Текст книги "Чудеса на седьмом этаже (СИ)"

Автор книги: Эппле Гриин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Что? – расширил глаза Леша. – Он? Вас?

– Я такая дура… Целый год он мне мозги компостировал, любовь разыгрывал… А я повелась, идиотка! И что? Что в итоге?

– Вы как-то не сильно похожи на влюбленных, – осторожно заметил Алексей, умалчивая об увиденном недавно в туалете.

– Да цирк все это, показуха… Типа, служебные романы не приветствуются, особенно в нашем случае. Сразу проверки начнутся! А если начнутся, то знаешь, сколько всего интересного обнаружится? – воскликнула Алла.

– А зачем вы мне сейчас это рассказываете? – уточнил Леша.

– Потому что мне конец! – взмахнула руками с досадой Угольникова. – Все равно по статье светит вылететь с работы. Если не хуже, – она закрыла лицо руками. – И ведь все только рады будут! Это у нас Круглов – всеми любимый душка-начальник… А я? Железная, мать вашу, леди! Думаешь, я не знаю, как вы все меня за спиной зовете? – и вскинула на него страдальческие глаза.

– Я вас зову Аллой Леонидовной, – спокойно проговорил Алексей. – И в лицо, и за спиной.

– Потому что ты хороший, Леша. Добрый и ответственный. Порядочный, – пробормотала она, повесив понуро голову. – Милый парень.

Алексей от неожиданного признания откинулся на спинку кресла и несколько раз сморгнул. Потер нервно запястье и решительно произнес:

– Алла Леонидовна, пойдемте-ка! – он встал и подхватил ее под локоток.

– Куда? – не двигаясь с места, спросила Угольникова.

– Я вас домой провожу.

– Не хочу я домой. Там нет никого. Даже гребаного кота.

– Хм… Тогда… Пойдемте ко мне домой, – предложил Леша. Оставлять в таком состоянии начальницу точно не стоило… Еще натворит дел.

– Пойдем, – покорно кивнула Алла Леонидовна, сползая с подоконника. Леша помог ей обуться, оттер платочком размазанную по лицу косметику, накинул на нее пиджак. Сейчас главное мимо охраны пройти, не привлекая лишнего внимания.

В такси Угольникова размякла. Алексей, поддерживая ее за талию, помог подняться на третий этаж. Нашел ключи, открыл входную дверь, пропуская начальницу вперед.

– Только у меня все просто, – предупредил Леша. – Это съемная однушка, никаких дизайнерских ремонтов и прочих изысков.

– Как у тебя уютно… и чисто, – не обратив внимания на его слова, произнесла Алла, оглядываясь. – Не то что у меня. Никогда руки до уборки не доходят… Вечно бардак.

Леша ничего не ответил. Порядок в доме – это то, что помогало ему мириться с неотремонтированной, снимаемой по дешевке квартирой. Да и вообще… Хаос ему не по нервам – где-то же должно быть свое убежище.

– У тебя есть выпить? – спросила Угольникова и, чуть пошатываясь, направилась на кухню.

– Нет. Но вам и не стоит больше. Давайте лучше поужинаем, – предложил Алексей.

– Ты готовишь? Сам? – удивилась Алла. – А я не умею. Я вообще… неумеха. Непутевая, – присела за стол. – Давай, кстати, на «ты». Не на работе.

– Давай, – согласился Леша, раскладывая жареную картошку с луком по тарелкам.

– Меня папа Алей зовет, – зачем-то добавила она.

– Хорошо. Аля так Аля, – кивнул Леша, усаживаясь напротив Угольниковой. – Так что там у вас произошло?

– Ай! – она качнула головой. Глянула на свою блузку и спросила:

– Дай какую-нибудь футболку. Надоел до ручки этот дресс-код. И умыться можно?

– Конечно.

Через пятнадцать минут Алла вернулась на кухню, и Леша оторопел от очередного открытия: без макияжа, в простой растянутой футболке и шортах, которые у Лешки остались со времен школы, она выглядела милой. От образа стервозной начальницы не осталось и следа. Леша приметил россыпь веснушек на, оказывается, чуть вздернутом носике, застрял взглядом на длинных, стройных ногах с острыми коленками. Из неприступной красотки-небожительницы Алла действительно превратилась в Алю, хрупкую и изящную девушку, как будто даже моложе его на пару лет. Которую теперь хотелось искренне обнять и пожалеть.

