Текст книги "Упоенные страстью"
Автор книги: Энн Келли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Энн Келли
Упоенные страстью
Несколько слов об авторе
Энн Келли родилась и выросла в Сиднее, в Австралии, а сейчас наслаждается сельской жизнью в долине Хантер в Новом Южном Уэльсе. Она живет там со своим мужем, очаровательными детьми, домашним кроликом и гималайским котом по кличке Клауд. Вся семья обожает спорт.
«Моя литературная работа – это наследственная склонность, – говорит она. – Один мой дядя занимался документальной литературой, другой – журнальными комиксами, а отец всю жизнь сочинял стихи. Сейчас он пишет историю нашей семьи».
Впервые опубликовавшаяся в 1993 году, Энн любит создавать истории, построенные на столкновении характеров, где в центре повествования не события, а люди.
И разумеется, ее истории всегда имеют хороший конец. «Если людям нужна неприглядная сторона нашей действительности, они могут найти ее в газетах или теленовостях, – считает Энн. – А мне хотелось бы немножко выправить положение и заставить людей расчувствоваться или улыбнуться – ведь жизнь состоит не только из плохого!»
Книги, входящие в серию «Скарлет», публикуются по соглашению с английским издательством «Robinson Publishing Ltd» и выходят в свет практически одновременно с английскими изданиями.
Серию «Скарлет» можно выписать по почте наложенным платежом.
Заявки направляйте по адресу: 111250, Москва, а/я 56, «Скарлет»
От автора
Писать эту книгу было для меня одновременно и вызовом, и источником нового опыта, от которого я получала удовольствие. Тем не менее, чтобы обеспечить подлинность обстановки, я позволила себе нещадно злоупотребить временем и добрым ко мне отношением многих людей.
Особую благодарность я приношу Хелен Мэтью и Говарду Брауну за то, что они рассказали мне, как частные следователи работают в Австралии, а также о законах, которые действуют в этой сфере. Я благодарю также Хитера Клеари, Ким и Вальдо Д'Ортонов, Шерон Дзурински, Кэтрин и Роджера Гарлендов, д-ра Стива Хэмбри, д-ра Майкла Келзоу, Кэт Макмиллан и Карен Тайдмен. Каждый из этих людей так или иначе внес свой вклад в эту книгу. Их знания, советы и дружелюбное отношение были для меня очень ценны. И наконец, самая большая благодарность моему мужу и детям за то, что они относились ко мне с пониманием, поддержкой и терпимостью все время, пока я писала этот роман. «Упоенные страстью» – это о людях, их жизни, любви, об обретенном ими жизненном опыте. Надеюсь, вы получите такое же удовольствие от чтения этой книги, какое получала я, когда писала ее.
Эта книга посвящается покойному Фрэнку Бреннану, который в свое время ободрил и поддержал начинающего автора. Никакими словами нельзя описать любовь и признательность, которые я питаю к нему.
ГЛАВА 1
Декабрь 1987 года
Задыхаясь от полуденной духоты и мечтая лишь о стакане чего-нибудь прохладительного, Тейт поднялась к себе по лестнице и перевела дух. Чтобы хоть на полдня вырваться на взморье из этой чертовой жары и влажной духоты Сиднея, приходилось по той же самой жаре тащиться два часа туда и обратно. Духота ее доконала. Ей нестерпимо хотелось пить.
Рука потянулась к дверной ручке и замерла на полпути. Так никто и не ввинтил верхний шуруп в табличку с номером на двери, и опрокинутая вверх ногами цифра «пять» на ней читалась как перевернутая двойка. Никому до этого и дела нет. Мать, еще когда была жива, попросила как-то домовладельца привести в порядок табличку на двери, но тот, пообещав, так ничего и не сделал.
Вспомнив об этом, Тейт дотронулась пальцем до латунной таблички на двери, и она закачалась.
Мать ушла из жизни несколько месяцев назад, а ее собственная жизнь все еще оставалась перевернутой вверх ногами, как этот номер на двери. Последнее время она уже редко ошибалась, сворачивая по привычке к своей прежней двери, но вот теперь, после целого дня, проведенного под палящим солнцем на пляже, совершила все-таки эту ошибку. Что-то сжалось у нее в горле при воспоминании о матери, но она не дала этому чувству захлестнуть себя.
