Текст книги "Из жизни кукол"
Автор книги: Эрик Сунд
Жанры:
Полицейские детективы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
Вот черт
Квартал Крунуберг
К тому времени, как Эмилия села за столик, Ирса Хельгадоттир уже допила кофе.
– Извини, что заставила ждать. Ты про что хотела сказать?
– Про мужчину, у которого был секс с Тарой.
– Так. Слушаю.
Ирса начала с того, что, хотя дело о смерти Тары формально было закрыто, оно ее не отпускало.
– Это мой первый случай с погибшим человеком, и когда убийство раскрыли, про сам факт купли-продажи секса как будто забыли. Мне показалось, что по отношению к Таре это как-то неправильно.
Голос у Ирсы был сосредоточенный, но щеки слегка покраснели, выдавая, как она взволнована.
– Понимаю, – сказала Эмилия. – И в наших базах данных этого человека нет?
– Нет… Но, когда я сегодня после обеда обратилась в отдел по борьбе с проституцией, мне там рассказали, что где-то с полгода назад к ним поступило несколько заявлений, где указывали те же приметы. Мужчина между сорока и пятьюдесятью годами, который водит серебристую машину. Судя по всему, “BMW”. И который подбирает девушек на северных окраинах города. Свидетели замечали его в Риссне, Халлунбергене и Бергсхамре…
– Погоди-ка…
Ирса отмахнулась.
– Насколько я понимаю, ты вчера проезжала Бергсхамру, когда ехала к Понтенам в Стоксунд?
Эмилия кивнула.
– Два часа назад Свена-Улофа арестовали недалеко от Глобена, – продолжила Ирса. – Девушка у него в машине оказалась русской проституткой, мы подозреваем, что она несовершеннолетняя. И я больше чем уверена, что когда придет ответ из лаборатории, то окажется, что именно с ним у Тары был секс перед смертью.
– Вот черт, – вздохнула Эмилия.
Люблю тебя… дорогая
Накка
Со своего места сзади Мерси не отрываясь смотрела на бурые пятна на спинке переднего сиденья. Она знала, что это пятна от молочного шоколада, потому что четыре дня назад она лежала на спине как раз на этом сиденье, и ее рвало смесью какао, бутерброда с сыром и спермы.
Отец Алисы заплатил ей пятьсот крон, далее расстегнул брюки, помастурбировал, обозвал черномазой шлюхой, сунул пальцы Мерси между ног, а свой член ей в рот. Ее вырвало, отец Алисы пришел в ярость и принялся избивать ее. Избивал он ее до тех пор, пока у него не зазвонил телефон. Тогда он вышел из машины.
Папа Алисы разговаривал с мамой Алисы, и голос у него был чистым, мягким и льстивым. “Скучаю. Скоро увидимся. Люблю тебя… Целую-целую”.
Мерси тем временем не сводила глаз с ключа в замке зажигания. Она совершенно спокойно перебралась на водительское сиденье, завела серебристую “BMW” и уехала.
Сейчас под рулем болтались те же ключи.
Юрис забыл вытащить их из зажигания.
В зеркале заднего вида что-то мелькнуло. К ним приближалась машина, и Мерси обернулась, чтобы лучше видеть.
Брат Новы научил ее, как распознать в машине без маркировки полицейский автомобиль.
Дополнительные фары впереди, отметила она, увидев в зеркале приближающуюся “тойоту”.
Тонированные стекла и длинная антенна.
– Поехали. – Мерси перелезла на водительское сиденье.
Вдруг раздался глухой хлопок – в отдалении, но не узнать пистолетный выстрел было невозможно.
“Тойота” подползала все ближе. Когда она наконец остановилась, Мерси завела “BMW” и рванула машину с места.
Разворот, машину с глухим стуком занесло в сугроб, но Мерси удалось вернуть ее на верный курс, и она понеслась к “тойоте”.
Ветер бросал снег в лобовое стекло. “Тойота” попятилась, потом отъехала в сторону; проезжая мимо нее, Мерси включила дальний свет и покатила дальше, на шоссе.
Они ехали в Сансет-Бич.
Все равно уже поздно
Домик в Накке
Ульф Блумстранд и Юрис Селезник сидели на стульях. Вокруг них стояли четверо парней.
Пуля попала Юрису в бедро, высоко, и верные Цветочку сто двадцать килограммов, хрипло дыша, тяжело осели на реечном стульчике, а “зигзауэр” сменил владельца.
– Меня зовут Алекс. – Один из парней взмахнул пистолетом Юриса. – А это – Фадде и Муссе.
