Текст книги "Ритуальные грехи"

Автор книги: Энн Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Он снова накрыл ее груди большими сильными ладонями, и Рэйчел застыла на месте. Вот еще одно непривычное ощущение, к которому следовало привыкнуть. Ее кожа горела, казалось, что в нее впились сотни тончайших иголочек, чувствительная плоть начинала пылать от малейшего прикосновения. Рэйчел хотелось выбежать голой под холодные струи дождя, охладить разгоряченное тело. Вместо этого она лежала на кровати, придавленная сверху мужчиной, который твердо намерился заняться с ней сексом, и ей некуда было бежать.

Рэйчел знала, что он будет касаться ртом ее груди, и сказала себе, что готова к этому испытанию.

Как же она ошиблась!

Люк пробежался языком по соску, словно змий в библейском Эдеме, и сосок сразу же набух у него во рту. Она вцепилась в простыню руками, вытянутыми вдоль тела, твердо вознамерившись не оказывать сопротивления, хотя ей очень хотелось стукнуть Люка кулаком, но в этот момент он перенес внимание на второй сосок. На этот раз он укусил нежную вершинку, всего чуть-чуть, заставив Рэйчел выгнуть бедра от бессильной ярости.

Но судя по всему, Люк знал, что она не сердится. Он двинулся вниз, поцеловал по пути живот Рэйчел, затем ухватился руками за ее бедра, и она снова закрыла глаза. Она выдержит! Она выдержит!

Люк раздвинул ей ноги, и Рэйчел не стала ему мешать, думая лишь о том, чтобы все поскорей закончилась, и она снова смогла бы вернуться к прежней жизни. Она ждала, что он скинет джинсы, навалится на нее и овладеет ее телом, причинив боль, поэтому она собралась с силами, чтобы приготовить себя к грубому вторжению. Он прижался к ней губами. Потом пустил в дело язык, и Рэйчел сердито закричала, стараясь вырваться. Люк не стал обращать на нее внимания, по-прежнему крепко удерживая ее за бедра, пока Рэйчел яростно билась в его руках.

Она схватила его за волосы и больно дернула, но Люк никак не отреагировал.

– Прекрати! – закричала она, задыхаясь от злости. – Не делай этого!

Она попыталась лягнуть его, но Люк придавил собой ее ноги, и она не могла вырваться из его плена. Рэйчел могла лишь брыкаться и дергаться, пытаясь остановить Люка, причинить ему боль, пытаясь выкинуть все из головы и не обращать внимания на то, что он с ней делал.

Она пыталась себя уверить, что все это – часть плана, чтобы заставить ее подчиниться. У него не было ни одной причины, чтобы проделывать с ней такие выкрутасы, вндь он, конечно же, не получит от этого никакого удовольствия. Это всего лишь часть плана, чтобы уничтожить Рэйчел, но она ни за что не позволит этому случится.

Она дышала с трудом. Кожа пылала, сердце колотилось, как сумасшедшее, и ей страстно хотелось оказаться как можно дальше отсюда. Она попыталась пошевелить бедрами, но все оказалось тщетно. Потом пальцы Люка проникли глубоко в ее тело, в то время как он продолжал ласкать ее ртом, и Рэйчел еле сдержала крик.

На короткий миг тело ее содрогнулось, но потеряв голову от ужаса, она всеми силами сопротивлялась нахлынувшим на нее чувствам. Люк поднял голову и посмотрел на Рэйчел, и в темноте ей удалось разглядеть блеск в его глазах и влагу на губах. Глядя на нее, Люк вытер рот о свое плечо.

– А ты все никак не смиришься, – проворчал он.

– Я никогда не смирюсь. А теперь отпусти меня или заканчивай поскорей, – решительно сказала она, стараясь подавить дрожь в голосе.

Он расстегнул джинсы и спустил их вниз. Рэйчел заставила себя посмотреть на него, чтобы утвердиться в своем отвращении. Даже в темноте она заметила его напряженный член, который к тому же был довольно большим, намного больше того, с чем она сталкивалась до этих пор. Значит, будет еще больней, подумала она с мрачным удовлетворением. И она это возненавидит. Но выдержит.

