Текст книги "В тени красных жасминов"

Автор книги: Энн Мэтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Ребекка стояла и смотрела на него.

– Как, как она умерла?

– У нее была неизлечимая болезнь. Сент-Клауды – нездоровая семья, и, если совсем уж честно говорить, я не могу выражать сожаления, которого не испытываю.

Ребекка провела рукой по лбу.

– Когда я об этом думаю, то мне кажется, что присутствие Пола было кстати.

Том наклонил голову.

– Пьеру было только девятнадцать, когда он женился на Дженифер. Она была на несколько лет старше. Он заплатил за свою юношескую неопытность, вам так не кажется?

– То, что говорила Адель, выглядело совсем по-другому…

– Может быть. Она – испорченная женщина. Вся семья ее была испорченной, если угодно. Дениза – младшая сестра Дженифер, совершила самоубийство, когда ей было двадцать пять лет.

– Это ужасная история!.. – сказала Ребекка, покачав головой. – Адель ничего мне такого не говорила. Она преподнесла это, ну, как будто Дженифер была невинной жертвой.

– Я могу представить, – мрачно произнес Том. – Хорошо, вы собираетесь сказать Пьеру?

– Сказать Пьеру? Что сказать?

– Что вы теперь знаете правду.

Ребекка сдвинула брови.

– Я… я не могу сделать этого. Кроме того, я… я его не интересую. – Она вспыхнула. – Я так думаю.

Том откинулся в кресле.

– У него сейчас нет жены, – спокойно заметил он.

Ребекка закончила пить и вращала между ладонями пустую рюмку.

– Вы не можете иметь ясного представления об этом после всего этого времени. – Она тяжело сглотнула. – Я… я думаю, что вы слишком много предполагаете.

Том пожал плечами.

– Может быть. Но не хотелось ли вам выяснить все? Или у вас уже отношения с Полом?

– Нет! О нет, не с Полом. Он, ну, слишком молод. Кроме того, я никогда не смогла бы… – Она замолчала, почувствовав себя не очень хорошо. Взглянув на свои часы, она воскликнула: – Вы понимаете, что уже почти полночь? Нам надо идти спать.

Том медленно улыбнулся.

– Это довольно-таки заманчивое предложение, – лениво пробормотал он. – Вы знаете, я начинаю понимать, почему Пьер хотел вас…

Глава 5

На следующее утро Ребекка проснулась рано, еще до того, как первые робкие лучики рассвета проникли через шторы. Она вылезла из постели и пошла к окну, с любопытством озираясь вокруг. В сером полумраке она видела, что туман еще присутствовал, хотя и был менее густым, чем в предыдущую ночь. Она взглянула на свои часы и увидела, что было немного за семь, и казалось, что никто еще не встал, так как не было слышно никаких звуков. Она не спеша умылась в ванной и затем оделась, причесалась и задумалась, осмелится ли она спуститься вниз?

Затем она решила, что надо что-то делать, и вышла из своей комнаты на площадку, и прошла в дверь в главную галерею. Оперевшись на балюстраду, она могла видеть холл внизу, где молодая девушка суетливо чистила камин, украшенный по краям статуэтками. Обрадованная тем, что кто-то тут еще есть, Ребекка стала спускаться вниз, и, когда она дошла донизу, служанка подняла глаза и увидела се.

– О Боже, мисс! – воскликнула она с грубым деревенским диалектом. – Вы меня напугали.

Ребекка, извиняясь, улыбнулась.

– Прошу прощения. Кто вы?

– Я – Элизабет, мисс. Я помогаю миссис Гиллен.

Ребекка кивнула.

– Я понимаю. Хорошо, Элизабет, возможно, ты сможешь мне помочь. Ты знаешь, во сколько обычно подают завтрак?

Элизабет встала на ноги, вытирая руки куском старого коврика.

– Миссис Гиллен обычно не обслуживает за завтраком, мисс. За исключением случаев, когда мистер Пьер дома, вот, и только для него. Мисс Адель и сиделка Стифенс завтракают в комнате мисс Адель, и когда мистер Пол дома, то он не доставляет много хлопот. Я думаю, он предпочитает продолжать спать.

Волна неприятия пробежала по телу Ребекки, когда та упомянула Пьера, и она, как могла, подавила это чувство и сказала:

– И ваш хозяин уже встал?

