Текст книги "Слуги милосердия"

Автор книги: Энн Леки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Как бы то ни было, чтобы попасть в резиденцию губернатора, нам предстояло пройти вдоль очереди и сидящих священников. Губернатор Джиарод довольно хорошо скрывала охватившую ее панику, по, как я уже обнаружила раньше, на самом деле ей не удавалось не поддаваться панике. Она посмотрела на переводчика Зейат.

– Переводчик, а какая еда вам нравится?

Переводчик вновь взглянула на нас.

– Не знаю, приходилось ли мне есть какую–нибудь, губернатор. – А затем опять отвлеклась: – Почему все те люди сидят там на полу?

Мне было трудно угадать, что встревожило губернатора Джиарод в большей степени: вопрос о бастующих священниках или утверждение, что переводчик Зейат никогда ничего не ела.

– Прошу прощения, переводчик, – вы никогда не ели пищи?

– Переводчик стала Зейат лишь с тех нор, как вышла из челнока, – указала я. – Времени не было. Переводчик, эти священники сидят перед храмом в знак протеста. Они хотят вынудить администрацию базы изменить политику, которая им не нравится.

– В самом деле? – Она улыбнулась. – Я не думала, что вы, радчааи, таким занимаетесь.

– А я, – сказала я в ответ, – не думала, что Пресгер понимают разницу между видами людей.

– О нет, они не понимают, – сказала переводчик. – А я – все–таки понимаю. Или, знаете ли, я понимаю саму идею. Абстрактно. У меня в этом не слишком много опыта.

Губернатор Джиарод, не обратив внимания на этот наш диалог, сказала:

– Переводчик, в той стороне есть очень хорошая чайная. – Она показала жестом. – Я уверена, что там подадут что–нибудь интересное.

– Интересное, да? – переспросила переводчик Зейат. Интересное – это хорошо. – И они с губернатором системы ушли с площади в сторону, противоположную от храма и от администрации базы.

Я хотела было последовать за ними, но остановилась по знаку Калр Пять, которая по–прежнему находилась позади меня. Повернувшись, я увидела гражданина Юран, направлявшуюся ко мне по истертому белому полу.

– Капитан флота, – сказала она и поклонилась.

– Гражданин. Разве сейчас не время изучать расвар?

– Мой учитель – в очереди, капитан флота.

Учителем языка расвар у Юран была ичана, и у нее имелись родственники, которые жили в Подсадье. Это подсказало мне ответ на вопрос, против чего протестовала очередь. Я поразмыслила.

– Я не видела в очереди жителей Подсадья. Во всяком случае – с такого расстояния.

Разумеется, вполне вероятно, что стоявшие в очереди сменили свои нарадчаайские блузы на более традиционные радчаайский пиджаки, рубашки и перчатки.

– Нет, капитан флота. – Голова Юран дернулась вниз лишь на мгновение. Она хотела уткнуться взглядом в пол, не смотреть на меня, но воспротивилась этому позыву. – Там: собрание. – Она перешла на дельсиг, который, как она знала, я понимаю. – Оно сейчас только начинается.

– Об этой очереди? – спросила я на том же языке. Она подтвердила движением руки. И наш дом не пригласили? – Я понимала, почему никого из моего окружения не пригласили на последнее собрание, и видела достаточные основания не принимать участие и в нынешнем. Но все же мы жили в Подсадье, и мне не слишком правилось, что нас постоянно обходят стороной. – Или ты нас представляешь?

– Это… это сложно.

– Конечно, – согласилась я. – Я не хочу никого пугать или диктовать что–либо, но мы живем в Подсадье.

– Люди в основном это понимают, – ответила Юран. – Просто… – Она заколебалась.

«По–настоящему боится», – подумала я.

– Вы – радчааи. И вы – солдат. И вы можете предпочесть соседей получше. – Я могла быть за то, чтобы перераспределить жилье в Подсадье, или даже за то, чтобы сослать его обитателей–ичана вниз, на планету, хотят они того или нет, чтобы убрать их с дороги. – Я сказала им, что это не так.

