скоро наступит ночь. Она знала, что Токло не меньше не хочет ночевать около тёмной башни, чем не хочет этого она. Но, если они попытаются выбраться отсюда по темноте, один из них может поскользнуться и упасть в воду – и закончить точно так же, как и та птица.

– За башней вода должна быть почище, – сказал Токло. – Нам просто придётся идти туда. Ты можешь двигаться побыстрей?

Луса кивнула, хоть её лапы и болели, как бесполезные сухие ветки дерева, которые могли в любой момент отвалиться. Но она заставила себя бежать дальше, так как Токло снова понёсся по льду. Они бежали вдоль левой стороны башни, надеясь найти обходной путь на другую сторону.

Но они только достигли одного уровня с центром конструкции, когда услышали вопли плосколицых, и эти крики были гораздо ближе, чем крики тех, кто был на башне. Луса врезалась в Токло, который резко затормозил. Её шерсть встала дыбом, когда она увидела перепуганный вид его лица.

– Плосколицые! – заорал он. – С огненными палками!

Она увидела четырёх плосколицых, бегущих к ним через снег. Они точно заметили медвежат; они указывали на них пальцами и кричали что-то друг другу. Воспоминания Лусы снова отнеслись к охотникам на Дымной Горе, преследовавших их через залитый лунным светом луг перед тем, как схватить Токло и увезти его на своём огнезвере.

Они повернулись бежать обратно в ту сторону, откуда они пришли, но теперь на реке было гораздо больше плосколицых, стоящих на своих плавающих огнезверях, которые копошились вокруг башни раньше. Им ни за что не пересечь реку незамеченными.

Луса завертелась на месте, её сердце готово было выскочить из груди, когда она смотрела на плосколицых, окруживших их.

– Токло? Что нам делать?

– В воду, – приказал он, подталкивая её к чёрному, вонючему месиву, плещущемуся вокруг ног башни.

– Но… птица… – запротестовала Луса.

– У нас нет выбора! Просто плыви и плыви, и не набирай этой гадости в пасть, – прорычал Токло. Лапы Лусы чуть не разъехались на льду, когда они кинулись к воде. Плосколицые по-прежнему гнались за ними, но на лапах медведи были гораздо быстрее.

Но, по своим прошлым впечатлениям, она знала, что пули от их огнепалок движутся быстрее всех их вместе взятых. Луса ожидала в любой момент услышать треск огнепалки, что заставляло её бежать ещё быстрей.

Токло даже не притормозил, чтобы осмотреть воду, когда они добрались до края. Он задрал голову и прыгнул прямо в неё. Чёрная жидкость брызнула на лёд рядом с лапами Лусы. Она оглянулась на бегущих плосколицых, сделала глубокий вдох и прыгнула за Токло.

В воде было ужасно, воняло, было трудно плыть, вода шокировала своей омерзительностью. Её лапы двигались совсем медленно, словно они завязли в меду – но самом безвкусном, самом вонючем меду на свете. Шерсть Лусы мгновенно слиплась от чёрной жидкости, затягивая её под воду. Было очень трудно грести, но ещё труднее – держать мордочку над водой. Она хотела позвать Токло на помощь, но она не могла открыть рот, или бы нефть залилась в её пасть и обездвижила её. Она почти не могла дышать, когда чёрная жидкость была так близко к её носу.

Она собрала все свои силы воедино и старалась плыть так усердно, как только могла. Если бы они смогли перебраться за башню, в воды за её пределами, они смогли бы найти твёрдых лёд, где они могли бы отдохнуть, пока будут прятаться от плосколицых. Она желала узнать, сколько ещё им придётся плыть, но было невозможным разглядеть что-либо за башней. Было трудно хотя бы разглядеть Токло, плывущего на расстоянии нескольких медведей от неё.

Неожиданно она почувствовала острую боль в своей задней лапе. Испустив изумлённый вой, Луса изогнулась и увидела что-то тонкое и заострённое, вонзившееся в её шкуру. На мгновение она подумала, что это гигантское пчелиное жало, но затем до неё дошло, что пчёлам хватило мозгов не соваться на лёд.

"В отличие от меня, – смутно пронеслось у неё в голове. Чёрная медведица в мире белых медведей. – Почему мои лапы так потяжелели?"

