Текст книги "В тени красных жасминов"

Автор книги: Энн Мэтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Энн Мэтер
В тени красных жасминов

Часть первая

Глава 1

Бархат вечерних сумерек все плотнее окутывал остров, успокаивая щебечущих птиц и делая тусклым великолепие красных жасминов и зелень деревьев. Когда солнце опустилось за спутанную паутину джунглей за виллой, подул приветливый прохладный ветерок, как бы касаясь трепетными пальцами горячего лба Ребекки, когда она вышла из комнаты своей подопечной и осторожно прикрыла дверь. Влажность в течение долгого дня была изнуряющей, и даже кондиционеры не могли полностью совладать с влажным теплом. Ребекка устало провела рукой по лбу, по густым шелковистым белокурым локонам и с предвкушением подумала о роскошном душе, который она скоро примет. Адель сегодня была особенно докучливой, но сейчас спала, и на несколько часов Ребекка принадлежала только себе самой.

Проходя по облицованной плиткой террасе холла, она машинально взглянула в широкие окна, которые днем представляли великолепный вид пышной зелени травы, и это было единственным, что отделяло виллу от ограниченного пальмами пространства пляжей. За полосой серебряно-кораллового песка вздымались большие волны Тихого океана, и Ребекка никогда не уставала восхищаться естественной красотой окружающего ее мира. А в нем были и влажность, и постоянное жужжание насекомых запахи сохнущих ядер кокосовых орехов, иногда вызывающие тошноту.

Сейчас она прошла в свою комнату и, сняв униформу и нижнее белье, вошла в смежную ванную. От холода, повеявшего от воды, у нее захватило дыхание. Она съежилась, встала под душ и задохнулась от удовольствия. После душа она растиралась полотенцем, когда зазвонил дверной звонок.

На одно мгновение она замерла и нахмурилась. Кто там еще? У прислуги был выходной, и она была на вилле одна, если не считать, конечно, Адель. Если бы звонивший, кто бы это ни был, продолжал звонить, он ее непременно разбудил. Она раздраженно вздохнула. Может, он увидит, что света нет, и уйдет? Ей этого очень хотелось. Она и представить не могла, кто бы это мог быть? У Адель было немного друзей. Для доктора прийти сегодня вечером было бы необычно.

Звонок снова зазвонил, и Ребекка недовольно поджала губы. Ей надо было бы открыть дверь. Ничего тут не поделаешь. Отбросив полотенце, она добралась до своего домашнего платья, сшитого из шелка очень приятного абрикосового цвета. Ее волосы представляли собой спутанную копну, но расчесать их у нее не было времени. Пригладив их небрежно рукой, она вышла из ванной и раздраженно пошла вдоль коридора к входной двери. В дневное время только сетчатый экран закрывал вход, но сегодня вечером все двери были закрыты на замок, и ей совершенно не хотелось их открывать, чтобы впустить… кого?

Она отвела язычок замка, повернула ключ и на несколько дюймов приоткрыла дверь. В тусклом свете, проникающем из холла, она смогла увидеть высокого мужчину, ожидающего снаружи, и на мгновение у нее учащенно забилось сердце.

– Да? – испытующе произнесла она.

Но, к ее удивлению, мужчина шагнул вперед, мягко, но уверенно открывая дверь так, что он смог зайти в холл.

– Минутку!.. – начала раздраженно Ребекка, и мужчина наклонил голову с недовольным и задумчивым выражением лица.

– Прошу прощения, мадемуазель! – воскликнул он с несомненно французским акцентом. – На мгновение я ошибочно принял вас за горничную Адель. Приношу свои извинения такой потрясающей девушке, как вы.

Ребекка старалась справиться с тем горячим потоком, который пробегал по ее телу и заполнял ее сознанием, что на ней надето только облегающее абрикосовое платьице.

Этот мужчина стоял, лениво рассматривая ее яркими темными глазами. Он был одним из наиболее привлекательных мужчин, которых Ребекка когда-либо видела, но понимание этого только усиливало ее смущение.

– Мисс… мисс Сент-Клауд уже улеглась спать, – сообщила она ему, испытывая неловкость. – Я… я – ее сиделка.

