Текст книги "Весь жар"

Автор книги: Энн Мэтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Джоанна кивнула.

– У меня нет выбора, – ответила она. – Вопреки вашему мнению, мистер Кастро, я не бесчувственная, и если говорить правду, то возможность встретиться с отцом волнует меня. – Она прикусила губу. – Ужасное признание, не так ли, тем более в день похорон моей матери?

Димитри выразительно повел плечами.

– Было бы неестественно, если бы вам не было интересно познакомиться с собственным отцом, – спокойно ответил он. – Все мы только люди, мисс Николас.

Джоанна вздохнула.

– С человеческими чувствами и слабостями, – добавила она.

Димитри направился к дверям.

– Пойдемте, – сказал он, – я отвезу вас домой.

– Я предпочла бы побыть одна, – твердо заявила она. – Я сообщу вам о своем решении завтра.

– В двенадцать.

Димитри говорил холодно и деловито: пока он и не мог ей сочувствовать. Она кивнула, и после ее ухода Димитри быстро прошел в свой номер. Налил себе чистого виски, ослабил узел галстука и бросился на кровать. Он чувствовал огромное облегчение, оттого что разговор их закончился, и в то же время сознавал, что есть в Джоанне Николас нечто совершенно особенное, что не позволяло ему сразу перестать думать о ней. Даже так сердито распекая ее там, внизу, он чувствовал, как сильна ее притягательность, помимо его воли пришли в волнение его чувства. Ему было отчасти забавно наблюдать за этой своей слабостью, и он заставил себя направить размышления в другое русло.

Глава вторая

Джоанна с некоторой неохотой поворачивала на Литимер-Роуд. Ей очень не хотелось встречаться сейчас с тетей и дядей. Тетя Эмма единственная сестра ее матери, и неудивительно, если она проявит мало сочувствия к словам Джоанны о смертельной болезни отца. Тетка определенно во всем продолжит линию своей сестры, и ее будет нелегко убедить, что Джоанна не может не принимать во внимание рассказанное Димитри Кастро.

И, разумеется, ей еще предстоит встреча с Джимми. Он ясно дал понять свое отношение к происходящему, и его резко неприязненное чувство к другому мужчине было инстинктивной попыткой показать собственные права на Джоанну. Ситуация складывалась очень непростая, но у Джоанны исчезло чувство обездоленности, которое раньше ее так угнетало. Возможно, непростительной ее виной было размышлять о рассказанном ей Димитри Кастро в день, когда все мысли и воспоминания должны быть посвящены памяти ее матери. Но несмотря на все, что произошло когда-то, Мэтью Николас оставался ее отцом, и новость о том, что он умирает, сильно расстроила ее. Джоанна, разумеется, совсем не помнила его, а то немногое, что рассказывала о нем мать, было не лестным. Однако Джоанна обязана признать, что он все равно ее отец и, раз так, является самым близким человеком на свете.

Она дошла до двадцать седьмого дома и толкнула калитку. В передней гостиной горел свет, сумеречный день требовал искусственного освещения. Сквозь задернутые тюлевые занавески она могла разглядеть тетку с мужем, кузена Алана у телевизора и Джимми, стоявшего у окна и восторженно замахавшего, едва он ее заметил.

Едва Джоанна ступила в прихожую маленького домика, он вышел к ней навстречу, помог снять пальто и сказал:

– Ты пропадала целую вечность! Надо было позволить мне встретить тебя и довезти до дома.

Джоанна сумела слабо улыбнуться, машинально поправила прическу.

– Мистер Кастро предлагал довезти меня, – тихо сказала она, – но я предпочла добраться на автобусе. Мне надо было подумать.

– Подумать? О чем? – сразу нахмурился Джимми.

Джоанна вздохнула.

– О многих вещах. – Она направилась к двери, не обращая внимания на его попытку остановить ее. – Чай есть? Очень хочу чаю.

Шурша платьем, из гостиной вышла тетя Эмма.

– Наконец-то, Джоанна! – воскликнула она. – Надо сказать, давно пора. Чем ты занималась? Уже почти шесть часов!

– Чай есть? – спросила племянница, не отвечая на вопрос тетки.