Она закрыла глаза, сжала в руках простыню и стала ждать. Он развел ее ноги в стороны и устроился между них, так что она смогла ощутить, какой он твердый и горячий. Ей захотелось сжаться, как пружина, но тело уже устало от борьбы. Он застыл над ней, словно поддразнивая, и Рэйчел захотелось накричать на него, сказать, чтобы он поспешил.

– Ты ведь это ненавидишь, правда? – прошептал он, запустив руку в ее спутанные волосы.

– Да, ненавижу, – ответила она.

– Тогда держись, милая. Я с тобой еще не закончил.

И он вошел в нее до конца плавным, быстрым движением.

Рэйчел старалась оправиться от шока, вызванного внезапным вторжением. Боли не было. Это было нечестно – никакой боли! Только ощущение растянутости и полноты обладания. Она вцепилась в простыни с такой силой, что ногти впились в ладони.

Рэйчел судорожно глотнула воздух.

– Давай заканчивай, – яростно прошипела она.

Он засмеялся, черт бы его побрал! Она ощутила, как его смех вибрирует в ее теле.

– Закончить? – повторил он вслед за ней. – Да я только начал.

Я выдержу, сказала она себе, когда он почти полностью вышел из нее, затем снова вошел, проникнув неимоверно глубоко. Внутри ее тело было влажным, скользким, и в этом тоже был виноват только он. Она была ни при чем, она его не хотела, и принимала в этом участие только потому, что другого выхода у нее не было.

Странное ощущение зародилось сначала в груди. Тягучее напряжение сжалось пружиной в области сосков, причиняя ей боль и неудобство. В желудке засосало, но Рэйчел знала, что дело было не в еде, а в странном чувстве голода. Люк двигался, заходя глубоко, выходя затем обратно – и все это он делал неспеша, размеренно, как будто собирался заниматься этим всю ночь напролет. Она пыталась открыть глаза, чтобы увидеть его и вспомнить, насколько он ей противен, но ничего не вышло. Он поцеловал ее веки и вошел глубоко в ее тело, и из горла Рэйчел вырвался отчаянный звук.

Странная, пугающая пульсация вновь возникла в глубинах ее тела, и она снова попыталась ее остановить. Но казалось, внутри нее поселился некий чужеродный дух, он рос и ширился, и овладевал ее телом, в котором она еще недавно чувствовала себя полноправной хозяйкой.

Просунув руки ей под ягодицы, Люк прижал Рэйчел ближе к себе и толкнулся еще глубже.

– Я могу заниматься этим всю ночь напролет, – мечтательно прошептал он. – Стоит мне кончить, как я снова возбужусь. Рэйчел, с тобой я становлюсь вечным двигателем. У меня стоит колом с тех пор, как я впервые тебя увидел. Поэтому мне потребуется немало времени, чтобы разобраться с этой проблемой. Пойми, сопротивление бесполезно.

– Я не перестану бороться с тобой. Никогда, – она с трудом узнавала свой голос.

– Но ведь я говорю не о себе. Можешь бороться со мной, сколько хочешь. Ты сражаешься с собственным телом. И ты проиграешь.

– Нет.

– Держись, милая. Эта ночь перевернет твою жизнь.

Он раздвинул ей ноги шире, и Рэйчел задрожала так сильно, что ей пришлось выпустить из рук злосчастную простыню и обхватить Люка за скользкие от пота плечи. Холодно не было, наоборот, было душно, жарко, как в бане, а она тряслась, словно в ознобе. Ей хотелось то ли кричать, то ли плакать, ей хотелось причинить Люку боль, и тогда она вонзила ногти ему в спину, царапаясь, словно дикая кошка. Ей отчаянно чего-то хотелось – то ли вырваться из мужских рук, то ли спрятаться…

– Рэйчел, брось противиться, – снова прошептал он и, просунув между их телами тонкие пальцы, коснулся ее плоти. – Отдайся мне, Рэйчел. Прекрати борьбу. Ну же!

Ее как будто накрыло ударной волной, и Рэйчел закричала. Люк накрыл ее губы своими, упиваясь криками, и конца этому не было, волны наслаждения накатывали на ее тело, грозя разбить ее в щепки, словно утлое суденышко. Она чувствовала, как глубоко внутри он излил свое семя, и это ощущение вызвало новую бурю жарких, неистовых конвульсий, и желание бороться покинуло Рэйчел. Она вдруг разучилась дышать и видеть и безвольно раскинулась на кровати, чувствуя, как внутри нее бушует пламя.

