Текст книги "Чудеса на седьмом этаже (СИ)"
Автор книги: Эппле Гриин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Мир меняется со скоростью света, поэтому девиз: «Здесь и сейчас» оправдывал все действия.
Но чем ближе маячил рубеж тридцати лет, тем назойливее доставало чувство некой неудовлетворенности. Паша затруднялся обозначить, в чем конкретно оно выражается и что не устраивает. Вроде ему по-прежнему нравилась работа – музыка без конца звучала в голове, никогда не надоедая. Он с энтузиазмом принимал предложения друзей: «А давай махнем…» и далее следовало место, куда именно. Да и отсутствием внимания девушек не страдал. Но почему-то… Почему-то чувство легкости бытия пропадало.
Незаметно. Почти не ощутимо. Но однажды он проснулся часов в семь вечера с дикой головной болью, в отвратительном настроении, с ощущением вселенской усталости во всем теле и мыслью: «Как же меня все достало!»
Но сколько бы Паша ни анализировал ситуацию – в чем корень зла не понял. Решил, что, вероятно, пресловутый кризис подступающего тридцатника накрывает. А значит, его просто надо пережить. Как? Может, каким-нибудь экстремальным видом спорта заняться?
С такими мыслями Павел стоял на следующее утро на балконе, только-только вернувшись из ночного клуба, где вечеринка затянулась до семи утра. Приехал один, внезапно грубо отшив Лиду или Лизу… Не помнил. Он вдруг впервые со всей четкостью изображения увидел, какие именно бабы западают на него – бестолковые курицы в поисках модного мальчика.
Ага, мальчика! Вечного.
Да что ж такое… Павел взъерошил волосы и закурил, бездумно вглядываясь в окна соседнего дома. И внезапно приметил танцующую в одном нижнем белье девчонку: она прыгала по комнате, трясла волосами, заворачивалась в штору, вскакивала на диван, хохотала…
Это выглядело одновременно мило, наивно и как-то по-детски, что ли. Затем она исчезла в пространстве квартиры, а Паша продолжал зачарованно смотреть на ее окна. И минут десять спустя девушка – уже в строгом наряде, с убранным волосами и отчего-то кислым выражением на лице – снова показалась на балконе.
Ничего особенного в ее внешности не было – серая мышка. Паша пожал плечами и отправился спать. Но образ танцующей соседки навязчиво крутился в голове, медленно растворяясь в поступающем сне.
И на следующее утро Паша открыл глаза с непонятным ему желанием – увидеть ее снова.
Увидел и… приветственно помахал ей рукой. Девушка его заметила, удивленно вскинула брови, улыбнулась, сразу невообразимо похорошев, и ответно поздоровалась. На следующее утро Паша ее уже ждал… Показал пальцем на сияющее на небе солнце – мол, надо же, весна все-таки наступила. Соседка поежилась, изображая уныние, мол, так не хочется на работу.
Общение продолжилось. И через день, и через месяц. И постепенно вошло в необходимую привычку. Паша никак не оценивал его, не считал нужным развивать в нечто большее, потому что иначе… Вот это волшебство пропадет. Стабильные отношения его все так же не привлекали, девиц на ночь хватало.
Но однажды девушка исчезла. На целую неделю. Зашторенные наглухо окна, пустующий балкон. И все это время Павел тонул в раздражении, пугая коллег по работе и приятелей хмурой физиономией.
И когда она вновь появилась, на пальцах объяснив, что уезжала в командировку, Паша с облегчением выдохнул. Но отпустило ненадолго: ворочаясь в кровати, он задал себе один простой вопрос: а что если она уедет навсегда? Или, что еще хуже, рядом с ней на балконе появится мужчина? И игра в гляделки закончится.
Ну и ладно. Это же не может продолжаться вечно?
Не может.
Паша сел ровно, сдавив виски руками, потому что к горлу подступила тошнота. Мысль о ком-то, кто мог забрать эти утренние встречи у него, неожиданно взбесила.
Еще несколько дней Павел ходил, как в тумане. Диагноз с точностью снайпера поставил администратор клуба Сергей Александрович, пригвоздив его буквально к полу: «Паш, ты влюбился, что ли? Месяц чумным ходишь!»