– Разумеется. Хотя лучше приготовить новый, этот заварен давным-давно. Мы все перекусили бутербродами. Я решила не ждать тебя. Миссис Твейнс ушла, ей надо накормить мужа.

Джоанна кивнула.

– Хорошо, тетя Эмма, я сделаю все сама. Вам всего хватило?

Тетка смахнула с глаз слезы.

– Я была не особенно голодна, – всхлипнув, выговорила она. – Джоанна, чего хотел от тебя этот человек? Эти иностранцы! Никогда им не доверяла. Видишь, что случилось с твоей дорогой мамой...

– Не надо сейчас, тетя Эмма! – воскликнула Джоанна, поспешно минуя ее и проскальзывая в крошечную кухоньку. – Джимми, освободи, пожалуйста, чайник, хорошо, милый?

И Джимми с теткой вынуждены были на время смириться с нежеланием Джоанны вводить их в курс дела. Поэтому тетя Эмма вернулась в гостиную, и стало слышно, как она вполголоса разговаривает со своим мужем. Джоанна улыбнулась. Она могла догадаться, о чем говорила тетка. Тетя Эмма считает ее, Джоанну, недостаточно чуткой. А правда заключалась в том, что Джоанна просто была не из тех людей, которые могут показывать свое горе публично, и потому она казалась иногда холодной и бесчувственной.

Джимми вылил содержимое чайника в раковину и занялся мытьем тарелок. Если его и мучило любопытство, он умело скрывал это. Джоанна с нежностью наблюдала за ним. Он так добр, так надежен, так мил! Она улыбнулась и порывисто обняла его за талию.

– Эй! – воскликнул он, довольный, и повернулся к ней. – Что это? Кухонная любовь?

Джоанна покачала головой.

– Ничего особенного. Ох, Джимми, то, что я должна рассказать, вряд ли тебе понравится!

Лицо Джимми помрачнело.

– Да? Почему?

Джоанна вздохнула и отодвинулась от него, чувствуя, как от ее слов переменилось у него настроение.

– Мне придется поехать в Грецию, – без предисловий сообщила она. – Меня хочет видеть отец.

На лице Джимми сразу отразились потрясение, недоумение, гнев, быстро сменявшие друг друга.

– Не может быть, чтобы ты говорила всерьез!

Она, помедлив, кивнула.

– Боюсь, это слишком серьезно, Джимми. У меня есть на то причины...

– Какие могут быть причины? – перебил он. – Бог мой, всего несколько часов назад мы вспоминали, как твоя мать была брошена мужем и как ей пришлось одной растить тебя, экономя каждый грош! И теперь, когда еще свежа ее могила, ты не можешь размышлять о поездке к человеку, виновному во всем, только потому, что он прислал за тобой своего гонца!

– Нет, – запротестовала Джоанна. – Это вовсе не так. – Она вздохнула, стараясь подобрать слова, чтобы объяснить. – Мой отец очень болен... он умирает. И он хочет меня видеть...

– Поздновато пришло к нему такое желание, а? – с едкой насмешкой заметил Джимми, настроение у него совсем испортилось. – Как это можно назвать? Раскаяние на смертном одре? Или хочет замолить свои грехи?

– Нет!

Джоанна отвернулась, перебирая чашки и блюдца. Она знала, Джимми не поймет ее, но что оставалось делать? Ей надо ехать. В этом она была совершенно уверена. Не имело значения, кто и что говорил, она была вынуждена признать, что хотя бы часть из рассказанного Димитри Кастро было правдой.

– Джимми, – умоляюще проговорила она, – попробуй понять.

Джимми с грохотом задвинул ящик со столовыми приборами и снова наклонился над раковиной.

– Что тут понимать? – сердито рявкнул он. – Я отказываюсь тебя понять.

Джоанна беспомощно развела руками.

– У меня нет выбора.

– Мать ничего для тебя не значила, Джоанна? – воскликнул он.

– Ты можешь говорить так? – прошептала она. – Ты ведь знаешь, как сильно я ее любила.

– И можешь подобным образом относиться к памяти о ней?

Джоанна резко повернулась к нему лицом.

– Ее больше нет! Что бы я ни делала сейчас, ей я не причиню боли! Я должна подумать об отце, пока он еще жив!

– А он о тебе когда-нибудь думал?

