Текст книги "Вор с Рутленд-плейс"

Автор книги: Энн Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Спасибо.

Дав указания горничной и лакею, Шарлотта вышла в гостиную, где у каминной полки стоял Иниго Чаррингтон с хмурым от беспокойства лицом, все еще в пальто, как если бы не был уверен, уйти ему или остаться.

– Как она? – спросил он, оставив в стороне формальности.

– Плохо, – так же честно ответила Шарлотта. – Очень плохо, но я не знаю, чем еще мы можем помочь.

– Может, вам не стоило оставлять ее? – Лицо Иниго сморщилось. – Не хотелось бы, чтобы мой визит причинил еще большее расстройство.

– Я отправила служанку за отваром. Потом, думаю, она немного отдохнет. Сон ничего не изменит, ей все равно придется снова посмотреть в лицо фактам, когда она проснется, но у нее будет для этого хотя бы немного сил.

– Чертовщина какая-то! – вдруг разозлился он. – Сначала Мина, а теперь это!

Шарлотта ужаснулась, услышав свой ответ:

– И ваша сестра…

– Что? – На выразительном лице Иниго ничего не отразилось, оно осталось почти забавно пустым.

Смущенная, Шарлотта придержала язык.

– О. – До него наконец дошло, что она сказала. – Ах да. Вы имеете в виду Отилию.

Шарлотта хотела извиниться за назойливость, но понимала, как близко это может подвести к смерти Мины и убийству. К несчастью, она хорошо знала, как одно убийство может порождать другое, а за ним – еще и еще. Мина необязательно была последней жертвой.

– Полагаю, ее смерть была внезапной… я хочу сказать, неожиданной. Должно быть, это стало страшным ударом. – Она хотела выразиться осторожно, но вышло довольно грубо.

– Неожиданной? – вновь переспросил он. – Миссис Питт! Ну конечно, как глупо с моей стороны… Полицейский! Но откуда этот интерес к Отилии? Она была эксцентричной, и это еще очень мягко сказано, но определенно никому и никогда не принесла зла – и меньше всего Мине.

– Уже в третий раз слышу, что она была эксцентричной, – задумчиво сказала Шарлотта. – Она и вправду была настолько необычной?

– О да. – Иниго улыбнулся своим воспоминаниям. – Она совершала воистину ужасные поступки. Однажды забралась на стол во время обеда и спела непристойную песню. Я думал, папу хватит удар. Слава богу, в доме не было никого, кроме членов семьи и одного или двух моих друзей. – Глаза его светились мягким смехом и теплом.

– Да уж, такое лучше не повторять. – Шарлотта была сбита с толку. Разве можно так хорошо притворяться? – Нельзя позволять себе такое, если хочешь остаться в свете.

Лицо его светилось насмешкой, но беззлобной, как если бы он сам был частью шутки.

– Знаете, миссис Питт, у меня такое чувство, что, несмотря на ваши светские манеры, вы куда больше жена своего мужа, чем дочь своей матери… Думаете, мы тихонько спрятали ее где-то? Быть может, держим ее под замком в заброшенном крыле нашего загородного дома под присмотром старой преданной служанки?

Шарлотта почувствовала, как горячая краска заливает лицо. Она шла на ощупь, но не могла остановиться, другой такой возможности не будет.

– Вообще-то, мне приходило в голову, что вы могли убить ее, – колко сказала она, злясь на себя за неуклюжесть. – И, возможно, Мина это узнала. Она ведь была Любопытным Томом и, может, еще и воровкой…

Мистер Чаррингтон удивленно округлил глаза.

– Любопытным Томом – да, но воровкой?.. С чего вы это взяли?

– В последнее время на Рутленд-плейс пропало несколько вещей. – Шарлотта все еще чувствовала жар под кожей. – Ничего ценного, но по крайней мере в одной содержится секрет, который имел бы неприятные последствия, если бы о нем стало известно. Возможно, Мина была воровкой и ее убили, чтобы вернуть эту вещь?

– Нет, – убежденно отозвался Иниго. – За что бы ее ни убили, это не имело никакого отношения к кражам. В любом случае большинство вещей возвращено. Так всегда бывает.

– Возвращено? Откуда вы знаете?

Он медленно вздохнул.

– Знаю. Просто поверьте. Я видел эти вещи. Спросите у тех, кто их потерял, они вам скажут.

