Текст книги "Тысяча порезов (ЛП)"
Автор книги: Энн Малком
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Глава 13
После того, как Кристиан отрезал мужчине руку, он приготовил мне ужин.
Он. Приготовил. Мне. Ужин.
Теми же руками, которые использовал для совершения самого ужасного вида насилия, которое я когда-либо видела в реальной жизни.
Лезвие было достаточно острым, чтобы одним ударом перерубить кость.
Лоренцо не кричал.
Большинство людей закричали, если бы им отрезали конечность без какой-либо анестезии.
Но почему-то Лоренцо этого не сделал. Он издал гортанный стон из глубины горла, его глаза выпучились, а лицо исказилось в агонии. Но не кричал.
София рядом со мной едва моргнула.
Я уставилась на кровь, заливающую стол. Протянутая рука Лоренцо безвольно лежала на столе. Кто-то бросился вперед со жгутом, перевязывая рану.
Это меня тоже удивило. Но опять же, он бы истек кровью и умер без медицинской помощи, а это не смертный приговор.
Я наблюдала за всем этим ужасным событием без какой-либо реакции. Я не очень брезглива, но думала, что у меня будет какая-то физическая реакция, если увижу, как кому-то отрезают руку. Но не отрывал взгляда от каждого движения Кристиана, наблюдала за ним с восхищением, понимая, что моя реакция повлияет на мнение окружающих. Я не стану жертвой. И не стану каким-то трофеем. Если Кристиан хочет королеву, то он ее получит.
Настоящую гребаную королеву.
Не знаю, почему я это сделала.
Толпа расступилась передо мной, я вышла вперед, обняла Кристиана за шею и поцеловала его. Он жадно поцеловал меня в ответ, пока за Лоренцо ухаживали всего в нескольких футах от нас. У меня на лице отпечаталась кровь.
И мне было все равно.
Толпа простояла недолго. Лоренцо отвезли куда-то, чтобы с ним должным образом обращались. «Дядя», лицо которого было как гром среди ясного неба, помогал им. София испарилась. Появились люди, которые должны были заняться уборкой.
Потом мы пошли прямо на кухню. И Кристиан начал готовить.
У меня не должно быть никакого аппетита. Меня должно было тошнить, когда я сидела на барном стуле, потягивая водку и наблюдая, как он нарезает овощи большим ножом.
Но я проголодалась.
И съела все, что он приготовил. И это было чертовски вкусно.
Все это было в тишине, которая должна была бы быть неудобной. Но я наслаждалась этим. Звуки на кухне, шипение сковороды, звон столового серебра о тарелки.
Сегодняшний день был, мягко говоря, ошеломляющим. Но я не чувствовала себя подавленной. Или травмированной. Я чувствовала себя удивительно спокойной.
Конечно, пока Кристиан не заговорил. Ему не нравилось, что я спокойна.
– Сегодняшний день пробудил в тебе воспоминания, – сказал Кристиан, когда мы сидели за обеденным столом, потягивая остатки вина.
Я прищурила глаза.
– Что ты имеешь в виду?
Вместо ответа он встал и подошел ко мне, отодвигая мой стул назад, и положил руку мне на бедра, двигаясь вверх.
Мое дыхание участилось. Это не нормально – жаждать, чтобы Кристиан прикасался ко мне после того, как я увидела, на что он способен.
И все же я уже была мокрой.
– Когда тебя трахнули в первый раз, это, возможно, не было изнасилованием, но вряд ли было по обоюдному согласию, – рукой он провел по внутренней стороне моего бедра.
Я прищурилась, глядя на него, но не сопротивлялась его рукам.
– Я знала, чего хотела.
– В этом не сомневаюсь, – ответил он, касаясь кончиками пальцев внешней стороны моих трусиков.
Хотя я должна была – определенно должна была – бороться с ним, мои бедра раздвинулись в приглашении.
– Но есть дисбаланс сил, который ты, возможно, не до конца осознавала. А он однозначно понял, – пробормотал Кристиан, пальцами скользнув внутрь.
Я вцепилась в подлокотники стула.
