Текст книги "Чары"

Автор книги: Эприлинн Пайк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА VII

Лорел стояла у окна, прижавшись лицом к стеклу, и пыталась разглядеть тропинку, ведущую к воротам Академии. Тамани обещал прийти к одиннадцати, но девушка все же надеялась, что он придет пораньше.

Вскоре Лорел расстроенно поплелась к столу и продолжила работу. Сыворотка монстроциды категорически не получалась. Впрочем, по словам Ярдли, неудачный опыт ценен тем, что в следующий раз она не повторит те же ошибки. Пока это казалось пустой тратой времени, но Лорел уже поняла: ее преподаватель знает, что делает. За фасадом суровости скрывалась очень увлекающаяся натура – Ярдли был одержим изучением лекарственных растений, и ничто не радовало его больше, чем старательный ученик. И самое главное – он всегда-всегда оказывался прав. Впрочем, Лорел все-таки сомневалась, прав ли он в данном конкретном случае.

Она уже собиралась бросить очередной ингредиент, но тут раздался стук в дверь. Наконец-то! Мельком посмотрев в зеркало, Лорел сделала глубокий вдох и пошла открывать. На пороге стояла Селия, ее знакомая Весенняя фея, которая не только помогла с учебными карточками, но и выполнила тысячу разных поручений за прошедшие недели.

– К вам пришли, – сказала Селия, склонив голову.

Сколько бы Лорел ни просила помощников не кланяться, они все равно умудрялись это проделать.

Лорел поблагодарила Селию, и девушка вышла в коридор. С каждым шагом настроение улучшалось. Нельзя сказать, что Лорел не любила занятия – наоборот, теперь она понимала гораздо больше, и уроки доставляли ей удовольствие. И все бы хорошо, если бы не одно «но»: знания давались ценой огромного труда. Она занималась с Ярдли по восемь часов в день, затем еще несколько часов наблюдала за уроками других Осенних фей, а ночью ее ждали бесконечные учебники и практические упражнения с зельями, порошками и сыворотками. Лорел трудилась не разгибая спины с рассвета до заката лишь с коротким перерывом на ужин в конце дня. Катя уверяла, что у остальных Осенних фей график не такой тяжкий – они занимаются «всего-то» по двенадцать часов в день, не больше. Но и это казалось Лорел многовато. По крайней мере, у других было свободное время, а у нее – нет.

– Ты сейчас действительно немного перегружена работой.

Это признание Кати, старательной, послушной ученицы, дорогого стоило. Своим отношением к занятиям она напоминала Дэвида. Лорел сказала об этом, уверенная, что делает подруге комплимент, а та смертельно обиделась: ее сравнили с человеком!

Три дня назад пришла записка от Тамани, в которой он приглашал Лорел на прогулку, и радости девушки не было пределов. Прогулка была коротким перерывом, давала возможность восстановить силы и подготовиться к финишному рывку – последней неделе, после которой Лорел вернется к родителям.

Проходя по внутреннему балкону второго этажа, она настолько ушла в размышления, что чуть не наткнулась на Катю и Мару, которые стояли у перил и смотрели вниз в вестибюль.

– Опять он здесь! – процедила Мара, презрительно скривив красивые губы. – В следующий раз попроси его подождать снаружи, – сказала она Лорел.

– Будь моя воля, он бы ждал меня в спальне, – невозмутимо ответила та.

Задохнувшись от возмущения, Мара окинула ее злобным взглядом.

С самого первого совместного учебного дня в лабораторном классе поведение бывшей подруги не улучшилось: единственный раз, когда Лорел все-таки задала Маре невинный вопрос про опыты с кактусом, та просто повернулась к ней спиной.

С гордо поднятой головой Лорел прошествовала дальше.

Вскоре ее догнала Катя.

– Не обращай внимания, – участливо посоветовала она. – Лично я горжусь твоей смелостью.

– В смысле?

– Кроме наших помощников, я из Весенних мало кого знаю. А ты знакома с настоящим солдатом!

– Он страж, – механически поправила Лорел.

– Все равно. По-моему, они такие… неотесанные. – Катя выглянула на первый этаж, туда, где стоял Тамани. – И потом, их так много… Хотя ты, наверное, относишься к нему по-другому: вы ведь знакомы с детства.