– Моя мать кое-что потеряла, но не говорила, что вещь нашлась.

– Предположительно, это та самая вещь, которая содержит нечто компрометирующее, поскольку вы об этом знаете… Может, боится, как бы вы не подумали, что она украла ее, чтобы вернуть. У вас крайне недоверчивый ум, миссис Питт!

– Ну, едва ли я заподозрила бы собственную мать в… – Она осеклась.

– В убийстве Мины? – договорил за нее Иниго. – Вы, может, и нет, но вот полиция?

– Где умерла Отилия? Это случилось не в вашем загородном доме, как вы сами сказали.

– О… – Он с минуту молчал, поставив ногу на каминную решетку. Шарлотта ждала. – Вот что я вам скажу: едемте со мной, и я покажу вам!

– Не городите чепухи! – раздраженно бросила она. – Если это такая тайна…

– Возьмите свою карету, – прервал он ее. – И своего лакея, если хотите.

– У полицейских нет своих карет, – огрызнулась Шарлотта. – Или лакеев.

– Да, пожалуй… Извините. Ну, возьмите экипаж матери. Я докажу вам, что мы не убивали Отилию.

Мысли Шарлотты лихорадочно метались. Как принять предложение и не выглядеть при этом глупой? Если он или его семья убили Отилию, а потом и Мину, то они не остановятся и перед еще одним убийством… И все же, возможно, ей предлагается решение. И если украденные вещи действительно возвращены, откуда Иниго Чаррингтон это знает? Почему Кэролайн не сказала ей? В любом случае зачем вору было красть их, а потом возвращать? Это бессмысленно, если только не связано с убийством. Быть может, Мина была воровкой и убийца вернул все украденные вещи, дабы замаскировать возвращение той единственной, которая могла его погубить?

Внезапно решение пришло. Эмили никогда не упустила бы такую возможность, и она же обеспечит Шарлотте средства воспользоваться ею.

– Я возьму карету сестры, – ответила она с уверенностью, которую надеялась оправдать. – И, естественно, расскажу ей, с какой целью я еду и с кем.

– Отлично! Вы не думали сами работать в полиции?

– Не дерзите, – язвительно бросила она, но внутри уже бурлило возбуждение.

Иниго улыбнулся.

– Думаю, это доставило бы вам огромное удовольствие. В сущности, я и сам подумываю о подобном… Заеду за вами в шесть. Одежда подойдет, если только снимете эту штуку с шеи.

– В шесть? – Шарлотта удивилась. – Почему не сейчас?

– Потому что еще только половина четвертого, слишком рано.

Она ничего не поняла, но, по крайней мере, у нее появилась возможность заняться некоторыми приготовлениями – не только одолжить карету, но и позаботиться, чтобы Иниго Чаррингтон не воображал, будто может сделать с ней что-нибудь и выйти сухим из воды.

Вернувшись в родительский дом, Шарлотта все объяснила сестре – разумеется, так, чтобы не слышала Кэролайн. Эмили ужаснулась – Иниго, без сомнения, убил свою сестру и теперь намеревается расправиться с Шарлоттой.

– Вряд ли он настолько глуп, – ответила та, стараясь придать голосу убежденности. – В конце концов, если со мной что-то случится, когда, как все вы знаете, я буду с ним, он выдаст себя с головой. Думаю, он собирается рассказать, как умерла Отилия, и предъявить какое-то доказательство. Без доказательства я, само собой, не поверю.

– Тогда я поеду с тобой, – тут же заявила Эмили.

Шарлотте стоило огромных трудов объяснить сестре, что ее присутствие только создаст риск для всего предприятия. Если бы обстоятельства смерти Отилии были таковы, что семья готова открыть их, то Питт выяснил бы все собственными силами. Она не могла придумать ни одной убедительной причины неожиданного решения Иниго, кроме той, что его испугало возможное подозрение в убийстве. Но если дело именно в этом, если на этот шаг их толкнуло отчаяние, если за всем стоит что-то неприличное или даже унизительное, то чем меньше людей будут в курсе, тем лучше для семьи. А поскольку Шарлотта не принадлежала к их кругу, то, может быть, им будет легче открыться ей, а не кому-то еще.