Служанка энергично затрясла головой.

– О нет, мисс. Повар сказал, что он сегодня готовил поднос. Кроме того, сейчас лишь немного больше восьми, мисс. Мистер Пьер обычно не встает раньше девяти.

– О! – Ребекка вздохнула. Затем она сказала: – Скажи мне, где повар?

– Миссис Гиллен, мисс? Она на кухне. Вы хотите ее видеть?

– Нуда, хорошо. Ты мне покажешь, куда идти?

– Да, мисс. Это как раз вот там, видите?

Ребекка последовала туда, куда указывала служанка, и прошла через обитую байкой дверь, которая вела вниз, в проход в большую кухню. Она сумела определить, где находится кухня, по вкусному запаху, который из нее исходил, и когда она толкнула дверь, то обнаружила миссис Гиллен у плиты за жаркой бекона и колбасок. Пожилая женщина подняла глаза и, удивившись приходу Ребекки, сказала:

– О, мисс… мисс Линдсей, правильно? Что-нибудь не так?

– Нет, ничего, спасибо, миссис Гиллен. Я, ну, мне было интересно, могу ли я взять поднос мистера Пьера?

Миссис Гиллен не могла бы выглядеть более удивленной и сильно покраснела, ее розовые щеки стали пунцовыми.

– Хорошо, э-э… я… э, не вижу, почему нет, – неловко закончила она. – Э-э… вы имеете в виду, прямо сейчас?

– Если это возможно. Это для него? – Ребекка указала на бекон и колбаски в кастрюле.

– Боже упаси, мисс, нет! Мистер Пьер ничего такого не ест на завтрак. Ему нравится что-нибудь такое… – Она нагнулась, открыла дверцу духовки и вытащила поднос с рулетами золотисто-коричневого цвета, только что приготовленными и вкусно пахнущими.

– Конечно, – с сочувствием улыбнулась Ребекка. – Мне бы следовало догадаться. Послушайте, вы будете продолжать то, что делаете, а я сделаю это. Я служила сиделкой у мисс Адель, так что у меня есть навык готовить подносы для завтрака.

Миссис Гиллен достала поднос с полки в стене и строго покачала головой:

– О нет, мисс, если вы не возражаете, я сделаю это сама. Я всегда сама готовлю поднос для мистера Пьера, даже когда у меня есть помощники. Это то, что только я должна делать.

– Вам виднее. – Ребекка стояла в стороне и смотрела, как миссис Гиллен достала сверкающее белое полотно из ящика стола и положила на поднос. Затем она пошла к плите и положила несколько горячих рулетов в выложенную салфетками корзинку и также положила на поднос. В добавление к рулетам были поставлены тарелка с кусочками масла, небольшой сосуд с медом и тюбик мармелада. В конце миссис Гиллен добавила кувшинчик ароматного импортного кофе.

– Вот так, мисс, – сказала она. – Но что с вашим завтраком? Чего бы вам хотелось?

Ребекка пожала плечами.

– По утрам я никогда не хочу есть, – выжидательно сказала она. – Я выпью немного кофе, когда вернусь.

– Очень хорошо, мисс. – Миссис Гиллен сложила руки.

Ребекка улыбнулась и взяла поднос. Вот подошел и наиболее трудный момент, подумала она.

– Э-э, не могли бы вы мне сказать, которая комната мистера Пьера? – спросила она, направляясь к двери.

Миссис Гиллен была явно удивлена, но великолепно это скрыла. Ребекка была уверена, что она решила, что они были в одной комнате.

Комната Пьера была дальше вниз по коридору от главной галереи, и по описанию миссис Гиллен Ребекка легко ее нашла и вежливо постучала в дверь. Ответа не последовало, и, удерживая поднос одной рукой, она повернула ручку и вошла в комнату, закрыв за собой дверь.

Пьер спал, его лицо было еще немного бледным от сурового испытания прошлой ночью, и Ребекка опустила поднос, подошла к окнам и раскрыла тяжелые сливового цвета шторы. Теперь она могла видеть, что комната была строго убрана в темных тонах, и даже ковер под ногами был, как бы в противоположность ее состоянию, совершенно лишенным пушистой мягкости и глубины. Пьер во сне выглядел моложе и странно беззащитным, и у нее подступил к горлу болезненный комок. У нее уже больше не было сомнений. Она любила его и никогда не переставала любить.

