Текст книги "Весь жар"

Автор книги: Энн Мэтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– А вы это отрицаете? – прерывающимся голосом спросила она.

– Я не должен оправдываться перед вами! – грубо заявил он.

– Не должны, – согласилась Джоанна, наконец вырвав свою руку из его пальцев. Потирая покрасневшую кожу, она продолжила: – Меня это не касается, верно? – Трясущимися пальцами она убрала волосы с лица. – Продолжайте спать с кем вам вздумается, мне наплевать!

Глава восьмая

Едва вымолвив это, Джоанна горько пожалела о сказанном. Димитри застыл в гордости и презрении, и она переживала это его отдаление хуже любых его самых ужасных слов. Он молча повернулся, направился к лодке и начал сталкивать ее в воду. Джоанна чувствовала себя ужасно. Как могла она судить о нем, не зная истинного положения вещей? Вечно она скажет, не подумав! И что такое на нее опять нашло? Она стояла расстроенная, сжав зубы, и наблюдала за ним, чувствуя свою беспомощность. Что она может сказать ему в оправдание? И как теперь после этого появится перед отцом? Чем можно объяснить внезапность их возвращения домой? Ясно только одно: сказать правду невозможно.

Она вздохнула, медленно направилась к нему, сожалея, что не имеет опыта в подобных делах.

– Димитри! – умоляюще позвала она. – Димитри, подождите! Я... я хочу извиниться!

Он не обращал на нее внимания. Джоанна, откинув назад волосы, пыталась расчесать их пальцами, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. И снова попросила:

– Пожалуйста, Димитри, послушайте меня...

Но к этому времени он уже спустил лодку на воду и собирался прыгнуть в нее. Джоанна бросилась вперед и схватила его за руку. К несчастью, она наступила босой ногой на острый камешек, скрытый водой, и, скорчившись от внезапной боли, упала перед ним в воду.

Димитри тут же бросил лодку и, нагнувшись, подхватил ее на руки.

– Бог мой, ну что опять стряслось? – спросил он строго. – Кто-то укусил или ты порезалась?

Боль в ноге Джоанны уже отступила, и она покачала головой.

– Ничего страшного, – призналась она смущенно. – Я... наступила на острый камень.

Димитри сердито посмотрел на нее.

– И все? – воскликнул он, бесцеремонно ставя ее на ноги. – Пошли. Забирайся в лодку.

Джоанна осталась стоять на месте, умоляюще глядя на него.

– Димитри, прошу прощения за то, что так ужасно себя вела! – Он отвернулся от нее, а она продолжала: – Ну не надо больше сердиться! Разве не это ты всегда повторяешь мне?

Димитри оглянулся на нее.

– Я полагал, мое общество тебе неприятно.

Джоанна покраснела.

– Ты знаешь, что это неправда, – смущенно проговорила она.

– Знаю? – Черные брови насмешливо выгнулись. – У меня не было случая убедиться в обратном.

Джоанна смотрела вниз, где пальцы ее ног заливала наступающая волна.

– Не думаю, что очень нравлюсь тебе. Я права?

Димитри долго смотрел на ее склоненную голову, потом медленно протянул руку и его пальцы пробежали по кремовой коже от ее плеча до локтя.

– А ты хочешь мне нравиться? – тихо спросил он.

Джоанна подняла голову.

– Конечно, – отрывисто сказала она, снова нервно откидывая назад мокрые волосы.

Выражение лица у Димитри стало другим.

– Ты сумасшедшая, знаешь? – через силу выговорил он. – Думаю, этот твой парень был прав. Ты до глупости наивна! Просто необходимо, чтобы за тебя кто-то думал!

– О чем ты?

Димитри нетерпеливо покачал головой.