Он вышел из нее и растворился в темноте, и на какой-то миг Рэйчел показалось, что она лежит в гробнице. Неподвижная, тихая и бездыханная.

Щелкнула зажигалка и осветила лицо Люка, когда он зажигал сигарету. Она старалась уловить выражение его лица, но глаза ее не слушались. И чему удивляться? Все вышло из-под контроля, и тело перестало подчиняться своей хозяйке. Она попыталась поднять руку, чтобы убрать с лица волосы, но та так отчаянно дрожала, что Рэйчел пришлось снова опустить ее на кровать.

Она повернула голову и посмотрела на Люка. Тот уставился на сигарету, будто в ней заключались все тайны мироздания. Он казался далеким и каким-то растерянным.

– Неплохо, – задумчиво прошептал он. – Если в первый раз получилось так замечательно, ты только представь себе, как будет потом, после небольшой практики.

Ей хотелось чем-то прикрыться, но она потеряла способность двигаться. Оставалось лежать на кровати и молча дрожать.

Наконец, Люк сдвинулся с места. Набросив на Рэйчел простыню, он укутал ее дрожащее тело заботливыми руками.

– Здесь не холодно, – мягко сказал он.

Рэйчел не ответила, потому что ее трясло, как в ознобе.

Внезапно он загасил сигарету. Затем лег на кровать, обнял Рэйчел и прижал к себе так сильно, что она вдруг почувствовала себя в полной безопасности.

И она заплакала.

Глава шестнадцатая

Он вел себя как последний негодяй, когда сообщил Рэйчел, что не даст ей спать. Правда, ни на что особое он не рассчитывал, к тому же, как только она начала плакать, стало совершенно ясно, что она не остановится, пока не выплачется до полного изнеможения.

Плакать Рэйчел не умела. Очевидно, что в этом деле у нее тоже не хватало сноровки, да и презирала она его не меньше, чем секс. Она рыдала шумно, захлебываясь и всхлипывая, била кулаками Люка, пинала простыни. Он не обращал на борьбу Рэйчел никакого внимания; просто крепко обнял ее и держал, пока она бушевала, изливая потоки ярости. Она не сказала ничего вразумительного, и это тоже было понятно. Она не нуждалась в словах, паря где-то высоко, в одинокой обители боли, которую избегала долгие годы.

Вот так, продолжая плакать, она и заснула. Он и представить не мог, что женщина способна заснуть в таком состоянии. Время от времени одиночный всхлип сотрясал ее тело, а затем она опять погружалась в глубокий сон. Люк пытался ослабить объятия, но всякий раз Рэйчел снова начинала плакать, и в конце концов, он просто накрыл ее своим телом, одной рукой держа ее за руку, а другой поглаживая заплаканное лицо.

Он сделал именно то, что собирался сделать. Затащил ее в кровать и заставил кончить. Он низвел Рэйчел до своего уровня, обычного, человеческого уровня, разрушив все ее хваленые защитные барьеры.

Почему-то теперь эта идея перестала казаться Люку столь блестящей.

Во-первых, он до сих пор был на взводе. В прошлом Люк неплохо справлялся с уровнем своего возбуждения. А что ему оставалось делать? Откуда взяться в пустыне Нью Мексико бабенкам, не только охочим до плотских утех, но и умевшим держать язык за зубами? Он научился выжимать максимум удовольствия от каждого полового акта, чтобы впоследствии долгими месяцами не страдать от воздержания. На этот раз обычный метод не сработал. Во-первых, он не смог думать лишь о собственном удовольствии. С Рэйчел невозможно было сосредоточиться. В постели с женщиной Люк привык думать членом, а не мозгами, однако Рэйчел Коннери имела нехорошую особенность заставлять работать оба этих органа. Просто чудесно, что у него не было сердца, иначе девица постаралась бы запустить коготки и в него тоже.