Джоанна не собиралась обсуждать это. Она не хотела говорить Джимми о том, что ей рассказал Димитри Кастро, пока сама не узнает обо всем как следует. Если он сказал правду, тогда, наверняка, даже Джимми будет менее агрессивно настроен. Но сейчас он вряд ли ее услышит. Теперь она только сказала:

– Когда мои родители развелись, меня оставили с мамой, и отец сделал несколько попыток встретиться со мной. Но у него ничего не вышло. Мама дала понять, что для меня будет лучше совсем не видеться с ним, и он не стал возражать.

– Да уж, могу что угодно на это поставить! – воскликнул Джимми, поникнув. – Не думаю, чтобы его вторая жена поощряла его интерес к ребенку от первого брака.

Джоанна пожала плечами.

– Я тоже так думаю. У них есть ребенок... девочка... моя сводная сестра.

Джимми сердито фыркнул.

– Как трогательно! И чем должен стать этот визит? Чем-то вроде воссоединения семьи?

– Да нет, ничего подобного. Послушай, Джимми, отец прислал мистера Кастро просить меня приехать в Грецию. И если бы положение не было столь серьезным, я бы отказалась наотрез. Но в данном случае я не могу это сделать.

– Из-за его болезни?

– Да.

– Ты уверена, что он на самом деле болен?

Джоанна покраснела.

– У меня нет причин сомневаться в этом, – ответила она сердито.

Джимми недоверчиво покачал головой.

– Уж очень все странно! С чего ты вообще ему написала?

Джоанна пожала плечами.

– Сама не знаю. Подумала, ему следует знать. В конце концов, она была его женой... его первой женой.

– Гм-м, – нетерпеливо хмыкнул Джимми. – Ты мне не сказала, что написала ему.

– Я никому не сказала. Бог мой, да я написала всего три дня назад. И эти три дня были не самыми легкими в моей жизни!

– Наверное, так, – Джимми вздохнул и провел рукой по волосам. – А своей тетке ты собираешься говорить об этом?

– Придется, пожалуй.

– Сегодня?

Джоанна покачала головой.

– Не знаю.

– Я бы подождал. Дай ей немного времени отойти от смерти твоей матери. – И посмотрел на нее вопросительно. – Сколько у тебя времени? Когда ты намерена ехать? – Неожиданно он воскликнул: – А как насчет твоей работы?

Джоанна была рада, что в этот момент закипел чайник. Она не знала ответа. Она сама пока еще многого не знала, чтобы говорить наверняка. Она заварила чай, добавила в чашки молока, надеясь таким образом отвлечь его. Но он вдруг сказал:

– Ну, Джо? О чем ты сейчас думаешь?

Джоанна вздохнула.

– Если честно, и сама пока не знаю. Я... обещала мистеру Кастро встретиться с ним завтра в двенадцать часов и сообщить о своем решении.

Лицо Джимми просветлело.

– Ты хочешь сказать, что ничего не обещала?

Джоанна снова покачала головой.

– Да, – призналась она. – Но собираюсь это сделать.

– И для чего ты все затеяла? – снова сердито воскликнул Джимми. – Должно быть, сошла с ума. У нас здесь своя жизнь, разве не так? У тебя хорошая работа, и у меня тоже. Через несколько недель мы начнем подыскивать дом, а там подойдет время венчания... Как можешь ты поставить под угрозу наше будущее? Разве нельзя написать отцу и все ему объяснить?

Джоанна смущенно посмотрела на него.

– Нет, – наконец ответила она. – Как я могу написать умирающему, что у меня нет времени... или желания... навестить его?

– Но что с твоей работой? Эти поездки стоят денег.

Джоанна передернула плечами.

– Думаю, отец оплатит дорогу.

– Понимаю. Значит, тебя интересуют деньги! – Джимми скривил губы.

– Что за гадость ты сказал! – дрожащим голосом выкрикнула Джоанна. – Если ты так считаешь, то я сама заплачу за билеты! Мне не нужны эти деньги! Нисколько!

Джимми отвернулся и мрачно уставился через окно в темный сад.

– А что ты станешь делать, если тебя не отпустят с работы?

Джоанна поставила чашку на блюдце, не пригубив чаю.