Бледный свет из окон помешал ему, и он беспокойно двинулся и открыл глаза. Когда он увидел Ребекку, то недоверчиво уставился на нее.

– Ребекка? – недоуменно сказал он. Затем, когда сознание вернулось к нему: – Ребекка! Какого черта ты здесь делаешь?

Ребекка пошла к кровати, заметив, насколько белизна перевязки на руке оттеняла его загар. Это было в первый раз, если не считать случаев на работе когда она видела мужчину в кровати, и от сознания этого по всему телу прошло тепло.

– Привет, Пьер, – сказала она, заложив руки за спину. – Я… я принесла твой завтрак. Как… как чувствуешь себя сегодня утром?

Пьер приподнялся на локте, оголив при этом торс. На нем явно не было пижамы.

– Зачем ты пришла? – холодно обрубил он. – Мне больше от тебя не требуется никаких профессиональных советов.

Ребекка больно загнула один палец.

– Я пришла не затем, чтобы давать тебе профессиональные советы, – сказала она с трудом. – Я, ну, я хотела с тобой поговорить.

Пьер провел рукой по своим взъерошенным волосам.

– Ну, давай, говори! – произнес он, поморщившись, когда задел повязку на своей руке.

– О, Пьер, ты делаешь это для меня нелегким! – Ребекка сжала губы. – Я… я хотела сказать тебе, что… что я знаю о Дженифер.

Темные глаза Пьера сузились до щелок.

– В самом деле? – Его тон был горьким.

– Да, я… Адель сказала мне, что ты хотел жениться на ней, но бросил ее ради Дженифер, и затем, и затем…

– Тихо! – Пьер гневно взглянул на нее. – Ты думаешь, мне важно, что Адель сказала тебе? Я тебе как-то раз говорил, что мне нет дела до предположений моей свояченицы относительно меня!

– Но разве ты не видел, что я ей верила!

– Да. – Выражение его лица было презрительным. – Ты ей поверила и не послушала бы меня!

– Но…

– Но ничего. – Пьер потер рукой повязку, как будто рана причиняла ему боль. – Ты поверила ей потому, что это было то, во что тебе хотелось поверить.

– Нет! – вырвалось у нее.

– Нет, да. Ты была, ты есть такое робкое создание… – Его тон был жестоко-насмешливым. – Ты боишься проявления любых эмоций! Ты находишься в рамках своих собственных узколобых ограничений! Ты боишься любить без гарантий! – Он насмешливо усмехнулся. – И ты пришла сказать мне, что неожиданно поняла и что пожалела о том, что говорила и что делала! Мне интересно, чего ты от меня ждешь? Как мне следует отреагировать? Мне что, сказать: «Ребекка, все прощено»? Мне сказать: «Ребекка, ты сделала меня счастливым»? Мне сказать: «Ребекка, я теперь свободен, выходи за меня»? Нет!

Он резко выбрался из кровати, и Ребекка, задрожав, отвернулась. Он добрался до шелкового одеяния, которое лежало у подножия его кровати, она заметила, что он спал совсем без одежды.

– Ты видишь! – грубо произнес он ей на ухо. – Ты отвела глаза потому, что боишься. И поверь мне, – его голос стал глубже, – есть причина для этого!

Ребекка сжала перед собой руки. Ей следовало бы понять, что приходить сюда было бесполезно, пытаться объяснить этому озлобленному незнакомцу, что она была беспомощна и не знала, что была всего лишь пешкой в руках бессовестной женщины, уязвимой из-за того, что не была уверена, что могла бы заинтересовать его. Может быть, он был прав, может быть, ей хотелось поверить Адель, так как противоположное предполагало бы слишком невероятное чудо…

На шатающихся ногах она пошла к двери, но он очутился там раньше ее, прижался к двери спиной, не давая ей сбежать от его унижений.

– Одну минутку, – сказал он резко. – Я хотел бы, чтобы ты мне кое-что сказала до того, как я разрешу тебе уйти. Ты намерена продолжать встречаться с моим сыном?

Ребекка сцепляла и расцепляла пальцы.

– Так как он работает в том же здании, было бы невозможно иначе…

– Черт подери, это не то, что я имел в виду, и ты это знаешь! – Его глаза сердито сверкали. – Вы с ним занимались любовью?

