Текст книги "Санта действительно существует?"

Автор книги: Эрик Каплан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 2

Как не прожить жизнь дураком

У юристов есть поговорка: «Чем труднее дело, тем хуже прецедент». Возможно, фраза «Это предложение неверно» одна из тех, о которых нужно думать поменьше, если не хочешь, чтобы у тебя разболелась голова. Хорошо, что люди – не роботы из «Звездного пути»6, у тех от подобных размышлений головы вообще взрывались. Тем не менее такие мысли заставляют нас чувствовать себя очень неуютно. Кстати говоря, на это часто жалуются философы – что странно, ведь, казалось бы, чем больше сложных мыслей философ способен удержать в голове, тем он круче коллег. Давайте попробуем найти такой рациональный и логический путь, который не приведет нас в ловушки, описанные в предыдущей главе.

Возможно, логика и рациональность служат для того, чтобы приводить в порядок не наши убеждения, а нашу жизнь. Возможно, рациональным подходом нужно руководствоваться в первую очередь не в мыслях, а в действиях. Возможно, плохие убеждения плохи именно тем, что ведут к глупым и обреченным на провал поступкам. Возможно, плоха не вера в Санта-Клауса (хотя и она тоже), а то, что она заставляет нас делать. Возможно, из-за нее мы рискуем попасть в беду. Я не имею в виду, что над нами будут насмехаться философы, – я говорю о настоящих неприятностях. Мы можем потерять деньги.

Лучше всего данный принцип отражается в понятии практической рациональности. Грубо говоря, ее суть заключается в том, что, если вам чего-то хочется, вы должны найти способ это получить. А если у вас слишком много желаний, вам нужно пересмотреть свои убеждения, которые помогут вам получить все, что вы хотите, а заодно убедиться, что вы последовательны в этих желаниях, – иначе за всю жизнь вы так и не почувствуете удовлетворения. Например, если вам больше хочется съесть кусок пиццы, чем выпить стакан колы, вы не можете одновременно больше хотеть колы, чем пиццы. Иначе возникнет парадоксальная ситуация, в которую попал герой моей маленькой пьесы.

Непоследовательность в предпочтениях (трагедия в одном акте)

Действующие лица: вы, я.

Входите вы со стаканом колы и сотней долларов. Следом вхожу я.

Я: Вам больше хочется съесть пиццу, чем выпить стакан колы, так ведь?

Вы: Точно!

Я: Отлично. Дайте мне доллар, и я обменяю вашу колу на вот этот кусок пиццы.

Вы: Да, давайте так и сделаем!

Вы меняете колу на пиццу, и теперь у вас есть кусок пиццы и 99 долларов.

Вы: Спасибо!

Я: Обращайтесь! Кстати говоря, вам же больше хотелось колы, чем пиццы, а?

Вы: Именно! Кола такая вкусная!

Я: Ничего себе! А у меня как раз есть стаканчик!

Вы: Я же только что вам его дал.

Я: Да-да, тот самый. Вы хотите за один доллар обменять его на кусок пиццы?

Вы: Да, у меня же есть кусок пиццы.

Я: Который отдал вам я.

Вы: Верно!

Вы меняете пиццу на колу, и теперь у вас есть стакан колы и 98 долларов.

СМЕНА КАДРА

98 долларов спустя. Вы сидите со стаканом колы в руке. Денег у вас больше нет. Вы плачете.

Вы: Вот черт!

Я: Что такое?

Вы: Мне так хочется пиццы, а денег у меня совсем не осталось.

Я: Я знаю, как решить вашу проблему.

Вы: Здорово! Как?

Я: Вы можете расплатиться кредитной картой.

ЗАНАВЕС

Это очень грустная пьеса, потому что она показывает непоследовательность в предпочтениях, из-за которой хитрый человек (я) получает возможность надуть простака (вас). Интуитивно понятно, что подобных предпочтений стоит избегать. Они иррациональны. Что бы вы ни предпочитали, одно не должно противоречить другому. Точно так же и ваши убеждения должны быть последовательными. Иначе вы рискуете потерять деньги и жизненные шансы. Все, что вы цените, можно разрушить нерациональным поведением или приумножить рациональным.

