Текст книги "Тысяча порезов (ЛП)"

Автор книги: Энн Малком

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Я помню, – сказала я спокойно.

– Тогда ты понимаешь, что с моей стороны совершенно логично прийти к выводу, что тебя заменили каким-то очень реалистичным клоном, – запротестовала она, ее голос все еще был слишком громким для шикарного ресторана.

– Это единственный логический вывод? – саркастически спросила я.

Джессика нахмурила брови.

– Да, поскольку другая: моя подруга, которая игнорировала меня неделями, встречается со мной и говорит, что ее жизнь перевернулась на сто восемьдесят градусов, не потрудившись раньше сообщить мне какие-либо новости, – теперь в ее тоне слышалась язвительность. Обида, скрытая гневом.

Я должна была извлечь выгоду из этой боли. Следовало бы дополнить это колким комментарием. Оттолкнуть ее.

Но я этого не сделала.

Не могла.

– Прости, Джессика, – извинилась я, чего не привыкла делать. – Действительно, так и есть. Я должна была позвонить тебе.

Она надулась.

– Да, должна была.

Я прикусила губу. Она не отпустит меня так легко. Джессика предстала перед остальным миром красивой, драматичной и непримиримой к себе, но она была чувствительной и легко ранимой. Чувствовала все очень глубоко и не так легко впускала людей. Не после того, как ее ранил отец Илая. Ее доверие нужно заслужить тяжелым трудом, и оно бесценно.

– У меня не так много друзей, – внезапно сказала я. – Я очень отчужденная, – сделала глоток напитка. – И как ты знаешь, я не очень хороша во всей этой истории с подружками. Не очень хороша во всей этой истории с невестой. До тех пор пока не появился Кристиан. – Я сделала паузу, думая о человеке, о котором шла речь.

Мне было интересно, что он делал прямо в этот момент. Размышлял в своем кабинете? Нет, он не позволил бы мне разрушить его планы. Но он накажет меня, когда я вернусь домой.

И я с нетерпением ждала этого.

– Кристиан? – повторила Джессика, ее глаза светились интересом. – Его так зовут?

Я кивнула один раз.

– У меня есть около миллиона вопросов о том, как все это произошло, что за человек Кристиан, и почему он так резко изменил мою лучшую подругу

Я выдавила из себя улыбку.

– Ты же знаешь, что я не очень хорошо умею вести девчачьи разговоры, – я взболтала то немногое, что осталось в моем стакане, прежде чем проглотить остатки своего напитка, надеясь, что это прозвучало убедительно.

Кристиан полностью и бесповоротно изменил меня. Просто не так, как думала Джессика. Он показал, что я люблю, когда мне причиняют боль. Что вид моего мертвого жениха возбуждал. Мне нравилось, что его, возможно, психически больной заместитель наблюдал, как мы трахались. Мне нравилось быть помолвленной с кем-то, кого сильно боялись и уважали.

Она нахмурилась, глядя на меня. Казалось, что она не собирается отступать, и я буду вынуждена оттолкнуть ее, вместо того чтобы придумать какую-нибудь ложь.

– Хорошо, – вздохнула она, и я немного расслабилась. – Когда свадьба? – спросила она, совсем не собираясь сдаваться. – Через пять лет?

– Нет, – я сделал знак официантке, чтобы она принесла еще выпивку. – Не совсем. Я пока не уверена в точной дате, но, похоже, это всего лишь вопрос нескольких месяцев.

Глаза Джессики вспыхнули.

– Месяцев? – повторила она, слегка пронзительно. – Месяцев? – повторила она. – Ты из одной крайности в другую. Месяцы – это недостаточный срок, – ее взгляд метнулся к бриллианту на моей левой руке. – Похоже, у твоего жениха более чем достаточно денег, чтобы все профинансировать. Но все деньги в мире не могут ускорить совершенство, и тебе нужно идеальное платье. Не говоря уже о местоположении, поставщике провизии, цветах. И, боже мой, нужен идеальный свидетель для меня. Я имею в виду…

– У меня есть один на примете, – перебила я, зная, что если не остановлю Джессику, она просто будет продолжать и в конце концов выяснит, что я абсолютно не контролирую ни одну из деталей свадьбы, саму свадьбу и, конечно, не жениха.