Мужчина изучающе осмотрел широкий холл, а затем вернул свой взгляд на Ребекку:

– Ах да. Мне следовало бы догадаться, но произошла задержка с моим самолетом… – Он небрежно приподнял плечи. – Не важно, я не стану ее сейчас беспокоить. Вы сообщите ей утром, что я заходил?

Ребекка с трудом сглотнула:

– Кто… кто заходил, должна я сообщить, мсье?

Мужчина на мгновение поднял темные брови, а затем пожал плечами:

– Просто скажите ей, что это был Сент-Клер, мадемуазель. Она поймет, кто это. – Он изучал ее покрасневшие щеки с некоторым интересом. – А вы, мадемуазель? У вас есть имя?

– Э-э… Линдсей, сиделка Линдсей, – вздрогнув, ответила Ребекка.

Он пристально рассматривал ее какое-то мгновение.

– Сиделка Линдсей… – повторил он медленно. – Долго вы работаете у Адель?

– Два… два года, мсье, – ответила Ребекка неохотно, желая, чтобы он поскорей ушел.

Он нахмурился.

– Два года… Долго, мадемуазель. Я могу представить, что моя свояченица не самая понятливая из пациентов. И работать здесь, на Фиджи… Разве вы не находите это скучным? Может, у вас есть друзья?

Ребекке не понравились эти настойчивые расспросы, но так как она не знала, насколько он близок Адель, то нагрубить ему не могла.

– Я… я вполне счастлива, спасибо, мсье.

Его темные глаза насмешливо сузились.

– Так формально, мадемуазель… Я смущаю вас, я вижу. Мне жаль. Вы должны отнести мое любопытство просто на счет мужской нечувствительности. Я еще раз должен попросить прощения.

– Это вовсе не обязательно, мсье. – Ребекка невольно задрожала.

Он вдруг сразу стал серьезным.

– Вам холодно, мадемуазель? Я пойду и попридержу свое любопытство до следующего раза. О’ревуар.

Щеки Ребекки горели. Она могла бы сказать, что была далеко не холодна. Она могла бы сказать, что дрожь, которую она испытывала, была следствием совершенно иных чувств. Но она ничего не сказала, и, слабо улыбнувшись, он опять отступил.

Ребекка подождала, пока он удалится на несколько шагов, затем закрыла за ним дверь, возвращая трясущимися пальцами на место задвижку, и прислонилась к холодной обшивке. Она слышала звук мощно ревущего двигателя, и через некоторое время звук затих в направлении частной дороги, ведущей к главному шоссе. Только потом она позволила себе полностью расслабиться, но, когда шла к себе в спальню, ноги ее неприятно пошатывались…

Адель Сент-Клауд была женщиной, которой было далеко за тридцать, но выглядела она еще на несколько лет старше. С врожденной болезнью сердца, которая изуродовала ее жизнь и в некоторой степени сознание, она покинула Англию более десяти лет назад, чтобы обосноваться в более теплом климате в южной части Тихоокеанского побережья, взяв при этом с собой служанку, которая была старше ее и служила ей и няней, и сиделкой. Адель была из богатой семьи французского происхождения, занимавшейся производством одежды и жившей в Соммерсете, но, за исключением того, что она делала по обязанности, она никогда не была с ними близка. Возможно, ее врожденная слабость была тому причиной, а может, она просто не питала расположения к своим сестрам; в любом случае, когда умер ее отец, она, не теряя времени, начала новую жизнь на Фиджи. К несчастью, через восемь лет после этого ее старая няня умерла, вследствие чего Адель пришлось дать объявление о замене. Вот так на это место попала Ребекка. Оглядываясь на прошлое, она сомневается, что у нее хватило бы мужества отправиться в эту даль, да еще одной, если бы ей самой не потребовалось вырваться из тяжелой ситуации.

Когда на следующее после визита незнакомца утро Ребекка пораньше пошла искупаться, она была задумчивой. Это время дня она любила больше всего, когда она могла броситься в пенящиеся воды лагуны и помечтать, что предстоящий день не будет наполнен постоянными требованиями капризной несчастной женщины.