– Возможно, ты была не ребенком, но точно не женщиной. Ты была сбита с толку, повреждена и уязвима, – его голос был легким, как перышко, пальцы плавно двигались внутри меня. – Ему все это нравилось. Он извлек выгоду. И думаю, что ты это знаешь, Сиенна.
Его взгляд был непреклонным, пальцы мучили меня удовольствием, а слова резали душу.
– Если ты не поняла этого тогда, то теперь точно осознала.
Его глаза горели, зрачки расширились. Взгляд был прикован ко мне.
– Ты знаешь, что это было очень близко к изнасилованию, и вместо того чтобы признать травму, ты вырезала это в своей личности. Заложила в основу себя, якобы ты обожала, когда тебя трахали, – он сделал паузу, его пальцы замерли, прямо на краю оргазма. – Будто это была твоя инициатива.
– Ну и что? – прошипела я. Мой голос был хриплым, далеко не таким яростным, каким должен быть. – Ты будешь пытаться заставить меня справиться с травмой, пока я твоя пленница? Будешь пытаться исправить меня?
Эта мысль пугала меня. Чертовски пугала. Мне нужно было сбежать. Но его пальцы внутри меня. Мое тело не позволяло уйти. Не сейчас.
Кристиан окинул меня взглядом.
– Нет, Сиенна. Я не такой человек, – медленно произнес он, все еще не шевеля пальцами. – Это твоя детская травма породила желания. Мужчины, которые входили в твою жизнь, всегда пытались что-то у тебя отнять.
Он наклонился вперед, чтобы прикоснуться губами к моей шее, нежно, едва касаясь. Все мое тело дрожало.
– Твое прошлое – причина, по которой твоя киска мокрая для меня, даже если ты напугана, – пробормотал Кристиан, двигая пальцами, вызывая реакцию всего моего тела. – Твое прошлое – причина, по которой ты так сильно кончаешь, когда тебе больно. Это причина, по которой ты хочешь меня, хотя я намного старше тебя. И очень опасен.
Он еще раз покрутил пальцем, медленно, настойчиво.
– Это причина, по которой, если я попрошу, ты поползешь ко мне на четвереньках и позволишь кончить туда, куда я захочу. – Кристиан не отрывал глаз от моих, голос был хриплым от голода.
Глаза его были похожи на гребаную вечность.
– Ты позволишь мне связать тебя и лизать твою киску с пятью мужчинами в комнате, – прошептал Кристиан. – Это причина, по которой ты не убежала, не попыталась причинить мне боль. Потому что в глубине души тебе это нравится. Ты хочешь этого.
Тело затряслось, когда слова дошли до меня, пока его пальцы медленно исследовали. Невыносимо медленно. Он не позволит мне кончить. Он хотел, чтобы я умоляла. Он хотел, чтобы я, блядь, соглашалась со всем, что он говорит.
– Я поделилась с тобой своими слабостями, своими желаниями, а ты используешь их против меня. Чтобы погубить, – обвинила я, свирепо глядя на него и впиваясь ногтями в подлокотники.
Кристиан изучал меня.
– Так и есть, – согласился он. – Разве не этого ты хотела, когда рассказывала их мне?
Он не дал мне возможности ответить, потому что знал, – я ничего не скажу. Вместо этого он вытащил свои пальцы.
Мое тело взбунтовалось от потери, и я в ярости уставилась на Кристиана.
– Вставай, Сиенна, – приказал он, в его голосе не было ни капли тепла.
Я хотела отказаться, сказать ему, что не позволю мужчине командовать мной после того, что случилось сегодня утром, но тело не повиновалось мне. Я последовала за ним, прежде чем мой мозг смог осознать случившееся.
Как бы сильно я это ни ненавидела, что-то глубоко внутри отреагировало на то, что он приказал мне. Я заботилась о себе всю свою жизнь и принимала трудные решения. И сейчас чувствовала облегчение от того, что мне ничего не нужно делать. Зачем отказывать тому, кто хочет довести меня до предела?
И вскоре я точно выясню, каковы эти пределы.
***
Я застыла в ту же секунду, как вошла в свою спальню и увидела, что лежит на кровати.
– Что это? – я чертовски ненавидела свой дрожащий голос.