Лорел кивнула, понимая, что это не совсем так. Если не брать в расчет стертых воспоминаний, она знала Тамани меньше года. Впрочем, ее знакомство с другими феями было еще более коротким.

– Ну ладно, пока!

– А ты надолго?

«Насколько смогу», – подумала Лорел, однако вслух ответила:

– Не знаю.

– Все-таки зря ты идешь одна, – волновалась Катя. – Может, позвать Кайлина?

Лорел подавила раздраженный вздох. По иронии судьбы Кайлин был ее единственным ровесником среди Осенних фей. Этот писклявый задохлик изображал защитника «дам», как он называл девчонок. Не хватало еще, чтобы Кайлин испортил всю прогулку своей идиотской напыщенностью. Лорел даже боялась представить, как отреагирует Тамани. Рядом с ним Кайлин и десяти секунд не продержится. Тамани быстро поставит его на место. Впрочем, это развлечение не стоило того, чтобы лишать себя возможности побыть с другом наедине.

– Честное слово, нянька мне не нужна.

– Как скажешь, – с сомнением в голосе произнесла Катя. – Счастливо!

– Куда пойдем? – заговорила Лорел после того, как, безмолвно и чинно пройдя через парк, они вышли за ворота Академии.

– Не догадываешься? – Тамани ухмыльнулся и помахал большой плетеной корзиной.

– Я спросила, куда пойдем, а не что будем делать, – беззлобно проворчала Лорел.

Как же здорово было вырваться из Академии, подставить лицо свежему ветру, идти по земле босиком и видеть краем глаза Тамани, идущего на шаг позади. Лорел захотелось раскинуть в стороны руки и закружиться от восторга, но она сдержалась.

– Скоро увидишь. – Впереди тропинка раздваивалась. Слегка дотронувшись пальцами до спины Лорел, Тамани направил ее в нужную сторону, и теперь они удалялись от маршрута прошлой прогулки. – Хочу кое-что тебе показать.

Вскоре тропинка сузилась и стала круто забирать вверх. Через несколько минут они очутились на макушке высокого холма. Впереди стояло гигантское раскидистое дерево с мощными ветвями, отдаленно напоминающее дуб. Ветви с продолговатыми резными листьями росли на шишковатом кривом стволе необъятной толщины. Этот исполин был гораздо выше огромных секвой, растущих в национальном парке, с которым граничила земля Лорел возле Орика.

Если не брать в расчет фантастические размеры дерева, в остальном оно казалось самым обычным. Однако, едва шагнув под его крону, Лорел чуть не задохнулась от странного неуловимого ощущения… Вблизи дерева воздух словно стал гуще, заструился вокруг ее тела, будто вода. Живая вода. Она наполняла легкие Лорел, обволакивала тело снаружи и изнутри.

– Что это? – выдохнула девушка.

Она даже не заметила, как Тамани встал рядом и обнял ее за талию.

– Древо мудрости. Оно создано из… фей.

– Но как?.. – Слова не шли у нее с Языка. Тамани задумался.

– В двух словах не расскажешь. – Он подвел Лорел поближе к стволу. – Давным-давно, еще до того, как люди заселили землю, леса Авалона породили первых фей. Согласно легенде, мы не умели говорить. Потом появился самый первый Зимний феи, обладавший мощнейшими магическими способностями, равных которым нет до сих пор. А еще этот фей был очень мудрый. Как только он почувствовал, что его время подходит к концу, то стал искать способ поделиться своей мудростью с потомками. Тогда, не дожидаясь увядания, фей поднялся на макушку этого холма и взмолился Гее, матери природы. Он сказал, что готов расстаться с жизнью, только бы сохранить свой разум в виде дерева.

– И в итоге он превратился в… огромное дерево? – догадалась Лорел.

Тамани кивнул.

– Да. А другие феи стали приходить сюда со своими вопросами и трудностями и внимательно слушать шорох листвы, через который Древо делилось с ними своей мудростью. Шли годы, птицы научили фей говорить…

– Птицы?

– Да. Феи услышали голоса и пение птиц и стали повторять за ними.

– А что было потом?