Подобные рассуждения, вероятно, покажутся вам милыми, забавными и интересными, но абсолютно бессмысленными, потому что ни один человек не может одновременно предпочесть колу пицце, а пиццу коле. Но теоретики практической рациональности скажут вам на это, что существуют куда более глубокие уровни иррационального поведения. Даже непоследовательные предпочтения легко подвергаются усложнению. К примеру, стакан колы может нравиться вам меньше сэндвича с тунцом, сэндвич с тунцом – меньше куска пиццы, а кусок пиццы – меньше стакана колы. В итоге мы приходим к той же ситуации, которую я описывал ранее. Если вы непоследовательно оцениваете вероятности, то другой, более хитрый игрок может постоянно делать ставки на ваш проигрыш и побеждать на них. Если вы играете в игру под названием «жизнь» таким образом, что все время проигрываете вне зависимости от обстоятельств, значит вы ведете себя нерационально.

Любая теория в начале своего существования кажется очень простой, но со временем запутывается и усложняется. Одни мыслители выдвигают опровержения, другие отметают их, делая свою теорию все тоньше, сложнее и подробнее. А затем она умирает. Вернее, перед смертью она еще некоторое время живет в специальном заповеднике для теорий, которые стали слишком сложными и не могут выжить в дикой природе. Такие заповедники обычно называют университетами. Практическая рациональность тоже прошла все эти этапы и на сегодняшний день существует в изощренной форме, называемой теорией субъективно ожидаемой полезности. Согласно ей, мы относимся к каждому состоянию окружающего мира с определенной степенью одобрения и принятия, а также верим, что любое наше действие изменяет такое состояние мира. Чем рациональнее мы действуем, тем больше становится произведение значений уровня одобрения и вероятности изменений. Это называется максимизацией нашей субъективно ожидаемой полезности.

Как она работает? Представьте, что в мире есть что-то очень плохое и существует способ предотвратить это, не требующий никаких затрат. В подобных обстоятельствах мы должны выбрать именно такой способ. Иными словами, если вы не хотите, чтобы весь мир взлетел на воздух, и вы можете помешать этому, пошевелив мизинцем, и такое шевеление мизинцем ничего вам не будет стоить – то шевелите скорее!

Или, к примеру, вы любите апельсины и перед вами стоит автомат с двумя кнопками. Нажмете на первую – выпадет один апельсин, на вторую – два. Стоимость нажатия обеих кнопок одинакова. Раз так, при прочих равных вам стоит нажимать на вторую кнопку – если, конечно, вы не найдете способ получить желаемое, вовсе ни на что не нажимая. Возвращаясь к Санта-Клаусу, можно сказать, что взрослому человеку лучше в него не верить, потому что действия, связанные с этой верой (например, развешивание носков на каминной полке), вряд ли приведут к достижению желаемой цели. То есть такие действия неэффективны. Мысль о том, что вера в Санта-Клауса ущербна с практической точки зрения, отлично сочетается с нашим представлением о том, что в него верят только сумасшедшие или лжецы. И то и то является ошибкой в действиях, а не в мышлении.

Но можно ли назвать практическую рациональность лучшим способом прожить жизнь? Одна из самых известных рождественских историй в мире доказывает нам, что нет.

Я говорю о рассказе О. Генри «Дары волхвов». Это история о двух новобрачных – девушке, которая гордится своими прекрасными длинными волосами, и молодом мужчине, чья самая большая драгоценность – роскошные карманные часы. Оба очень бедны, но каждый хочет подарить другому что-то на Рождество. Наступает рождественское утро, и муж делает жене подарок – красивый, но очень дорогой гребень для волос. Она удивляется, на какие деньги тот ее купил, и муж признается, что он продал свои часы. Тогда жена дарит ему свой подарок – цепочку для часов. На вопрос, откуда она взяла деньги, девушка отвечает, что остригла и продала волосы.