Эмили приняла аргумент с неохотой, но признала убедительным. И даже не стала возражать против предоставления в распоряжение сестры кареты и лакея. Домой она решила ехать на другой, позаимствовав ее у матери.

Иниго появился ровно в шесть – в элегантном темно-зеленом сюртуке и высоком цилиндре.

Вопрос – куда же они, в конце концов, направляются – так и вертелся у Шарлотты на языке, но она прикусила его для верности, помня об осторожности. Кэролайн уже выразила свое мнение по поводу поведения дочери, и выслушивать то же самое от Иниго у нее не было ни малейшего желания.

Устроившись поудобнее в карете, мистер Чаррингтон надолго замолк и лишь криво улыбался, когда они проезжали по освещенным газовыми фонарями незнакомым улицам в направлении центра города.

Шарлотта потеряла счет времени. Они то и дело поворачивали, а с ориентацией у нее всегда были проблемы. В конце концов Шарлотта настолько запуталась, что даже приблизительно не представляла, где они находятся.

Иниго первым вышел из кареты и подал ей руку. Они остановились перед большим зданием, освещенным разноцветными лампами.

– Электричество, – бодро сообщил Иниго. – Такого повсюду уже немало.

Шарлотта растерянно огляделась. Отовсюду неслась музыка, по тротуару шли люди, в большинстве мужчины, в вечерних одеждах.

– Где мы? – спросила она оторопело. – Где это?

– Это мюзик-холл, моя дорогая. – Иниго ослепительно улыбнулся. – Один из лучших. Сегодня здесь поет Ада Черч, и она точно соберет полный зал.

– Мюзик-холл! – повторила Шарлотта. Она ожидала увидеть кладбище, клинику и даже сумасшедший дом, но не мюзик-холл. Это было возмутительно! Розыгрыш! Неумный фарс!

– Идемте.

Иниго взял ее за руку и потащил к входу. Шарлотта подумала было о сопротивлении, разрываясь между любопытством и страхом. Она, разумеется, слышала об Аде Черч – говорили, что она очень красивая и у нее самые лучшие номера. Даже ее Томас однажды признал, что у нее красивые ножки, – надо же! Говоря это, он улыбался, и она понимала – поддразнивает, – а потому даже не стала спрашивать, откуда ему это известно!

– Добрый вечер, мистер Чаррингтон. – Швейцар поднял руку в приветствии, хотя в глазах его мелькнуло удивление при виде Шарлотты. – Рад снова вас видеть, сэр.

– Вы уже бывали здесь! – набросилась на спутника Шарлотта. – И не раз!

– О да.

Она уперлась и остановилась.

– И вы, зная, что я жена полицейского, имели наглость притащить меня сюда? Я не посещаю такие места! И вам следовало бы помнить, что есть много такого, что позволительно мужчинам и непозволительно женщинам. Посмеялись – и хватит. Признаю, с моей стороны было жестоко и бестактно спрашивать, что случилось с вашей сестрой. Вы отомстили и получили мои извинения. А теперь, пожалуйста, отвезите меня домой.

Иниго крепко держал ее за руку. Так крепко, что и не вырваться.

– Не надо притворяться. У вас это плохо получается. Хотели знать, что случилось с Отилией? Я вам скажу и предъявлю доказательства. А теперь не устраивайте сцену и идите за мной. Если расслабитесь, может, вам даже понравится. И если не хотите, чтобы вас заметили, не стойте на проходе, где каждый видит, как вы здесь выступаете!

Безупречная логика. Шарлотта тряхнула головой и, не глядя по сторонам, прошествовала рука об руку с Иниго в зал и села на указанное им место за одним из многочисленных столиков в центре. Ярусы балконов и лож, освещенная сцена, яркие цвета, платья с оборками, едва держащиеся на плечах, строгие, черные с белым, костюмы мужчин и другие, приглушенных тонов коричневого и даже клетчатые – тех, кто пришел прямо с улицы. Какое странное смешение! В толпе пробирались официанты, блестели бокалы, и все это время гул людских голосов переплетался со звуками музыки.

Иниго ничего не говорил, но Шарлотта чувствовала на себе его любопытный, с затаенным и едва сдерживаемым смехом взгляд, чувствовала так остро, как будто он касался ее.

Подошел официант. Иниго заказал шампанского. Когда заказ принесли, он поднял бокал в шутливом тосте.