Да, лучше вообще отвлечь ее от темы свадьбы. Чтобы защитить и ее, и себя. Я не могла рассказывать то, что не принадлежит мне. Это разрушит дружбу. Это разрушит ту динамику, которая у меня с единственными двумя людьми в мире.

– У твоего завидного и таинственного жениха есть потрясающе красивый брат? – с надеждой спросила она.

Желчь подступила к горлу при одной мысли о том, что у Джессики будет какая-либо связь в мире Кристиана.

Теперь это мой мир.

– Нет, – быстро сказала я. – Но мужчина, о котором идет речь, потрясающе красив и определенно подходит тебе.

Бровь Джессики заинтересованно приподнялась.

– Расскажи мне о нем побольше.

– Ты уже знаешь о нем все, что нужно, – сказала я. – Ну, за исключением того, что он безумно влюблен в тебя.

Джессика убрала свой бокал, поставила локти на стол и наклонилась вперед.

– Теперь ты заинтересовала меня.

– Эйден, – сказала я. – Эйден безумно влюблен в тебя… ну, может быть, не с того самого момента, как увидел, поскольку тебя вырвало на пол, но уже очень давно.

Джессика быстро заморгала, глядя на меня, ошеломленно молча целую минуту. Я смутно обеспокоилась тем, что у нее случился какой-то инсульт.

– О боже, я – это она! – наконец пронзительно закричала она.

Я подавила улыбку удовлетворения от того, что отвлекла внимание от себя, и от Кристиана.

– Кто?

Ее глаза сузились, глядя на меня.

– Женщина. Почти в каждой романтической комедии. Та, которая искала любви, встречалась с придурками, не обращая внимания на одного милого, замечательного, сексуального мужчину прямо перед ней.

Ее голос приближался к децибелу, который могли услышать собаки за много миль отсюда.

Я уставилась на свою подругу, которая впала в истерику, хотя, как правило, она не впадала в истерику. Да, она была страстной. Откровенной, тоже да. Но она бедная мать-одиночка на Манхэттене, значит, приступы истерики были роскошью, которую та не могла себе позволить.

– Почему ты мне не сказала? – она шлепнула меня по руке с силой, которая шла вразрез с ее маленьким ростом.

Я хмуро посмотрела на нее, потирая больное место.

– Я думала, ты знаешь.

Ее глаза выпучились почти комично.

– Ты думала, я знала, что наш лучший друг, наш очень сексуальный, образованный, идеальный во всех отношениях лучший друг влюблен в меня?

Я медленно кивнула, хотя и начинала понимать, что этот ответ только ухудшит ситуацию.

– Допустим, я знала, – отрезала она. – Ты не думала, что за те годы, что мы дружим, я бы захотела поговорить об этой ситуации?

– Не знаю, – уклончиво ответила я. – Может быть, ты хотела сохранить это в тайне.

– В тайне? – пронзительно закричала она. – Ты помогла мне вытащить менструальную чашу, когда она застряла во мне, ты была рядом при рождении моего сына, мы вместе смотрели порнушку, которую мой бывший снял без моего согласия… Между нами нет никаких тайн!

Я оглядела ресторан и увидела, что все люди пялятся на меня. Теперь она кричала. Меня это не беспокоило, ведь меня нелегко смутить, но я также знала, что это ресторан моего жениха, и, вероятно, много людей могут сообщить ему о такой сцене.

– Джессика, успокойся, – умоляла я.

Ее лицо сморщилось, как будто она почувствовала запах чего-то гнилого.

– Думаешь, кто-нибудь правда успокаивается, когда его об этом просят? – язвительно ответила она.

Я вздохнула, благодарная появлению официантки с новыми напитками. Это дало мне небольшую передышку, а Джессике возможность отдышаться.

– Я правда думала, что вы найдете свой путь друг к другу, – сказала ей, когда официантка ушла. – Что в конце концов все наладится. Но жизнь не всегда так устроена. Больше не хочу, чтобы вы кружили вокруг друг друга, и смотреть, как Эйден страдает, пока ты встречаешься с очередным мудаком. Так что информация у тебя есть. Делай с ней, что хочешь.