– Понимаешь, я так устала… Все время одна. А Круглов… Как танк пер. Ну я и сдалась. Потому что… А что с меня взять? Все время провожу на работе, хозяйка из меня хреновая, характер – паршивый… Вроде на внешность ведутся мужики, да такие козлы – один другого краше, – в путанном монологе делилась наболевшим Аля. – Ну терпеть я не могу, когда мной руководят и жизни учат. Нет у меня женской мудрости! Казалось бы, ну смолчи ты: он мужик, пусть главного из себя строит, а меня аж наизнанку выворачивает! Пыталась с мальчиками попроще, помоложе встречаться… Еще хуже. Им, таким, по жизни ничего не нужно: ни работать, ни учиться не хотят. Нашли, типа, богатую тетю и рады… Тупик какой-то. И ведь сама в этом виновата, сама! – она вздохнула. – Создала себе идеал целеустремленной сильной бабы, следовала ему. Что в итоге? И рядом никого, и на работе терпеть меня никто не может. Как, блин, Ленину на день рождения букет из красных гвоздик вручили! А мне полевые ромашки нравятся! Кто-нибудь об этом знает? А подарок??? Мраморная подставка под ручки!.. Я, знаешь, стояла недавно на балконе, конфеты ела – стресс, типа, заедала… И вдруг подавилась. Не вздохнуть, не выдохнуть… Стою, руками машу, на глаза слезы навернулись, задыхаюсь, а сделать ничего не могу. Думала, так и сдохну, подавившись конфеткой, – девушка поморщилась.

Алексей заварил крепкого чаю и поставил кружку перед Алей. Та благодарно взглянула на него и слабо улыбнулась.

– Круглов, можно сказать, подловил меня в самый неподходящий момент… Я совсем расклеилась. Ухаживал красиво. Я, в общем, знаю, что он бабник и сволочь редкая, но так приятно было, что в тебе хоть кто-то женщину увидел. А он… Господи, ну как можно быть такой дурой?! – воскликнула Аля. – Точно от недотраха одним местом думала.

– Долю-то хоть с откатов отстегнул? – спросил Алексей. Соображал он быстро и прекрасно понимал, как Круглов мог подставить Угольникову, вполне себе законно вытянув деньги из бюджета компании себе на карман. И бумажками все прикрыто будет со всех сторон – не подкопаешься, если в деле еще и коммерческий директор.

– Да, – кивнула Алла, даже не стараясь изобразить из себя оскорбленную невинность.

– А чего вдруг распереживалась? – поинтересовался Лешка.

– Потому что хватанул он лишнего! Утроба ненасытная! Четыре лимона оприходовал. А кому отвечать? Мне. Круглов решил, что трахнет меня качественно, очередную лапшу на уши навешает, и Аллочка выкрутится! Только совесть иметь надо, хоть немного, и не зажимать при мне секретаршу в этот же день! – взорвалась Угольникова. – Но покаяться – не судьба. Хоть бы соврал что-нибудь для приличия. Знаешь, что он мне сказал? Что сексом со мной заниматься – все равно, что бревно долбить. Типа, отмороженная я. И у него-то все в ажуре. А как я выпутываться буду – не его проблемы. А если слить его пожелаю, то он выкрутится, потому что я же сама все и сделала чисто – не прикопаться к нему. Короче, влипла по самое «не хочу». И уволиться не могу, пока не объясню, куда из бюджета деньги ушли за моей подписью, на какие такие нужды!

Лешка подпер щеку рукой, разглядывая Аллу. В другой бы раз позлорадствовал – честно, но сейчас… Ему реально было ее очень-очень жалко, потому что сидела перед ним обманутая, несчастная баба, которая от безысходности повелась на беспринципного, жадного урода.

– Аль, есть варианты решить проблему? – спросил он деловито.