Как обычно, вода в этот ранний час еще была теплой, сохраняя тепло предыдущего дня, но освежала. Ребекка сбросила свою махровую куртку и вбежала в воду. В белом бикини, с бронзовой от ровного загара кожей, она выглядела молодой и здоровой. Она энергично отплыла туда, где зеленоватый оттенок воды свидетельствовал о глубине, и, повернувшись на спину, немного проплыла. Ее волосы развевались вокруг нее, подобно водорослям. Ее глаза обозревали линию берега, темноту ограниченных пальмами островков тени в оазисе зелени. Это было ее личным убежищем, куда никто никогда не заходил Пляж относился к вилле, и так как Адель никогда не пользовалась им, то Ребекка привыкла считать его своим собственным. Тишину нарушали крики кружащихся над головой морских птиц и отдаленный грохот бурунов, разбивающихся о коралловый риф.

Когда она вернулась на виллу, то чувствовала себя полностью расслабленной и готовой к встрече с предстоящим днем. После завтрака на кухне с Розой, домохозяйкой с Фиджи, она собрала поднос для Адель и пошла будить ее.

Адель уже проснулась, когда Ребекка вошла в ее комнату. Развалившись на шелковых подушках, она выглядела бледной и апатичной. Ее естественному светлому цвету придавалась искусственная хрупкость за счет искусственно белых волос, которые она постоянно обесцвечивала, и без макияжа ее кожа казалась нездорово бледной. Ребекка, видя ее такой, не могла не испытывать к ней жалость, хотя и знала, что Адель не оценила бы таких чувств.

– Доброе утро, мисс Сент-Клауд, – сказала Ребекка, бодрыми шагами пересекая комнату и поставив поднос на колени Адель. – Вы хорошо спали?

Адель фыркнула, высокомерно посмотрев на свою сиделку.

– Нет, я спала плохо, – сказала она, поднимая крышку кофейника и заглядывая внутрь. – Те новые таблетки, которые доктор Мэнсон дал мне, не так хороши, как прежние. Я в течение нескольких часов не могла уснуть, а только металась и ворочалась.

– Вы метались и ворочались в течение нескольких часов? – достаточно покорно удивилась Ребекка. – Вы удивляете меня, мисс Сент-Клауд. Я думала, что вы должны были сразу заснуть. В конце концов, вы не слышали звонка, не так ли?

– Звонок? Какой звонок? Телефонный?

Ребекка покачала головой.

– Звонок в дверь.

Брови Адель собрались вместе.

– Вчера вечером у нас был гость?

– Да, сразу же после того, как вы пошли спать.

Адель щелкнула пальцами.

– Не изводите меня, мисс! Если я не слышала звонка в дверь, то, вероятно, потому, что именно в тот момент, когда он звонил, я дремала. Кто это был? Доктор Мэнсон? Или старый Блэквелл?

– Нет, это был не доктор и не мистер Блэквелл, – ответила Ребекка, пытаясь подразнить свою хозяйку чуть-чуть подольше. Но затем она сдалась и сказала: – Это был незнакомый мужчина. Его зовут мсье Сент-Клер. Это вам о чем-нибудь говорит?

– Пьер Сент-Клер?

– Он не сказал мне своего христианского имени, мисс Сент-Клауд, – ответила Ребекка, неожиданно осознав сходство между двумя фамилиями.

Адель вздохнула, покачав головой.

– Это Пьер, – со значением сказала она. – Я знаю, что дела вынуждают его путешествовать по всему свету. Это не так уж невероятно, что у него здесь, в Суве, могут быть дела. – Ее взгляд стал испытующим. – Почему ты не дала мне знать, что он здесь был?

Ребекка вздохнула.

– Вы знаете, что предписания доктора Мэнсона очень строги. Вас не следует беспокоить.

– Ерунда! Как осмелилась ты отослать моего друга, когда он с таким трудом добрался сюда, чтобы повидать меня?!

Ребекка закусила губу.

– Я совсем его не отсылала, мисс Сент-Клауд. Он сам ушел. Он понял, что это был неподходящий час.

Адель нетерпеливо дернулась, чуть не перевернув поднос с завтраком.

– Он сказал, что снова придет?

– Да, – кивнула Ребекка. – По крайней мере, я это допускаю. – Она вдруг замолчала, вспоминая некоторые эпизоды этой встречи. – Я… я уверена, что он придет.

Лицо Адель в гневе исказилось.