Кристиан убрал волосы с моего затылка и поцеловал. Я вздрогнула, наполовину испытывая отвращение, наполовину возбуждаясь.
– Конечно, это не оригинал, – сказал он мне в шею. – Но я попросил кое-кого провести исследования, найти образцы… и заказал это.
Мои глаза пробежались по форме, которую я носила много лет назад. Она выглядела точно так же, как та, в которой я потеряла девственность.
– Надень.
Я не могла оторвать глаз от формы. Образы того дня в трейлере атаковали на мой разум.
Его сильные, мозолистые руки. Боль, когда он толкался в меня, смешивалась с удовольствием. Никакого комфорта.
Тогда мне это нравилось. Я всю жизнь убеждала себя, что мне это нравилось. Тот день разрушил отношения с мамой, хотя она об этом не узнала. Но именно по этой причине я отдалилась от нее, а она еще больше старалась наладить со мной контакт. Поэтому она умерла, а я держала ее за руку, проливая слезы и думая, как бы все сложилось, если бы все было по-другому.
– Сиенна, – Кристиан приподнял мой подбородок, чтобы мой взгляд больше не был направлен на униформу.
Я смотрела в его бесконечные глаза.
– Ты будешь повиноваться мне, – пробормотал он.
Мое тело затряслось, а пальцы ног прижались к мягкой ткани ковра под ногами.
– Раздевайся и надевай форму, – приказал он, его голос напоминал тон, который он использовал сегодня. Когда отрубал человеку руку.
На этот раз я не колебалась и потянулась руками к молнии на юбке. Она упала на пол, затем я быстро сняла верх.
Глаза Кристиана были угольками, прожигающими кожу, я горела от его внимания.
Дрожа, я медленно подошла к кровати, красная униформа резко контрастировала с белым одеялом. Точно такая же, как моя школьная форма чирлидерши. Вплоть до белой отделки и рычащего льва, нашего школьного талисмана. Какое странное совпадение, учитывая львов у дверей этого дома. Мое зрение затуманилось, когда я провела руками по ткани, прошлое и будущее слились воедино.
Я на автопилоте надевала форму. Она мне идеально подошла. Как будто сшита для меня.
Потому что так оно и было.
Это какой-то следующий уровень гребаного разврата.
Как только надела форму, я повернулась лицом к Кристиану, который не сдвинулся со своего места у двери, который блуждал по мне взглядом, и я чувствовала себя смесью девушки, которой была тогда, и женщины, которой являюсь сейчас.
Вот он, мужчина. Настоящий гребаный мужчина. И я жаждала его прикосновений. Чтобы он преподал мне какой бы то ни было урок. Даже если я возненавижу его за это. Особенно, если я возненавижу его за это.
– Встань на четвереньки, – скомандовал он, его хриплый голос расколол тишину.
Я не могла отвести от него глаз. Мое тело дрожало, не в силах справиться с тяжестью одежды на коже, не в силах сказать «нет».
Ковер был мягким.
Кристиан кружил вокруг меня, пробегая глазами по всему моему телу, но не прикасаясь. Ему это было не нужно, он заводил каждую клеточку моего тела, и он знал это. Знал, что делает со мной, что это возбуждает меня и вызывает отвращение одновременно.
Наконец, он встал позади меня. Я чувствовала тепло его тела, но он все еще не прикасался.
Юбка униформы была короткой, едва прикрывала, и на мне нет трусиков. Задница обнажена перед ним. Я никогда в жизни не чувствовала себя более уязвимой.
– Как это началось? – спросил он у меня за спиной.
Кристиан провел ладонью по моей заднице, едва касаясь, не двигаясь туда, куда мне хотелось. Пальцами сжал мои бедра, и внезапно я больше не стояла на четвереньках. Нет, я лежала на спине, моя юбка задралась до талии, киска обнажилась перед ним.
– Я вспомнил, – пробормотал он, раздвигая мои ноги.
Его глаза блуждали по моей киске, пристально глядя. Вся эта ситуация должна казаться неловкой. Но я была близка к безумию.
– Твоя киска чертовски красива, Сиенна, – его глаза метнулись ко мне. – Ни один мужчина никогда не лизал ее так, как нужно, да?