Все Пашкино нутро воспротивилось дурацкому предположению. Но уже под утро, когда он в очередной раз отшил очередную девицу и, возвращаясь домой на такси, глядя на расцветающее розовым небо, представил себе, как просыпается в воскресенье, сжимая в объятиях теплое тело девушки с балкона, отщелкнуло. Воображение нарисовало совместный неторопливый завтрак, нежные поцелуи и шутливые тисканья в ванной, поездку на море, тихий вечер за сериалом… Ничего выдающегося – все, как у всех, все, как у обычных влюбленных парочек.
Павел мог бы, в принципе, отказаться от постоянной работы в клубе и остаться там в качестве приглашаемого гостя – да и вообще на корпоративах и свадьбах больше можно денег заработать, согласиться на постоянку в качестве звукорежиссера в ивент-агентстве приятеля… Тогда режим дня поменяется, и он сможет ночи проводить дома. А как было бы здорово вместе с ней поехать в Берлин!
Паша тряхнул головой, пытаясь отогнать приторные фантазии, но не получалось. Он хотел, чтобы они стали реальностью.
***
Вероника, отчаявшись дождаться соседа, хотела было покинуть балкон – на работу опоздает. Но не успела – в ее сторону один за другим полетели бумажные самолетики. Она округлила глаза и поймала смеющийся взгляд веселых карих глаз – парень из дома напротив запускал их в небо, с досадой вскидывал руки вверх, когда сложенные из листов «птички», не долетая, обваливались вниз, но продолжал отправлять к ней посланников.
И один, спикировав вверх, приземлился рядом с ней.
– Йу-ху! – услышала Вероника радостный вопль, подбирая самолетик, подергивающимися от нетерпения руками развернула его и прочитала:
«Ты свободна сегодня в восемь вечера? Хочу пригласить тебя на танец! Паша».
Вероника вскинула голову, покраснела, осознав, что ее секрет раскрыт, и рассмеялась.
– Ну? – прокричал ей парень с балкона.
– Да! – ответила Вероника».
Как только я ставлю точку в конце последнего предложения, в дверь раздается требовательный звонок. Я вдруг замечаю, что Коли нет рядом – зато слышу грохот посуды на кухне. Боже, что он там делает?
Но первым делом иду в коридор, ни секунды не сомневаясь в том, кто это вдруг нагрянул в гости.
– Ань… Я устал, – жалобно тянет Ярик, переступая порог моей квартиры, и шмыгает носом. – Есть хочу, – он принюхивается, и я тоже… Потому что с кухни доносятся крайне вдохновляющие желудок ароматы.
– А… па… до сих пор у тебя? – изумленно спрашивает Ярослав.
– Ага, – киваю.
– О! Ярик! – Николай, вытирая руки полотенцем, выходит из кухни. – Я как раз за тобой хотел спуститься. Давайте ужинать.
– Давайте, конечно! – развожу руками в стороны, слегка офигевая. Чего уж теперь!
И мы не только поужинали – мы еще и какой-то супер-пупер боевик по телеку все вместе посмотрели. Кажется, теперь вместо одного оккупанта у меня их двое… Просочились же!
Но, лежа на полу в компании двух во всех отношениях приятных мне мужчин и глядя на мелькающие взрывами и оторванными частями тела картинки на экране, мне вдруг захотелось, чтобы этот вечер стал первым, но далеко не последним в моей внезапно заигравшей новыми красками жизни.
9. Слабости сильных женщин и полевые ромашки
– Так, кожа вроде свежая… Глаза… Не слишком ли ярко накрашены? – оценивающе себя разглядываю. – Пожалуй, для прогулки на море тени лишние, – и снова в ванную. – Черт… Дурацкая челка! – снова хватаюсь за плойку.
Да, я та идиотка, которая уже полтора часа носится по всей квартире в попытках привести себя в порядок. Получается плохо: то мне не нравится выбранный сарафан, то волосы лежат не так, как надо, а как надо – понятия не имею! Поэтому укладываю их то на одну сторону, то на другую, то зачешу назад. В итоге вообще мелким барашком накрутилась… Вздыхаю: никогда бы не подумала, что могу так нервничать перед свиданием.