– Глупая девчонка! Ты ничего не можешь делать правильно! До тебя что, не доходит, когда гостя можно принять, а когда нет? Конечно же то, что Пьер Сент-Клер не был обычным гостем, лежит за пределами твоего ограниченного разума.

Ребекка молча сносила эти попреки. Спорить с ней означало бы только раззадорить ее еще больше, и Ребекка прекрасно понимала, что поступить так было бы бесполезно. Намного лучше будет позволить своей хозяйке избавиться от распирающих ее эмоций, которые в эти дни, похоже, накапливались очень быстро.

Адель, устав, в конце концов улеглась на подушки, и Ребекка подошла и налила ей чашечку кофе. Не говоря ни слова, Адель поднесла чашку кофе к губам, и после нескольких больших глотков она сказала совсем иным тоном:

– Однако, что ты о нем думаешь, Ребекка?

Ребекка выпрямилась и вздохнула. Она слабо надеялась, что тема Пьера Сент-Клера могла бы сейчас не затрагиваться. Но, зная Адель, она поняла, что та настоит на рассказе со всеми подробностями.

– Он показался мне очень хорошим… – ответила она достаточно расплывчато. – Не хотели бы вы, чтобы я намазала маслом ваш рулет? Может, какое-нибудь из этих мандариновых желе?

Глаза Адель взметнулись вверх, и она насмешливо изучала лицо своей сиделки.

– Он очень богат, Ребекка. У него несколько строительных компаний во Франции и Испании.

– В самом деле? – Ребекка улыбнулась, как ей показалось, с вежливым интересом. – Вы собираетесь вставать сегодня утром? Я устрою вам ванну?

У Адель вырвалось восклицание:

– Ради Бога, Ребекка! Перестань вести себя как робот! Я спросила: что ты думаешь о Сент-Клере? У тебя, несомненно, сложилось о нем собственное мнение!

– Я не знаю его достаточно хорошо, чтобы иметь какое-нибудь мнение, мисс Сент-Клауд. – Ребекка сложила руки, как бы сдаваясь.

– О, хватит, Ребекка. Конечно же он не мог сильно измениться за эти годы. Он всегда был красив, как дьявол!

– Относительная привлекательность вашего гостя меня не касается, мисс Сент-Клауд, – довольно холодно ответила Ребекка. – Вы в настоящий момент чего-нибудь еще хотите, мисс Сент-Клауд?

Адель со стуком опустила свою чашечку кофе.

– Вы умышленно меня не понимаете, мисс! Я всего лишь думала, что мы могли бы дружески поболтать о мужчине, которого я когда-то хорошо знала… – Ее голос затих, и сейчас у нее было достаточно отсутствующее выражение лица. Затем она, похоже, осознала, что была несколько излишне откровенной, отодвинула поднос и сказала: – Конечно, я встаю сегодня утром. Я должна выглядеть как можно лучше. Сент-Клер снова придет. Я уверена.

Позже Ребекка возила Адель в кресле-коляске по просторному саду виллы, когда они услышали звук автомобильного двигателя. Адель взглянула вверх на свою сиделку, и ее глаза засветились.

– Это Сент-Клер, – сказала она. – Пойдем! Выкати меня на дорогу. Быстрей!

Распрямив плечи, Ребекка подчинилась ее требованию, взглянув на свою униформу, чтобы убедиться, что она не помята. Она носила простую темно-синюю форму, но без белой кепки и передника, как этого хотела Адель.

Темно-синий автомобиль с откидным верхом стоял на дороге, и, когда они подходили, из передней дверки вышел мужчина и быстро взглянул на окна виллы. Затем, оглядевшись вокруг, он заметил их и направился к ним. В плотно облегающих бежевых брюках и темно-коричневой трикотажной рубашке с открытым воротом, выставлявшим напоказ темную колонну его шеи, Пьер Сент-Клер был до мелочей именно таким высокомерно-привлекательным, каким его помнила Ребекка, и ее раздражало, что при взгляде на него учащался ее пульс. Ведь он был не первым привлекательным мужчиной, которого она знала.

Когда они приблизились к нему, движения Адель стали живее, и, раскинув руки, она воскликнула:

– Пьер! Пьер Сент-Клер! Какими судьбами ты оказался на Фиджи?