– Бога ради, Джимми! – воскликнула она, – прекрати меня допрашивать! Дай мне время самой все обдумать! Для меня увидеть этого человека на кладбище было такой же неожиданностью, как и для тебя!

Джимми прищурился.

– Проклятый иностранец! – зло пробормотал он. – Я сразу понял, едва увидел, что от него следует ждать неприятностей. Кто он такой? Телохранитель твоего отца, или кто?

– Я не знаю, – тихо ответила ему Джоанна. – Он сказал, что какой-то дальний родственник, кузен или что-то в этом роде. – Она склонила голову. – И когда говоришь об иностранцах, не забывай, что я сама наполовину гречанка!

Джимми закатил глаза к потолку.

– У тебя, может, и были предки греки, но сама ты такая же англичанка, как и я, – возразил он. – Никогда не слышал, чтобы ты говорила подобное раньше!

Джоанна пожала плечами.

– Вероятно, как и мама, не хотела об этом думать.

– А теперь тебе это стало нравиться? – Джимми нахохлился. – И что вообще сейчас происходит? Я теперь не имею права голоса?

Джоанна почувствовала себя измученной: тяжелый день взял свое.

– Джимми, если бы это был твой отец, что бы ты сделал?

– Это совсем другое дело!

Джоанна вылила чай из своей чашки в раковину.

– Пойдем к остальным, – устало предложила она, и недовольный Джимми вынужден был последовать за ней в гостиную.

* * *

Только много позже, лежа в постели, Джоанна позволила себе со всей серьезностью задуматься о возникшей проблеме. Разумно ли она поступает, соглашаясь поехать повидать отца? Не слишком ли она невнимательна к чувствам Джимми и ... ее тетки? Пока все известно одному Джимми, но Джоанна понимала, что если она действительно решится, ей придется рассказать об этом и тете. Хотя бы потому, что будет неприятно, если тетя узнает о ее решении от кого-то другого. А миссис Лорример, мать Джимми, довольно близко знакома с тетей Джоанны.

Джоанна взбила подушку, стараясь устроиться поудобнее. Она прекрасно знала, что тут не о чем и думать, надо ехать. Отказаться ей не позволит совесть. Кроме того, если рассказанное Димитри правда, ее отец вполне заслуживает внимания со стороны своей старшей дочери.

Джоанна не знала кому верить. Ее мать всегда так болезненно реагировала на любое упоминание об отце, что Джоанна старалась задавать как можно меньше вопросов, потому она почти ничего не знала об их разводе. Если правда то, что отец все эти годы посылал деньги, значит, у нее были причины скрывать это от дочери. Конечно, трудно жить вдвоем на заработки одного человека, – грустно находила извинения для матери Джоанна, – и как можно винить человека за то, что он принимал, в сущности, принадлежащее ему по праву?

И все же не очень-то приятно открывать, что самый близкий человек всю жизнь тебя обманывал.

Мысли вернулись к более практическим делам. Завтра пятница, а в понедельник утром ее ждут на работе. Но если она примет решение, ей придется предстать перед доктором Хастингсом, старшим врачом на отделении, и объяснять ему создавшуюся ситуацию. И еще большой вопрос, как он воспримет сообщение Джоанны; ее работа требовала достаточно большого круга знакомств, которым она обладала и который очень помогал в работе. Она знала почти всех пациентов и кто у какого доктора лечится и была достаточно опытна, чтобы определять, насколько серьезно заболевание каждого обратившегося к ним пациента. Джоанна проработала с ними три года и, так как она почти никогда не оставляла работу надолго, врачи привыкли полностью полагаться на нее.

И все же, вздохнула Джоанна, придется преодолеть и это препятствие, и если они предпочтут ее уволить и подобрать замену, она не сомневается, что легко сможет найти себе работу после возвращения. Она опытный секретарь и верит, что врачи, несмотря на ее внезапный уход, дадут ей хорошую рекомендацию.

