Текст книги "Чудеса на седьмом этаже (СИ)"

Автор книги: Эппле Гриин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Каро оценивающе окинула его взглядом: обычное тело, никаких выдающихся рельефов и косой сажени в плечах. Трогательно приподнятые плечи, острые ключицы, розовые ореолы сосков, безволосая грудь, впалый живот, выступающие тазобедренные косточки, темная дорожка волос, убегающая под ремень. Не тощий, но слишком много еще юношеского. А молочная кожа на ощупь – так и есть: приятная, нежная. И родинки… Много родинок. И пахнет… Нет, не парфюмом и стиральным порошком, а чем-то знакомым, словно Каро уже встречала этот аромат раньше – едва уловимый, терпкий, раздражающий рецепторы, заставляющий жадно его вдыхать. И тут она впервые сама растерялась, поймав себя на том, что обнимает мальчика, пряча лицо у основания его шеи, просто обнимает, вдыхая этот запах, касаясь губами, впитывая его в себя.

И застыть бы, застрять в этом мгновении, чтобы не думать ни о чем, не знать никого, кто был до него, чтобы с чистого листа, как в первый раз… Невинно, неопытно.

Вася услышал ее, подхватил за подбородок, коснулся ласково губ… Одной рукой раздвинул дверки душевой, нащупал кран и включил воду – прохладную и почему-то распаляющую еще больше.

Под больно бьющими струями Вася исследовал руками ее тело – вычерчивал узоры пальцами и жадно смотрел, смотрел, смотрел, что-то запоминая, выискивая. Каро подставлялась, выгибалась и не понимала, почему-то так хорошо от простой ласки.

Не хотелось вести – хотелось отдаться. Не играя, не соблазняя, не изводя притворными прелюдиями. А еще больше желалось доставить ему пронзительное удовольствие, чтобы увидеть, как исказится судорогой его лицо, как затрепещут густые ресницы, как вздрогнет тело.

– Мальчик… Мой мальчик, – бормотала Каро, опьяненная Васиной отзывчивостью: стоило только вобрать губами напряженную плоть, как Вася вжался в стенку кабинки, царапая ее беспомощно ногтями, пару раз толкнулся вперед и удивленно разрядился, испуганно глядя на Каро.

– Прости… – занервничал Вася. – Я просто… Это так…

– Молчи, – она прижалась к его губам, целуя глубоко, настойчиво. Про себя улыбаясь. Мальчик горяч, свеж. Ему не нужен перерыв, не нужна дополнительная стимуляция. Не прошло и пару секунд, а он вновь горит, заведясь от простого поцелуя, от ощущения собственного же вкуса на своих губах.

– Пойдем, – Каро увлекла его за собой.

Наспех вытерла Васю махровым полотенцем и босыми мокрыми ступнями проследовала в спальню. С ее волос капало, по телу сбегали струйки воды. Вася пару секунд наблюдал за ее вальяжной проходкой… И вдруг сорвался, догнал, неожиданно впился в шею зубами, что-то пошлое прорычал на ухо и повалил нетерпеливо на кровать. Как будто сам для себя снял барьеры, как будто забыл, что гость, а не хозяин, как будто перешагнул через свой возраст и снова решил, что мужчина.

Капельки воды сменились капельками пота, зрачки расширились от удивленного восторга, сладкого наслаждения… Вася был неутомим, торопясь опробовать все и сразу. Вдавливал в кровать, переворачивал на живот, налегая сверху, приваливался сбоку… И целовал – почти грубо, кусаясь, норовя оставить метки. Каро плавилась в его руках, чувствуя себя растекающейся ртутью, гибкой ивой.

Вася захлебывался словами, убеждая, что у него никого и никогда… Что она – это навсегда, что он сейчас сойдет с ума, что не отпустит и не отдаст. И Каро ему верила. Верила в то, что и у нее до него ни с кем и никогда… И еще хотела верить, что, может, и правда навсегда? Что с ним вечно будет семнадцать.

И проваливаясь в сон в его искренних объятиях, утомленная и расслабленная, с безысходной горечью в одной-единственной мысли признала… Все-таки влюбилась.

Зачем? За что?

Бестолково это и не нужно. Разве удержишь такого мальчика? Разве хватит ее поздней беспощадной любви, чтобы уберечься от неизбежного расставания? Ведь это он сейчас кипит, а когда отгорит, когда вспомнит, что молод и все его увлечения еще впереди? Что будет делать она?

Зачем? За что?

Под утро Каро проснулась оттого, что под боком было нестерпимо жарко. Открыла один глаз и наткнулась на по-хозяйски пристроенную на ее груди ладонь. Вася дышал в шею, уютно зарывшись в нее носом. Но не мешал… Грел. И хотелось продлить это мгновение: вжиматься в него телом, чувствовать чистое дыхание, смотреть на трепещущие во сне густые темные ресницы.

Каро чертыхнулась… Твою ж, вот влипла! Она осторожно высвободилась из Васиных объятий и выскользнула из кровати.