– Да. Есть, – кивнула Алла. – Но, понимаешь, что обидно: он-то тоже сухим из воды выйдет. Как обычно. И ему по фигу: будет и дальше работать, а я там уже остаться не смогу. На рожу его самодовольную смотреть… Восемь лет – коту под хвост. Ты, может, не поверишь, но мне нравится здесь работать… Я сразу после универа в «Сатурн» пришла. Меня владелец, как родную, принял. Карьеру сделала. И, даже несмотря на отношение подчиненных, не хотела бы куда-то уходить. Мне же с ними не дружить. Я так, как Круглов, не умею: и вашим, и нашим за рубль спляшем. Или делай свое дело, или иди на все четыре стороны. Поэтому меня не любят, а его обожают.

– Кроме меня, – пожал плечами Алексей, который всегда чувствовал фальшь в поведении начальника рекламного отдела. И если честно, равнодушно-требовательное отношение Угольниковой ему больше импонировало, чем запанибратское «Лешенька» Круглова. Фамильярности он не любил. Не друзья и не родственники.

– Я заметила, – кивнула Аля. – Я же говорю, ты вообще другой. Не из этой песочницы. Девушка-то у тебя есть?

– Нет, – качнул головой Лешка.

– Почему? – искренне удивилась Аля.

– Не знаю. Не сложилось пока, – сухо бросил Алексей.

– А я думала, что ты вот-вот придешь и объявишь, что женишься, – улыбнулась Аля. Лешка, впервые увидев такую улыбку на ее губах, завис. Никогда бы не подумал, что эта молодая и высокомерная женщина может быть такой… Даже сердце ускорило бег.

– Я собирался прийти и вот-вот объявить, что увольняюсь, – заметил Алексей. – Достали вы меня оба, если честно. Хочу сам на себя работать.

– Резонно, – кивнула Аля. – Что ты мне посоветуешь? – внезапно спросила она, вперившись в него знакомым пронзительным взглядом.

– Воевать, – ответил Алексей. – Подставить Круглова, чтоб катился колбаской по Малой Спасской, и остаться работать там, где нравится. И не крысятничать больше у людей, которые помогли тебе стать профессионалом, – жестко добавил он.

– Это будет нелегко, – задумчиво протянула Угольникова.

– Но возможно? – уточнил Леша.

– Если откинуть в сторону сантименты, угрызения совести и запоздалое раскаянье, то да. Возможно, – хищно оскалилась Аля, мгновенно превращаясь в Аллу Леонидовну.

– Так действуй, – произнес спокойно Алексей, вставая и убирая со стола пустые тарелки и кружки.

– Леш… А тебя можно попросить не увольняться до тех пор, пока я не разберусь со всем этим дерьмом? – тихо проговорила Алла.

– Да, – не оборачиваясь, ответил Леша. – Можешь рассчитывать на меня.

– Спасибо, – с чувством произнесла Аля. – И вообще… Просто спасибо. Извини, что вывалила на тебя все это. Я, наверное, домой поеду. Завтра на работу, – и выжидательная пауза.

– Я тебе такси вызову, – отозвался Алексей.

– Такси… – с нотками разочарования пробормотала Аля. – Да, конечно, такси, – она решительно встала из-за стола. – Пойду, переоденусь.

Когда она уехала, Леша долго сидел на диване и задумчиво смотрел прямо перед собой.

Конечно, он сразу понял, что Аля, видимо, была не против остаться. Но он так не хотел. Потому что она не в себе, потому что изрядно под градусом, хоть и протрезвела немного после ужина, потому что ей отчаянно хотелось поддержки и в данном случае все равно, у кого ее искать. А потом все устаканится, нормализуется (он не сомневался в том, что Угольникова прижмет Круглова – бабой она на редкость умной была), и такой, как Леша Григорьев, ей снова будет не нужен.

Ибо, может, Аля и изливалась тут потоком, что страдает от одиночества, но ничего особенного он ей предложить не мог: внешностью не блистал, на свое жилье и даже на машину не заработал, собственный бизнес пока еще в планах, да и не того масштаба, чтобы в миллионеры одним махом заделаться – не было у него таких запросов, мужской харизмой и умением плести словеса не отличался. Если ему и влюбляться, то в кого-то поскромнее и с меньшими амбициями.

Только вот разумом можно многое по полочкам разложить, к правильным выводам прийти и для себя все решить, а сердцем…

Образ милой Али намертво застрял в голове – хоть об стенку бейся, чтобы его оттуда выкинуть.