– Но у них нет оснований верить. – У Юран – тоже, если на то пошло. – У меня сейчас слишком много дел, и я не могу принять участие в собрании. Думаю, следует пригласить лейтенанта Тайзэрвэт. – Она еще спала и проснется с похмелья. – Но собрание решит само. Если лейтенанта пригласят, передай ей, что я сказала: только слушать. Она должна будет оставаться безмолвной, если только ей прямо не предложат выступить. Объясни ей: это приказ.

– Да, радчааи.

– И подскажи собранию, что, если ичана присоединятся к очереди, пусть непременно ведут себя наилучшим образом, очень терпеливо, и пусть наденут перчатки. – Мало что вызывало у радчааи такое смущение и замешательство, как появление с обнаженными руками в публичных местах.

– О нет, радчааи! – воскликнула Юран. – Мы не думаем присоединяться к очереди. – Я не могла не заметить этого мы, но промолчала. – Служба безопасности и так на взводе. Нет, мы думаем о том, чтобы приносить пищу и чай людям, ожидающим в очереди. – Она чуть–чуть прикусила губу. – И священникам. – Ее плечи слегка поникли, будто в ожидании сердитых слов или удара.

Она провела большую часть жизни внизу, собирая чай в горах Атхоека. Ее семья была среди бастующих полевых работников, примеру которых последовала сейчас ее преосвященство Ифиан. Юран лично принимала участие в предыдущей забастовке, хотя была тогда мала и, вероятно, не помнила этого.

– Вам понадобятся деньги? – спросила я по–прежнему на дельсиге. Ее глаза округлились. Такой реакции она не ожидала. – Дай мне знать, если так. И помни, что группы больше двух–трех человек вызовут неудовольствие службы безопасности. – Даже двое или трое. – Я постараюсь найти сегодня время, чтобы поговорить с главой службы. Хотя я очень занята, и это получится не сразу.

– Да, радчааи. – Она поклонилась и собралась было уйти, но внезапно остановилась с округлившимися глазами.

Позади меня раздались неистовые крики ярости и испуга, дюжина или более голосов. Я повернулась.

Очередь, которая спокойно извивалась по всей длине площади, распалась посередине, одна из сотрудниц службы безопасности боролась с гражданином, другая подняла над головой шокер, площадь вокруг них опустела все, находившиеся рядом, удалились на безопасное расстояние.

– Остановитесь! – крикнула я, мой голос покрыл всю площадь, а его тон должен был обездвижить любого военнослужащего, находившегося поблизости.

Калр Пять позади меня застыла при этом звуке. Но сотрудники службы безопасности – не военные. Шокер рванулся вниз, гражданин вскрикнул и рухнул наземь.

– Остановитесь! – крикнула я опять, и на сей раз оба сотрудника службы безопасности повернули головы в мою сторону, пока я шагала к ним, Пять следовала за мной.

– При всем уважении, капитан флота, – сказала сотрудница с шокером в руке, – в этом деле у вас нет полномочий.

Пораженный гражданин лежал на полу, издавая сдавленные стоны. Учитель языка расвар для Юран. Я не узнала ее на расстоянии.

– База, – сказала я вслух, – что случилось?

Ответила сотрудница, стоявшая на коленях рядом с учителем Юран:

– Глава службы приказала нам разогнать очередь, капитан флота. Эта особа отказалась уходить.

Эта особа. Не этот гражданин.

– Разогнать очередь? – спросила я максимально спокойно и ровно, но не доходя до полной невыразительности вспомогательного компонента. Учитель Юран все еще охала на полу. – Почему? – Безмолвно я сказала: – База, пришли, пожалуйста, врача.

– Уже идет, капитан флота, – ответила база мне в ухо.

В эту же минуту сотрудница, стоявшая на коленях, произнесла:

– Я лишь следую приказу, капитан флота.

– Я увижусь с главой службы безопасности прямо сейчас, – сказала я.

Не успели сотрудницы службы и рта раскрыть, как за спиной у меня прозвучал голос руководителя службы безопасности Лузулун:

– Капитан флота!

Я повернулась.

– Почему вы приказали разогнать очередь? – спросила я безо всякого учтивого вступления. – По мне, так она выглядела совершенно мирно, и очереди, как правило, сходят в конце концов на нет.

