Текст книги "Деньги для Мишель"

Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Если ты не хочешь принести мое пальто, пусть это сделают другие. – Ее голос звучал уже не так громко, но душевное смятение мучило ее сильнее физической боли.

– Ты можешь со всей честностью отрицать, что сама заставила меня поверить, будто…

– Поверить? – Кэрри посмотрела ему в глаза, забыв, что ее многократная уступчивость действительно могла убедить Уэйна в ее доступности. – О, тебе не стоило упрекать меня в этом! – Дико блестя глазами, она огляделась, ее ярость перешла все границы, и Кэрри не слышала, как охнул Уэйн, когда она схватила вазу эпохи Сун. – Ты сказал, что мои непредвиденные реакции разочаровывают тебя, что ж, надеюсь, в этот раз ты не будешь разочарован!

– Кэрри, поставь ее на место! Поставь ее! Ты не знаешь, сколько она стоит…

Он стремительно протянул руку, но ваза, пережившая тысячу лет, уже летела в угол комнаты. Она ударилась о стеклянный абажур настольной лампы, раздался звон, и осколки посыпались на ковер.

В ужасающей тишине, последовавшей за этим, Кэрри больше всего поразила кровь на запястье Уэйна и то, что в дверях вдруг выросла фигура.

Сесилия, войдя в комнату, замерла, задохнувшись.

– Мистер Харви, вы ранены… Ваза! Прекрасная ваза, которую вы купили месяц назад! – Подбежав, она встала на колени и подняла несколько осколков, забыв о сразу померкнувшей на фоне этой трагедии ране хозяина. – Та самая ваза, которая обошлась вам, как сказала мисс Авриль, в две тысячи фунтов…

– Д-две т-тысячи фунтов? – Кэрри прижала к щеке дрожащую руку.

– Что случилось, мистер Харви? Как же вы были так неосторожны!

Кэрри испуганно смотрела на Уэйна. Вытащив из кармана носовой платок, тот перевязывал рану, не отводя взгляда от лица Кэрри. Он выглядел таким спокойным и безразличным, что Кэрри усомнилась в правдивости слов Сесилии по поводу стоимости вазы. Она перевела глаза на Сесилию и попросила принести свое пальто. В ответ на это Сесилия выпрямилась, посмотрев сперва на Кэрри, потом на Уэйна, а затем на голубые осколки, рассыпанные по ковру, и вдруг ее глаза стали огромными. До нее дошла правда.

– Мисс, – пробормотала она с благоговейным страхом, – вы бросили вазу в мистера Харви?!

Уэйн смотрел поверх головы Сесилии, и Кэрри обернулась. Кровь прилила к ее щекам – она увидела Ровену, стоящую в дверях и явно слышавшую то, что произнесла Сесилия.

– Уэйн! Что, черт побери, случилось? Сун… ведь она у тебя всего лишь месяц, и ты так долго мечтал о ней! Что случилось? – повторила Ровена, бросая взгляд на разгоряченное лицо Кэрри и повязку на запястье Уэйна.

У Кэрри сжались губы. Эта девица явно наслаждалась ситуацией!

– К чему эти вопросы, мисс Блейкли? Вы же слышали, что только что сказала Сесилия.

Служанка, как заметила Кэрри, выскользнувшая из комнаты, уже возвращалась с ее пальто.

– Спасибо, Сесилия. – И, взяв пальто, Кэрри вышла. Секунду спустя входная дверь тихо закрылась за ней.

Глава 10

На следующее утро, сразу же после завтрака, Кэрри отправила телеграмму своему отцу. К этому времени он должен был вернуться в Англию, и Кэрри не сомневалась, что отец одолжит ей денег на поездку домой. Если ей повезет, через несколько дней ее не будет на острове. Хоть и не хотелось уезжать, не попрощавшись с Авриль, но Кэрри все же рассчитывала улететь до ее возвращения в «Трейд Виндс». И тогда это уже будет задача Уэйна – объяснять внезапный отъезд Кэрри. Как ему это удастся, не вдаваясь в подробности по поводу собственного подлого поведения, Кэрри не беспокоило, но то, что он придумает какую-нибудь историю в связи с исчезновением и ее, и вазы эпохи Сун, – несомненно. Она также была убеждена, что Уэйн запретит и Сесилии, и Ровене упоминать о сцене, произошедшей между ним и Кэрри.