– Ты на самом деле хочешь знать? Ну ладно, я скажу. – Он провел рукой по волосам. – Ты знаешь, почему я еще пригласил тебя сегодня? Это должно тебя позабавить. Я собирался заниматься с тобой любовью. Да, да... именно таково было мое намерение! Почему? – могла бы ты спросить. Что могло привлечь меня к тебе после того, как ты столь откровенно и определенно высказалась в мой адрес? – Глаза его безжалостно следили за ее потрясенным лицом. – Я и это могу сказать. Ты дочь моего друга, мой друг умирает, он хочет, чтобы ты оставалась с ним радом! Лишь бы Мэт был счастлив, а до тебя мне дела нет!

Джоанна закрыла уши руками.

– Не хочу больше ничего слышать! – в ужасе закричала она. – Прекрати! Сейчас же прекрати!

– Почему? Ты ведь победила. Тебе нечего больше бояться. Даже такая гнусная личность, как я, не может воспользоваться твоей доверчивостью!

Джоанна, спотыкаясь, побрела от него вдоль берега, туда, где несколько деревьев создавали небольшую тень. Но укрывшись от глаз, она уже не могла сдерживаться и бросилась ничком, с горькими рыданьями на песок.

Некоторое время она лежала, обессилев, ничего не ощущая, потом перекатилась на спину и вытерла заплаканное лицо испачканными в песке руками. Села и огляделась. Лодка лежала на берегу, но Димитри нигде не было видно. Джоанна неуверенно поднялась на ноги, подошла к кромке воды и несколько раз плеснула в лицо прохладной влагой. Потом выпрямилась и нахмурилась. Димитри исчез.

Прикрыв глаза ладонью от солнца, Джоанна посмотрела в море, но, кроме паруса на горизонте, ничего не увидела. Где же Димитри? Лодка все еще здесь, значит, он не бросил ее. Дикая мысль, что он мог утонуть, пока она лежала всего в нескольких футах от берега и жалела себя, пришла ей в голову.

Она растерянно огляделась вокруг, прошла несколько шагов по воде и позвала в сторону моря:

– Димитри! Димитри! Где вы?

И повернувшись к пляжу, повторила снова. Но бухта была безлюдна. Высокие скалы окружали ее, в редкой растительности у их подножия невозможно укрыться. Джоанна прижала ладони к щекам. Ох, нет! – подумала она в отчаянии. С ним ничего не могло случиться. Такое даже немыслимо вообразить. И все же эта мысль не покидала ее, и девушкой овладело чувство беспомощности. Что она могла сделать? Как могла определить, где он? Должна ли она вывести в море лодку на случай, если он там, в заливе, и не в состоянии доплыть до берега? Она вдруг ясно представила острые скалы недалеко от берега, и у нее замерло сердце. "О Боже, – шептала она, – не позволь ему пострадать... или погибнуть! Само молчание и тишина в бухте действовали на нервы, и Джоанна крепко сцепила руки и принялась ходить туда-сюда по пляжу, время от времени окликая его. Вдруг она замерла, взглянув в сторону моря. Сердце бешено заколотилось в горле: в воде недалеко от берега появилось что-то большое и темное. Схватившись рукой за горло, она с ужасом наблюдала как это что-то приближалось... И вдруг едва не расплакалась от облегчения: когда "чудовище" поднялось из воды, оно приняло вид обыкновенного человека, который выглядел непривычно из-за двух кислородных баллонов. Когда оказалось, что это Димитри, она облегченно вздохнула и, забыв их предыдущий разговор, побежала по пляжу ему навстречу. Димитри снял с себя баллоны, когда вышел из воды, и нес их в одной руке, чуть отстранив от себя.

– Слава Богу, ты жив! – воскликнула она, когда добежала до него, и лицо ее светилось радостью. – Я так беспокоилась. Я не знала, куда ты пропал...

Димитри бросил баллоны, снял с себя маску, которую до этого просто сдвинул на лоб, и тоже бросил ее на песок, приговаривая:

– Эй, Джоанна, это я, Димитри, ты не перепутала? Я думал, ты будешь рада, если меня не окажется в живых!