Как вам кажется, какое будущее ждет эту семью? Лично я думаю, что их жизнь окажется счастливой, хотя бы если судить по моей собственной эмоциональной реакции. Я был бы не прочь оказаться на месте одного из влюбленных, о которых написал О. Генри, пускай они и получили абсолютно бесполезные подарки – расческу для отсутствующих волос и цепочку для отсутствующих часов. Окончилась бы эта история лучше, окажись наша парочка более рациональной? Если бы они придерживались принципа максимальной рациональности, то сначала спросили бы друг у друга, чего хочется каждому, а потом купили бы оба подарка вскладчину. Или, что еще вероятнее, просто подарили бы друг другу деньги. Или, раз уж оба они оперируют примерно равными суммами, просто оставили бы вырученные средства себе, и каждый купил бы то, что хочется ему. То есть если я захочу сделать своей жене самый рациональный подарок на свете, я должен купить что-то на собственные деньги самому себе и позволить ей поступить так же. Но ведь такой жест уже не будет подарком! Он превратится в обычную покупку. Задумайтесь о том, что делает подарки такими приятными: это всегда что-то неожиданное, что-то, о чем мы не просили, что укрепляет важные для нас отношения, а не удовлетворяет наши мелкие прихоти. Ни одна из характеристик подарка не соответствует теории практической рациональности.

Если задуматься, то Рождество как будто специально создано для того, чтобы мы отошли от практической рациональности как можно дальше. Во-первых, оно посвящено рождению Иисуса Христа, который, если верить источникам7, считается даром Бога всему человечеству. Соответственно, сначала сам Бог отказался от практической рациональности, а затем Его примеру последовал и Иисус, который довольно иррационально пожертвовал своей жизнью (я не христианин, потому прошу простить мне некоторые вольные обороты). Через восемнадцать с небольшим столетий после этого события вышла «Рождественская песнь в прозе» Диккенса. Ее герой, Эбенезер Скрудж, считает, что не следует подавать деньги нищим, ведь это побуждает их жить дальше, в то время как в их ситуации самым логичным выходом было бы умереть. Однако затем при участии трех духов Рождества он узнаёт, что если придерживаться в жизни исключительно практической рациональности, то в конце концов можно превратиться в несчастную бесформенную тень, в призрака, прикованного к сундуку с деньгами. Иисус учит нас, что единственный способ обрести себя – это потерять себя. Скрудж показывает нам, что для того, чтобы прожить счастливую жизнь, не нужно искать способы прожить счастливую жизнь. Влюбленные из «Даров волхвов» понимают, что бессмысленный подарок – самый лучший. Ни один из этих примеров не имеет отношения к практической рациональности.

Когда мы рассуждали о теоретической логике, я обращал ваше внимание на то, что наше отношение к вещам, которые для нас важны, неоднозначно. Логика в данном случае не помогает решить проблему, а лишь дает ей формальное определение. Однако, если мы переводим проблему в плоскость исключительно интеллектуальных рассуждений, мы лишаемся многих источников информации о ней, которые не имеют отношения к мышлению: тела, воображения и эмоций.

С другой стороны, это всего лишь истории. Они апеллируют к нашему воображению и к эмоциям, но, возможно, будучи твердыми рационалистами, мы должны игнорировать их, как игнорируем, к примеру, рекламные сообщения. Рекламный ролик говорит нам, что стоит правильно подобрать дезодорант – и на тебя со всех сторон набросятся роскошные красотки. Но мы, умные люди, понимаем, что это не так. Все шло бы хорошо, будь практическая рациональность надежным путем, ведущим к цели. Но, как и теоретики, практики тоже сталкиваются с парадоксами – водоворотами, затягивающими их в пучину замешательства.

Одним из них является парадокс Ньюкома, который стал известен в 1960-х годах благодаря трудам моего однокашника по Бруклинскому колледжу Роберта Нозика. Вот как работает этот парадокс. Представьте, что очень состоятельный и эксцентричный психиатр – назовем его Доктор Богач – предлагает вам принять участие в одном заманчивом эксперименте, который проходит в его лаборатории или загородном домике. В первый день Доктор Богач проводит над вами ряд тестов: дает вам анкеты и опросники, сканирует мозг и т. д. Во второй день он подводит вас к двери в комнату, внутри которой находятся две абсолютно идентичные закрытые коробки. Прежде чем войти в комнату, вы должны объявить о своем выборе – откроете вы обе коробки или только одну. Доктор Богач наполнил их еще вечером первого дня, и никакие ваши действия или слова уже не изменят их содержимого. В обеих коробках находятся деньги, и те из них, которые вы обнаружите, подняв крышку, причитаются вам.