Военно-подпольные действия, в ходе которых Угольникова готовила компромат на Круглова, длились около месяца, в течение которых они бодались не театрально, а по-настоящему.

– Задавлю, сука! – цедил сквозь зубы внезапно представший в истинном облике Сергей Дмитриевич.

– Попробуй! Кишка тонка, – с усмешкой отбивала Алла Леонидовна.

Она на работе вела с Алексеем себя по-прежнему, ничем не выдав того, что между ними был тот разговор. И только изредка Лешка ловил на себе ее быстрые взгляды, как будто Аля подпитывалась от его вида решительностью довести до конца задуманное. Он никак на них не реагировал: один раз пообещав, что поддержит, от своих слов не отказался. И если требовалось, помогал ей – до утра сидел в ее шикарной квартире, разбираясь в документации, пока Алла выстраивала новую стратегию.

И это были самые странные и волнующие ночи в его жизни. С одной стороны ему приходилось с утомительной дотошностью ковыряться в бумажках, а с другой…

Дома Алла становилась Алей. Пыталась суетиться на кухне, заботливо варила размокшие пельмени и готовила отвратительный кофе. Когда же Леша, давясь несъедобным ужином, предложил встать у плиты, крутилась вокруг него, бросалась мыть посуду и с расстроенным видом извинялась за свою никчемность.

Но Григорьеву она нравилась именно такой: его нисколько не беспокоила ее нехозяйственность, потому что дело это наживное. Он, когда начал жить самостоятельно, тоже ни черта делать не умел. А у нее повода учиться готовить кулинарные изыски не было – не для кого. Да и вообще. Разве это проблема?

И Леша погружался в причудливые мечты, в которых он уже открыл собственное агентство, прилично зарабатывал, приоделся… И однажды пригласил Алю на свидание, и она согласилась. Потом романтический ужин. Он бы даже мог сам его приготовить.

Сначала робкие, потом страстные поцелуи, тихий шепот, смятая постель… Лешка был уверен, что в его объятиях Аля извивалась бы змейкой, а он целовал бы ее ступни, тонкие лодыжки.

В реальности Леша отводил каждый раз взгляд, когда Аля смотрела на него чуть дольше положенного. И практически не разговаривал. Только по существу. И поспешно сбегал, если она предлагала заночевать у себя.

Аля – потрясающая девушка, пусть она и утверждает обратное, но Леша слишком остро это осознавал… И все также считал, что ему нечего ей предложить.

Глупый.

Закончилась война молниеносно: самонадеянный Круглов, не подозревавший о том, что все это время Алла не просто бросалась словами, а готовила на него облаву, пришел однажды утром на работу и прямиком угодил под каток. Ему припомнили все его грехи разной степени значимости. И на каждый из них у Угольниковой был пакет документов. Предложили разойтись по-хорошему: вернуть деньги компании и исчезнуть с делового горизонта города. Иначе светит ему не только статья, но и «уголовка» за воровство и мошенничество.

Перед этим Алла поступила честно: добровольно покаялась начальству, вернула на счета фирмы так называемые откаты и предложила владельцу – Петру Васильевичу – по поводу ее дальнейшей судьбы принять решение на свое усмотрение, не давя на жалость.

Выслушать пришлось много, но хозяин компании уволиться не позволил, места не лишил и даже более того – качнув головой, бросил:

– Засиделась ты, Алка, на одном месте. Пора бы тебя дальше двигать.

И назначил исполнительным директором, фактически своим замом, внеся существенные изменения в оплату ее труда: теперь зарплата Угольниковой напрямую зависела от чистой прибыли и прозрачного ведения документации. Посадил ее, так сказать, по другую сторону баррикад, потому что выставить на улицу специалиста, конечно, можно, но лучше иметь толкового управленца, выращенного собственноручно, подле себя, чем отдать его конкурентам, затем искать нового человека и тратить время на удвоенный контроль.

Подписав назначение, Петр Васильевич добавил:

– Ты бы нормального мужика нашла себе, а? Не твой уровень с уродами моральными путаться.

– Уже нашла, – сообщила радостно Алла.