Джоанна отрицательно помотала головой.

– Не глупи! – воскликнула она, беспокойно топчась на месте и дрожа от нервного возбуждения. – Я подумала... что ты мог утонуть!

– И тебе было до этого дело? – спросил он слегка охрипшим голосом.

– Конечно.

Она наклонила голову, не в состоянии выдержать его внимательный взгляд, как вдруг он потерял над собой контроль. Он обнял ее за талию и рванул к себе, прижимаясь ртом к нежному изгибу ее шеи и плеч. Она дрогнула в его руках, когда он, ухватив ее одной рукой за голову, повернул к себе лицом. Взглядом он искал ответа на немой вопрос и неожиданно коснулся ее щеки, потом склонил свою темноволосую голову и нашел ее губы своими, умело заставив ее раскрыть рот навстречу. Он уже не был тем, кого она ненавидела и презирала. Они были просто мужчина и женщина, желающие друг друга. И Джоанна подумала виновато, что никогда не чувствовала такого с Джимми. Его страстные объятия никогда так не волновали ее и не заставляли так остро чувствовать собственное тело, его женскую природу. Димитри без труда преодолел ее слабое сопротивление. Его сильные руки удерживали девушку, пока губы исследовали каждый дюйм ее лица, шеи... Каждой клеточкой она ощущала его близость, и у нее не возникало даже мысли о том, чтобы его оттолкнуть. Наконец, именно Димитри отстранился от нее, глубоко заглянув в ее затуманившиеся фиалковые глаза, и сказал хрипло:

– Ты сама на это напросилась.

Его насмешливые слова привели Джоанну в чувство, глаза ее широко раскрылись, и она отпрянула от него. Димитри не сделал попытки удержать ее. Девушка прижала ладони к горящим щекам, только сейчас с ужасом сознавая, как безрассудно вела себя, позволив себе забыться.

Она посмотрела на Димитри глазами, полными муки, но он отвернулся, чтобы поднять снаряжение для подводного плавания, будто нисколько не взволнованный происшедшим. Он поднял баллоны на плечо и с интересом взглянул на нее.

– Не надо смотреть с раскаянием, детка, – коротко посоветовал он. – Не только ты виновата!

Джоанна горестно покачала головой.

– У меня нет привычки... позволять мужчинам... никаким мужчинам... заниматься со мной любовью! – Она заправила волосы за уши.

Димитри внимательно посмотрел на нее.

– Мы не занимались любовью, Джоанна, – поправил он резко. – Мы целовались.

Джоанна, казалось, пришла в ужас.

– Я... не позволяю мужчинам... касаться меня... как вы это делали! – сказала она, с трудом преодолевая смущение.

Димитри нетерпеливо поморщился.

– Ты сама хотела этого, – заявил он холодно. – Неужели станешь отрицать? Однако не стоит думать, что это преступление века. Если это тебя может утешить, у меня нет привычки заниматься подобными вещами с неопытными девчонками! – сообщил он.

Джоанна возмущенно смотрела на него.

– Ты так уверен в себе, правда? Не можешь не подразнить меня!

Глаза Димитри потемнели от гнева. Он схватил ее за кисти рук, сжав их, как тисками.

– Ладно, мисс Николас, – пробормотал он, злясь, – я буду вас дразнить, если вы этого сейчас ждете! Теперь расскажите мне о Джимми! Расскажите, как сильно его любите! Расскажите, как вам хочется выйти за него замуж! И еще скажите мне, что так же чувствовали себя вместе с ним! – Теперь его взгляд не скрывал вызова. – Когда вам в следующий раз захочется поиграть, мисс Николас, найдите другого партнера, или не отделаетесь так легко! – Он с силой дернул ее руки.

Джоанна рассердилась на себя не меньше, чем на него, но направила свой гнев на него. Она слепо бросилась на него, сжав кулаки, и стала изо всех сил колотить его по груди. Димитри бросил баллоны и легко встряхнул ее.