Казалось бы, что может быть проще: открывайте обе коробки и забирайте свою награду. Но есть одна деталь, которая превращает ситуацию в парадокс.

Оказывается, что тесты, которые Доктор Богач проводил в первый день, должны были показать, откроете вы одну коробку или две. Тесты дают стопроцентно верные результаты. Получив данные о вас, Доктор Богач выбрал один из двух вариантов действий. Если результаты тестов показали ему, что вы откроете обе коробки, он положил в каждую по новенькой хрустящей десятидолларовой бумажке. А вот если он решил, что вы откроете только одну из коробок, то поместил в какую-то из них целый триллион долларов, а во второй оставил десятку.

Как же вам теперь поступить? Стоимость лотерейного билета определяется размером выигрыша и вероятностью его получения. Сколько будет стоить 50%-ный шанс получить десять долларов? Правильно, пятерку. А если поднять ставку до ста долларов, а вероятность выигрыша уменьшить до одного из десяти? Верно, десять долларов. А сколько стоит возможность выиграть триллион долларов при шансах один к двум? Пятьсот миллиардов долларов – столько, например, потребуется всем ирландцам, чтобы пить пиво на протяжении 250 лет. Это гораздо больше, чем гарантированные вам 20 баксов из обеих коробок. Но деньги уже на месте, их разложили по коробкам еще вчера вечером, и вы ничего не сделаете с этим фактом. В данном случае вы можете рассуждать одним из следующих способов.

«Лучше всего сказать, что я открою одну коробку. Если я это сделаю, то я действительно окажусь человеком, который готов открыть только одну коробку. Доктор Богач еще вчера знал, к какому типу я отношусь, соответственно, принимая решение открыть одну коробку, я имею шанс разбогатеть».

«Лучше всего сказать, что я открою обе коробки. Каким бы ни было их содержимое, я не смогу изменить прошлого. А раз деньги уже внутри, значит, нужно действовать с выгодой для себя. В двух коробках денег в любом случае больше, чем в одной».

Парадокс возникает, потому что вы смотрите на свой выбор с двух разных точек зрения. Вы либо считаете его свободным, что ведет вас к варианту 2, либо верите, что он уже известен психиатру, и это подталкивает вас к варианту 1.

И снова наше сознание мечется между двумя вариантами выбора – или, в данном случае, точками зрения на выбор.

Когда мы говорили о логике, то сталкивались с парадоксами, во время которых наш мозг колебался между двумя противоречивыми взглядами на ситуацию. Парадокс Ньюкома заставляет его колебаться между двумя несопоставимыми решениями.

По тому же принципу можно создавать и другие парадоксы аналогичного типа.

Допустим, вы сидите на диете и знаете, что всегда теряете в два раза меньше фунтов, чем рассчитывали. Какой вес вы должны запланировать потерять, если хотите сбросить десять фунтов? В данном случае наше сознание переключается между двумя следующими вариантами:

1)– 20 фунтов – вы знаете, что всегда добиваетесь своей цели лишь наполовину, так что планировать нужно в два раза больше, чем хочется;

2)– 10 фунтов – ведь именно столько вам и нужно сбросить!

Примерно то же происходит с самосбывающимися и не сбывающимися пророчествами. Люди платят огромные деньги тренерам по мотивации только за то, чтобы услышать «Ты справишься!». Почему? Потому что, если вы думаете, что у вас все получится, шансы на то, что так и будет, гораздо выше. Представим, что вы копите деньги на такого рода мотивирующий семинар. Какое из приведенных ниже утверждений будет верным?

Вы должны верить в то, что вам удастся накопить достаточно денег, потому что, если вы будете в этом уверены, у вас все получится и вы попадете на семинар.

