Текст книги "Греховный поцелуй"

Автор книги: Эрика Ридли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Любимым дядюшкой? Он? Все, что он сделал, – эта поговорил с ними. Поддразнил. Немного поиграл. Он оглянулся на оживленную смеющуюся толпу гостей. Неужели он сам заключил себя в заточение по собственному выбору, отстранившись от равных ему по положению людей, и они терпели его общество многие годы, а он не потрудился приблизиться к ним?

Он поискал глазами Эванджелину. Ему надо было подойти к ней и извиниться за свой шантаж.

– Снова предаешься идиотским мечтаниям, Лайонкрофт?

Эдмунд ухмылялся, глядя на него поверх серебряной фляжки.

– Я не предаюсь мечтаниям.

По крайней мере он на это надеялся.

– Можешь сказать это любому, кто смотрел на тебя во время еды. Да, впрочем, все это видели. Готов поспорить, что, если бы нас не было рядом, ты бы задрал юбки этой девчонке Пембертон прямо здесь, на траве.

Гэвин вышиб фляжку из его рук:

– Упомянешь ее юбки снова, и я сотру ухмылку с твоей физиономии вот этим молотком.

Эдмунд упал на землю и схватил свою откупоренную фляжку.

– Эй, полегче! – Он шарил пальцами по траве в поисках крышки. – Я не знал, что дело обстоит так серьезно.

– Теперь знаешь.

Гэвин отвернулся, с силой ударил по шару и загнал его в воротца, потом направился к мисс Пембертон.

Если она и заметила его приближение, то виду не подала. Вместо того чтобы повернуться к нему, она все свое внимание сосредоточила на шаре, нанесла удар и отвела молоток назад.

– Прошу прощения, – обратился он к ней.

Молоток мисс Пембертон рванулся назад, чуть не задев его лица. Он поймал его, пока тот не выбил ему зубы, сделал шаг вперед и вручил его ей.

Она смотрела прямо на него:

– Вы что-то сказали?

– Прошу прощения, – повторил он. – Вы правы. Мне следовало попросить вас. Вы поможете доказать мою невиновность?

Она нахмурилась, моргнула. Лицо ее вдруг просветлело.

? Да.

– Благодарю вас.

Он отошел в сторонку, чтобы не мешать ей нанести удар, затем последовал за ней, когда она пошла взять шар.

– Есть у вас другие подозреваемые? Я хочу сказать, кроме моей сестры и племянницы? Может, кто-то другой?

Она подняла бровь:

– Вы намекаете на то, что они могли нанять убийцу и что это меньшее зло, чем убить самим?

– Конечно, нет. – Он подошел ближе и понизил голос: – Скорее я склоняюсь к мысли, что если бы слуга взял дело в свои руки, то он мог бы это сделать, не советуясь с Роуз или Нэнси.

Мисс Пембертон наклонилась к молотку:

– Джинни?

– А почему бы и нет? Она могла бы мстить за свои обиды и унижения, так же как и за госпожу.

Хмурясь, она покусывала нижнюю губу.

– Это возможно. Но если даже это Джинни, то она могла действовать по чьему-либо приказу. Вы готовы принять такую версию?

Он сверкнул на нее глазами:

– Не думаю, что…

– Дядя Лайонкрофт! – позвала его Нэнси с другой стороны газона. – Иди сюда. Твоя очередь!

– Я вернусь, – предупредил он Эванджелину, прежде чем пуститься за шаром и размахнуться молотком.

Нэнси зажала свой молоток под мышкой и захлопала в ладоши:

– Отличный удар, дядя Лайонкрофт.

– Я делаю это немножко лучше, чем ты воображала, – поддразнил он, поднимая бровь и указывая на Тисдейла. – А что случилось с его молотком? Забыл, где его оставил?

– Он бьет по шару тростью. Есть правила, запрещающие это?

Он склонился над молотком:

– Есть правила, запрещающие маленьким девочкам выходить замуж за старых дураков.

Нэнси ответила хмурым взглядом:

– Я не маленькая девочка.

– Но ведь Тисдейл – старый дурак.

– Ну да.