Пьер Сент-Клер сжал ее тоненькие руки в своих сильных руках и улыбнулся ей теплой окутывающей улыбкой.

– Ясно, что для этого ты не считаешь себя достаточной причиной, Адель, – произнес он. Его акцент придавал голосу сухой оттенок. Его глаза на мгновение переместились на стройную фигуру, которая стояла позади кресла. – Сказала ли ваша усердная сиделка вам, что я приходил вчера вечером?

Адель утвердительно кивнула.

– Конечно да. Я была очень раздражена, что она не удосужилась сказать мне об этом раньше. Доктора глупые! Мне не повредило бы, если бы меня разбудили один раз вечером – таким вечером…

Пьер выпрямился, отпуская ее руки.

– Дорогая, докторов надо слушаться, а иначе не надо вообще с ними советоваться. Вы согласны со мной, сиделка Линдсей? – Он внимательно взглянул на Ребекку.

– Конечно. – Пальцы Ребекки сжались на ручке коляски.

Адель повернулась и раздраженно посмотрела на нее.

– Естественно. Что бы ты еще могла сказать! – коротко сказала она. Затем она снова перевела на Пьера свой взгляд: – А если серьезно – почему ты на Фиджи? Все… Все ли в порядке дома?

Пьер поднял плечи в выразительном жесте.

– Все хорошо, как всегда и будет, – неопределенно заметил он. Затем он с интересом взглянул вокруг на просторы садов, которые были полны цветов в ярком свете солнца. – У тебя здесь прекрасный дом, Адель. Мне давно хотелось взглянуть. – Он засунул руки в карманы брюк. – Что касается причины моего здесь появления, то это планы освоить побережье до Ясаваса. Проект сообщества с отелями и т. д. Я здесь, как говорится, для ознакомления, так?

– А! – кивнула Адель. – Ты здесь ненадолго?

– Недели две, может быть, три. Я в настоящее время остановился в Суве, но намерен двинуться в Лаутоку, когда завершатся переговоры с правительственными чиновниками.

Адель указала в сторону виллы.

– Пойдем! Пойдем в дом. Роза приготовит нам кофе. Конечно, ты останешься до обеда.

Пьер еще раз взглянул на Ребекку, но их глаза не встретились, и он опустил взгляд на Адель и сказал:

– Я бы с удовольствием.

Когда они двигались к вилле, он вежливо, но уверенно взял ручку коляски у Ребекки и повез Адель сам, а она, повернувшись, с нежностью его рассматривала. Волей-неволей Ребекке приходилось идти сбоку от него. И, снова взглянув на нее, он сказал:

– Прекрасное утро, не правда ли, мадемуазель?

Ребекке удалось слабо улыбнуться.

– Прекрасное, согласилась она. – Но на Фиджи утро в большинстве случаев прекрасное.

Он кивнул в знак согласия и продолжал:

– Пусть так. Но для меня это остается загадкой, как такая девушка, как вы, может быть довольна такой работой. Мои извинения, Адель, но ты должна согласиться, что на работу частных сиделок обычно идут более взрослые женщины, не так ли?

Ребекка видела, как к лицу Адель прилила кровь и ее щеки покраснели, что указывало на ее недовольство.

– Ради Бога, Пьер! – воскликнула она. – Не говори так! Ты спровоцируешь недовольство Ребекки. Уверяю тебя, что она сполна получает за свои услуги!

Теперь от смущения вспыхнула Ребекка.

– Я уверен, что на сиделку Линдсей не произвело бы впечатления ничего из того, что я сказал, – мягко заметил он. – Она показалась мне очень сдержанной молодой женщиной.

Горячность Адель пошла на убыль, и она взглянула на Ребекку с насмешливым любопытством.

– Ну ты конечно же знаешь, Пьер, – сказала Адель.

И Ребекка почувствовала себя, как никогда, плохо. Ей полегчало, когда они добрались до склона, ведущего к вилле, который Адель специально устроила, чтобы коляске было легче проехать в дом.

В холле Ребекка остановилась в неопределенности, и Адель сказала:

– Попроси Розу принести кофе в комнату для отдыха. Можешь ей также сказать, что с нами будет обедать гость.