– Сейчас не подходящее время для беспорядков среди населения, капитан флота. – Лузулун казалась искренне озадаченной моим вопросом, словно ответ на него был очевиден. – Сейчас она мирная, но что, если к ней присоединятся ичана из Подсадья?

Я поразмыслила, как на это ответить, но ничего не сказала, и Лузулун продолжила:

– На самом деле я собиралась поговорить с вами. Если бы что–нибудь в этом роде произошло, то мне… – она понизила голос, – мне могла бы понадобиться ваша помощь.

– Итак… – сказала я. Мне пришло в голову несколько вариантов ответа, но я отвергла их как нецелесообразные. – Вы верно догадались, что я принимала участие не в одной аннексии. И я извлекла из них немало уроков, часть из них дались очень дорого. Сейчас я поделюсь с вами одним: в большинстве своем люди не хотят неприятностей, но, напуганные, они способны на очень опасные поступки. – Это касалось, конечно, и солдат, и сотрудников службы безопасности, но я не уточняла. – Если бы мне пришлось вывести солдат на главную площадь, то произошло бы все, чего вы опасаетесь, и даже хуже того.

Я повела рукой в сторону наставницы Юран, которая уже не столь сильно охала, но все еще не могла двигаться. Врач стоял возле нее на коленях. Сотрудницы службы безопасности смотрели то на меня, то на Лузулун.

– Я говорю, исходя из своего опыта. Пусть очередь будет очередью. Пусть ваши сотрудники находятся здесь, но без угроз. Обращайтесь со всеми гражданами с равной вежливостью и уважением.

Интересно, служба безопасности опознала в наставнице Юран ичана по ее внешнему виду? Я не всегда могла уловить эти отличия, но большинство местных жителей, несомненно, их видели. Я подозревала, что реакция службы безопасности была бы: менее суровой, не будь гражданин, отказавшийся уйти отсюда, ичана. Однако озвучивать эту мысль сейчас явно не стоило.

– Пусть все они получат возможность высказаться, – продолжила я. Лузулун смотрела на меня пять секунд, не говоря ни слова. – Служба безопасности базы находится здесь, чтобы защищать граждан. Вы не сможете этого делать, если не перестанете видеть в ком–либо из них врага. Я говорю, исходя из личного опыта.

– А если они видят врагов в нас?

— А как можно помочь делу, доказывая, что они правы? – Снова молчание. – Я прекрасно понимаю, каким опасным это кажется, но, пожалуйста… Пожалуйста, воспользуйтесь моим советом.

Она вздохнула и удрученно махнула рукой.

– Разрешите врачу позаботиться об этом гражданине и отпустите ее. Пусть остальная часть очереди поймет, что произошла ошибка, – и нет никакой необходимости указывать, кто допустил ошибку или в чем она заключалась, – и они могут продолжать ожидание.

– Но… – начала Лузулун.

– Скажите мне, глава службы безопасности, – прервала я ее, – когда вы собирались приказать разойтись священникам Амаата?

– Но… – произнесла она опять.

– Они нарушают нормальное функционирование базы. Я бы сказала, что они причиняют администратору базы Селар гораздо больше беспокойства, чем эти граждане. Я указала в сторону остатков очереди вокруг нас.

– Не знаю, капитан флота. – Но упоминание администратора Селар возымело воздействие.

– Доверьтесь мне. Я уже занималась подобными делами в ситуациях гораздо более взрывоопасных, чем эта.

И мои офицеры никогда не отдали бы мне такого приказа, как Лузулун – своим сотрудникам сегодня, во всяком случае, если они не были готовы перебить очень много людей. А они не так уж редко оказывались к этому готовы.

– А если что–нибудь пойдет не так, вы поможете? – спросила Лузулун.

– Я не отдам своим солдатам приказа стрелять в граждан.

– Я не о том спросила, – раздраженно сказала она.

– Вы можете так не думать, – ответила я, – вы можете не иметь намерения об этом спрашивать. Но результат будет именно таким. И я этого не сделаю.

