Текст книги "Закат Аргоса"
Автор книги: Энтони Уоренберг (Варенберг)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Глава XXIII
Но Лю Шен напрасно опасалась скандала, которого ожидала со стороны Треворуса. Правитель Аргоса ни словом не обмолвился о ночном происшествии, слишком спеша выпроводить, наконец, аквилонцев, – и вот утром его желание исполнилось.
Иное дело, что, вернувшись после неудачной погони за кхитаянкой в оранжерею, Каину он там не застал. Женщины и след простыл. По счастью, вред, нанесенной Возлюбленной, оказался невелик, Эулиара почти не пострадала – убедившись в этом, Треворус почувствовал, что у него отлегло от сердца. Он не стал звать слуг, чтобы избавиться от останков кота, которого наскоро закопал, брезгливо морщась, под одним из своих причудливых деревьев.
* * *
…Отъехав, в сопровождении своего эскорта, на пару десятков лиг от Мессантии, Конан велел всем остановиться и о чем-то недолго, по резко говорил с Паллантидом. Наконец, тот неуверенно кивнул в некоторой растерянности от услышанного и приказал всем без исключения гвардейцам следовать за собой в сторону Аквилонии, в то время как два человека развернули лошадей и отправились назад.
Нетрудно догадаться, что этими двумя были сам властитель Аквилонии и его верная кхитаянка.
Спустя еще несколько часов они явились к ожидавшей этого визита Хромой Ив.
– Примешь гостей, женщина? – с порога спросил Конан.
– А куда от тебя денешься, – проворчала та. – Входи, только не ори так – я не глухая, слава богам. И эту, «дочку» свою приволок, ну ты смотри, тебе что, скучно без компании? Прежде и со мной неплохо было, а теперь-то, верно, думаешь – что толку от старой карги?
– Язык у тебя, Ив, настоящее помело, – заметил киммериец, – видно, только и молчишь, когда спишь.
– Я у себя дома, что хочу, то и говорю. Надо бы твою подружку с моим племянником познакомить, вот он болтать не мастер, все больше молчком.
– Еще бы: ты ж никому и слова вставить не дашь, – усмехнулся киммериец. – Только ты мне ничего не говорила про племянника, я думал, ты одна живешь.
– Так ты не спрашивал, – парировала Ив. – К тому же он тебе не помешает, живет и ладно, помешает мне, если что. Его сейчас и дома нет, сам понимаешь дело молодое. Может, еще упрекнешь, зачем я тебя про собачку не предупредила? Вот у меня сторож, – она указала на Шенара.
Их манера общаться друг с другом потрясала Лю Шен – на ее памяти, так дерзко с Конаном никто не смел разговаривать, а Хромая Ив не выражала и намека на почтительное отношение к королю Аквилонии, словно они до сих пор оставались на равных!
Впрочем, судя по всему, Ив титулов вообще не признавала. Но кхитаянку взволновало другое – упоминание женщины о некоем племяннике. Она боялась подумать о том, кем он может оказаться…
Робкая надежда и отчаянный страх боролись в душе ее, заставляя сжиматься сердце, до тех пор, пока дверь не открылась и все чувства Лю Шен не сменились мгновенным разочарованием. Ибо если она ожидала увидеть лэрда Ринальда, то этим надеждам сбыться было не суждено, по крайней мере, не на сей раз. Человек, переступивший порог, не имел к тому никакого отношения.
– Камиль! – обрадовалась его появлению Ив. – Где же ты пропадал, я уж беспокоиться начала.
Он в ответ промычал нечто невразумительное, явно смущенный и встревоженный присутствием чужих, незнакомых людей и порываясь немедленно удалиться, но Ив ловко поймала его за рукав, удерживая на месте.
– Он так-то ничего, – пояснила она для Конана и девушки, – только с детства на голову слабоват, бывает, совсем дурной делается, но если его не пугать, не кричать на него, так и ладно. Тоже, вот, наследство мне от покойной двоюродной сестрицы досталось, да куда деваться. Эх, Камиль, ты бы хоть помылся для приличия, смотреть тошно. Впрочем, что с ним говорить, он воды боится, ну что ты скажешь!
Конан глянул на родственника Ив с нескрываемым омерзением, а Лю Шен испытала к несчастному идиоту глубокую жалость. Тот, в свою очередь, бросил на Ив довольно злой взгляд.