– За детективов. – Глаза его блеснули серебром отраженного света. – Пусть все загадки будут столь же просты.

– Я начинаю думать, что простоваты детективы, – съязвила Шарлотта, но от шампанского отказываться не стала и даже выпила. Оно оказалось приятным, резким, не кислым и не сладким. Да и злости после него поуменьшилось. Когда Иниго предложил еще, она согласилась.

За вышедшим на сцену жонглером Шарлотта наблюдала без особенного интереса. Да, то, что он делал, было сложно, но, на ее взгляд, не стоило затраченных усилий. За ним появился комик, отпустивший несколько «бородатых» шуток, встреченных публикой с большим энтузиазмом. Шарлотта решила, что, наверно, чего-то не уловила.

Официант принес еще шампанского, и цвета и музыка как будто стали приятнее.

Хор девушек исполнил песенку, показавшуюся Шарлотте знакомой, а потом выскочивший откуда-то человек принялся выгибаться и складываться самым невероятным образом.

Наконец наступила тишина. Барабаны раскатились дробью. Распорядитель поднял руки.

– Леди и джентльмены, эксклюзивно для вас кульминация нашего вечера – квинтэссенция красоты, смелости, риска и чистейшего восторга – мисс Ада Черч!

Его слова утонули в буре аплодисментов, в которой различались свист и крики. Занавес ушел вверх. Теперь на сцене стояла одна-единственная женщина, изящная, с тонкой талией и длинными-предлинными ногами, закованными в черные брюки. Фрак и белая рубашка не скрывали фигуры, а цилиндр странным образом удерживался на копне огненно-рыжих волос. Она улыбалась, и исходившая от нее радость, казалось, заполняла весь зал.

– Браво, Ада! – крикнул кто-то, и его поддержали хлопками. Заиграл оркестр, и женщина во фраке разразилась веселой, залихватской и непристойной песней. Голос был глубокий и сочный, а сама песенка не то чтобы вульгарная, но полная полунамеков и особенной, трогательной интимности. Публика одобрительно ревела и подпевала хором, а к третьей песне Шарлотта с ужасом поймала себя на том, что тоже присоединилась, захваченная поднимающейся в ней волной звенящего счастья. Рутленд-плейс осталась где-то далеко, за тысячу миль, и она хотела забыть ее тьму и беды. Все хорошее было здесь, в огнях и тепле, в песнях с Адой Черч, в веселом бурлении всепобеждающей жизни.

Кэролайн, наверно, остолбенела бы от ужаса, но Шарлотта уже пела вместе со всеми, нисколько не уступая соседям в голосистости: «Чарли-Шампань мое имя!»

Занавес наконец упал в последний раз. Шарлотта перестала хлопать и, обернувшись, увидела, что Иниго таращится на нее во все глаза. Ей бы следовало смутиться, но было весело, а прочее значения не имело.

Иниго поднял бутылку и, обнаружив, что там уже ничего не осталось, сделал знак официанту. Он еще не успел открыть новую, когда Шарлотта увидела, что прямо к ним, помахивая рукой и ловко избегая тех, что тянутся к ней, идет Ада Черч. Она остановилась у их столика, и Иниго тут же поднялся и предложил ей стул.

Она поцеловала его в щеку, а он обнял ее за талию.

– Привет, милый, – сказала Ада и, повернувшись, ослепительно улыбнулась Шарлотте.

Иниго слегка поклонился.

– Миссис Питт, позвольте представить – моя сестра Отилия. Отилия, это Шарлотта Питт, дочь наших соседей, вышедшая замуж за полицейского, чем так подвела свою семью. Вбила в голову, что мы разделались с тобой, поэтому я привел ее сегодня сюда – показать, что ты в полном здравии.

Редкий случай – Шарлотта не нашлась, что сказать.

– Разделались со мной? – недоверчиво повторила Отилия. – Восхитительно! Знаете, такая мысль наверняка посещала папу, да только ему смелости недостало! – Она рассмеялась, и смех этот зазвенел восторгом. – Чудесно! – Она подхватила брата под руку. – Хочешь сказать, полиция на самом деле допрашивала папу насчет того, что он со мной сделал, и подозревала в убийстве? Хотела бы я увидеть его лицо и послушать, как он выворачивается… Он ведь скорее бы умер, чем признался, кем я стала!