– Мм-м-м… – недовольно замычал Вася и потянулся вслед за ней. Проснулся. – Ты куда? – испуганно спросил он.

– Пописать! – отозвалась Каро. – И это… Мне за дочерью скоро надо ехать, так что… – возвращать с небес на землю – так резко. Рубить – так с плеча. Пока не одолела снова слабость.

– За дочерью? – непонимающе переспросил Вася, садясь в постели. Его взъерошенные волосы стояли торчком, лицо заспанное.

– Да, Вася, да! Мне далеко не двадцать пять. А тридцать один и не в следующем году будет, а сейчас. И у меня есть шестилетняя дочь, которой не стоит видеть в постели мамы маленьких мальчиков, – Каро резко отдернула одеяло, приглашая покинуть не только кровать, но и квартиру.

– И муж есть? – упавшим голосом уточнил Вася, не обращая внимания на говорящий жест. Взгляд – снова растерянно-несчастный, и в сочетании с бесстыдной, возбуждающей наготой – просто убойный.

– Хм… Нет, мужа нет, – фыркнула презрительно Каро, отвернувшись – лишь бы сейчас не поддаться, не повестись повторно. – Так что, давай, вставай. Позавтракаем, так уж и быть, и свободен! – равнодушно. Но ведь дала слабину – к чему завтрак? А к тому, что до дрожи в пальцах хотелось полюбоваться напоследок мальчиком в лучах утреннего солнца за столом кухни. Как будто он принадлежит ей, как будто возможна такая гармония.

– А… А с тобой можно? За дочерью? – ошарашил внезапным вопросом Вася, нехотя выбираясь из теплой постели.

– Это еще зачем? – удивилась Каро.

– Познакомиться, – с честными, ясными глазами цвета июльского неба.

– Ты спятил? – Каро напряглась, внимательно в него вглядываясь. – Или… Ты что там вообще себе придумал?

– Я люблю тебя, – выдохнул Вася, потянулся к ней, обнял за талию и уткнулся лбом в живот.

– Вася, ты фантазер, – Каро попыталась отодвинуть от себя чудовище, но оно сопротивлялось, крепче сжимая ладони, жарко дышало в пупок и, кажется, требовало продолжения страстной ночи. Причем, доказательство уже упиралось ей в коленку. Молодость, да. – Послушай, – она схватила его за вихрь на затылке и силой дернула вверх – от замутненного желанием взгляда кипятком ошпарило. Предательским спазмом скрутило низ живота. – Мы… – облизала пересохшие губы, – мы всего лишь славно трахнулись. Причем тут любовь?

– Мы не… Мы не трахнулись, – прошептал Вася. – Я же честно… Влюбился.

– Вася, – Каро сглотнула, – ты в своем уме? – а губы уже оставляли россыпь поцелуев на его лбу, счастливо зажмуренных веках.

– Да. Или нет, – мальчик вдруг снова проявил себя мужчиной и ловко повалил ее на кровать, лег сверху и… Выгнать успеет, ага. Потом.

– Хочешь, я тебе кофе сварю? Я умею, – Вася в одной футболке и трусах, по-прежнему взъерошенный, но свеже умытый и бодрый ходил за ней хвостиком по кухне, неловко пытаясь помочь.

– Свари, – махнула рукой Каро, усаживаясь за стол. И пока молча завтракали, мучительно решала, что делать с внезапным Ромео. Вот сидит напротив нее мальчик Вася и признается в любви. Но ночные страхи туманили мозг, пробегаясь дрожью по телу. Лучше сейчас оборвать, закончить. Лучше одной.

И снова хочется выставить его вон, но почему-то рот не открывается и слова застревают на полпути, глядя на эту святую простоту, уминающую третий бутерброд с колбасой.

– И все-таки ты сейчас пойдешь домой, – решила наконец Каро. – Если хочешь… Можем встретиться в следующую пятницу.

– А можно я завтра зайду? – русского языка Вася, видимо, не понимал.

– Воскресенье я провожу с дочерью, – отрубила Каро.

– А где? – наивно спросил Вася.

– Не знаю… В парк вроде собирались пойти, – зачем-то рассказала Каро.

– На карусели? Можно я с вами? – не унимался Вася. – Я не буду мешать. Со мной весело.

– Василий, вы идиот? – уточнила еще раз Каро, удивляясь непробиваемости мальчика.

– Нет… Да… Не знаю, – проговорил парнишка. – Просто… Я же скучать буду. И мне очень хочется познакомиться с твоей дочкой.

– За. Чем? – отчеканила Каро.

– Ну… А как же? Если мы собираемся встречаться и жить вместе… – выдал Вася, недоуменно хлопнув ресницами.

– Что?! – Каро чуть кофе не подавилась. – Не слишком ли ты резкий? Ты вообще реально соображаешь, что происходит? Кто ты? И кто я? У нас вообще нет ничего общего! И нет будущего. Никакого! Да ты просто пацан! Смазливая моська и ничего больше! Все, на что ты можешь рассчитывать, пятница, вечер. И не вздумай лезть в мою жизнь! А уж твоя мне – и подавно не нужна! Ты мне не нужен, понятно? – сорвавшись, орала она в бессильной истерике.