Лишить ее привычных моральных устоев, наверное, тоже было не самой удачной идеей. Она было женщиной сложной, слишком рассудительной во благо себе, слишком ранимой во благо Люка. Он сторонился женщин такого типа. Он предпочитал смышленых бабенок, энергичных, дерзких, бойких на язык, умевших урвать от жизни то, что им по зубам. Еще ему нравились женщины милые, невинные и беспомощные, которые нуждались в поддержке и внимании. Рэйчел не относилась ни к одной из этих категорий. И чем изощренней становились планы Люка относительно ее устранения, тем сила ее становилась больше. И вот сейчас она лежала в его объятиях, обессиленная после любовных утех секса и слез, и даже не сознавала, насколько увеличилось ее влияние на жизнь Люка.

Да к черту деньги Стеллы, пускай нахальнай девица убирается вон из его жизни, из его мозгов, из его…

Она вздрогнула во сне, стараясь зарыться головой в плечо Люка. Снаружи продолжала бушевать буря – он и забыл, что они находились в самом центре ужасной грозы. На короткий миг он закрыл глаза и представил себе, как смерч подхватывает дом, трейлер и уносит их в вечность. Или, если повезет, в волшебную страну Оз.

Но этому не суждено было случиться. Жизнь не любит простых решений, и очутись они в стране Оз, там их ждала бы Стелла в образе злой колдуньи.

И снова шквал ветра ударил в стенку фургона, от чего кровать заходила ходуном. Рэйчел ничего не заметила, она погрузилась в глубокий сон. Кто знает, какие сны ей снились, и снились ли вообще? Как и бедная малышка Элли из сказки об Изумрудном городе, Рэйчел тоже не могла найти дорогу домой.

Что касается Люка, он прекрасно знал, кем бы стал в этой сказке. Безусловно, не бессердечным Железным Дровосеком. Он был Волшебником, ловким мошенником, с кучей пустых обещаний и цветистых фраз. Он не в силах был помочь ни Рэйчел, ни кому-либо другому. Рано или поздно он должен был исчезнуть, оставив за спиной нажитое нечестным путем добро.

Дождь немного утих, вместо прежнего потока воды слышался лишь легкий звук падавших на металлический корпус капель дождя. Снаружи, наверное, душно, как в бане, все укутал плотный туман. И все же ему нужно убраться как можно дальше от Рэйчел, прочь от ее цепких рук и длинных ног, прочь от сдавленных сонных всхлипов, прочь от ее желаний и надежд. Но больше всего ему нужно было бежать прочь от того, в чем нуждался он сам. Ему была нужна Рэйчел.

На этот раз, когда Люк освободился от Рэйчел, она не проснулась. Она пыталась удержать его, но он ухитрился выскользнуть из ее рук до того, как она поняла, что случилось. Сонно вздохнув, она снова упала на смятую постель, уткнувшись лицом в простыню.

Люк схватил пачку сигарет, застегнул джинсы и шагнул наружу в дождливый сумрак – без рубашки, босой, ничуть не боясь болотных тварей, готовых накинуться на него. Голодный крокодил был сейчас менее опасен для Люка, чем сонные объятия Рэйчел Коннери.

Моросил легкий дождик, больше похожий на влажный туман. Ему удалось зажечь сигарету, спрятав ее в ладонях, а потом Люк зашагал по тропинке, подальше от трейлера, скрытого старым домом, подальше от места, которое ненавидел.

И пошел туда, где ему хотелось быть меньше всего на свете.

Сарай развалился давно, больше десяти лет назад. Однажды Люк сам хотел его снести. Ему было тринадцать лет, он кипел от ярости и истекал кровью после очередных побоев Джексона. Тогда у него не хватило на это силенок, но ветер, влажный климат и болото со временем сделали свое дело. Сейчас сарай превратился в груду гнилых досок и балок. Его мать повесилась на одной из этих балок, и Люк был первым, кто ее обнаружил. В ту пору ему было восемь лет, и он уже знал, что убьет Джексона Берделла.

Старая ведьма Эстер говорила, что его мама останется призраком в этом старом сарае. Что она никогда не упокоется с миром, потому что совершила великий грех. Люку не довелось вбить эти слова обратно старухе в глотку, а сейчас это было уже неважно. Где бы ни находилась его мать, она уж точно не маялась призраком в сгнившем сарае. Он был уверен, что она где-то на небесах, в хорошем месте. Ведь должны же существовать покой и справедливость хоть для кого-то из близких ему людей.