Казалось бы, Коля меня видел в моем привычном виде, оценил, зачем этот цирк? Но мне очень-очень важно показать ему, какой сногсшибательно красивой я умею быть. Чтобы у него даже мысли в голове не возникло передумать.
Вчера вечером закрыв за Яриком и Николаем входную дверь, я вернулась в гостиную, и она мне вдруг показалась жутко пустой и неуютной без них. Полночи не могла заснуть, а на утро проснулась с одной простой и до ужаса очевидной мыслью…
…я влюбилась.
Как будто в первый раз. Те же ощущения и эмоции. И даже левый глаз начал дергаться.
В это трудно поверить, но в моей душе всколыхнулось нечто, давно похороненное и забытое, описываемое в ярких красках только в моих рассказах. И это нечто можно назвать твердой уверенностью в том, что я наконец-то встретила своего мужчину.
Все, как в моих придуманных историях.
И чем больше я думала о Николае, пытаясь заснуть, тем он с каждой минутой становился идеальнее и идеальнее. Я перебирала в памяти все, что мне рассказывал о нем Ярик, сопоставляла с тем, что увидела и услышала сама, и пришла к выводу, что ради Коли я готова даже поменять режим дня. И вообще стать примерной и заботливой женой, потому что для него такой стать именно хочется! И четко разделить между собой жизнь реальную и мои фантазии.
Вот почему в данный момент я снова лезу в шкаф за новым платьем…
В дверь раздается звонок. Вернув на тело предыдущий сарафан в пол из нежнейшего шелка, попавший по сиюминутной прихоти в опалу по принципу: «А не чересчур ли?», иду открывать. Уже какая есть – такая есть. Буду изображать из себя голливудскую диву на Лазурном берегу.
На пороге стоит Коля и счастливо улыбающийся в тридцать два зуба Яр.
– Он с нами напросился, – виновато поясняет Николай, одетый в обычную светлую рубашку с короткими рукавами и серые льняные брюки, а я глаз от него отвести не могу. В общем, контрольный в голову. Для меня он сейчас выглядит круче всех известных рок-звезд и актеров скопом, вместе взятых. Между делом подмечаю, что у него на сто процентов красивое (по моим меркам) тело. Да-да-да, потому что оно угадывается через ткань свободного кроя рубашки. И вспоминаю, что мне вообще-то всегда нравились невысокие парни без намеков на широкоплечесть. И смазливых я тоже терпеть не могла. Всегда требовалась изюминка во внешности. А у Николая их… Подвисаю на его глазах.
– Ань! – зовет меня Ярик. – А мы… то есть, папа… тебе опять цветы принес! – и сует букет полевых васильков. – Это я купил! Специально к мини-рынку за ними бегал! – хвастается.
– Спасибо, дорогой, – киваю.
– Ничего, что у нас не совсем обычное свидание будет? – уточняет шепотом Коля в то время, как Яр закидывает на плечо мою пляжную сумку.
– Ну, я так полагаю, без деятельного участия этого купидончика нам не обойтись, – улыбаюсь.
– Кстати… Ты сегодня очень красивая. Такое шикарное платье! – Николай запинается. – Мне даже как-то неловко рядом с тобой. Я по-простому. Может, мне переодеться?
– Нет, нет, – машу руками. – Мне нравится. Если тебя смущает мой наряд, давай лучше я… Перестаралась, видимо, – бормочу. Вот же… Надо было в самом первом сарафане остаться, в образе барышни-крестьянки!
– Нет, нет! – Коля хватает меня за руку. – Пусть мне все завидуют!
Отворачиваюсь, пряча улыбку. Вот это ощущения: когда мужчина, который тебя одним своим присутствием с ума сводит, одаривает искренним комплиментом! У меня, кажется, плечи сами собой расправились, спина выпрямилась и грудь на размер увеличилась.
– Ну, мы идем? – нетерпеливо вопрошает Ярик, с ехидной лыбой все это время наблюдавший за нами.
Возле подъезда, на скамейке я замечаю Агату, которая сидит на спинке и с убитым лицом смотрит прямо перед собой. Ее волосы убраны в тугой хвост на макушке, отчего темные глаза выглядят еще больше. На ней простые майка и шорты, без рисунков или кричащих деталей, как будто она в чем дома ходила – в том и выскочила на улицу. С родителями поссорилась, что ли?
