Текст книги "Ритуальные грехи"

Автор книги: Энн Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

В тюрьме Жольет все его боялись, и не без основания. Внешне он напоминал лысеющего Деда Мороза – эдакий круглолиций энергичный толстячок, с карими веселыми глазами и мягкими руками. Когда Люк впервые появился в тюрьме, Кальвин находился в услужении у Маллоу. Три парня, предшественники Кальвина, были найдены мертвыми в душе, поэтому никто не сомневался, что коротышка недолго задержится в этом мире. К тому же в тюрьме нет места для тех, кто отличается от других. В случае с Кальвином эта непохожесть достигла всех возможных пределов.

Люк так и не понял, почему решил вмешаться в ход событий. Может, в нем остались какие-то человеческие чувства, от которых трудно было избавиться. К несчастью, после того, как он спас Кальвина от бандюг, пытавшихся его убить, и вырвал его из лап опасного защитника, Люк оказался один на один с Маллоу.

Может быть, было проще с ним переспать – чтобы выжить, Люк совершал поступки и похуже, и никогда не жаловался на судьбу. Но в Маллоу было нечто такое, что наполняло Люка суеверным ужасом. И Маллоу об этом знал.

Как и положено типичному садисту, он нашел новую сферу применения для любимого занятия. Люк был красив, обладал недюженной силой и быстрым умом. Как раз то, что требовалось Маллоу.

Все началось с мелочей, однако Люк был начеку. Легкие намеки, шепоток о том, сколько эротического соблазна таится в насилии и смерти. А Люк все это слушал, застыв на месте и презрительно скривив губы.

Ах, Маллоу был истинным знатоком человеческой натуры. Сомнения, посеянные Маллоу, находили отклик в душе у Люка, словно ядовитый плющ, они проникли к нему в сердце. Уж лучше бы Маллоу изнасиловал его и убил.

Но Маллоу получал удовольствие от самого процесса растления. Никакая рана, причиненная ножом, не могла сравниться с невидимой раной, нанесенной прямо в душу.

Даже сейчас, по прошествии стольких лет, Люк все еще слышал тихий шепот: «Малыш, твоя жизнь начнется только тогда, когда ты отведаешь крови. Так и будет. Как бы упорно ты ни боролся со своим желанием, рано или поздно это случится. Я вижу по твоим глазам, что ты прирожденный убийца. И ты это тоже знаешь».

Маллоу знал, хотя не задавал никаких вопросов. Он догадался, что в прошлом у Люка было кое-что посерьезней, чем пьяная драка в баре. Нет, вопросов он не задавал.

Может, дело было во времени. Может, дар Люка, его талант привлекать к себе людей, был чем-то сродни завлеканию невинных жертв. Он не убил Маллоу, хотя знал, что тому очень бы этого хотелось.

Ночью к нему вернется Маллоу, и его тихий шепелявый голос снова будет рассказывать о смерти и крови. Люк боялся, что на этот раз он не сможет остановиться. Он убил Джимми Брауна в пьяной драке, потому что тот мухлевал в картах, пытался стянуть у него деньги, еще там была блондинка… Он убил…

– Значит, это правда.

Он забыл, где находится. Забыл, что перед ним враг, который только и ждет, чтобы Люк споткнулся. Всю его веселость словно рукой сняло, и он раздраженно спросил:

– Ты о чем?

– О страхах, – ответила Рэйчел. – По глазам видно, что они у тебя тоже есть. Это же надо, Великий мессия чего-то боится. Вот так новость!

Глядя на ее искреннюю радость, Люк тут же успокоился.

– Теперь дело за тобой, постарайся выведать, чего же я боюсь, – проворчал он. – Единственная возможность – узнать меня как можно ближе.

Радость Рэйчел мгновенно улетучилась.

– Ты слишком прямолинейна, – добавил Люк, открывая дверь. – До тех пор, пока ты меня боишься, ты не сможешь меня уничтожить. Ты ведь за этим приехала, верно?

Она хотела пройти мимо него, но Люк опустил руки, и закрыл проход. Она не могла двинуться ни вперед, ни назад, не прикоснувшись при этом к нему. Рэйчел застыла на месте, словно испуганный кролик, ждущий неминуемой смерти. Подняв голову, она бросила на Люка сердитый взгляд, выставив на обозрение нежную, беззащитную шею. Если бы он был волком, то непременно перегрыз бы ей глотку.