Я медленно покачала головой, не в силах говорить.
– Что ж, я это изменю, – сказал он.
Затем он набросился на меня. Его рот приземлился прямо на мой клитор, и я вскрикнула, раскинув руки в поисках чего-нибудь, за что ухватиться.
Его язык умело двигался, пожирая меня. Его руки были на внутренней стороне моих бедер, сильно сжимая, до синяков. Я хотела, чтобы он оставил на мне гребаные шрамы.
Я взорвалась на миллион крошечных кусочков, когда оргазм захлестнул меня, но Кристиан не закончил. Мой мир исчез на несколько секунд, этого времени было достаточно, чтобы Кристиан прикоснулся к моим губам.
Он парил надо мной, пока я снова не обрела связь с реальностью.
Его глаза горели, на лице читался голод.
– На четвереньки, – прохрипел он.
Мои конечности были ватными, но я сумела сделать так, как он приказал. Кристиан не дал мне времени прийти в себя, нет, он сразу же вошел.
Я вскрикнула еще раз, затем он схватил меня за волосы. Мое тело встретило его насилие с ненасытным желанием, уже отчаянно нуждаясь в еще одном освобождении. Отчаянно хотела, чтобы Кристиан наполнил меня своей спермой.
– Ты будешь вести себя как хорошая девочка, да? – он замедлился, потом вовсе остановился внутри меня. Это гребаная пытка. Без движения я возвращалась в реальность, обратно в прошлое, в самые глубокие части себя, от которых пряталась.
Я не могла говорить. Не могла дышать.
Кристиан сильнее дернул меня за волосы, предупреждая.
– Я твоя хорошая девочка, – простонала я, и эти слова что-то сломали во мне. Разбили вдребезги. Теперь все осколки принадлежали Кристиану. Теперь я принадлежала Кристиану.
Затем он возобновил свою атаку на мое тело, мою душу. Толкаясь изо всех сил.
Ковер обжигал колени, и я вцепилась в волокна, как будто они были единственной вещью, удерживающей меня на привязи к миру.
Но нет, это был Кристиан.
Он держал меня прикованной к этому миру.
***
Прошлая ночь привела меня в замешательство.
Чертовски сбила с толку.
Кристиан заставил меня пережить воспоминания, которые я пересмотрела, историю, которую я изменила. Он сделал это, жестко и грязно трахнув меня. И мне это чертовски понравилось. Кристиан оторвал меня от мира, в который я пыталась вписаться, контролировал каждый дюйм меня, видел всё во мне. Я никогда в жизни не чувствовала себя более свободной. Никогда еще не чувствовала себя так, как сейчас. Как будто я подобна ему.
Но я также ненавидела его за это. За то, что не смогла соврать о своем прошлом. За то, что не позволил мне самой разобраться во всем.
Больше всего я ненавидела его за то, что он заставил меня чувствовать самой собой. За то, что заставил взглянуть в лицо самой себе. Хотя снаружи я, возможно, и была традиционно красива, внутри я была сломана и уродлива. Вчера я смогла справиться с его ужасной местью, на самом деле мне это даже понравилось. Но видеть свои собственные внутренности? Нет, я больше этого не вынесу.
Хотя при холодном свете дня я тоже выглядела ужасно. Лоренцо не сдерживался, когда ударил меня. Он хоть и трус, но точно не хилый.
Почти половина моего лица была разных оттенков фиолетового. Даже самый стойкий макияж не смог бы скрыть этого. Кроме того, я была слишком потрясена, чтобы идти на работу. Теперь обо мне будут говорить в офисе. Два больничных подряд. У меня уже четырнадцать пропущенных звонков от партнеров, нуждающихся в помощи, и от коллег, которые не могли найти без меня чертов ксерокс.
Я ходила на работу на следующий день после того как мне удалили аппендикс, и была там накануне, как раз перед тем, как мой аппендикс чуть не лопнул. Когда мама умирала, я все равно приходила раньше всех и уходила позднее. Прямо с ее похорон отправилась в офис. Похороны продолжались недолго, учитывая, что там присутствовали только три человека, я вместе с Джессикой и Эйденом. Мою маму все любили, у нее были друзья. До некоторых я не смогла дозвониться, а другие не могли позволить себе полет в Нью-Йорк.