– Ну, еще чего, – заворчала та, – ты волком не смотри, соображай, кто тебя кормит, хотя бы, а то без меня давно бы где-нибудь ноги протянул. Жрет как прорва, да не в коня корм, – пожаловалась она. – Иди уж к себе, не мозоль глаза добрым людям.
– Не обижай его, – вырвалось у Лю Шен. – Он же не виноват, что…
– Тоже мне, заступница выискалась, – отмахнулась Ив, – ишь ты, «не обижай»! Он дурак-то дурак, а сильный, как боров, его кто обидит, три
дня не проживет. И еще, – она понизила голос, проводив глазами прошедшего в другую часть дома Камиля, – ты, красавица, поосторожнее с ним, близко не подходи, он до баб падкий, страх прямо, я вот только и слежу, как бы беды не вышло.
– Ох и сильна ты, подруга, голову морочить, – непонятно по какому поводу заметил Конан. – Но я не за тем вернулся в Мессантию, чтобы слушать твои байки. Ладно, пойду пройдусь.
– Подожди, – захлопотала Ив, – я вам сначала поесть соображу, ты-то ладно, а на девочку смотреть больно – кожа да кости, ну какой мужик в здравом уме позарится на такого цыпленка?
– Да вот хоть твой племянник – немедленно ответил Конан. – Ему, кажется, все равно, как она выглядит. Успокойся, я скоро вернусь.
* * *
…Всякому терпению есть предел, кипя от ярости, думал Ринальд. Конечно, он прекрасно относился к Ив и не сомневался в том, что она желает ему добра, но последние «шуточки» этой старой насмешницы совершенно вывели его из себя.
Будь что будет, он, аквилонский лэрд из древнего, достойнейшего рода, не намерен более выносить такие издевательства над собой и сохранять ненавистное унизительное обличье. Да еще перед кем?! Любимой женщиной и своим господином! Лю Шен, впрочем, тоже хороша, ничего не скажешь. Идиоту посочувствовать – пожалуйста, а с нормальным человеком – холоднее кезанкийского льда!
Он даже на какое-то время забыл о разговоре с Рэймом, обо всем, что собирался поведать Ив. Сбросив с себя все, кроме набедренной повязки, Ринальд принялся избавляться от мерзкого облика, смывая с лица и рук въевшуюся во все поря краску, изготовленную с примесью толченой коры какого-то растения, придававшей коже тот самый неестественно-желтоватый оттенок.
В полутемную дощатую пристройку, где он расположился, свет проникал только через щели в стенах и наполовину раскрытую дверь… но и этот свет неожиданно почти исчез, когда в проеме двери выросла внушительная фигура киммерийца.
– А Ив еще наговаривает на тебя, будто ты воды боишься, – сказал Конан. – Врет, значит, как всегда…
Ринальд выпрямился и немедленно обернулся на его голос. Конан стоял против света, и лэрд не мог определить выражения его лица.
– Не помню случая, когда бы я дважды приносил извинения одному и тому же человеку, – продолжал король, – но я вынужден это сделать за Паллантида. Он поторопился с твоим арестом. Хочу, чтобы ты знал – мне известно, что ты не собирался причинить мне никакого вреда, Ринальд.
– У меня по-прежнему нет никаких доказательств, – произнес лэрд.
– Они есть у меня, – заявил Конан, – больше, чем достаточно. Но первое и главное из них – ты сам. Тебе свойственно безрассудство, но никак не подлость, уж это я успел понять.
Он шагнул к лэрду и сжал руками его обнаженные плечи.
– Подними голову, рыцарь. По-моему ты кому угодно можешь смело смотреть в глаза.
У Ринальда и не было никаких оснований для страха перед своим королем. А если он в эту минуту не поднимал глаз, то совсем по другой причине – чтобы Конан не заметил предательских слез, выступивших на них.
Когда они вдвоем возвратились в дом, Ив удовлетворенно улыбнулась, а Лю Шен побледнела как полотно, не в силах произнести ни слова.
– Целый отряд больше седьмицы рыскал в поисках беглеца по всему городу, – сказал Ко-нан, – и все без толку, вот мне и пришлось взять дело в свои руки. Как видите, небезуспешно. Ив у нас изрядная любительница всяких штучек с переменой облика, мне самому когда-то доводилось прибегать к ее помощи, если нужно было какое-то время скрываться. Кем ты тогда меня сделала?
– Погонщиком верблюдов из Асгалуна, – тотчас откликнулась та.