– Я здесь именно по это причине, – дерзко сказала она, не взирая на все свои страхи. – Если ты об этом знал, зачем прислал приглашение?

Нет, Рэйчел не была маленьким кроликом, и ему не было нужды перегрызать ей горло и отнимать жизнь. Он улыбнулся, лишь чуть-чуть приподняв уголки губ, и почувствовал, как Рэйчел вздрогнула.

– Может, мне стало скучно, – прошептал он. – Может, мне захотелось, чтобы ты перестала маячить у меня за спиной. А может, мне самому захотелось уложить тебя на спину.

Ему хотелось поцеловать Рэйчел. Хотелось прижаться к ее губам и посмотреть, что будет дальше. Конечно, она испугается. Особенно, когда он пустит в дело язык. Это стоило сделать хотя бы затем, чтобы ощутить вкус ее страха, и пускай их заметят его пустоголовые ученики! Он склонился к ней, чувствуя нестерпимый голод. Как самый настоящий волк.

– Люк?

Голос Бобби Рэя Шатни прозвучал тихо, почтительно и несколько невнятно благодаря большой дозе торазина. Люк немного помедлил, не поворачивая головы и не отрывая глаз от своей жертвы. Рэйчел смотрела на него взглядом, в котором чудесным образом смешались удивление и злость. Не вмешайся Бобби Рэй, Люк продемонстрировал бы девчонке, чего именно ей следовало опасаться. Подождав еще немного, он отпустил Рэйчел и повернулся к молодому человеку.

– Благослови Господь, – тихо сказал он. – Что случилось?

– Меня послала Кэтрин. Пришло время прощального обряда.

Он совсем об этом забыл. Изувеченное тело Анжелы Макгинесс следовало предать земле с надлежащей помпой, обряд, который совершали каждый раз, когда паства лишалась одной из своих овечек. Интересно, мучают ли Рэйчел угрызения совести? Может, нужно заставить ее пойти вместе с ним, чтобы она полюбовалась на то, что явилось результатом ее любопытства и ненасытной жажды мести. Если бы не ее желание во что бы то ни стало найти доказательства против Люка, Анжела до сих пор сидела бы под замком в целости и сохранности. И ей не пришлось бы бросаться вниз с четвертого этажа, чтобы сломать себе шею на бетонной дорожке.

Однако Рэйчел была не из тех, кто анализирует свои опрометчивые действия и их плачевные результаты. О нет, она была слишком занята тем, что пыталась обвинить других во всех тяжких грехах. И это было Люку только на руку, потому что, сама того не ведая, она рыла себе яму. Рано или поздно, совесть все же заговорит в ней, и тяжесть вины пригнет ее к земле, а горькое раскаяние поглотит душу.

Но это случится не раньше, чем ею завладеет сам Люк.

– Хорошо, – тихо сказал он. – Отведи Рэйчел в мои покои, ей хочется побыть одной. А я тем временем займусь делами.

Он видел, что Рэйчел собирается возразить, но Бобби Рэй вежливо взял ее под локоток и повел прочь. С чувством легкого беспокойства Люк смотрел, как они уходят. Альфред накачивал Бобби Рэя огромными дозами транквилизаторов, к тому же паренек свято верил в божественную сущность Люка. При всем желании он не мог причинить вреда обитателям усадьбы. Конечно, с ним Рэйчел была в полной безопасности.

Тем не менее, Люк решил, что Анжела обойдется и кратким богослужением, после чего ее искалеченное тело навсегда упокоится в выжженной земле Санта Долорес. Наша Матерь скорбящая… Аминь.

Наконец-то она снова могла вздохнуть свободно. Рэйчел бросила подозрительный взгляд на юношу, который шел с ней по коридору, но тот казался ангелом во плоти. Он был совсем юным, почти мальчиком. Еще одна невинная душа, сбитая с пути истинного ловким проходимцем, мрачно подумала Рэйчел. Она тряхнула головой, стараясь избавиться от гнетущего состояния, которое всегда оставалось после общения с Люком.