Самой большой проблемой, разумеется, станет Джимми. Он будет недоволен, что совершенно естественно. Он не знает всех обстоятельств и, кроме того, происшедшее его так близко не задевает. Надо объяснить ему, что кровные родственные связи не так просто разорвать навсегда. Он должен понять, как ей самой хочется увидеть отца. Подобная мысль даже не приходила ему в голову, но Джоанне хотелось этого, и с каждой минутой желание возрастало. Мысль о встрече так сильно волновала ее, что никакие упреки себе самой не могли ее успокоить. И хотя девушка никогда раньше не позволяла такой мысли укорениться в сознании, сейчас она чувствовала себя только человеком, нуждающимся в отеческой теплоте и понимании.

Мать всегда отказывалась обсуждать с дочерью личные дела, и маленькая Джоанна узнавала все только от тетки. Естественно, тетя Эмма не могла быть беспристрастной, это Джоанна понимала, но все равно в рассказанном ей теткой была какая-то доля правды.

Ее мать, Элен, познакомилась с Мэтью Николасом, когда он учился в колледже в Лондоне, как раз после войны. Элен работала секретаршей, а по вечерам изучала на курсах коммерцию. Она была на пару лет старше Мэтью, но ее типично английская красота привлекла смуглого молодого грека. Узнав, что его родители богаты, она попробовала прекратить это знакомство, но поддалась влечению и в конце концов уступила настойчивости Мэтью.

Когда его обучение закончилось, выяснилось, что Элен хочет остаться в Англии, и он стал работать в лондонском филиале отцовской фирмы. Сначала они были счастливы, но после того, как Элен забеременела, начались неприятности. Джоанна знала, что ее мать не хотела рано обзаводиться детьми, и в своем положении она обвинила мужа. Он, наоборот, всегда хотел иметь как можно больше детей и говорил ей об этом. Тетя Эмма называла отца грубым и бесчувственным, но теперь Джоанна начала задумываться... Так ли неразумно желать иметь много детей? Не была ли неразумной ее мать, отказываясь даже подумать о втором ребенке? Джоанна теперь не была в этом так уверена, как раньше. Она только знала, что после ее рождения отец стал проводить много времени вне семьи, часто ездил в Афины к своим родственникам, и наконец наступил разрыв. Разумеется, появилась другая женщина, та самая Андреа, о которой упомянул Димитри Кастро, и теперь у него есть еще одна дочь. Но такую семью, конечно, нельзя назвать большой, о которой раньше мечтал ее отец, и возможно, ее мать просто не пожелала внимательно прислушаться к его мнению и желаниям.

Джоанна тяжело вздохнула и выскользнула из постели. Невозможно уснуть, когда тебя одолевают подобные мысли. Трудно было свыкнуться с тем, что ее мать не спит в соседней спальне. По спине у Джоанны пробежал холодок при мысли о том, что она одна в доме. Тетя Эмма хотела остаться, но Джоанна встретила предложение тетки без выражений радости. Все равно, рано или поздно, ей придется привыкать жить в одиночестве, и чем скорее это произойдет, тем лучше. Неожиданное горе – болезнь матери, от которой она и скончалась, – слишком потрясло Джоанну, и все происшедшее было еще свежей и болезненной раной.

Выйдя из спальни, Джоанна направилась вниз, в кухню, ставить чайник. Чай, с сарказмом подумала она, универсальное бодрящее средство.

Пока чайник грелся, она вышла в гостиную. В доме не было центрального отопления, но в гостиной всю ночь работала электрическая батарея и, усевшись к ней поближе, Джоанна взглянула на часы. Было едва за полночь. Еще не так поздно, но после ухода тети Эммы, Джимми и остальных она сразу отправилась спать, так как страшно устала. Однако недостаточно, подумала Джоанна, чтобы уснуть.

Когда через несколько минут послышался звонок, Джоанна вздрогнула от страха.

– К-кто-о это? – испуганно спросила она, и вдруг почувствовала себя слабой и беззащитной.

– Джоанна! Это я, дорогая. Миссис Твейнс, – послышался через щель для писем голос, и со вздохом облегчения Джоанна направилась открывать дверь.

– Миссис Твейнс! – удивленно воскликнула она. – Что вы здесь делаете?

Женщина добродушно улыбнулась.

– Ох, Джоанна, я хотела прийти раньше, но знала, что тут были твоя тетя и Джимми, и мне не хотелось мешать. Как ты? Все нормально? Я уже собиралась ложиться, когда увидела, что у тебя зажегся свет. – Твейнсы жили через дорогу.