– Точно. Раздобыла какой-то жуткий балахон, пропахший верблюжьей мочой, и я в нем ходил, так что от меня добрые люди шарахались. Можно сказать, Ринальд, что тебе еще повезло, и ты не стал жертвой ее более извращенных фантазий.
– Лучше было бы, если бы тебя тогда поймали? Или его? – спросила женщина. – Стараешься для вас, и никакой благодарности, вечно чем-то недовольны.
– Ринальд… – Кхитаянка, едва дыша от волнения, приблизилась к лэрду, помимо которого не видела и не слышала сейчас никого в целом свете… и – ее обожгло холодное пламя его непримиримых глаз.
– Не надо, – тихо произнес рыцарь, отстраняя ее. – Мы оба прекрасно знаем, что у тебя все чувства сводятся только к одному – чувству долга. Это весьма достойно, так что не стоит стараться, изображая эмоции, которые тебе не свойственны.
– Ринальд, – вмешалась Ив, – никогда не стоит говорить и делать такие вещи, о которых придется потом слишком сильно жалеть. Тридцать зим назад я сваляла дурака, из гордости так и не признавшись в любви единственному человеку, который был мне дороже жизни, и даже злейшему врагу я не пожелаю повторить мою ошибку. Жаль только, что с тех пор жизнь прошла, как вода сквозь пальцы, и ничего уже не вернуть.
– Все это очень грустно, Ив, – прервал ее откровения киммериец, – но давайте разбираться с личными отношениями не сейчас. Мы теряем время. Ринальд, я должен объяснить тебе все, что удалось выяснить, пока ты отсутствовал во дворце. Некоторые вещи еще лучше перескажет Лю Шен. А потом подумаем, как нам быть дальше.
– Мне тоже стали известны такие обстоятельства, которые требуют как можно более быстрого разрешения, – согласился лэрд. – Кстати, Ив, они касаются цветка, о котором ты упоминала. Я знаю, как он попал в Аргос и какое действие способен производить.
– Я тоже собирался говорить о нем, – сказал Конан, – но предпочту прежде выслушать тебя. Говори, лэрд.
Примерно через час, сопоставив имеющиеся у каждого сведения, удалось получить достаточно полную и жуткую картину, дополненную пересказанной Лю Шен историей гибели Одо.
– Ясно, что эту дрянь необходимо как можно быстрее уничтожить, – подвел итог Конан. – Полагаю, это дело мужчин, так что мы с Ринальдом им и займемся.
– С радостью, – охотно подтвердил рыцарь. – Но,– тут его взгляд сделался напряженным, – это еще не все. Эвер и Дэйна – как быть с ними?
– Хороший вопрос, – мрачно улыбнулся Конан. – Я думал о нем и принял решение. Мы восстановим справедливость в полной мере, если теперь я, в свой черед, вызову Эвера на поединок. В первый раз не все правила были соблюдены. В подобных случаях лишь один участник турнира может остаться в живых, второй должен погибнуть. Когда речь идет о чести, иначе нельзя, оскорбление смывается только кровью. Далее, Эвер использовал свое право прибегнуть к помощи турнирного бойца, выступавшего от его имени, а я нет. На сей раз будет наоборот. Лэрд Руфус Улл Камиль, согласен ли ты отстаивать мои права в поединке?
– Почту за великую честь, господин, – глаза рыцаря сверкнули восхищением.
– Я и не ожидал другого ответа, – удовлетворенно заметил Конан. – В случае победы можешь рассчитывать на любую награду, которую сам назовешь.
– Тогда позволь назвать ее сразу, – произнес Ринальд. – Разреши мне распорядиться по своему усмотрению судьбой Дэйны, вот все, о чем я осмеливаюсь просить.
– Я бы мог с тобой спорить, но только что сам обещал исполнить любую просьбу, – развел руками король. – Значит, быть посему, лэрд Ринальд.
* * *
Лю Шен слушала лэрда, окаменев. Упоминание о Дэйне вонзилось в ее сердце больнее кинжала. «Распорядиться судьбой» – что он имеет в виду? Неужели Ринальд по-прежнему, несмотря ни на что, любит эту женщину?
Образ Дэйны отчетливо возник перед внутренним взором девушки.