– К сожалению, когда феи научились говорить и петь, они перестали понимать язык листьев. На долгие годы Древо мудрости превратилось в самое обычное дерево. А потом стал править король Иресион. И вот однажды среди древних рукописей он обнаружил легенду о Древе мудрости. Король прочел ее, и больше всего на свете ему захотелось услышать Древо. Иресион целыми днями ухаживал за ним, пробуждая от долгого сна, и постепенно стал слышать слова, которые оно произносило. Древо делилось с Иресионом историями давних лет, которые он каждый вечер записывал и пересказывал подданным. А когда король почувствовал, что слабеет, то решил слиться с Древом.

– Что значит «слиться с Древом»? Тамани ответил не сразу.

– Он… привил себя к дереву. Врос в дерево и превратился в его часть.

Лорел попыталась представить услышанное. Картина выходила и страшная, и завораживающая одновременно.

– А зачем король так сделал?

– В Древо вливается разум фей, ставших его частью. Здесь живет мудрость огромного количества поколений, тысяч и тысяч фей. – Тамани на мгновение замолчал. – Их называют бессловесными.

Лицо Лорел озарила догадка.

– Твой отец тоже слился с Древом, – выдохнула она. – И стал его частью.

Тамани кивнул.

Лорел поначалу отпрянула от дерева, но потом осторожно дотронулась до его ствола кончиками пальцев. Ярдли научил ее чувствовать на ощупь саму суть растения – это был один из немногих навыков, которые Лорел освоила быстро и легко. Закрыв глаза, она прижала обе ладони к коре.

В отличие от других растений жизненная энергия Древа жизни не струилась, а ревела, как горная река. У Лорел перехватило дыхание: нечто вроде песни проникло сквозь пальцы девушки и наполнило все ее тело.

Она обернулась к Тамани с расширенными от изумления глазами.

– В Древе твой отец будет жить вечно.

– Да. Но теперь он для нас недостижим. Это все равно что смерть. Я… мне его очень не хватает.

Лорел взяла Тамани за руку.

– И часто феи сливаются с Древом?

– Не очень. Этот процесс требует очень большой жертвы: слиться с Древом можно, только пока ты еще силен и способен выдержать превращение. Моему отцу было всего сто шестьдесят. Он прожил бы еще лет тридцать – сорок, не меньше. Но он начал слабеть и понял, что действовать надо быстро. – Тамани горько засмеялся. – В тот день мои родители поругались единственный раз в жизни… Когда кто-то уходит, чтобы слиться с Древом, он должен идти один. Поэтому я не знаю, где сейчас мой отец. Иногда мне кажется, что я узнаю его черты в третьей ветке снизу. Наверное, пытаюсь выдавать желаемое за действительное.

– Может, и нет… – Лорел не знала, как его утешить. Повисло долгое молчание. – А слияние с Древом – это долго?

Она представила старого фея, который постепенно растворялся в исполинском дереве, медленно отдавая свою жизненную энергию.

– Все происходит очень быстро. Не забывай, что фей, ставший Древом, и тот, кто присоединился к нему первым, были Зимними. Здесь до сих пор живет частица их мощной магии. Мой отец рассказывал, что сначала надо выбрать себе место на Древе. А потом, если твой разум свободен от посторонних мыслей, а намерения чисты, оно заберет тебя и перерождение произойдет за считаные мгновения.

Тамани снова посмотрел на ветку, в которую мог превратиться его отец.

Лорел приблизилась к необъятному стволу.

– Ты пробовал говорить с отцом?

– Говорить с кем-то одним нельзя. Древо – единый организм и отвечает одним голосом.

– А у меня получится пообщаться с ним?

– Не сегодня. Сначала надо научиться слушать. Как задашь Древу свой вопрос, садись и молча жди, пока твои клетки не начнут распознавать его язык.

– А сколько ждать?

– Часы. Дни. Сложно сказать. Все зависит от того, насколько ты внимателен и насколько открыт твой разум.

Лорел надолго задумалась, а потом не выдержала:

– Ты спрашивал о чем-нибудь?

Тамани посмотрел на нее тем особым беззащитным взглядом, который появлялся у него очень редко.

– Да…

– И оно ответило? Он кивнул.

– И сколько ты ждал?