– Ах так! – вскипел Вася. – Ты мне не веришь, считаешь малолеткой, придурком, а мы поженимся, ясно? Вот увидишь! Мы поженимся! – воскликнул он, подрываясь из-за стола. Выскочил в коридор, запыхтел, натягивая кеды.

– Ты без штанов пойдешь? – уточнила, успокоившись, Каро, прислоняясь к стенке и складывая руки на груди.

– А? – Вася поднял голову, оценил свой вид, осознал, что кой-какой детали гардероба все-таки не хватает, выпрямился и замер – в футболке, трусах и одном кеде на босу ногу.

– Ахахаха! – задохнулась от хохота Каро. – Откуда ж ты свалился на мою голову?

– Из Питера, – ответил Вася.

– А чего тебе там не училось? – хмыкнула Каро.

– Там родители погибли. В автокатастрофе. А здесь… бабушка есть, – тихо произнес мальчик. Просто так, спокойно, а у Каро сердце сжалось, и руки сами потянулось обнять чудовище, погладить по спине, вдохнуть его свежий юный запах тела.

– Можно я останусь? – попросил Вася.

– Оставайся, – вздохнула Каро.

Каро еще не знала, что тогда, на остановке, встретила не просто мальчика, а будущего мужа. Того, кто не уйдет, а будет любить нежно, крепко, до самой ранней смерти в возрасте всего-то пятидесяти одного года. Что будут они ссориться и мириться, отстаивая каждый свое, что мальчик окажется упрямым и с твердым стержнем характера. Что постепенно Каро оттает, сдастся, признав безоговорочную Васину победу над собой. И слаще этого знания не будет в ее жизни. Что «папа Вася» станет любимым отцом Машутки, и что будет у них еще одна любимая общая доченька – Валерия. Что ради него Каро изменит всем своим привычкам, что будет держать себя в тонусе, до старости оставаясь в душе молодой и живой. Что в какой-то период бизнес Каро начнет загибаться, не выдержав очередного кризиса, но Вася уже к тому времени встанет на ноги, организует свою фирму, купит оборудование, откроет звукозаписывающую студию. Что больше Каро не придется никому и ничего доказывать, и будет она помогать мужу в его делах, растить дочерей и наконец-то почувствует себя самодостаточной в семье, в любви к детям и к своему мужчине.

Что, похоронив мужа, каждый день Каро будет ездить к нему на могилу, рассказывать о дочках, внуках и благодарить бога и его за то, что было в ее жизни настоящее, и это настоящее подарил ей Вася, Василек, Васенька.

Она еще не знала, но уже чувствовала. Поэтому гладила, обнимала, целовала. И тонула во влюбленных ясно-голубых глазах».

– Это… хорошо, – выдыхает Коля, дослушав рассказ и нежно улыбаясь. – Все верно.

– Не слишком ли наивно? Все «Чудеса»?

– Нам всем не хватает немного наивности и веры. В себя, в любимого человека, в то, что семья лучше гордого одиночества. Нет в нем свободы. Нет, – пожимает плечами Коля. – А счастье никогда не дается просто. Жизнь не дается просто. Все всегда сложно. Все всегда трудно. И этого нельзя бояться. Иначе всю жизнь можно просидеть в скорлупе из собственных страхов.

– Хм… Думаешь, отправить ее в издательство? – спрашиваю неуверенно.

– Отправь, – твердо. – Проникнутся или нет – их дело. Главное, ты писала от души.

– Хорошо, – улыбаюсь. Потягиваюсь, вновь обращая внимания на странные прострелы в области поясницы и тянущую боль, и тут…

– Коля! – вскрикиваю.

– Что? – муж подскакивает с дивана.

– ВОды… Кажется, воды отошли… Я… – удивленно, – я рожаю!

– Рожаешь? – Коля охает. – Рожаешь? Так… Что мы сейчас делаем? Где «тревожный чемоданчик»? Блин, надо Яру позвонить! Или… Где документы? «Скорую» же нужно вызвать! – мечется бестолково по квартире муж, а я стою посреди комнаты и вообще перестаю что-либо соображать. Подумав, вспоминаю, что не мешало бы причесаться.

Ситуацию спасает Ярослав. Примчавшись по звонку и оценив с лету состояние двух невменяемых взрослых, он решительно набирает «Скорую», подхватывает заранее приготовленные для роддома вещи, находит документы, командует следовать за ним, и мы покидаем квартиру.

В приемной пожилой врач – умудренная опытом завотделения Нина Михайловна – уточняет мои данные, проверяет состояние и вызывает медсестру, отдав ей распоряжение готовить родильный зал. Я встаю, бросаю последний взгляд на дверь, за стеклом которой виден напряженный и побледневший от волнения Коля и пританцовывающий на месте от перевозбуждения Яр.

– Твои? – насмешливо спрашивает Нина Михайловна, кивая в сторону двери.

– Мои, – счастливо выдыхаю и широко улыбаюсь. – Самые любимые.

Конец