Ее подозрения нашли свое подтверждение позже, когда ей позвонил Уэйн; услышав его голос, Кэрри чуть не задохнулась – так забилось ее сердце. На долю секунды ей почудилось, будто он звонит, чтобы выразить сожаление и назначить новую встречу.

– Мисс Фэрклоу у телефона…

– Я насчет Авриль; я не хотел бы, чтобы она узнала о нашем… разногласии, – прозвучал отрывистый голос, недружелюбный и холодный.

Кэрри бессильно села, ее охватило полное отчаяние, слезы застилали глаза.

– Вы сами все ей объясните, мистер Харви. Я собираюсь уехать с Барбадоса до возвращения Авриль.

– Уехать? – резко спросил он. – Вы собираетесь покинуть остров?

– Да, я намерена сделать это как можно скорее.

– Авриль… – Теперь Уэйн казался растерянным, его тон утратил враждебные нотки. – Она будет так расстроена, если вы уедете.

– Я напишу ей, когда вернусь домой.

Последовало долгое молчание. Затем Уэйн поинтересовался:

– И как же вы объясните ей ваш поспешный отъезд?

От этого вопроса кровь Кэрри вновь вскипела: ее охватило бешеное желание заставить его хоть раз поволноваться.

– Возможно, расскажу ей всю правду! Мне кажется, уже пора Авриль узнать, какой вы на самом деле! Да, я думаю, что напишу ей подробное письмо о том, какой вы невообразимый подлец! – И, не дав ему возможности ответить, Кэрри добавила, что занята, и бросила трубку.

Перезвонит ли он? Но время шло, и она поняла, что Уэйн не принял ее угрозу всерьез. У них было только одно общее: никто из них не желал намеренно причинить боль Авриль. Поэтому Уэйн знал, что Кэрри придумает другие причины своего отъезда с острова. Эта мысль целиком занимала ее следующие два дня; но вскоре беспокойство Кэрри по этому поводу дополнилось другой, более сильной тревогой: ей пришлось забыть личные огорчения из-за Мишель.

Группа туристов, в числе которых были Ирен и Стэнли, прибыла в конце дня, заполнив весь отель. Кэрри была слишком занята, чтобы поговорить с подругой, у нее нашлось время только для обмена короткими приветствиями, и, договорившись встретиться в холле после ужина, Ирен и Стэнли отправились в свой номер в сопровождении портье.

Едва сдерживая нетерпение, Кэрри то и дело смотрела на часы, ей казалось, что стрелки едва тащатся; наконец она смогла побежать в уютный уголок гостиницы, где ее уже поджидали Ирен и ее муж. Поднявшись при ее приближении, тот спросил, что она будет пить, и, пока делал заказ, Кэрри, пораженная, изучала серьезное выражение лица подруги. Потом почти беззвучно она пробормотала:

– Мишель… ты должна сообщить мне что-то важное?

– Дело не в Мишель, а в ее отце, – тут же ответила Ирен. – Я полагаю, она написала тебе, что он попал в больницу?

– В больницу? – Кэрри покачала головой, припоминая последнее письмо сестры. Теперь Кэрри поняла, почему та не предоставила, как обычно, подробный отчет о том, как потратила деньги, высланные ей Кэрри, – они пошли на фрукты и цветы для передачи в больницу. – Нет, она ни о чем таком не упоминала.

Ирен нахмурилась, но потом пояснила:

– Я думаю, она просто не хотела причинить тебе беспокойство.

– Это серьезно?

Ирен и Стэнли обменялись взглядами.

– Так серьезно, что дальше некуда.

Пока официант расставлял напитки, за столом воцарилась напряженная тишина.

– Врачи говорят, надежды на его выздоровление не осталось.

Кэрри подняла глаза, ее сердце замерло.

– Он умирает?

– Три недели назад ему оставалось жить один месяц… самое большее, как сказали в больнице.

Кэрри молчала, пытаясь осмыслить услышанное.

– Но… ведь это просто ужасно! – Ее лицо побелело; быстро переглянувшись с женой, Стэнли протянул Кэрри бокал:

– Выпей, Кэрри. Тебе это необходимо сейчас.