Она чувствовала себя совершенно разбитой, хотя он ее и пальцем не тронул. Тело ныло, болело, все чувства обострились, как будто ее пропустили через мясорубку.

И все же он ее не коснулся. И не прикоснется в дальнейшем. Пускай только попробует!

– Куда пошел Люк? – спросила она юношу. Приглядевшись поближе, Рэйчел поняла, что тот лишь немного младше нее – лет двадцать с небольшим. Однако было в его облике что-то незавершенное, детское. Ангельскими чертами лица и кудрявой копной черных волос он удивительно напоминал повзрослевшего Тома Сойера, неуклюжего и простодушного мальчишку.

– На похороны Анжелы, – спокойно ответил он приятным голосом.

И зачем только она спросила? Она не виновата в том, что Анжела умерла. Не нужно было поручать новичку такое ответственное задание. Кроме того, за всем этим стоял Кальвин. Уж если кто и был повинен в случившемся, так это завистливый коротышка, который, кстати сказать, признался в содеянном.

Значит, ей не в чем раскаиваться, упрямо подумала Рэйчел, стараясь заглушить в себе тонкий голосок совести.

– А тебе не хотелось туда пойти? – с любопытством спросила она Бобби Рэя.

Тот покачал головой.

– Анжела никогда мне не нравилась, – равнодушно сказал он и мило улыбнулся Рэйчел. – Она была сумасшедшей.

– Мне казалось, Люк ожидает проявления какого-то сострадания от своих подопечных.

– Люк ничего от нас не ждет. Мы просто учимся жить, каждый по-своему. В этом и заключается сила Братства Бытия.

В его словах прозвучала такая убежденность, что Рэйчел не стала с ним спорить. Комната, в которую привел ее Бобби Рэй, напоминала другие комнаты лечебного центра. Правда, она казалась более просторной и пустой. Белые стены из самодельного кирпича, дощатый пол, а на нем пара подушек. Да, домашним уютом здесь и не пахнет, насмешливо подумала Рэйчел. Она бы предпочла мягкую софу и телевизор с огромным экраном.

Тем не менее, Люка здесь не было, и в ее глазах это было самым большим достоинством любого помещения в Санта Долорес. Рэйчел потерла руки, потому что внезапно ей стало холодно. В углу комнаты находился очаг, и запах горящих сосновых поленьев наполнил воздух бодрящим смолистым запахом. Она ожидала, что Бобби Рэй оставит ее одну, как это делали призрачные создания, именовавшие себя Людьми Люка, но тот продолжал стоять на месте, наблюдая за тем, как девушка греет руки возле очага. Так вот они какие, личные покои Люка, подумала Рэйчел. Идеальное место, чтобы начать расследование, если только ее оставят одну.

– Тебе незачем здесь оставаться, – сказала она. – Мне хотелось побыть одной, и Люк предложил мне свои покои. – Она окинула взглядом пустую комнату. В ней была только одна дверь, через которую они вошли с Бобби Рэем. – А где он спит?

Судя по реакции Бобби Рэя, можно было подумать, что она спросила, где Люк хранил тела убитых им людей.

– Люк дал обет безбрачия, – резко сказал он.

– Я тоже, – не растерялась Рэйчел. – Ведь я не сказала, что хочу с ним спать, а просто спросила, где он спит.

– Здесь.

Тонкая подстилка в углу комнаты выглядела не лучше доски, утыканной гвоздями. И все же Люк не казался Рэйчел человеком, привыкшим во всем себе отказывать.

– Но почему?

– Здесь все, что ему нужно, – пожал плечами Бобби Рэй.

– Хм! – буркнула себе под нос Рэйчел. – Можно подумать, что он какой-то святой.

Бобби Рэй подошел ближе, на его бесстрастное лицо набежала тень, а зрачки расширились до такой степени, что глаза казались черными.

– Не совсем, – сказал он.

Рэйчел вдруг охватили сомнения. Ее трудно было в этом винить – вся атмосфера этих мест пропиталась смертью. Не прошло и суток с тех пор, как она сюда приехала – а ее уже пытались убить, после чего убийца-неудачница тут же покончила с собой. Не удивительно, что Рэйчел повсюду мерещились чудовища, даже среди невинных людей.

– Как это – не совсем?