– Перестань! – приказала она себе, быстро поворачиваясь к квартире напротив, обозначенной на новой латунной табличке номером «1». Отныне это был ее дом, и легкость, с которой вошел в замочную скважину ключ, казалась по-своему символичной.
– Привет! Я вернулась, Лу! – крикнула она, войдя в прихожую, но никто не отозвался. Немного непривычным после уличной духоты показался ей запах «травки» и ладана, перебиваемый ароматом лимонного деревца в кадке, – эта странная смесь, всегда витавшая в жилище Лулу.
Видя, что дверь в спальню хозяйки закрыта, Тейт направилась на кухню и заглянула в холодильник. Увы, он был пуст.
– Ах, черт! А ведь Лу собиралась отправиться по магазинам с утра, – пробормотала она, встряхивая большую пластиковую бутыль в надежде выжать из нее хотя бы капельку «пепси». А впрочем, глупо надеяться, что Лулу и впрямь отправится в магазин до тех пор, пока в доме есть шампунь, немного пудры и туалетного мыла – остальное ведь ее мало интересует. Хотя нет, еще и шампанское, конечно. Но ни одной бутылки его в холодильнике тоже не было.
– Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не пила из горлышка!
Тейт вздрогнула от неожиданного появления Лулу, но тут же быстро оправилась.
– На фига брать стакан ради нескольких глотков, которые здесь оставались.
– Не употребляй грубых слов, – оборвала ее Лулу. – Ты должна изъясняться как леди.
Тейт не стала ей объяснять, что ошибка была ненамеренной. Она и сама не понимала, отчего у нее вылетают эти словечки. Но странным образом обстановка провоцировала ее, и она порой едва могла сдержаться.
– Ты обгорела, – заметила между тем Лулу. – Я же предупреждала, чтобы ты надела широкополую шляпу. Сколько времени ты провела на солнце?
Тейт с трудом удержалась, чтобы не ответить дерзостью на эту «материнскую чепуху», хотя в душе забота Лулу ее трогала. Но просто та не была создана для этой роли, как, впрочем, и ее родная мать. Правда, в отличие от подруги, Фэнтези даже не пыталась никогда имитировать материнские чувства.
– Я ушла где-то около пяти, – сказала Тейт, хотя ответ ее остался незамеченным. Все внимание Лулу было поглощено кофеваркой. Для женщины, которая любила всему придавать оттенок манерности, ее действия выглядели довольно неуклюжими. Не в первый раз уже Тейт задавалась вопросом: а что же, собственно, общего имела Лулу с ее матерью, помимо рода деятельности? Что же такое было в характере или в прошлом Лу, что позволило ей не только встретиться с Фэнтези на жизненном пути, но и подружиться с ней, хотя на первый взгляд они казались такими разными.
Любуясь живым красновато-коричневым оттенком ее волос, Тейт заметила, что Лулу сделала себе новую прическу. Она пользовалась услугами известного в восточном предместье парикмахера, который брал за работу весьма дорого. Эта прическа стоила ненамного меньше, чем шелковый халатик пастельных тонов, который изящно облегал ее тело. На большинстве женщин, которых Тейт доводилось знать, не исключая и собственной матери, одежда кричаще подчеркивала «секс», а все, что носила на себе Лулу, лишь тихонько шептало о соблазне.
Ее мать завидовала хрупкой чувственности своей подруги, но утверждала, что Лулу слишком манерничает, хотя сама старалась изо всех сил подражать ей. Только теперь, прожив с Лулу эти несколько месяцев, Тейт поняла, что в ней нет никакой манерности, что ее элегантность и безукоризненная речь неотъемлемы от нее, как дыхание.
– Ох, зараза! – В устах Лулу это простецкое словцо прозвучало как-то совсем не грубо. Мелодичным голосом своим она словно облагораживала его. – Послушай, у меня ногти еще не высохли. Не будешь ли ты добра приготовить мне кофе?
– Конечно.