– Четыре дня. – На его губах заиграла ухмылка. – Я упрямый: хотел услышать не истинный ответ, а тот, который нужен мне.

Лорел постаралась представить Тамани, в молчании сидящего под деревом четверо суток напролет.

– И что сказало Древо? – прошептала она.

– Может быть, потом узнаешь.

Их глаза встретились, и во рту у Лорел пересохло. Тамани улыбнулся и взмахом руки указал на лужайку недалеко от тенистой кроны Древа мудрости.

– А нельзя поесть прямо тут?

Лорел не хотелось уходить из волшебного места.

Фей покачал головой.

– Не стоит просто так стоять рядом с Древом: мало ли кому может понадобиться задать ему вопрос. Это ведь очень личное дело.

Хоть Лорел и понимала, что Тамани прав, она с большой неохотой вышла из-под ветвей Древа. Усевшись на траве, он разложил скромное угощение – помимо ласковых лучей авалонского солнца, феям не требовалось особого питания, – а Лорел легла на живот, наслаждаясь отдыхом.

– Как учеба? – спросил Тамани.

– Здорово! Оказывается, с растениями можно столько всего делать! Вдобавок моя мама – натуропат и кое-чему меня учила.

– И много ты узнала нового?

– Вроде того. Понимаешь, теоретически я прочла тонну нового материала. Я и не подозревала, что за несколько недель смогу все усвоить. Но на самом деле я ничего не умею! – Она тяжко вздохнула. – Ни одно из моих зелий не работает! Некоторые удаются чуть лучше, но до идеала им еще очень далеко.

– Ни одно? – В голосе Тамани послышалась озабоченность.

– Ярдли говорит, что это нормально: может пройти даже несколько лет, прежде чем я научусь варить зелья. Вот только у меня нет времени, я должна защитить свою семью. Схватываю я очень быстро и, по словам Ярдли, начинаю кое-что вспоминать. Надеюсь, он прав… А как твои дела? По сравнению с моей скукотищей у тебя, наверное, масса интересных новостей.

– Нет. Все тихо. Даже слишком, я бы сказал. – Тамани сидел, положив подбородок на колени и обняв их руками. – Я в последнее время часто ходил в разведку, – сказал он, глядя на Древо мудрости.

– В разведку?

– Покидал пост, чтобы составить подробный план местности. За последние недели мы не видели ни одного тролля! Не верится мне, что Авалон их больше не интересует. – Он нахмурился. – Я пытаюсь понять, что происходит, но мне сложно в мире людей. Я ведь не человек. Поэтому мне удается добыть далеко не все сведения, – твердо сказал Тамани. – Чувствую, что для полноты картины чего-то не хватает, а чего именно и где это искать – не знаю.

– А почему бы не спросить у Древа? Фей покачал головой.

– Дерево не предсказывает будущее. В нем живет накопленная тысячелетиями мудрость, но явления, существующие вне Авалона, ему неведомы. Даже бессловесные не в силах мне помочь. Я должен найти решение сам.

Они еще немного повалялись на траве, греясь на солнышке.

– Тэм?

Он лежал с закрытыми глазами и, казалось, почти уснул.

– Мм?

– А ты… – Лорел замялась. – Тебе не надоело быть Весенним?

Глаза Тамани широко раскрылись.

– Ты о чем?

Через несколько мгновений она ответила, аккуратно подбирая слова.

– Почему-то считается, что Весенние феи хуже. Вот ты, например, обязан кланяться, прислуживать и идти позади меня. Это несправедливо.

– А тебе не надоело, что люди принимают тебя за человека? – подумав, спросил Тамани.

– Нет.

– А почему?

Она пожала плечами.

– Видимо, потому, что я выгляжу как человек.

– Ты объяснила, почему люди принимают тебя за одну из них. А я хочу знать, почему тебя это не обижает.

– Потому что все с самого начала считали меня человеком. Я привыкла. – Едва успев договорить, Лорел поняла, что угодила в ловушку.

Тамани улыбнулся.

– Вот видишь? И у меня то же самое: я с самого рождения Весенний. Я всегда таким был. Спроси еще, не надоело ли мне жить?

– Но неужели в глубине души ты не понимаешь, что это неправильно?