Он указал на своих приятелей. Фадде направил на них пистолет-пулемет. Муссе держал топор.
Потом парень кивнул на четвертого, самого толстого.
– Альбин кажется безобидным, но только на первый взгляд. С ножом он управляется молниеносно.
Этого не может быть, думал Цветочек.
– Вам деньги нужны? У меня есть деньги…
Он сам услышал, какой прерывистый и писклявый у него голос.
– Поменьше болтай. – Алекс присел на корточки и посмотрел Цветочку в глаза.
– Ты сам-то знаешь, что ты псих ненормальный? Ты бы поосторожнее с наркотиками, а то у тебя от них язык делается длинный. Сам знаешь, как легко пустить слух, что ты, например, записываешь ролики, а потом вымогаешь деньги у клиентов… Мы могли бы посмотреть на твои штуки сквозь пальцы, если бы не сестренка Налле.
Сердце Цветочка сжала чья-то громадная рука, она проникла глубоко в грудь, и он кашлянул.
– Не понял… Какая сестренка?
Молодой человек покачал головой.
– Не понял, ну и не надо. Все равно уже поздно.
Кулак, стиснувший сердце Цветочка, сжался еще немного, и пульс загрохотал в висках.
Этого не может быть, повторил голос в голове.
Не может быть.
И тем не менее “это” было.
На самом деле.
В последний путь
Конец, шоссе номер 222
Когда они встретились, их жизни срослись, они научились читать мысли друг друга, их старую жизнь унесло, и будущее у них теперь одно на двоих.
Девяносто километров в час, под колесами узкая Эрставиксвэген. Они едут в Сансет-Бич, но сначала завернут в сторону Стокгольма, сто десять километров в час, повернут на Вэрмдёледен, снежный туман в воздухе, мимо “Накка-Форума”, едва видного в белой массе взвихривающихся кристалликов.
Сто пятьдесят километров в час. Они не знали, что у красной “тойоты” проблемы с тормозами, из-за чего на повороте возле Свиндерсвикен ее занесло.
Они понятия не имели, что “тойота” ударилась о дорожное заграждение и двести метров проехала на боку, после чего перевернулась вверх колесами и остановилась.
Они только видели, что “тойота” исчезла.
– Видела? Мы с ним разделались.
– С ним? Откуда ты знаешь, что “он”?
– Это всегда какой-нибудь он.
Сто восемьдесят километров в час.
– Девяносто процентов всех убийств и девяносто девять процентов всех изнасилований совершают мужчины, – сказала Нова. – А из ста педофилов только два – женщины.
Но чего они не знали – это того, что полицейский, преследовавший их в красной “тойоте”, уже позвонил и приказал развести мост в Данвикстулле. Не знали они и того, что полицейского зовут Кевин Юнсон и что позже он попадет под внутреннее расследование за служебную ошибку.
Они громко рассуждали, по какой же причине все катится к черту. Мужчины вроде Цветочка и Юриса, вроде Алисиного отца, из-за которого Мерси рвало какао, вроде всех тех мужчин, что решили, будто они особенные, но которые на самом деле ничуть не лучше остальных.
– Из-за них происходит девять из десяти автоаварий. А еще они любят мучить животных… Из тысячи любителей трахаться с другими видами… – Нова рассмеялась, – коровами, например, козами, собаками и беспомощными цыплятами девятьсот девяносто десять – мужчины, а единственную женщину, готовую сунуть в себя конский член, обучил и выдрессировал мужчина.
– Они придумали групповые изнасилования, атомную бомбу и электрический стул. Вот что у них в голове?
– А самомнение! Все знают, все могут. А на самом деле они – одна большая ошибка, эволюционный просчет. Одно в них хорошо: они чуть не миллиард раз в день или бьют, или убивают друг друга. Почему им вообще дается право голоса?
– Рождается мужчина – значит, рождается потенциальный людоед или педофил. Надо лишать их всяких прав с самого рождения.
– Убить десять случайно выбранных мужчин значит предотвратить сорок восемь изнасилований. Включая убийство и сексуальную эксплуатацию детей. Хорошо бы всех мужчин, прямо со дня рождения, подталкивать к самоубийству.
Они не видели мигалки возле моста Данвиксбрун.
Они задумались о своих отцах.
Один из них совершил самоубийство в Фисксетре, другой сгинул в Гамбурге. Они были хорошими папами. И плохо, что их больше нет.
Покончить с собой должны были все остальные мужчины, только не эти двое.
Девушки просто гнали машину дальше.
Знали, какие дороги привели их сюда. К последней черте.