Не было ни одной выдуманной причины, или болезни, которая мешала бы мне работать.
Пока не появился Кристиан.
При любых других обстоятельствах я бы пошла на работу с синяком под глазом, проигнорировала бы взгляды, сплетни.
Но сейчас все по-другому.
Когда я проснулась, Кристиана уже не было. Он оставил записку.
На подушке.
Уеду на целый день. Ужин сегодня вечером. В семь.
К.
Она была написана петляющими каракулями, элегантными и старомодными. Пальцами пробежала по чернилам, как будто я могла почувствовать Кристиана на них. Потом сложила записку и сунула ее в свой кошелек.
Только после тренировки и кофе я обрела ясность. Вспомнила то, что пережила тогда на кухне. Человек хотел навредить Кристиану через меня. И все же Кристиан не пострадал. Он непроницаем. Я всегда буду страдать и истекать кровью ради него.
Именно тогда я обошла весь дом в поисках Феликса. Он всегда был в тени, на периферии. Мысль о том, что я найду его здесь, в доме, без Кристиана, пугала меня.
И возбуждала.
Вплоть до того момента, пока я не вошла в одну из комнат наверху, в крыле, которое я еще не исследовала.
Это комната девушки.
Комната девочки-подростка. Застывшей во времени.
Стены были увешаны постерами Хилари Дафф и Джесси Маккартни, а также коллажами из фотографий. На кровати было стеганое одеяло в цветочек, она была безупречно застелена коллекцией мягких игрушек, уютно устроившихся среди слишком большого количества подушек.
Тут пахло духами, которые создала какая-нибудь поп-звезда на пике своей славы. Приторно-сладкие и мускусные одновременно. Мне стало интересно, убираются ли тут невидимые служанки. Те, кто протирают все поверхности, стирают всю мою одежду и расставляют мои туалетные принадлежности, пока я на работе. Мои пальцы прошлись по щеткам для волос на туалетном столике, по косметике со знакомыми названиями и устаревшими логотипами.
Все было сохранено бережно и с благоговением. На поверхностях не было пыли, все безупречно чистое, на расческе все еще оставались пряди темных волос.
Когда я вошла в шкаф, увидела платья, блузки, обувь… все это загромождало пространство, разбросано, как будто она решала, что надеть.
Святилище.
Пальцами прошлась по ткани, думая, кем была эта девушка. Девушка, которую любил Кристиан. Которую тот сохранил в живых самым извращенным способом.
Она была невинна. Чиста. Носила «Мэри Джинс» и слушала бойз-бэнды. Если бы она выжила, ее бы определенно не трахал в форме чирлидерши сорокалетний мужик. Она не была болельщицей. Я представляла себе, что она была президентом класса, возглавляла дебаты, всеми любимая. Она носила гребаные ленты в волосах.
Мои руки коснулись белого сарафана. Дорогое. В голове возник тот чопорный образ богатой девушки, который можно увидеть в фильмах 80-х. Богатые девушки моего поколения стремились показать как можно больше кожи, демонстрируя своим консервативным родителям проколотые пупки в качестве среднего пальца.
Девушка, которая носила это платье, не показывала средний палец своим родителям.
Она была любима самым безжалостным мужчиной в городе, если не в стране, до того, как он превратился в монстра.
Вот оно. Это единственная слабость Кристиана. Самая нежная его часть. Где я могла бы пролить кровь, отомстить за все, что он сделал со мной. За все, что он хотел сделать.
Я схватила платье, пока не передумала, отнесла его в свою комнату и спрятала в шкафу. Пригодится позже.
А пока мне нужно найти что-нибудь для детектива Харриса.
Что-нибудь, что заставит Кристиана исчезнуть навсегда.
Глава 14
Это была не самая умная идея.
А я считала себя умной женщиной.
Здесь я должна быть умной и способной манипулировать.
Навыки, которые оказались чрезвычайно полезными при попытке найти компрометирующие улики на моего жениха, Дона мафии.
