Текст книги "Чудеса на седьмом этаже (СИ)"
Автор книги: Эппле Гриин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
2. Сынуля-аккупант и первые чудеса
Честно говоря, понятия не имею, как так получилось, что в моей квартире неожиданно обосновался семнадцатилетний юноша по имени Ярик. То есть, он буквально целыми днями торчал у меня в гостях.
Придет со школы и ко мне! Я ему пару раз пыталась доходчиво объяснить, что как бы… эмм, это несколько неуместно, и мне работать надо, и вообще!
Без толку.
– Я тебе не буду мешать! – клялся Ярослав, разуваясь с порога. – А что на обед? – тут же вопрошал он, залезая с головой в холодильник.
В выходные – еще хуже. Ярик заявлялся ко мне, едва продрав глаза, и отсутствовал редкие воскресенья, когда у отца был выходной. Всё остальное время я никак не могла от него избавиться.
Причем он держал свое слово и, когда я работала, действительно не мешал. Завалится на полу в гостиной с планшетом и переписывается с кем-то в соцсетях. В итоге я ему поставила ультиматум: нечем заняться – читай! И составила список книг. Иначе – вали к себе домой в ВК всякую фигню кропать.
Думала, сработает.
Ага!
Засел за книги.
– Мне скучно, – как-то ляпнул Ярик, заглядывая в мой кабинет.
– Иди полы помой, если скучно, – отмахнулась я от него.
– Э, хорошо, – согласился он. – А где у тебя пылесос и ведро со шваброй?
– В кладовке, – бросила я, возвращаясь к экрану монитора. И через пару минут услышала, что он и правда принялся за уборку. Воды налил… Грязь развел страшнючую! Пришлось учить его мытью полов. А потом, как правильно стирать. И готовить. И еще проверять его сочинения и домашнюю работу по русскому языку и литературе. И ругать за неопрятный вид. И запрещать смотреть какие-то идиотские матерные сериалы.
Короче, нежданно-негаданно я обзавелась взрослым сыном. Нагло оккупировавшим мою территорию.
– Можно я у тебя ночевать останусь? – спрашивает Ярик, выходя ко мне на балкон, где я дымлю в приоткрытое окно лоджии.
– А чего тебе дома не спится? – уточняю.
– Папа в командировке, – пожимает плечами парнишка. – Не хочу домой… В пустую квартиру.
– Не борзей, а? – кошусь на него.
– Ну Ань… – тянет он. – Плиз-плиз-плиз. У тебя дома так клево!
– И чем же?
– Не знаю. Просто клево.
– Оставайся, – сдаюсь. Выкидываю бычок и тру лицо руками. Что-то не идет роман. Застопорился на середине. И ни туда, и ни сюда. Все возможные сюжетные ходы я уже раньше использовала – нового ничего в голову не приходит.
– Проблемы? – участливо спрашивает Ярик.
– Да так, – вздыхаю. – Не пишется. Идей нет.
– Слушай, – он повисает на перилах, – а я вот все хотел тебе предложить…
– Ммм, хочешь дать совет? – усмехаюсь.
– Ну да, – кивает Ярик. – В нашем доме столько разных людей. И некоторые из них выглядят не совсем счастливыми. Придумай им истории с хэппи-эндом.
– Мне бы кто придумал, – тяну.
– Нет, ну правда! – восклицает азартно Яр и тыкает пальцем в выходящую из подъезда бледную девушку лет двадцати с несчастным выражением на лице. – Вон, смотри! Это Снежанна! Я ее почти каждый день утром вижу, и она никогда не улыбается. Мне кажется, у нее несчастная любовь.
– И что?
– А то! Сочини рассказ, где у нее всё в итоге хорошо складывается. Вдруг сбудется? – бросает Ярик.
– Хм… – вглядываюсь в девицу: тоненькая, белокожая и невзрачная блондинка с огромными печальными глазами. – Не знаю, – задумчиво произношу. Но идея Ярика мне нравится. Может, правда отложить роман и отвлечься на коротенькую историю?
Итак… Отчего вы так грустны, милая Снежанна?
***
Анины истории
Не в ту дверь
«Ты… Кареглазо-теплоокий, величаво-прекрасный, гордо-недоступный.
Далекий, чуждый, проживающий на планете Независимость.