– Нет! – вырвалось у нее. – Конечно нет.

Пьер прищурился.

– Почему же «конечно нет»? Ты есть и всегда была наиболее желанной женщиной. – Он медленно, но уверенно двигался к ней. – Мне интересно, как много мужчин занимались с тобой любовью с тех пор, как я…

Пальцы Ребекки обожгли его щеку с гневным негодованием.

– Как, как ты смеешь? – задыхаясь, закричала она.

Пьер, похоже, не замечал ее взрыва. Его крепкие пальцы сомкнулись вокруг ее плеч, притягивая с силой к нему, близко к его худому, крепкому, полному сил телу. Она могла чувствовать крепость его мышц сквозь тонкую одежду, и она отчаянно боролась, чтобы освободиться. Но ее движения только раззадоривали его еще больше, и он нагнул голову и прижался губами к се губам, раздвигая ее губы с таким опытом, что на несколько мгновений она потеряла связность мыслей и прижалась к нему. Было невероятно поверить, что прошло три года с тех пор, как он держал ее в своих объятиях, казалось, что это было вчера, и вся мука за эти годы превратилась в ничто, когда он с такой сильной страстью ласкал ее шею и плечи. Он вызывал в Ребекке огонь страсти, но все возрастающая сила его ласк посылала болезненные сигналы предупреждения по се жилам, и она понимала, что на этот раз он не собирался отступать…

Со сверхчеловеческим усилием она вырвалась от него, понимая, что при этом она неизбежно причинит боль его раненой руке. Но все, о чем она могла думать в этот момент, так это о необходимости убраться от него, пока тепло его кожи под ее пальцами не соблазнило бы ее оставить попытки бегства и подчиниться его несомненной мужественности.

Она рывком открыла дверь, не осмеливаясь оглянуться на него, и быстро побежала вниз по коридору в галерею. Только там она остановилась и попыталась немного прийти в себя, ее всклокоченные волосы беспорядочно свисали на плечи, и пуговицы на жакете были расстегнуты.

Она пришла к себе в спальню, закрыв дверь и без сил облокотившись на нее спиной. Это было глупо – пойти к нему, но было еще глупее позволять ему касаться ее. Как он должен был презирать ее, чтобы себя с ней так вести! Если бы они не были здесь в такой изоляции, то она бы вышла из дома и пошла бы назад и Лондон.

Постепенно она успокоилась. Сейчас было за десять, и настала пора пойти поискать Пола и выяснить, что он намеревался делать. Она надеялась и молилась, чтобы он согласился отъехать до обеда. Она не думала, что сможет вынести еще одну встречу с Пьером.

Внизу она обнаружила уже ожидавшего ее Пола.

– Ты уже позавтракала? – спросил он, сурово ее рассматривая.

Ребекка закусила губу.

– Нет, но я ничего не хочу. Ты… готов ехать?

– Я – да, – заявил Пол с намеком, – А ты?

– А есть причина, чтобы я не могла?

Пол пожал плечами.

– Я думаю, что ты могла бы настоять на том, чтобы до отъезда повидаться с моим отцом.

Щеки Ребекки горели.

– О нет! Нет! – неловко отрицала она, – Ты… видел его?

– Да, я его видел, – кивнул Пол.

Ребекка мяла ремешок своей сумочки.

– Как… как он?

Пал пожал плечами.

– У него побаливает плечо. Он хочет, чтобы Шейла его перевязала.

У Ребекки возникла боль, как будто ее ударили ножом в живот.

– О, о, да?

Пол внимательно смотрел на нее.

– Да. Почему нет? Она очень опытная сиделка. Ты ведешь себя, как будто он твой пациент.

– Нет. – Ребекка отвернулась. – Пойдем?

– Разве ты не хочешь увидеть Шейлу и попрощаться с моей тетей?

Ребекка негодующе сжала губы.

– Нет.

Пол пожал плечами и поднялся из кресла, в котором он с небрежным изяществом отдыхал.

– Хорошо, машина готова.

Когда машина Пола плавно поехала по дороге, Ребекка оглянулась назад, но окна дома были пустыми, и ужасное чувство опустошенности окутывало ее. Она взглянула на Пола и увидела, что он задумчиво смотрел вперед через лобовое стекло. Туман практически рассеялся, и слабое солнце пыталось пробиться сквозь низкие облака. Но на лице Пола отражалась только внутренняя мрачность, и Ребекка тяжело вздохнула.