– Почему?

– Потому что ты – личность, как и все остальные. Почему то, что ты Весенний, должно определять твой социальный статус?

– Между прочим, то, как определяется социальный статус у людей, вообще ни в какие ворота не лезет.

– Да ладно!

– Почему уважают врачей и юристов?

– Потому что они образованные. А врачи спасают людям жизни.

– Их труд лучше оплачивается, и они занимают более высокое место в обществе.

Лорел кивнула, и Тамани продолжил:

– И в чем разница? Осенние феи более образованны и тоже спасают жизни. Зимние приносят еще больше пользы: они защищают врата и весь Авалон от набегов чужаков, скрывают наш мир от людей. По-моему, они заслуживают уважения.

– Ну и что? Никто не выбирает, кем родиться.

– Может, и не выбирает. Но именно от тебя зависит то, как ты выучишься. Все Осенние много работают, ведь просто так зелье не получится. Ты сама мне рассказывала, сколько приходится учить. Через это проходит каждая Осенняя фея. Мы действительно не выбираем, кем родиться, но Осенние много трудятся и целенаправленно совершенствуют свои навыки, чтобы помочь таким, как я. Если это не достойно уважения, то я уже не знаю, что достойно.

В целом Тамани верно сказал, но Лорел чувствовала, что согласна с ним не до конца.

– Я не против того, чтобы уважать Осенних и Зимних. Мне не нравится, как унижают Весенних фей. Вас действительно немало. – Ей на миг стало не по себе: эту же фразу, хоть и несколько другим тоном, недавно произнесла Катя. – Да, Зимние защищают Авалон. Но замыслы других претворяют в жизнь именно Весенние. Ведь физическая работа на вас. Летние отвечают за развлечения. Молодцы! А кто готовит еду? Кто строит дороги и дома? Кто шьет и стирает одежду? – Голос Лорел зазвенел от волнения. – Вы! Весенние феи! Вы не ничто – вы всё!

По глазам Тамани она поняла, что задела больное место.

Он долго думал, а потом тихо произнес:

– Наверное, ты права, но тут уж ничего не поделаешь. Так было всегда. Весенние феи служат Авалону. Мы рады служить, – гордо добавил он. – Я счастлив служить. Мы не рабы, а свободный народ. После работы я могу делать все, что захочу, и идти куда угодно.

– Так ты свободен?

– Да.

– И насколько же?

– Настолько, насколько захочу! – . выпалил Тамани.

– И ты можешь идти рядом со мной? Он молчал.

– И ты вправе стать мне больше чем другом? Если, – Лорел нарочно выделила это слово, – я решилась бы остаться в Авалоне с тобой.

Тамани опустил глаза. Девушка почувствовала, что ему неловко, и все-таки не удержалась:

– Ну?

– Если бы ты захотела, – выдавил он.

– Если бы я захотела?

– Да. Я не могу делать тебе предложение. Инициатива должна исходить от тебя.

Лорел аж задохнулась от возмущения.

– Ты думаешь, почему меня так беспокоит Дэвид? – Тамани смотрел на нее в упор. – Я не могу даже заявить о своих намерениях. Не могу отбить тебя. Мне остается лишь ждать и надеяться, что однажды ты захочешь, чтобы мы были вместе.

– А если я не попрошу? – опустив глаза, тихо сказала она.

– Значит, я буду ждать вечно.

ГЛАВА VIII

Лорел стояла возле кровати, заваленной вещами. Ценность одежды, сшитой феями, заключалась не только в ее красоте. Ничего подобного в мире людей просто не существовало: в Авалоне использовалась ткань, похожая на тончайший шелк. По словам фей (хотелось верить, что они шутили), эта материя соткана пауком-шелкопрядом. Впрочем, неважно, главное, что тонкая ткань пропускала солнечный свет, не мешая полноценному фотосинтезу. Теперь Лорел не нужно было надевать открытые топы и шорты, как раньше.

Отдельно от горы вещей лежало платье, купленное ею на Летней ярмарке после особенно тяжелого учебного дня: эффектный облегающий наряд темно-синего цвета с низким вырезом на спине, сделанным специально для цветка, и подолом в стиле «русалка», резко расширяющимся от колен книзу. Особенный шарм платью придавала тонкая верхняя юбка с многочисленными сборками, которая колыхалась от малейшего дуновения ветра. Лорел стало немного совестно, когда она приобрела это платье – честно говоря, надеть его было некуда, – но пройти мимо такой красоты оказалось выше ее сил.