– В таком случае зачем ты его подцепила?

– У меня от него с души воротит, – возразила Нэнси.

Гэвин изумленно поднял брови:

– Но я слышал, как ты говорила о нем с Роуз. В детской. Ты сказала, что он посвящал тебе стихи и собирался сделать предложение…

– Не он! – Нэнси испустила глубокий вздох. – Месье Лефевр. Мой учитель… французского. Но у нас ничего не было. Папа отреагировал слишком бурно.

Ее учитель французского. Так и сказала мисс Пембертон.

– В ночь, когда умер твой отец, – спросил он резко, – после танцев ты пошла прямо к себе в спальню?

– Нет, я… – Она заморгала, отвела глаза, посмотрела в сторону, мимо него. – Я зашла в детскую навестить сестер. Мне надо идти. Сейчас моя очередь.

Когда племянница убежала от него, Гэвин направился к мисс Пембертон.

– Нэнси рассказала мне о своем учителе французского. Почти рассказала. Но якобы там не было ничего серьезного, и Хедерингтон принял все слишком болезненно.

Мисс Пембертон медленно кивнула, подняла молоток, но ограничилась тем, что сказала:

– Гм.

– Гм? – недоверчиво повторил Гэвин. – Прошу вас, дотроньтесь до нее! Я хочу знать, что этот француз с ней сделал! Не обесчестил ли он ее! Господи помилуй! Ей ведь всего семнадцать. Идите и узнайте…

– Опять вы за свое: приказываете мне! Хочу сказать вам, мистер Лайонкрофт, что люди гораздо охотнее помогают тем, кто просит о помощи, а не тем, кто требует ее.

Она схватила молоток и направилась подальше от него.

Чудесно! Он снова ухитрился настроить против себя своего единственного союзника.

– Если хочешь знать мое мнение, – послышался за его спиной бесстрастный голос Роуз, – то тебе необходимо поработать над своей манерой ухаживания, Ромео.

– А что касается моего мнения, – парировал Гэвин, – то могу сказать, что тебе необходимо было заранее побеспокоиться о судьбе Нэнси, и тогда ты не получила бы оплеуху от своего мерзавца муженька. Что делать девочке, если ее выбор ограничен, с одной стороны, выжившим из ума мешком с костями, а с другой – бродячим учителем французского? Ей следовало бы находиться в бальном зале Лондона и выбирать из числа завидных и образованных женихов, у которых все зубы во рту.

У Роуз приоткрылся рот.

– Ты ничего об этом не знаешь!

– А почему? Ты возвращала все мои письма, а не я твои. А потом являешься сюда и ждешь, что я помогу тебе сосватать ее за этого старого селадона? И где же состоится свадьба: возле его семейного склепа, чтобы он мог прямо скувырнуться в яму, когда церемония закончится?

– Осел. – Ее руки, покоившиеся на бедрах, сжались в кулаки. – Мне не следовало приезжать к тебе.

– Значит, это я осел, – фыркнул он презрительно. – Это ни для кого не новость. Хедерингтон тоже был ослом и в конце концов получил то, что ему причиталось. Мне следует опасаться той же участи?

– Я не убивала мужа, – зашипела Роуз, – но тебя прикончила бы с наслаждением…

– Ничуть в этом не сомневаюсь.

– Гм, прошу прощения, – послышался голос мисс Стентон. – Вы оказались на пути моего шара.

Гэвин пнул его, чтобы он не мешался под ногами.

– Гм, вполне справедливо, – пробормотала мисс Стентон. – В таком случае я ударю по нему и избавлю вас от него.

Он зашагал в ту сторону, куда отбросил шар девчонки Стентон, поднял его с травы и чудом успел увернуться от ее молотка, которым она чуть было не ударила его по руке.

Он отбросил шар на несколько футов влево. Сьюзен споткнулась, внезапно потеряв опору, и ему пришлось схватить ее за плечи, чтобы она смогла выпрямиться. Он направил ее к шару.

– Прошу прощения, – пробормотал он, заработав еще один испуганный взгляд. – Чувствую, что к концу нашего праздника стану экспертом в области извинений.