Предстояла длинная дорога в Лондон. Они проехали через деревню, выбрав дорогу на Харпенден, как они сделали во время их вчерашней поездки. Но они там не остановились и поехали к внешним окраинам Лондона, остановившись на обед в доме у дороги по шоссе Слау. С момента их отъезда Пол говорил мало, но после того, как официант взял у них заказ в ресторане и перед обедом они выпили мартини, он сказал:

– Тебе не кажется, что ты должна мне объяснить?

Ребекка медленно пила мартини.

– Что?

Пол взглянул на нее.

– Ты должна бы догадаться! – сердито сказал он.

Ребекка недовольно пожала плечами.

– По твоему отношению я могу подумать, что ты уже знаешь, – заметила она.

Пол недовольно надавил кулаком в стол.

– Тетя Адель сказала мне только то, что считала нужным, чтобы я знал.

Ребекка сдержала порыв ответить ему так же сердито, но ей не хотелось доставлять такого удовольствия Адель узнать, что та снова ей навредила.

– Что же она тебе сказала? – спросила она, придав себе немного самодовольства.

Пол вздохнул.

– О, Ребекка, это неправда, да? – Он покачал головой и стал вдруг выглядеть очень молодым и беззащитным.

Ребекка вздохнула.

– Я не знаю, что тебе сказали.

Пол вспыхнул.

– Она сказала, что… Что ты и мой отец были любовниками, когда он был на Фиджи.

Ребекка сжала лежащие на коленях руки в кулаки. Она почувствовала невероятную злость на Адель. Как Адель осмелилась предположить такую вещь? Как осмелилась она клеветать на них обоих в такой грубой форме? Она тяжело сглотнула, пытаясь сдержать свое негодование. Это не была вина Пола, что его тетя решила совать нос в дела собственного зятя. И к тому же Адель могла и действительно верить, что они были любовниками… Насколько испорченным должно быть ее сознание, раз она идет на такие интриги!

Теперь Ребекка взглянула на Пола и поняла, что ей следует сказать ему правду.

– Нет, – ясно сказала она, – твой отец и я не были любовниками. – Она внимательно на него посмотрела. – Ты мне веришь?

Пол наполовину выпил свой мартини и затем кивнул.

– Да, – достаточно резко сказал он. – Да. Я тебе верю.

– Правда? – Ребекка нахмурилась. – Мне интересно.

– Почему ты так говоришь? – Пол негодующе на нее взглянул. – Я… я сказал тебе, что верю. Я знаю, что тетя Адель иногда преувеличивает.

– «Преувеличивает»! – Ребекка подняла свой бокал и внимательно его рассматривала. – Твоя тетя злонамеренно создает проблемы. Поверь мне, это правда.

Пол выглядел обескураженным.

– Она не намеревалась принести какой-нибудь вред…

– Ты думаешь, нет? – скептически спросила Ребекка. Затем она наклонила голову. – В любом случае я должна объяснить кое-что. Хотя твой отец и я не были любовниками, нас друг к другу тянуло. – Она искренне на него посмотрела. – Я имею в виду, три года назад на Фиджи.

Теперь Пол выглядел изумленным.

– Но… но мой отец был женатым человеком! Ты хочешь сказать, что это ничего не значило для тебя, для вас обоих? – Его глаза неверяще смотрели на нее.

Теперь покраснела Ребекка.

– Конечно, это имело значение. О, Пол, это долгая история, но, если говорить кратко, то твоя тетя, твоя неправильно понятая тетя, подталкивала нас. Она предпочла не говорить мне, что Пьер, твой отец, был женат.

Пол ссутулился.

– Но мой отец должен был сказать. – Пол покачал головой. – Я никогда этого не понимал. О, я предполагал, что у моих родителей не все ладно, конечно, но то же было и с родителями других мальчиков в школе. Я думал, что это обычное явление. В этом не было ничего необычного. Но я никогда не думал – я и помыслить не мог! – что мой отец был ей неверен. – Он поднял глаза. – Ты, конечно, никогда не знала моей матери?

Ребекка покачала головой.

Пол вздохнул.

– Ну и положение! Не удивительно, что она склонялась к… другим мужчинам.

– Ты знал? – Ребекке не верилось.