Было еще нечто, восхищавшее в ней Тейт: в отличие от матери Лулу никогда не ждала как само собой разумеющегося, что другие ради нее будут бегать и суетиться. К тому же она не убивала себя спиртным и таблетками, как это делала Фэнтези. Образ матери, лежащей без сознания на своей неразобранной кровати, вызвал в душе какую-то странную смесь боли, гнева и печали. Но, подавив набежавшие на глаза непрошеные слезы, Тейт быстро поставила кофейник на плиту и повернулась к Лулу, которая сидела за столом, дуя на свои непросохшие ногти.
– Если тебе не нужна сейчас ванная, я пойду приму душ. Мне надо смыть с себя весь этот песок.
– Почему бы не принять вместо этого ванну? Возьми мой гель: он отлично предохраняет загоревшую кожу от шелушения.
– Не стоит, Лу. Я ведь наполовину итальянка. Моей коже загар не страшен – это твоя капризная лилейно-белая кожа боится малейшего солнечного луча.
Лулу смерила ее высокомерным взглядом.
– Это медицинский факт, что рак не различает ни наций, ни рас. Кроме того, тебе шестнадцать – самое время начать заботиться о своей коже. Так что возьми мой гель.
– О'кей, о'кей. Если тебе так хочется, я возьму даже овечье дерьмо.
– И не ругайся!
– А ты сама-то что, не ругаешься?
– Только когда это необходимо.
Тейт рассмеялась.
– Как говорит Дзета, если клиент хочет этого, не так ли, Лу?
– Что? – Лулу была уже на ногах. – Когда это ты успела поговорить с Дзетой?
Внезапный гнев на ее лице заставил Тейт помедлить с ответом.
– Ну! Когда ты в последний раз разговаривала с Дзетой?
– Пару дней назад.
– Ты ходила в гостиницу? Сколько раз я говорила тебе, чтобы ты не ходила туда?..
– Да не была я в этой чертовой гостинице! Я натолкнулась на нее в магазине! Что это на тебя нашло, Лулу? Я знаю Дзету с малых лет. Она приглядывала за мной, когда…
– Но сейчас тебе уже не нужна нянька. И я не хочу, чтобы ты ходила туда. Ты меня слышишь?
– Вся округа, наверное, тебя слышит.
Только сейчас поняв, что она кричит, Лулу поднесла дрожащую руку к горлу. Ярко-красные ногти составляли драматический контраст с ее белоснежной кожей, и Тейт поняла, насколько же уязвимой была эта женщина, которую она привыкла считать сильной и умеющей владеть собой.
– Извини, Тейт… Я… я вовсе не хотела тут вопить. Это просто…
– У тебя все в порядке, Лу? Ты хорошо себя чувствуешь?
– У меня все в порядке. Все в порядке. – То, что она повторила это утверждение, сделало его только менее убедительным. – Просто мне нужна чашка кофе, вот и все. – Она сделала жест рукой в сторону ванной. – Иди и прихвати с собой этот тюбик, дорогая. Иди прямо сейчас и помни, что нужно больше геля. О, и попробуй тот новый шампунь, что рекомендовал Андре. Он прекрасно подойдет к твоим великолепным черным волосам.
Выдавив улыбку, Тейт отправилась в ванную. Странное поведение Лулу вызвало у нее жутковатое ощущение, что где-то она уже это видела.
У ее матери, Фэнтези, тоже случались такие странные перемены в настроении. То она была спокойной и сдержанной, а через минуту уже захлебывалась словами и несла какую-то околесицу, точно была не в своем уме. Поначалу это бывало только во время «ломки», связанной с приемом наркотиков, но потом все чаще и чаще ни с того ни с сего. А когда она смешивала свои пилюли со спиртным… Ну, в эти моменты лучше было вообще не попадаться мамочке на глаза. Будучи в младших классах, Тейт не раз в такие моменты пряталась у Лулу. Смотрела у нее телевизор или делала уроки, пока худшее не оставалось позади.
Насколько Тейт было известно, сама Лулу никогда не принимала сильнодействующие наркотики. Разве что случайный запах «травки», повисавший иной раз в воздухе квартиры… Но она никогда не курила марихуану в присутствии Тейт. Девушка рефлексивно потянула носом воздух, но единственным заметным запахом в ванной был запах этого стоившего сотни долларов геля, который она держала в руках.
– Ты становишься параноиком, Тейт, – сказала она своему запотевшему отражению в зеркальной дверце углового шкафа.