Бобби Рэй подошел к ней совсем близко и взял за руку. Рэйчел подумала, что юноша не представляет для нее физической угрозы, чего нельзя было сказать о Люке. Поэтому она ждала ответа, терпеливо снося прикосновение холодных пальцев.

– Рэйчел, я написал тебе письмо. Я знаю всю правду о смерти твоей матери. Обо всех смертях в Санта Долорес.

С этими словами он сжал ее руку, и Рэйчел оказалась в ловушке.

Глава восьмая

Наверное, она должна была обрадоваться. Даже больше – хлопать в ладоши и прыгать от радости, зная, что долгожданное возмездие не за горами. Вместо этого она вглядывалась в невинное лицо Бобби Рэя и задавала себе вопрос, почему не испытывает к нему доверия.

– Ты знал мою мать? – осторожно спросила она. – Ты находился здесь в то же время, что и она?

– Я в Братстве Бытия с восемнадцати лет. И знаю всех, кто здесь когда-либо находился. Тех, что живут здесь сейчас и тех, кто покинул эти места по собственной воле. А также людей, внезапно исчезнувших без следа.

– А их было много?

– Тех, что исчезли? Немного. Все они были неверующими и хотели навредить Люку. С тобой может случиться то же самое.

– Этого не случится, – твердо сказала Рэйчел. – Если ты мне поможешь.

Нежный овал лица и слегка рассеянный взгляд придавали Бобби Рэю удивительно юный вид.

– Не знаю, смогу ли, – неуверенно сказал он.

– Ты сказал, что написал мне письмо. А в нем говорилось, что мою мать убили, что у нее никогда не было рака и она знала, что ее ждет! – голос Рэйчел сорвался на крик, но она не могла больше сдерживаться. – Ты писал, что расскажешь мне правду!

– Не знаю, – сказал Бобби Рэй. – Я уже ни в чем не уверен. Меня пичкают лекарствами, которые сбивают с толку, мешают сосредоточиться.

Он смотрел на нее каким-то странным взглядом – мутным и в то же время необычайно цепким.

– Послушай, я любил Стеллу. Она была мне как мать. Свою я потерял в раннем детстве, а Стелла была ко мне очень внимательна. Ее руки несли в себе столько ласки…

Рэйчел смотрела на него в замешательстве. Бобби Рэй был старше некоторых юнцов, с которыми спала Стелла. К тому же, ее мать была совершенно лишена материнских инстинктов. Однако молодой человек выглядел таким печальным, таким потерянным, что у Рэйчел не хватило духу поделиться с ним своими сомнениями.

– Мне жаль, что так случилось с твоей матерью, – мягко сказала она.

Лицо Бобби Рэя приняло замкнутое выражение.

– Мне нужно идти. Скоро вернется Люк. Мне он доверяет, а тебе – нет.

С этими словами он повернулся и пошел к двери.

– Но ведь нам нужно поговорить! – возразила она. – Приходи позже ко мне в комнату и мы сможем…

Он покачал головой.

– Только не у тебя в комнате, там опасно. Он будет наблюдать за нами. И подслушивать.

– Каким образом? – резко спросила она.

– Люк знает обо всем на свете.

– Но ведь он не Господь Бог. Он обычный человек.

Бобби Рэй снисходительно покачал головой.

– Не нужно его недооценивать. Он не такой, как другие.

– Уж это точно, – буркнула Рэйчел.

– Не знаю, как тебе помочь. Сейчас я стал туго соображать. Стелла сказала, что не больна, и я ей поверил. Она говорила, что сомневается, что здесь вообще есть больные люди, что ее хотят убить из-за денег. Она хотела, чтобы я связался с тобой до того, как случится неизбежное. А я не успел.

– Она хотела, чтобы я узнала правду? Чтобы я ей помогла? – в голосе Рэйчел прозвучала такая страстная тоска, что она тут же себя возненавидела.

Бобби Рэй кивнул.

– Она сказала, что лишь ты в силах ей помочь.

– А я не смогла. Я опоздала.

Бобби Рэй покачал головой.

– Сейчас уже поздно что-либо сделать. Уезжай отсюда. Люк обладает слишком большой силой и властью. Он сотрет тебя в порошок. Уезжай, пока можешь.