Он с отвращением посмотрел на сигарету, затем бросил ее на груду трухлявых досок. Сигарета вспыхнула и погасла. Курение потеряло для Люка всякую прелесть, и это даже к лучшему. Ему надоело пускаться на любые ухищрения, чтобы выкурить сигарету в Санта Долорес.

Пока Люк стоял и смотрел на старые развалины, он потерял ощущение времени. Снова зарядил дождь, теплая влага впиталась в его джинсы и волосы. Он чувствовал, как вода струится по груди, по рукам и ему вдруг страстно захотелось, чтобы там, в небесах свершилось чудо, и этот дождь помог бы ему очиститься.

Шум дождя скрыл его возвращение к фургону. Дверь была открыта, и на миг ему показалось, что Рэйчел сбежала. А потом он увидел ее.

Рэйчел не знала, что Люк за ней наблюдает. Она стояла под дождем, обнаженная, откинув голову назад и позволяя воде струиться по щекам, векам и губам. Она подняла руки вверх, навстречу грозовым небесам, и словно повинуясь ее призыву, они расступились, и сверху хлынул ливень, орошая Рэйчел и наблюдавшего за ней Люка.

Девушка повернулась и посмотрела на него сквозь завесу дождя. По ее лицу Люк понял, что она понимает и принимает его. А еще он увидел в ее глазах желание.

Он пересек поляну, схватил Рэйчел и, прижав ее к стенке фургона, начал целовать так самозабвенно, словно не ведал, любит он ее или ненавидит. Она обняла его за шею, и когда он расстегнул джинсы, чтобы освободить возбужденную плоть, Рэйчел уже была готова его принять. Она обхватила его длинными ногами за талию, и Люк вошел в нее, прижав к холодной стенке трейлера под прохладными струями проливного дождя.

Волны наслаждения накрыли ее с головой, она крепче прижалась к Люку и закричала от отчаяния и удивления. Сейчас Люк даже не пытался мыслить рационально. Он лишь знал, что Рэйчел необходима ему, как воздух. Его охватило слепое, яростное вожделение, начисто смывшее все разумные мысли. Он ощущал только их тела, а еще – глубокое проникновение в чужую плоть, сжимавшую его в своих жарких глубинах. Он чувствовал, как к нему прижались пропитанные дождем груди Рэйчел, как ее губы впились в его рот, а ноги тесно обхватили за талию, в то время как Люк вколачивался в нее изо всех сил. Он мечтал, чтобы это никогда не кончалось. Здесь были лишними и мысли, и слова. Ему хотелось взять ее сзади, хотелось излиться ей в рот, хотелось брать ее всеми мыслимыми способами, а затем повторить все сначала.

Когда волна второго оргазма настигла Рэйчел, она снова закричала, и Люк не смог противиться призыву ее тела, призыву ее души. Он подчинился, излившись в ее тесных глубинах, и ему вдруг показалось, что он совершил самую большую ошибку в жизни.

Когда Люк опустил Рэйчел на землю, она не могла двинуться с места. Поэтому он прислонил ее к холодной стенке трейлера, чтобы она смогла прийти в себя. Он понимал ее состояние. Он сам еле держался на ногах, но дело было вовсе не в физическом истощении. Это касалось секса, только и всего.

Рэйчел прильнула к стенке фургона, закрыла глаза и подставила лицо под струи дождя. По крайней мере, на этот раз она уже не плакала. Наверное, после того приступа в фургоне у нее просто не осталось слез. Люк подождал, пока Рэйчел будет твердо держаться на ногах, затем натянул джинсы и застегнул молнию, не обратив внимания на то, что снова возбудился только потому, что смотрел на лицо Рэйчел.

– Забирайся в трейлер и оденься, – тихо сказал он. – Не то замерзнешь здесь насмерть.

Она открыла глаза и посмотрела на Люка.

– Мне не холодно.

– Надень на себя эти чертовы тряпки, – рявкнул он. – Или становить на червереньки в грязь, и мы продолжим таким вот манером.