Затем открыла его и увидела коробку ментоловых сигарет. Она зря подозревала Лулу, а сигареты и один-другой стакан вина не в счет. Если Лулу и разговаривала несколько странно, то лишь оттого, по-видимому, что сегодня вечером у нее был трудный клиент.
Да, в этом все и дело, уверила себя Тейт. В конце концов, в свои шестнадцать она уже достаточно наслышалась про этот бизнес, чтобы знать, что неделя перед Рождеством всегда является нелегким временем для тех, кто участвует в нем…
Когда почти через час Тейт вышла из ванной с ощущением, что помрет, если сейчас же не съест что-нибудь, Лулу уже не было дома. Зная, что лезть в холодильник бесполезно, она набрала номер итальянского ресторана Марио, располагавшегося в квартале отсюда, и заказала пиццу со всем, что к ней полагается. Но когда через двадцать минут прозвенел звонок и она посмотрела в дверной глазок, перед тем как открыть посыльному, ее постигло разочарование – заказ доставил не сам Марио, как она надеялась, а его племянник.
Джованни, или, как он сам называл себя, Джон Грассо, был парень двадцати одного года, весьма смазливый и слывший покорителем женских сердец. При виде его у Тейт что-то перевернулось внутри. Он считал, что все девушки от него без ума, но она явно не относила себя к категории этих девушек и терпела Джованни ради дружбы с его дядей. Марио Грассо был единственной опорой для матери и в конце концов стал как бы ангелом-хранителем и для нее. Несколько лет назад он предложил Фэнтези выйти за него замуж, и Тейт ужасно расстроилась, когда мать отказала ему:
«Я слишком хорошо знаю, что такое итальянская семья старого закала, и не хочу входить в нее еще раз! Лучше умру, чем сделаю это, – сказала она тогда. – Я не хочу, чтобы моя дочь выросла в доме, настолько погрязшем в старых деревенских традициях, что не сможет даже посмотреть на мужчину!»
Да, никто не мог бросить Фэнтези упрек в том, что она не научила свое чадо раскованному стилю жизни. И, видит Бог, она так и ушла в мир иной, ожидая рыцаря с англоавстралийской кровью в жилах и толстой мошной, готового прийти им на помощь.
Когда Тейт открыла дверь, Джон не сделал даже попытки скрыть своего жадного внимания к ее прелестям – на Тейт была тонкая футболка без лифчика и короткие шорты.
– Снова обедаешь одна, милашка?
– Просто для разнообразия, – сказала она сухо, принимая у него пиццу. И добавила удивленно: – О, да она почти горячая!
Джон улыбнулся.
– Я достал ее прямо из духовки, отправляясь к тебе.
– Наверное, не было желающих ее заказать.
Он пожал плечами.
– Кто захочет пиццу в тридцатиградусную жару?
– А я все съем, лишь бы самой не готовить.
– Так почему бы нам не пойти вместе куда-нибудь пообедать?
– Не хочу, чтобы ты расстраивался, когда мне придется тебя прогнать.
– Для дочери путаны ты слишком много о себе мнишь.
Тейт слегка покраснела. Он что, назвал ее дочерью проститутки, чтобы задеть? Если так, то напрасно старался: ее собственная мать использовала этот термин в обычных разговорах.
– Я действительно много о себе воображаю, – сказала она нарочито сладким голосом. – Иначе бы ты не стоял здесь со взведенным курком. А теперь отвали-ка, Джованни, или будешь иметь дело с дядей Марио!
– Сука! – проговорил он. – Ты еще получишь по заслугам в один прекрасный день, Татум Милано!
– Я знаю. – Она одарила его ослепительной улыбкой. – Но кротость унаследует землю. Чао, Джованни.
– Джованни! – Голос Лулу прозвучал неожиданно для обоих. – Ты что это пристаешь к Тейт?
– Что вы, синьорина Грант. Я просто принес ей пиццу. – Джон улыбнулся, слегка прикоснувшись к локтю Лулу. – Станет ли мужчина моих лет проявлять интерес к такой бамбине?