– Но…

Он исчез до того, как она закончила фразу. До того, как она сказала, что не может сдаться, оставить все, как есть, не может забыть о том, что ее мать, возможно, убили.

Конечно, могло случиться так, что все это было лишь выдумкой Стеллы. Ее мать обожала быть в центре событий, и смерть от рака груди могла показаться ей слишком обыденной. Она была способна изобразить происходящее как некий вселенский заговор, только чтобы получить больше внимания к своей особе. С этой целью она могла вовлечь в свой вымысел всех, кого только могла – Бобби Рэя, Рэйчел и других легковерных дураков.

Ей никогда не узнать правды. Вскрытия никто не делал, останки кремировали, и прах развеяли в пустыне Нью-Мексико. Все, что осталось от Стеллы, давным-давно смыл кислотный дождь.

Рэйчел уселась перед очагом и уставилась в его мерцающие ярко-желтые глубины. Всю жизнь, сколько Рэйчел себя помнила, она была невольным свидетелем спектаклей, которые любила разыгрывать ее мать. С детских лет ей твердили, чтобы она вела себя смирно, была послушной, ни во что не вмешивалась, никому не мешала. В детстве Рэйчел видела Стеллу лишь изредка, и, став взрослой, часто задавала себе вопрос – считать это благословением или проклятием. Воспитатели, которых нанимала для дочери Стелла, обладали высокой квалификацией и относились к своим обязанностям с большой ответственностью. Однако они не смогли дать девочке самого главного – любви. И Рэйчел росла нескладным, бледным ребенком, колючим, как ежик, обозленным на весь мир. В детстве она читала запоем: книги были ее отрадой, они заменяли ей папу с мамой, друзей. С ранних лет она привыкла отождествлять себя с Мэри Леннокс из книги Фрэнсис Бернетт «Таинственный сад». Жизнь маленькой героини романа – тощей, хмурой, никем не любимой сиротки чудесным образом изменили волшебный сад и любовь.

Но в жизни Рэйчел Коннери не было никаких таинственных садов. Лишь дрожащие от нетерпения руки ее третьего по счету отчима.

Это замужество было у Стеллы самым долгим и, по мнению Рэйчел, оно служило ярким примером того, насколько жестокой может быть судьба. Все началось с якобы случайных прикосновений, когда ей было девять лет, а в двенадцать закончилось изнасилованием. Она не помнила, что случилось после того, как она рассказала обо всем Стелле. Скорее всего, мать не обратила внимания на ее слова. Слава Богу, что эти годы Рэйчел помнила очень смутно. Ее поместили в удаленную частную школу, и к тому времени, когда она оттуда вернулась, Муж Номер Три с нездоровыми замашками давно исчез, а Стеллу закружил водоворот интрижек с зелеными юнцами.

А Рэйчел снова набралась терпения. Она все еще ждала знака любви или внимания со стороны занятой по уши матери. Ждала, когда же, наконец, треснет лед, который сковал ее душу. Она надеялась на чудо.

Сейчас время ожиданий закончилось. Ей внезапно стало холодно, и она обняла себя за плечи, жалея, что не надела свитер. Она хотела, чтобы кто-нибудь ее согрел, изгнал леденящий холод, давно поселившийся в ее душе. Хорошо, что Люку не известно о ее прошлом. Он ничего не знает о ее старых страхах, о новой боли. Ему никогда до нее не добраться, не причинить боли. Если только она сама не позволит.

Только этому не бывать. Ни за двенадцать миллионов долларов, ни за глупое спокойствие, которое так нравилось остальным. Он никогда не получит над ней власти.

Рэйчел услышала, как за спиной открылась дверь и расправила плечи, чтобы приготовиться к новой схватке. Луч света послал вдоль комнаты удлиненную тень, но девушка поняла, что это не Люк. Казалось, у нее выработалось особое чутье на его присутствие, и Рэйчел оставалось надеяться, что оно ей пригодится, когда она вздумает сбежать из Санта Долорес.

– Я принес тебе еды, – сказал Кальвин. Он держал в руках огромный поднос, однако на этот раз соблазнительный аромат кофе отсутствовал. Рэйчел обреченно пожала плечами. Нехватка кофеина позволяла ей быть начеку.