Что-то, похожее на густую паутину, обрушилось на её голову. Она выпустила когти, но все её движения неожиданно стали медленнее и слабее, чем должны были быть. Паутина сомкнулась на ней, протаскивая её через воду. Луса прекратила бороться и вцепилась в крепкое волокно на верхушке паутины. Вся её сосредоточенность ушла на то, чтобы просто держать голову над водой, пока её протаскивали через неё.

– Луса! – услышала она чей-то вопль. – Луса! Луса!

"Звучит, как Токло, – подумала она. – Я здесь, Токло!"

Крикнула ли она это ему на самом деле, или ей только причудилось? Она не была уверена. Она так УСТАЛА. Это спячка? Неужели она, всё-таки, выиграла – здесь, посреди чёрного океана, когда их преследовали плосколицые?

"В самый неподходящий момент, – подумала она, и её глаза захлопнулись."

Она заставила себя снова открыть глаза, так как её вытряхнули на плавающего огнезверя цвета листьев. Плосколицые потянули к ней свои бледные, лишённые когтей лапы, но вместо того, чтобы отбиваться или пытаться улизнуть, она… провалилась в сон.

Глава 22. Уджурак

Красное марево, наконец-то, растворилось, и затуманенное солнце слабо сверкало за заострёнными пиками ледяных хребтов вокруг Уджурака и Каллик.

Уджурак покосился на Каллик, которая молча брела рядом с ним. Он знал, что она скучала по Лусе и Токло, – он тоже по ним скучал. Их решение оставило внутри него болезненное пятно. Вся та уверенность, которую он обрёл, повидавшись с матерью, мгновенно улетучилась. Если он поступает правильно, идя навстречу восходящему солнцу, то почему он чувствует себя таким потерянным?

Ветерок взъерошил его бурую шерсть, и он затрясся от холода, принесённого ветром. Время только перевалило за полдень, но солнце уже скрылось за густыми серыми тучами, так что на спину Уджурака почти не попадало его тепла. Его когти застревали в снегу, когда они пытались забраться на длинный белый холм. Твёрдые пласты серо-синего льда темнели по другую сторону от них, и он уже чуял совсем близкий солёный запах моря.

Они перебрались через кряж холма, и снег под их лапами резко побежал вниз ко льду, так что Уджурак скатился и плюхнулся у подножия склона прямо к открытой полосе воды, и даже идущая за ним Каллик соскользнула следом за ним, с трудом держась на лапах.

Уджурак неловко притормозил в самом низу и с запозданием понял, что на край льда всего в нескольких медведях от них выползала какая-то огромная бурая фигура.

– РААААААААААААА! – заверещало существо, заметив их. Каллик остановилась, помогая Уджураку подняться на лапы, и обернулась, чтобы посмотреть на него. От Уджурака не укрылось, как она затряслась от страха, увидев перед собой это создание.

Огромное бурое животное, несущееся в их сторону, даже не имело лап или ног; оно выбрасывало себя вперёд с помощью крупных плоских подошв, но все равно двигалось на удивление быстро. Оно было длинным и морщинистым, как гигантский слизняк или гусеница. Его морда походила на усатую приплюснутую тыкву, только с двумя невероятно огромными и острыми зубами, свисающими из его пасти.

– Морж! – ахнула Каллик. – Уджурак, беги!

Она оттолкнула его за свою спину и поднялась на задние лапы, размахивая в воздухе когтями, чтобы выглядеть устрашающе. Она громко зарычала, но Уджурак услышал в её голосе дрожащую нотку, ясно говорящую о том, как она напугана. Он вспомнил игру "Моржи атакуют", в которую она играла с Лусой; должно быть, моржи являлись одной из тех немногих вещей, которые пугали белых медведей, и, если они были настолько ужасны, что могли напугать Каллик, они определённо внушали страх и ему.

Морж кинулся на Каллик, разинув пасть, но она обрушилась на его голову одной из своих тяжёлых лап, оттолкнув его в сторону. Его клыки прошлись по её шкуре, но ей удалось увернуться, когда он снова бросился на неё. Только сейчас до Уджурака дошло, что она пыталась отвести моржа от него. Но он не мог просто стоять рядом и смотреть, как в неё вонзаются эти жуткие длиннющие клыки. Он прыгнул моржу на спину и впился зубами в грубую, мясистую складку на его боку. Вкус моржовой крови был и пресным, и солёным одновременно.