– Спасибо. – Приняв бокал из его рук, Кэрри поднесла его к губам. – Это очень странно, что письмо Мишель было таким… я хочу сказать, что я почувствовала что-то недосказанное, но – никакого намека на трагедию…

– Ни Мишель, ни ее мать не знали о всей серьезности его положения – и, возможно, Мишель не знает и сейчас. – И Ирен пустилась в объяснения, каким образом до нее дошли эти сведения. Она встретила в автобусе свою подругу, Розмари Холл. Только что закончив курсы, Розмари устроилась медсестрой в госпиталь Бэронсфидд. И так как ей все было внове, только и говорила о работе, описывая различные случаи. Особенно ее потрясло горестное положение бедной женщины с шестью детьми, над которой нависло скорое вдовство, так как у ее мужа была неизлечимая болезнь сердца.

– Поначалу я не очень вникала во все это, – призналась Ирен, в качестве оправдания ссылаясь на свою приближающуюся свадьбу. – Тем не менее, когда она обронила имя этого мужчины – мистер Джонсон, – я, как ты и сама догадываешься, навострила уши и стала внимательно слушать. Задав несколько вопросов Розмари, я вскоре поняла, что мистер Джонсон действительно отец Мишель. Я спросила, знает ли мать об опасности, а Розмари сказала: пока нет, так как до последнего дня доктора все еще надеялись, что сумеют продлить ему жизнь.

Ирен сделала паузу, чтобы отпить из бокала, и Кэрри рассеянно перевела взгляд на Стэнли. Он не участвовал в разговоре, и Кэрри пришло в голову, что в этот первый день своей женитьбы он, вероятно, очень хочет, чтобы она, Кэрри, оказалась где-нибудь далеко от него и его жены.

– Я ничего не написала тебе в письме, – говорила Ирен, – так как чувствовала, что для тебя будет меньшим ударом, если я сообщу тебе это лично.

– Я рада, что ты так сделала, – пробормотала Кэрри и после печальной паузы сказала: – Интересно, как себя чувствует сейчас бедный мистер Джонсон?

– По крайней мере, у его жены больше не будет детей, – насмешливо и сухо проговорил Стэнли.

– А деньги? – Кэрри была в ужасе. – Миссис Джонсон больше не будет получать его пособие по безработице. Они станут еще беднее. – Кэрри машинально прижала руку к груди; это был жест отчаяния, почти физической боли. Она не видела впереди никаких перспектив для Мишель. Теперь она никогда не оставит миссис Джонсон; Кэрри понимала это. Мишель воспримет это как свой долг – помочь матери в тяжелое время.

– Расскажи мне об Авриль, – предложила Ирен, чтобы перевести разговор на более радостную тему.

Но к ее удивлению, глаза подруги наполнились слезами.

– Здесь тоже не все благополучно. – И Кэрри тут же пожалела о своем признании. Ей не следовало взваливать свои проблемы на Ирен в ее первый свадебный вечер. Но было уже поздно: Ирен пристально взглянула на нее, и даже вежливый вздох мужа не помешал ей спросить:

– Что ты имеешь в виду? Из твоего последнего письма я поняла, что все просто прекрасно.

Кэрри сокрушенно покачала головой. Все ее надежды рухнули. Ирен потрясенно смотрела на нее.

– Кэрри, в чем дело?

– Я н-не могу тебе сказать, Ирен. Сегодня твой первый день после свадьбы – а я такая эгоистка! – Она приподнялась, собираясь уйти, но Ирен решительно удержала ее:

– Я твой друг, Кэрри. Может, это и день моей свадьбы, но сейчас это не главное. Если тебе нужно выговориться, я готова выслушать тебя.

– Но Стэн… – пробормотала девушка.

Он тут же прервал ее, мягко сказав:

– Не беспокойся обо мне, Кэрри. Облегчи свою душу, тогда тебе станет намного лучше. – Он улыбнулся жене. – Я пойду прогуляюсь по саду, если не возражаешь?

– Спасибо, дорогой. Оставь нас минут на десять.

Кэрри посмотрела ему вслед, стараясь подавить невольную зависть к подруге и думая о Уэйне… и том, как все могло бы быть. Могло бы?.. Зачем размышлять о невозможном?

