Текст книги "Греховный поцелуй"
Автор книги: Эрика Ридли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Глава 11
Когда Эванджелина наконец добралась до крыла, где были расположены гостевые спальни, возле своей двери она увидела темную мужскую фигуру. Он стоял, закрыв глаза, будто в полусне, заложив большие пальцы за пояс брюк. Она попыталась проскользнуть мимо, но ее выдал скрип шаткой половицы.
Он поднял ресницы.
– Мисс Пембертон, как вы себя чувствуете?
– Намного лучше, мистер Лайонкрофт. Благодарю вас.
Она поднырнула под его руку и взялась за дверную ручку.
– Вы что-то забыли? – спросил он.
Ее пальцы сжали холодную медь дверной ручки, и она посмотрела на него через плечо. Он не двигался с места, и выражение его лица не изменилось. Мягкие волосы падали на лоб, что придавало ему несколько беспечный залихватский вид и не соответствовало мягкой линии рта. Нет, она ничего не забыла. Только хотела забыть.
– Нет, – ответила Эванджелина наконец. – Я собираюсь побыть некоторое время в своей комнате.
– Вы собираетесь…
Наконец он перевел взгляд с ее лица на спутанные волосы и порванное платье, на сломанные ногти и замолчал. Моргнув раз-другой, он спросил:
– Что случилось?
Что она могла ответить? «О, я попала в западню, бродила между стенами, точно так же как вы»?
– Ничего.
– Ничего? Посмотрите на себя! Где вы, черт возьми, были?
– Вне всякого сомнения, в вашем излюбленном месте.
– На что вы намекаете и что это значит?
– Это значит, что вам лучше уйти. Я не в том настроении, чтобы вести беседы, и хочу принять ванну.
– Я распоряжусь насчет ванны.
Он шагнул вперед, намереваясь войти в ее спальню.
– Оставайтесь на месте! Я сама могу дернуть за шнурок и вызвать служанку.
Лайонкрофт остановился. Он прислонился спиной к стене, и теперь его поза уже не казалась такой расслабленной, как прежде.
– Ладно.
Эванджелина отпустила дверную ручку:
– Почему вы не уходите?
– Вы сказали, чтобы я оставался, где стою, – заметил он вполне резонно.
Она смотрела на него с яростью, но он не двинулся с места.
– Почему вы затаились в тени?
Он пожал плечами:
– Я хотел убедиться, что с вами все в порядке. Вы меня напугали.
– Это очень любезно с вашей стороны. Я и сама испугалась. Но теперь я в порядке, и вы можете…
– Вы не в лучшем виде. Что же все-таки случилось, мисс Пембертон?
Он изучал выражение ее лица, будто провел последние два часа, пытаясь разгадать эту загадку.
– Ничего не случилось. – Она помолчала. – Хотя нет, произошло многое. – Она оглядела оба конца коридора: он был пуст. – Но, право, я не хочу об этом говорить.
– Не хотите? Или не хотите говорить здесь? Я буду рад последовать за вами в вашу спальню.
Эванджелина сглотнула. При таких обстоятельствах скомпрометированной Лайонкрофтом окажется она, а не Сьюзен. А она не желала стать законной собственностью еще одного убийцы.
– Вы этого не сделаете.
Он улыбнулся, подался вперед и провел кончиками пальцев по ее щеке, обводя ее очертания, потом по шее вплоть до ямочки у ее основания.
– Вы не доверяете себе и потому не хотите остался наедине со мной?
– Я вам не доверяю.
– Значит, вы подозреваете меня в убийстве?
– Смерть лорда Хедерингтона не была загадочным несчастным случаем. Ясно, что он был убит. И никто из нас не может быть вне подозрения.
Лайонкрофт скрестил руки на груди и продолжал пристально смотреть на нее. Потом сказал:
– К моему несчастью, я оказался самым удобным подозреваемым.
– К счастью для вас, никто не вызвал полицию.
Он усмехнулся.
– Отлично. Воспользуйтесь логикой, мисс Пембертон. Вы показали себя самой здравомыслящей из всех моих гостей. Как вы думаете, почему никто не изъявил желания вызвать полицию?
– Вероятно, вы обладаете дьявольской силой убеждения.
– Но если все убеждены в моей виновности, почему же никто не потребовал взять меня под стражу?