Морж зарычал и повернулся к нему, взмахнув клыками в опасной близости от его мордочки. Уджурак отскочил в сторону и стал бегать вокруг него кругами, так же, как это делала Каллик, каждый из них отвлекал внимание существа в противоположные друг от друга стороны. Оно снова зарычало, и глубокий, обезумевший вой эхом отдался ото льда.

Уджурак почувствовал неловкость, из-за которой его шкура поднялась дыбом. Он посмотрел вниз и увидел, что его лапы увеличиваются в размере. Между клочками бурой шерсти начала появляться белая шерсть. Он превращался в белого медведя! Его тело на инстинктивном уровне знало, что белый медведь более подходящее животное для битвы с моржом.

"Нет! – мысленно взвыл он. – Я не хочу снова превращаться!"

Часть его знала, что его мать не задумавшись воспользовалась бы своей силой. Но другая часть по-прежнему помнила, как он потерял себя, будучи гусем, а затем и китом, и он боялся, что забудет свою настоящую сущность навсегда.

Он сконцентрировал всю свою энергию на мыслях о бурых медведях. Бурая, лохматая шкура, широкие плечи, покачивающееся туловище…

"Бурый медведь!"

К счастью, белая шерсть снова превратилась в его бурую шкуру, и лапы снова уменьшились и похудели. Он снова был самим собой.

– Уджурак! – закричала Каллик.

Уджурак повалился на землю и откатился в сторону как раз в тот момент, когда морж почувствовал его рассеянность и попытался атаковать. Рыча, морж кинулся следом за ним. Уджурак почувствовал, как его лапы прижались к снежному склону. Теперь некуда было бежать. Морж и его сверкающие клыки уже были почти над его головой.

Неожиданно Каллик бросилась наперерез моржу и впилась своими длинными, острыми когтями в его шею. Она с силой рванула когтями вниз, подцепив его кожу, и на снег брызнула кровь. Морж отшатнулся и взревел от боли, но Уджурак забрался на его спину и прижал к земле его хвост. Грубые мускулы напряглись под его весом, и ему пришлось впиться в них когтями и обрушить на хвост всю свою тяжесть. Наконец, судороги моржа прекратились. Бешеное кровотечение замедлилось, превратившись в тоненький ручеёк крови, и морж обмяк, его крошечные глазки слепо уставились в серое небо.

Каллик отступила назад, тяжело дыша. Кровь пропитала белую шёрстку вокруг её мордочки, и Уджурак увидел красные следы от небольших порезов на её боках. Его правое плечо болело в том месте, куда ударил его морж, но он не заметил никаких серьёзных повреждений. Он поплёлся за Каллик к сугробу, прихрамывая на свою ушибленную лапу, и они одновременно стали кататься по свежему белому снегу, пока не почувствовали себя снова чистыми. Он зарыл свои лапы в снег и лежал там, пытаясь выровнять своё дыхание.

Всё слишком явно сходилось. Он сделал всё, что от него зависело, а Каллик была просто неподражаема, но, по правде говоря, он знал, что морж никогда не осмелился бы напасть на них, если бы Токло и Луса сейчас были с ними. А что они будут делать, если взрослый белый медведь решит развязать с ними драку? И, что важнее всего, как Токло и Луса защитят себя без него и Каллик?

"Нам ни за что не надо было разделяться, – подумал он, и эта мысль тяжким грузом осела у него на сердце. – Это было ужасной ошибкой."

Он посмотрел на мёртвого моржа, затем следом за его пустым взором поднял глаза в небо. Несколько тёмных туч клубились низко над горизонтом, пока более лёгкие серые облака над головой медленно плыли поперёк усталого солнца.

Но что-то появилось на фоне неба, и Уджурак прищурился. Это напоминало тонкую белую полоску… нет, ЧЕТЫРЕ тонких белых полоски! Они сами собой возникли на небе, как будто их прочертил здесь чей-то невидимый коготь. Затем, пока он наблюдал за ними, они наползли друг на друга и смешались, создав оно длинное, толстое облако, которое исчезло за более тёмными тучами на горизонте.

Четверо в одном. Четыре медведя завершат путешествие вместе. Это то, чему предначертано произойти.

– Идём, поедим немного моржатины, – вмешалась в его мысли Каллик, подталкивая его своим холодным чёрным носом. – Она может быть немного жестковата, но, в конце концов, это еда.