Джессика долго смотрела на меня. Она думала, переваривала услышанное.

– Итак, когда я познакомлюсь с Кристианом? – наконец спросила она.

– Скоро, – ответила я, встречая ее отрицание своим собственным.

Надеюсь, она никогда не встретит человека, который в настоящее время угрожает ее жизни.

Если они встретятся, значит, я потерпела неудачу.

Так почему же, после всего, я втайне желала неудачи?

Глава 16

Кристиан ждал меня, когда я вернулась домой.

Домой.

Я не хотела думать о поместье как о своем доме. Конечно, не следовало этого делать. Это тюрьма. Ни больше, ни меньше.

Но мне становилось все сложнее и сложнее лгать самой себе. Ужин вымотал меня. Сделал все это более реальным. Я откладывала встречу с Джессикой, потому что знала, разговор с ней закрепит всю ситуацию в реальности. Сначала я была уверена, что найду выход из положения, и Джессика ничего не узнает.

Но теперь выход заблокирован. Дорога оказалась намного сложнее, чем я когда-то думала. Не было никаких мыслей о чувствах к Кристиану.

Он был в гостиной. Я могла бы пройти мимо него в свою комнату, не выплеснув гнев, оставшийся после нашей ссоры.

Но, конечно, не получилось.

– Как прошел твой ужин? – спросил Кристиан.

Он сидел в темноте, несколько мерцающих свечей едва освещали большую комнату.

– А что, шпионы, которых ты разместил в ресторане, не успели доложить? – дерзила я.

Долгий вздох Кристиана эхом разнесся по комнате. Он не ответил, не сразу. Просто встал со своего места и медленно направился ко мне.

Я не двигалась, хотя какая-то нелепая часть меня жаждала подойти к нему, прыгнуть в его объятия, как какая-то гребаная героиня в романе.

Но я не героиня. И что бы ни было между нами, это не романтика, поэтому осталась на месте.

К сожалению, Кристиан остановился, не дотронувшись до меня. Он оставил небольшое расстояние между нашими телами, и я злилась на него за это. Злилась на себя еще больше за то, что жаждала этой близости.

– Нет, Сиенна, – его голос был низким и хриплым. – Я не позволяю людям шпионить за тобой, пока ты общаешься со своими друзьями. Рассказав Джессике, все стало реальным. Теперь я задаюсь вопросом, правильно ли ты приняла свою судьбу. Твое будущее со мной.

Я быстро заморгала, глядя на него в тусклом свете. Дом был погружен в чернильный полумрак, свечи заливали комнату мерцающим желтым светом. Его лицо было скрыто тенью, я не могла ясно разглядеть выражение его лица. Его тон был решительным, твердым.

– Я ничего не приняла, – мой гнев проявился не так, как я надеялась. Потому что я играла свою роль. Делала это плохо. Боролась, хотя уже проиграла.

Или выиграла, в зависимости от чужой точки зрения.

– Да будет так, – пробормотал Кристиан.

Именно тогда я увидела, как что-то блеснуло в тусклом свете. Металл.

Пистолет.

Кристиан сидел в темноте и ждал меня с пистолетом.

Кристиан

Сиенна испугалась, когда увидела пистолет.

Но скрыла это. Если бы не был так настроен на нее, как сейчас, я бы этого не увидел. Никто другой не увидел бы этого, даже если бы внимательно наблюдал за ней. Ведь любой, кто находился в одной комнате с таким существом, как Сиенна, внимательно, блядь, наблюдали за ней.

Я был готов убить каждого из своих людей за то, как они смотрели на нее, когда она вошла в комнату в тот день, когда я отрезал Лоренцо за руку.

Ее реакция на тело Пита, удивила меня. Потрясла. Я не из тех, кого легко шокировать. Это было испытание. Акт отчаяния. Я слишком много рассказал ей об Изабелле. Позволил ей проникнуть мне под кожу. Мне хотелось доказать ей свою чудовищность, показать ей, какой темный этот мир.