Люблю тебя? Наверное, но страдаю наверняка. Молчу, когда тебя вижу, краснею, когда ты на меня смотришь. Мечтаю, когда тебя нет, живу, когда ты снишься. Пишу стихи в сладкой меланхолии, а наслаждаюсь чтением классиков. Мой мир призрачен, воздушен, но он мне дорог, ведь там я могу уединиться с тобой.
И не знала я только одного о тебе, самого важного: ты утопил романтику в толчке с первыми и последними слезами отчаявшейся первой любви, растоптанной каблучками туфелек, обнимающих благословенные ножки, принадлежащие не мне, а той, что раннею весною сказала тебе: «Прощай, я ухожу. Давай останемся друзьями». Тебе было шестнадцать, ты смотрел ей вслед и думал, что вот здесь, на этом самом месте твоя жизнь остановилась и то, что будет дальше, будет происходить не с тобой, а с кем-то чужим, кому ты подаришь свою обессмыслившуюся судьбу.
Ты решил, что это конец.
Была она, и ты ее любил со свойственной только юности пылкостью, и жил мгновениями встреч, и заходил каждый раз в мечтах так далеко, что распаленная фантазия стонала, задыхаясь под давлением немыслимых переживаний, и боялся лишний раз ее поцеловать в действительности, сбиваясь с мысли от одной ее улыбки. А она, пленившись сладкоголосым певцом, нашла его подобие в реальной жизни, и ты ей стал неинтересен.
Что было дальше?
Банальная история. Мучительная ревность, невыплаканная боль, ничтожные попытки ее вернуть, горькое унижение от осознания собственной нечтожности. Ты пытался бунтовать, заглушая ее равнодушие дешевыми спиртными напитками (на дорогие денег не было), скандалил с родителями, дрался с друзьями и взахлеб читал всё, что под руку подвернется.
Ты взрослел, закрыв свое сердце для наивных увлечений и сделав частью натуры саркастический цинизм и злое неприятие веры в светлое будущее. Тебе трудно дались уроки первой разбитой мечты. Ты так и не избавился до конца от глубоко проросших в твоей душе ростков нигилизма. Едкая горечь проскальзывала в твоих суждениях о людях, и ты не смог избавиться от привычки смотреть на всех девушек свысока.
Каждый раз, когда ты находился в своих фантазиях на сцене в свете прожекторов и ловил на себе влюбленные взгляды множества безликих поклонниц, то думал только об одном: что бы сказала она? Как часто ты прокручивал эту сцену в распаленном обидой воображении! Вот ты спускаешься в зал после концерта с видом небожителя, зашедшего почтить своим присутствием простых смертных, и видишь ее. Она робко и виновато улыбается тебе, она хочет что-то сказать, но молчит, понимая, что миг упущен. А ты, скользнув по ней взглядом, даже не здороваешься. Так и должно быть. Никаких слов. Момент истины. Восстановление справедливости. Ты будешь жить долго и счастливо, а она всю оставшуюся жизнь проклинать свою легкомысленность и страдать, проливая горькие слезы, глядя на твою фотографию.
О, наивность ослепленного бессмысленной местью человека!
Ты так зациклился на ней, что не сумел понять одну простую истину: сердцу не прикажешь, и хотя первая любовь всегда останется первой, но жизнь-то продолжается. Все проходит, и это тоже пройдет. Многовековая мудрость Соломона, а ты ее забыл или не знал. За это поплатился, ведь дважды войти в одну и ту же реку нельзя.
Что было дальше?
Ты ее встретил. Именно в том клубе, где и должна была разыграться античная трагедия. Только вот обстоятельства сложились не по сценарию. Концерта и поклонниц не было, вид небожителя тоже не задался в виду отсутствия первых двух звездных составляющих. Плюс ко всему ты был пьян. Ее увидел издалека, долго не мог решиться подойти. Она тебя заметила сама, приветливо поздоровалась, спросила, как дела, и, не дождавшись ответа, ушла. Все. И не обернулась. Ты так и остался для нее никем, тенью из прошлого.
Я тоже была там, наблюдала за тобой и думала о том, что ты никогда не пригласишь меня на медленный танец, не станешь шептать милые пошлости на ухо и не попросишь номер моего телефона. Мы знакомы уже восемь лет. Столкнувшись со мной случайно на улице, ты долго не можешь вспомнить моего имени, называя меня то Леной, то Катей, иногда Ольгой.