Мисс Стентон бросила на него настороженный взгляд, прежде чем снова сгруппироваться и приготовиться ударить по своему многострадальному шару.

Гэвин вздохнул, встал позади нее и взял ее за запястья:

– Не так. Вот как надо! – Он лягнул ее в ногу, чтобы заставить принять правильную позицию. Хоть как-то заставить. – Вот теперь размахнитесь!

– Я загнала его в воротца! – завопила она, обернулась к нему и сверкнула улыбкой, а потом пустилась в погоню за шаром.

Он повернулся, чтобы проследить за своим шаром, и оказался лицом к лицу с мисс Пембертон.

– Как мило, что вы помогаете Сьюзен, – сказала она ровным тоном.

– Она бестолковая, – быстро возразил он. – А вам нужна моя помощь?

– Нет.

Он посмотрел на нее с яростью. Она ответила таким же взглядом. Потом спросила:

– Почему вы побрились? Захотели выглядеть как светский человек?

Он схватил ее за плечи и привлек себе на грудь. Их молотки упали на траву, но они не обратили на это внимания.

– Для того чтобы впечатлить вас. Если я прежде пренебрегал своим туалетом, то только потому, что у меня не было причины поступать иначе.

Он подался вперед, и тон его приобрел мягкость.

– Сегодня утром я вел себя с вами скверно. Хотел загладить свой проступок и подумал, что вы должны понять: я лучше, чем кажусь.

– Это я уже оценила, – ответила она шепотом, коснувшись кончиками пальцев его свежевыбритых щек.

– Что, если я поцелую вас? – недоверчиво спросил он.

– Гм, дядя Лайонкрофт?

– Да, Джейн? – Гэвин отпустил мисс Пембертон и повернулся к племяннице с вымученной улыбкой: – Прошу прощения. Я снова оказался на дороге?

– Нет, я подумала, не поможешь ли ты мне, как помог мисс Стентон. Я не смогу загнать свой шар в воротца, если они закрыты. И посмотри: розовый шар далеко. Для меня это невозможно. Поможешь?

– Да-да. Я охотно помогу тебе. Подожди секунду. Мисс Пембертон, я…

Но она уже отступила, качая головой, и молоток оказался у нее в руке.

– Не важно.

Он повернулся к племяннице:

– А теперь поставь ноги вот так. Нет, не так. А вот так. Точно так. Слегка наклонись. Не так сильно! Да, уже лучше. Положи руки сюда и сюда. Сожми его крепче. А теперь отведи руки назад и размахнись!

Удар! Шар проплыл на несколько ярдов в сторону от воротец, но пролетел с гораздо большей силой и точностью, чем раньше.

– Отличный удар, – заверил он девочку. – В следующий раз он попадет куда надо.

Она улыбнулась:

– Благодарю тебя.

? Кстати, – начал он, стараясь придать своему тону обыденность, не решаясь задать вопрос прямо. – В ночь, когда умер твой отец, ты была в детской?

– Я всегда торчу в этой дурацкой детской. Кроме сегодняшнего дня! Эта игра потрясающая! И змеи тоже! Все мои подруги обзавидуются. Да и пикник прошел блестяще, хотя я и размазала мармелад по всему платью. Но едва ли это имеет значение, раз скоро у меня обновится гардероб. Верно, дядечка?

– Гм, да, верно. Но вернемся к той ночи в детской, Джейн. С кем ты там была?

– С близнецами, конечно. Я всегда с близнецами.

Его сердце сделало скачок и пропустило удар.

– Только с ними?

? Да.

Она помолчала всего несколько секунд.

– О, постой! Я забыла. Еще там были мама и Нэнси. Верно. Все мы. Могу я вернуться к своему шару?

Гэвин кивнул, отпуская ее, и хмуро смотрел, как она удалялась, пританцовывая на ходу. Была ли она на самом деле с матерью и сестрой? Или мисс Пембертон права и это просто версия, которую велели девочкам рассказать, если их спросят?

Глава 19

Игра была закончена, и Гэвин сделал слугам знак собирать молотки и шары.