Она постояла минуту в сомнениях. Затем что–то определило ее выбор: собственные размышления, мое упоминание дородной и красивой администратора Селар, быть может – подсказка базы. Она вздохнула.

– Я вам доверяю.

– Благодарю вас, – сказала я.

– Капитан флота, – раздался голос базы в моем ухе. – Вам сообщение снизу. Гражданин Кветер просила вас стать свидетелем на ее допросе. Я бы не стала вас сейчас беспокоить, но, если вы намерены присутствовать, вам придется отправиться через час.

Кветер. Старшая сестра Юран. Раугхд Денчи шантажом вынудила ее попытаться убить меня. Или ей так показалось. Вместо этого Кветер попыталась убить саму Раугхд.

– Пожалуйста, сообщи районному магистрату, что я буду там, как только смогу.

Больше ничего говорить не пришлось. Калр Пять, которая стояла все это время рядом, устроит все, что нужно.

И чайной губернатор Джиарод и переводчик Зейат сидели за столом, уставленным едой: мисками с лапшой и нарезанными фруктами, тарелками с рыбой. Служащая, стоявшая рядом, с ужасом наблюдала за происходящим, а губернатор Джиарод говорила:

– Но, переводчик, это не питье, а приправа. Вот. – Она пододвинула еду ближе к переводчику. – Рыбный соус очень хорош с лапшой.

– Но это жидкость, – резонно ответила переводчик Зейат, и приятная на вкус.

Официантка повернулась и торопливо удалилась. Очевидно, ей стало не по себе, когда она представила, что у нее на глазах выпьют целую чашку маслянистого, соленого рыбного соуса.

– Губернатор, – встряла я, прежде чем разговор продолжился. – Переводчик. У меня оказалось срочное дело внизу, которое нельзя перенести.

– На планете? – спросила переводчик Зейат. – Я никогда прежде не бывала на планете. Могу ли я отправиться с вами?

Рыбного соуса для губернатора Джиарод оказалось вполне достаточно.

– Да. Да, конечно, посетите планету с капитаном флота. – Она даже не спросила, что у меня там за дело.

«Интересно, – подумала я, – от кого ей так сильно хотелось избавиться: от переводчика Зейат или от меня?»

Глава 5

Ксхенанг Серит, центр района Бисет, располагался в устье реки. Там, где она, спустившись с гор, впадала в море, реку тесно окружали черные и серые каменные здания, которые усеивали все морское побережье и взбирались по зеленым холмам. Это был – по крайней мере, в центральной своей части – город мостов, ручьев и фонтанов, встречавшихся повсеместно: во внутренних дворах, во внешних стенах домов, – сбегавших вниз посреди бульваров, так что звук воды сопровождал вас повсюду, куда бы вы ни направились.

Районный пункт предварительного заключения находился на холмах, в удалении от центральной части города. Длинное, низкое здание с несколькими внутренними дворами, окруженное стеной двухметровой высоты, которая, будь оно на другой стороне вершины холма, полностью закрывала бы вид на морс. Тем не менее здесь было довольно приятно, во дворах росла трава и даже цветы. Всех осужденных в районе Бисет на длительные сроки или со сложными судебными делами направляли сюда, и почти всем им предстоял допрос и перевоспитание.

Оказалось, здесь нет помещения для встреч посетителей с заключенными. Сначала персонал вообще возражал против моей встречи с гражданином Кветер, но я настояла. В конце концов они привели ее ко мне в коридор, где под окном, выходившим на черную каменную стену и полоску тонкой, бледной травы, стояла длинная скамья. Калр Пять застыла в нескольких метрах поодаль, внешне – бесстрастная, но недовольная тем, что я заставила ее расположиться вне пределов слышимости, чтобы создать по крайней мере видимость уединения. «Титанит» стоял рядом с ней столь же бесстрастно. С тех пор как мы покинули базу, он держался рядом с Пять, отчасти, как я думала, чтобы позлить ее. Вспомогательный компонент по–прежнему вел себя так, будто разбитый чайный сервиз ничего для него не значил, но я подозревала, что он всегда знал, где находится та красно–сине–золотая коробка. Пять оставила ее на базе и сказала Калр Восемь, что если бы «Титанит» был теперь там, то она наверняка взяла бы коробку с собой.