Уджурак поднялся на лапы и побрёл за ней к туше моржа. С помощью когтей Каллик распорола его толстую, морщинистую бурую кожу, и они вместе зарылись мордочками в мясо под ней. Оно было жёстким и мясистым на вкус, с сильным привкусом рыбы и океанской воды, и гораздо более жирное, чем мясо. Но Уджурак и сам не осознавал, насколько он проголодался; в конце концов, это восстановило его силы.

Они отставили объедки моржового остова и продолжили идти, двигаясь вдоль кромки льда и тёмной воды, которая лизала лёд рядом с ними. Уджурак никак не мог прекратить думать о Токло и Лусе. Четверо медведей вместе сильнее, чем два.

– Что это? – снова помешала ему размышлять Каллик. Она кивнула на что-то маленькое, скорчившееся на льду перед ними.

Уджураку достаточно было один раз взглянуть на это создание, чтобы дрожь пробежала по его шкуре. Он ещё не знал, что это такое, но уже видел серо-чёрно-белое туловище, неподвижно лежащее на льду.

Они подошли поближе и увидели, что это туловище принадлежало мёртвой морской птице, её когти сомкнулись в воздухе, а крылья напрочь замёрзли. Её клюв был широко раскрыт, а глаза-бусинки опустели. Полосы чёрной нефти пятнами покрыли её серо-белые перья.

Уджурак смотрел на мёртвую птицу, чувствуя нарастающий испуг.

– Идём, – сказала Каллик, нежно ткнув его носом. – Становится всё темнее. Давай найдём место для ночлега, – она обнюхала птицу. – Надеюсь, ты не голодный, ибо я есть это не собираюсь. Она плохо пахнет, и это не просто запах падали.

Уджурак помотал головой. Никакая сила не заставила бы его это съесть. Мясо моржа по-прежнему наполняло его желудок, а мысли затуманились тревогой и чувством вины. Где-то сейчас Токло и Луса? Если он и Каллик без них стали слабее, то насколько слабее стали эти двое без всякого сопровождения на льду? Он никогда не позволил бы им уйти одним.

Они пошли дальше вдоль краюшка моря, пока не отделались от вида и запаха птицы – или, по-крайней мере, Уджурак отделался от этого зрелища. Он подумал, что чуткий нос Каллик по-прежнему чувствует её запах, но она не упоминала об этом. Она вырыла маленькую пещерку в сугробе, и они вместе свернулись внутри неё, защищённые от холодного ветра, мягко дующего надо льдом.

Когда небо кануло во тьму, Каллик уснула, положив голову на лапы. Уджурак по-прежнему смотрел на море. Он не чувствовал усталости и слишком тревожился, чтобы уснуть, хоть все его мускулы и ныли от такой долгой ходьбы. Неужели он поступил неправильно? Он посмотрел на звёзды, которые начали собираться в небе. Их было так много! Но у него не возникло проблемы найти созвездие, которое было его матерью.

"Пожалуйста, помоги мне, – мысленно воззвал к ней он. – Пожалуйста, скажи, что мне делать. Неужели всё это ошибка? Раньше всё шло так хорошо. Но без Токло и Лусы… Я больше не знаю, что теперь правильней."

Каллик заворчала во сне. Уджурак придвинулся к ней чуть поближе, надеясь, что тепло его шерсти поможет ей расслабиться, какой бы сон ей не снился.

Его внимание привлекло свечение – небольшое, мерцающее свечение, похоже на звезду, но более низкое в небе, рядом с водой. На мгновение он уставился на него, а затем чуть не подскочил, когда к нему присоединился второй огонёк. Два крохотных огонька подмигивали друг другу какое-то время. Затем появился третий… и четвёртый.

"Четыре огонька, – вздрогнул Уджурак. Они мигали в определённой закономерности, совсем не похожей на вечное незыблемое сияние звёзд."

Одновременно, двое из них исчезли. Остались только два, мигающих всё слабее… и слабее… и затем и вовсе угасших.

Вот оно. Уджурак не мог игнорировать знаки. Им придётся вернуться и найти Токло и Лусу. И будь что будет. Но было четыре медведя, ступивших на когтистую тропу, и четыре медведя завершат это путешествие.

Как только в голове его пронеслась эта мысль, в небе над ним вспыхнул сине-зелёный огонь. Медвежьи духи снова танцевали. Это определённо означало то, что они поддерживают его решение.