Все эти подробности Алексей услышал за ужином в ресторане, куда его пару дней спустя после масштабных перестановок в кадрах пригласила Угольникова. Она сияла от осознания того, что победила, что не зря потратила восемь лет на эту компанию, что теперь перед ней открылись новые горизонты. И, вероятно, оттого, что кого-то встретила. Это Лешку подкосило. Когда успела?

– Может, останешься? – между прочим спросила Аля, протягивая руку и дотрагиваясь до пальцев Алексея. – Место начальника рекламного отдела вакантно. Ты более чем достоин.

– Нет, – качнул головой Леша. – Хочу попробовать свое дело открыть.

– Ну… Ты если что, обращайся, – проговорила тихо Алла, всматриваясь с надеждой в его глаза.

– Это вряд ли, – улыбнулся грустно Леша. А чего он ждал? Обычно так и бывает: все и сразу. И в душе он постарался запихнуть разочарование и ревность куда подальше и искренне порадоваться за Алю.

На следующее утро Алексей забрал трудовую книжку, завизировал ее в отделе кадров и вернулся в офис. Достал из-под стола припрятанный там букетик ромашек и заглянул в кабинет к Алле.

– Привет, Леша! – поприветствовала она, светло улыбнувшись. – Уже в курсе. Подпись поставила, – добавила она.

– Я… – он вошел. – Я просто… Это тебе, – протянул простенький букет, перевязанный веревочкой. По дороге увидел бабульку и спонтанно решил купить на прощание обычные ромашки, наверное, такие же, как и он сам. Но Аля говорила, что любит их.

– С-спасибо, – выдохнула Алла, принимая цветы. – Мне никто не дарил таких.

– Да ничего особенного. Просто… Ладно, удачи тебе! – бросил смутившийся Алексей и опрометью выскочил из кабинета. А то сейчас с потрохами выдаст себя… Как бы он себя ни уговаривал образумиться, а выкинуть из головы блистательную и яркую Аллу, которая может быть милой и нежной Алей, смешной, не приспособленной к домашнему хозяйству, уютной, робко заглядывающей в глаза, не получилось. Лучше уйти побыстрее, отдышаться, успокоиться… Принять как данность, что о ней даже мечтать не стоит.

Стремительно зашагал по территории компании, оглянулся, сам себе кивнул и вышел за ворота. Все хорошо. Оставит здесь все эти страсти и начнет новую самостоятельную жизнь.

– Леша! – услышал он окрик. Обернулся. К нему бежала Алла – споткнулась на каблуках, чертыхнулась, скинула туфли – и подлетела к нему. – Погоди! – переводя дыхание, бросила она.

– Что-то случилось? – Алексей подхватил ее под локоть.

– Конечно, случилось! – она всплеснула руками. – Неужели я тебе совсем не нравлюсь? – спросила в лоб.

– Ч-что? – переспросил Григорьев.

– Леша, я… Ну да, ну непутевая я, тебе, конечно же, нужна другая – домашняя, хозяйственная, но я могу постараться. Честное слово!

– Ч-что? – опять глупо повторил Алексей, хлопнув растерянно глазами.

– Григорьев, ты идиот? Сколько мне уже намекать можно? – воскликнула Алла. – Я тебе в любви признаюсь! Раз уж ты сам… не хочешь.

– Ч-что? – Лешка чуть на асфальт не сел.

– Да ничего! – разозлилась Аля и, схватив его за подбородок, притянула к себе. Медленно прикоснулась к его губам, прикрыв глаза. – Можем мы хотя бы попробовать? – прошептала она сквозь поцелуй.

– Аля… Я… – Леша приобнял ее неловко за талию, все еще не веря в происходящее. – Я не хочу пробовать.

– Понятно, – Аля убрала руки и попыталась отстраниться от него.

– Ты не поняла, – он улыбнулся. – Зачем пробовать? Давай просто встречаться.

– Правда? – Аля радостно распахнула глаза. – Ты серьезно?

– Вообще-то… Я уже давно… Как только увидел тебя тогда, в кабинете… плачущей… влюбился. И ты мне нравишься вот такая вот. И ты очень путевая. Самая путевая из всех путевых на свете, – пробормотал он форменную чушь.

– Леша, – счастливо выдохнула Аля, снова прикасаясь к его губам. На этот раз поцелуй вышел откровенным и распаляющим – у обоих щеки запылали румянцем.

– Я встречу тебя вечером, – пообещал Алексей.