– О да. Тетя Адель говорила мне… – Его голос угас, и он беспомощно на нее взглянул. – Ты имеешь в виду, что есть еще что-то?

Ребекка отвернулась, беспомощно оглядываясь вокруг по ресторану.

– О нет, больше ничего! – воскликнула она. – Пол, давай сменим тему. Сейчас все прошло. Все кончилось три года назад. Твоя мать умерла, твой отец жив. Давай все это оставим, хорошо?

Пол посмотрел вниз, на тарелку перед собой.

– Я не могу этого оставить, – пробормотал он мрачно. – Кто же тебе это рассказал?

Ребекка пожала плечами.

– Том. Том Бриант.

– Я понимаю. – Пол вздохнул.

И затем, к облегчению Ребекки, появился официант с их первым блюдом, и беседа прекратилась.

Это было поздно во второй половине дня, когда они подъехали к дому Ребекки, и она радостно вылезла, говоря:

– Я не приглашаю тебя, Пол. Я… я собираюсь сегодня вечером отдохнуть.

Пол удрученно кивнул.

– Я увижу тебя завтра?

Ребекка неловко двинулась.

– О, я не думаю, Пол.

– Пожалуйста.

Она беспомощно покачала головой и затем сдалась.

– Хорошо, – согласилась она. – Ты можешь зайти выпить вечером, если хочешь.

У Пола прояснилось лицо.

– Спасибо. Я тебя увижу!

Ребекка кивнула, закрыла дверь и посмотрела, как он уехал. Затем она прошла в квартиру и с облегчением закрыла дверь. Наконец она была у себя дома и могла наедине с собой зализывать свои раны.

Тремя днями позже у нее начался грипп.

Все время с того момента, как она вернулась из Сан-Суси, она чувствовала перемены погоды, но относила это все на счет той явной депрессии, которая поглотила ее после ее возвращения. Однако во вторник вечером стало совершенно очевидно, что это было что-то физически более серьезное.

Она закончила работу в обычное время и вернулась в квартиру, чтобы приготовить ужин. Пол должен был прийти позже, она отказала ему во встрече в предыдущий вечер, но во вторник она не могла найти уважительной причины. Так, она ощущала, что это была кара, и она подхватила простуду, и поняла, что не сможет позвонить Полу, чтобы сообщить о такой причине. Он вообразил бы и был бы убежден, что она притворяется, и поэтому было бы лучше, если бы он сам пришел и увидел ее такой.

Даже и так, но она не ожидала, что будет чувствовать себя настолько больной по возвращении домой, и, совсем не думая о приготовлении ужина, она включила электрический камин и, надев брюки и толстый свитер, стараясь согреться, сжалась у него. Но что бы она ни делала, ее била дрожь, и она понимала, что надо пойти лечь.

Пол приехал вскоре после девяти. Ребекка разрешила ему войти, и он по ее воспаленным глазам и припухшим щекам понял, что что-то не так.

– О Боже! – воскликнул он. – Тебе надо лежать в постели, разве ты не понимаешь?

Ребекка, задыхаясь, кивнула.

– Да, – сказала она в нос. – Но ты должен был прийти, и мне не хотелось тебя выпроваживать.

Пол вежливо ей улыбнулся.

– Я понимаю. Хорошо. – Он профессионально прижил руку к ее лбу. – Я бы предложил тебе пойти в постель прямо сейчас. Позвоню старому Мэнли и узнаю, сможет ли он прийти и посмотреть тебя.

– О нет! – Ребекку испугало это предложение. – Это всего лишь простуда, Пол. Ничего серьезного. Но я согласна с тобой, что должна пойти в постель. Ты не против?

– Я не против чего?

– Чтобы я пошла, конечно.

Пол мягко обнял ее рукой за плечи.

– Ребекка, у меня нет скрытых намерений остаться, поверь мне, но перед своим уходом я предпочел бы убедиться, что ты легла. Где кухня? Я приготовлю тебе грелку с горячей водой и теплый напиток. У тебя есть аспирин?

Ребекка недовольно улыбнулась ему.

– Если честно, Пол, я справлюсь сама. Не старайся практиковаться на мне по обращению с больными в постели, Кроме того, у меня есть электрическое одеяло и электрический чайник, и я легко могу включить их оба, даже неодетая. Мило с твоей стороны, что ты предлагаешь, но…

Пол тяжело вздохнул:

– Ты мне не веришь, да?