– Да, мисс Сент-Клауд. – Ребекке хотелось сбежать не только от насмешек Адель, но и от изучающих ее любопытных глаз Пьера Сент-Клера.

Оставшуюся часть утра она писала отчет за день и проверяла содержимое аптечки в ванной Адель. Затем она убралась в своей комнате, почистила некоторые из своих личных вещей, умылась и, подкрасив губы, была готова к обеду. После того как она убрала волосы назад в гладкий пучок, у нее возникло сомнение: а будет ли она приглашена сегодня пообедать с гостем и хозяйкой? Обычно Адель была ее компании рада, но не исключено, что сегодня ее не пригласят. Она надеялась на это, так как ей не нравилось быть мальчиком для битья, объектом для жалоб Адель и ее искаженного чувства юмора. Она некоторое время критически рассматривала свое лицо. Она давно уже привыкла к своей внешности и считала себя привлекательной, но никогда не испытывала от осознания этого никакого чувства самодовольства. Что касается волос, то намного легче было бы носить их короткими, но обрезать ей их не хотелось. Иначе на нее нахлынули бы воспоминания о тех днях, когда она жила со своей старенькой бабушкой, которая хоть и внимательно за ней следила, но не испытывала привязанности и в целях экономии времени и сил стригла Ребекку под мальчика, пока та не стала достаточно взрослой, чтобы следить за ними самой. Ребекке особенно не хотелось вспоминать те дни, когда казалось, что безысходная ситуация, в которой оказалась ее мать, обрушилась и на дочь; те дни, когда бабушка не пропускала случая подчеркнуть, насколько той повезло, что ее не оставили в каком-нибудь детском приюте. И теперь, по прошествии многих лет, Ребекке казалось, что эти трудности могли бы быть и менее мучительными в отдаленной перспективе.

Отбросив эти мысли, она поднялась со своего стульчика у туалетного столика и прошла через спальню к двери. Внизу, в холле, дверь в комнату для отдыха была открытой, и ей пришлось туда заглянуть в поисках хозяйки. Адель сидела в кресле и пила из рюмки охлажденное сердечное средство, а в это время Пьер Сент-Клер стоял перед широким каменным камином. Одна его рука лежала на деревянной полочке над ним, он пил из рюмки, наполненной жидкостью янтарного цвета, Ребекка приняла ее за виски. Адель взглянула на нее, когда та бесцельно мялась у двери, и сказала:

– Входи, входи, девочка. Обед еще не готов?

Ребекка сжала губы.

– Я… я не знаю. Я… я просто хотела узнать: не надо ли вам чего. Так как вы сегодня обедаете с мсье Сент-Клером, я… я поем в своей комнате.

Адель нахмурилась.

– Очень хорошо, Ребекка. Ты можешь сказать Розе, что мы готовы, когда она…

– О, но, конечно, сиделка Линдсей должна пообедать с нами, если она обычно это делает! – вдруг воскликнул Пьер Сент-Клер. Он взглянул на Адель. – Наша беседа не столь уж конфиденциальна. Я думаю, что у нас еще полно времени, чтобы посекретничать, не так ли, дорогая?

Адель подняла брови.

– Ребекка сама может решить, – сказала она, пожав плечами. – Мы обычно обедаем одни. Такая ситуация, как правило, не возникает.

– Я это понял. Вот почему… – Он не по-британски развел руками.

Ребекке удалось остаться спокойной.

– Большое спасибо вам, мисс Сент-Клауд, но я останусь вполне довольной, если поем в своей комнате.

Выражение лица Адель изменилось, и она взглянула на Ребекку с некоторым любопытством, чувствуя, что ее сиделка не хочет с ними обедать. Затем она решила показать себя, и Ребекка почувствовала некую тревогу, наблюдая за изменениями в выражении ее лица. Ей следовало бы осторожнее подходить к выражению своих предпочтений. Она хорошо знала о давнем занятии Адель получать удовольствие от того, чтобы попрекать ее.

– Почему ты не хочешь присоединиться к нам за обедом, Ребекка? – спросила она с вызовом. – Я думаю, что ты не хочешь, так?

Ребекка вздохнула.

– Причина для этого проста, мисс Сент-Клауд. Я решила, и это вполне естественно, что вы и ваш… ваш гость предпочли бы быть одни.