– Будь же взрослой! – тихо пробормотал он. – Рано или поздно всем приходится взрослеть.

У Джоанны опустились руки.

– Я ненавижу вас, Димитри Кастро! – воскликнула она горестно.

Димитри небрежно повел плечом.

– Почему? Потому что знаешь, что я прав? Или начинаешь понимать, что твое чувство к этому мальчику в Англии совсем не любовь?

Джоанна нахмурилась.

– Почему вы так говорите? – она встряхнула головой. – Я знаю, это не потому, что вы... вы хотите меня, правда?

Димитри одарил ее насмешливым взглядом.

– Я не хочу, чтобы ты испортила себе жизнь, как это сделал твой отец, – ответил он. – Что касается меня... я – одиночка. Мне не нужна женщина, подающая мне зимними вечерами теплые тапочки и готовящая для меня экзотические блюда в суперсовременной кухне!

– Я уже сказала вам, – с трудом выговорила Джоанна, – что ненавижу вас!

* * *

До виллы они добрались очень быстро, и Джоанна выпрыгнула из лодки, едва та коснулась берега, и быстро пошла от воды. Но Димитри тоже выпрыгнул и догнал ее.

– О, ну что еще? – устало воскликнула она, прикрывая глаза от солнца: был полдень, и солнце светило особенно ярко.

– Скажи отцу, что я не приду вечером ужинать. У меня... дела.

– Хорошо.

Джоанна не могла скрыть обиду. А он, пожав плечами, повернулся и направился к лодке. Джоанна по-детски недовольно сморщила нос, на глаза ее навернулись слезы, и она побежала к дому.

Остаток дня Джоанна постаралась провести одна. Она передала слова Димитри Андреа, которая, когда вернулась Джоанна, готовила обед. Она заметила, как внимательно смотрит на нее мачеха, и поняла, что Андреа очень хотелось бы узнать, почему Димитри не угостил ее обедом. Но Джоанна вовсе не собиралась вступать с ней в разговор и только равнодушно сообщила то, что просил передать Димитри. Она чувствовала, что Андреа сгорает от любопытства, и хотя Джоанне не терпелось сообщить ей о реакции Димитри, она не сочла это разумным.

Отец обедал вместе с ними, но казался погруженным в собственные мысли и мало расспрашивал о ее короткой прогулке. После обеда, пока отец отдыхал, Джоанна написала еще одно письмо Джимми. Он еще не ответил на первое, но Джоанна знала, что он не любит писать, да и, кроме того, через неделю она уже вернется домой. От этой мысли она вдруг почувствовала слабую боль в области сердца и, отбросив в сторону письмо, подошла к французскому окну и долго смотрела в него, ничего не видя. Каждое мгновение этого утра мучительно ярко помнилось ей, она прижала пальцы к векам, пытаясь избавиться от чувства, будто внезапно все пошло прахом.

Но это не помогало – тревожные мысли не оставляли ее. Джоанна легла на кровать, уставившись в потолок. Ее мучили сомнения. Что заставило ее написать отцу письмо, так изменившее привычную жизнь? Если бы она тогда не поддалась внезапному порыву, сейчас все было бы по-другому. Мэт был бы по-прежнему чужим для нее человеком, она никогда не узнала бы, что мать обманывала ее с детства, заставляя верить, что ее отец беззаботный, безответственный бездельник. Повстречав отца, проведя с ним рядом много часов, Джоанна уже не могла согласиться с мнением о нем матери. То, что они расстались, вероятно, было верным шагом: слишком очевидна их несовместимость. Чего нельзя никак сказать о запрете Элен Николас своему бывшему мужу видеться с дочерью.