Ребекка развела руками.

– Конечно, верю. В любом случае сегодня вечером никто не имел бы намерений в отношении меня. Я выгляжу ужасно.

Пол еще недолго колебался и затем, пожав плечами, удрученно пошел к двери.

– Хорошо, хорошо, я пойду. Но я приду завтра. Ты не посмеешь встать утром, если почувствуешь себя лучше.

– Нет, нет, хорошо, спасибо, доктор… Виктор. – Ребекка закусила губу. Вдруг ее слова ей и Полу все напомнили, и это было видно по страдальческому выражению его лица.

– Я пойду, – сказал он, сжав губы и как бы сдаваясь, и Ребекка видела, как он вышел в двери.

В среду утром ее состояние ухудшилось, она охрипла, и ей было трудно дышать. Казалось очевидным, что она это подхватила в тот туманный вечер в субботу, и она беспокойно ворочалась в своей кровати, а затем с трудом встала и позвонила в госпиталь.

Смотрительница все сразу поняла и настаивала на том, чтобы послать одного из докторов к ней на осмотр. Доктор Мэнли был мужчиной средних лет, имел детей. Он с некоторым упреком смотрел на Ребекку сквозь очки.

– Это все тс короткие юбки, которые вы, девушки, носите! – сухо заметил он. – Не удивительно, что вы все простужаетесь. Я еще удивляюсь, как ты не подхватила пневмонию! Скажи мне, есть тут кто-нибудь, кто за тобой присмотрит?

Ребекка издала печальный вздох. Она чувствовала себя ужасно, и ей хотелось бы, чтобы он ушел и оставил се в покос.

– Нет, – сказала она со вздохом. – Но я в порядке. Я справлюсь сама.

Доктор Мэнли нахмурился.

– Как? Как ты можешь справиться? Кто за тобой присмотрит? Кто сходит за лекарствами, когда они тебе понадобятся? Обеспечит теплым питьем? Все эти вещи тебе необходимы. Еда, например.

– Я не голодна. – Ребекка поплотнее укутала свой подбородок.

– Нет, может быть, не сейчас. Но проголодаешься.

– Тогда я встану…

Доктор Мэнли покачал головой.

– Не может одна из медсестер бессмысленно рисковать своим здоровьем, – сказал оп мрачновато. – Послушай, я поговорю со смотрительницей и узнаю, можно ли положить тебя в крыло изолятора, а?

– О нет. – Ребекка приподняла свои припухшие веки. – Я сказала вам, что скоро поправлюсь.

Но к концу этого ужасного дня стало ясно, что она совершенно точно не поправится, и то, что она подхватила, было не простой простудой. Она чувствовала слабость и дрожь, болела каждая косточка, боль стучала в висках, что приводило к головокружению всякий раз, когда она пыталась поднять голову от подушки. Как компетентный врач, доктор Мэнли позаботился, и позднее вечером ее расположили в крыле, обычно зарезервированном для пациентов с инфекционными заболеваниями. К этому времени Ребекка уже уяснила для себя, что для нее было бы облегчением передать заботы о себе кому-нибудь другому.

В течение десяти дней казалось, что чаша весов ее жизни колебалась. Простуда перешла в пневмонию, как и боялся доктор Мэнли, и только лекарства сохраняли ей жизнь. Ребекка мало понимала в том, что происходило. Между приступами удуший она спала и, казалось, выпивала галлоны жидкости. Лица, которые очень часто появлялись и исчезали в ее комнате, мало что ей говорили, и ее сознание, казалось, пронизывало только ее собственное несчастье.

Затем однажды утром она проснулась и обнаружила, что лихорадка прошла, и она больше не обливалась потом, как это обычно было. Когда она подняла голову, чтобы осмотреться вокруг, боль тоже исчезла, и в ее теле была блаженная легкость.

В этот день ей удалось немного поесть, и в результате она почувствовала себя лучше, но когда она увидела свое отражение в зеркале в ванной, то из-за происшедших с ней перемен пришла в ужас. Казалось, что плоть отпадала от ее тела, и лицо казалось худым и бледным. Могла ли она действительно так сильно измениться за такое короткое время? Это было невероятно. Но доктор Мэнли отклонил ее возражения, когда она попыталась сказать ему о своем удивлении, просто формально уверив ее, что ей сильно повезло, что она осталась жива, и что скоро к ней вернется ее сила и восстановится цвет лица.