Но я не сыщик. А Кристиан исключительно проницателен. Хитер. Нужно быть таким, чтобы добраться до вершины и остаться там. Так что у него, скорее всего, в доме есть камеры, даже если я их не вижу. За мной наблюдали. За нами наблюдали. Когда он брал меня на обеденном столе, может быть, даже в спальнях.
Это не беспокоило меня так, как должно.
Моя единственная надежда заключалась в том, что не отслеживают камеры в реальном времени, и когда просмотрят записи, будет слишком поздно. Если меня поймают, я попытаюсь придумать какое-нибудь дерьмовое оправдание.
Никто не патрулировал коридор, ведущий к кабинету Кристиана. Я почти ожидала, что Феликс выйдет из тени. Даже наполовину надеялась на это.
Но мое путешествие в офис Кристиана никто не прервал.
Дверь оказалась не заперта.
Никакой сигнализации, никакие мины-ловушки не повредили мне лодыжки. Ничего. В кабинете царила тишина. Без Кристиана здесь было как в могиле, хотя слабо пахло его ароматом.
Она наблюдала за мной со стены.
Девушка, у которой шкаф полон дорогих, скромных платьев. Из которого пахло невинностью, чистотой и дешевыми духами. Которую когда-то любил мальчик, ставший злодеем.
Я ненавидела ее.
Потребность сорвать этот портрет со стены и уничтожить была почти непреодолимой. Но это не мое задание.
Я медленно обошла комнату, как будто у меня было полное право находиться здесь, на случай если охранник снаружи заметит меня или кто-то ворвется внутрь. Мое сердцебиение было учащенным, дразня меня на фоне тишины комнаты, грохоча в ушах. Я ненавидела то, что мои руки дрожали, когда открывали ящики стола.
На столе не было ничего, кроме пресс-папье, латунной лампы и растения-змеи в матовом терракотовом горшке. Я задумалась о растении. Кто его поливал? Конечно, змеиные растения одни из самых простых в поддержании жизни, но они все еще живые существа, требующие небольшого ухода и внимания.
Я рассудила, что тот же человек – или команда людей, – которые содержали дом в безупречном состоянии, отвечали за маленькое, но яркое растение. Кристиан не из тех, кто о чем-то заботится.
Отсутствие компьютера меня удивило. У него в городском офисе был, помнится. Должен быть ноутбук, который он всегда носит с собой. Невозможно существовать в этом мире, быть таким богатым и могущественным, как он, без чего-то столь необходимого, как компьютер.
Даже если бы он у него был, я подозреваю, что он зашифрован или, по крайней мере, защищен паролем. Я не хакер, но знала довольно много хакеров, благодаря более гнусным вещам, которые нам приходилось делать, чтобы уберечь элиту от тюрьмы, помочь им избежать алиментов и скрыть активы, но я не собиралась втягивать больше людей в этот порочный мир, подвергать их опасности.
Мимолетно мои мысли вернулись к Джессике и Илаю. Я не только порочу свою жизнь, роясь в ящиках стола Кристиана, но и их тоже. Я быстро отогнала эти мысли.
Быстро просмотрела стопки бумаг, время от времени поглядывая вверх, на дверь. Большая часть этого бесполезна. Или выглядит именно так. Между бланками заказов для ресторана и домашними расходами были банковские операции. На иностранные счета и с них. Один на Сицилию.
Я мало что понимала в мафии, но знала, что это старая страна играла большую роль в организации. Банковская выписка, конечно, не была невинной. Однако у меня нет времени задумываться о ее важности. По крайней мере, не сейчас.
Я быстро сложила бумагу и засунула ее за пояс брюк. Просматривая остальные, я не забывала сканировать каждую страницу форм заказов и служебных записок компании. Он прятал их у всех на виду.
Кристиан, очевидно, был уверен, что те, кто в его доме, слишком боялись предать его – или, возможно, слишком уважали – и что полиция никогда не получит достаточно доказательств для ордера на поиск этой информации.
Он был прав. Все, кто работал в этом доме, вероятно, боялись его. Я тоже. Но мой страх действовал как топливо. Моя ненависть и страсть к этому человеку толкали за грань здравомыслия.