Но она не испытывала отвращения. Я внимательно следил за этим. Нет, она была взволнована. Чертовски очарована. Она позволяла мне прикасаться к себе, смотрев на устроенную мной бойню. Она была насквозь мокрой для меня всякий раз, когда я хотел ее. А я хотел ее постоянно, черт побери. Что едва мог ясно мыслить.

С моей стороны было бы умно покончить с этим сейчас. Покончить с ней. Я не способен на это. Едва ли. Она будет преследовать меня, преследовать своими безжизненными глазами, своим окровавленным трупом. Но я бы вытерпел. И тогда в этом мире не осталось бы ничего, что могло бы причинить мне боль. У меня появится контроль. И впервые с тех пор, как я сел за ланч в «Белле» в тот день, у меня будет ясная голова.

– Несмотря на то, что Феликс тренирует тебя, несмотря на то, что ты хорошо справляешься, этого недостаточно, – заявил я, позволив ее сердцу бешено биться в течение нескольких мгновений. Мне нравился вкус ее страха, каким бы слабым он ни был.

– Тебе нужно больше, если ты собираешься выжить, будучи моей женой, – вспышка раздражения поднялась, когда я вспомнил о Феликсе.

Человек, которому я доверял больше всего на свете.

Тренировал Сиенну.

Прикасался к ней.

Помечал ее.

Я знал, что он делал это нарочно. Тренировки могли быть без синяков. Он делал это как послание. Сиенне. Мне. Она принадлежит мне, но небольшая ее частичка мечтает о Феликсе.

Убить его было бы самым разумным вариантом. Но я не мог. Потому что он единственный человек, которому я доверял защищать Сиенну ценой своей жизни. Даже если он при этом ее развратит.

– Это не тот мир, где ты можешь рассчитывать на то, что тебя кто-то спасет, – продолжил я. – Даже я.

Я протянул руку, протягивая ей пистолет.

Сиенна перевела взгляд с меня на пистолет, ее грудь быстро поднималась и опускалась, когда она поняла, что я не собираюсь ее убивать.

Она двигалась быстро, без колебаний забирая у меня пистолет. Это обнадеживало. Что она не робела при виде оружия, не притворялась хрупкой, невинной и чистой. Была готова взять свое выживание в свои руки.

Я наблюдал, как она сжимает рукоятку пистолета, рассматривая оружие. Мой член затвердел, видя, как моя женщина так естественно обращается с пистолетом, с блеском в глазах, подсказывая, что ей нравится тяжесть.

Она также рассматривала возможность его использования. На меня. Я бы не был так чертовски очарован ею, если бы она мыслила по-другому. Если бы внутри нее не было этой холодной жажды крови и мести. В этот момент не уверен, что она не убьет меня.

Несколько мгновений назад я всерьез подумывал о том, чтобы покончить с ее жизнью.

Я не боялся смерти. Просто размышлял, сделать это сегодня или прожить остаток своих дней рядом с Сиенной.

Она думала, что я хочу убить ее. По крайней мере, на долю секунды. Наверное, подумала, что я узнал о детективе Харрисе. Ожидала, что я убью ее за это. Я бы так и сделал, если бы она не имела надо мной такой власти. И вместо того чтобы разозлиться, я еще больше расположился к ней. Она бесстрашна. Не желает сдаваться мне, даже если это будет стоить ей жизни.

И теперь она может стоить мне моей жизни.

Секунды проходили молча, пока она смотрела на пистолет. Ее руки были маленькими, изящными, и они ни капельки не обманули меня. Она способна делать ими ужасные вещи.

– Почему ты даешь мне его сейчас? – спросила она, опуская пистолет на бок.

Я подавил желание удовлетворенно улыбнуться, зная, что моей невесте не понравится новость, и тогда она может пересмотреть свое решение не убивать меня.

– Я уезжаю на Сицилию сегодня вечером, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

Я был удовлетворен, увидев разочарование, промелькнувшее на ее прекрасном лице. В ее глазах плясала ярость. Не то, что я уезжаю, а то, что ей небезразлично. Она будет чертовски скучать, и ненавидела меня за это. Ненавидела себя еще больше.

Как бы мне ни было приятно видеть, что она нашла свое место здесь, со мной, хотя и под давлением, я тоже был в ярости.