Иниго все еще обнимал ее, но уже не улыбался.

– Дело не только в этом, Тили. У нас случилось убийство. Настоящее. Мину Спенсер-Браун отравили. Она подглядывала за людьми и, похоже, увидела что-то такое, из-за чего кто-то не остановился перед убийством. Неудивительно, что полиция заподозрила связь с твоим исчезновением.

Смех замер на губах девушки, и она еще сильнее ухватилась за плечо брата длинными изящными руками с побелевшими костяшками пальцев.

– Боже! Ты не думаешь…

– Нет, – быстро ответил он, – это не то. У папы мыслей никаких, а маме, по-моему, и нет никакого дела. Знаешь, я смотрел на нее через стол и думал, что она даже хочет, чтобы об этом узнали все, особенно он.

– Но ты же их вернул? Ты обещал…

– Конечно, вернул. Как только узнал, что и откуда. Больше никто не знает. – Он повернулся к Шарлотте. – Боюсь, у моей матери есть достойная сожаления привычка брать не принадлежащие ей вещи. Я стараюсь возвращать их как можно скорее. К сожалению, с медальоном вашей матери вышла задержка. Она не сказала, что он пропал, а я не знал, кому его возвращать. Надеюсь, причины объяснять не надо?

– Нет, – поспешно ответила Шарлотта. – Лучше не надо. – Еще одна загадка. А ведь ей нравилась Амброзина Чаррингтон. – Но почему она это делает?

Иниго выдвинул еще один стул, и они с Отилией сели. Теперь сходство бросалось в глаза, и сомнений в том, кто такая на самом деле Ада Черч, уже не оставалось.

– Это бегство, – глядя на Шарлотту, просто сказал Иниго. – Не знаю, сможете ли вы понять, но если бы прожили с нашим папой тридцать лет, наверняка бы поняли. Иногда человек оказывается в плену идей, привычек и ожиданий друг их людей и начинает ненавидеть это все. В нем растет желание разбить их вдребезги, эти чужие идеалы, расколотить их так, чтобы те люди взглянули на него хоть раз, протянули руку за стекло и коснулись настоящей, живой плоти.

– Все в порядке. – Шарлотта покачала головой. – Не надо ничего объяснять. Мне и самой пару раз хотелось запрыгнуть на стол и кричать, чтобы они поняли, что я на самом деле думаю. Может, лет через тридцать я так и сделаю… Вам здесь нравится? – Она прошлась взглядом по окружавшему их со всех сторон морю лиц.

Отилия улыбнулась, искренне, без притворства.

– Да, нравится. Я сама не раз плакала. У меня столько их было, одиноких дней и ночей… И я думала, какая ж я глупая, а то и хуже. Но когда я слышу музыку, когда люди подпевают мне и аплодируют – да, мне это нравится. Может быть, лет через десять или пятнадцать у меня не останется ничего, кроме тщеславия и воспоминаний; может быть, я пожалею, что не осталась дома и не вышла замуж, – но я так не думаю.

Шарлотта невольно улыбнулась – шампанское еще играло в ней.

– Выйти замуж еще не поздно, – сказала она, и тут вдруг язык ее сделался непослушным, и следующее предложение получилось не совсем таким, каким должно было получиться. – Говорят, такое бывает даже с певичками из мюзик-холла, да?

Отилия посмотрела на брата.

– Ты накачал ее шампанским.

– Конечно. По крайней мере, утром у нее будет отговорка. – Иниго поднялся. – Выпей, Тили. Мне нужно доставить Шарлотту домой, пока ее муж не бросил на поиски жены всю столичную полицию.

Шарлотта не слышала, что он говорил. В голове у нее снова звучала музыка, и она была благодарна Иниго за то, что он довел ее до двери, помог надеть пальто и послал за каретой. Воздух был свеж и прохладен, и от этого у нее немножко кружилась голова.

Он усадил ее и закрыл дверцу, и лошади тронулись в путь по притихшим улицам.

Шарлотта тихонько пела и уже в седьмой раз повторяла припев, когда ее спутник помог ей спуститься на землю перед дверью ее дома.

– Чарли-Шампань мое имя! – бодро и громко известила она. – Я пью шампанское, и в том моя игра! Нет лучше ничего шипящей пены. Я выпью все до капли – да, да, да! Я милый друг… – она запнулась, потом вспомнила, – всех девушек за стойкой! И имя мне – Шампань-Чарли!