Да, эта гордая красавица кого угодно может свести с ума, а ведь Ринальд, насколько Лю Шен было известно, в свое время мечтал видеть ее своей женой, он делил ложе с нею, она безраздельно владела тем, о чем кхитаянка могла только грезить! И теперь он готов забыть о ее вероломстве и идет на все, лишь бы сохранить жизнь той, что так ему дорога и так желанна. Жгучая ненависть к сопернице охватила Лю Шен.
До сего момента чувство ревности было ей совершенно незнакомо, и она не знала названия тому, что ощущала теперь. Но не зря ведь Ринальд носил медальон с портретом Дэйны, как драгоценный талисман, возле самого сердца… Неужели все мужчины таковы, что главным для них всегда остается лишь внешнее совершенство? Конечно, ей, Лю Шен, в этом смысле никогда не сравниться с Дэйной! Но, захлебываясь отчаяние, подумала она, чего же я хочу?
Даже если бы ничто не стояло между нами, кто угодно, только не я, могла бы стать женой Ринальда. Не я, потому что наши боги проклянут, в этом случае, не только меня, но и его тоже. Как дорогой отец проклял нашу любовь с Имогеном, и мой муж покинул меня.
То же случится и с Ринальдом, если я снова посмею нарушить древний закон…
Кхитайские боги жестоки более аквилонских. Они не терпят измены установленным ими обычаям.
– Лю Шен, ты меня не слышишь? – обратилась к ней Ив.
Девушка вздрогнула.
– Прости, я задумалась и, кажется, пропустила нечто важное.
– Еще бы не важное. Повторяю для «задумчивых»: твой господин не может явиться во дворец и уничтожить цветок, он даже приближаться к нему не должен, эта ядовитая пакость убьет его. Один раз такое едва не случилось, в ту ночь, когда погиб Рестан, и снова испытывать судьбу просто глупо.
– Она права, – с некоторым смущением подтвердил Конан. – Похоже, цветок слишком сильно на меня влияет. Нет, подумать только – я, способный одержать верх почти над любым человеком или чудовищем, бессилен перед какой-то жалкой травой!
– У каждого есть свое слабое место, – успокоила его Ив. – Никто не сомневается в твоей силе и мужестве. Но не в этом случае. Поэтому, Лю Шен, идти придется тебе и Ринальду. На вас Эулиара столь страшно и быстро не действует.
– Я готова, – произнесла девушка. – А как мы туда попадем?
– Полагаю, примерно тем же путем, каким мне удалось выбраться, – вступил в разговор Ринальд. – Я все объясню подробно. Но мы отправимся во дворец не ранее завтрашней ночи.
– Почему ты считаешь, что следует ждать? – спросила Лю Шен.
– Потому что прежде хочу разобраться с Эвером, – ответил рыцарь. – Не сомневаюсь: после того, как ты дала понять Дэйне, что узнала ее, эти двое постараются исчезнуть из Мессантии. Ищи потом ветра в поле.
– Верно, – согласился Копан. – Тебе известно, где их можно найти?
– Да, – подтвердил рыцарь.
Он знал за собой это свойство: способность довольно долго колебаться, не в силах решиться на некий важный шаг, продумывать множество вариантов и так ни к чему и не приходить… но уж если наконец решение принято, свернуть Ринальда с пути оказывалось практически невозможно.
Основу его натуры, пожалуй, и составляло парадоксальное сочетание склонности к бесконечным сомнениям и бешеного упрямства. В данный момент он определенно знал, что намерен сделать, и ему хотелось это немедленно осуществить. Конан отлично понимал его состояние.
– Пойдем, лэрд, – бросил он, поднимаясь.
Если в первый раз Ринальд проник в сад возле дома Дэйны как вор, стараясь остаться незаметным, то теперь ситуация совершенно изменилась. Привратник было попытался произнести нечто вроде того, что «господин и госпожа сегодня не принимают», но на Конана это не произвело впечатления.
– Лучше пропусти, – посоветовал он. – У нас нет ни времени, ни желания пререкаться.
– Эта земля находится под личной защитой короля Треворуса, – возразил привратник. – У нас имеется охранная грамота. Вторжение сюда приравнивается к государственному преступлению.
– Ага, мы поняли, – кивнул киммериец. – Ну тогда сбегай позови охрану, а мы поговорим со здешним хозяином, – с этими словами он, не церемонясь, отодвинул привратника и вошел, быстро двигаясь в сторону дома.
Как ни странно, никаких препятствий на пути не возникло, если не считать дворецкого, с которым разговор был еще более кратким и доходчивым.