– Знаешь что, Джованни…
– Джон. Зовите меня, пожалуйста, Джон…
– Так вот, дорогой Джон. Убери-ка свою потную руку с моего локтя, иначе я спущу тебя с лестницы. И вот еще что имей в виду, – добавила она, когда, обескураженный, с красным лицом, он начал спускаться по ступенькам. – Не зарься на то, что тебе не по зубам.
Тейт спрятала лицо, давясь от смеха.
– О, Лу, это неподражаемо! «Не зарься на то, что тебе не по зубам», – повторила она, подражая ее интонации. – Это бесподобно! я запомню эту поговорку.
– Ты лучше запомни другую: не выставляй то, что не продается! – отрезала Лулу. – Или ты собираешься немного подработать во время школьных каникул?
– Извини меня…
– Так какого же черта ты щеголяешь тут без лифчика и в таких облегающих шортах, что они кажутся нарисованными?
– И вовсе не щеголяю! Я ведь сидела дома одна. Я думала, что Марио сам принесет пиццу, а не этот жеребец Джованни. Фу! Что за муха тебя укусила? И вообще ты собираешься входить в дом?
Лулу вздохнула и прошла в дверь. Сбросив босоножки на шпильках, она устало опустилась на диван.
– Я сказала Дзете, что беру отгул на сегодня.
– За четыре дня до Рождества? И она разрешила тебе?
– Я не спрашивала у нее разрешения: просто сказала – и все. – Тонкие пальцы Лулу с покрытыми свежим лаком ногтями слегка дрожали, когда она зажгла сигарету. – Так что можешь одеться и пойти со мной пообедать.
– Но мне только что принесли пиццу.
– Ну и что? Положи ее в холодильник. – Она улыбнулась. – Когда я в последний раз заглядывала в него, там было полно свободного места.
– Да, этого там достаточно.
– Ну, хватит языком молоть, – сказала она решительно. – Собирайся. И надень что-нибудь поприличнее.
– У меня нет ничего поприличнее.
– Надень одно из платьев Фэнтези. Но только смотри – я не хочу, чтобы ты выглядела шлюхой.
Тейт засмеялась.
– Что, боишься соперничества? – Но увидев, как Лулу изменилась в лице, забормотала примиряюще. – Да ладно тебе – это ведь шутка. Просто шутка…
– Я понимаю… но только не смешная совсем.
В этот ресторан Лулу уже приводила ее в прошлом месяце, в день рождения Тейт. Расположенный в восточном предместье Сиднея, он славился своими рыбными блюдами и давал своим респектабельным посетителям возможность полюбоваться видом на гавань.
– Как тебе удается сюда проникать? – шепнула Тейт после того, как они сели. – Кто-то из владельцев твой постоянный клиент?
– Можешь считать, что у меня есть друзья в высоких сферах.
– Не говоря уже о низких. – Это замечание вызвало неодобрительный взгляд Лулу.
– Да, Тейт, но мы не будем говорить о них. А теперь, что ты предпочитаешь пить: то вино, которое мы пили в прошлый раз, или что-нибудь другое?
– Все равно.
– Что означает, по-видимому, – сказала Лулу назидательным тоном, – что ты хотела бы любезно предоставить выбор мне, отметив, что я лучший знаток вин, чем ты.
Тейт усмехнулась и повторила.
– Все равно.
Почему-то, после того как умерла Фэнтези, Лулу решила, что отныне это является ее обязанностью – воспитывать дочь своей подруги и учить ее правилам хорошего тона. Что ни говори, а в глубине души Тейт была благодарна ей за это и старалась отплатить добром. Ей хотелось сделать Лу приятное – вот почему, вся разряженная, она сидела здесь, а не дома, поедая пиццу перед телевизором.
Пока Лулу разговаривала с официантом, Тейт понемногу привыкала к обстановке. Одетая в материнское шелковое платье без бретелек, она знала, что выглядит эффектно и к тому же гораздо старше своих шестнадцати лет, что подтверждали и оценивающие взгляды мужчины за соседним столиком. Конечно, переглядываться с ним она не собиралась, поэтому быстро опустила голову и в некотором замешательстве стала перебирать ножи и вилки перед собой.
Одно дело обмениваться колкостями с таким типом, как Джованни, или флиртовать с парнями на пляже, но здесь все обстояло иначе. Эти люди по причинам, ей неизвестным, внушали ей чувство неуверенности, и она казалась себе какой-то беззащитной и уязвимой.