Меня зовут Снежанна.
Это имя не подходит мне. Я знаю. Я слишком невзрачна для него, я слишком обычна и для тебя. Стоит мне только вновь назвать себя, ты начинаешь вглядываться в мое лицо, морщить лоб и припоминать, что мы вроде бы раньше проводили время в одной компании. Ты со смехом рассказываешь какие-то забавные эпизоды, которые происходили с нами, хлопаешь меня по плечу, словно своего хорошего приятеля, обещаешь как-нибудь позвонить и пригласить на кружку пива. И уходишь, вздохнув с видимым облегчением на прощанье. И совсем не помнишь о том, что…
…в музыкальной школе, на предмете сольфеджио, ты сидел рядом с худой, тихой девочкой весьма болезненного вида, которую все звали Жанна, а ты обзывал «Жанкой-пижамкой». Ты провожал ее после занятий до дома, угощал конфетами и дарил бездомных щенков и котят.
Я никогда не напоминаю тебе об этом. Зачем?
В тот вечер ты упал за мой столик, едва спросив разрешения. Предложил угостить «Мартини». Вернувшись с бокалами, ты сел напротив. Потом вдруг выдохнул: «Жанка-пижамка». От неожиданности я едва не поперхнулась.
«Сколько лет, сколько зим», – было твоей следующей фразой. Ты выпил залпом «Мартини» и без пауз, без остановок рассказал мне всю свою такую трагичную и такую банальную историю несчастной любви. Ты почти не смотрел в мою сторону, тебе все равно было, кому изливать душу. Ты нуждался в исповеди, и я приняла ее, ни одним словом, ни одним нечаянным движением не выдав своих подлинных чувств. Я молчала, хотя мне хотелось схватить тебя за плечи, как следует встряхнуть и крикнуть: «Какой же ты идиот!»
Вот я перед тобою. Увы, я не она. Но мне и не нужно быть кем-то, чтобы любить тебя. Я помню, как ты вдохновенно играл на фортепиано, какое у тебя при этом было выражение лица. Ты подавал большие надежды. Но ты их променял на звездную мишуру, став третьесортным музыкантом в местечковой группе, у которой популярности может чуть больше, чем у других таких же «звезд». И все равно я тебя люблю.
Мне нравится твоя манера одеваться, я знаю все твои излюбленные жесты. Мне дороги твоя улыбка и едва заметные морщинки-лучики у глаз. Как в песне, я тебя узнаю по походке, а еще в любой толпе различу тебя по аромату туалетной воды. Мне приятно звучание твоего имени: Александр, Саша, Шура.
До вчерашнего вечера я не теряла надежды. Сегодня все иначе. Я устала от твоего равнодушия.
Ты и я. Мы слишком похожи: оба цепляемся за призрачный фантом идеальной любви, за вымышленные нашим воображением образы, чуждые реальности. Разница заключается лишь в одном: ты живешь воспоминаниями прошедшей любви, а я – несостоявшейся. Всю ночь я сидела на кухне, пила чай и думала о том, что множество романтических историй так и не случилось со мной только потому, что я ни на секунду не допускала мысли об их возможности.
И я решилась. Хватит. Я возвращаю тебе в этом письме твою историю, рассказанную мне в клубе. Она только твоя и не может принадлежать мне, сам храни ее, а я постараюсь просто забыть обо всем. Также на этом листе бумаги я оставляю свою многолетнюю, безнадежную и бессмысленную любовь к тебе, дарю тебе свои пролитые слезы, бессонные ночи, потерянные навсегда бесценные минуты несбывшегося счастья. Ты можешь скомкать письмо и выбросить его в мусорную корзину – я не прошу сохранить его на память. Более того, забудь о нем сразу после прочтения, как о недостойной внимания мелочи. В наслаждении собственным эгоистическим страданием и самоистязанием тебе ни к чему другие заботы.
Прощай».
Сергей сложил слегка помятые листы и убрал их в конверт, найденный им только что под дверью. И тяжело вздохнул.
Он не был кареглазым и тем более теплооким, его не звали Александром, и у него никогда не было знакомой по имени Снежанна или Жанна.