На этот вопрос у Эванджелины не было ответа.
Она резко рванулась вперед с намерением проложить себе дорогу плечом, если это понадобится. Когда он посторонился, чтобы пропустить ее, она споткнулась и, едва удержавшись от падения, ввалилась в свою комнату.
А он ушел, оставив после себя только слабый мужской запах.
Пока Эванджелина принимала ванну, слова Лайонкрофта эхом звучали в ее сознании.
В них был смысл. Она не могла понять, почему большая часть гостей, казалось, дружно отвергает мысль о том, чтобы вызвать полицию. Очевидно, она была права, считая, что он обладает дьявольской силой убеждения.
– Вы выглядите лучше, – заметила Сьюзен, разглядывая ее со своего места в единственном кресле. – Но еще смертельно бледны. Уверены, что чувствуете себя хорошо? Ели что-нибудь?
– Да, – сказала Эванджелина, решив, что ответит только на последний вопрос. – Молли принесла мне фруктов и хлеба.
– Кто такая Молли?
– Горничная миледи, на время предоставленная мне.
– Вы говорили со слугами Лайонкиллера? Возможно, оттого вы так бледны. Вам следовало спать, а не разговаривать. Не смогли уснуть?
– Я… Нет.
Эванджелина хмуро смотрела на Сьюзен, слишком занятую тем, чтобы согреть ноги у камина, и потому ничего больше не замечавшую. Конечно, Эванджелина разговаривала со слугами. Она их понимала. Они старались быть откровеннее и дружелюбнее, и говорить с ними было безопаснее, чем с гостями Блэкберри-Мэнора. Она не ожидала, что Сьюзен будет чувствовать то же, что и она. Они ведь принадлежали к разным мирам.
– А где сейчас остальные? – спросила Эванджелина. – Обедают?
– Нет. Они все в зеленой гостиной. Ну, те, кто хоть чуть-чуть верит в ваши способности.
Эванджелина оглядела свою красную спальню.
– Здесь есть зеленая гостиная?
– Не надейтесь на чудо. Она не такая зеленая, как листья одуванчика или весенняя трава. Она скорее зеленая, как увядающий мох на могильном камне. Там еще кое-что серого цвета и немного коричневого. И я снова затосковала по мебели более теплых тонов. Лайонкиллеру необходима жена, которая выбрала бы мебель для дома.
– А кто в зеленой гостиной? Ваша мать?
– Конечно. – Сьюзен взяла кочергу из набора предметов, необходимых для ухода за камином. – Она никуда не уедет, пока вопрос не будет решен – так или иначе.
– Не понимаю, почему она не хочет бежать отсюда, пока жива. Считает его невиновным?
– Лайонкрофта? Господи, вовсе нет! Но ведь в прошлый раз убийство сошло ему с рук. История может повториться. И в этом случае он остается богатым и завидным женихом. И шея его остается при нем.
– И вы готовы выйти за убийцу?
– Да, таковы мои намерения, – ответила Сьюзен, продолжая ворошить кочергой угли в камине. – Если он снова избежит петли, ничего существенно не изменится.
Неправда. Многое изменится.
Эванджелина прислонилась к одному из троллей, украшавших столбик кровати, и задумалась. Во-первых, теперь слово «Лайонкрофт» не было для нее больше отвлеченным именем без лица. Она познакомилась с мужчиной, носившим это имя. Она с ним спорила, танцевала, целовала его. Видела и слышала, как он угрожал негодяю, поднявшему руку на его сестру. Он признался, что был так разгневан, что мог убить.
Что с ней не так, если, несмотря на все это, ее тянет к нему?
Кое в чем он походил на ее отчима, человека, не обладавшего никакими достоинствами, способными уравновесить его пороки. И она никогда не могла понять, почему ее мать оставалась с ним.
А что, если она испытывала такое же влечение к Нейлу Пембертону? Что, если у матери также учащался пульс, горела кожа, оттого что глубоко внутри таилось это притяжение?
Эванджелина содрогнулась. Эта мысль была отталкивающей. Но при всем при том она оставалась правдоподобной, понятной и логичной.
– В чем дело? – спросила Сьюзен, одной рукой упираясь в бедро, а другой орудуя кочергой. – Ваше лицо выразило крайнее отвращение, какого я не видела у вас прежде. О чем вы подумали?