Осторожно подняв глаза и убедившись, что мужчина перестал глядеть на нее, она возобновила осмотр, переводя взгляд с одного столика на другой. Одетые в дорогие костюмы посетители, мерное журчание учтивых бесед и элегантный декор зала оставляли впечатление, что он находится не в нескольких километрах, а на расстоянии в несколько световых лет от того заведения, где хозяйничал Марио. Ее взгляд бродил беспечно от стола к столу, пока вдруг не натолкнулся на нечто, заставившее ее вздрогнуть.
– О Боже! Она-то что здесь делает? – невольно вырвалось у Тейт.
– Что случилось? – взглянула на нее Лулу.
Не ответив на вопрос, Тейт через силу улыбнулась кудрявой блондинке, кивавшей ей из-за своего столика в центре зала.
– Знакомая? – спросила Лулу, проследив за ее взглядом.
– Вместе учились.
– Где именно?
– В Климсфордской гимназии.
– Вы дружили?
– Да нет, конечно же нет! Она здесь ужасно некстати.
– Ничего страшного. Это не так уж и плохо.
– Да, пожалуй.
А блондинка уже подплывала к ним.
– Татум! Ты сказочно выглядишь!
– Да?.. И ты тоже, Николь. Вот, Николь, это моя… э-э…
– Тетя, – разрешила Лулу неловкое положение с присущим ей аристократическим шармом, вступив в беседу. – Луиза Грант. Я тетя Тейт по матери.
– Рада с вами познакомиться, мисс Грант. Я Николь Эштон-Бредфилд. Мой отец Гордон Эштон-Бредфилд.
– Вам идет ваше имя. Но, пожалуйста, называйте меня просто Лулу. Тейт сказала мне, что вы вместе учились в Климсфорде.
– Да. О Боже, Тейт, как я сожалею о кончине твоей матери. Это, должно быть, такое тяжелое потрясение для тебя.
Тейт мысленно вернулась в тот день, когда она пришла домой и обнаружила Фэнтези уже в состоянии комы.
– Да.
– Знаешь, моя мать всегда отказывалась кататься на лыжах, хоть это и очень модно. Этот спорт казался ей слишком опасным. Но, говоря между нами, маман часто бывает ужасно скучной, если ты понимаешь, что я имею в виду. Твоя, наверное, была куда более спортивной и легкой на подъем.
Чтобы избежать взгляда Лулу, Тейт смотрела прямо на эту глуповатую девицу.
– Да, мамуля вела активную жизнь.
– Вот видишь! Это я и имею в виду, – сказала Николь радостно, как если бы обнаружила лекарство от всех болезней. – Моя мать такая чопорная, что потеряет сознание, если я назову ее «маман». Правда, ее хватит удар.
Если бы у них в Климсфорде был такой предмет, как правила хорошего тона, Николь никогда не получила бы по нему хорошей отметки. Те несколько девочек, с которыми у Тейт было нечто похожее на дружбу, числились по разряду «спокойных и прилежных». Эта же белокурая болтушка никогда не была одной из них.
– Это твои родители за тем столиком, милая? – поинтересовалась Лулу, глядя через плечо девушки. – Мне кажется, они хотят привлечь твое внимание.
На самом деле они не делали ничего подобного, но Тейт с благодарностью воспользовалась этим кратковременным избавлением от глупой, пустой и детской болтовни, которой Николь так славилась в Климсфорде.
– Мои родители! Бог мой, да нет! Это моя крестная со своим мужем. К несчастью, я обречена оставаться с ними до Нового года, после чего улетаю в Париж к родителям. Они сейчас в Европе и ведут переговоры о покупке одной итальянской кинокомпании. – Николь посмотрела на Лулу с неподдельной озабоченностью. – Не помню, упоминала ли я, что мой отец Гордон Эштон-Бредфилд.
– О, ты хочешь сказать, тот самый Гордон Эштон-Бредфилд! Боже, как тесен мир!
Лицо Николь просияло.
– Вы знакомы с папой?
– Ну конечно, Николь. Нам приходилось пересекаться с ним при некоторых обстоятельствах. Забавно, что вы с Тейт были одноклассницами, а мы даже не знали об этом.