Уэйн Харви был прирожденным холостяком, но даже не будь им, он никогда не выбрал бы в жены такую девушку, как Кэрри. Он бы выбрал изысканность и хорошие манеры, он бы выбрал женщину с таким характером, который соответствовал бы его собственному, и не важно, что Авриль говорила что-то там насчет «мягкости, и уступчивости, и любви до умопомрачения».

– Расскажи мне все, Кэрри, – подбодрила ее Ирен, и после недолгого колебания Кэрри поведала ей все, что с ней случилось. Выражение лица Ирен несколько раз менялось – по мере развития истории, – но в конце концов на нем застыло гневное негодование.

– Он действительно заставил тебя поверить, будто дело идет к свадьбе?

– Я не знаю… сейчас уже не знаю. Он как-то сказал – моему боссу, своему другу, – что у него врожденный иммунитет против женитьбы. Но я не восприняла это всерьез.

– Врожденный иммунитет? – Брови Ирен приподнялись. – Он похож на напыщенного осла. Если он когда-нибудь и женится, то, я надеюсь, ему попадется ведьма, которая преподаст ему урок, какой он заслужил! Судя по всему, он совершенно невыносим! И честно говоря, я не понимаю, как ты могла влюбиться в него.

Несмотря на свое настроение, Кэрри не удержалась от улыбки.

– Ты не видела его, Ирен, – ответила она.

– И не хочу видеть… хотя нет, почему же, я бы посмотрела на него просто затем, чтобы высказать этому подлецу все, что я о нем думаю!

После долгого молчания Кэрри спросила:

– Ты ведь не станешь рассказывать это Стэну? Я не хочу, чтобы кто-то еще знал, как глупо я повела себя.

– Я не скажу ни слова! – Ирен помолчала, озабоченно вглядываясь в глаза подруги. – Каковы твои планы?

– Я отправила отцу телеграмму и попросила денег на обратный билет.

Ирен нахмурилась.

– Где ты будешь жить? – Она сердито покачала головой. – Как жаль, что я отказалась от нашей квартиры. Может, ты все-таки сможешь пожить с кем-то из твоих родителей?

– Должно быть, смогу неделю у отца, пока не найду комнату…

– Комнату? Одну комнату? Неужели ты дошла до этого?

– Я решила отдавать миссис Джонсон все, что смогу.

– Ее проблемы – это не твои проблемы, Кэрри, – мягко напомнила Ирен, но та покачала головой:

– Это только из-за Мишель. Я должна постараться хоть как-то облегчить их жизнь.

Ирен сердито перевела дыхание.

– Я от всего сердца хотела бы, чтобы ты никогда не видела этих проклятых денег! Наследство разрушило всю твою жизнь.

– Ну едва ли всю мою жизнь, – возразила Кэрри, хотя довольно уныло и безнадежно. – Я смогу пережить Уэйна, а что касается остального – со временем все уладится.

– Много же понадобится времени! И если ты не против, я буду откровенна: я совсем не в восторге от Авриль. Если бы она действительно хотела, настояла бы на том, чтобы помочь Мишель. Даже сейчас она смогла бы раскошелиться на три тысячи, чтобы купить ее матери этот бизнес.

– Какой смысл?

– Миссис Джонсон справилась бы, наняв работников.

– Да, разумеется. Я не подумала об этом, – машинально проговорила Кэрри, но понимала, что все эти проекты беспочвенны. Ей уже не светят три тысячи, думала она. К ее щекам снова жарко прилила кровь при воспоминании о предложении Уэйна и о том, что он хотел за эти три тысячи.

– Если хочешь знать мое мнение, – продолжала Ирен, так как Кэрри по-прежнему молчала, – то Авриль ужасно эгоистична.

– Нет, Ирен, она не такая. Но Уэйн полностью контролирует ее финансы. Она просто ждет подходящего времени, чтобы попросить у него денег на билет для Мишель и пригласить ее сюда на каникулы. Видишь ли, она понятия не имеет о том, какие отношения разворачивались между мной и Уэйном.

– Только билет на самолет? – повторила Ирен. – И это все? А почему не три тысячи?

– Авриль ничего не знает о них. Я все рассказала Уэйну, но не Авриль. – Кэрри нахмурилась, видя выражение лица Ирен. – Ты заблуждаешься насчет нее. Она очень милая – на самом деле!

Ирен проигнорировала это:

– Она знает, что ты уезжаешь с острова?