Джоанна перекатилась на живот, пальцем прослеживая рисунок на покрывале. Теперь не стоило размышлять, что произошло бы, если бы она этого письма не написала. Факт оставался фактом: она написала это письмо. Димитри сказал бы, что это подтверждает ее скрытое недовольство собственной строго налаженной жизнью. Джоанна нахмурилась. Возможно ли, что она связалась с отцом по причинам, которые сама тогда не осознавала? Правда, она уже начинала понимать, как неопытна в общении с людьми, но в этом отчасти была виновата ее мать. Она постоянно внушала Джоанне, что главное в жизни – это безопасность и обеспеченность, и их надо добиваться любой ценой. Она учила ее избегать отношений, основанных на чувственном влечении; круг знакомых мужчин Джоанны был надежно ограничен безопасными молодыми людьми, которые получили отличную оценку у главного цензора. Теперь Джоанна поняла, что Джимми относился именно к этой категории, хотя в определенном смысле и был бунтарем. Он выступал за равноправие молодежи и, к большому неудовольствию своих родителей, принимал участие в демонстрациях. Но по природе своей он оставался их истинным сыном; ему даже в голову не пришло бы предложить Джоанне жить с ним без венчального кольца. Материнское воспитание нимало не подготовило ее к тому, чтобы она могла справиться с возникшими проблемами. Димитри не относится к категории мужчин, которых одобряла ее мать, это очевидно, и все же Джоанна не могла отрицать, что ее влечет к нему.

Она снова перевернулась на спину и зарылась пальцами ног в покрывало. Противоречивость характера Димитри завораживала ее, и хотя ему ближе к сорока, чем к тридцати годам, Джоанна была абсолютно уверена, что она вовсе не единственная женщина, думающая о нем. Он явно очень опытен. Эти потрясающие поцелуи на пляже говорили о том, что он в делах любви не юноша. Димитри точно знал, как разбудить ее чувства, и каковы бы ни были мотивы его поступка, своей цели он добился. Вывод из всего этого был... какой? Она нахмурилась. Все ясно. Как могли устоять ее чувства к Джимми при таком физическом увлечении Димитри Кастро?

Она резко села на постели. Что толку размышлять об этом, с суровой горечью сказала она себе. Димитри она не интересует, – он сам сказал, что находит ее, Джоанну, наивной и по-детски неопытной. Он так именно и сказал! Зачем же она терзает себя несбыточными мечтами?

Джоанна соскользнула с кровати и нетерпеливо зашлепала к ванной. Она примет душ, приятный холодный душ, а потом оденется, выйдет на патио [8]8
  Внутренний дворик ( примеч. перевод.)


[Закрыть]– и забудет об этом ужасном человеке!

Когда Джоанна вышла, Мариса сидела на патио. Она вопросительно взглянула на приближающуюся к ней сводную сестру. Джоанна решила быть общительной и вежливой, и поэтому, улыбнувшись, сказала:

– Ну как твое горло, Мариса, получше?

Мариса поколебалась, – казалось, она в чем-то сомневается, – а потом ответила:

– Намного лучше, спасибо. Как тебе здесь нравится отдыхать?

Джоанна посмотрела на Марису с нескрываемым удивлением, потом, взяв себя в руки, ответила:

– Очень нравится. Это чудесное место.

– Верно, – кивнула, соглашаясь, Мариса. – Наверное, мне очень повезло, что я здесь живу.

Джоанна с готовностью поддержала миролюбивый тон.

– Конечно же, – согласилась она, устраиваясь в шезлонге. – Целый день ничего не делать, а только греться на солнышке! – Потом она нахмурилась. – Но со временем, думаю, это здорово надоест.

Мариса подумала.

– Вероятно. Но я не думаю долго здесь оставаться после... – она замолкла и только тут полностью повернулась к Джоанне. – Послушай, – обратилась она к сестре, – я знаю, что вела себя довольно глупо с тобой с тех пор, как ты приехала, и хотела бы извиниться. Я разговаривала с отцом, и вдруг мне показалась такой глупостью эта наша вражда.

Джоанна не верила своим ушам.