Дверь распахнулась; Шарлотта увидела перед собой бледное и гневное лицо мужа, газовую лампу в коридоре за его спиной и ореол света вокруг его головы.

– С ней все в полном порядке, – абсолютно трезво сказал Иниго. – Я брал ее с собой – познакомить с сестрой, относительно которой, как я понимаю, вы наводили справки?

– Я… – икнула Шарлотта и аккуратно соскользнула на пол.

– Извините, – сказал Иниго с легкой улыбкой. – Спокойной ночи!

Шарлотта не помнила, как Томас поднял ее и затащил в дом – с комментарием, от которого у нее наверняка сгорели бы уши, если бы она его услышала.

Глава 9

Шарлотта проснулась со столь ужасной головной болью, какой, насколько ей помнилось, у нее никогда не было. Питт стоял в дальнем конце спальни, раздвигая шторы, и она даже не смогла различить на них красных цветов. Свет резал глаза; зажмурившись, Шарлотта перекатилась на бок и уткнулась лицом в подушку. А вот этого делать не следовало. По черепу заколотил молот; боль била в лоб, сжимая кости.

Ничего подобного она не испытывала, даже когда вынашивала Джемайму. Разумеется, по утрам она чувствовала легкую слабость, но никогда еще голова не раскалывалась так, словно мозги пытались пробиться наружу!

– Доброе утро, – прорезал густую тишину голос Питта, холодный и далеко не участливый.

– Чувствую себя ужасно, – пожаловалась она.

– Кто бы сомневался, – сказал он.

Шарлотта медленно села, обхватив голову руками.

– Думаю, меня может вырвать.

– Меня бы совсем не удивило. – Ее жалобы словно разбивались о стену.

– Томас! – Она выползла из-под одеяла, готовая закричать от боли и кошмарного ощущения необъяснимой отверженности. Затем вдруг вспомнился весь вечер – мюзик-холл, Отилия, Иниго Чаррингтон, шампанское и глупая песенка.

– О боже! – Подтянув ноги, она резко села на край кровати, наполовину раздетая; в волосах, болезненно врезаясь в голову, торчали заколки. – О, Томас! Прости меня!

– Думаешь, тебя сейчас вырвет? – уже чуть более участливо спросил он.

– Думаю, да.

Питт пересек комнату, вытащил из-под кровати ночной горшок, сунул ей в руки и убрал со лба растрепавшиеся пряди.

– Полагаю, ты понимаешь, что с тобой могло случиться? – промолвил он, и холодность в его голосе сменилась гневом. – Если бы Иниго Чаррингтон или его отец убили Отилию, то и расправиться с тобой им бы было проще простого!

Прошло несколько минут, прежде чем Шарлотта окрепла достаточно, чтобы защититься и объяснить все принятые ею меры предосторожности.

– Я взяла карету и ливрейного лакея Эмили, – сказала она наконец, глотая судорожно воздух. – Я же не совсем дура!

Питт забрал у нее горшок, предложив взамен стакан воды и полотенце.

– На твоем месте я бы сейчас не пытался высказываться на эту тему, – произнес он недовольно. – Ну как, полегчало?

– Да, спасибо. – Шарлотта и хотела бы держаться с достоинством и даже надменно, но сама поставила себя в положение, где это было невозможно. – Все знали, что я была с ним. Он бы ничего не смог сделать так, чтобы это сошло ему с рук, и, я уверена, он осознавал это не хуже, чем я.

– Все? – Томас вскинул брови, и в его голосе прозвучала настораживающе беззаботная нотка.

Шарлотта милосердно признала свою оплошность раньше, чем он указал ей на нее.

– Я имею в виду, мама и Эмили. – Она уже хотела было сказать, что послала к нему лакея с запиской, но у нее никогда не получалось ему врать убедительно, да и голова оставалась слишком тяжелой, чтобы сочинить достаточно логичное объяснение. А логичность для лжи жизненно необходима. – Тебе не сказала, потому что рассчитывала вернуться домой раньше. – Мало-помалу она начинала раздражаться. – Откуда мне было знать, что это будет мюзик-холл! Он просто сказал, что собирается показать, что случилось с Отилией, и доказать, что с ней все в порядке!