Они видели комнату в пропахшей спиртным квартире в Фисксетре.
Видели теплый домик с мамой, папой и двумя толстенькими братишками.
– Все к черту, – сказали они и понеслись в никуда.
Что было потом
Декабрь 2012 года
Иногда они даже глупы
Те-Вудлендс
– Darling[84]84
Милый (англ.).
[Закрыть]? – призывая его действовать, она кивнула на стоящий на полу пакет, и он подхватил его свободной рукой. Пакет не был тяжелым, жена совершенно спокойно смогла бы нести его сама. Он заглянул в пакет. Несколько покетбуков для очередной дискуссии в ее книжном клубе. “We Need to Talk About Kevin[85]85
Нам надо поговорить о Кевине (англ.).
[Закрыть]” Лайонела Шрайвера.
Прочитал текст на задней обложке – не запомнил, ни единого слова в голове не осталось. В памяти почему-то застряло название издательства – Serpent’s Tail[86]86
Змеиный хвост (англ.).
[Закрыть].
Он подхватил рюкзаки дочек, с купальниками, полотенцами и всем, что может понадобиться двум девочкам девяти и одиннадцати лет, которые отправляются в аквапарк Wet’n’Wild. Рюкзаки он сунул в багажник машины. Тихо выругался: резануло в пояснице. Ему всего сорок восемь, он занимается спортом, но поясница все равно дает о себе знать. Тело упорно напоминает, что уже не молодо. После каждой тренировки у него как будто не убавляется, а прибавляется по килограмму.
Девочки забрались на заднее сиденье. Он обошел машину и открыл дверцу жене. Пока ее машина в ремонте, ему приходится быть за личного водителя. Женщина, определенная книжным клубом в героини недели, жила не слишком далеко, в Плезант-коув на том берегу озера Вудлендс, и туда можно было бы отлично прогуляться пешком. Но в Те-Вудлендсе теперь не так безопасно, как когда-то.
Когда-то они переехали в мечту. Вилла в двести квадратных метров, рядом озеро, на участке растут пальмы; статистика твердила, что этот район во всем Хьюстоне самый безопасный. Девять из десяти жителей – белые, черных, насколько он знал, всего двое из ста, мусульман вообще не зарегистрировано. Средний годовой доход был одним из самых высоких в этой части штата, и то, что женщины зарабатывали едва ли половину, гарантировало, что здесь уважают семейные ценности и мужчины ценят женщин, которые ответственно относятся к роли хозяйки и матери.
Через десять лет по району поползла тревога. Несколько месяцев назад педофил объявился снова; фотороботы демонстрировали мужчину средних лет, с латиноамериканской внешностью. Жертвами педофила становились исключительно девочки, самой младшей было всего десять лет. В местной газете “Вилладжер” ему дали прозвище “Призрак из Вудленда”.
Он обернулся и посмотрел на дочек; дышать стало трудно. Из всего, что он сделал в жизни, включая невероятные успехи в программировании, они были его лучшим творением.
– Ready for Wet’n’Wild[87]87
Готовы? (англ.).
[Закрыть]? – спросил он.
Девчонки взвыли от восторга и, вскинув руки, принялись скандировать: “Splash Town! Splash Town! Splash Town!”
Он рассмеялся, завел машину. Заработал кондиционер. Скоро Рождество, но на улице все еще градусов двадцать тепла. За двадцать лет под техасским солнцем он к этому так и не привык. Он вытер пот и вырулил на улицу.
– Когда вы в клубе заканчиваете?
Жена посмотрела на него как на идиота.
– Думаю, мне ничего не остается, как только подстроиться под тебя. Когда ты работаешь дома, тебя часто спрашивают, когда ты заканчиваешь?
– Я должен забрать девчонок в половине пятого. Вы к этому времени закончите?
– Нет. У нас будет заключительное обсуждение “Gone Girl”, это не меньше двух часов, а потом еще фуршет. Далее у меня презентация новой книги, так что, сам понимаешь, в три часа вряд ли уложимся. Может быть, часа четыре.
И она отвернулась. Он повернул к южному берегу озера.
Дома располагались на насыпных мысах этого искусственного озера, все вместе походило на кувшинку, и почти у каждого дома виднелся голубой прямоугольник. Интересно, смирилась ли она с тем, что он, когда покупал дом, не посчитал бассейн чем-то важным.
Ее невозможно понять, подумал он и посмотрел на нее. Десять лет назад все считали ее красавицей, но сейчас он затруднялся на этот счет. Там, где он сам все еще видел молодое, красивой лепки лицо, человек, встретивший ее в первый раз, увидел бы дряблую тетку с лишним весом.