– О мистере Лайонкрофте.
– Он заслуживает подобного отвращения? Ведь замуж за него собираюсь я, а не вы.
И то верно. Эванджелина никогда не выйдет замуж. Она не сводила глаз с огня, потрескивавшего в камине. Резные тролли на столбиках кровати впивались ей в спину.
– Вы находите его привлекательным? – спросила она.
Сьюзен пожала плечами.
– Возможно, если можно счесть привлекательным сатану.
– Откуда вам знать, как выглядит сатана?
– Это очевидно. Как Лайонкрофт.
Железо звякнуло о железо, когда Сьюзен поставила кочергу на металлическую подставку.
– Во всяком случае, он околачивался возле вашей двери, а не возле моей.
Эванджелина стремительно вскочила с постели. Это было так. Но откуда об этом узнала Сьюзен? Он исчез задолго до того, как она влетела в их общую дверь.
– Вы видели нас?
– «Нас»? Вы хотите сказать – его? Он пустил корни в этом коридоре и сказал, что будет ждать вашего пробуждения, чтобы убедиться, что с вами все в порядке. Это досадно. Если я заболею после того, как мы поженимся, надеюсь, он оставит меня в покое.
Эванджелина прошла через комнату к треснувшему зеркалу возле двери. Досадно. Только потому, что это был Лайонкрофт. Будь это кто-нибудь другой, такое внимание было бы милым и приятным проявлением доброты.
Сьюзен отворила дверь и бросила на Эванджелину взгляд через плечо.
– А вы не хотите появиться в зеленой гостиной?
– Нет.
Но она все-таки вышла и направилась по коридору.
Когда Эванджелина появилась в гостиной, там были все.
Леди Стентон сидела на краешке резного стула. Мистер Тисдейл спал на софе. Голова его свешивалась на сторону, трость занимала большую часть подушки. Лайонкрофт стоял, прислонившись к высокому книжному шкафу. Как поняла Эванджелина, этот шкаф прикрывал еще один тайный ход.
– Наконец-то! – Маленькая черная родинка над сжатыми губами леди Стентон затрепетала. – Вы заставили нас ждать, мисс Пембертон.
– Она чувствует себя уже лучше, – перебил Лайонкрофт. Голос его был низким и ленивым, а взгляд таил опасность.
– Как любезно, что вы об этом сообщили. – Голос леди Стентон был так холоден, что казался заиндевевшим. – Вы смеете учить меня хорошим манерам?
– Вы смеете обвинять меня в убийстве, пользуясь моим гостеприимством?
– Эванджелина, – перебила Сьюзен, повысив голос и заставив вздрогнуть мистера Тисдейла. – Почему бы вам не объяснить, что случилось в спальне Хедерингтона?
– Да, сделайте это. – Леди Стентон вперила свои бесцветные глаза в Эванджелину. – Бог что-нибудь открыл вам?
– Только то, что лорда Хедерингтона… э-э… задушили подушкой.
– Что? Как это? – Мистер Тисдейл поспешил подняться на ноги, опираясь на трость. – Задушили подушкой, говорите?
Бледная бровь леди Стентон взметнулась вверх.
– Но кто его задушил?
– Не знаю.
– Тогда это бесполезно. Ваша мать часто могла…
Спина Эванджелины обрела каменную неподвижность:
– Леди Стентон…
– Не можете ли вы быть поточнее в ваших…
– Леди Стентон, я честно говорю, что…
– Мы ни на йоту не продвинулись. Стоим на том же месте!
– По крайней мере знаем как, если не знаем кто, – перебила Сьюзен, ободряюще улыбнувшись Эванджелине.
– Бесполезно. Если Бог говорил с ней через Хедерингтона, почему она не узнала убийцу?
– Потому что мертвецы не рассказывают сказок, – проворчал мистер Тисдейл.
Сьюзен поправила очки.
– Может, вам не открылось все, потом что он был мертв, Эванджелина?
– Думаю, да.
Лайонкрофт поднял бровь:
– Мне не следовало на это надеяться. Едва ли это подходящее занятие для молодых леди.
– А как насчет прикосновения к живым? – спросила леди Стентон, обращая к Эванджелине жадный взор.
– Верно, – откликнулась Сьюзен, и глаза ее округлились. – Мы можем это узнать сейчас же.
– Узнать – что? – спросил Лайонкрофт.