Кальвин поставил поднос на пол перед очагом и выжидающе посмотрел на Рэйчел. Ужин состоял из двух мисок с неаппетитно выглядевшей кашей из чечевицы и ломтя свежеиспеченного хлеба. Масло отсутствовало, но Рэйчел было все равно.

– А для кого вторая тарелка? – спросила она, беря в руки хлеб.

– Люк ужинает в столовой вместе с другими. Он велел составить тебе компанию. Если ты не против.

Она махнула рукой в сторону второй тарелки.

– Угощайся! – сказала она. – И пока мы будем есть, ты сможешь ответить на мои вопросы.

– Он говорил, что ты будешь приставать с вопросами, – проворчал Кальвин, усаживаясь напротив Рэйчел. Огонь из камина отбрасывал причудливые блики на его странное, уродливое лицо.

– И что он велел тебе рассказать?

Рэйчел с трудом удалось проглотить несколько ложек чечевичной каши. Она уже не помнила, когда ела в последний раз, поэтому заставила себя сделать еще один глоток. Рэйчел никогда не делала из еды культа, но организм, долгое время лишенный пищи, требовал своего.

– Правду, конечно, – ответил Кальвин. – Можешь спрашивать, о чем угодно.

Разумеется, она ему не поверила. Но решила все же попытать счастья.

– Ведь ты его помощник, верно? Точнее сказать, сообщник.

– Почему ты так решила?

– Просто догадалась.

– Я знаю Люка лучше других, – заявил Кальвин. – И защищаю его интересы.

– Даже если сам он так не считает?

– Особенно тогда, – сказал Кальвин. – Возьмем, к примеру, тебя. Мне кажется, он не понимает, что своими действиями ты можешь причинить массу неприятностей.

– И поэтому ты пытался меня убить? – она положила в рот еще одну ложку чечевицы, стараясь почувствовать ее вкус. Затея оказалась напрасной, и она снова отложила ложку в сторону. – Но какой ущерб я могу нанести, если вы олицетворяете собой святость и невинность, как утверждает Люк? Почему он должен кого-то бояться, если ваш маленький культ создан для того, чтобы улучшить род человеческий, а не для того, чтобы набить карманы Люка Берделла?

Кальвин пропустил ее вопрос мимо ушей.

– Стелла мне тоже не нравилась. Она была жадной. Хотела полностью завладеть Люком. Заграбастать его и ни с кем не делиться.

– Очень похоже на мою мать, – криво усмехнулась Рэйчел.

– Ей всего было мало. Так же, как и тебе.

Вот еще новости! Она чуть не закричала от досады. Потом ей захотелось запустить миской с противной кашей прямо в его самодовольную рожицу. Вместо этого Рэйчел очень осторожно поставила тарелку на поднос.

– Я не похожа на свою мать, – обманчиво спокойным тоном сказала она. – И мне уж точно ничего не нужно.

– А вот Люк говорит совсем другое, – он спокойно уминал кашу, не поднимая глаз на Рэйчел. Да и зачем, с горечью подумала она. Он прекрасно знал, какое воздействие оказывают его слова. – Он утверждает, будто ты самый нуждающийся человек из всех, кого он когда-либо встречал. Видишь ли, он притягивает к себе людей с нуждами, будто магнит. С ним всегда так было. Поэтому он основал Братство Бытия.

– И поэтому он не может с тобой расстаться?

Кальвин посмотрел на Рэйчел и улыбнулся.

– У всех нас есть нужды, – сказал он. – И Люк нуждается во мне точно так же, как и я в нем. Хочет он того или нет.

– Ты хочешь сказать, что великий мессия может с чем-то не соглашаться? – насмешливо спросила она. – А я-то думала, что он непогрешим.

– До этого ему далеко. Он такой же человек, как и все мы, ищет пути, чтобы обрести покой, и помогает другим достичь того же самого.

– Ты же в это не веришь.

– Ну и что? Разве тебя это волнует? Ты похожа на других. Таких, как твоя мать. Вам нужен один лишь Люк, – похоже, Кальвина это вовсе не огорчало.

– Да, – сказала правду Рэйчел. – Меня интересует только Люк.

И как его уничтожить, добавила она про себя.

– Ничего у тебя не выйдет, – буркнул Кальвин. – Как бы ты ни старалась, ты не сможешь ему навредить. Не только я за ним присматриваю, есть и другие. Никто не даст его в обиду.