Загадочная незнакомка, подложившая под дверь его квартиры письмо, ошиблась адресом.
Внизу хлопнула подъездная дверь. Сергей вскинул голову и по наитию, не отдавая отчета своим действиям, кинулся вниз. Выскочил на улицу и сразу приметил медленно бредущую в сторону остановки невысокую худенькую девушку с огромными голубыми глазами. В ней не было ничего особенного – просто и скромно одета, немного сутулая, не сказать что красавица, но почему-то его сердце екнуло.
– Эй, подожди! – сжимая письмо, он бросился вслед за незнакомкой. – Ты Снежанна? – спросил обернувшуюся к нему девушку.
– Д-да, – неуверенно ответила она.
– Я… – Сергей бросил взгляд на ее письмо – Снежанна стремительно покраснела. – Случайно прочитал. Думал, это мне… Но ошибся. Я не хотел! – пылко закончил он.
Девушка молчала, пытаясь удержать набежавшие на глаза слезы, а потом тихо проговорила:
– Извини… Боже, как глупо!
– Нет! – вдруг воскликнул Сергей. – Совсем не глупо! – он еще раз посмотрел на письмо и порывисто порвал его на мелкие части. – К черту его, правда?
Снежанна слабо улыбнулась в ответ. Сергей выдохнул, набрался смелости и произнес:
– А что ты делаешь сегодня вечером?..»
– Ну как? – спрашиваю у Ярика, который утром, проспав в моей гостиной почти до одиннадцати, первым делом вытребовал прочитать написанное ночью.
– А они поженятся? – уточняет он, отрываясь от монитора.
– Понятия не имею, – пожимаю плечами.
– Ну вроде ничего так, – рецензирует парнишка. – Я, кстати, тоже как-то был безнадежно влюблен. В первом классе. В Олю.
– И что?
– Ничего. Во втором мне уже нравилась Маша, – и широко улыбается.
– Балбес! – смеюсь, отвесив ему легкий подзатыльник. – Ладно, собирайся! Пошли в магазин за продуктами, – предлагаю. – Да и вообще, неплохо бы подышать свежим воздухом.
На обратном пути с нами в лифт заходит Снежанна – я ее сразу узнала. Ярик толкает меня в бок и делает большие глаза. Я цокаю на него. Но потом понимаю, на что он пытается обратить мое внимание.
Девушка улыбалась.
3. О сложностях отношений и немишленовских макаронах
– Нет. Я не думаю, что нам стоит встречаться, – повторяю в пятый раз в телефон, стоя у окна и уперевшись лбом в холодное стекло. Вот уже третий день подряд Михаила одолевает новая навязчивая идея: наш развод был ошибкой, это лишь временные трудности – у многих пар такое случается, но все еще можно исправить… Нам надо обязательно встретиться и поговорить! – Не надо ко мне приезжать. Миш, я не знаю, кто там и чего тебе насоветовал… Зачем возвращаться к прошлому? Мне это не нужно.
– Ань! – орет с кухни Ярик. – Что делать, если макароны слипаются? А то, кажется, у меня сейчас пудинг получится!
Фыркаю от смеха и выглядываю в коридор, прикрыв трубку рукой, кричу:
– Холодной водой промой! И масла оливкового добавь.
– Ага! – отзывается мой юный кулинар, затеявший сегодня лично приготовить спагетти болоньезе. Боюсь представить, чем нам в итоге придется ужинать, но пущай тренируется.
– Миша, да е-мое! – восклицаю, вернувшись к разговору с бывшим мужем. – Ну что ты несешь? Да это мои проблемы – выйду я снова замуж или нет! – в этот момент он вдруг скатывается к смешным угрозам, напирая на то, что я очень сильно рискую остаться одна на всю оставшуюся жизнь, особенно с моим характером и отношением к супружеским обязанностям, а ведь мне уже не двадцать и не такая уж я красавица, чтобы воротить носом от человека, который готов терпеть все мои недостатки. Офигенный аргумент! Я сразу вдохновилась. – Иди в жопу! – срываюсь. – О себе лучше подумай! Раз ты такой идеальный мужчина, так найди себе, блин, такую же идеальную женщину! На хрен я-то тебе сдалась?