Эванджелина отошла на шаг назад.
– Я обеспечу ваше уединение, так что мистер Тисдейл ничего не заметит, – зашептала Сьюзен возбужденно. – Как только мне удастся удалить их с матерью, дотроньтесь до Лайонкрофта.
– Не могу, – ответила Эванджелина шепотом. – Я…
Но Сьюзен уже подскочила к матери и потянула со стула.
– Пойдемте, матушка. Мы уже услышали достаточно. Мистер Тисдейл, не соблаговолите сопровождать нас?
Лоб мистера Тисдейла избороздили морщины.
– Куда?
– Да, Сьюзен, куда? – Леди Стентон бросила высокомерный взгляд на дочь. – Я не оставлю мистера Лайонкрофта наедине с мисс Пембертон. Мы ведь не хотим ее скомпрометировать.
Лайонкрофт скрестил руки на широкой груди.
– Почему вы считаете, что я могу кого-то скомпрометировать? За долгие годы я не заслужил репутации повесы.
Трость в руках мистера Тисдейла задрожала.
– Я не думаю, что вы ее скомпрометируете…
– Спасибо.
– Но вы можете ее убить. Такова ваша репутация на сегодняшний день.
– Мы останемся в коридоре. – Леди Стентон проскользнула мимо мистера Тисдейла. – И дверь будем держать распахнутой настежь.
– Совсем открытой. Тогда никакого убийства не произойдет. – Покачав головой, мистер Тисдейл позволил увести себя из комнаты.
После того как трио удалилось, почти полностью закрыв дверь, Эванджелина и мистер Лайонкрофт остались одни. У него был недовольный вид.
– Что, черт возьми, случилось? – спросил Лайонкрофт.
– Не знаю. Может быть, они все безумны, как шляпники [2] [2] Шляпники использовали при изготовлении шляп ртуть, и это часто отрицательно сказывалось на их здравом смысле.
[Закрыть]?
– Несомненно.
Он сделал несколько осторожных шагов к ней. На лицо Эванджелины упала его тень от слабого света свечи.
– Но у меня перед самым носом происходит нечто странное. Почему эти дамы, Стентон и ее дочь, притаились в коридоре? Чего они ждут от вас?
Эванджелина вздохнула.
– Что я буду говорить с Богом.
– Сейчас? Обо мне?
– По-видимому.
– Почему?
– Они полагают, Бог подтвердит, что вы убили лорда Хедерингтона.
Лайонкрофт смотрел на нее, и выражение его лица было странным.
– С той минуты, как я вас увидел, мисс Пембертон, я понял, что вы другая.
Сердце Эванджелины глухо заколотилось.
– Что… что вы хотите сказать?
– Типичные молодые леди – жеманные пустые куклы, тщетно пытающиеся скрыть свою никчемность под фальшивыми улыбками, и дрожащие в своих платьях, украшенных драгоценностями, шепчущиеся друг с другом под прикрытием вееров, готовые позировать художникам, чтобы быть увековеченными на портретах, глупые, скучные, лишенные мозгов. С другой стороны, вы…
Он сделал шаг к ней, и она почувствовала жар его тела сквозь тонкий шелк платья.
– Вы упорны. Умны. Страстны. – Его голос теперь звучал хрипло. – И красивы совсем по-иному.
– Я…
Она пыталась побороть желание дотронуться до него, сократить разделявшее их расстояние.
– Но возможно, я оказался в мертвой зоне… – Лайонкрофт отступил от нее.
Эванджелина нерешительно шагнула к нему, сдержала себя и замерла. Его слова больше не казались лестными.
– Может быть, вы старались очаровать меня, чтобы отвести подозрения от себя?
– От себя? – вырвалось у Эванджелины. – Подозрения в чем?
– Возможно, вы и есть загадочный убийца. Ведь вы даже не приглашенная гостья. Что вас привело в Блэкберри-Мэнор?
– Я… Меня пригласили Стентоны. Я подруга Сьюзен.
– Так вы говорите. Но вы кажетесь столь же посторонним человеком здесь, как я, если принять во внимание обстоятельства. Убийца – некто, способный поднять подушку. У вас на это достанет сил. Убийца ночью прокрался по тайным переходам и коридорам. Вы прошлой ночью в одиночестве бродили по дому.