Я буду чертовски скучать по ней.

Эта поездка планировалась больше года и чертовски важна, чтобы откладывать ее. Я могу наладить новые отношения с влиятельными людьми. Могущественные игроки, о которых большинство семей здесь, в новом свете, забыли. И они заплатили за это высокую цену.

Так что мне придется уехать.

И все же одна мысль о том, что ее тело не будет рядом с моим, что я не буду чувствовать ее киску первым делом с утра, вызывала у меня желание что-нибудь сломать. Или кого-нибудь.

Эта потребность, которую я испытывал к ней, опасна. Чертовски опасна.

– Меня не будет по крайней мере неделю, – сказал ей. – Рейс сегодня вечером.

Сиенна поджала губы. Еще одно разочарование. Завтра истекает месячный срок, который я ей дал. Начнется подготовка к свадьбе. Или так она себе представляла. Я занимался приготовлениями с той самой секунды, как она сюда переехала. Как только я попробовал ее в ту первую ночь, я понял, что никогда не отпущу ее. Она будет моей до последнего вздоха.

Я шагнул вперед, не в силах продолжать стоять так близко к ней, не прикасаясь. Особенно сейчас, когда она держала пистолет на боку.

Я обхватил ладонью ее шею, кожа была гладкой, пленительной. Каждый дюйм ее тела – совершенство. Каждый раз, когда я прикасался к ней, мне приходилось сопротивляться желанию найти нож и вырезать свое гребаное имя на ее безупречной коже.

Я ограничился тем, что схватил ее за шею, большим пальцем коснулся линии ее подбородка.

Все ее тело отреагировало, как только я прикоснулся. Пухлые губы дрогнули, издав вздох удовлетворения. Она растворилась во мне, глаза все еще горели яростью, но и чем-то еще. Необходимостью. Голодом.

– Я уеду. – Я снова обхватил ее тонкую шею. – Но уеду только со вкусом твоей киски на языке.

Она задрожала под моей хваткой, и я почувствовал эту дрожь в своем члене.

– Не будешь спорить? – спросил я, мой голос был мягким, насмешливым.

Сиенна вызывающе вздернула подбородок, но я знал, что она не может говорить. Знал, что она бессильна против того, что между нами. Я тоже бессилен. К счастью, у меня просто лучше получалось это скрывать.

– Так я и думал, – пробормотал я.

Я уехал гораздо позже, чем планировал.

С ее вкусом на моих губах.

С моей спермой внутри нее.

И осознанием того, что я проклял нас обоих до самой смерти.

Сиенна

Прошлой ночью я была уверена, что Кристиан убьет меня. Думала, он узнал о том, что я общаюсь с детективом Харрисом.

Вместо того чтобы убить, он вручил мне пистолет. Оружие, которое могло бы гарантировать мне свободу. Если бы я нажала на курок и оборвала жизнь Кристиана. За последний месяц я много раз думала о том, чтобы убить его. Я способна на это. Лишение жизни не будет преследовать меня, не разрушит. Нет, я могла бы справиться с такой вещью.

Но я не могла жить без Кристиана.

Осознание лежало горьким вкусом на языке. Мышьяком в венах.

Это не давало мне спать всю ночь после ухода Кристиана.

Я спала в его комнате, потому что мне нужно быть окруженной его запахом. Его вещами. Его книгами о русской поэзии. Его одеждой. Пистолетом, который он мне дал.

От этого мне не стало легче. Но я не определилась, кто мы друг для друга. Солнце взошло в первый день нового месяца. Месяц, с которого начнется планирование моей свадьбы.

Феликс не был снисходителен ко мне, хотя темные тени под глазами и сероватая бледность подсказали ему, что я не спала.

Нет, он был более суров.

Я не смела жаловаться. Не могла обвинить его в жестокости, в том, что он издевается надо мной. Потому что тогда я бы попросила его издеваться надо мной другими способами.

Я все еще хотела его. До боли хотелось посмотреть, как он трахается. Как он будет отличаться от Кристиана. И еще была дополнительная выгода от того, как это повлияет на Кристиана. Конечно, он не женится на мне, если его самый доверенный охранник трахнет меня.

Или он убьет нас обоих.