– Я уйду ровно в шесть! – воскликнула Аля, натягивая туфли. – Ровно в шесть!»

Закрываю крышку ноутбука. Потираю покрасневшие глаза. Бросаю взгляд на экран мобильного – два часа ночи. Пора спать.

Замечаю одно непрочитанное сообщение. От Коли!

«Весь вечер слушал про Агату… И думал о тебе. И о том, какое у тебя красивое имя… Анна».

10. Сексуальные вибрации и постельный юмор

Традиционный звонок в дверь. Только теперь на пороге я лицезрею вместо привычного Ярика с сияющей улыбкой еще и его папу – с не менее лучезарным лицом. Точнее, не так. Теперь, в основном я вижу Николая и иногда вместе с ним – Ярика.

У нашего дитятки жизнь кипит: осталось сдать последний экзамен, повеселиться на выпускном балу и снова за учебники – готовиться к поступлению в университет. А тут еще любовь! Да какая! С нами ему теперь время проводить не так интересно, я бы даже сказала, вообще неинтересно. Типа, mission complete, дальше – сами!

Мы намедни с Колей, пока душевно курили на балконе, в моей приватной чилл-аут зоне, за Яром и Агатой наблюдали… Ну да, подсматривать нехорошо, но а как не подсмотреть? Значит, стоят они перед подъездом, за руки держатся, глаза в глаза друг другу смотрят, молчат, а лица… Мама дорогая, подобной страсти и Ромео с Джульеттой не знали! У нас еще фоном радио играло, а там как раз душещипательная песенка звучала… Из серии: «Я тебя никогда не забуду… Я тебя никогда не увижу!». Еще опадающих с неба лепестков роз не хватало. Если бы дом рядом рухнул – не заметили бы.

Самое интересное, что выяснилось-то: оказывается, Ярослав нравился Агате еще со школы! Но он же никогда не обращал на девушку внимания (!!!), поэтому она, считай, года три как без конца о нем думает, потому что он классный, не такой, как все, умный и с ним есть, о чем поговорить. Еще красивый. Очень. Очень-очень-очень красивый, просто фантастически, безупречно красивый (чьи это слова, я надеюсь, понятно). Первой подойти и заговорить не осмеливалась, потому что у оболтуса нашего рожа-то всегда кирпичом и вид – гордо-неприступный.

Поэтому сейчас они влюблены без памяти и, конечно же, на всю жизнь, потому что даже мысли друг друга читают. И почти дату свадьбы назначили и количество будущих детей обсудили.

Откуда я знаю подробности? М-м-м, ну, Яр рассказал «папе Коле», потому что молчать о таком вообще не умеет, а «папа Коля» – мне. Потому что на месте «сыночки» великовозрастной в моей квартире прочно обосновался мужчина постарше, чему я безмерно рада. И, в общем, очень много времени мы вдвоем проводим. Точнее, все время вдвоем проводим. И спим теперь вместе.

Долго изображать из себя разумных взрослых не сложилось.

Собственно, на следующий день после морского вояжа приключился наш первый раз…

Погода испортилась, и мы с Колей решили сходить в кино на свидание. Фильм – так себе: зрелищный, конечно, минус – без серьезной смысловой нагрузки, но сидеть в темном зале и тихо переговариваться, держась за руки… А Коля еще словно невзначай касался губами мочки моего уха, потом шеи… Концовку не помню – мы целовались.

Поужинали в ресторане. Вышли на улицу, а там – ливень. Николай оставил меня под козырьком крыльца, сам выбежал поймать такси. Я кинулась за ним – романтика момента обуяла меня. Поймала его за руку и притянула к себе. Он сначала удивленно на меня посмотрел, а потом…

Вы когда-нибудь целовались под проливным дождем? Когда струи воды стекают по лицу, волосы налипают мокрыми прядями, одежда – насквозь. Мимо проезжают по проспекту автомобили с включенным фарами, люди под зонтиками торопятся домой, а вы стоите и не можете оторваться друг от друга. Глаза прикрыты, его руки держат твое лицо в прохладных ладонях, а губы – горячие-горячие…

Домой приехали вымокшие до нижнего белья. Поднялись ко мне. И с порога – раздеваться. Торопливо, стягивая друг с друга одежду, уже не совсем соображая, с какой целью мы это делаем: необходимо срочно облачиться в сухое, или…

Или.