– Прямо не знаю, что и сказать, – неловко начала она.

Мариса улыбнулась.

– И не говори ничего, – ответила она. – Я ревнивая дура, и это знаю, но... я люблю Константине, и, наверное, потому что ты очень привлекательна, я видела в тебе угрозу своему счастью и ничего не могла с собой поделать.

Джоанна покачала головой. Она представляла, что же такое мог сказать их отец, что так подействовало на ее сестру. Но Джоанна не умела долго обижаться, поэтому приняла извинения Марисы, не вникая в причины, их вызвавшие. А потом они дружно сидели и вели обычные девичьи разговоры. Было приятно обсуждать современную моду с человеком, знающим в этом толк, и, отправляясь переодеваться к ужину, Джоанна подумала, что день, начавшийся столь ужасно, мог в конце концов закончиться так приятно.

В этот вечер Константине ужинал у них, но Мариса не бросала ревнивых взглядов в сторону Джоанны, когда та была вынуждена разговаривать с молодым греком. Однако то, что сообщил Константине, взволновало Джоанну гораздо больше, чем она хотела признать.

Когда они все вместе сидели в гостиной и пили кофе после ужина, он спросил тихонько, так, что слышала только она:

– Что произошло сегодня утром между тобой и Димитри?

Джоанна покраснела и пожала худенькими плечами.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – ответила она, отхлебнув из своей чашки.

Константине поднял темные брови.

– Ты, должно быть, шутишь! – нервно заметил он. – Весь день к нему страшно подойти! Я старался держаться от него подальше... Я боялся за свою жизнь!

– О, не надо преувеличивать! – охнула Джоанна и взглянула в сторону Марисы, призывая ее на помощь, но та, к сожалению, разговаривала с отцом. Впервые со дня приезда Джоанна видела их рядом, и у нее мелькнула мысль: с чего бы это они так сблизились?

Константине сказал что-то по-гречески и поднялся на ноги.

– Хорошо. Очевидно, ты знаешь, о чем я говорю, но не хочешь обсуждать это. А я думал, что мы друзья.

– Но мы и есть друзья! – горячо воскликнула Джоанна. – Ох, Константине, не будь ребенком! Мы с Димитри не нравимся друг другу, вот и все!

Константине прищурился.

– Ты думаешь?

– Какое это имеет значение? – Джоанна покачала головой.

– Это уж решать тебе, Джоанна, – заметил он, пожав плечами.

– Ох, да оставь же меня в покое! – попросила она устало, ей вдруг надоели его расспросы. – Иди побеседуй со своей невестой.

Константине посмотрел на нее обиженно, но послушался, а Джоанна откинулась на спинку кресла и постаралась забыть всех братьев Кастро.

Следующие два дня были приятными. Теперь, когда Мариса перестала дуться, Джоанна нашла ее прекрасной подружкой. Она плавала, как рыба, ныряла, даже каталась на водных лыжах, хотя и не могла продемонстрировать свои способности, так как Джоанна не умела водить катер на требующейся для этого скорости. Но они вместе купались и загорали, много говорили о своей жизни и своих всевозможных увлечениях. Марису интересовало все о Джимми, она без конца расспрашивала сестру, выясняя малейшие подробности о человеке, за которого та собиралась замуж. Ей интересно было знать о жизни семейных пар в Англии, так как в Греции женщинам было твердо отведено место дома, и, когда Джоанна объяснила, что она намеревалась продолжать работу после медового месяца, Мариса пришла в ужас.

– И ты не возражаешь? – спросила она удивленно.

– Конечно, нет, – улыбнулась Джоанна. – Кроме того, для женщины недостаточно одной работы по дому.

– Но ведь у вас наверняка будут дети, – стояла на своем Мариса.

– Не сразу, и не так много, как ты, возможно, воображаешь, – несколько сухо заметила Джоанна. – Британские семьи обычно бывают небольшими.

Мариса покачала головой.