Вы не должны верить в то, что вам удастся накопить достаточно денег, потому что если вы будете в этом уверены, то не попадете на семинар, ведь в таком случае он вам и не нужен.

Вы должны верить в то, что вам удастся накопить достаточно денег, потому что если это сработает, то вы поймете, что семинар вам не нужен, ведь вы сами в состоянии себя мотивировать.

Какой сложный выбор! Так что же, про практическую рациональность стоит забыть? Или то, что мы рассматривали, – это исключительные ситуации? Можем ли мы следовать правилам практической рациональности в обычной жизни, просто избегая щекотливых тем?

Ну ладно, допустим. Но каких именно щекотливых тем нужно избегать?

Во-первых, подарков. Когда мы говорили о «Дарах волхвов», то отметили, что обмен подарками – не просто передача экономических ценностей от одного лица к другому (иначе подарки ничем не отличались бы от платежей). Это щекотливая ситуация, ведь непонятно, что в ней делать с эмоциями. Если вы собираетесь подарить человеку что-то, что ему не понравится, то таким образом вы сделаете плохой подарок. С другой стороны, вы знаете, что важна не вещь, а внимание. Однако если вы отправитесь в магазин подарков с мыслью «Какая разница, что я куплю, главное, чтобы предмет передавал мои чувства», то ваши чувства уже будут совсем не теми, что требуются для хорошего подарка! Мы станем похожими на раскаявшегося Скруджа, или на пару из «Даров волхвов», или на Иисуса только тогда, когда перестанем им подражать. Если начать думать о подарках рационально, то наше сознание начинает метаться между двумя вариантами: мы думаем, что не должны об этом думать, и одновременно понимаем, что сама такая мысль тоже не должна приходить нам в голову.

Все это звучит так запутанно, что мне почти хочется извиниться перед вами. Кстати, об извинениях. Вот еще один щекотливый аспект практической рациональности. Если я сломаю вам палец, извинюсь и вы меня простите, это будет великодушно. Но если я подумаю про себя: «Почему бы мне не сломать палец вон тому человеку? Ведь затем я всего лишь должен буду попросить прощения», то весь процесс перевернется с ног на голову. Вы почувствуете, что вами манипулируют, и не станете меня прощать. А если я знаю, что вы добрый человек и всегда прощаете своих обидчиков? Мне придется как-то заставить себя забыть об этом, иначе я стану постоянно вами пользоваться! Если я окажусь в трудной ситуации, единственным выходом из которой будет сломать кому-то палец, то я выберу вас, а не других, менее великодушных людей. А это совсем не честно!

Если я начну слишком много думать о возможности прощения, то в итоге перестану быть частью общества, члены которого обладают этим прекрасным качеством. В итоге, пытаясь максимизировать свою полезность и прикидывая, кто готов будет меня простить, а кто нет, я наношу вред сам себе.

Этот парадокс наиболее ярко проявляется в тех случаях, когда два врага пытаются заключить мир. Я бы с удовольствием опустил оружие (в буквальном или переносном смысле – например, прекратил пропаганду) и искренне отреагировал бы на жест доброй воли со стороны моего соперника. Однако если я так сделаю, то окажусь безоружен. Поэтому если я считаю, что такой жест доброй воли – всего лишь уловка, которая позволит моему врагу быстро меня застрелить, оружие останется в моих руках, и не важно, что мы оба хотим мира.

Итак, подарки и прощение – это щекотливые вопросы. К таковым еще можно отнести и открытость характера. Я работаю в Голливуде и частенько наблюдаю истории, когда искренний, открытый, ранимый творческий человек, великолепно поющий, пишущий или обладающий отменным чувством юмора, решает заработать своим искусством и переезжает в Лос-Анджелес – а там его обманывают и обирают до нитки первые же полсотни знакомых. Он становится недоверчивым, а в таком состоянии очень сложно продолжать творить или взаимодействовать с людьми, ведь главное условие творчества – открытость и чувствительность. Вот почему нужно иметь дело только с лучшими друзьями. Или со мной – ведь я надежный парень. В любом случае герои такого рода историй попадают в замкнутый круг: чтобы быть открытым и чувствительным, нужна наивность, но если ты сознательно решаешь быть наивным, значит, ты вовсе не наивен.