– А может, я хочу быть его ученицей?

– Нет, ты хочешь знать только одно – как его уничтожить. Только это не сработает. У Люка есть особый дар притягивать к себе людей. Ты тоже попадешься к нему на удочку, вот увидишь. Неважно, что ты кипишь от ненависти к Люку, скоро ты будешь есть у него из рук. И тогда ты станешь такой же беспомощной, как и все остальные, будешь отчаянно ждать от него слова, улыбки, даже взгляда. Я в этом уверен, – захлебывался от восторга Кальвин.

– Сперва я с собой покончу, – с отвращением сказала Рэйчел.

– И такое тоже случалось. А иногда пытались убить Люка. Только ничего у них не вышло. В конце один только Люк праздновал победу.

– И ликовал над телами побежденных? – резко спросила Рэйчел.

– И над деньгами обманутых, – самодовольно добавил Кальвин. – Ты уже поела?

Но Рэйчел давно потеряла аппетит. Она решительно отодвинула от себя поднос.

– А почему ты не хочешь, чтобы я поверила в непогрешимость Люка? Любой другой на твоем месте постарался бы развеять мои сомнения. Вместо этого ты даешь мне пищу для размышлений.

Кальвин встал и подхватил поднос с пола.

– Ты все равно не поверишь Люку, что бы я ни говорил. Кроме того, у меня есть на то свои причины.

– И что это за причины?

Уже возле двери он обернулся и посмотрел на Рэйчел маленькими, темными глазками.

– Может, я хочу тебя напугать, – сказал он. – От тебя одни неприятности. Уезжай куда-нибудь подальше и забудь о Люке. Забудь об этом месте. Забудь о своей матери. Поверь, ты можешь потерять куда больше двенадцати миллионов долларов.

И он вышел из комнаты.

Рэйчел не стала терять время попусту. Раззадоренная словами Кальвина, она тщательно исследовала скудно обставленную комнату. У нее ушло на это ровно пять минут. В большой, похожей на пещеру комнате не было ничего, кроме тонкой подстилки, на которой предположительно спал Люк, нескольких подушек и очага. И ни одного тайника, где можно было спрятать документы или контрабанду.

С чувством безысходности она уставилась на голые стены. Разве мог он проводить свое личное время в такой аскетичной обстановке? Несмотря на хваленое воздержание от благ сего мира, Люк не казался Рэйчел человеком, способным пренебречь своими потребностями. Должна была быть какая-то тайная жизнь или комната, вроде той, что была у Синей Бороды. Может быть, он тоже держал там тела женщин, которые хотели ему навредить.

Ну вот, она опять начала сходить с ума, и снова по вине Кальвина. В очередной раз он сыграл с Рэйчел злую шутку, а она не могла понять, чего он добивался. Зачем ему подпитывать ее сомнения, если она и так ни капельки не верила Люку Берделлу? Да и Бобби Рэй уже потрудился на славу.

Она устала ждать его в этой пустой комнате, устала ждать, когда же он соблаговолит почтить ее своим присутствием, чтобы преподнести новую партию лжи. Ей надоело идти у всех на поводу. Где-то недалеко должен находиться Бобби Рэй Шатни – похоже, никто из последователей не покидал территорию усадьбы, кроме того, он утверждал, что пришел в Братство будучи подростком. Странно, потому что других детей здесь не было. Конечно, Бобби Рэй уже не ребенок, но ведь он им был, когда впервые здесь появился.

Рэйчел казалось, что ей знакомо его имя, что она видела прежде эти глаза, однако она не могла вспомнить, когда это было. К тому же он долгое время находился с Людьми Люка. Что это была за жизнь для молодого парня? И как жили здесь все остальные?

Может, ей нужно заставить его припомнить что-нибудь особенное. Что-нибудь такое, что помогло бы ей узнать, был ли Бобби Рэй мальчиком на побегушках у Стеллы или же, как подозревала Рэйчел, за смертью ее матери, действительно, скрывалась какая-то тайна.

Она уже взялась за дверь, когда та внезапно открылась, и в комнату вошел Люк. От неожиданности Рэйчел вскрикнула.