Глазами скользнула по товарной накладной. Не знаю, принесет ли кому-нибудь пользу информация о количестве товара, но если они использовали закон РИКО, я подозревала, что они годами собирали всевозможную, казалось бы, безобидную информацию. Что-то мягкое на первый взгляд может быть важным обвинением.
Я также засунула декларацию в штаны, зная, что мое время на исходе. В остальных ящиках не было ничего важного, по крайней мере, ничего, что я могла бы забрать. И даже если бы забрала, мне негде спрятать.
Путешествие из кабинета в спальню было ужасающим. Встреча с Феликсом означала бы верную смерть. Он слишком наблюдателен, способный учуять обман. Тот сразу же заметил бы деформированный изгиб моих штанов.
Я не получу от него пощады.
Может быть, он даже не стал бы дожидаться возвращения Кристиана домой. Может быть, он убил бы меня прямо здесь и сейчас.
К счастью, мне не пришлось выяснять, что со мной будет, так как я добралась до своей комнаты целой и невредимой.
Пока что.
***
Я была уверена, что делаю, когда надевала это платье. Уверена, что месть будет сладкой на вкус, и Кристиан получит по заслугам. Сегодня я совершила преступление, украв эти файлы, спрятав их глубоко в шкафчике в ванной, засунув в коробку с тампонами. Мой план состоял в том, чтобы как можно скорее доставить их в свой офис. Они послужили бы мне смертным приговором, если кто-нибудь обнаружит их здесь. Я уже позвонила Харрису, рассказав, что у меня есть. Теперь пути назад нет.
Поскольку я это сделала, у меня не было причин делать это. Настоящее безумие. Разумнее всего было бы запереться в комнате, дав понять, что Кристиан больше не прикоснется ко мне. Он не стал бы навязываться.
Ему и не нужно было этого делать.
Так что, если не могу контролировать себя с ним, я буду контролировать наш секс. Если он меня не убьет за произошедшее.
И когда он вошел и увидел меня в столовой в этом платье, выражение его лица сказало, что он убьет.
Я никогда раньше не боялась Кристиана по-настоящему. Не до дрожи костей. Не так, как сейчас.
В нем произошла перемена. Такого я не испытывала с тех пор, как познакомилась с ним. Вот он.
Дон мафии.
Убийца.
Бессердечное чудовище.
Человек, который мог бы меня погубить.
– Что, черт возьми, на тебе надето? – рявкнул он, вырывая слова откуда-то из глубины.
Я взяла на себя обязательство довести дело до конца. Испуганный бег показал бы слабость.
Может, я и не Донья мафии, но в моем распоряжении есть качества, способные погубить человека.
Поэтому я закружилась, юбка платья взлетела, когда я это сделала, обнажив отсутствие нижнего белья.
– Тебе нравится? – сладко спросила я, снова останавливаясь, чтобы посмотреть Кристиану в лицо. – Поскольку я не смогла пойти сегодня на работу, ну знаешь, из-за синяка, – я указала на свое лицо, – я провела кое-какие исследования. И нашла это. – Я потрогала юбку платья. – Пришла к своим собственным выводам о том, кому оно принадлежало, и подумала, раз ты решил, что имеешь право копаться в моем прошлом, то и я тоже, – я томно провела рукой по платью. – Мы ведь помолвлены, скоро поженимся и все такое.
Мое сердце бешено колотилось, когда я закончила, все мои нервные окончания были обнажены. Но я не подала виду. Мое лицо было ровной маской, свободной как от ужаса, так и от желания, которое я испытывала.
Я ожидала от Кристиана какой-нибудь битвы. Это принадлежало девушке, которая умерла более двадцати лет назад. И все же это был человек, у которого пустое место там, где должно быть сердце. То, что я надела это платье, может поцарапать его кожу, но никогда не достигнет его костей.
По крайней мере, я так думала.
Кристиан двигался быстро и не дал мне ни единого шанса сбежать. Я так сильно ударилась спиной о стену, что картина упала на пол. Одной из рук он обвил мою шею, его дикие глаза смотрели на меня.