Ярослав, конечно, тоже ее видит, но опять вместо того, чтобы поздороваться, бросается впереди отца к машине и суетливо начинает закидывать вещи в багажник. Девушка провожает его разочарованным взглядом. А может, она его ждала? Ведь сидит и глаз с него не сводит.
Так, все. Мне это надоело. Как можно быть таким оболтусом?
Решительно подхожу к красавице и здороваюсь.
– Тебя ведь Агата зовут?
– Да, – девушка непонимающе смотрит на меня.
– Я Аня. Подруга Яр… папы Ярослава. Слушай, мы сейчас отправляемся на море – загорать, гулять. Поехали с нами? А то, понимаешь ли, у Ярика нашего никогда духу не хватит пригласить тебя хотя бы мультики вместе посмотреть! – и кидаю сердитый взгляд на побелевшего от неожиданности моего поступка дружочка.
– Я… А я не помешаю? Мне неудобно, – Агата говорит это мне, а сама смотрит в упор на Ярика, который стремительно начинает покрываться красными пятнами.
– Конечно, не помешаешь. Да, Коля? – выразительно на него смотрю. Потому что это шанс избавиться от назойливого внимания амурчика нашего. И пообщаться без дополнительной пары ушей.
– Да о чем речь? – улыбается Николай, угадав мои мысли. – Места в машине предостаточно! К тому же, вам вдвоем веселее будет. Это твоя подруга, да? – он оборачивается к сыну, который уже с ненавистью пялится на нас.
– Я не… – беспомощно бормочет Ярослав, переводя несчастный взор на Агату.
– Ярик, ты не сходишь со мной за купальником? – внезапно предлагает девушка.
– Схожу! – восклицает Ярик и вихрем срывается вслед за ней.
– Вау! Что это сейчас было? – смеется Николай. Мы закуриваем, пока ждем нашу парочку. – Неужели это та самая Агата?
– Ты о ней знаешь? – удивляюсь.
– Знаю, – кивает Коля. – Я, может, и не так много провожу времени с сыном, как хотел бы, но слушать его умею. Он же болтает без умолку! И вроде о всяких разных мелочах: как день провел, что в школе делал, с кем гулял… Так вот имя этой девочки я слышу очень часто. Причем в таком контексте: «Мы в волейбол играли на площадке. Потом наши еще подтянулись. И с соседнего двора ребята пришли. С ними Агата была. Она тоже с нами играла… Она, кстати, классно играет в волейбол». И так далее. А на лице все огромными буквами написано.
– И в кого же он тогда такой нерешительный? – кошусь на Николая.
– Наверное, в меня, – пожимает он плечами. – Мне тоже очень трудно решиться сделать первый шаг. В этот раз, если бы не Ярик…
– Ох уж этот Ярик! – улыбаюсь. – Будем считать, что мы ему оказали встречную услугу.
– Кстати, да! – соглашается Николай. – Потому он нам потом еще припомнит эту выходку.
– Вряд ли, – смешливо морщу нос. Судя по тому, как ребята долго ходят за купальником… Счет времени явно потеряли, получив возможность наконец-то пообщаться.
Коля оборачивается ко мне и закидывает руку на спинку скамейки в приглашающем жесте. Я кладу голову на нее и прикрываю глаза. Хорошо!
– Ань, – зовет меня Николай.
– Да? – открываю глаза и встречаюсь с его мягким взглядом.
– Извини, что как сын лезу со своими предложениями… Но вон там, видишь, идет молодая женщина? – он кивает в сторону.
Поднимаю голову и замечаю размашисто вышагивающую эффектную девицу в деловом костюме, с черным портфелем в руках и в очках. С неприступно-воинственным выражением на лице.
– Кто это? – немного ревнивым голосом интересуюсь.
– Не знаю, как зовут, – пожимает плечами Коля. – Просто очень часто встречаю ее в лифте, когда меня в субботу на предприятие вызывают. Похоже, у нее кроме работы личной жизни нет. И знаешь, счастливой она не выглядит. Может…
– Придумать ей историю? – заканчиваю за ним.