Рэйчел с треском захлопнула за собой дверь. Люк снова вынул сигареты, но они смялись, впрочем, ему и курить расхотелось. Он выругался, швырнул их в заросли кустарника, и потер себе спину. Она болела, и он нащупал на ней царапины. Вот ведь чертова кошка, подумал он и криво усмехнулся.

Он дал ей пять минут, затем снова открыл дверь фургона. Рэйчел сидела на переднем сидении, одетая в майку, бюстгальтер, в котором она вовсе не нуждалась, и в наглухо застегнутых джинсах. Люк занял место возле Рэйчел и повернувшись к ней спиной, открыл окно, чтобы впустить прохладный воздух. Вдруг он услышал, как она испуганно охнула.

Он повернулся и посмотрел на Рэйчел из-под полуопущенных век.

– Что случилось?

– Что это у тебя со спиной?

А он и забыл, до чего она наивная.

– Это ты сделала, милая.

– Ох, – тихо пискнула она.

– Да ты не волнуйся, – спокойно сказал Люк. – Мне нравится. – Он завел двигатель старого трейлера. – Ну что, куда прикажешь ехать?

– А у меня есть выбор?

– У тебя всегда есть выбор, – лениво сказал он. – Могу отвезти тебя к твоей машине. Ты можешь даже побежать к Эстер и сообщить, что я с тобой сотворил. Готов поклясться, она успеет всадить в меня пулю еще до того, как я тронусь с места. Будет, конечно, большой скандал, все узнают, что ты занимались со мной сексом на болоте, но думаю, ты это переживешь. Не то, что я! Но ведь тебе это по барабану, разве не так?

– Но тогда я не смогу вернуть деньги матери.

Он ухмыльнулся.

– Отлично сказано! Нужно всегда помнить о том, что для тебя на первом месте. Деньги намного важней, чем моя голова на блюде какой-то там старухи.

– Возможно.

– Или я могу отвезти тебя в Мобиль и посадить на самолет.

– Ты забыл, что я взяла машину напрокат. В ней мои документы и кредитные карточки.

– Колтрейн обо всем позаботится.

– Пожалуй, я займусь этим сама.

– А еще ты можешь поехать вместе со мной.

– Куда?

– В тридцати милях отсюда есть небольшой городок с уютной, неприметной гостиницей. В номерах большие кровати, по телеку крутят порнуху. Там я смогу продолжить твое сексуальное обучение.

Люк бросил на Рэйчел быстрый взгляд, ожидая, что она закричит на него.

Он ее недооценил.

– Нет, спасибо, – сказала она учтивым тоном чистокровной сучки, точь в точь, как ее похотливая мать. – Думаю, я уже достаточно узнала за один день.

Он пожал плечами.

– Тебе решать. Но если ты когда-нибудь захочешь поупражняться…

– Я приеду в Санта Долорес и спрошу тебя, – продолжила она милым голосом.

– Ручаюсь, так и будет, – проворчал он. Люк живо себе представил, что скажут на это Старейшины. А Кальвин разозлится как черт.

Дорога превратилась в грязное месиво с ухабами, полными дождевой воды. Он внимательно вел машину, хотя ему чертовски хотелось нажать на тормоза. В мглистом сумраке Рэйчел выгляделой бледной и измученной. Дождь смыл с ее лица слезы, и ей удалось кое-как пригладить короткие волосы, придав им несколько пристойный вид. Если бы не красочный засос на шее, никто бы не догадался, чем она занималась полчаса назад.

Конечно, Рэйчел невзлюбит коварное пятнышко, лишь только его увидит. Сейчас она очень устала, чтобы ненавидеть Люка, но и это тоже вернется со временем. Если Люку удалось напугать девицу, считай, ему повезло. Но судя по тому, что в последнее время удача повернулась к нему спиной, он не ждал в будущем ничего хорошего. Он подозревал, что стоит Рэйчел придти в себя, как она тут же задаст ему жару.

Они уже достигли окраины города и теперь проезжали мимо старого кладбища. Люк невольно бросил взгляд в сторону могилы матери.

– Вчера ты положила цветы на могилу мамы.

Рэйчел промолчала, но Люк и не ждал ответа. Он даже не стал спрашивать, почему она не положила цветов на могилу Джексона. Рэйчел все понимала без слов и не обращала внимания на выдумки Люка.

– Я выйду здесь, – внезапно сказала она.