Я знаю, у него были мысли убить меня той ночью. Я это знала. Видела. И чертовски возбуждалась. Потому что он не мог. У меня слишком сильная власть над ним.

– Как ты попал на работу к Кристиану? – спросила я Феликса.

Я была вся в поту, тяжело дышала и сидела на одной из скамеек. На это утро мы закончили, за что я была одновременно благодарна и сожалела. Я стала жаждать насилия с Феликсом. Чтобы чувствовать его запах. Чувствовать его тепло, напоминающее, что его кровь не холодная.

Его глаза метнулись к моим. Он не вспотел, дышал ровно и спокойно. Вместо своей обычной футболки и джинсов он был одет в черную майку и шорты, что резко контрастировало с его алебастровой кожей. Хотя он был намного худее Кристиана, его мускулы четко очерчены, отточены так, что каждая его конечность была оружием.

Мы нечасто разговаривали. Тишина меня не беспокоила. На самом деле, даже утешала. Хотя глупо чувствовать себя комфортно рядом с Феликсом.

В отличие от Кристиана, он без колебаний убил бы. Да, он хотел меня. Даже он не мог этого скрыть. Но он не раб своих желаний.

Сначала я не думала, что он мне ответит. Предоставление любой информации о нем и его прошлом давало силу только мне. Покров тайны и опасности, которым он окутал себя, придавал ему еще больше загадочности.

– Я пришел, чтобы убить его, – сказал он, после того как я почти разочаровалась в нем.

У меня вырвался неуместный смех.

– Ты пришел, чтобы убить его?

Феликс кивнул.

– Много лет назад. Деньги хорошие предложили, но не это было мотивирующим фактором. Мне хотелось убивать. Наблюдать, как жизнь уходит из глаз людей, – его рот растянулся в порочной улыбке, которая пробрала меня до костей. – Я даже не понимал понятия лояльности. Не до Кристиана. Теперь я умру за него. Убью ради него. И буду защищать то, что принадлежит ему.

Мне потребовалась секунда, чтобы переварить все, что он сказал. Я была шокирована тем, что он делился со мной, говорил так открыто, честно. Феликс был загадкой, и я подозревала, что ему это нравилось. Но он делился со мной. Почему?

Я задрожала под тяжестью его пристального взгляда.

– Значит ли это, что ты защитишь меня? – я внутренне съежилась от того, как тонко прозвучал мой голос.

Его глаза пробежали по мне, оставляя ледяной след.

– Нет, Сиенна. Я бы защитил тебя, только если бы убил, когда ты зашла сюда. Ты испорчена. Проклята. И все же тебе нравится каждая секунда этой жизни.

Затем он вышел из подвала, оставив меня наедине со своими словами и моими мыслями.

Ничто из этого не давало никакого утешения.

*** 

Мне удалось продержаться весь день на работе – синяк поблек настолько, что его можно было скрыть косметикой. Я задержалась допоздна, чтобы не пришлось ужинать в пустом доме. Оказавшись в упомянутом доме, я поспешила вверх по лестнице в комнату Кристиана, крадучись по темному особняку.

Я не могла уснуть, хотя прошлой ночью так и не сомкнула глаз. Без Кристиана не могу. Бессонница вернулась с удвоенной силой в первую ночь, когда он ушел. Я не знала, насколько это хорошо. Мое будущее должно быть свободным от Кристиана, от этого дома, от этой жизни. Но месяц подошел к концу. София позвонила мне в тот самый день. Она уже начала принимать меры. 22 мая. Дата свадьбы.

Меньше чем через два месяца. Через два месяца я буду замужем.

Я перестала ходить вокруг да около, пытаясь найти улики. Отказалась от борьбы.

Я ненавидела себя. Совсем чуть-чуть. Далеко не так сильно, как следовало бы. За то, что так быстро приспособилась к жизни, в которую меня засунули. К жизни, которая, казалось, создана для меня.

Это, наряду со многими другими навязчивыми мыслями, было причиной того, что я бродила по дому в три часа ночи. При свете дня это место было роскошным, ошеломляющим. Но, казалось, оно существовало только из теней во тьме. Страшно.

Или я уговаривала себя так думать.