Адель изучала свои лакированные ногти.

– Но почему тебе так кажется, Ребекка? Ты что, предполагаешь, что мы с Пьером питали друг к другу какую-то давнюю привязанность? Может, ты думаешь, что мы были когда-то любовниками?

Щеки Ребекки горели.

– Я… я пойду и скажу Розе, что вы готовы, мисс Сент-Клауд. – Она не собиралась спорить.

Адель недовольно жевала свою нижнюю губу.

– Почему ты упорно не обращаешь внимания на мои вопросы, Ребекка? – воскликнула она. – Я что, ребенок, над которым можно смеяться и с которым можно не разговаривать?

Ребекка тяжело вздохнула. Она бросила беглый взгляд в сторону Пьера Сент-Клера, но отвела его из-за насмешливого огонька в его глазах. Ясно, что он не мог бы или не стал бы ей помогать в этой ситуации.

– К тому же я думаю, что мне лучше было бы заняться моими делами, мисс Сент-Клауд, – наконец сказала она. – Мне жаль, если вы подумали, что я намеренно не понимаю вас, но это не входит в мои обязанности – делить мое… мое свободное время с вами.

– Ты бесстыжая маленькая девчонка! – Адель уставилась на нее с негодованием. Ребекка никогда ей так раньше не отвечала.

– Ну, Адель, – тихо произнес Пьер Сент-Клер. – Возможно, сиделка Линдсей права. Может быть, она не должна проводить все свое свободное время с нами… с тобой! Ты же знаешь, она тоже человек, и я думаю, что ты достаточно долго уже дразнишь ее, не так ли?

Теперь Ребекка уставилась на него. Хотя ей и не хотелось это допускать, но его вмешательство было приятно, и его намеренно использованное слово «дразнить» просто свело все к игривой несерьезности и дало Адель возможность выйти из положения, не ударив лицом в грязь.

Затем, после некоторого обдумывания, Адель вняла его призывам и неохотно сказала:

– Да, все в порядке, Ребекка. Ты можешь идти.

С чувством облегчения Ребекка вышла из комнаты и, после того как сказала Розе, что хозяйка и ее гость готовы к обеду, понесла свой отдельный поднос к себе в комнату.

Когда обед закончился, возникла другая проблема. Обычно после обеда Адель около часа спала. Но как поступить с этим Ребекке сегодня? Могла ли она просто забыть об инструкциях? Но все-таки ее выучка была слишком сильной, и поэтому с глубоким чувством облегчения немного погодя она услышала звук двигателя автомобиля. Она подбежала к окну и выглянула наружу. Ее комната выходила на сторону дома, но, открыв окно она могла выглянуть и увидеть участок дороги. Она как раз застала момент, когда синий автомобиль с открытым верхом подъехал к воротам и замедлил ход, а затем выехал из них на шоссе.

Она тяжело вздохнула, опустив на подоконник локти. Вот он и уехал… И теперь она может идти и укладывать Адель без всяких сложностей.

Но это было легче сказать, чем сделать. Адель была эмоционально и физически возбуждена визитом своего гостя, и ей никак не хотелось быть послушной Ребекке.

– Как ты осмелилась говорить так со мной в присутствии гостя! – взревела она, как только Ребекка появилась, чтобы уложить ее. – Не воображай, что из-за того, что Пьер вступился за тебя, я это забыла! Девчонка! Ты, которая даже не знает, кто был ее собственный отец!

Ребекка воздержалась от резкостей, которые готовы были сорваться с ее губ. Однажды она рассказала ей обстоятельства своего рождения и потом очень жалела об этом.

– Мой отец был убит по пути в церковь, чтобы обвенчаться с моей матерью! – не выдержав, сказала она сквозь сжатые губы. – Я хотела бы, чтобы впредь вы мне об этом не говорили!

– Уж будьте уверены! – зло насмехалась Адель. – Если твои родители были такими добродетельными, то как ты тут очутилась?

Ребекку бросило в жар.

– Они были молоды и влюблены! Я и не жду, что вы это поймете! – Она резко отвернулась, не справившись с комком, подступившим к ее горлу, когда она подумала о муках своей матери. Ее бабушка также этого никогда не понимала и не упускала возможности высмеивать ее за это. Крушение поезда, которое выкрало у нее из жизни мать, должно было показаться благословенным спасением.