– Это был лучший день рождения в моей жизни, и я не хочу, чтобы он кончался! Я не хочу возвращаться в дом и продолжать обычную жизнь, раз мой день рождения был таким необыкновенным!

– Джейн! – Гэвин взял ее за плечи и попытался оторвать от своей груди. Держа ее на расстоянии вытянутой руки, он склонился к ней, не обращая внимания на собравшуюся толпу: – Чего еще ты хотела бы? Все развлечения, какие я мог тебе предложить, – это запуск змеев и игра в пэлл-мэлл, и должен признаться, что и они-то у меня появились только потому, что ты попросила.

– Неправда! – закричала, она. – У тебя есть лабиринт! Можем мы исследовать его? Близнецы тоже его видели. Так ведь, девочки?

Он оглянулся через плечо на двух кивающих и хихикающих пятилетних девчушек.

– Джейн, – сказал он. – У меня, нет лабиринта. И я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Огромный лабиринт! Позади Блэкберри-Мэнора. Там заросли и живая изгородь выше моей головы, и я уверена, что в центре этих зарослей можно увидеть остатки беседки. Можем мы поиграть в ней? И побегать между кустами?

Когда до него дошел смысл ее слов, Гэвин выпрямился во весь рост:

– Вы хотите поиграть на моей ежевичной ферме?

– Так можем мы поиграть там, дядя Лайонкрофт? Можем? Можем?

– Ладно… Но постойте! Послушайте меня внимательно. Будьте осторожны и берегитесь кустов: они с шипами, и вы можете оцарапаться.

Ребекка уставилась на него:

– И это может быть больно?

– Да, – ответил он серьезно и выпустил руку Джейн и косичку Ребекки.

– Зачем тебе растения, о которые можно пораниться? – спросила Ребекка мрачно.

Он поколебался, потом опустился на одно колено, чтобы дать себе время подумать, как понятнее объяснить, зачем ему ежевичная плантация. Все его племянницы выжидательно смотрели на него, как и добрая половина гостей.

– Ну, – начал Гэвин, – весной эти кусты покрывается зеленью и красивыми, сладко пахнущими цветами, а к концу лета, когда ягоды созревают, они пахнут божественно и восхитительны на вкус, но мы не собираем ягоды после Михайлова дня, то есть после двадцать девятого сентября. К тому времени они становятся очень горькими и от них можно заболеть.

– Даже мне захотелось посмотреть на эти таинственные заросли, – послышался заинтересованный женский голос.

Он оглянулся и заметил, что Франсина Радерфорд и сама удивлена тем, что высказала такое пожелание.

– И мне тоже, – согласился ее муж и предложил ей руку.

К моменту когда, Гэвин поднялся на ноги, гости уже направились на задворки его сада. Близнецы вприпрыжку бежали впереди, обогнав остальных на несколько футов.

Он поспешил догнать мисс Пембертон, и был приятно удивлен, когда она приняла предложенную им руку.

– Вы замечательно ладите с детьми, – сказала она после минутной паузы. – Думаю, из вас получится прекрасный отец.

Гэвин чуть было не ухватился за каменную кладку дома:

– Что? Я?

Она рассмеялась, глядя ему в лицо:

– Конечно же, эта мысль приходила вам в голову и раньше. И я уверена, что и леди Стентон такая мысль тоже пришла в голову вот теперь, пока мы разговариваем.

Он замедлил шаги, пропустив вперед болтающих гостей. Когда они исчезли за домом, Гэвин повернулся к мисс Пембертон.

– Ради всего святого! Что бы эта дама ни думала обо мне, ее мысли никоим образом не связаны с реальностью. Посмотрите на меня. По-настоящему посмотрите. Я… я… – Он нервно провел рукой по волосам. – Я не гожусь для брака. Мне с трудом удается поддерживать любезный светский разговор с гостями в собственном доме. Я буду худшим из мужей. Я не слишком хороший сын и брат. Я…

Он отвернулся и двинулся дальше, все ускоряя шаги.

– Мне не хочется обсуждать свои недостатки. Лучше я покажу вам ежевичную плантацию. Мне бы хотелось, чтобы вы поглядели на нее весной, когда кусты в цвету. Они прекрасны.