В мой кабинет заглядывает встревоженный Ярик. Собственно, он тоже уже третий день подряд слушает мои ведущие в никуда препирательства с Михаилом, а потом наблюдает за тем, как я нервно курю на балконе и тихо матерюсь. Слава богу, хоть с комментариями не лезет – ума хватает.
Машу ему рукой, мол, иди, тебя не касается, но Яр, не сводя с меня насупленного взгляда, качает недовольно головой, цокает языком и вдруг…
– Зая, я тебя еще долго буду ждать? – громко произносит он басовитым голосом, приблизившись ко мне. – Я уже соскучился! Хватит болтать с подружками! – игриво так.
У меня вытягивается лицо… И Мишин словесный поток тоже прерывается.
Пауза.
– Так вот почему мы расстались, – произносит наконец бывший муж. – Ты, оказывается, уже… И давно? Ты из-за него меня бросила? Поэтому не хотела совместно квартиру покупать? С ним жить планировала? – несет Мишу. – Сука ты! И дрянь! А я-то! – и короткие гудки.
Молчу, хлопая глазами. Откладываю телефон на стол. Нормальный поворот событий. Оборачиваюсь к Ярику.
– Какого лешего? – спрашиваю. – Ты что творишь?
– Ань, – Яр виновато трет кончик носа. – Слушай… Ну а чего он тебя достает?
– Не твое дело! – бросаю. – Ты как вообще додумался до такого?
– Никак. Случайно получилось, – пожимает плечами Ярик. – Блин, ну прости. Но, может… – запинается, – этот твой бывший муж отстанет теперь от тебя.
Кидаю взгляд на телефон.
– Может, и отстанет, – успокаиваюсь. – Но на будущее – без твоих идиотских спектаклей обойдусь. Такие вещи… – замолкаю, вздохнув, – только двое между собой решать должны.
– Ну я же твой друг. Я переживал, – тихо произносит Ярик.
– Друг, – качаю головой с усмешкой. – Ладно, друг… Что там с твоими макаронами?
– Я сам! – подрывается Ярик на кухню. – С ними все в порядке!
Складываю руки на груди и погружаюсь в задумчивость. Как же порой сложно отпустить прошлое и отказаться от иллюзорной стабильности. Искать чувства там, где их уже нет. Играть… Постоянно играть в трагедию, в итоге превращая ее в фарс.
Сидим с Яриком на балконе, распахнув створки окон лоджии, наблюдаем за подростками, тусующимися на лавочке возле подъезда, и ужинаем его подобием спагетти.
– Ну как? – интересуется мой юный кулинар.
– На мишленовские пять звезд, конечно, не тянет, но в принципе, ничего, съедобно, – одобрительно киваю. – Какая девчонка симпатичная, – замечаю, ткнув вилкой в компанию молодежи, где по центру скамейки сидит длинноволосая брюнеточка.
– Это Агата, – сообщает Ярик.
– Ты всех девочек в округе по именам знаешь? – смеюсь.
– Нет, – внезапно смущается дружочек мой новоявленный и прячет взгляд в тарелке. – Это… Она просто училась раньше в моей школе. На два года старше. Сейчас уже на втором курсе в университете. Вроде на юридическом.
– А чего ты так покраснел, а? Яр! – толкаю его в бок. – Она тебе нравится, да? Признавайся!
– Нет, – упрямо мотнув головой, отвечает Ярик и отворачивается.
– Оно и видно, – возвращаюсь взглядом к девице. Хм… Нет, определение «симпатичная» ее никак не характеризует. На самом деле, у нее очень интересная внешность – выразительная, с изюминкой: густые темные волосы, достающие до середины предплечий, расчесаны на пробор и подчеркивают правильный овал лица. Невероятные глаза: большие – даже с седьмого этажа видно, смуглая ровная кожа, красивые губы. Худенькая, в тонком черном пальто, но вокруг шеи намотан ярко-розовый шарф, розовые же колготки в тон обтягивают жеребячьи ноги с острыми коленками, тяжеловесные полусапоги с цепями. Ее обнимает за плечи высокий парень в смешной шапочке, из-под которой торчат светлые кудри, и что-то ей говорит. Она слабо улыбается, но я замечаю, как девушка почти незаметно передергивает плечами. Словно ей неприятно.
Кошусь на Ярика, который жадным взором следит за Агатой.
– Вы общаетесь? – интересуюсь.