– Как вариант, – кивает Коля. – Все-таки женщины не должны все свое время тратить на карьеру – можно главное упустить.
– И что же? – склоняю голову набок, разглядывая его посерьезневшее лицо.
– Обыкновенное семейное счастье, – просто отвечает Николай. – Может, я консерватор, и феминистки бы меня закидали тухлыми яйцами, но я всегда считал, что для женщины работа должна быть этаким хобби… Любимым увлечением. Да, она может достигнуть больших успехов, но не зацикливаться на этом. То есть… Я не к тому, что удел женщины – сидеть дома, борщи варить и детей воспитывать. Но, честно говоря, мало встречал я дамочек из категории карьеристок, которые на самом деле были бы счастливы. Точнее, вообще не встречал. Если копнуть глубже – всегда обнаружится житейская драма. И недовольство собой. И жизнью.
– Ну, многим вообще-то приходится вкалывать, чтобы обеспечить себя, – замечаю.
– И это еще хуже! – качает головой Коля. – Мужчина должен обеспечивать, а женщина… Думать о себе, о детях, о доме. Оставаться желанной и дарить праздник своим любимым. Мне всегда так мама говорила.
– Да где ж взять-то тех, кто обеспечивать будет? Сейчас чаще встречаются те, кто хочет, чтобы баба и зарабатывала сама, и выглядела отменно, и еще хозяйство вела! А самому желательно вообще ничего не делать. Себя баловать, – бурчу.
– Ну, не все же такие… – Коля передергивает плечами. – И женщины тоже во многом виноваты в сложившейся ситуации. Это, думаю, двусторонний процесс.
– Не буду спорить. Не хотят сегодня люди идти навстречу друг другу – тут я, пожалуй, с тобой соглашусь. Проще в одиночестве, для себя жить, чем отношения выстраивать, – хмурюсь. – Слушай, какая-то тема у нас… грустная. Я напишу рассказ. Про сильную женщину, которой в душе хочется быть слабой.
– Напиши. С удовольствием прочитаю, – замечает Николай, погладив меня по плечу.
День прошел в чарующе волшебной атмосфере. Мы позагорали, Коля с Ярославом даже рискнули искупаться, хотя вода была ледяной! Потом долго гуляли по променаду: Яр с Агатой шли чуть впереди, мы с Колей – за ними… Держась, как и наши юные влюбленные, за руки, и опять много разговаривали. И, в общем, я, наверное, ничем не отличалась от восторженно смотрящей на Ярика Агаты. Кстати, очень милой и воспитанной девушки. Приятной в общении. Уж не знаю, сложится у них с Яром или нет – все-таки еще очень они молоды, но сейчас это не имеет значения. Пусть наслаждаются обществом друг друга.
Я же уже точно знала: судьба решила мне подарить шанс – снова влюбиться, снова попытать счастья, и в этот раз я его не собиралась упускать! Не буду притворяться идеальной женщиной, но ведь если люди подходят друг другу, то и притворяться не нужно.
Мне очень хотелось верить, что мы подходим. Я так чувствовала.
Впервые. Честное слово.
Коля провожает меня до двери и замирает на пороге.
– Я очень рад, что мы познакомились, – вдруг произносит он, чуть коснувшись моей щеки пальцами.
– Я тоже, – отвечаю тихо.
– Значит, завтра я опять приглашу тебя на свидание?
– Обязательно, – киваю.
Николай сжимает мою ладонь, целует деликатно в щеку на прощание и уходит к лифту. Чувствую легкое разочарование, но понимаю, что все правильно. Переспать – легко и просто, а вот сделать так, чтобы желание уже переполняло, и секс стал чем-то большим, чем обычное удовлетворение естественных потребностей…
Подожду.
А пока сяду-ка я править судьбу встреченной утром карьеристки!
***
Анины истории
Карьеристка
«– Григорьев! Ты отчеты перепечатал? – из своего кабинета выглянула Алла Леонидовна – подтянутая, в строгом деловом костюме, в наглухо застегнутой до подбородка белой блузке – и смерила подчиненного грозным взглядом.