Лорел окинула взором многочисленные рубахи в крестьянском стиле, похожие на те, что носил Тамани, а также юбки разной длины и платья, которые делали ее похожей на типичную фею из книжки. Она носила их просто так, ради забавы.

Самое грустное состояло в том, что из всех обновок в рюкзак влезла бы лишь их малая часть.

А ведь там уже лежал чемоданчик размером с коробку из-под обуви, который сегодня утром подарил Ярдли. В чемоданчике находился набор эфирных масел и несколько полезных в сражении с троллями зелий, приготовленных Осенними феями, гораздо более опытными, чем сама Лорел. Помимо этого в чемоданчике лежало несколько растительных вытяжек, которые она могла бы впоследствии использовать для защиты своей семьи (конечно, при условии, что когда-нибудь зелья все же начнут получаться).

Чемоданчик был просто спасением, однако он наполовину заполнил собой рюкзак.

Уйдя в раздумья, она не заметила, как в комнату вошла Катя и бросила что-то на кровать со словами:

– Похоже, тебе пригодится.

Лорел взяла с кровати мягкую розовую сумку, материал которой смахивал на бумагу для салфеток. Впрочем, она смутно подозревала, что на деле ткань окажется гораздо более прочной.

– Спасибо! А я как раз собиралась попросить у Селии какую-нибудь сумку.

Катя переводила взгляд с горы вещей на рюкзак и обратно.

– Ты что, собиралась впихнуть туда все?

– Нет, – ухмыльнулась Лорел.

– Вот и хорошо! Иначе понадобилась бы магия Зимнего уровня, не меньше.

Девушки рассмеялись шутке, понятной только феям.

Ослабляя шнурок, стягивающий горловину сумки, Лорел заметила сбоку букву «К», вышитую изумительной каллиграфией.

– Я не могу взять твою сумку. Она с монограммой.

Катя подошла поближе.

– Правда? Честное слово, я и не знала, что там монограмма. У меня этих сумок завались.

– Серьезно?

– Конечно. Раньше мне вещи из прачечной всегда в таком виде присылали. Видимо, там сменился персонал.

Лорел стала запихивать одежду в розовую сумку. Какие-то из нарядов все равно не влезли, но и того, что уместилось, было достаточно.

Несколько секунд Катя молчала, а потом не выдержала:

– А тебе точно надо уезжать?

Почти со всеми феями (за очень редким исключением) у Лорел сложились теплые отношения, хотя на дружбу они и не тянули. Одна Катя искренне к ней привязалась.

– Я же вернусь, – удивленно глядя на подругу, ответила Лорел.

– Знаю. Но ты точно не останешься? Я краем уха слышала, что ты вроде бы выполнила свою миссию и земля, на которой стоят врата, теперь твоя. Зачем тебе возвращаться к людям?

– Все очень непросто: там мои родители и друзья.

– Приезжала бы к ним время от времени. Несмотря на веселый голос, Катя говорила вполне серьезно.

– Дело не только в том, чтобы увидеться с родными и друзьями. Из-за меня они подвергаются опасности, и мой долг – защитить их.

– Долг перед людьми?

Катя была не виновата. Ее так воспитали. Она ни разу в жизни не видела человека. Подчиняясь внезапному порыву, Лорел вытащила из рюкзака и вручила подруге маленькую фотографию, сделанную на танцах этой весной: она стоит спиной к Дэвиду, а он обнимает ее сзади. Фотограф поймал момент, когда смеющаяся Лорел повернулась к другу, а тот с чувством смотрел на нее. Снимок получился на редкость удачный. Катя заулыбалась.

– Так у тебя уже есть жених? Я не знала. – Ее глаза засветились от восхищения. – Он из Неблагого Двора? Говорят, они живут с той стороны врат и…

– Нет. Это Дэвид. Человек, про которого я рассказывала.

– Человек?! – ошеломленно переспросила Катя. Она снова вгляделась в фотографию, на сей раз с брезгливым выражением лица. – Но… он касается тебя.