– Мне бы это не понравилось, – твердо заявила она. – Я хочу всегда быть дома и заботиться о Константине, делать все для него: готовить еду, следить за одеждой. И еще хочу много детей. Константине говорит, что единственный ребенок всегда одинок, как я.

На ум Джоанне непрошенно явился Димитри. Не приходилось сомневаться, что именно таковы и его взгляды, хотя он, кажется, никогда не считал женитьбу целью в жизни.

– Скажи мне, – вдруг спросила Джоанна, – почему ты единственный ребенок? Я хочу сказать... я так поняла, что наш отец хотел иметь много детей...

– Да, верно, – кивнула, вздыхая, Мариса. – Но мама очень болела, когда я родилась, и ей запретили еще иметь детей.

– Понимаю, – Джоанна склонила голову. – Должно быть, для нее... для них обоих это было очень тяжело... смириться с этим.

Мариса пожала плечами.

– При данных обстоятельствах, может, это и неплохо, – грустно заметила она и нахмурилась. – Когда отец только заболел, он считал, что это несерьезно, понимаешь, и продолжал работать. Но через некоторое время его здоровье настолько ухудшилось, что он уже не мог больше трудиться. Мы жили в Афинах. Там очень красиво. И жизнь намного интереснее!

Голос ее звучал мечтательно, и Джоанна посочувствовала младшей сестре. В конце концов, прелести Дионисиуса необходимо с кем-то делить. Единственному ребенку, каким была Мариса, на острове вдвойне одиноко. Возможно, ее собственная жизнь в Англии не полна развлечений, но, по крайней мере, у нее есть возможность встречаться со множеством людей.

Во вторник вечером Димитри пришел на виллу навестить ее отца, но уже после ужина, когда Мэтью был в своей комнате, Джоанна не видела его. Он все время пробыл с Мэтью и ушел, не прощаясь, без церемоний. Джоанна говорила себе, что рада этому, и все же в глубине души жила боль от сознания, что в субботу утром она уезжает и, возможно, больше никого из них не увидит. Отец как будто нарочно избегал всякого упоминания о ее приближающемся отъезде и, казалось, постоянно находился в спокойном и бодром настроении, что немного обижало Джоанну.

В среду утром Мэт удивил их всех, явившись на завтрак. Его инвалидное кресло, управляемое Лукасом, заняло место за столом, и улыбающийся Мэт оказался перед своей семьей.

Одна Андреа казалась не очень довольной этим неожиданным отклонением от обычного порядка вещей, но Мэт, нахмурившись, взглядом заставил ее молчать.

– Я не мог в такое утро оставаться один в своей комнате, – сообщил он. – Такой чудесный день! Скажите мне, пароход с Пирея уже прибыл?

Андреа пожала плечами.

– Не сомневаюсь, – отозвалась она сдержанно.

– Никто из нас не наделен даром предвидения, и мы не можем быть совершенно уверены, но очень скоро обязательно узнаем это.

Лицо Мэта оживилось, а Джоанна недоумевала, почему именно прибытие пароходика так радовало его. Он вдруг улыбнулся ей такой теплой и ласковой улыбкой, что у нее потеплело на сердце, и она почувствовала, как в горле встал комок. Он был полон обаяния и так нежен, именно о таком отце она всегда мечтала. Но через три дня она от него уедет... навсегда.

Прогоняя беспокойные мысли, Джоанна сказала:

– Что мы будем делать, Мариса? Или сегодня приезжает Константине?

Константине со времени приезда брата бывал у них не так часто, но Мариса, казалось, ничего не имела против этого. Возможно, она считала приезды Димитри редкими и непродолжительными, и можно позволить Константине провести некоторое время с ним.