– Почти, – отозвался Алексей, не отрывая глаз от монитора и продолжая быстро клацать по клавиатуре.
– Я жду! – сурово бросила коммерческий директор, за которой, безусловно, должно остаться последнее слово.
– Лешик! Макет для баннеров готов? – это уже из своего кабинета высунул начисто выбритую морду лица Сергей Дмитриевич, начальник рекламного отдела.
– Да. На согласовании, – бросил Леша, не оборачиваясь в сторону второго руководителя.
– Будь добр, ускорь процесс. К вечеру макет ждут в типографию. Ладушки?
– Я помню, – монотонно произнес Алексей, никак не реагируя на подбадривающие интонации в голосе Сергея Дмитриевича.
Н-да, такая вот затейливая ситуация: на одного несчастного подчиненного целых два начальника… Которые еще и страстно друг друга ненавидят. Кидаться папками с документами на планерках, брызгая при этом во все стороны слюной и выпучив гневные глаза, для них обычное дело.
Леша вздохнул. А он – как то яблоко раздора: постоянно между двух огней.
Григорьев покосился на дверь Аллы Леонидовны Угольниковой… Авторитарной командирши, работающей в торговой сети «Сатурн» почти восемь лет, и за это время заслужившей немало ласковых прозвищ, самым мягким и нежным из которых было «Сука недотраханная». Хотя ей только месяц назад исполнилось всего двадцать девять лет, но по ее манерам и поведению казалось, что Угольниковой прилично за сорок. Не внешне.
Внешне коммерческий директор выглядела убойно: высокая, стройная, ноги от ушей, роскошные русые волосы, красивое лицо с правильными чертами и пронзительными серыми глазами, которые она представительно прятала за очками в золотой оправе. Но больная на голову трудоголичка без намека на личную жизнь, всю свою нерастраченную энергию тратящая на склоки с начальником рекламного отдела.
Сергей Дмитриевич Круглов – полная противоположность Алле Леонидовне: бабник, гуляка, рубаха-парень, балагур, отец, брат и крестный дядя для своих подчиненных, душка и типа все понимающий человек. Статный, рослый мужчина тридцати пяти лет от роду, щеголяющий в костюмах от Армани, поблескивающий стеклом дорогих часов, ослепляющий белозубой улыбкой. И тоже словно с обложки журнала сошел: темные волосы с первой элегантной проседью на висках, глаза голубые, легкая небритость, выдающий подбородок.
Главный оппонент Угольниковой куда не ткни: потому что задача одной сэкономить бабки, задача другого – их вытребовать. По мнению Аллы, рекламный отдел – тунеядцы и бездельники, по мнению Сергея, коммерческий отдел – банда злостных беспредельщиков, тормозящих процесс продвижения компании на рынке.
А Леша Григорьев – всего лишь мелкая сошка, тихий неприметный парень, постоянно невольно участвующий в их разборках. Как так вышло, что он оказался подчиненным у обоих начальников?
По несчастливому для него стечению обстоятельств: он пришел в «Сатурн» по объявлению на должность дизайнера-верстальщика рекламных материалов. Его взяли и посадили в огромном, разделенном перегородками офисе, где трудилось еще десять таких же специалистов. Половина из них подчинялись коммерческому директору, чей кабинет находился по левую сторону, остальные – начальнику рекламного отдела, который сидел в «стекляшке» по правую сторону.
Работал себе и работал. Зарплата – нормальная, работа – не предел мечтаний, но стабильная.
И тут грянул кризис. Начались массовые сокращения. И под горячую руку разогнали к чертовой бабушке всех сидящих в этом офисе сотрудников. Кроме Леши. Потому что, как выяснилось, он мог один делать работу пяти человек рекламного отдела. А из экономистов достаточно было и одной Угольниковой. Правда, кому-то требовалось возиться с бумажками, что-то вроде функций офис-менеджера выполнять. За дополнительную плату предложили Григорьеву.
Лешка согласился. Живет он один, девушки нет, шумных посиделок с друзьями не любит, выходные предпочитает проводить дома, и жизнь его пока тоже зациклилась на офисе торговой компании «Сатурн».
Вот и делят его начальники, каждый пытаясь доказать свою значимость. Попеременно высовываются из кабинетов, отдавая распоряжения, а Григорьев сидит себе по центру пустого офиса на десять человек и любит их. Обоих.