– Я не думала, что вы придете, – произнесла Кветер на радчааи без всякого учтивого вступления или поклона.

На ней был простой серый пиджак, брюки и перчатки – стандартный комплект для любого гражданина, не обладавшего необходимыми средствами, чтобы купить что–нибудь другое. Ее волосы, которые она обычно заплетала в косу и повязывала сзади шарфом, были коротко острижены.

Я показала рукой на скамью, приглашая присесть. Спросила на дельсиге:

– Как ты?

Она не шевельнулась.

– Им не нравится, когда я говорю на любом другом языке, кроме радчааи, – сказала она. – Это не поможет мне с оценкой личности, утверждают они. Я в порядке. Как видите. – Помолчав, спросила: – А как Юран?

– У нее все хорошо. Тебе передавали ее послания?

– Они наверняка были на дельсиге, – сказала Кветер с легким налетом горечи.

Именно так.

– Она очень хотела приехать со мной.

Она расплакалась, когда я сказала ей, что Кветер просила ее не приезжать.

Кветер отвернулась в ту сторону, где заканчивался коридор и где стояла Пять, и рядом с ней – «Титанит», потом опять посмотрела на меня.

– Я не хотела, чтобы она увидела меня здесь.

Я так и думала.

– Она понимает. – В основном. – Она просила передать, что любит тебя.

Это показалось Кветер забавным, она коротко и резко хохотнула.

– А ты слышала что–нибудь о том, что происходит снаружи? – спросила я, не дождавшись от нее ни слова. Знаешь, что все полевые рабочие на горных чайных плантациях прекратили трудиться? Сказали, что не вернутся к делу, пока им полностью не выплатят заработную плату и не восстановят их права граждан.

Фосиф Денчи годами обманывала своих рабочих, загнала их в долги, и, как у переселенцев с Вальскаая, у них не было за пределами чайных плантаций никого, кто мог бы защитить их.

– Ха! – произнесла она внезапно, резко и улыбнулась. Почти как раньше, подумала я. Затем улыбка исчезла, хотя ярость осталась. Почти незаметная. Руки в перчатках, все так же вытянутые но бокам, Кветер сжала в кулаки. – Вы знаете, когда это будет? Когда я спрашивала, они говорили, что мне не следует о том беспокоиться. Это не поможет с оценкой моей личности. – Сейчас в ее голосе звучало больше горечи.

– Твой допрос? Мне сказали – завтра утром.

– Вы убедитесь в том, что они не сделают ничего неположенного?

И она не думала, что я приеду.

– Да.

– А когда они… когда они станут меня перевоспитывать? Вы там будете?

– Если хочешь, я попытаюсь. Не знаю, можно ли это.

Она ничего не сказала, выражение ее лица не изменилось.

Я опять перешла на дельсиг:

– У Юран на самом деле все хорошо. Ты бы ею гордилась. Сообщить твоему дедушке, что у тебя все в порядке?

– Да, пожалуйста, – по–прежнему сказала она на радчааи. – Мне следует вернуться. Они тут нервничают, если что–то идет не так, как заведено.

– Приношу извинения за те осложнения, что тебе причинила. Я хотела убедиться своими глазами, что с тобой все хорошо, и хотела, чтобы ты узнала: я приехала.

В конце коридора, позади Кветер, появилась стражник и коричневой форме, она явно дожидалась некоего знака, что наш разговор завершен.

Кветер сказала в ответ лишь: «Да» – и пошла со стражем по коридору, само воплощение спокойствия и безразличия, не считая того, что ее руки были по–прежнему стиснуты в кулаки.

Я поехала на фуникулере вниз по холму. Ксхенанг Серит простирался подо мной черно–серо–зеленой массой, море было видно за спинами Калр Пять и «Титанита», сидевшими позади меня. Калр Восемь находилась с переводчиком Зейат на пищевом предприятии внизу, у воды, наблюдая за тем, как плавно двигающаяся серебристая масса мертвой рыбы падает в широкий, глубокий чан, в то время как явно напуганная работница объясняла, как делается рыбный соус.