Джоанна пригласила ее в гостиную и сказала: – Я ложилась, но не смогла заснуть и потому решила попить чаю. Хотите чашечку?

Миссис Твейнс сверкнула глазами.

– Да, с удовольствием. Никогда не отказываюсь от чая, – с усмешкой призналась она.

Джоанна пошла заваривать чай, на душе у нее стало легче. Ей нравилась миссис Твейнс. В детстве Джоанна доверяла ей свои тайны. Соседка всегда внимательно выслушивала ее рассказы о своих радостях и печалях. Почему-то с матерью Джоанна никогда не могла говорить так откровенно.

Когда чай был готов, они уселись у камина и миссис Твейнс спросила:

– Ну? Побеседовала с мистером Кастро? Или все это слишком личное дело?

Джоанна вздохнула.

– Разумеется, мне нечего от вас скрывать, – сказала она, благодарно тронув руку соседки. – Я рассказала Джимми, но пока еще не сказала тете Эмме.

– Что рассказала? Это касается твоего отца?

Джоанна охнула.

– Откуда вы узнали?

– По-моему, было так очевидно, что это связано с ним, разве нет? Почему бы еще у мистера Кастро было письмо, которое ты послала отцу? Он хочет тебя видеть?

Джоанна удивленно уставилась на нее.

– Да.

Миссис Твейнс кивнула.

– Я так и думала. Это так естественно, разве нет? Ты же его дочь, верно?

Джоанна изумленно покачала головой.

– Вы всегда меня поражаете, миссис Твейнс, честное слово. Вы одна можете сказать такое, да еще и угадать, в чем дело.

Миссис Твейнс вздохнула.

– Ну, моя дорогая, я много лет была знакома с твоей матерью, упокой, Боже, ее душу, но она была слишком тверда в отношении к твоему отцу.

Джоанна нахмурилась.

– Что вы имеете в виду?

Миссис Твейнс покачала головой.

– Ничего особенного, дорогая. Расскажи мне, что сказал мистер Кастро. Мне хотелось бы узнать.

Джоанна объяснила, но при упоминании о болезни отца на ее выразительном лице отразилось некоторое недоверие. Когда она закончила, вскользь упомянув даже о реакции Джимми, миссис Твейнс медленно покивала.

– Серьезная проблема для тебя.

– Знаю. – Джоанна смотрела на огонь. – Если бы только Джимми попытался понять! Если бы он был на моей стороне, мне было бы все равно, что скажет тетя Эмма. Но я уверена, что она обратится к нему, и он, вероятно, ее поддержит.

Миссис Твейнс фыркнула.

– Ну, мне кажется, что ты не можешь не ехать. Он все-таки твой отец!

– Вы это понимаете?

– Конечно. И твой Джимми понял бы, если бы за тобой приехал сам отец или, еще лучше, послал бы кого-нибудь другого.

Джоанна насупилась.

– О чем вы?

Миссис Твейнс поджала губы.

– Ты хочешь сказать, что не обратила внимания на то, как выглядит мистер Кастро?

Джоанна нахмурилась еще больше.

– Не знаю, о чем это вы?

Миссис Твейнс неловко засуетилась.

– Ох, Джоанна, у тебя был такой тяжелый день, а я говорю глупости.

Джоанна прищурилась, восстанавливая в памяти смуглое лицо Димитри Кастро.

– Скажите же, раз начали, – потребовала она. – Вы не... уж не вообразили ли вы, что Джимми мог... приревновать?

Миссис Твейнс отхлебнула чаю.

– Ну, это определенно стоит принять во внимание, – заметила она сухо. – Бог мой, Джоанна, это же так естественно. Хоть изредка поглядывай на себя в зеркало! Кроме того, ты не можешь отрицать, что мистер Кастро очень привлекательный мужчина.

Джоанна улыбнулась.

– Миссис Твейнс! – укоризненно воскликнула она.

Миссис Твейнс оживилась.

– Но я на самом деле так думаю.

Джоанна вздохнула.

– Джимми незачем ревновать, – твердо заявила она. – Мистер Кастро вовсе не принадлежит к тому типу мужчин, которые мне нравятся. Эти черные волосы! И такой смуглый!