Он предложил ей завернуть за угол дома и направился вместе с ней в конец своей усадьбы.

– Мое королевство ждет.

Он указал на простиравшиеся перед ними поля, потом с усмешкой повернулся к Эванджелине.

Она замерла.

Но это не походило на удивление, на восторженное изумление, сопровождающееся блеском глаз и улыбкой, когда руки в восхищении подносят к пылающим румянцем щекам.

Это был самый худший вид оцепенения.

Ее глаза были мучительно расширены, краска схлынула со щек, кожа покрылась испариной. Дыхание ее стало поверхностным, губы чуть приоткрылись, и из них вырвался слабый свист. Конечно, ферма может понравиться не каждому, но все же обычно мисс Пембертон ни на что не реагировала так болезненно. Когда он видел ее в таком состоянии в прошлый раз, это произошло после того, как она дотронулась до трупа лорда Хедерингтона.

– Мисс Пембертон? В чем дело? Скажите мне.

– Я не могу туда идти. Не могу туда идти. Если я туда попаду, он меня схватит. Где он? Уже здесь? – Она содрогнулась. – Нет. Я не пойду туда.

Что, черт возьми, это могло значить?

– Ладно. – Он взял ее за руку и увлек в сторону от ежевичных зарослей. – Мы осмотрим эту плантацию в другой раз. Видите вон тот коттедж впереди? Это летний флигель. Мне никогда не приходило в голову меблировать его, поэтому заранее прошу извинить за отсутствие стульев. Здесь мы будем близко от остальных гостей и в то же время останемся наедине.

Господи, он болтал так же бессмысленно, как Джейн.

– И там мы сможем поговорить без помех. Идемте! Это совсем рядом.

Он чуть не на руках дотащил ее до коттеджа и ногой захлопнул за ними мощную белую дверь. Там и в самом деле не было мебели. Черт возьми!

Он встал спиной к окну, так чтобы не видеть ежевичной плантации. Упершись в подоконник, подтянулся и сел на него, заставив мисс Пембертон сесть к себе на колени, придерживая ее расставленными ногами. Это походило на объятия. Он оправил ее платье по бокам и обнял за талию. Ее ладони оказались на его плечах.

Через мгновение из ее уст раздалось нечто похожее на рыдание и смех одновременно.

Она подалась вперед, уткнулась лицом ему в грудь и пробормотала нечто вроде извинения:

– За что вы извиняетесь? – спросил он, обращаясь к ее темени. Он наклонил голову так низко, что его губы прижались к ее мягким волосам. – Я не понимаю, что произошло. У вас было видение?

Она кивнула, не поднимая головы:

– Раньше. Несколько дней назад. Я видела, как я теперь понимаю, вашу ежевичную плантацию. А потом на тропинке появился мой отчим, схватил меня, бросил в коляску и увез.

– Через мой труп, – сказал Гэвин и замолчал, потому что его поразила ужасная мысль. – Ваши видения всегда сбываются?

– Думаю, что да. Впрочем, не знаю. Я никогда не жила так, чтобы их у меня не было. Иногда это воспоминания, иногда то, что еще не произошло. Но я подумала… я подумала, что, если бы не оказалась в этих зарослях, он не смог бы меня поймать.

– Вполне логично.

Он склонил к ней лицо и щекой коснулся темени.

– Мы постараемся держаться как можно дальше от этих зарослей. Когда это произошло? Сегодня?

Она вздохнула, не поднимая лица от его груди.

– Не знаю. Вероятно, не все мои видения сбываются.

– Ладно. Давайте попытаемся рассуждать логически. Мы сейчас на краю моих владений. Так? А до того были в саду перед домом. Оттуда отлично виден любой приближающийся экипаж, но ни одного не было. Поверьте, я все время оглядывался, с того момента как рядом со мной оказалась эта особа, а леди Стентон пригрозила, что вызовет полицию.

– У нас будет что-то вроде соревнования, – пробормотала она, смеясь и икая, – кого из нас схватят первым.

– Не забавно, – возразил он сердито, снова прижимаясь губами к ее волосам.