Еще одна щекотливая и очень неоднозначная вещь – эмоции. Существует множество причин, почему я могу хотеть испытывать искренние эмоции. Они помогают устанавливать взаимоотношения с другими людьми. Они сами по себе приятны. Они полезны для здоровья. Однако я не могу сознательно заставить себя почувствовать искреннюю эмоцию, потому что искренность – это по определению естественное явление. Допустим, я прочитал в журнале, что для здоровья полезно трижды в день спонтанно рассмеяться. Если я сяду, сконцентрируюсь и заставлю себя захохотать, принцип не сработает, ведь на самом деле я буду слишком серьезен. Смех невозможно запланировать. Жизнь, основанная только на расчете, слишком суха. В ней нет места ни радости, ни горечи.

Одна интересная гипотеза гласит, что человек научился чувствовать злость, чтобы выбраться из еще одного рационального парадокса, связанного с выбором. Предположим, что я снова стал школьником и меня обижает более сильный мальчик. Допустим, его зовут Джимми Тоскано (разумеется, я взял имя с потолка). Если бы мы оба вели себя рационально и знали об этом, у Джимми Тоскано не было бы поводов меня опасаться. Ему известно о моей осведомленности в том, что он сильнее меня, а значит, в драке он, скорее всего, меня побьет, следовательно, мне нет смысла давать сдачи. А если задира вроде Джимми Тоскано знает, что я не способен дать ему сдачи, то мне придется до окончания школы отдавать ему свои завтраки. Однако, стоит мне как следует рассердиться, я забуду о рациональности и накостыляю ему по шее. В случае если Джимми Тоскано знает, что я способен на злость, он вынужден контролировать себя и не задирать меня так часто, как задирал бы слабого сверхрационального ботаника. Для того чтобы эта схема сработала, я должен хотя бы раз разозлиться по-настоящему. Если Джимми Тоскано узнает, что мне только лишь известно о пользе злости, теоретически заставляющей задир держаться на расстоянии (например, если он увидит, как я читаю статью по эволюционной биологии гнева, а потом попросит кого-нибудь объяснить ему значение этих слова), то однажды он засунет меня вместе с моей книжкой по психологии в мусорный контейнер. Мне нужно выйти из себя по-настоящему, а не потому, что я хочу разозлиться.

Есть еще одно понятие, имеющее отношение к эмоциям и страстям, – привязанность. Эмоции заставляют нас выходить за пределы собственного «я» и формировать взаимоотношения с отдельными людьми или группами. Кроме того, чувствовать поток сильных, сбивающих с ног эмоций всегда очень приятно. Вот только страсти и привязанности – это не блюда на шведском столе. Нельзя подойти и набрать себе в тарелку по чуть-чуть всего, чего хочется. Вторая сторона в отношениях быстро поймет, что если я привязался к ней по какой-то причине, то точно так же могу и отвязаться, когда подвернется кто-то еще. Мысли и поводы вообще меняются гораздо быстрее, чем привязанности. Пусть я могу заставить себя вступить в отношения при помощи логических рассуждений, я все равно не должен этого делать, иначе отношения окажутся ненастоящими. А хуже такого ничего и быть не может! Представьте, каково писать любовные письма тому, кого не любишь!

Все это возвращает нас к начатому ранее обсуждению открытости и творчества. Творчество есть страстная преданность самому себе, своим идеям, впечатлениям, которые человек переживает каждый день. Копируя что-то, что уже было создано нами раньше, мы не творим, а лишь пародируем наши прошлые «я». Потому, если мы заранее рассчитываем свои творческие порывы, рассуждаем, что к ним нужно добавить, а что лучше убрать, мы не участвуем в творчестве. Я хочу быть не только креативным в своем писательском труде, но и спонтанным и творческим в жизни в целом. Однако если я скажу себе: «Нужно вести себя спонтанно!» – то по определению результат уже не будет спонтанностью.