– Нет еще, Авриль уехала на несколько дней к друзьям. Я все думала, как объяснить ей мой внезапный отъезд, но теперь решила написать из Англии и сказать, что все дело в болезни отца Мишель.

– Она будет ждать твоего возвращения.

– Да. Но это уже не важно. Я просто притворюсь, будто откладываю его.

– Другими словами, тебе все равно, что постепенно ты утратишь всякую связь с Авриль?

Кэрри вздохнула:

– Я не хочу терять с ней связь, Ирен, хотя, да, думаю, со временем я перестану ей писать. Так будет лучше. Видишь ли, Авриль горячо любит Уэйна; она знает его всю свою жизнь. А меня, – Кэрри пожала плечами, – меня она знает так недолго, что не успела по-настоящему привязаться.

– Ты писала в письмах, что вы очень близки, – ввернула Ирен.

– Да, мне казалось, что так и было, но сейчас… О, я не знаю, – в отчаянии вскричала Кэрри. – Я понятия не имею, чем все это закончится!

– Ох уж это мне наследство! – с негодованием воскликнула Ирен.

– Оно подарило мне Мишель.

– Мишель, – нетерпеливо перебила Ирен. – Мишель! У меня такое впечатление, что она ляжет на тебя тяжелым грузом, и очень надолго. О, я бы ничего не сказала, если бы вы вместе воспитывались – но, подумай, еще несколько месяцев назад ты и понятия не имела об ее существовании. А сегодня ты сталкиваешься лицом к лицу с проблемами и заботами, которые вовсе не должны быть твоими!

– Мишель такая милая, Ирен.

– Конечно, как и Авриль, – с нескрываемым сарказмом добавила та. – Ты бы прекрасно жила без них!

Тут вернулся Стэнли, и Кэрри мгновенно вскочила.

– Спокойной ночи! – улыбнулась она и бросилась прочь, даже не успев услышать их ответ.

По дороге наверх она встретила Чарльза и сообщила, что уезжает. Хотя его вряд ли можно было назвать довольным уже потому, что она не объяснила ему внятно причину столь поспешного отъезда, Чарльз был по-прежнему сердечен с ней.

– Собираешься лечь в кровать? – с удивлением переспросил он. – В такое время?

Она кивнула:

– Я устала.

– Ты разговаривала со своими друзьями, как я заметил.

– Всего лишь несколько минут, – возразила она, и Чарльз ухмыльнулся:

– У нас две пары молодоженов, поэтому мы должны что-нибудь придумать.

– Что именно?

– Ну, как-то намекнуть на это в нашем вечернем представлении, поздравить их.

– Я не думаю, чтобы мои друзья были в восторге, если все узнают, что они проводят здесь медовый месяц.

– Никто и не узнает. Остальные услышат ровно столько, чтобы заинтересоваться, – пусть теряются в догадках.

Чарльз еще немного поболтал, а затем, после того как Кэрри отказалась отправиться с ним в бар и выпить по рюмочке, пожелал ей спокойной ночи и отпустил ее.

* * *

Три дня спустя Кэрри уже сидела в самолете. Ее сердце болезненно ныло. Каким-то образом, несмотря на то что она постоянно твердила себе, какой Уэйн подлец и распутник и ей будет гораздо лучше без него, тлеющая надежда все не отпускала ее до самой последней секунды – когда она, попрощавшись с Чарльзом, залезла во взятую напрокат Стэнли машину и помчалась прочь от «Бич Мэнор».

Только тогда погасли последние искорки надежды. Ирен проболтала всю дорогу до аэропорта, пытаясь подбодрить Кэрри, но без особого успеха. Тем не менее Кэрри удалось выдавить улыбку в момент прощания, и последнее, что она услышала от Ирен и Стэнли, – это то, что тут же свяжутся с ней, как только вернутся домой, и они ждут ее в гости в ближайший же уик-энд после их возвращения.

Самолет набрал высоту, и Кэрри взглянула вниз; но облака висели такие плотные, что толком разглядеть она ничего не сумела. Как только остров пропал из виду, Кэрри припомнила свой предыдущий полет и прибытие на Барбадос. Как оптимистично она была настроена, с волнением вглядываясь в будущее, где Мишель была бы освобождена благодаря щедрости и благородству Авриль и все трое заключили бы союз сестер. Она и представить не могла, как скоро ее счастье и оптимизм будут развеяны; не могла представить и те трудности, которые поджидали ее сразу же после приземления на острове.