– Итак, почему же рыба делает это? – спросила переводчик Зейат, когда та умолкла, чтобы перевести дух.

– У нее… у нее в этом вопросе не слишком широкий выбор, переводчик.

Переводчик Зейат подумала минутку, а затем спросила:

– Как думаете, рыбный соус будет хорош в чае?

– Н-нет, переводчик. Не думаю, что это будет правильно. – А затем, как мне показалось, работница попыталась извлечь капельку смысла из происходящего, добавив: – Есть маленькие печенья, напоминающие формой рыбу. Некоторые любят макать их в чай.

– Да–да, – переводчик Зейат показала движением руки, что понимает. – А у вас есть здесь такие?

– Переводчик, – вставила Калр Восемь, прежде чем работница была вынуждена признать, что лечений в форме рыбы у них сейчас нет, – я уверена, что мы сможем найти их несколько позже.

– А затем, – провозгласила работница, одарив Восемь благодарным взглядом, – к рыбе добавляют соль…

На базе Атхоек Тайзэрвэт вела беседу с верховным священником Таинств. Эта местная секта пользовалась популярностью не только среди ксхаи, но также и среди радчааи, прилетевших сюда из других систем. Иерофант Таинств и сама была популярна и влиятельна.

– Лейтенант, – говорила в ту минуту первосвященник, буду полностью откровенной. Это дело, кажется, результат какого–то спора между ее преосвященством Ифиан и вашим капитаном флота.

Квартира иерофанта располагалась над храмом Таинств, сзади. Она была маленькой, какими обычно бывают такие квартиры, ярко освещенной и просто обставленной – лишь низкий столик и несколько стульев с непримечательными подушками. Но на полках и в консолях по стенам цвели дюжины орхидей, лиловые и желтые, синие и зеленые, и воздух был напоен их душистым ароматом. Выкроить толику воды из своего рациона для одного–двух растений было для обитателей базы обычным делом, но эта буйная растительность не могла появиться в результате того, что иерофант время от времени сберегала немного воды на своих омовениях.

– Также я бы обратила внимание на то, что ее преосвященство явно не предприняла бы такого шага, особенно в очевидном противостоянии с администратором базы, не будучи уверенной в поддержке губернатора Джиарод. Вы хотите, чтобы я влезла во все это. И ради чего? У меня нет подготовки для ежедневного гадания, и, даже если бы я ее имела, уверена, большинство граждан не приняло бы такого от меня.

– Возможно, вас это удивит, – заметила Тайзэрвэт со спокойной улыбкой. Теперь, когда перед ней возник новый вызов, все переживания из–за того, что она больше не представляет интересы обитателей Подсадья перед администрацией базы, отошли на второй план. – Вас здесь весьма уважают. Но гадания, начиная с завтрашнего утра, будет проводить администратор базы Селар. В конце концов, для того чтобы это делать, вовсе не обязательно быть священником, а Селар проходила соответствующую подготовку, хотя некоторое время не применяла эти знания. Нет, все, о чем мы просим, – рождения и похороны. И возможно, не все обитатели базы найдут такое решение приемлемым, но значительную часть ксхаи, думаю, оно устроит.

Если иерофанта и удивляло, что разговор с ней вела такая юная и, предположительно, неопытная Тайзэрвэт, она этого не показала.

– Довольно многие ксхаи вовсе не возражали бы, если б ичана навсегда убрали из Подсадья. Или, что еще лучше, насильно выслали вниз или на внешние базы. Что, вероятно, и произойдет, полагаю, если ее преосвященство добьется своего. Поэтому те ксхаи, что могли бы согласиться принять мои услуги, также, вероятно, расположены поддержать ее преосвященство. А ее преосвященство Ифиан – моя соседка, и по причинам, которые, как я уверена, мне не нужно вам объяснять, я бы предпочла остаться с ней в хороших отношениях. Потому я снова спрашиваю вас: зачем мне в это влезать?

Лейтенант Тайзэрвэт по–прежнему улыбалась, и я заметила промелькнувшее удовлетворение. Словно священник только что попала в ловушку, которую поставила Тайзэрвэт.

– Я не прошу вас никуда влезать. Я прошу вас быть там, где вы есть.