Ее постоянное недовольство им начинало тревожить его. Неужели она ему неверна?
Он высадил жену у дома подруги, развернулся и по той же дороге поехал назад.
На заднем сиденье началась нетерпеливая возня, и когда они проезжали по южному берегу озера, он указал на воду.
– Видите змея, вон там? Знаете, откуда он?
Недалеко от берега высилась скульптура: выкрашенное зеленой краской тело озерного чудовища полукольцами выгибалось над поверхностью воды.
– Из Швеции, – хором сказали девочки, и они все втроем рассмеялись.
– Верно, – подтвердил он, хотя на самом деле чудовище было родом скорее из Скандинавии вообще, чем конкретно из Швеции. – Скульптура называется “Явление Змея”. Если хотите, я расскажу, как Тор его победил. Это произошло недалеко от тех мест, где я вырос. В деревушке в старой-старой стране чудес, которая зовется Онгерманланд.
– Он-гер-ман-ланд. – Девочки вполне сносно выговорили шведское слово.
– Расскажи!
– Да, папа, расскажи!
Выворачивая на федеральную автостраду номер 45, к району Спринг и аквапарку, он завел историю о том, как Тор отправился на лодке рыбачить вместе с великаном Гимиром, и было это на онгерманландском побережье.
– Ёрмунганд, Мировой Змей, попался, но, когда Тор уже собирался убить его, Гимир перерезал веревку.
Совсем как отец, он постепенно то примешивал личное, то что-то выдумывал. Например, возвышенность на Хёга-Кюстен образовалась оттого, что Тор, жестоко разочарованный тем, что змей ушел от него, ударил молотом по земле так, что весь Онгерманланд опустился метров на двести. Земля еще не очень пришла в себя после этого удара, и чтобы она выправилась, понадобится не одно тысячелетие.
– Тор много лет ждал возможности убить змея, – пояснил он.
– Сколько? Две тысячи лет? Три?
– Даже еще дольше. Столько лет, сколько вы только можете себе представить. А перед самым концом времен они снова встретятся в великой битве, которая называется Рагнарёк.
Последний отрезок дороги он проехал медленнее – надо было покрасивее рассказать о великой битве богов и великанов, а потом – как Тор умертвит Мирового Змея мощным ударом своего молота.
– Тр-рах! – Он отпустил руль и взмахнул руками. – Как громом поразит!
Девочки на заднем сиденье рассмеялись, и он решил опустить конец истории. Ту часть, которая повествует о том, как Тор, тяжело раненный, покидает поле боя, убив змея, как змеиный яд начинает действовать и сам Тор падает замертво. За это он и любил скандинавские мифы: боги и герои в них несовершенны. Иногда они даже глупы.
Он высадил девочек у аквапарка и помахал четырем молодым добровольцам из церкви, под ответственностью которых три часа будут находиться двенадцать детей. Все будет в порядке. Баптисты, в общем-то, хорошие люди. Но если бы не его жена и ее родня-баптисты и если бы в Штатах это не было полезно для карьеры, он бы никогда не крестился.
Он решил не ехать сразу назад, а сначала посидеть в машине.
“Serpent’s Tail”? Змеиный хвост?
Да, именно, подумал он. Так называлось то издательство.
Смешно. “Serpent’s Tail”, как в скульптуре “Явление Змея”, которая заставила его вспомнить о Торе и Мировом Змее.
We need to talk about Kevin, подумал он. Вспоминая потом эти минуты, он пришел к выводу, что они и были началом его личного Рагнарёка.
Но пока он просто пожал плечами и включил радио. По дороге домой ему даже в голову не пришло, как зовут его младшего брата.
Сосед, немолодой мужчина, помахал ему, когда он парковал машину на дорожке, и он, входя в дом, помахал в ответ.
Два с половиной часа в пустом доме. У него уже ощутимо встало.
Все было так быстро
Полицейское управление, Стокгольм, допросная IU
О женщине, сидевшей по ту сторону стола, отзывались лучше, чем о большинстве руководителей внутренних расследований. Она производила впечатление человека, способного сочувствовать, и вопросы задавала примерно такие, каких Кевин ожидал.
Рядом с Кевином сидел адвокат, который должен был помочь ему с формулировками. За плечами у адвоката имелся тридцатилетний опыт внутренних расследований. Самый компетентный адвокат из возможных.
И все же в допросной висело затхлое ощущение закрытого пространства.
Следовательница включила запись.