Отец встретил ее в аэропорту, и то, что он выглядел бодрым и здоровым, немного успокоило ее. Он был рад увидеться с ней и, когда Кэрри спросила, сможет ли пожить у него и его жены, пока не найдет подходящего жилья, с готовностью согласился.

Так как его не было в Англии практически все время, что Кэрри провела на Барбадосе, он не получал от дочери никаких вестей и поэтому захотел узнать подробности об Авриль и ее опекуне.

Кэрри подчинилась и заметила, как широко раскрылись его глаза, когда она принялась описывать плантаторские поместья Авриль и Уэйна.

– Настоящие богачи, клянусь! Как ей повезло!

– Да, гораздо больше, чем Мишель. Я ведь говорила тебе о Мишель и об их бедности.

Кэрри стала рассказывать о миссис Джонсон; время от времени отец вставлял «так-так», не отрывая взгляда от дороги. Поняв наконец, что его это совершенно не занимает, Кэрри перестала вдаваться в детали и закончила словами:

– Я написала Мишель, что сегодня возвращаюсь в Англию, а завтра днем я обязательно навещу ее.

* * *

Мишель распахнула дверь и бросилась на грудь Кэрри:

– О, я так рада, что ты вернулась! Я уже начала думать, что никогда не увижу тебя, и тут вчера утром получаю твое письмо. Я просто не поверила своим глазам, хоть ты и сказала, что приедешь в отпуск в следующем году, мне показалось, ты влюбилась в этот прекрасный остров и решила остаться там навсегда! Почему ты все-таки решила вернуться? Ты соскучилась по дому?

Кэрри только кивнула, это было вполне подходящее объяснение.

– Входи же, – продолжала Мишель, вся раскрасневшись от волнения. – Ну только подумай, держу тебя в прихожей! – Она и смеялась, и плакала одновременно, и Кэрри тоже почувствовала, что готова расплакаться, идя вслед за Мишель в гостиную.

Как хорошо было вернуться к Мишель! Хотя Кэрри и любила Авриль от всего сердца, но изредка подумывала, справедлива ли была судьба, оделив ее такими богатствами. Ирен решила, что Авриль должна была что-нибудь сделать для Мишель, и теперь Кэрри почти согласилась с подругой. Авриль умела обращаться с дядей, и если бы только она захотела, очень скоро ей удалось бы добиться своего. Но все это уже в прошлом. Вряд ли Авриль станет забивать себе голову по поводу Мишель, коль скоро рядом не будет Кэрри, твердившей ей о бедственном положении третьей сестры. Думать тут не о чем, и самое трезвое решение для Кэрри – немедленно приступить к работе.

– А где все? – осторожно спросила она, вспомнив, что ей следует притворяться, будто она ничего не знает о мистере Джонсоне. – Где малыши?

– Соседка Джэнис отвела их в парк, так как я сказала ей, что ты приезжаешь, и ее мать заявила, что наверняка мы захотим спокойно провести вместе часик. Разве это не мило с их стороны? Соседи так помогают нам с тех пор, как… как… – Мишель замолчала, жарко покраснев. – Кэрри, я… я не писала, так как не хотела расстраивать тебя, но папу забрали в больницу.

Помолчав, она озабоченно посмотрела на Кэрри, и та немедленно ей улыбнулась. Лицо Мишель прояснилось.

– Мама сейчас в больнице, она всегда ходит туда по субботам и воскресеньям… и средам. Но по средам она проводит с отцом только полчаса, так как, если будет отпрашиваться с работы на полдня, ей не заплатят. А если она уходит на час пораньше, то босс ничего не вычитает из зарплаты. Госпиталь недалеко от ее работы, она добирается туда за четверть часа.

Мишель была взволнована, но не слишком обеспокоена положением отца; было очевидно, что она не представляет серьезности ситуации.

– Садись, Кэрри, я приготовлю чай, а пока мы будем его пить, ты мне расскажешь все об Авриль. О, я понимаю, ты мне почти все рассказала в письмах, но я хочу знать все-все подробности. Когда я ложусь спать, то сразу начинаю думать о ней и представлять, как я поеду к ней в гости. Ты считаешь, это возможно?