– Каллик, – сказал он, коснувшись носом её бока. – Каллик, вставай.

Белая медведица проснулась с унылым воплем. Она села и какое-то время дико озиралась вокруг себя, как будто она забыла, где она находилась. Наконец она повернулась к Уджураку, широко распахнув глаза.

– Это был самый жуткий сон из всех, что я только видела, – сказала она. – Там была Силалюк – её пристрелили охотники, – Уджурак неловко вздрогнул. – Она плакала от боли, – продолжила Каллик. – Но, Уджурак… она плакала голосом Лусы!

– Лусы? – эхом отозвался Уджурак. – Она пострадала?

Каллик помотала головой.

– Это просто сон, – она потёрла лапой свою мордочку. – Извини, просто я напугалась. Это был всего лишь плохой сон, – она моргнула, пытаясь снова выглядеть сосредоточенной. – Это отучит меня есть моржовое мясо.

– Это мог быть не обычный сон, – сказал Уджурак. Его шерсть поднялась от страха. Что, если он-таки опоздал со своим решением? – Я передумал. Мы возвращаемся, чтобы найти Токло и Лусу.

Глава 23. Токло

– Луса! – снова крикнул Токло. Маленький чёрный комочек мокрой шерсти, который был его другом, оказался на борту плавающего огнезверя. Токло яростно погрёб в его сторону, но Луса исчезла за его бортом прежде, чем он успел преодолеть хотя бы половину пути. Он увидел, как плосколицие в ярко раскрашенных шкурах столпились вокруг Лусы. Что они собираются с ней сделать?

Из-за угла башни, рыча, выскочил другой плавающий огнезверь, разбрызгивая вокруг себя воду и чёрный дым, пока проносился между ним и огнезверем, взявшим в заложники Лусу. Плосколицие ещё не заметили его, но Токло знал, что у него есть всего пару секунд, чтобы исчезнуть.

Он замешкался, его шерсть встала дыбом от страха и отчаяния. Если он заберётся на огнезверя, может быть, он сможет победить плосколицых и спасти Лусу. Но ему ни за что не сможет в одиночку протащить её сквозь эту вонючую воду, и он не станет совершать никаких попыток высвободить её, если единственный возможный вариант – броситься вперёд и утопить её.

Ему приходилось надеяться, что плосколицые не убьют её, и тогда он сможет спасти её чуть позже. В такой ситуации, он сам должен не попасться им в лапы.

Токло поплыл к ближайшей льдине в нескольких медведях от одной из ног башни. Он взобрался на снег и впервые заметил, каким прохладным и чистым кажется он под лапой. Он никогда и подумать не мог, что будет радоваться возможности оказаться на льду, но теперь он катался и вертелся на нём, пока его бурая шерсть не промокла от снега, а чёрная жидкость липкими ручейками не стекла с его шкуры. Он не мог избавиться от неё полностью, но, в конце концов, чёрные пятна на его лапах стали чуть менее жирными и вонючими.

Надо льдом пронеслось высокое чириканье голосов плосколицых. Токло навострил уши. Они шли прямо на него! Он завертелся на месте и заметил рядом с собой огромный сугроб. Он быстро нырнул в него и зарывался в снег, пока не закопался в него окончательно, так, что оказался полностью засыпан снегом. Это была та единственная полезная вещь о выживании на льду, которой научила его Каллик.

"Пожалуйста, не учуйте меня, – взмолился он, слыша, как голоса плосколицых становятся всё ближе и ближе". Может, снег скроет его запах. Он знал, что Каллик с лёгкостью бы нашла его, но нюх плосколицых был не таким чутким, как у медведей.

Их было двое, они тараторили друг с другом и переминались с ноги на ногу, как будто пытались согреться. Токло пытался понять, о чём они разговаривали. Они по-прежнему его ищут? Если так они пытаются охотиться, далеко же они уйдут, давая дичи знать о своём присутствии. Для более мелких животных плосколицые издавали ужасно много звуков.

"И столько же кавардака, – уныло подумал он, зарывая одну из своих перепачканных нефтью лап в снег".

Ну, если они и уши для охоты не используют, то уж вынюхивать что-то тем более не станут. Плосколицые прошли прямо мимо его сугроба, даже не остановившись. Писк и чириканье их голосов отдались в его ушах. Он мечтал просто стряхнуть тающий снег со своих глаз, но он боялся пошевелиться, чтобы они не заметили его.