Тейт желала только одного: чтобы Николь не упоминала больше о школе, но та опять заговорила именно о ней.
– Я понимаю, ты, наверное, страшно расстроилась из-за матери, но почему же ты не вернулась в школу после пасхальных каникул?
– Да так, знаешь ли…
– Я решила, что ей лучше будет остаться с семьей, – вмешалась Лулу. – Это было такое трудное время для нас всех, и, честно говоря, Тейт была мне нужна, чтобы управиться с делами. К счастью, мне удалось перевести ее в местную школу, чтобы она могла закончить год.
Николь выглядела просто ошеломленной.
– Вы хотите сказать, что она посещала государственную школу?
Лулу удивленно вскинула брови.
– О Бог мой, конечно же нет, Николь, как можно! Что за нелепая мысль!
Николь вспыхнула в замешательстве от того, что сделала такое неудачное предположение. Лулу же быстро сфабриковала уснащенный множеством деталей рассказ о том, как ее «племянница» закончила год в какой-то совершенно необыкновенной частной школе.
– Я для того и привела Тейт сюда сегодня, чтобы постараться убедить ее отправиться в один закрытый частный пансион для девушек хороших фамилий. Но ей не хочется бросить свой «феррари», который я купила ей на день рождения.
– Ого! Ну и везет же тебе, Тейт!
Звонкий щебет блондинки уже достиг ушей некоторых обедающих.
– Мне и самой трудно в это поверить, – пробормотала Тейт, радуясь, что Николь настолько глупа – не может сообразить, что ей по возрасту еще не дадут прав. Она уже начинала думать, что Николь никогда не угомонится, когда подошел официант и сообщил блондинке, что заказанное блюда уже подано.
– Как жаль, черт побери. Я была так рада встретиться с тобой, Тейт. У меня идея! – ликующе воскликнула она. – Почему бы нам не встретиться, пока я буду в Сиднее? Я не знаю здесь ни одной живой души и…
– О, это было бы чудесно… – пробормотала Тейт, беспомощно глядя на Лулу. Какое уж там чудесно!
– К сожалению, Тейт улетает завтра на Таити, – пришла ей на помощь та. – Это мой рождественский подарок для нее.
Сообщение о Таити породило еще минуту-другую глупой болтовни Николь – все о том, какая же счастливая Тейт, наконец она истощилась и вернулась к своему столу.
– Насколько я понимаю, ты сообщила им, что Фэнтези погибла в результате несчастного случая на лыжах? – В тоне Лулу проскальзывало скрытое неодобрение.
– Думаю, это лучше, чем передозировка наркотиков. К тому же она ведь и вправду умерла. А вот «феррари» и каникулы на Таити – это уже прямая ложь, – перешла в наступление Тейт. – Что я скажу, если напорюсь на нее снова?
– Едва ли это случится еще раз.
– На это ты и рассчитывала, когда советовала Фэнтези послать меня в Климсфорд?
Четыре года тому назад, когда Фэнтези овладела «блестящая идея» послать Тейт в какой-нибудь дорогой пансион, Лулу посоветовала ей выбрать его на юге Австралии, потому что там был меньше риск, что она столкнется с дочерьми некоторых наиболее богатых клиентов матери. И хотя перспектива отправиться в другой штат могла устрашить многих двенадцатилетних подростков, но для девочки, которая годами страдала от насмешек и шепотков, причем не столько со стороны одноклассников, сколько от учителей и родителей, это явилось избавлением.
Поначалу Тейт была запугана строгими, почти военными порядками школы. Но постепенно Климсфорд позволил ей почувствовать себя в безопасности. Впервые она узнала, что это такое, когда с тобой обращаются как с «нормальным» ребенком.
Ей многое дали эти три с лишним года, проведенных в одном из лучших пансионов для девушек. Избавленная от постоянного страха, что кто-нибудь разузнает, откуда она и чья она дочь, Тейт смогла наконец сосредоточиться на учебе и весьма преуспела в ней. Для подружек у нее была версия, что ее мать крупный специалист по рекламе, а отец якобы пропал без вести во Вьетнаме.