Кэрри проглотила комок в горле, отчаянно ненавидя Уэйна Харви с его подлостью и заботой о деньгах Авриль.

– Разумеется, это возможно, моя дорогая Мишель.

– Мы поедем вместе, когда у меня будут каникулы, ты и я? – Ее личико так и раскраснелось от счастливых ожиданий.

Сердце Кэрри словно наполнилось свинцом, когда она подумала о будущем Мишель. Но тем не менее, она мягко и осторожно проговорила:

– Да, Мишель, когда-нибудь мы поедем туда вместе. – Она присела, а Мишель исчезла на кухне. – Тебе помочь чем-нибудь? – крикнула она через несколько минут.

– Нет. Чайник никак не закипит. Ты будешь печенье или пирог?

Уже собираясь отказаться от еды, Кэрри вдруг подумала, что угощение было куплено специально для нее, и попросила немного печенья.

– К вам по-прежнему приходит женщина убираться? – спросила она, оглядываясь кругом.

– Сейчас только дважды в неделю. – Мишель уже стояла в дверях с подносом, вид у девочки был слегка виноватый. – Видишь ли, теперь нам приходится тратить больше денег на папу. Прежде всего, расходы на автобус до больницы. Если ехать из дома, получается ужасно дорого, так как это далеко отсюда. Иногда дети тоже ездят – хотя не все, разумеется, только двое старших. Маме не нравится тратить твои деньги таким образом, но я сказала ей, что ты не будешь возражать.

Кэрри ничего не ответила. Она высылала деньги в основном затем, чтобы нанять прислугу и освободить Мишель от домашнего рабства. Но в сложившихся обстоятельствах вряд ли она могла пожаловаться, что ее деньги были потрачены не так, как она рассчитывала.

– Все будет в порядке, когда папа выйдет из госпиталя. Миссис Фернесс готова приходить так часто, как мы сможем себе позволить.

Значит, Мишель верила, что ее отец скоро поправится!

Вздохнув, Кэрри спросила, кто теперь следит за детьми весь день.

– Мне пришлось на время уйти из школы.

Кэрри нахмурилась и закрыла глаза. Что будет, когда мистер Джонсон умрет? Его вдове придется уйти с работы. Но почему-то Кэрри была убеждена, что та не собирается этого делать – и не только из-за денег. Как-то женщина обмолвилась Кэрри, что предпочитает работать, чем сидеть с детьми.

Мишель снова ушла на кухню, чтобы заварить чай, и Кэрри подошла к окну. Задний двор был просто клочком земли, спрессованным, словно бетон, людскими ногами, топтавшими его. Чахлый, пыльный кустарник отделял его от другого такого же клочка перед соседней дверью. В одном углу стояли два пластиковых мусорных контейнера без крышек, а в другом – пустая собачья конура. С прогнившими стенками и ржавой цепью, валявшейся перед входом. – Чай готов. – Мишель по-прежнему сияла, и ее радость оттого, что она видела сестру, была для Кэрри словно бальзам на раны. Хоть кому-то она небезразлична…

Кэрри твердо решила выкинуть из головы Барбадос со всеми его обитателями и полностью посвятить себя Мишель и ее матери. Им она сумеет принести пользу, и, возможно, ее сердечная рана со временем затянется. Авриль очень скоро забудет о ней, ее жизнь так полна и интересна – с друзьями, богатством и любящим дядей, который так обожает ее. Нельзя не признать, что, несмотря на сомнительное обхождение с другими женщинами, Уэйн Харви действительно заботится о племяннице.

– Разливать чай? – спросила Кэрри, когда Мишель поставила чайник на стол.

– Да, пожалуйста. И начинай рассказывать об Авриль! – потребовала та с блестящими от нетерпения глазами. – Я все думала, может, она напишет мне, но она так и не написала. Но, наверное, она очень занята.

Внезапная горечь охватила Кэрри. Они с Авриль уже обсуждали возможность переписки между ней и Мишель. Но Авриль не выказала особого желания, ссылаясь на то, что еще не пришло время – Уэйн недостаточно смягчился, так она выразилась. Это тянулось до визита Кэрри в их дом. Дело было в том, как утверждала Авриль, что ей не удалось бы сохранить в тайне их переписку, ведь вся корреспонденция попадала на стол либо Уэйну, либо Ровене. Об этом и сам Уэйн говорил Кэрри.