Черт, до чего же он высокий, даже когда ходит босиком, подумала нервно Рэйчел. Он возвышался над ней, словно башня, и она не сразу заметила, что нелепые длинные волосы Люка намокли от влаги. На его коже блестели капельки воды, туника была не подвязана и свободно свисала с плеч. Рэйчел испуганно застыла на месте, ожидая, что он ее коснется. Вместо этого он прошел мимо девушки и остановился перед очагом, предназначенным согревать комнату в холодные вечера позднего лета в горах Нью-Мексико. Судя по всему, Люк ждал, что Рэйчел покорно последует за ним.

Он закрыл за собой дверь, однако Рэйчел могла легко открыть ее снова и сбежать. Видит Бог, как же ей хотелось сбежать! Рэйчел не хотела сознаться в том, что чувствовала себя в присутствии Люка совершенно беззащитной. Чему же тут удивляться, если она стремилась избежать встречи с врагом, когда все защитные барьеры странным образом рухнули?

– Хочешь сбежать? – проворчал Люк, уставясь на огонь, длинные волосы тяжелым водопадом струились по его спине.

Еще чего, страх это одно, а гордость – совсем другое!

– Нет, – ответила она и сделала несколько шажков к Люку, стараясь соблюдать между ними дистанцию.

– Вот и хорошо, – сказал он, усаживаясь перед очагом. – Я запер дверь.

Она только-только утихомирила расшатанные нервы, а теперь они снова встали на дыбы.

– Зачем?

– Чтобы нам никто не мешал.

Она нервно сглотнула слюну, радуясь тому, что полумрак скрыл румянец, заливший ей щеки.

– Ты же сам говорил, что в Санта Долорес нет запертых дверей!

Он широко улыбнулся, причем в его улыбке не было ни капли святости.

– К моим дверям это не относится. Что же рассказал тебе Кальвин?

– Ничего.

Он поудобней устроился возле очага, скрестив по-турецки ноги.

– Почему? Неужели ты не стала задавать вопросов? Он мог рассказать о том, как мы встретились с ним в тюрьме. Или рассказать о моем детстве.

– На черта мне сдалось твое детство?

– А как же иначе? Неужели тебе не хочется услышать историю о бедном брошенном мальчике, у которого умерла мать, а пьяный папаша только и делал, что колотил сына, как грушу? Впрочем, на самом деле он не был мне папашей, и в этом была вся беда, – он выжидательно посмотрел на Рэйчел.

– Ты не похож на человека с тяжелым детством, – сказала Рэйчел.

– У многих за плечами осталось несчастливое детство, – многозначительно заметил Люк.

– Ты намекаешь на то, что у меня было несчастливое детство?

Рэйчел чувствовала, что он старается подманить ее поближе к себе, но не могла с собой совладать. Пламя отбрасывало на его кожу языческие, колдовские блики. Они таили в себе опасность, и в то же время притягивали ее, словно магнит.

– Да, мне так кажется, – сказал Люк. – Хотя, возможно, ты сама внушила себе эту мысль, и твоей жизни никогда не угрожала реальная опасность. Ты чувствуешь себя оскорбленной и обижаешься на жизнь за то, что она была к тебе несправедлива. И хочешь свалить всю вину на меня, – он загадочно улыбнулся. – Ну так как, подойдешь ближе и сядешь у огня или будешь ломиться в дверь?

По правде говоря, выбор у нее был небогатый. Поэтому она опустилась перед очагом, стараясь сесть как можно дальше от Люка.

– А что случится, если я позову на помощь?

– Сюда прибежит с десяток людей. Но зачем это делать? Ведь я тебя здесь не держу. Ты приехала в Санта Долорес по собственной воле и находишься со мной, потому что сама того захотела. Если ты хочешь уйти, просто скажи мне, и я открою тебе дверь.

– Я останусь, – сказала Рэйчел, с опаской глядя на Люка. – Только пообещай, что не будешь ко мне прикасаться.

– Почему ты боишься, когда к тебе прикасаются?

– Я не боюсь, – не моргнув глазом, солгала она.

– Так ты не боишься чужих прикосновений? Значит, ты боишься меня?

– Нет.

– Нет? – Голос Люка звучал мягко, мелодично, как инструмент всемогущей власти. – Тогда иди сюда.