Он погрузил пальцы в ее волосы, заглянул в глаза и поцеловал ее.

Он думал, что это будет короткий, легкий и целомудренный поцелуй. Но как только их дыхание смешалось, ее пальцы вцепились в его могучие плечи, и она ответила на поцелуй.

Ее рот раскрылся под нажимом его губ, искушая и дразня. Она ласкала языком его нижнюю губу до тех пор, пока его язык не проник в ее рот и их языки не узнали друг друга. Она впитывала вкус его языка. Он потянул ее к себе, не думая о том, что окончательно разрушает ее прическу, не думая о том, что его мужское естество восстало и пытается пробиться сквозь несколько слоев ее одежды – верхний плащ, платье и сорочку.

Он должен был овладеть ею. Она принадлежала ему. Она позволяла ему целовать себя, обнимать и, наконец, должна была защитить его. Никто не мог отобрать ее у него.

Она всхлипывала и задыхалась, и бедра ее вжимались в него. Он слишком спешил, был слишком нетерпелив, его поцелуи становились яростными, почти причиняли боль.

Он не мог противиться желанию. Оставалось только сдаться. Сдаться самому и заставить сдаться ее. Его руки скользнули по ее бедрам, потом оказались под ягодицами, он еще крепче прижал ее к себе и принялся ласкать ртом и языком, и его мужское естество, до боли изнемогающее от желания, зарывалось в нежность и мягкость ее тела.

Она не отшатнулась, не оттолкнула его. Она извивалась, прижатая к нему, и встречала стонами каждую попытку еще больше сблизиться с ней. Ее пальцы зарывались в его волосы.

– Гэвин, – послышался ее голос, прозвучавший как стон.

Он почти достиг пика наслаждения.

Он запрокинул ее голову и держал так долго в этом положении, что она смогла увидеть его улыбку и глаза, впивавшие ее красоту, и губы, жаждавшие прикосновения ее рта.

– Я знал, что в конце концов ты назовешь меня по имени. – Он произнес это так тихо и так хрипло, что и сам с трудом узнал свой голос, полный страсти.

Она ответила улыбкой, медленной чувственной улыбкой женщины, врасплох захваченной ощущениями собственного тела, дразнящей, возбуждающей улыбкой, говорящей: ласкай меня, целуй меня, люби меня.

Это была улыбка женщины, желавшей его.

– А меня называй Эванджелиной.

И тут ее рот завладел его ртом. Ее руки еще крепче обвились вокруг него, потом это объятие чуть ослабело, потому что она высвободила свои груди из сорочки и прижалась ими к его груди.

У нее перехватило дыхание, когда он потер ее сосок кончиками пальцев, нежно потягивая и дразня ее плоть. Он жаждал оказаться с ней обнаженным – кожа к коже. Черт бы побрал того, кто изобрел одежду! Он мог бы избавиться от нее за две секунды. Может быть! Где, черт возьми, край ее юбки? Он должен дотронуться до нее. Сейчас же! Черт бы побрал эту досадную путаницу из шелка и…

Она оторвалась от его губ:

– Почему ты остановился? Не останавливайся. Мне это нравится. Я…

– Я не останавливаюсь, – ответил он, и в его голосе таилось обещание. – Я собираюсь сделать кое-что получше, как только смогу пробраться под край этой чертовой…

– В летнем домике? – раздался излишне громкий женский голос, хорошо слышный сквозь тонкие стенки. – Ты уверена, что он внутри, матушка?

Черт, черт, черт! Он готов был убить эту девчонку Стентон.

Гэвин оставил попытки проникнуть под одежду мисс Пембертон и принялся оправлять ее юбки, насколько это было возможно.

– О нет, – выдохнула она. Глаза ее под тяжелыми веками теперь были широко открыты и выражали не страсть, а ужас. – Это Сьюзен.

– Знаю. Встань прямо и позволь мне оглядеть тебя.

Он склонил голову набок и пожал плечами.

– Ты выглядишь прекрасно. Ну, почти прекрасно. Конечно, волосы твои – это нечто особенное, но в остальном ты восхитительна, как всегда. Я надеюсь, незаметно, что тебя соблазнили.