Она уже начала подыскивать объяснения, почему Авриль до сих пор ничего не написала, как настойчивый голосок девочки прервал ее мысли:

– Расскажи мне, как она выглядит! Я знаю, что она красивая, я же видела снимки, которые ты отправила мне. Но ты не присылала снимка ее дома. У тебя он есть?

– Да, Мишель, есть. – Не было смысла обманывать этого ребенка: она была очень умна и отлично понимала, что Кэрри должна была сфотографировать дом сестры.

– Но… но это просто дворец! – произнесла Мишель благоговейным шепотом. Она не могла отвести глаз от фотографии, которую протянула ей Кэрри. – Это ее собственный дом?

– Да, это ее дом, Мишель. Ее родители были очень богаты.

Наконец Мишель положила снимок на стол.

– Я бы так хотела поехать и посмотреть все своими глазами. – Ее взгляд стал мечтательным, а в голосе не было и намека на зависть – только легкая печаль и горячее желание. – Пройдут годы и годы, прежде чем я смогу попасть на Барбадос, Кэрри?

– Может, пройдет действительно очень много времени, может, не очень, – неохотно согласилась та, но потом добавила: – Но мы все равно поедем; разве мы не решили, что когда-нибудь проведем вместе каникулы на Барбадосе?

Мишель просветлела; в ее глазах вновь появился радостный блеск – первое, что увидела Кэрри, войдя в дом.

– Конечно… теперь мы можем мечтать об этом. – Тут Мишель в очередной раз озадаченно взглянула на часы и пробормотала что-то по поводу задержки матери, предположив, что она решила сделать кое-какие покупки на обратной дороге. – А как выглядит дом Авриль изнутри?

Вопросы сыпались один за другим; Кэрри подробно отвечала, поняв, что беспокоилась напрасно: этот ребенок не станет завидовать сестре.

Тем не менее Кэрри не особенно живописала богатство и роскошь, окружавшие Авриль. Слушая ее, Мишель то и дело смотрела на стрелки часов. Кэрри тоже начала волноваться. Наконец Мишель не удержалась и воскликнула:

– Ну где же может быть мама?

– В какое время она обычно возвращается?

– Около четырех. По субботам время посещений с двух до трех. А сейчас уже без пятнадцати пять!

– Ты же сказала, что она, наверно, зашла в магазин, – напомнила Кэрри.

– Это не заняло бы столько времени. Кроме того… – Мишель покачала головой. – Ей вряд ли нужно что-то покупать, ведь мы только сегодня утром сделали все покупки. И денег осталось не так уж много…

– Ну, не стоит беспокоиться, Мишель. Я думаю, позже все объяснится.

Нервы Кэрри были напряжены до предела, она размышляла, не лучше ли намекнуть Мишель о действительном положении ее отца. Но девочка снова начала расспрашивать, на этот раз об отеле, в котором Кэрри работала, и о самом острове. Потом Кэрри помогла ей вымыть посуду; на часах было 5.30, и дети уже мчались через крошечный задний дворик домой. Девушка лет четырнадцати подкатила детскую коляску, поставила ее на тормоз и постучала в окно.

– Значит, твоя сестра приехала, – заметила она, глядя на Кэрри.

– Да. Ты зайдешь, чтобы я тебя представила?

– Ты можешь сделать это и так через окно.

Мишель, извиняясь, взглянула на сестру, но все же представила их друг другу.

– Рада познакомиться с тобой, – улыбнулась Кэрри. – Как это мило с твоей стороны, что ты погуляла с детьми.

– Сегодня они почти не доставляли хлопот. – Джэнис повернулась к Мишель: – Я смогу забрать их завтра на часик, если ты захочешь навестить отца.

– Спасибо, Джэнис. Да, я собираюсь отправиться к нему.

– Как он сегодня? Мама спрашивает.

– Я еще не знаю. Мама до сих пор не вернулась.

– Не вернулась? Я думала, она всегда возвращается автобусом в 3.30.

– Обычно она так и делает. Я понятия не имею, что могло случиться.

– Я думаю, она просто заболталась и опоздала на автобус. Пока!

– Пока, спасибо тебе, Джэнис.

– Не стоит.

Ржавые железные ворота проскрипели, закрываясь за Джэнис; в комнату влетели четверо проголодавшихся детей.