Уголки его рта приподнялись в улыбке, полной отвращения к самому себе.
– Как бы мне ни хотелось верить в обратное, я понимаю, что на меня вы наткнулись случайно. Нынче утром за завтраком убийца солгал о своем местонахождении. Вы мадам, солгали о вашем местонахождении.
– Все лгали!
Она бросила тревожный взгляд на приоткрытую дверь в коридор, гадая о том, слышит ли их приглушенный разговор покинувшая гостиную троица.
– Но все готовы признать, что Хедерингтон умер от удушья. Только вы сказали, как его задушили. Откуда вы могли это узнать, если не сделали этого сами?
– Я… я…
В жизни ее обвиняли во многом, но не в убийстве.
Какая наглость! Она бы ни за что в жизни не приблизилась к телу лорда Хедерингтона, если бы не жажда справедливости.
– Возможно, вы только стояли в стороне и наблюдали, – продолжал он, произнося слова тихо и безжалостно. – Возможно, вы давно это спланировали. Перед обедом я видел, как вы разговаривали с неизвестной мне горничной. Позже узнал, что она на службе у Хедерингтонов. Ее избили. А закончилось все смертью ее хозяина.
– С какой стати мне было науськивать на него горничную? В этом нет смысла.
– Я понятия не имею о ваших мотивах, мисс Пембертон. Со мной Господь не говорит.
Он помолчал.
– Вы согласны, что горничная могла задушить его подушкой?
– Любая горничная или любой слуга могли это сделать, – призналась она, – но не по моему распоряжению.
– Если любой мог это сделать, вы, должно быть, согласитесь, что десятки людей, а не только я один, могут оказаться под подозрением.
Он удовлетворенно улыбнулся ей. Похоже, ему и в голову не приходило считать ее виновной в столь ужасном преступлении.
– Вполне логично, – пробормотала она.
Его ресницы опустились.
– Вы верите, что я невиновен?
– Нет, – ответила она. – Но у меня нет недоверия к вам.
– Уже лучше.
Его лицо осветилось удивленной улыбкой, как если бы Эванджелина одарила его сокровищами пиратов, а не с трудом вырванным у нее признанием, что она допускает его невиновность. И он апеллировал к ней не как к «ведьме», обладающей способностью вызывать в своем сознании видения, но как к женщине с логическим складом ума. Когда же такое с ней было? Кажется, никогда.
– Как вы думаете, кто его убил? – спросила она.
Вместо ответа он прильнул к ее губам нежным поцелуем. Он дотронулся пальцами до ее непокорных локонов, разгладил их, отвел от лица и заправил за уши. Его ладони обхватили ее пылающие щеки, погладили обнаженную шею.
– Мне было бы невыносимо обвинить кого-нибудь несправедливо, – признался он, и голос его был тихим. – Я надеялся, что ваша объективность позволит пролить на это дело хоть какой-нибудь свет. У вас есть какие-нибудь предположения? Например, насчет нового лорда?
– Бенедикта Радерфорда?
Лайонкрофт кивнул.
– Не знаю. Мне кажется, он недостаточно силен физически, чтобы убить кого-то. Но чтобы взять в руки подушку и воспользоваться ею, сил у него хватит. На это способна и женщина, – медленно выговорила Эванджелина.
Он нахмурился:
– Вы намекаете на то, что…
Дверь в зеленую гостиную распахнулась, и в комнату ввалился Эдмунд Радерфорд.
– Вы здесь, – сказал он. – А я решил, что они шутят.
Эванджелина бросила взгляд за его спину, в пустой дверной проем.
– Кто это «они»?
– Стентоны.
– В коридоре?
– В коридоре никого нет.
Он открутил крышечку серебряной фляжки и понюхал ее содержимое.
– Так они послали вас наблюдать за нами?
– Послали привести вас, чтобы вы помогли им в одном деле. А вы собирались принять двусмысленное положение?
– Нет, – сказала Эванджелина.
– Черт возьми! – сказал он, сделав глоток из фляжки. – А мне нравится наблюдать.
– Куда они ушли? – спросил Лайонкрофт, пропустив намек мимо ушей.
– Несколько минут назад горничная, похожая на мышку, с лицом, разукрашенным синяками, промчалась по коридору, бормоча, что Роуз в истерике из-за детей.
– Детей? А что с детьми?