В глазах потемнело, в сознании вспыхнули миллиарды звезд, сердце бешено колотилось, а тело… Тело требовало прекратить над ним издеваться, играть в благородство и, в конце концов, уже… того.

Добрались до моей кровати. И тут мелодрама медленно, но верно скатилась по сюжету в комедию. Не знаю, что там у Николая было с личной жизнью… Я так поняла, дела обстояли хуже моих, но у меня в последние годы замужества секс был обязательно-принудительной повинностью. Желания ноль, страсти – еще меньше. А в этот вечер меня целовал, да еще как целовал, мужчина, который внезапно пробудил во мне сонм эротический буйных фантазий. И просто в миссионерской позе… Это же первый раз – я должна быть на высоте!

Поэтому с видом уверенной в себе, роковой женщины толкнула Николая на спину, одним… тремя рывками стянула с него брюки, потянулась к резинке его боксеров… Понятия не имею, насколько я сильна в оральных ласках (блин, звучит-то как!) – практики давно не имелось, но с Колей… для Коли… С ним я хочу все!

– Ты что делаешь? – несколько испуганно поинтересовался мой мужчина, чуть отползая назад.

– Как что? – я приподняла голову. – Это! – соблазнительно провела языком по губам и выразительно посмотрела на его приподнятое во всех смыслах настроение. Но почему-то сообщить, что я сейчас планирую не «это», а «минет», язык не повернулся.

– То есть… так сразу? – его вопрос поставил меня в тупик.

– А что, сразу нельзя? – удивилась я. – А когда можно? – нет, ну может, я правда тороплю события. Может, сначала стриптиз требовалось станцевать. Я была готова! Но вообще мне казалось, что ни один мужик от такого «сразу» не откажется.

– Ну… Я думал, что мы… – откровенно засмущался Николай, но при этом пожирал меня недвусмысленным взглядом.

– Коля, тебе сорок один год. Это я так, уточняю. Ты сейчас стесняешься? – а сама неосознанно гладила руками по его бедрам. Я. По мужским волосатым бедрам. Очень сексуальным. Гладила. Кайф! И сантиметр за сантиметром стягивала с него боксеры.

– Нет, конечно, не стесняюсь, – пустился в сбивчивые объяснения Коля, не особенно сопротивляясь тому, что вот-вот останется без трусов (пардон, что рушу всю романтику описываемого эпизода, но это было действительно очень комично). – Просто это несколько неуважительно по отношению к тебе. Может, я начну?

– Так, пошла за вином, – резюмировала я. – А то мы так еще пару часов вообще ничего не начнем! – мне лично в этот момент стало близко и понятно выражение: «В одном месте свербит». И еще вот это: «Тело пожарищем полыхает». И… Вы там сами у себя в голове все штампы из порнографической прозы переберите – все в тему будет. Отвечаю.

Вино подействовало расслабляюще: после каждого глотка мы целовались, моя свободная от бокала рука так и тянулась к заветному месту, Колина – тоже не теряла времени даром: пыталась бюстгальтер на мне расстегнуть. И когда он полностью отвлекся на дурацкие крючки, я молниеносно отставила вино в сторону, откинула одеяло, под которое успел скрыть свое достоинство Николай, и, заняв удобную позицию, отрубающую пути к бегству, приступила к решительным действиям.

– Японский городовой! – судорожно всхлипнул Коля, резко откидываясь на спинку кровати, нащупывая рукой столик и с грохотом ставя на него бокал. При этом он так неловко повернулся, что я неожиданно скатилась с кровати и шмякнулась на пол.

– Ты… как? – он нагнулся и посмотрел на меня сверху вниз.

– В порядке, – кивнула я и, пытаясь вернуть изящность себе и ситуации в целом, изобразила из себя грациозную пантеру. То бишь, на четвереньках вскарабкалась обратно на кровать. Зацепилась рукой за сбитое в кучу одеяло, потеряла равновесие и уткнулась лицом… Метко, в общем, попала.

– Ох… – простонал от неожиданности Коля, получив ощутимый тычок в причинное место. Мое воображение тут же услужливо нарисовало картинку, как это выглядит со стороны… Я затряслась от смеха.