– Быстрее, – бросил Конан Ринальду. – Они нас не ждут.
Он стремительно шел вперед, на ходу отбиваясь от слуг, большинство коих, впрочем, предпочитали не вмешиваться (и правильно делали).
Впечатление, произведенное на Эвера появлением Конана, было неописуемым. Он застыл на месте, не веря своим глазам, сотрясаемый дрожью ужаса.
– Если не ошибаюсь, это ты – наследник аквилонского престола? – спросил киммериец, сверху вниз глядя на него.
– Я герцог Ровар из Гандерланда, – промямлил тот. – Здесь какая-то ошибка…
– Назваться можно как угодно. Больше двадцати зим назад я убил твоего отца Нумедидеса. Ты похож на него.
– Я не законный сын Нумедидеса, и…
– Зато я законный правитель Аквилонии и хочу это доказать.
– Но я не оспариваю твоих прав, – взвизгнул Эвер.
– Конечно нет. Именно поэтому ты послал своего бойца убить меня.
Конан заметил, что здесь, похоже, до него и Ринальда успел побывать кто-то еще. Помещение, в котором он разговаривал с Эвером, выглядело как после побоища: перевернутая и разбитая мебель, разорванные гобелены на стенах, осколки мраморных скульптур и фарфора, хрустевшие пол ногами. Жалкое человеческое отродье с прыгающими губами, именуемое Эвером, между тем успело все-таки собрать остатки достоинства, вероятно, случайно вспомнив, что родилось мужчиной.
– Я действовал по закону, послав тебе вызов, – проговорил он. – Мой боец сражался и проиграл. После этого у меня нет оснований настаивать на своих правах: наш спор разрешился в поединке, чего же тебе еще от меня нужно, скажи?
– В поединке чести в живых может остаться только один из противников, – пожал плечами Конан. – Поэтому я не считаю, что в нашем споре поставлена точка. По одной земле я с тобой ходить не намерен. Ты можешь выбрать любое оружие…
Для Эвера не было существенной разницы, сражаться на мечах, ножах, шпагах или врукопашную: увы, он не владел никаким оружием и против Конана не имел ни единого шанса уцелеть. Все равно что с голыми руками идти на медведя.
– Мне все равно, – произнес Эвер, что было чистой правдой.
– Раз ты не можешь ни на что решиться, оставим выбор за моим человеком, – сказал Копан, – ибо в этот раз я использую свое право выставить собственного бойца. Рыцарь Ринальд Руфус Улл Камиль, подойди.
До сих пор лэрд терпеливо ждал, когда Конан позовет его, и только теперь переступил порог, холодно глядя на Эвера.
– Я здесь, господин.
– Как… Ринальд? – Сюрпризы для Эвера, похоже, не закончились. – Какими судьбами? – Изобрести более глупый вопрос, пожалуй, было бы сложно.
– Ты меня рано похоронил, – невозмутимо произнес лэрд, – прихватив с собою в Аргос все мое состояние, а мне на память о себе оставив только вот это, – он расстегнул рубашку, обнажая грудь.
– Ужасно, – выдавил Эвер. – Но ты сам вызвался сражаться, а на турнире, естественно, убивают. Что касается твоих денег, то мы думали, ты погиб, и они тебе не нужны. Я не понимаю, на что ты обижаешься? Вроде бы ты неплохо устроился, раз теперь служишь аквилонскому королю.
Красная пелена гнева ослепила Ринальда – этот человек даже в толк не мог взять, на что можно «обижаться» после того, как тебя предали! Впрочем, Эвер отродясь не отличался ни сообразительностью, ни обыкновенной тактичностью.
– Спокойнее, – тихо сказал Конан, сжав руку лэрда повыше локтя. – Не теряй хладнокровия, собственная горячность – твой главный враг.
– Я пришел не за тем, чтобы с тобой препираться, Эвер, – произнес рыцарь. – Мой господин бросил тебе вызов, ты слышал?
– Да, но вызов вовсе не обязательно принимать. Я могу отказаться от боя. И что, благородный рыцарь Ринальд, ты тогда станешь делать? Разве честь позволит тебе напасть на безоружного?
– Ага, – безмятежно подтвердил тот. – Позволит. Я тоже безоружен, так что все нормально. Если не хочешь, можешь не защищаться. Тогда я тебя просто убью.