Глаза иерофанта округлились от удивления.

– Лейтенант, я не помню, чтобы я посвящала, вас. И вы достаточно молоды, чтобы я это помнила. – Как ни безобидно звучали слова Тайзэрвэт, на мой взгляд, они, видимо, как–то соотносились с Таинствами. И разумеется, Анаандер Мианнаи была с ними знакома – религиозным сектам или тайным обществам не разрешалось продолжать свою деятельность, если они не допускали к себе лорда Радча.

Тайзэрвэт нахмурилась, изобразив притворное замешательство.

– Не понимаю, что вы имеете в виду, иерофант. Я лишь хотела сказать: вы знаете, что в этой ситуации было бы справедливо. Да, формально ичана находились в Подсадье незаконно. Но вам прекрасно известно, что, до того как они туда перебрались, их соседи–ксхаи были готовы на все, чтобы убрать их куда–нибудь. Несмотря на это, они нашли способ ужиться, а теперь, не по их вине, их вышвыривают на произвол судьбы. И из–за чего? Из–за дурацких предубеждений некоторых ксхаи и стремления ее преосвященства Ифиан продолжать вражду с капитаном флота. К которой капитан флота, между прочим, не испытывает никакого интереса.

– Так же, как и вы, полагаю, – сухо заметила иерофант.

– Я хочу спать не в коридоре, а где–нибудь в более подходящем месте, – ответила Тайзэрвэт. – И я хочу, чтобы мои соседи вернулись в свои жилища. Капитан флота Брэк желает того же. Не знаю, откуда у ее преосвященства Ифиан неприязнь к капитану флота, и определенно не понимаю, почему она проявляет ее именно так, оставляя множество обитателей базы не только в некомфортных обстоятельствах, но и в сомнениях относительно своего будущего. Похоже, она забыла, что не пристало использовать влияние храма в собственных интересах.

Иерофант с задумчивым видом втянула воздух. Выдохнула с резким призвуком ха.

– Лейтенант, со всем уважением, вы – тот еще манипулятор. – И не успела Тайзэрвэт и рта раскрыть в свое оправдание, продолжила: – А то, что болтают о заговоре, о том, что лорд Радча подверглась влиянию пришельцев?

– Главным образом бессмыслица, ответила Тайзэрвэт. – Лорд Радча находится в споре сама с собой, и это переросло в открытую борьбу на базах провинциальных дворцов. Часть военных кораблей приняли сторону той или другой фракции и уничтожили несколько межсистемных шлюзов. Губернатор системы считает, что было бы… неразумно объявить об этом во всеуслышание.

– Потому вы просто пустите слухи.

– Иерофант, до сих пор я никому ничего об этом не говорила и сказала лишь потому, что вы спросили напрямик и мы – одни. – На самом деле их могла слышать база, и почти наверняка неподалеку находилась прислуга или другой священник. – Если до вас дойдут слухи, то не от капитана флота Брэк, и не от меня, и не от кого–то из нашего экипажа, и уверена.

– А о чем этот предполагаемый спор и какую фракцию поддерживаете вы?

– Спор очень сложный, но главным образом – о направлении дальнейшего развития самой Анаандер Мианнаи и пространства Радча вместе с ней. Конец аннексиям, конец производству вспомогательных компонентов. Конец определенным установкам насчет того, кому пристало командовать. Вот из–за всего этого Анаандер Мианнаи вполне буквально разделилась. И капитан флота Брэк не поддерживает ни одну из них. Она здесь, чтобы обеспечить в системе безопасность и стабильность, пока спор разрешается во дворцах.

– Да, я заметила, насколько спокойнее стало на Атхоеке после вашего появления. – Голос священника звучал совершенно серьезно.

– А прежде он был настоящим прибежищем, где процветание и справедливость обеспечивались каждому гражданину, – заметила Тайзэрвэт столь же серьезно. Налегая самую малость на слова «каждому гражданину».

Священник закрыла глаза и вздохнула, и Тайзэрвэт поняла, что победила.

На «Милосердии Кадра» Сеиварден только что сменилась с вахты. Сейчас она сидела на своей койке, крепко обхватив себя руками. На одной у нее все еще был восстановитель, но он почти выполнил свою функцию.