Эдмунд пожал плечами и закрутил крышечку на фляжке:
– Они исчезли.
Глава 12
Бенедикт Радерфорд и Лайонкрофт вышли из дома на поиски близнецов, на случай если те каким-то образом могли оказаться снаружи. Сьюзен и леди Стентон отправились на нижний этаж в то крыло, где были расположены библиотека и гостиная, которую использовали для танцев. Франсина Радерфорд взяла на себя труд осмотреть другое крыло, где размещались кухня, чуланы и помещения для слуг. Слуги рассыпались по всему дому и искали везде.
Эванджелина направилась на второй этаж осматривать гостевые спальни. Она остановилась возле детской, где леди Хедерингтон тяжело опустилась на софу, а Нэнси и Джейн пристроились по обе стороны от нее.
По словам Джейн, она ушла из комнаты на поиски ночного сосуда, и это было довольно давно, а когда вернулась, девочки исчезли. По словам Нэнси, пятилетние близнецы могли оказаться где угодно и невозможно было даже представить, где именно. Леди Хедерингтон бормотала пламенные молитвы, дрожала и говорила о том, что дети пропали сами и по доброй воле, а не по злой воле неизвестного убийцы.
Эванджелина стянула с рук перчатки и выразила всем троим свое глубочайшее сочувствие. Она каждую дружески обняла в надежде как-то умерить их страхи и заодно выяснить хоть что-нибудь о таинственном исчезновении девочек.
Преуспела она только в том, что у нее началась такая сильная головная боль, что на мгновение она лишилась зрения. С момента ужасного соприкосновения с телом лорда Хедерингтона даже краткий контакт с любым человеческим существом вызывал у нее острейший приступ боли и состояние удушья, когда она с трудом могла вдохнуть воздух.
Как только пароксизм боли стих настолько, что она смогла открыть глаза, Эванджелина направилась по коридору, шедшему вдоль гостевого крыла. Она шла, открывая все двери и окликая девочек по имени.
Но не услышала ничего, кроме собственного голоса, эхом отражавшегося от стен. В пустых необитаемых спальнях она не нашла никого, кроме испуганной служанки, заглядывавшей под письменные столы и под кровати.
Если бы она осмелилась предположить, что девочки прячутся по собственному желанию! Благодаря знакомству с такими мужчинами, как ее отчим, Эванджелина научилась прятаться в самом нежном возрасте. И все же скрыться от слуг ей никогда не удавалось. Они были слишком наблюдательными и вездесущими. А это означало только одно: девочки не могли долго оставаться ненайденными. Они должны были быть где-то недалеко от детской. Но где?
После того как она закрыла дверь в последнюю гостевую спальню в соседнем коридоре, Эванджелина прижалась все еще гудящей от боли головой к стене между двумя картинами в рамах.
Кто-то скребся за стеной. Она слышала жутковатое эхо шелеста и царапанья, и по этому звуку определила, что между стенами находится узкий потайной ход.
Оглядев длинный коридор в поисках того места, где, как ей помнилось, находилась дверь в тайный ход, она уже могла различить шум, который, казалось, приближался и становился громче, и звучал так, будто кто-то простукивал ногтями гнилое дерево, как бывает, когда по нему пробегают коготки отвратительных маленьких грызунов.
Эванджелина постучала в стенку. Шум прекратился. Она прижалась ухом к стене. Возможно, на ее восприятие влияло воображение.
Тихий глухой стук послышался где-то у ее ног. Эванджелина пнула ногой плинтус и трижды повторила это действие.
Снова на несколько секунд наступила тишина, потом она опять услышала три быстро последовавших друг за другом глухих удара возле своих ног, и у нее не вызвало сомнения то, что они были ответом на ее стук. А потом – слава тебе Господи! – послышался тихий приглушенный голосок:
– Мама! Джейн! Нэнси!
На секунду Эванджелина замерла, потом помчалась по коридору, дергая раму каждой картины в поисках той, что прикрывала дверь в тайный ход. Один пейзаж обрушился с грохотом на пол, испугав горничную, которая несла поднос с чаем.
– Приведите мистера Лайонкрофта! – закричала Эванджелина, обращаясь к изумленной горничной. – Сейчас же!
Чайный сервиз рухнул на пол, оставив на полу лужу чая и черепки фарфора.