Я здесь не одна.

Кристиан заверил меня, что будет обеспечена безопасность. Как будто это утешит. Кучка странных вооруженных людей, рыщущих по территории. Я догадалась, что в этом есть смысл. Он был могущественным человеком с могущественными врагами. Я едва думала об этом. До тех пор пока не стала ходить босиком одна посреди ночи. Эта жизнь реально опасна. Дочь Дона была жестоко изнасилована и убита в этом самом доме.

Я не боялась призраков. Или конкурирующих мафиозников, которые могут попытаться заявить о себе, убив женщину Дона. Нет. Я ничего из этого не боялась. Просто чтобы доказать это, я не включила свет, когда добралась до кухни, позволив тусклому свету луны и уличным фонарям освещать мой путь к подставке для тортов в центре кухонного островка.

София принесла его вчера. Она еженедельно приносила выпечку. Они с Кристианом вместе пили кофе. Их связь сильна. Даже после того как он отрезал руку их сына.

Странная семейка.

Но женщина отлично готовила.

Сахар и шоколад для меня не слабость. Как многие женщины, я не одержима едой. Только потому, что у меня было много других проблем. Я не могла вписать сюда расстройство пищевого поведения. Я ела, для того чтобы продолжать жить. Ела в хороших ресторанах, Пит был одержим попасть в каждый ресторан города. Ничто из этого меня не волновало.

Главным образом потому, что жизнь меня не волновала.

Так было чуть больше месяца назад.

Но теперь Кристиан готовил для меня.

Каждую ночь.

Своими руками.

Как будто я, блядь, наконец-то начала жить.

Поэтому я взяла нож для кусочка шоколадного торта.

Краем глаза я заметила движение и замерла, сжимая нож. Сердце бешено колотилось в груди.

Я опять стою на этой кухне, держа в руках нож, хотя у того, кто прячется в тени, скорее всего есть пистолет? Кристиан убьет меня за то, что я оставила оружие в тумбочке наверху. Если меня не убьют до него.

Я обернулась, когда тень приблизилась, и шаги эхом отдались по мраморному полу, его лицо появилось в поле зрения. Знакомое лицо. Одно из кошмаров. По крайней мере, у большинства людей.

Я не выпускала нож из рук, когда Феликс надвигался на меня.

– Что ты здесь делаешь посреди ночи? – прошептала я, мое тело покалывало от беспокойства.

Лунный свет, струившийся через окна, был единственным, что разгоняло тени.

Я крепче сжала нож, когда он направился ко мне. Все мои инстинкты подсказывали, что этот человек опасен. Что он может убить меня в одно мгновение и не почувствовать ни капли раскаяния. Но у меня были и другие инстинкты, более низменные. Те, которые этот человек воспламенял.

Кухонный остров был позади меня, и я вжалась в мрамор, как будто могла раствориться в нем.

– Что ты здесь делаешь посреди ночи? – он возразил, его голос окутал меня как меховая шуба.

– Хочу поесть торт, – его глаза были прикованы ко мне, когда он приближался, проходя через лучи света. На мне была шелковая ночнушка, короткая, открытая. Только кружевные треугольники прикрывали грудь, соски отчетливо видны сквозь ткань. Я даже не потрудилась прикрыться.

Он не остановился, когда подошел на расстояние, которое большинство людей сочли бы невежливым. С другой стороны, я никогда не считала Феликса вежливым. Но никогда не ожидала, что он прижмется ко мне всем телом и сомкнет свою руку на моем запястье – там, где я держала нож.

Я подозревала, что в этом похожем на пещеру, темном, мерзком местечке внутри него, есть нечто. Нечто, что он хранил для меня. Влечение. Я подозревала, что он ненавидел меня. Потому что хотел. Он выжил, будучи бездушным монстром. Желать кого-то – значит, проявить частичку человечности. Опасно так делать в этом мире.

И мне это понравилось. Я жаждала его. По-другому, не так, как Кристиана. Я хотела Кристиана всем сердцем и душой. Тосковала по монстру внутри него.

Но жадная, уродливая часть меня хотела знать, каково это – чувствовать монстром себя. И приручить еще одного. Возможно, более опасного.