– Мюзик-холл? – На мгновение Питт забыл, что еще злится на жену.

Она выпрямилась. Тошнота наконец-то прошла, и ей удалось придать себе немного более достойный вид.

– Ну а где, по-твоему, я была? Не в публичном же доме, если это то, что ты подумал.

– И зачем тебе понадобилось искать Отилию Чаррингтон в мюзик-холле? – скептически осведомился Томас.

– Потому что именно там она и была, – ответила Шарлотта не без некоторого удовлетворения. – Она выступает в мюзик-холле. Она – Ада Черч! – Внезапно ей кое-что вспомнилось. – Да ты и сам знаешь, такая, с красивыми ножками, – добавила Шарлотта ехидно.

Питту хватило такта покраснеть.

– Я видел ее по работе, – парировал он язвительно.

– По твоей работе или по ее? – поинтересовалась Шарлотта.

– По крайней мере, я пришел домой трезвым! – повысил он голос, добавив нотку оскорбленного достоинства.

Голова раскалывалась, словно срезанное сверху яйцо, и ни малейшего желания спорить уже не осталось.

– Томас, прости меня. Признаю, виновата. Я и не думала, что на меня так подействует. И игристое было таким приятным… И пошла я туда лишь для того, чтобы найти Отилию Чаррингтон. – Отклонив голову назад, Шарлотта принялась вытаскивать самую назойливую из заколок. – И потом, кто-то же убил Мину! Если не Чаррингтоны, то, быть может, Теодора фон Шенк?

Питт присел на кровать – край рубашки выбился из-под ремня, галстук съехал набок.

– Так Ада Черч – это действительно Отилия Чаррингтон? – спросил он серьезно. – Шарлотта, ты абсолютно уверена? Надеюсь, это не какая-то шутка?

– Да, уверена. Начать с того, что они с Иниго похожи как две капли воды. Сразу видно – родственники. И вот еще что, чуть не забыла… Амброзина – вот кто крал все эти вещи! Судя по всему, она занимается этим уже достаточно давно. Иниго по возможности, когда знает, кому они принадлежат, всегда возвращает их на место. Думаю, теперь, когда ты подозреваешь их в убийстве Мины, никто не признается, что получил пропавшее обратно.

– Амброзина Чаррингтон? – Томас уставился на жену с недоверием и в полном замешательстве. – Но зачем? Зачем ей красть все эти безделушки?

Шарлотта вздохнула.

– Не будешь возражать, если я снова прилягу? За Джемаймой присмотрит Грейси. Я сейчас не в состоянии. Если встану, у меня отвалится голова.

– Зачем Амброзине Чаррингтон красть все эти вещи? – повторил он.

Шарлотта попыталась вспомнить, что сказала Отилия. Тогда, если только не изменяет память, она прекрасно все поняла.

– Из-за Лоуэлла. – Она постаралась подобрать подходящее слово. – Он окостенел. – Она осторожно легла, и боль немного стихла.

– Он – что?

– Окостенел, – повторила Шарлотта. – Ожесточился. Никого не слушает, ни на кого не смотрит. Думаю, Амброзина даже ненавидит его. В конце концов дочь ушла, и им пришлось заявить, что она умерла…

– Бога ради, Шарлотта, у людей их положения дочери не выступают в мюзик-холлах! Для него такое немыслимо!

– Знаю. – Она подтянула одеяло к подбородку – знобило. – Но Амброзина все равно любит Отилию. Я видела ее. Очень милая – таким людям хочется улыбаться. Будто озаряет светом все, что ее окружает. Возможно, если бы Лоуэлл не был таким занудой, дочь и не ушла бы в певички. Время от времени выпускала бы пар дома.

Какое-то время Питт сидел молча.

– Бедная Амброзина, – промолвил он немного погодя.

Шарлотте вдруг пришла в голову ужасная мысль. Она резко выпрямилась, потащив за собой всю одежду.

– Ты ведь не собираешься арестовать ее?

Муж даже как будто возмутился.

– Нет, конечно же! Даже если бы и захотел, не смог – доказательств-то нету. А Иниго, разумеется, стал бы все отрицать… Впрочем, я его и спрашивать не буду. – Он состроил гримасу. – Кроме того, теперь и кражи, как мотив для убийства Мины, можно отклонить – хотя Чаррингтоны все-таки могли убить ее.