Горничная помчалась по коридору что есть духу.
Эванджелина остановилась перед широкой золоченой рамой высотой в человеческий рост. Что это? Картина? Она рванула раму, но ей удалось только изменить ее положение. Теперь она висела косо. Как она могла забыть, какое из полотен было предназначено для того, чтобы скрыть дверь? Если бы она не была тогда в отчаянии и не стремилась во что бы то ни стало поскорее выбраться из удушливого заточения тайного коридора, то обратила бы внимание на картину, маскировавшую вход в него.
Эванджелина попыталась сдвинуть с места другую картину, потом еще одну, третью.
К тому времени, когда наконец она нашла нужную и под ней распахнулась дверь, в коридоре послышались быстрые тяжелые шаги Лайонкрофта и горничной, которая собирала черепки разбитого сервиза.
– Что, черт возьми, вы делаете? – спросил он, поравнявшись с Эванджелиной.
– Близнецы, – пояснила она, указывая дрожащим пальцем в непроглядный мрак. – Они там, в ловушке.
Не теряя времени на дальнейшие расспросы, он рванул мимо нее и исчез в направлении, противоположном тому, откуда она слышала шум. Его исчезновение было таким неожиданным, что воздух застрял у нее в горле.
– Нет! – крикнула она в темноту, стоя на границе между освещенным свечами пространством и тенями, цепляясь рукой за дверную раму. – В другую сторону! Вернитесь! В другую сторону! Они…
– Мама! – послышался слабый, полный ужаса голосок из мрака справа от Эванджелины.
– Нет, это мисс Пембертон! – крикнула она, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Иди сюда!
– Где вы?
– В коридоре. Иди на мой голос, дорогая.
– Я не могу… Здесь слишком темно, – послышался отчаянный срывающийся детский голосок. – Вы не можете прийти ко мне?
– Я… – Эванджелина с трудом глотнула воздуха. Вступить в узкое удушающее пространство она не могла, не могла, не могла.
– Рейчел? Ребекка? – послышался звучный голос Лайонкрофта, а за этим последовали шаги его больших ног, обутых в сапоги, и он снова появился в поле зрения.
– Сюда! – сказала Эванджелина, указывая правильное направление.
– Почему вы не пошли к ним?
Тени были слишком густыми, чтобы можно было разглядеть выражение его лица, но тон его был, вне всякого сомнения, сердитым.
– Я… – начала она снова, не в силах закончить мысль. Легкие ее сдавило удушьем, в горле стоял спазм.
Но он уже скрылся, скользнув по узкому проходу туда, откуда доносились тихие всхлипывания ребенка. Когда истекло несколько мгновений, показавшихся мучительно долгими, он вернулся с малышкой на руках, которая льнула к нему и обнимала за шею.
– Ребекка? – спросила Эванджелина.
– Нет, Рейчел. Она была одна.
– О! А где Ребекка?
– Не знаю. Рейчел говорит, что не знает.
– Они были не вместе?
– Рейчел, ты и Ребекка были вместе?
Головка Рейчел нырнула, изображая отчаянный кивок.
– Но я не знаю где.
– Вы потерялись не вместе? – спросила Эванджелина.
– Вместе, но Ребекка уронила свою куклу и не хотела возвращаться без нее. А потом я не смогла найти Ребекку.
По грязным щекам Рейчел покатились слезы и закапали на галстук мистера Лайонкрофта.
Он не поставил ее на пол, а, напротив, еще крепче прижал к себе.
– Она в той же части коридора, где была ты?
– Нет. Я много раз поворачивала. Много-много раз. Так мне кажется.
– Ты помнишь повороты?
Рейчел с несчастным видом покачала головой.
– Проклятие! – процедил Лайонкрофт.
Эванджелина попыталась подавить нарастающую панику. Не обращая внимания на яростно бушевавшую в голове бурю, она потянулась к девочке.
– Иди сюда. Дай мне до тебя дотронуться. Всего на одну секунду.
– Я уже держу ее.
Глаза Лайонкрофта были жесткими и холодными. Вне всякого сомнения, ему была отвратительна ее неспособность отправиться на поиски Рейчел, вместо того чтобы стоять столбом у входа в тайный коридор.
– Нет. Я имею в виду… Пожалуйста. Позвольте мне только дотронуться до нее.