Феликс очаровал меня. Ведь я была уверена, что он лишен эмоций, а он показал другое. Например, его разговор о преданности Кристиану. И когда его руки задерживались на мне во время тренировки.

Как прямо сейчас, блядь.

Его тело было твердым, я ощущала все бугры мышц. На мне не было ничего, кроме шелковой сорочки, пламя пробежало по коже. Дыхание участилось, а сердце бешено колотилось в груди.

Был шанс, что он подпитает мою тягу к нему. Был также шанс, что он может забрать у меня нож и жестоко убить.

– Что ты здесь делаешь? – прошептала я хриплым голосом.

Его хватка на моем запястье стала крепче, больнее. Я почувствовала вкус крови и прикусила губу, чтобы не закричать. Несмотря на то, что мне нужно какое-то оружие, моя хватка на ноже ослабла, и Феликс плавно переместил нож к моей шее.

Я затаила дыхание, но не сопротивлялась. Ничего не сделала. Моя киска запульсировала, когда холодная сталь коснулась моей кожи.

– Я здесь, чтобы заботиться о тебе. – Его дыхание было теплым на моем лице.

Я едва могла расслышать сквозь грохот своего сердца.

Воздух между нами был густым, тяжелым.

– Ты должна уйти, Сиенна, – предупредил Феликс.

Я моргнула, глядя на него, не ожидая таких слов.

– Уйти? – повторила я.

– Это единственный шанс, который я тебе даю, – сказал он, сжимая мою руку.

– Ты серьезно? – пролепетала я.

Феликс не ответил. Ему не нужно отвечать. Он был самым серьезным человеком, которого я когда-либо встречала.

– Я не могу уйти, – прошипела я. – Кристиан убьет мою лучшую подругу и ее сына, – это была самая безопасная причина, за которую можно цепляться.

– И что? – ответил Феликс.

– И что? – я сардонически рассмеялась. – Я не буду нести за это ответственность. Я не хочу, чтобы это было на моей совести.

Я наблюдала, как выражение лица Феликса изменилось в лунном свете, и он одарил меня той же злой улыбкой, что и сегодня утром. Мой желудок перевернулся, и похоть свернулась кольцом глубоко внутри меня.

– У тебя нет совести, Сиенна, – пробормотал он, его губы были в нескольких дюймах от моих. – Ты говоришь себе, что такая же, как гребаные овцы в этом мире. Что внутри тебя есть доброта. Но ты бы не прожила так долго. Ты не овца, Сиенна. Ты львица, – он сделал паузу, отступив всего на дюйм, пронзительно рассматривая меня. – Твоя пизда не была бы сейчас мокрой, будь у тебя совесть.

Я судорожно втянула воздух от его слов. Знала, что он хотел меня, но не ожидала, что тот так заговорит. Признает это.

– Не смей говорить это. – Я ненавидела то, что мой голос звучал нуждающимся.

Феликс скользнул рукой, которой не держал мое запястье, вниз по спине, по шелку, а затем под тканью он обхватил мою задницу.

– Ты предаешь Кристиана, – выдохнула я. – Говорил, что верен ему.

– Да, – его холодный тон заставил меня вздрогнуть. – Но ты, Сиенна, женщина, которая нарушила пожизненную верность. Ты смогла бы не просто запустить тысячу кораблей в плаванье, а заставила бы человека сжечь мир дотла, просто, ради интереса, – его губы снова были в нескольких дюймах от моих.

И на этот раз он поцеловал меня.

Поцеловал. Меня.

Я этого не ожидала. Думала, он будет насмехаться надо мной. Дразнить. Подведет меня прямо к краю, собьет с толку и почти трахнет, но остановится перед настоящим предательством.

Но его язык яростно двигался против моего, рука мяла мою задницу. Я застонала, отвечая на поцелуй со всем своим голодом.

Нож со звоном упал на пол, и руки Феликса легли на мои бедра, когда он поднял меня на остров. Затем опустил руки к подолу, разрывая шелк, обнажая мое тело.

Феликс зашипел, когда глазами пробежался по мне, единственный звук, который я слышала от него. Он хотел меня. Поцелуй сказал об этом.