– Нет, – вздыхает Яр. – Она… Ай! – взмахивает рукой и возвращается к спагетти – сидит и бездумно накручивает их на вилку.
– А не пробовал познакомиться? – допытываюсь.
– Зачем? – вскидывает голову Ярик. – Знаешь, сколько вокруг нее парней крутится? Вон этот… что ее обнимает – это типа ее официальный бойфренд – Дима. А вот тот, Артем… – он показывает на стоящего чуть поодаль парня с короткой стрижкой, прищуренными глазами и насмешливой полуулыбкой на губах. – Я как-то видел, как они целовались.
– Как-то видел, – бормочу. – Понятно. Не одобряешь ее, значит? – внимательно рассматриваю нахмурившегося Яра, на лице которого с легкостью можно прочитать все эмоции. Боже, да мы по уши влюблены в эту девицу! Занятно.
– Ань, – он снова смотрит на Агату. – Просто я не понимаю… Если ты кого-то любишь, зачем тогда… Это неправильно.
– А если она не любит? – задаю провокационный вопрос. И невольно сравниваю Ярослава с теми ребятами во дворе, оценивая его шансы. Хм, а мой оккупант поинтереснее персонаж будет. Внешне – так точно.
– Тогда зачем она с ним? – вспыхивает Ярик, отбросив вилку.
– Не знаю, – пожимаю плечами. – Давай я тебе рассказ напишу. Про то, как иногда бывает.
– Напиши, – кивает он. И выходит с балкона, прихватив пустые тарелки. Мыть! Его папаня определенно должен мне как минимум «спасибо» сказать – сын на глазах превращается во взрослого, самостоятельного парня.
Хотя… Конечно, это не моя заслуга. Просто заняться им некому, а так он, наверное, все-таки правильно воспитан. Не думаю, что любой юный недоросль с энтузиазмом будет заниматься уборкой.
Снова смотрю на Агату… В этот момент она встает со скамейки и прощается с компанией. Дима порывается ее проводить, но она опять едва уловимо передергивает плечами и отказывается. Уходит в гордом одиночестве, провожаемая двумя пристальными взглядами. И одни из них принадлежит Артему.
Значит, Агата. А что если…
***
Анины истории
Чужие игры
«– Знаешь, а я, пожалуй, тебя любила. Одно короткое мгновение. Но любила. Больше ты этого от меня никогда не услышишь, – произнесла Агата и, развернувшись, зашагала по направлению к костру, разбрасывающему отблески в темноте. Со стороны дачи доносились тихие надрывы гитары, громкий хохот, обрывки разговоров и чье-то невнятное пение.
«Время перемен, – обожгло сознание девушки одной внезапно кристально честной мыслью. – Пора ставить точку. Давно пора. Оборвать все связи».
– Стой, Агата! – услышала она неуверенный оклик Артема, чувствуя затылком его взгляд. Но, к сожалению, уже не обещающий ей будущего. Она на секунду прикрыла глаза, избавляясь от томительных картинок жарких объятий в теплой озерной воде под звездным небом. Соприкосновение тел, переплетенные пальцы, его горящие, почти черные глаза. Ее умоляющее: «Скажи… Скажи, что любишь». И его молчание в ответ, молчание, в мгновение ока разрушившее очарование момента. Как глупо, как наивно!
– Где вы пропадали? Вас не было почти два часа! – сердитый вопль лучшей подруги и по совместительству сестры Артема – Женьки, выскользнувшей из-за поворота проселочной дороги, убегающей в лес, к небольшому озеру. Откуда так долго, так мучительно долго возвращались Агата и Тема.
– Купались, – поспешил задорно ответить Артем, демонстрируя в доказательство мокрые, коротко стриженные и оттого стоящие торчком волосы. – Ну что, Евгения, еще алкогольный экстаз не наступил? – беспечная белозубая улыбка уверенного в себе по жизни нахала.
Будто ничего и не было. Агата качнула головой: а он и есть нахал – влез в ее жизнь, перевернул все с ног на голову, покорив харизмой таланта, злого остроумия и этими наглыми, постоянно хитро прищуренными глазами.
– На себя посмотри! – отмахнулась с фырканьем Женька. И уже подруге:
– Агата, слушай, там тебя Дима обыскался.