Мариса выглядела немного растерянной, она взглянула сначала на Мэтью, потом на Андреа, словно ожидая от них помощи. Джоанна нахмурилась. Что происходит? Очевидно, что-то случилось. Они собираются устроить прощальную вечеринку для нее или, может быть, барбекю [9]9
  Вечерний пикник с костром, на котором обычно готовятся мясные блюда, одно из которых тоже называется барбекю ( примеч. перевод.).


[Закрыть]на берегу?

Андреа постукивала покрытым лаком ногтем по блюдцу.

– Еще кофе, Джоанна? – весело предложила она, но Джоанна отказалась, чувствуя себя неловко. Неужели им необходимо выглядеть загадочно? Неужели они думают, что ей хочется уезжать?

Как раз в тот момент, когда она собиралась извиниться и выйти из-за стола, Джоанна услышала звуки подъезжающего к дому автомобиля. Судя по шуму, это был "лендровер". И Джоанна посмотрела на вход, думая увидеть Константине. Но в холле послышались шаги не одного человека, и она с любопытством ждала, гадая, кого он мог с собой привезти. Но вошел Димитри Кастро, а не его брат. К тому же не один. С ним был молодой человек. И этот молодой человек казался не совсем уместным в своем темном костюме в таком красочном окружении.

– Джимми, – Джоанна не могла поверить глазам. – Джимми, что ты тут делаешь?

Джимми Лорример замер в дверях, нервно оглядывая сидящих за столом.

– Привет, Джоанна! – сказал он отрывисто. – Как... как ты тут?

Джоанна, все еще не веря своим глазам, поднялась на ноги, обратив взгляд на Димитри, как бы ища у него подтверждения, что это не галлюцинация. Взгляд Димитри был настороженным и холодным, и она посмотрела на отца.

– Пожалуйста... – начала она, – что происходит?

Мэтью радостно хмыкнул.

– Я преподнес тебе настоящий сюрприз, да, Джоанна? Ты не ожидала, что я способен на такое, верно? Связаться с твоим женихом и привезти его сюда вместо того, чтобы отпустить тебя к нему!

– Что? – Джоанна была изумлена и смущена.

Мэтью отвел кресло от обеденного стола.

– Но это же так просто! Твой жених тоже приехал в отпуск. Не знаю, почему не додумался до этого раньше.

Джоанна совершенно растерялась.

– Но... но твой отец... работа... – она запнулась.

– Все в порядке, обо всем позаботились, как и о твоей работе, – сказал Джимми улыбаясь. – Мама и папа в восторге. Ты же знаешь, они не одобряли того, что ты уехала одна.

Говоря это, он с вызовом посмотрел на Димитри, но тот отвернулся и мрачно смотрел в окно на патио и лазурную синеву моря за ним.

Джоанна изумленно взглянула в его сторону. Насколько он посвящен во все и насколько все произошло по его подсказке? Она не знала этого. Но теперь было понятно, чем объяснялись перемены в отношении к ней Марисы, почему она вдруг стала столь спокойно-дружелюбной. Она знала, что к Джоанне скоро должен приехать собственный мужчина, и Мариса могла позволить себе быть с ней щедрой. Джоанна почувствовала разочарование.

Зачем, ну зачем они вмешиваются, все они? Она не хотела, чтобы Джимми был здесь! Она хотела вернуться в Англию, ко всему знакомому ей, к привычным местам, где можно просто жить, а не бороться с жизнью. Она подавила тяжелый вздох. Но Джимми был в восторге, ее отец в восторге, даже Андреа и Мариса были довольны, и ей надо как-то убедить всех, что она тоже рада. Один Димитри, казалось, не был охвачен общим энтузиазмом. Он стоял спиной к ним, высокий и темный такой непонятный, и глядел куда-то вдаль. Одетый в безукоризненный ярко-синий костюм, он казался стройным и гибким, как пантера. Он прекрасно вписывался в обстановку в отличие от Джимми.

Все они ждали проявления радости от Джоанны, и потому она сделала единственно возможное в данных обстоятельствах: она быстро подошла к жениху и ласково поцеловала его в губы.