Вера – еще одно понятие, которое заставляет наш разум метаться между двумя вариантами. Предположим, я хочу поверить в Бога (или в справедливое общество, или в абсолютную нравственность человека), потому что я устал от бессмысленности жизни (несправедливости, отвратительных людей вокруг). Я считаю, что если обрету веру, то сверну горы и смогу творить чудеса, ведь я перестану постоянно сомневаться в своих действиях. Однако если я понимаю, что верю в Бога только потому, что хочу в Него верить, а не потому, что уверен в Его существовании, то на самом деле я вовсе не верю. Я должен верить, что верю в Бога потому, что Он действительно существует.

Из своего практического опыта мы знаем, что иногда развитие чего-либо идет постепенно, шаг за шагом. Если бы вы решили стать плотником, то сначала научились бы делать полки, а потом взялись за стулья. Однако иногда развитие означает резкую перемену – как если бы вы, добившись успеха в плотницком ремесле, вдруг бросили все и уехали в Эфиопию помогать бедным.

В детстве мы точно знали, какой должна быть наша жизнь. А потом вдруг – бац! – наступил переходный период, и все, что казалось нам важным, потеряло смысл. Затем мы создали семью и поняли, как нужно жить вдвоем, и вдруг – бум! – у нас родился ребенок, и все снова пошло кувырком. Человечество долго верило в ньютоновскую физику, а тут – бах! – появился Эйнштейн и, как сказал Томас Кун8, «полностью изменил доминирующую парадигму». Я сидел дома и расставлял по полочкам свою коллекцию кукол, и в этот момент кто-то открыл мне дверь в большой мир.

Психотерапия, образование или изменение парадигмы не обещают нам того, чего мы хотим. Они обещают изменить то, чего мы хотим в данный момент, повернуть наши приоритеты на 180 градусов. Мы можем планировать изменения, но наши прогнозы никогда не сбудутся. Мы можем обещать себе постепенное развитие, а в итоге получить революцию. И осознать тот факт, что она произошла, сумеет лишь новый, изменившийся человек.

Еще один интересный пример – романтическое влечение. Давайте представим себе двух рациональных людей. Его зовут Ричи Розеншток, а ее – Анна-Мари Лесли-Колокова. Они коллеги – Ричи пришел в компанию на время, чтобы установить на всех компьютерах новый почтовый клиент, а Анна-Мари работает секретарем вице-президента по кадровым вопросам. Они нравятся друг другу и не прочь стать парой. Допустим, однажды они неожиданно сталкиваются в пустой комнате, где стоит ксерокс, и… Вот он, тот момент, после которого они могут из коллег стать чем-то бóльшим! А теперь представьте, что каждый из них думает: «Было бы неплохо, если бы именно сейчас мы познакомились ближе. Ведь чаще всего коллеги начинают встречаться после того, как сталкиваются в пустой комнате». Из-за этой неромантичной мысли между Ричи и Анной-Мари никогда не случится романа! И дело не только в человеческой природе или в особенностях нашей культуры. Для того чтобы испытать интерес и влюбленность, нужно быть открытым для неожиданностей. В тот момент, когда я думаю, что столкновение в пустой комнате – это очень романтично, ситуация утрачивает всю интимность и превращается в простую неловкость.

Детская непосредственность – это мило, трогательно и смешно. Но взрослый, который пытается имитировать наивное поведение ребенка, выглядит мерзко и пугающе.

Самые счастливые моменты в жизни – когда тебя настолько захлестывает потоком эмоций, что даже не приходит в голову проверить почту. Если человек живет моментом, то полностью погружается в него и перестает волноваться обо всем остальном. Погружение – это хорошо, но невозможно быть погруженным в момент, одновременно думая: «Как же мне нравится матч!» или «Как же я полностью погружен в момент!» По крайней мере, такое погружение будет неполным.

Так что, если вы не хотите прожить свою жизнь дураком, следуйте правилам практической рациональности. Правда, при этом вы не сможете творить, верить, переживать бурные эмоции, прощать и получать прощение, испытывать привязанность к чему-то, кроме самого себя, быть спонтанным, погружаться в момент или чувствовать себя живым. Но зато дураком-то вы точно не станете!