– Да, хорошо. Иду, – отозвалась тихо девушка, бросив быстрый взгляд исподлобья на Артема. Свое странное дьявольское наваждение. Которое пришло время вычеркнуть из памяти, вырезать ножом из сердца.
Тема подхватил под руку сопротивляющуюся сестру и с раскатистым смехом потащил ее за собой.
Агата какое-то время стояла одна во мраке бескрайней ночи среди шорохов волнующегося высокой травой поля. Глядя на теряющие очертания тени брата и сестры. Она касалась пальцами своих губ, которые горели, словно после ожога, недавними поцелуями, и бормотала чуть слышно: «Обман. Все вокруг сплошной обман. Ничего не было. Глупый фарс».
***
Артем лишь один раз обернулся в сторону Агаты, насмешливо окинув ее взглядом. Он выиграл. Получил то, что хотел. Она готова на все ради него! Даже на предательство, измену. Мило! Правда, очень-очень мило. Особенно ее признание в любви… Такое чувственное, страстное.
Артем знал, что именно сейчас Агата уязвима. Любое его слово будет воспринято, как удар по едва живому самолюбию. Ему это льстило. Она красива, умна, привлекательна, блестяща, восхитительна, необыкновенна. Да, это все она. Была. Полгода назад в его разыгравшемся воображении. Сейчас Агата превратилась в обыкновенную девушку с неуемным желанием быть любимой всеми. Слишком банально. Больше всего Тема ненавидел ординарность.
Только что была разыграна финальная сцена с последующим выходом актеров на поклон. Игра закончена. Больше эта девушка ему не интересна.
***
Агата прошла к дачному домику. Веселый пикник в дружеской компании подходил к своему логическому завершению: кто хотел достигнуть полного единения с природой путем длительной медитации через вливание в себя n-ного количества спиртного – тот уже это сделал.
Дима сидел на ступеньках домика и курил. Встретил ее пристальным тяжелым взглядом, который так не вязался с его обычно добрым, расслабленным выражением лица и ангельскими пшеничными кудрями до плеч.
– Ну? И где ты была? – спросил он тоном, предвещавшим хороший скандал. Впрочем, вполне заслуженный.
– Купалась, – равнодушно ответила Агата, присаживаясь рядом.
– Вдвоем с Темой? На протяжении двух часов? – Дима нервно затянулся и толчками выпустил из легких сигаретный дым, моментально растворившийся в летнем воздухе.
– Ну и что? – Агата потерла висок и забрала у него из рук сигарету. Она себя чувствовала стервой, но угрызений совести по этому поводу не было.
– Мы сегодня курим? – хмыкнул Дима, разглядывая подругу.
Агата не ответила и сделала глубокую затяжку.
– Что между вами произошло? Или происходит? – разозлился он. Она заметила, как сжались его кулаки.
Агата внимательно посмотрела на свой маникюр, еще раз затянулась и равнодушно соврала:
– Ничего между нами не было. И нет. Мы просто купались.
Дима должен был дать ей пощечину или как следует ее встряхнуть, схватив за плечи! Он должен был хоть что-то сделать после такой наглой лжи и показного безразличия! И, может быть, тогда… Агата ощутила бы чувство вины. И ей стало легче.
Дима встал. Пнул со всей силы дверной косяк.
– Я тебе не верю, – прошипел он. – Не верю! – запустил руки в волосы и, откинув голову назад, замер, уставившись в небо.
– Если ты мне не веришь – твое право. Сегодня здесь много девушек – флиртуй с кем хочешь и наслаждайся местью. Если ты мне не веришь, – Агата сделала значительную паузу. – А если веришь, то я…
Она медленно вдохнула дым и, почувствовав с непривычки легкое головокружение, выпустила его.
– То я жду тебя наверху.
Агата затушила сигарету и поднялась по скрипучей, пахнущей деревом лестницы на второй этаж, где им заботливая Женька уже приготовила кровать. Она была уверена, что Дима максимум через полчаса придет к ней и, скорее всего, начнет извиняться, а взамен Агата не почувствует ни малейшего дискомфорта со стороны сопротивляющейся совести, потому что никакого сопротивления не будет. Нечестно так поступать по отношению к человеку, с которым провела вместе почти два года, но она вынуждена так поступить. Из-за Темы. Это его правила игры. Он строил по собственному сценарию историю первой настоящей трагической любви, поэтому упрощенные варианты с хорошим концом не принимались.