– Черт, – Николай засмеялся вслед за мной.

– Так, все, тихо! – скомандовала я, подняв руку вверх. – Еще раз. Попытка номер два! – желание, несмотря ни на что, лишь нарастало, поэтому вернулась к начатому.

– Ну как? – уточнила я, оторвавшись от своего занятия на секунду.

– Хорошо! – воскликнул Николай, вцепившись побелевшими от напряжения костяшками пальцев в простыню. Ох, а как мне хорошо было: не знала, что слышать стоны наслаждения любимого мужчины, распыляющегося на атомы, может доставлять такое удовольствие.

– Подожди-подожди-подожди! – пробормотал Коля, подтягивая меня к себе и целуя.

– Что не так? – жадно ответила я на поцелуй.

– Ты с ума меня свести решила? У меня очень долго никого не было.

– И что? – с невинным видом продолжила ласкать его рукой. – Где первый раз, там и второй. И можно третий.

Коля затуманенным взором проследил за моими действиями, а потом невнятно проговорил:

– Надо бы Ярику позвонить… Предупредить, что ночевать я не приду.

– Секс-марафон на всю ночь? – улыбнулась я, прикусив губу.

– Аня, ты… Ох!

За ту ночь я поняла две вещи: первая – в физическом плане мы совместимы, вторая – когда совместимы, и мужчина думает не только о себе, а опыт есть, и позы можно перебирать с неиссякаемым энтузиазмом, сексом (сантименты про любовь откинем в сторону, это был секс) реально можно заниматься всю ночь. Ну, ладно, не всю, но до трех утра точно.

И нет слаще момента, чем провалиться в сон, пристроившись головой на груди своего мужчины, в его нежных объятиях (вот здесь снова начинается мелодрама).

Так, вернемся к звонку в дверь.

Коля. С порога – поцелуй вместо приветствия. Этой ночью он оставался дома, так как у Яра сегодня экзамен – они готовились.

– И я тоже рада тебя видеть, – замечаю, повисая на шее у Николая. Он подхватывает меня под бедра и несет в гостиную.

– Как у тебя дела? – спрашивает Коля, улыбаясь.

– Отлично, – отвечаю, покрывая его лицо россыпью поцелуев. – Соскучилась.

– Я тоже.

Он садится на диван, а я удобнее устраиваюсь на его бедрах.

– Слушай, у меня к тебе важное дело, – говорит Николай, нежно поглаживая по спине.

– Какое? – провожу кончиками пальцев по сеточке морщинок-лучиков у его глаз – нравятся до умиления.

– У Ярика 5-го июля день рождения. Семнадцать лет исполняется, – сообщает он.

– Да ты что? А я думала, ему уже семнадцать, – прикидываю в уме. – А нет, все верно.

– Ань, ну уж сколько лет моему сыну, я знаю, – с легкой укоризной произносит Николай. – В общем, я подумал, что было бы здорово совместить его день рождения с празднованием окончания школы и устроить ему вечеринку.

– Мм-м, клево! – соглашаюсь. – А где?

– У мамы моей дача есть. Причем именно дача: двухэтажный скромный домик, яблонево-грушевый сад, беседка, мангал, лужайка с зеленой травкой. Можно там: замаринуем шашлыка, отдохнем все вместе. Ярик своих друзей пригласит.

– Здорово! – киваю.

– Я тебя со своей мамой познакомлю, – добавляет Коля тише.

– Что? – я как-то сразу ерзать на нем нервно начинаю. С мамой? Уже? Я не хочу так сразу с мамой, я боюсь… А вдруг я ей не понравлюсь?

Коля, заметив проскользнувший на моем лице отчетливый испуг, успокаивающе продолжает гладить меня по спине:

– Ань, ты ей понравишься.

– Думаешь?

– Слушай, я семь лет ни с кем не встречался. Так, одноразовые романы случались: вроде настроишься всерьез, пригласишь девушку на свидание и через пять минут понимаешь, что… Нет, не то, не хочу. А с тобой…

– Мы всего три недели знакомы, – замечаю.

– А разве это имеет значение, сколько? – спрашивает Коля. – Мы уже взрослые люди: оба знаем, чего хотим от жизни и от человека рядом.