Леша, по мере возможности, не обращал на их разборки внимания, старательно выполнял поручения своих руководителей и мысленно злорадно желал им когда-нибудь пожениться. Отличная пара выйдет… Карьеристы чертовы. Вынесли друг другу мозг на работе – продолжили дома. Класс, да?
И, в общем, неизвестно, как бы долго царила подобная ситуация, насколько бы еще хватило Лешку и его терпения, но однажды все изменилось настолько резко, что Григорьев и сам не понял, как такое произошло…
Как он мог влюбиться в Угольникову!
День не задался с самого утра: коммерческий директор с начальником рекламного отдела затеяли битву титанов посреди офиса – орали, как оглашенные.
– Какой выхлоп от твоих дурацких баннеров, а? Какой? – распиналась Алла Леонидовна. – Продажи не выросли ни на один процент!
– А от них и не должен быть прямой рост! – рычал Сергей Дмитриевич. – Это имидж, Аллочка, имидж, понимаешь? Мы заявляем о том, что мы есть на этом рынке, дела у нас идут хорошо и кризис нам нипочем! Приходите в наши супермаркеты за продуктами! Вот информационный посыл!
– Ты на этот гребаный посыл израсходовал триста тысяч! Триста, мать его, тысяч! На месяц! В самых дебильных местах города! – орала Угольникова.
– Места нормальные! А были бы еще лучше, если бы кое-кто не урезал мне бюджет в начале года! Хорошо, что эти места вообще были! Потому что из-за твоей чертовой экономии я еле выбил нам хоть какие-то щиты!
– Ой, да ладно заливать! На Центральной площади, где самая большая проходимость, пустой щит стоит!
– Но я же следовал вашему указанию искать бюджетные варианты! – ерничал Круглов.
– Разрешите… – пробормотал Леша, пытаясь пробраться к своему рабочему столу.
– Григорьев, зайди ко мне! – моментально среагировала Алла Леонидовна.
– Григорьев, зайди ко мне! – само собой тут же бросил Сергей Дмитриевич.
– Поканайтесь еще, – непроизвольно вырвалось у насупившегося Алексея.
– Что? – оба начальника обернулись к нему.
– Погода сегодня хорошая, – пожал плечами Григорьев и, игнорируя руководителей, отправился за кофе.
По выработанной им собственной стратегии поведения в случае подобной ситуации Григорьев сначала неторопливо выкурил сигаретку в компании Мишки из логистического отдела, затем спокойно выпил кофе вместе с секретарем Марией и не спеша вернулся в офис. Принялся за работу – дел у него, как всегда, по горло. А эти… остынут и сами потом скажут, что им опять двоим от одного его бренного тела нужно.
В обед Григорьев, перед тем как отправиться в кафетерий, завернул в туалет, умылся холодной водой и завис перед зеркалом, разглядывая себя. Ему двадцать семь, а он уже пять лет торчит в этой конторе без надежды на какое-то продвижение. Пора бы отсюда валить. Лешка давно подумывал о том, что неплохо бы открыть собственное небольшое рекламное агентство, прикупить кое-какое простейшее оборудование и заняться производством полиграфической продукции небольших тиражей. Опыта работы с невменяемыми у него предостаточно, дизайнер он довольно сильный, а ваять макетики с акциями: «Только с 1 по 9 июня в сети супермаркетов «Сатурн» колбаса «Докторская» по 209 рублей за 1 кг!» надоело до тошноты.
Пригладил взъерошенные, непослушные волосы, которые светлыми прядями вились на кончиках и оттого вечно путались, потер уставшие глаза. Эх, был бы он красавчиком или уродом откровенным… А так – взглянешь и не запомнишь. Глаза серые, нос ровный, прямой, губы… как губы, подбородок… Да много таких подбородков. Никакой изюминки, кроме пореза на левой щеке от поспешного бритья. Нет, определенно что-то нужно менять в своей жизни. Причем кардинально. Может, в рыжий перекраситься или татуировку набить? А то скучный он какой-то, обычный.