– Почему? Отилия ведь жива!

Томас посмотрел на нее сочувственно.

– А ты что, думаешь, Лоуэлл допустил бы, чтобы в обществе узнали о том, что Ада Черч, звезда мюзик-холлов, – его дочь? Да он скорее предпочел бы получить срок за убийство! По крайней мере, это бы не было так чертовски смешно.

Шарлотта болезненно скривила губы, разрываясь между иронией и разочарованием. Хотелось рассмеяться, но сама мысль об этом причиняла невыносимые страдания.

– И что же ты намерен делать?

– Написать письмо доктору Малгру.

Она не поняла, да и ответ показался нелепым.

– Доктору Малгру? Но зачем?

Питт наконец улыбнулся.

– Затем, что он любит Отилию. Новость о том, что она все-таки жива, его, несомненно, обрадует. Не думаю, что его огорчит тот факт, что она поет в мюзик-холле… Так или иначе, он имеет право знать.

С глубоким вздохом удовлетворения Шарлотта откинулась на подушку.

– Вечно ты во все вмешиваешься, – промолвила она шутливо. Мысль о том, что Отилия обретет кого-то, кто ее любит, пришлась ей по душе.

Томас хмыкнул и небрежно заправил рубашку.

– Знаю.

Часов около одиннадцати, когда Шарлотта еще спала, ей послышалось, как в дверь постучали, и в следующую секунду перед кроватью предстала сестра.

– Что с тобой такое? – спросила Эмили. – Грейси не хотела меня впускать. Ты что, заболела?

Шарлотта открыла глаза и, не поворачиваясь, смерила сестру косым взглядом.

– Вижу, остановить тебя ей не удалось… Ужасно болит голова.

– И все? Ничего страшного, пройдет. – Эмили присела на кровать. – Что случилось? Что там насчет Отилии Чаррингтон? Как она умерла? Это дело рук ее родственничков? Если не расскажешь, буду трясти до тех нор, пока тебе действительно не станет плохо!

– Не прикасайся ко мне! Мне и так уже плохо… Она не мертва. Очень даже живехонька – поет в мюзик-холлах.

– Не смеши меня. – На лице Эмили отразилось недоверие. – Кто тебе это сказал?

– Никто мне не говорил. Я была в мюзик-холле и видела ее собственными глазами. Потому-то так ужасно сейчас себя и чувствую.

– Ты – что? – Эмили по-прежнему смотрела на нее с некоторым скепсисом. – Ты была в мюзик-холле? И что на это сказал Томас? Только честно!

– Да, я была там. И Томаса это не очень обрадовало. – Нахлынули воспоминания. Шарлотта улыбнулась. – Да-да, я была в мюзик-холле. С Иниго Чаррингтоном, и я пила шампанское. Вообще-то, там было довольно-таки весело.

На лице Эмили отразилась комичная смесь эмоций: потрясение, удивление, восторг и даже зависть.

– Вот и хорошо, что тебе теперь плохо. Получила урок, – сказала она с некоторым удовлетворением. – Жаль, меня там не было… И как она выглядит?

– Восхитительно. У нее действительно прекрасный голос, и поет она так, что невольно хочется подпевать. Словом, живее не бывает.

Эмили подобрала под себя ноги, приняв более удобную позу.

– Итак, ее никто не убивал. Стало быть, Мину отравили не из-за этого.

– Да, похоже, что так. – Шарлотта припомнила аргумент Питта. – Впрочем, они ведь наверняка хотели, чтобы это осталось в тайне. В конце концов, она – Ада Черч!

– Кто Ада Черч? – озадаченно спросила Эмили.

– Да Отилия же! Не будь такой дурой.

– И что это значит? – Любопытство взяло верх над обидой.

– Ада Черч – одна из самых известных певичек мюзик-холлов.

– Неужели? Хотя уж ты-то, безусловно, знакома с мюзик-холлами лучше, чем я… – В тоне сестры проскользнула вполне различимая ехидная нотка. – Да, такое стоит хранить в секрете. Однако не мешало бы выяснить и другое – откуда у Теодоры завелись деньги? Надеюсь, Томас этим занимается. К тому же нам по-прежнему нужно что-то делать с мамой и мсье Алариком.