Миссис Твейнс допила чашку чая и принялась за вторую.

– Это было только предположение, – заметила она. – Но не стоит себя недооценивать. Я видела, как на тебя смотрят мужчины. И если ты спросишь мое мнение, то я скажу, что Джимми имеет основания для ревности. Но вот на что он не имеет права, так это смешивать свою ревность с чувствами к твоему отцу.

– Вы думаете, мне надо ехать?

– Определенно. Ты уже сама решила.

– Не окончательно. Я встречаюсь с мистером Кастро в двенадцать часов, чтобы сообщить свое решение.

Миссис Твейнс кивнула.

– И это не дает тебе заснуть?

– Наверное.

– Ну, так пусть это тебя не мучает. Джоанна, ты так молода, тебе ведь всего двадцать один или двадцать два? – И после кивка Джоанны она продолжила: – У тебя еще вся жизнь впереди, годы и годы, которые проведешь рядом с Джимми, а у твоего отца осталось всего полгода. И если сейчас не поедешь, всю свою жизнь ты будешь чувствовать себя виновной потому, что позволила Джимми убедить тебя. Возможно, со временем ты даже переложишь эту вину на него, если у вас сложится не очень хорошо. Да Бога ради, детка, до твоей свадьбы еще три месяца. У тебя полно времени!

– А что, если я потеряю работу? – все еще сомневалась Джоанна.

– Ну если даже и так? Ты хорошая секретарша и легко найдешь работу. Надежные секретари не так уж часто встречаются.

– Наверное, вы правы.

– Конечно, права, – миссис Твейнс ласково пожала ей руку. – Джоанна, ты позволяешь другим решать за тебя, как делала это всю жизнь.

Джоанна удивленно посмотрела на нее.

– Что вы имеете в виду?

– Ты знаешь, что... Твою мать, конечно. Ты не станешь отрицать, что она полностью управляла твоей жизнью. До самой ее болезни...

– Так горько думать, что мои родители покидают меня такими молодыми! – воскликнула Джоанна.

Миссис Твейнс задумчиво помешала чай.

– Твоя мать все равно умерла бы, Джоанна. Ее предупредили много месяцев назад, что ей необходима операция. Она сама виновата, что откладывала ее.

– Но почему она так поступила?

– Иногда я пытаюсь догадаться, – миссис Твейнс вздохнула. – Может быть, она боялась, что ты все узнаешь, если она ляжет в больницу.

Джоанна нахмурилась.

– Вы имеете в виду... деньги?

– Наверное. Возможно, твой отец писал письма. Может, спрашивал о тебе. Она понимала: ты не будешь довольна тем, что она не рассказала тебе правду.

Джоанна покачала головой.

– Не понимаю, почему она так поступила.

– Разве? Твоя мать была властной и ревнивой женщиной, Джоанна. И ты наверняка понимала это. После ухода твоего отца ты была единственным, что у нее осталось.

– Яблоко раздора, – грустно вздохнула Джоанна.

– Награда победителю, хочешь ты сказать. Твоему отцу, наверно, невыносимо трудно было признать, что для него его ребенок остался только именем на бумаге.

– Вы никогда не говорили ничего подобного раньше, – воскликнула Джоанна.

– Как я могла? Твоя мать никогда не простила бы мне любую попытку вмешаться и расценила бы ее как желание повлиять на твои чувства. Она расценила бы это как посягательство на ее собственность. Но теперь представилась возможность, и я поняла, что должна рассказать тебе правду о том, что знала.

Джоанна утвердительно кивнула.

– Вероятно, вы правы, – снова согласилась она. – Думаю, Джимми со временем все поймет.

– Да, если он любит тебя, – уточнила миссис Твейнс сухо, и Джоанна вынуждена была опять с ней согласиться.

Гораздо позже, когда миссис Твейнс, удостоверившись, что больше ничем не может помочь, ушла, Джоанна вернулась в постель. Теперь она уже куда меньше сомневалась. Если и миссис Твейнс тоже думает, что она должна ехать, значит, она, Джоанна, не может ошибаться.

Наконец она уснула, проснулась почти в одиннадцать часов, и не сразу вспомнила, что в двенадцать встречается с Димитри Кастро.