– Итак, продолжим допрос. Кевин, я хочу, чтобы вы снова рассказали все с самого начала. Как развивались события после того, как вы, около половины двенадцатого ночи, обнаружили “BMW” в Фисксетре?
Взгляд следовательницы выражал скорее сочувствие, чем враждебность, но Кевина все равно замутило.
– Если бы тот “BMW” не выделялся так среди других машин, я бы его упустил, – начал Кевин. – Он выезжал с парковки, я увидел на передних сиденьях двух мужчин. Сзади, в левое окно, упиралась чья-то голова. Я развернулся, последовал за ними, а по дороге пробил “BMW” по базе, и оказалось, что она принадлежит Свену-Улофу Понтену. Тогда я убедился, что преследую нужную машину…
Он замолчал, подумал. Как трудно во всем разобраться.
Наверное, это правильно – когда сидишь с неправильной стороны стола?
– Я съехал в туннель под Сальтшёбаденследен. И тогда уже решил выключить фары, – продолжил он после паузы, которая показалась ему длиннее, чем была на самом деле. – Дорога стала хуже, но ехать за “BMW” все-таки было легко. Когда они остановились, я тоже остановился, метрах в сорока-пятидесяти позади них. Заглушил мотор и достал бинокль…
Кевин снова замолчал и на этот раз, прежде чем продолжить, досчитал до трех.
– Сначала я заметил мужчину, который скорчился под елками. Я предположил, что это Блумстранд. Потом увидел еще одного, они вместе двинулись по обочине между елками…
– И тогда вы завели машину и подъехали поближе?
Кевин потянулся за стаканом и отпил. У воды был такой вкус, словно ее налили в стакан давным-давно.
– Да, я завел машину и тут услышал выстрел. Сразу после этого “BMW” завелась, развернулась, и они, вероятно, меня увидели.
– Фары вы так и не включали?
Я говорю правильные слова, но какая разница, подумал он.
Я сижу с неправильной стороны.
– Да, разумеется, не включал. Но когда они проехали мимо меня, я включил фары и сдал назад. Потом я чуть не свихнулся, пока развернул машину на узкой дорожке, и “BMW” успела далеко уехать. Я вернулся к Сальтшёбадсвэген… Сальтшёбадследен, и поехал за ними. Я думал, их унесет на обочину, все было так быстро. В туннель я въехал на скорости девяносто километров в час, и мне пришлось угадывать, где они. Я повернул в сторону города. Видимо, для возвращения в город они выбрали дорогу поуже, Сальтшёбадсвэген, и я выбрался на трассу пошире. Поэтому я даже обогнал их, когда выехал к двести двадцать второй.
– Вермдёледен?
– Да. Я увидел их, включил мигалку и связался с ближайшими полицейскими. У дорожной полиции в Хенриксдале две машины, и они подтвердили, что присоединяются, хотя наверняка они не успели даже выбраться на шоссе. Или успели?
– Нет, не успели. Продолжайте.
– Я… Я догадывался, что они не успевают, поэтому позвонил охране моста в Данвикстулле.
– С какой скоростью вы ехали?
– Не знаю. Может быть, сто тридцать в час.
– Дорожная камера зарегистрировала, что ваша машина двигалась со скоростью сто восемьдесят километров в час. – Следовательница полистала бумаги. – Одновременно вы вели телефонный разговор с охраной моста, которой продолжался одну минуту двадцать секунд.
– Может быть, – сказал Кевин.
– Из-за этого разговора вы потеряли контроль над машиной?
– Нет, у меня была гарнитура. Тот факт, что у “тойоты” неисправны тормоза, еще не подтвердили?
Адвокат кашлянул.
– Факт подтвержден продавцом. – Адвокат повернулся к следовательнице. – Кевина обвиняют не в неосторожной езде. Давайте вернемся к существу дела.
Женщина кивнула.
– Мост… Кевин, почему вы отдали приказ о разводе моста?
Она сидела по правильную сторону стола.
Он – по неправильную.
– Я счел, что развод моста – единственная возможность остановить их. Я признаю, что поторопился, но все было так быстро.
Следовательница взяла еще один документ.
– По словам дежурной, сначала она отказалась выполнить ваш приказ, но, несмотря на то что она перечислила возможные риски, вы стояли на своем и сказали, цитирую: “Разводите этот долбаный мост, иначе пеняйте на себя”.
– Вот как. Ну ладно.
Долбаный мост, подумал Кевин. Неужели я так сказал?
– Я мало что соображал, – прибавил он.
– Вы плохо спали в последнее время?
– Да.
– Как по-вашему, это могло повлиять на ваше решение?
– Да.