– Да. – Лорел отобрала снимок. – Потому что Дэвид мой парень. И касается, и целует, и… – Она на мгновение замолкла. – Он любит меня.

Некоторое время Катя переваривала услышанное.

– Просто я за тебя волнуюсь, – ласково сказала она, все еще косясь на шокирующий снимок. – Люди никогда не любили фей.

– В смысле?

– Авалон вступил в контакт с миром людей очень давно. Я знаю, иногда это необходимо, но отношения фей с людьми всегда заканчивались очень плохо.

– Правда?

– Да. Вспомни Санзанг, Шехерезаду, Гвиневру. Про Еву я вообще молчу. – Не заметив, как снимок выпал из рук потрясенной Лорел, Катя продолжала: – И это лишь самые известные. Каждый раз, когда Авалон вмешивается в мир людей, случается какая-нибудь неприятность.

– Родители меня любят. И Дэвид тоже. В них я уверена.

– Просто будь осторожна.

Некоторое время Лорел молча укладывала сумку, а потом, завернув в одну из длинных юбок украшение для волос, прошлась по комнате в поисках забытых вещей.

Она недоверчиво взглянула на Катю.

– Ева? Серьезно?

– Конечно. Ты о ней слышала? Что про нее рассказывают люди?

Лорел сидела в вестибюле на обитом парчой канапе, когда в дверь вошел Джеймисон со своими вечными телохранителями.

«Какое счастье, что я не Зимняя, – подумала она. – Не хватало еще, чтобы за мной круглосуточно ходили хвостом. И так чихнуть не дают спокойно».

– Лорел, дитя мое! – Джеймисон взял ее за руки и, улыбаясь, словно любящий дедушка, уселся рядом. – Ярдли тебя очень хвалит.

Девушка улыбнулась: похвала ее строгого преподавателя дорогого стоила.

– Он считает, что у тебя настоящий талант, – продолжал старый фей. – Если не ошибаюсь, он даже сказал «феноменальный». Впрочем, он меня не удивил. В прошлом году я сразу почувствовал, что у тебя огромный потенциал.

– Что вы, – смутилась Лорел. – Я очень сильно отстала от ровесников. Вряд ли я смогу…

– Еще как сможешь. Когда ты была сеянцем, мы даже не подозревали, насколько ты одаренная. Со временем твои способности расцветут на радость всем. Возможно, ты станешь второй… Впрочем, неважно. Совершенствуй свои навыки. Талант у тебя есть. – Джеймисон ласково потрепал ее по руке. – Я в этом кое-что понимаю, уж поверь.

– Правда? – тихо спросила Лорел, не ожидая от себя такой смелости. Нагонять остальных было очень нелегко, и ободряющие слова фея пришлись как нельзя кстати.

Джеймисон вдруг перестал улыбаться.

– Да. И воспользуешься ты новыми знаниями быстрее, чем думаешь. Я очень рад, что тебе удалось выбраться в Академию. Однако, несмотря на огромный объем проделанной работы, на достигнутом останавливаться нельзя: продолжай оттачивать свое мастерство. Твое пребывание среди людей может сослужить нам хорошую службу.

– Но вы же хотели, чтобы я вернулась в Авалон и продолжила учебу? – удивилась Лорел.

– Изначально – да, но теперь все изменилось. Мы на тебя очень рассчитываем. Ты знаешь, что такое эрозия?

Она не представляла, какое отношение к их разговору имела эрозия, но все же ответила:

– Это когда вода или ветер разрушают почву?

– Верно. Со временем ветер и вода способны снести в море даже самую огромную гору. Но, – Джеймисон поднял кверху палец, – покрытый травой склон устойчив против эрозии, а обрывистый берег можно спасти, высадив кусты и деревья. Они укрепят почву своими корнями. И сколько бы река ни пыталась размыть грунт, сильные корни не дадут ей ни шанса. А если корни слабые, то берег размоется и деревья унесет в воду… Почти две тысячи лет мы защищали нашу родину от троллей, людей и им подобных. Если нам угрожает эрозия, мы сажаем семена – например, тебя. В новой семье от тебя требовалось только одно – расти там, где тебя посадили. Твоя миссия заключалась в том, чтобы стать полноправным членом человеческой семьи и унаследовать священную для нас землю втайне от троллей. Сначала мы планировали вернуть тебя в Авалон лишь в зрелом возрасте, но теперь от тебя требуется гораздо больше. – Джеймисон накрыл ладонью руку Лорел, и она почувствовала внезапную тревогу. – Авалону угрожает опасность, и у нас нет времени как следует подготовиться к нападению. Поэтому ты должна проникнуть корнями в свою землю, защитить ее от коварной реки, чем бы она в итоге ни оказалась. Если ты не справишься…