– Лейтенант, – сказал корабль ей в ухо, – не хотите ли чаю?

– Это был комплимент!

Последние несколько дней Экалу держалась с Сеиварден очень сухо и официально. Все на борту знали, что между ними что–то пошло не так. Никому не было известно о пристрастии Сеиварден к кефу, и никто не понял бы, что означает этот жест – то, что она обхватила себя руками. А значил он, что за последние несколько дней – возможно, недель – на нее навалилось столько стрессов, что она уже была не в состоянии с ними справиться.

– Лейтенант Экалу не восприняла это как комплимент, – указал корабль. И велел Амаат Четыре отправиться за чаем.

– Но я сказала это как комплимент, – настаивала Сеиварден. – Я была любезна. Почему она не понимает?

– Я уверен, что лейтенант понимает, – ответил корабль. Сеиварден усмехнулась. Помолчав три секунды, корабль добавил: – Прошу снисхождения у лейтенанта, – и Сеиварден моргнула и в замешательстве нахмурилась: корабль, как правило, не говорил такого своим офицерам, – но я хотел бы указать вот на что: как только лейтенант Экалу дала вам понять, что на самом деле ваш умышленный комплимент ее обидел, вы тут же перестали быть любезной.

Сеиварден поднялась с койки, по–прежнему крепко сжимая себя руками, и принялась расхаживать по своей крошечной – два шага в длину – каюте.

– О чем ты говоришь, корабль?

– Думаю, что вам следует извиниться перед лейтенантом Экалу.

На планете, на полпути вниз но холму в фуникулере, я вздрогнула от неожиданности. Никогда не слышала, чтобы корабль сказал офицеру что–нибудь такое откровенно критическое.

Но всего лишь несколько дней назад корабль заявил, что мог бы быть капитаном. То есть, по сути, он сам – офицер. И в конечном счете именно я высказала эту мысль несколько недель назад во Дворце Омо. Мне не следовало удивляться. Я вновь связалась с кораблем. Сеиварден, застыв на месте, только что произнесла в раздражении:

– Извиниться перед ней? А как насчет меня?

– Лейтенант Сеиварден, – сказал корабль, – лейтенант Экалу обижена и расстроена, и именно вы обидели и расстроили се. А такие ситуации оказывают воздействие на весь экипаж. За который, позвольте напомнить, вы несете сейчас ответственность. По мере того как корабль говорил, ярость Сеиварден нарастала. Корабль добавил: – Ваше эмоциональное состояние и ваше поведение – в последние несколько дней были неустойчивыми. Вы стали невыносимы для всех, с кем имели дело. Включая меня. Нет, не надо снова бить стену, ничего хорошего из этого не выйдет. Вы здесь командуете. Ведите себя соответственно. А если не можете – в чем я все в большей степени убеждаюсь, – то отправляйтесь в медчасть. Капитан флота сказала бы вам то же самое, будь она здесь.

Последняя фраза будто физически ударила Сеиварден. Ее ярость мгновенно обратилась в отчаяние, и она тяжело осела на койку. Подняла ноги и уперлась лбом в колени, по-прежнему не разнимая рук.

– Я облажалась, – простонала она через несколько мгновений. – Получила очередной шанс и облажалась.

– Не безвозвратно, – ответил корабль. – Пока нет. Я знаю, что с учетом состояния, в котором вы сейчас находитесь, бессмысленно призывать вас прекратить себя жалеть. Но вы все еще можете подняться и отправиться в медчасть.

Вот только врач находилась сейчас на вахте.

– Проблема в том, – безмолвно сказала врач в ответ на предоставленную кораблем информацию, – что для того, чтобы начать этим заниматься, мне понадобятся результаты свежих тестов на способности, а их у меня нет. И я не спец по таким делам. Я лишь обычный врач. Кое с чем я могу справиться, но это, боюсь, мне не по зубам. И я не уверена, что мы можем доверять кому–либо из специалистов в здешней системе. Та же проблема у нас с лейтенантом Тайзэрвэт. – Она раздраженно выдохнула. И почему все это происходит сейчас?