Они находились в квартале от дома Эстер, но даже на таком большом расстоянии Люк ощущал стылый, безжизненный воздух в стерильно чистой прихожей.

– Почему?

– Мне неприятен вид крови, – сказала она.

– Ты не хочешь, чтобы она меня убила?

– Мне не хочется при этом присутствовать.

– Будь осторожней со словами, Рэйчел! Не то мне придет в голову, что я тебе небезразличен.

Она посмотрела на него спокойным безмятежным взглядом, ее губы еще хранили следы от его поцелуев.

– О, ты мне не безразличен, Люк Берделл. Можешь в этом не сомневаться!

– Но все же ты считаешь, что хладнокровное убийство – это грех, не так ли? – предположил он.

Она покачала головой.

– Вовсе нет, – ответила она. – Это признак дурного тона, только и всего.

Ей удалось его рассмешить.

– Ну уж извини, что я покороблю чей-то вкус, если меня убьют. Твоя мать наверняка пришла бы в ужас.

Люк заметил, что лицо Рэйчел приняло отчужденное выражение. Он остановил трейлер.

– А может, она вовсе и не удивилась бы, – сказала Рэйчел. И выскользнула из кабины трейлера до того, как Люк успел ее остановить.

Ему хотелось пойти вслед за Рэйчел, но на пороге дома уже стояла Эстер и внимательно оглядывала улицу прищуренными злобными глазками. Ему повезло, что она была близорукой, но из-за глупого тщеславия не желала надевать очки. Может, ему все же следовало проводить Рэйчел до порога дома.

Что она имела в виду? Стелла умерла от рака, который пожрал ее тело быстро, словно лесной пожар. Он не помнил, была ли она одной из тех, кто просил в конце помочь им избавиться от страданий. Люк в этом сомневался – боль почти ее не мучила, к тому же Стелла была очень волевой женщиной. Она ни за что бы не покинула сей бренный мир раньше отведенного ей срока.

Почему Рэйчел думала, что здесь кроется какая-то тайна? Может, все дело в ее маниакальном стремлении уничтожить Люка? И отсюда ее уверенность, что он способен на любую низость? А может быть, кто-то нарочно внушил ей подозрения и лживые домыслы, умело разжигая гнев и недоверие девушки?

Конечно, Рэйчел не станет слушать Эстер – для этого она слишком умна. А в Санта Долорес все боготворили Люка до тошноты. Кроме, пожалуй, Кэтрин Биддл. И хотя к ее обожанию примешивалась изрядная доля цинизма, Люк все же верил, что она предана ему точно так же, как и другие последователи.

Наверное, это все же какая-то навязчивая идея со стороны Рэйчел. Ведь ей так хотелось вернуть себе мать, а Люка выставить в образе злодея. В ближайшие дни ей придется несладко. Подумать только, Люку Берделлу удалось не только затащить ее в постель, но и заставить получить от этого удовольствие. Может, ему повезет, и Рэйчел Коннери окончательно исчезнет с его горизонта. Он планировал это с самого начала и надеялся на удачный исход дела. Он думал, что, одарив Рэйчел Коннери могучим трахом, который она, несомненно, заслужила, он заставит ее, наконец-то, убраться из его жизни. После чего она благополучно вернется в свой спокойный, целомудренный мирок.

Однако Люка терзало смутное сомненье, что не все пройдет столь гладко. Сейчас, наблюдая за тем, как Рэйчел шагает по чистенькому тротуару Коффинз Гроув, он знал, что сражение закончилось, но война еще впереди.

Трейлер оказался слишком громоздким, чтобы развернуться на узкой улочке провинциального городка, но Люку было все нипочем. Заехав на бордюр и столкнув при этом мусорник в сточную канаву, он рванул прочь, как будто за ним гналась стая диких собак. Ему не хотелось видеть Рэйчел рядом с Эстер. Черт, он вообще не хотел ее больше видеть!

До тех пор, пока не приведет в порядок свои дела.

До тех пор, пока не перестанет ее желать.

До тех пор, пока не замерзнет ад.

Старуха заняла позицию у входной двери, сверля Рэйчел пронзительным взглядом. Машина стояла в конце подъездной дороги, на том самом месте, где она оставила ее накануне вечером. Ключи были на месте, ее сумочка лежала на пассажирском сидении, чемодан – на заднем. Он не был заперт.