Он посмотрел в окно, за которым раскинулся живописный вид. Немного помолчав, Джеймисон продолжил:

– Тогда весь наш мир обратится в ничто. Лорел не сразу обрела голос.

– Вы говорите о троллях. О Барнсе.

Она не произносила это имя вслух с декабря, хотя мысль об отвратительном тролле все время таилась где-то в уголке сознания. После событий прошлой осени Лорел пугалась собственной тени.

Джеймисон внимательно посмотрел на нее светло-голубыми глазами, оттенок которых совпадал с едва заметной полоской у корней седых волос.

– Я думаю, нам обоим ясно, что Варне действовал не один.

– Значит, ему помогают? Но кто? И зачем?

– Непонятно. Пока известно лишь то, что он жив и готовит новый удар.

– Теперь Барнсу от меня мало проку. Землю я не продам, – возразила Лорел.

Джеймисон печально улыбнулся.

– Увы, все не так просто. Он может попытаться выяснить через тебя, где находятся врата.

– А для чего Барнсу я? Не проще ли ему прийти со своей бандой и проверить каждое дерево в лесу?

– Предположим. Однако не стоит забывать о мастерстве стражей, магии Зимних фей и силе самих врат. Чтобы разрушить портал, потребуется огромная мощь. Барнс сможет уничтожить врата, только если точно узнает, где они находятся.

– Я не скажу ему, где врата! – пылко отозвалась Лорел.

– Знаю. Более того, Барнс это подозревает и намерен тебе отомстить. Ни у одного другого создания на свете чувство мести не развито так сильно, как у троллей. Жажда возмездия – их основная жизненная потребность. Поэтому я уверен, что он с тобой еще поквитается.

– Так чего же он тянет столько времени? Он упустил массу возможностей. Прошло больше полугода. Наверное, он все-таки умер.

Джеймисон покачал головой.

– Ты когда-нибудь наблюдала за венериной мухоловкой?

Лорел подавила смешок, вспомнив их с Дэвидом прошлогодний разговор о мухоловках.

– Да. Она росла у нас дома, когда я была еще маленькая.

– А ты никогда не задумывалась, как это растение умудряется ловить мух? – поинтересовался фей. – Муха летает быстро, на малейшую угрозу реагирует моментально. По идее, все мухоловки должны умирать с голоду. А они не умирают. Почему?

Лорел пожала плечами.

– Потому что они умеют выжидать, – ответил Джеймисон. – Растение не двигается и выглядит совершенно безобидным. Только когда потерявшая бдительность муха заползет в самое сердце ловушки, мухоловка захлопывается. Тролли тоже терпеливы. Барнс будет действовать наверняка. Однажды ты расслабишься и утратишь осторожность – и тогда он нападет.

У Лорел перехватило дыхание.

– Я могу как-то его остановить?

– Продолжай занятия, начатые с Ярдли. Это и послужит тебе защитой. И особенно берегись после захода солнца…

– Раньше Барнс и днем появлялся, – перебила она.

– Стопроцентной гарантии нет, – спокойно ответил Джеймисон, ни капли не раздражаясь тем, что его перебили. – Однако имей в виду, что Барнс, как и всякий тролль, гораздо слабее днем, а ты – ночью. Твоя особая осмотрительность после заката его, конечно, не остановит, но хотя бы лишит преимущества… А у твоих телохранителей оно появится.

– У моих телохранителей?

– После прошлогоднего случая мы выставили в лесу возле твоего нового дома стражей. Шар просил меня не говорить об этом: боялся, что станешь возмущаться. Но я считаю, ты вправе знать.