– Не приходи, – мысленно попросила Диму Агата. – Пожалуйста, не приходи. Не верь мне, брось.
Агата скинула кроссовки и упала на постель, утонув в пуховом одеяле. Подложила руки под голову и задумалась, глядя в потолок.
Игрушкой… Забавой – вот кем она была для Артема. Актрисой погорелого театра в чужой пьесе. Итак…
Главная героиня – очаровательная девица Агата Николаева, лучшая подруга сестры главного героя, принадлежит навек другому, недоступна и недосягаема, как Луна на небосводе.
Главный герой – амбициозный юноша Артем Верещагин, испорченный проницательным умом и циничным чувством юмора. Никогда не воспринимался всерьез гордыми и сексуальными подружками сестры, так как находился на положении младшего брата.
Краткое содержание пьесы: он влюбляется в нее, она поначалу не обращает на него внимания, но вскоре его красота и обаяние берут свое, и девушка постепенно сдается, но они не могут быть вместе, потому что… потому что… Да черт его знает, почему! Остановимся на том, что главная героиня не может бросить своего прежнего возлюбленного, а главный герой не имеет права предать друга. А почему бы Диме и не быть Артему лучшим другом? Все-таки в одной компании время проводят.
Но в реальности все складывалось совсем иначе.
Полугодовая прелюдия, в течение которой Агата старалась не обращать внимание на не по годам умного брата подруги, вылилась в навязчивое безумие. Но его красота и обаяние абсолютно ее не впечатлили.
Задело за живое другое… Как-то Женя вывалила ворох исписанных бумаг перед Агатой, произнеся: «Прочти». Это были стихи, обрывки несвязного повествования, фрагменты каких-то пьес.
– Что это? – заинтересовалась Агата.
– Творчество моего братца. И он собирается это выкинуть. Представляешь?
Агата просматривала белоснежные листы, исписанные неровным, прыгающим почерком, аккуратно раскладывая их в разные стопки, и не знала, что сказать.
– Он очень талантлив, – пробормотала она в конце концов. – Сохрани это, не выбрасывай.
Вот тогда-то все и изменилось.
Артем плюхнулся на продавленное кресло возле костра – царское ложе, закинул ногу на ногу и уставился на огонь.
«Выпить, что ли?» – мелькнуло у него. Оглядел импровизированный стол, заваленный мусором, в поисках водки. Но на глаза попадались лишь пластиковые стаканчики и полупустые бутылки с лимонадом. Тоска… А догнаться точно не помешало бы. И, может, потом пробраться в комнату к Наташке и… Она с начала вечера на него недвусмысленно посматривала. Почему бы и не трахнуться? Без обязательств.
Он заметил Диму, стоящего на крыльце дачного домика. Встретился с ним взглядом. Широко улыбнулся и отсалютовал. Тот качнул головой, сплюнул, показал средний палец и вошел внутрь. Пфф, кретин! Наивный, доверчивый ублюдок! Наверняка, сейчас полезет к своей Агате Великолепной, не желая ничего замечать вокруг себя. Любовь слепа.
Pretty lover. Наверняка, во время оргазма утирает слезы, бормоча: «О милая, спасибо! Спасибо!» В голове отчетливо нарисовалась картинка, как этот придурок именно в этот самый момент лезет в постель к Агате…
Артем поморщился от резкой боли в сердце. Схватился за грудную клетку. Что за…
Стиснул зубы.
«Зачем? Зачем она призналась?» – зло, с ненавистью.
Да к черту эту парочку! Пусть милуются!
Артем приметил Агату сразу. Как только она впервые пришла в гости к сестре в компании однокурсниц. Он помнил странное чувство, вспышкой радости озарившее все его нутро: «Это она! Моя главная героиня!»
Ему уже давно хотелось пережить удивительную историю любви, выстроенную по его собственному сценарию. Особенную. Сложную, противоречивую – разыгранную на троих. Где ему отводилась бы особая роль – того, кто, участвуя, при этом остается сторонним наблюдателем чужих изломанных эмоций. Влезть, разрушить, присвоить, но не владеть. Серьезные отношения? Нет, увольте, ему всего восемнадцать. Только игра!