– Поаккуратнее можешь? – услышал он тихий, рассерженный шепот. Дернулся и обернулся, только сейчас заметив, что в туалете есть кто-то, кроме него. Пробежался взглядом по кабинкам и замер, едва не охнув вслух. Из одной доносились весьма характерные звуки и шорох одежды. И чем там занимаются – можно сразу догадаться. Только Лешку в ступор ввело другое: знакомые лодочки на высоченные каблуках и лаковые пижонские туфли.
Григорьев выскочил из туалета, как ошпаренный. То есть… Аллочка и Сереженька того? Вместе? Или… А как же их обоюдная ненависть? Как же пылающие желанием порвать друг друга на запчасти глаза?
Вот, видимо, и рвут… Лешка хмыкнул и качнул головой. Занятное открытие. Лицемеры. А ну их, к черту! Нет, точно надо уходить. Иначе они его со света сживут.
Пролетела еще неделя. Руководители воевали все с тем же пылом, но теперь Григорьев замечал, что иногда они уходят с работы вдвоем. И порой многозначительно переглядываются. Но особого значения этому не предавал – не его дело.
В пятницу вечером в шесть часов Григорьев, наплевав на все дед-лайны, вышел из-за стола и направился на выход. Ему за просиживание штанов до десяти практически ежедневно никто не доплачивает и даже «спасибо» не говорит.
Дома, приготовив ужин, он уже хотел было включить любимый сериал и расслабиться, как вспомнил, что обещал позвонить маме. Только телефон никак не желал находиться. Мать вашу… На работе оставил. Придется вернуться, иначе матушка посреди ночи заявится к нему с полицией, скорой помощью и МЧС для подстраховки.
– Зашибись, – вздохнул Лешка, заметив свет из кабинета Аллы Леонидовны. – Только ее не хватало.
Но Угольникова никак не отреагировала на его приход. Григорьев схватил телефон и намылился бежать, но застрял на пороге. Как-то подозрительно все это. А где визгливое: «Григорьев! Ты почему финансовые ведомости не перепечатал?» Что-то случилось?
Сам не понимая, почему такой идиот, Лешка осторожно постучал в кабинет Аллы Леонидовны. В ответ услышал надрывный всхлип.
– Ну е-мое, – поморщился Алексей, но собственная сострадательность не позволила ему ретироваться, пока еще не поздно. Он приоткрыл дверь кабинета и заглянул.
Коммерческий директор сидела на подоконнике и со съехавшей набок прической рыдала, размазывая тушь под глазами перед опустошенной наполовину бутылкой коньяка. Из подвешенной на стене плазмы завывала Алла Борисовна: «Сильная женщина плачет у окна…» В другой момент Григорьев несомненно оценил бы комичность ситуации и поржал, но сейчас ему почему-то стало жаль Угольникову. Не любил он, когда слабый пол плачет. Сердце сразу сжималось, хотелось сказать что-то успокаивающее, лишь бы не видеть женских слез.
– Алла Леонидовна, у вас все в порядке? – тихо спросил он, прикрывая за собой дверь кабинета и приближаясь к начальнице.
– Леша? – удивленно всхлипнула Угольникова, наверное, впервые назвав его по имени. – Ты что здесь делаешь? – она снова шмыгнула покрасневшим носом.
– Я телефон забыл на работе, – объяснил Григорьев. – У вас что-то случилось?
– У меня? – Алла грустно усмехнулась. – У меня трындец приключился. Тотальный.
Леша не мог не заметить, что она сейчас какая-то другая. Без своей брони из очков и идеально уложенных волос, с заплаканными, близоруко прищуренными глазами и испорченным макияжем, в выправленной неряшливо из строгой юбки белой блузки и без лодочек, раскиданных по полу… Как будто простая, доступная и понятная.
– Я могу чем-то помочь? – Леша присел в ее рабочее кресло.
– Ты? Вряд ли. Сама дура, – она опять всхлипнула. Затем икнула, и Григорьев сообразил, что Алла Леонидовна в хламину. Впрочем, если с ее комплекцией она в гордом одиночестве всосала полбутылки коньяка – это неудивительно.
– Чертов ублюдок Круглов! – простонала вдруг Угольникова. – Сука… Скотина… Как же он меня подставил!