Адель показалось, что она достаточно наговорила, и уже почти в тоне беседы она сказала:

– Это было довольно мило, не так ли, что со мной обедал мужчина? Есть еще, конечно, доктор и старый Блэквелл, но они – совсем не то, не так ли?

Эндрю Блэквелл был местный священник, и хотя Адель не была особенно религиозной и постоянно ворчала по его поводу, она часто была рада его компании.

Ребекка привела себя в порядок и вернулась, чтобы помочь Адель с коляской. Адель критически посмотрела на нее и сказала:

– А серьезно, почему ты не хотела пообедать с нами? – Она нахмурилась. – Ты же не могла подумать, что мы хотели побыть одни… Пьер не стал бы интересоваться такой старой каргой, как я!

– Вы не стары и не карга, – ответила тихо Ребекка. – Не говорите глупостей.

Адель вздохнула.

– Когда-то мы с Пьером знали друг друга очень хорошо. Когда я была моложе и не парализована, как теперь. Я частенько такое вытворяла!

– Вы сейчас не парализованы, мисс Сент-Клауд, – вежливо возразила Ребекка.

– Возможно, не совсем. Но в любом случае, я привязана к коляске, не могу ходить, или танцевать, или плавать!

Ее лицо горестно исказилось, и Ребекка ощутила сострадание к ней. Это происходило в подобных случаях, когда она испытывала сильную жалость к Адель.

– Итак, – сказала она, слегка улыбнувшись, – вы не привязаны к вилле. У нас есть машина. Завтра, если вы хотите, мы можем поехать в Навуа. Доктор Мэйсон говорит, что оттуда вверх по реке очень красиво. Леса и водопады, и у воды будет освежающе.

Адель раздраженно повернулась к ней.

– Я не хочу совершать поездку по реке, – резко ответила она. – Не смеши меня, Ребекка, я не хочу этого. Просто из-за того, что ты молода и здорова, не пытайся дурачить меня! Я – огрызок от женщины, который даже нельзя назвать женщиной.

– Это чепуха!

– Что чепуха? – Адель сжала кулаки. – Ты думаешь, я не замечаю, как мужчины смотрят на тебя? Как доктор Мэнсон смотрит на тебя? Как Пьер смотрел на тебя?

Щеки Ребекки вспыхнули.

– Пожалуйста, мисс Сент-Клауд… – начала она.

– Почему? Почему я не могу сказать этого? Это правда, не так ли? – Глаза Адель сузились. – И ты тут не можешь дурачить меня, Ребекка! Именно из-за Пьера ты не хотела со мной обедать. Пьер!.. Мне интересно: почему? Что такого он сказал тебе вчера вечером, что вызвало у тебя такое беспокойство?

Ребекка начала выкатывать кресло в коридор и оттуда в комнату Адель, но Адель еще не закончила разговор. Сидя в своем кресле, она рассматривала подвижное лицо своей сиделки, и ее собственное становилось презрительным. Повернувшись еще раз, она замолкла, и Ребекке полегчало. Но как только они достигли комнаты Адель, та снова заговорила, на этот раз совсем другим тоном:

– Скажи мне, Ребекка, сейчас у тебя была возможность снова поговорить с ним, что ты думаешь о Пьере?

Ребекка закусила губу. Что надо было от нее Адель на этот раз? В поисках подходящего ответа Ребекка сказала:

– Он кажется мне… довольно милым. – Она помогла Адель улечься в постель и начала расстегивать пуговицы на ее платье. – Вы давно его знаете?

– Большую часть моей жизни, – ответила Адель, выскальзывая из платья. – Его и моя семьи были близко знакомы.

– Понимаю. – Ребекка наклонилась к зашнурованным ботинкам Адель, и глаза Адель прищурились.

– Однажды была мысль, что мы с ним могли бы пожениться, – сказала она.

Ребекка взглянула вверх, пряча свое удивление. Конечно же Пьер приблизительно одного с Адель возраста. Кое-что из того, что он сказал, дошло до нее: он назвал ее свояченицей! У нее засосало под ложечкой. Значит, он был женат. Женат на сестре Адель.