Как оказалось, не только Эстер наблюдала за Рэйчел. Вниз по дороге грузно вышагивал мэр Лерой Пелтнер в белом мятом пиджаке, не скрывавшем массивное брюхо. Он уверенно направлялся в сторону Рэйчел.

Та прикинула возможность быстро юркнуть в машину и убраться как можно дальше от этой парочки. Трусиха, упрекнула она себя. Что с того, что она чувствовала себя совершенно разбитой и беспомощной? Разве она забыла, зачем сюда приехала?

– День добрый, миз Рэйчел, – сказал мэр.

– Здравствуйте, мистер Пелтнер.

Она держалась за ручку дверцы, готовая в каждую минуту сорваться с места.

– Лерой, – поправил он ее, вытирая потный лоб мятым носовым платком. – Ну и дождичек прошел здесь у нас. Я надеялся, что он обойдет вас стороной. Мы, местные, к нему привыкли, но девушка-северянка вроде вас могла попасть в беду.

Именно это с ней и случилось возле старого дома Берделла. Самая большая беда, в которую она вляпалась за все свои двадцать девять лет.

– Со мной все в порядке.

– Колтрейн сказал, что нашел вашу машину брошенной возле дома Берделла, а вас и след простыл.

– Не так уж далеко он искал.

– Черт, неужели вы пришли обратно пешком?

Он окинул взглядом мокрые волосы Рэйчел и ее сухую одежду.

– Меня подвезли.

– И кто это был, милочка?

Она бросила на него недовольный взгляд.

– Добрый человек в большом черном фургоне.

– Ну, разве это не мило? А я так переживал, так переживал!

Она была уверена, что он лжет. И Лерой, и Колтрейн прекрасно знали, где она была. Может, они даже догадывались, чем она занималась. Рэйчел покраснела, но постаралась, чтобы выражение ее лица оставалось спокойным и невинным.

– Лерой Пелтнер, вы собирались рассказать мне о Люке Берделле, – напомнила она, прислонившись к мокрой от дождя машине. Хотя выглянуло солнце, вода продолжала стекать с крыши машины, промочив насквозь одежду Рэйчел. Но ей было все равно.

Лерой моргнул.

– Неужели? Даже не знаю, о чем я хотел рассказать, мисси. Мы гордимся славным сыном нашего города. Он наглядный пример того, что каждый из нас способен искупить грехи.

– А какие такие грехи ему нужно было искупить?

– Все мы не без греха, Рэйчел, – невозмутимо ответил он.

– Что там происходит? – крикнула Эстер, близоруко щурясь в сторону пешеходной дорожки.

– Я должна успеть на самолет, – сказала Рэйчел, открывая дверцу машины. – Извините, мэр, но мне нужно ехать.

Лерой уставился на девушку, раздираемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, он испытывал огромное облегчение, с другой стороны, ему не хотелось выглядеть неотесанным чурбаном.

– Может, мне все же удастся уговорить вас остаться еще на парочку дней? – без особого энтузиазма спросил он.

– Думаю, Люк добился того, чего хотел, – сказала Рэйчел, усаживаясь за руль. – Можете спросить у него самого, если считаете, что не вправе меня отпустить.

– Милочка, я не знаю, о чем вы говорите, – сказал он, потея пуще прежнего.

– Вы ведь не знаете никаких мрачных тайн, правда? – спросила она. – Вы просто стараетесь меня отвлечь, чтобы я не смогла ничего разузнать.

– Нам нечего скрывать. Городок наш честный, богобоязненный, – сказал Лерой.

– А известно ли Эстер, что Люк – ваш лучший дружок? Она очень злая старуха. Готова биться об заклад, если она узнает о том, что вы с Колтрейном в одной упряжке с дьяволом – тут же пристрелит обоих.

Казалось, Лероя вот-вот стошнит.

– У вас что-то с головой, леди, вы слишком долго находились на солнце…

– Здесь лило как из ведра, – усмехнулась она. – Подумайте о своих грехах, Лерой. И не спускайте глаз с Эстер.

И она рванула из города под одобрительный визг тормозов.