Осознав, что время пустой болтовни, на которую он был большой мастер, кончилось безнадежно, Эвер сделал попытку напасть первым.
– Отлично, – удовлетворенно воскликнул Ринальд, – как же я этого ждал!
Эвер достиг лишь того, что налетел на его кулак, врезавшийся в лицо и превративший зубы «наследника» в кровавую кашу.
Собственно, лэрду ничего и делать не приходилось, Эвер сам бросался на него, беспорядочно и бестолково размахивая короткими жирными руками, но ни разу не сумев даже случайно задеть Ринальда; зато лэрд, внутри себя почтительно отодвинув на задворки сознания понятия о правилах поединков, дал полный ход своему гневу и в считанные минуты превратил противника в мешок с дерьмом, отделав так, что Эвер мог только стоять на четвереньках, как животное, и блевать прямо на пол.
– Вот теперь наконец твоя внутренняя сущность вполне соответствует облику, – заметил Ринальд, выпустив пар и сочтя свою миссию выполненной. – Добить его, господин?
– Да необязательно, – пожал плечами Конан, – сам сдохнет. Ты же знаешь, как бить насмерть. У этой твари теперь внутри один сплошной фарш, с этим долго не живут. Пойдем.
– Нет! Мы должны еще найти Дэйну, – возразил Ринальд, – если она снова не сбежала. Ну что я за дурак, надо было спросить у этого, – он брезгливо пнул Эвера носком сапога, – пока еще мог хоть что-то сказать.
– Вот я о том тебе и толкую, что ты сначала делаешь, потом думаешь, – наставительно заметил Конан – У куска падали ничего не узнаешь, придется пойти искать твою «награду» самим.
– Боюсь, прямо сейчас не получится, – Ринальд задумчиво взглянул в окно, с интересом наблюдая за тем, как солдаты мессантийской городской стражи, которых позвали на помощь слуги «герцога Ровара», окружают особняк. – Что-то их многовато, господин.
– Это понятно, ты же слышал про охранную грамоту, скрепленную королевской печатью, – напомнил Конан. – А мы вторглись в чужие владения, да еще здешнего хозяина, считай, прикончили – кому такое понравится?
– Мы вряд ли вдвоем отобьемся, – усомнился Ринальд, разглядывая собственную руку со слегка сбитыми костяшками пальцев. – И сбежать будет сложно. Сколько у нас времени?
– Минута-две, пока эти не сообразят, кто из них останется внизу, а кто бросится сюда разбираться с нами, – прикинул Конан.
– Господин, – Ринальд посмотрел ему в глаза, – скажи, ты отдавал приказ сжигать манускрипты магов?
– Да, но при чем здесь эта нелепая история сейчас, когда…
– Зачем ты отдал такой приказ? Ответь, молю, ты не знаешь, насколько это важно для меня – а объяснять нет времени! Просто ответь мне!
– О боги мои, да потому, что эти манускрипты способны убивать не хуже меча! Во всяком случае, подлее! Потому, что, когда на одной чаше весов – книги, а на другой – сотни жизней, выбирать не приходится!
Ринальд сосредоточенно выслушал сказанное и кивнул, а затем сделал нечто совершенно неожиданное. Стремительно рванувшись к двери, он бросился вниз, через несколько мгновений представ перед толпой солдат.
– Я тот, кто вам нужен. Я только что убил герцога Ровара. И еще меня разыскивают за покушение на жизнь гостя Аргоса, аквилонского правителя Конана…
– Дур-рак, – простонал киммериец, поняв, что, подставляя себя, Ринальд дает ему возможность выиграть время и бежать. – Спятивший на благородных идеалах дурак, чтоб ему пусто было!..
Действительно, солдаты возбужденно загудели и заговорили все разом, окружив лэрда и начисто позабыв о том, что он был не один. Поймать такого преступника было для них огромной удачей! Да к тому же взять живым.
Ринальд стоял совершенно спокойно, без всякого страха глядя во враждебные лица. «Только не сопротивляйся, парень, – мысленно взмолился Конан, – иначе…»
Сам же он счел бы и себя ничем не разумнее лэрда, если бы не воспользовался возможностью и немедленно не покинул дом, выбравшись с той стороны, где в этот момент не было ни единой живой души.
Если он намеревался – услуга за услугу! – вытащить Ринальда, освободив его из рук стражи, то следовало поторопиться. Окажись лэрд за решеткой, задача усложнится многократно.