– Мисс Пембертон! У меня нет на это времени. Потерялась пятилетняя девочка. Если у вас нет желания помочь найти ее, возвращайтесь к себе…
Эванджелина выбросила вперед руки и обхватила руками их обоих, мужчину и ребенка, и сжала в объятиях.
«Где Ребекка? Где Ребекка? Где Ребекка?»
Ее окружал мрак. Он душил ее, давил. Она не могла ничего видеть. Не могла дышать, Сначала ей показалось, что в конце концов она все-таки потеряла сознание, но потом сквозь густые беспросветные тени до нее донеслись звуки детских голосов.
– Отдай ее!
– Она моя!
– Джейн сказала, что я могу с ней поиграть!
– Джейн глупая!
– Это ты глупая!
– Ха-ха! Кукла у меня, и ты… Ох!
В стену ударяет что-то твердое, а потом этот предмет падает на пол. Слышатся звуки шаркающих детских ног. Они заполняют все пространство, а потом раздается плач ребенка.
– Я тебя ненавижу!
– Хорошо! Я возвращаюсь без тебя!
Звук мелких и быстрых шагов по проходу, шаги слышатся прямо из первого перекрестка двух коридоров, они ускоряются, потом ножки ступают нерешительно, шаги поворачивают налево, слышатся уже из второго пересечения ходов. Потом замедляются, миновав третий поворот и третий перекресток.
– Ребекка!
Нет ответа.
– Ребекка, я заблудилась!
Нет ответа.
– Ребекка!
Маленькие кулачки начинают барабанить в стену.
– Я хочу выйти! Я хочу наружу! Я хочу выбраться отсюда!
Прерывистые звуки ударов, потом стук падения, будто Рейчел в чем-то запуталась и упала на пол. Снова удары в стену и время от времени звук ногтей, пытающихся нащупать щель в пыльной стене.
А потом звук шагов Эванджелины, натолкнувшейся на стену с противоположной стороны…
Эванджелина подавилась воздухом и сделала резкое движение назад, покачнувшись от мучительной боли так, что голова ее снова ударилась в деревянную обшивку стены. Она свалилась на пол как подкошенная.
– Мисс Пембертон! – послышался неуверенный голос Лайонкрофта откуда-то сверху. – Мисс Пембертон! Что с вами?
– Направо, – с усилием пробормотала она, все еще простертая на полу, с крепко зажмуренными глазами. – Вам надо двигаться направо, потом снова направо до первого пересечения коридоров и прямо миновать второе. Спешите! Она недалеко отсюда, ищет свою куклу.
– Что?
– Я вам сказала, что Ребекка ищет свою куклу, – вмешалась Рейчел. – Я вам говорила.
Несмотря на отчаянную боль в голове, Эванджелина заставила свои глаза открыться.
– Ты сказала, что она уронила куклу, – поправила она девочку, – а не то, что ты вырвала ее у нее и бросила.
Рот Рейчел широко открылся. Потом она резко захлопнула рот, вздернула нос и снова повернулась к дяде:
– Можете вы найти Ребекку? И куколку?
Нахмурившись, мистер Лайонкрофт переводил взгляд с Рейчел на Эванджелину и обратно:
– Я, черт меня возьми, попытаюсь.
Он поставил девочку на пол и исчез в темноте.
Гэвин ринулся по проходу в стенах, который больше не был тайным. Обычно его движения в темноте были точными, уверенными и умелыми. Он старался двигаться быстро, но осторожно, чтобы не оцарапаться о стены в узком коридоре. Но сегодня он думал только о потерявшейся маленькой девочке.
Направо до первого пересечения, напомнил он себе. Потом прямо до следующего.
По крайней мере так сказала мисс Пембертон. Но откуда ей было знать? И краткий и ясный ответ пришел сам собой: она не могла знать. Если, конечно, не сама заманила его племянниц в эти темные, полные теней, разветвляющиеся коридоры. И прежде всего как она узнала о вращающейся панели в стене?
– Ребекка, – позвал он, и темнота поглотила его слова. – Ребекка, ты слышишь меня?
Что это там за всхлипы впереди? Он двинулся быстрее.
Он влетел на пересечение двух ходов, его занесло, и нога раздавила что-то размером с дыню. Всхлипывания прекратились, потом возобновились. По-видимому, теперь он должен будет купить своей племяннице новую куклу.