Теперь словно наступила очередь Сьюзен подать реплику, ее визгливый голос послышался еще ближе:

– Но я не хочу, чтобы меня скомпрометировали сегодня. Я ведь говорила, что предпочитаю подождать до конца приема. К тому же Эванджелина говорит, что он ни за что на мне не женится.

– Ему придется это сделать, – послышался холодный голос леди Стентон. – А иначе его честь будет навсегда погублена.

– Ха, – прошептал он на ухо Эванджелине. – Моя честь погибла давным-давно. Уже много лет мне не приходится думать о репутации. Ты… другое дело. Повернись-ка.

– Что?

– Быстро! Повернись!

Он попытался сделать из ее растрепанной гривы подобие нормального шиньона и закрепить это сооружение несколькими оставшимися, шпильками. И для первого опыта получилось не так уж плохо.

– А ну-ка, Сьюзен, войди туда! И поживее! Мы не можем тратить на это весь день. Я вернусь через пару минут, и как бы случайно войду, как только мне удастся заполучить еще одного свидетеля. Вон там мистер Тисдейл. Он вполне подойдет для этой цели. А ну, поспеши, пока Лайонкрофт не ушел. Бог знает, чем он там занимается. И не позволяй ему и в самом деле растлить тебя!

Прежде чем Гэвин успел отпрыгнуть к другой стене комнаты, дверь летнего флигеля распахнулась. Девчонка Стентон ввалилась внутрь, будто ее подтолкнули сзади, и дверь за ней так же стремительно захлопнулась.

– Добрый день, Сьюзен, – сказала мисс Пембертон ровным голосом. Ее тон и манеры были на удивление спокойными, учитывая лукавый блеск в глазах.

Мисс Стентон поперхнулась, скорчила гримасу и остановилась, переводя взгляд с Эванджелины на Гэвина и наоборот.

– Нам надо спешить. Матушка сейчас приведет Тисдейла.

Гэвин прислонился плечом к стене.

– Спешить? А зачем, смею спросить? Настал момент, когда мне надлежит растлить вас обеих?

Уголок рта мисс Пембертон дернулся.

– Уверяю вас, – сказала мисс Стентон, цедя слова сквозь стиснутые зубы. – Это не моя идея.

– Нам удалось все расслышать. Уходите, пока не вернулась ваша мать.

Мисс Стентон и Эванджелина вышли наружу, Гэвин закрыл дверь, и они все трое направились в сторону дома, подальше от того места, где над кустами ежевики была видна шляпка леди Стентон и бобровая шапка мистера Тисдейла.

– Как ваша мать узнала, где меня найти?

– Ей сказали близнецы. Но она не потрудилась спросить, один ли вы.

– Сьюзен! Сьюзен, дорогая! Куда ты пропала? – послышался фальцет леди Стентон, доносившийся из-за живой изгороди. – Мистер Тисдейл, не будете ли так любезны помочь найти мою дочь?

– Ваша мать ужасна, – прошептала мисс Пембертон.

– Знаю.

Мисс Стентон побледнела:

– Она идет! Что делать?

– Ничего. Мы вышли из летнего домика и идем себе как ни в чем не бывало. Как и все остальные.

Мисс Пембертон приняла расслабленную позу:

– Старайтесь выглядеть естественно.

Одна из боковых дверей дома распахнулась, и появился лакей, прикрывая рукой глаза от предзакатного солнца. Как только он разглядел трио, шагнул вперед и через секунду поравнялся с ними.

– Милорд, – сказал он, когда заметил, как Гэвин склонил голову. – У вас… гость.

Что-то в нерешительности слуги вызвало у Гэвина дрожь, пробежавшую вдоль спины.

– Кто? – спросил он. – Полиция?

– Нет, – выдохнула мисс Пембертон, попятившись с такой силой, что ударилась спиной о серый камень стены. – Пожалуйста! Нет!

Лакей вручил Гэвину маленькую белую карточку. И, сколько бы он ни перечитывал, что на ней было написано, надпись не менялась.

«Нейл Пембертон».