По словам матери, ее отец действительно был военный. Американский военнослужащий, он убедил Фэнтези, что собирается взять ее с собой в Америку и там жениться на ней. К тому времени, когда Фэнтези поняла, что он не вернется, Тейт уже шел второй год. Не имело особого значения, жив он или мертв, ясно было одно – отца у нее нет.
Фэнтези редко разговаривала о нем с Тейт. Однажды она обронила по какому-то поводу, что зовут его Бен и он сделался конгрессменом. Но в другой раз он уже стал Клинтом, а потом Рони и имел ферму в Айдахо.
– Ты будешь наконец есть креветки или же собираешься гонять их по тарелке весь вечер?
Очнувшись от своих мыслей, Тейт подняла голову и встретилась взглядом с Лулу.
– Когда мы в последний раз были здесь, ты говорила: молодой леди не пристало с жадностью набрасываться на еду.
– Но сделай, по крайней мере, вид, что тебе нравится еда. В чем дело, Татум?
– Ни в чем. Я просто хочу потянуть с закуской, пока не будет готово горячее и Николь не сможет влезть со своей болтовней между переменой блюд. Ты в самом деле знакома с ее отцом?
– Нет, – засмеялась Лулу. – Но пусть она думает, что да.
– Он, должно быть, какой-то известный деятель кино?
– Скорее, просто преуспевающее ничтожество, которое умеет находить налоговую щель. А теперь забудь о ней. Она просто заурядная белокурая дура из наших нуворишей. – Лулу произнесла последнее слово так, что оно прозвучало как оскорбление. – Вот почему я и упомянула о машине, о путешествии на Таити, – объяснила она. – Таких, как она, легко провести. Мода, украшения, путешествия – это все, к чему сводятся их интересы.
– Ты говоришь так, как если бы стояла выше этих нуворишей, как если бы сама принадлежала к старой аристократии.
Лулу протянула руку за бокалом вина и, отпив глоток, подержала его в руке, глядя испытующим взглядом на Тейт.
– То, кем является человек, и то, откуда он вышел, не всегда взаимосвязано. Запомни это хорошенько, Тейт.
Остаток вечера прошел спокойно. К счастью, крестная Николь так торопилась, что позволила той лишь передать Татум через официанта тисненную золотом визитную карточку с адресом в Аделаиде. «Не пропадай из виду!» – было нацарапано на обратной стороне.
Поднимаясь вместе с Лулу в свою квартиру, Тейт подумала: зачем шестнадцатилетней девочке из пансиона нужна деловая карточка? Но тут же усмехнулась, вспомнив, что Фэнтези тоже всегда имела бизнес-карточки при себе.
– О, дьявол! – вполголоса выругалась Лулу, и, проследив за ее взглядом, Тейт увидела пышнотелую черноволосую женщину, поджидавшую их у двери.
Дзета, на которую прежде работала ее мать Фэнтези, а теперь и Лулу, выглядела как пожилая оперная примадонна: толстая, с мощной грудью, выступающей из-под крикливо-безвкусного вечернего платья. Не хватало только позолоченной картонной короны, хотя надеть нечто подобное на ее взбитые и покрытые лаком иссиня-черные волосы было бы делом почти невозможным.
– Моя милая, милая Тейт! Ты просто потрясающе выглядишь сегодня вечером!
– Спасибо. Да это… старое платье Фэнтези.
То, как резко Лулу распахнула дверь, выдало ее едва сдерживаемое раздражение.
– Раздевайся и в постель, Тейт, – распорядилась она, как только они вошли. – Садись, Дзета, и рассказывай, зачем ты здесь.
– Но, может, ты мне сначала предложишь чего-нибудь выпить?
Казалось, Лулу стоило большого труда, выдавить из себя:
– Чай или кофе?
– А почему бы не выпить вина?
– Нет.
Чувствуя себя обязанной немного смягчить эту необычную для Лулу грубость, Тейт открыла коробочку с сигаретами, стоявшую на столе, и предложила гостье. Затем взяла одну и для себя. Этим она нарушила еще одно правило, которое Лулу ввела после смерти Фэнтези: Тейт не разрешалось курить при людях. Сначала ей показалось, что Лулу будет возражать против этого нарушения, но та лишь молча повернулась на каблуках и направилась на кухню.