– Ты, блядь, понятия не имеешь, с кем играешь, Сиенна. – Кристиан сжал руку до боли, так что стало трудно дышать. Он мог бы убить меня, если бы сжал еще сильнее. – Ты не боишься меня так, как следовало бы.
– Что ты сделаешь? – прохрипела я, едва в состоянии выдавить из себя слова. – Убьешь меня? Давай. Докажи, что я права. Покажи мне, какой ты монстр на самом деле.
Его глаза вспыхнули, а рука сжалась.
Мои легкие горели от усилий, которые требовались, чтобы делать короткие, неглубокие вдохи. Я едва могла слышать сквозь рев в ушах. Мое тело покрылось яростью Кристиана. Это физически ощущаемо. В каждом нашем разговоре он был спокоен, монотонно угрожал, всегда контролировал ситуацию. Теперь он не контролировал себя, это было ясно. И он никогда не был более опасен.
Вместо того чтобы говорить, вместо того чтобы убить меня, Кристиан переместил руку с моей шеи вниз к корсажу платья – ее платья – разрывая его, чтобы обнажить мою грудь, и уже твердые, чувствительные соски. Он грубо ущипнул один, удовольствие и боль смешались, когда я закричала, мое тело работало на пределе возможностей.
Другой рукой Кристиан скользнул под платье, и его глаза вспыхнули.
– Никаких гребаных трусиков, – простонал он. – Ты маленькая грязная шлюха, – и погрузил пальцы в меня, и я в экстазе откинула голову назад. – Ты, блядь, принадлежишь мне, – его голос был диким, когда он освободился от штанов.
– Скажи это, – приказал он, другой рукой обнимая меня, притягивая наши тела вплотную, прежде чем я обхватила ногой его бедро.
Его член прижался к моему входу, но он не вошел. Ещё нет. Его рука переместилась к задней части моей шеи, крепко сжимая.
– Скажи это, Сиенна, – повторил он.
– Я принадлежу тебе, – выдохнула я, ненавидя нас обоих, когда слова вырвались наружу, покрытые правдой.
– Да, блядь, – прорычал он, входя в меня.
Еще больше картин упало на пол, он трахал меня без контроля, не заботясь о моем благополучии. Он был в ярости. На мгновение ему захотелось убить меня, я видела это в его глазах. Это заставило меня кончить так сильно, что я рухнула под его тяжестью, удержавшись на ногах только потому, что Кристиан держал меня.
– Я, блядь, еще не закончил с тобой, – прорычал он мне в ухо, прижимая меня к стене. – К концу сегодняшнего вечера ты не сможешь ходить. Не сможешь говорить. Я отшлепаю тебя так чертовски сильно, что ты неделю не сможешь присесть.
– Я-я ненавижу тебя, – пробормотала я, когда он продолжил трахать меня, накатывал еще один оргазм, к которому мое тело не было готово.
– Продолжай говорить себе это. Потому что я изо всех сил стараюсь ненавидеть тебя, и это чертовски невозможно. Мы оба прокляты.
Прокляты.
Да, именно такими мы и были.
***
– Ляг мне на колено.
Голос Кристиана был гортанным.
Он отнес меня вверх по лестнице.
После того как сорвал с меня оставшуюся часть платья. Разорвал его. В клочья. Он не утратил той яростной, убийственной энергии. Это отражалось от него, как электричество.
Я никогда не увлекалась поркой, несмотря на все мои сексуальные наклонности и очевидные проблемы с отцом. Мне действительно нравилось, когда меня в чем-то стыдили. Боль от других. Но акт порки меня ни в коей мере не привлекал.
Но и отказывать Кристиану я тоже не собиралась. Даже я не настолько храбрая. Помимо этого, мне хотелось от него большего. Подтолкнуть его к краю, чтобы узнать, какой он без контроля.
Мое сердце бешено колотилось в груди, когда я приблизилась к нему. Он схватил меня за талию, когда я была на расстоянии вытянутой руки, и положил к себе на колени. Не было никакой разминки, никаких прелюдий – мы уже давно прошли это. Шлепок его ладони по моей коже эхом разнесся по тихой комнате. Я дернулась от силы удара.