После этого ее состояние улучшалось с каждым днем, она каждый раз понемногу больше ела и в целом старалась интересоваться окружающим миром. Некоторые из медсестер, с которыми она была и приятельских отношениях, приходили к ней, и она ждала случая с ними поболтать. Это уводило ее от мыслей о других проблемах.

К концу второй недели с ней пришел попадаться Пол. Он принес ей невероятный букет роз, и ее сиделка смотрела на них с восторгом.

– Розы в декабре, – тихо заметила она. – Как ты счастлива!

К облегчению Ребекки, Пол не упоминал о своих собственных делах. Он говорил о ее болезни и о том шоке, в который это их всех повергло, и, удерживая беседу в непринужденном русле, он казался ей менее настойчивым, чем она помнила.

После его ухода ее медсестра вернулась с розами, поставленными в воду.

– Разве они не прекрасны! – воскликнула она, улыбаясь Ребекке. – Я не знала, что ты знакома с Полом Виктором.

Ребекка вздохнула.

– О да. Я, ну, пару раз гуляла с ним.

– О, правда? – Девушка подняла брови, – А теперь?

– Я думаю, что все в прошлом, – сказала Ребекка, тщательно выравнивая покрывало кровати, – А что?

Молодая девушка хихикнула.

– А он, похоже, иного мнения.

Ребекка тоже улыбнулась.

– Знаешь, мы были просто друзьями.

– О, тогда все в порядке. Я просто случайно узнала, что он гулял с моей подругой как-то вечером пару дней назад.

Ребекка подняла брови, удивленная тем, что её не огорчили слова девушки. До этого времени она думала, что он был слишком увлечен ею. Она вздохнула. Ясно, что она была слишком переполнена мыслью о своей собственной значимости. И к тому же это было облегчением знать, что ей не придется больше испытывать перед ним чувство вины, и облегчением, что можно окончательно порвать все нити, связывающие с семьей Сент-Клеров…

Прошло четыре недели, пока ей не разрешили пойти домой. Была уже середина декабря. Дни становились холоднее, и, когда она вернулась, квартира казалась пустой и лишенной человеческого присутствия. Сосед этажом ниже побеспокоился о том, чтобы включить у нее отопление, и из радиаторов исходило радушное тепло. Она купила по дороге домой немного еды, и когда кастрюли закипела на плите и чайник весело засвистел, она почувствовала себя более расслабленной. Было бы глупо так плохо себя чувствовать хотя бы потому, что она уже пришла домой. О Боже, она не хотела тогда идти в госпиталь, не так ли? И еще. Чем скорее она вернется на работу, тем лучше.

В середине вечера, когда она смотрела телевизор, в дверь позвонили. Ребекка вздохнула и неохотно поднялась. Непривычное усилие по приготовлению собственного ужина утомило ее сильнее, чем она ожидала, и она надеялась, что если это ее сосед снизу, то ей не придется долго стоять.

Однако когда она открыла дверь, то на пороге увидела странного человека.

Ребекка отошла назад и встала, с беспокойством держа дверь. Кем бы он мог быть и знал ли он, что она здесь одна? Неожиданно у нее появилась надежда, что появится сосед снизу.

– Мисс Линдсей? – спросил мужчина. Он был высоким и худым и носил очки в роговой оправе. – Мисс Ребекка Линдсей?

– Да, – неохотно подтвердила Ребекка. – Кто… кто вы?

– Вот моя визитная карточка, мисс Линдсей. Мужчина достал узкую полоску бумаги, – Мистер Сент-Клер послал меня…

– Мистер Сент-Клер! – Ребекка с любопытством посмотрела вниз на карточку. Там было просто написано:

«Даниель Ф. Халлидей.

Частный сыщик»

Она взглянула вверх на мужчину, и затем ее замешательство превратилось в негодование и ярость. Итак, он за ней вел слежку! Он спрашивал ее в Сан-Суси, знала ли она, кто такой был Халлидей? И теперь она узнала. Она смотрела на мужчину глазами, которые вдруг наполнились слезами. Как он мог?! Как он осмелился вести за ней слежку, подобно тем созданиям, которые, как он думал, были неподходящими для отношений с его сыном!