Текст книги "Жена за один пенни"

Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Если ты собираешься покинуть комнату, то, будь добр, постарайся не шуметь, когда будешь закрывать дверь. Я, конечно, могу и ошибаться, но твой слуга, несомненно, держит ушки на макушке, так как его явно интересует все происходящее здесь.

Ее спокойствие вызвало странный свет в глазах мужа, нечто вроде смеси удивления и восхищения. Рассеянно Нигель подбросил ключ, затем поймал его и принялся внимательно рассматривать у себя на ладони.

– Возможно, нам удастся избежать сцены из мелодрамы, не так ли, Лиз?

Она бросила гневный взгляд, ее рот был по-прежнему сжат, глаза блестели от раздражения.

– Я не приду к тебе по собственному желанию, если ты так на это надеешься, самоуверенный и напыщенный болван! Тебе придется бороться, чтобы получить хоть что-нибудь… И я надеюсь, что по вкусу это будет напоминать полынь.

Нигель с усмешкой смотрел на ее сжатые кулаки.

– Полынь, говоришь. – Он покачал головой. – Нет, любимая, не полынь, а нектар…

Лиз бросилась к двери, но Нигель перехватил ее на полдороге, обхватил ее со спины за руки и бросив на кровать, навалился сверху сам. Стиснув зубы, Лиз отчаянно сопротивлялась. Немалыми усилиями ему удалось стянуть с нее платье до пояса вместе с бюстгальтером. Он некоторое время ласкал ее груди, и на смену страху в ней на время пришло наслаждение. Но затем он одним движением стянул с нее трусики, и ужас вновь вернулся. Лиз отчаянно сопротивлялась его попыткам развинуть ее ноги. Но неожиданно ослабела и почувствовала толчок. В следующее мгновение острая боль пронзила ее внизу живота, тот особый род боли, смешанной с наслаждением, которую обречены испытать все девушки, становясь женщинами. И, повинуясь этой боли, Лиз позволила мужу окончательно раздеть себя и принялась осторожными непроизвольными движениями отвечать на его толчки внутри себя, пока эти движения не превратились в мощные энергичные удары, сотрясавшие все ее тело. Казалось, еще секунда, и он разорвет ее надвое, но в момент пароксизма ее как будто затопило теплое море блаженства.

…Она лежала, обессиленная, вялым прикосновением губ отвечая на частые благодарные поцелуи Нигеля.

– О, милая, милая, – шептал он, – как я благодарен тебе за то, что ты сохранила себя… для меня…

Глава седьмая

Как обычно, прабабушка вязала, тетя Роуз сидела у камина, довольно улыбаясь и читая книгу, в то время как дядя Оливер, расположившись с другой стороны, играл сам с собой в шахматы.

– Твой ход, – доносились время от времени его слова, и Лиз каждый раз поднимала глаза от журнала и раздраженно хмурилась.

– Ты не можешь играть в шахматы один, – сказала она в конце концов. – Почему бы тебе не разложить пасьянс?

– Потому что я люблю шахматы! Вот сейчас… если я сдвину мою ладью сюда… она защитит короля, а противник передвинет свою пешку сюда…

– А почему он так должен сделать? Он же может съесть твою ладью конем? – Подвинувшись ближе, Лиз постучала по фигуре своим пальчиком.

– Лиз, – сурово сказал дядя Оливер, – оставь мои фигуры в покое, я знаю, что мне делать.

– Он всегда хочет только выигрывать, – вмешалась тетя Роуз, отвлекаясь от своей книги. – И жульничает все время, заставляя своего воображаемого противника делать глупейшие ошибки.

Лиз вздохнула. Старики… Она посмотрела на прабабушку. На голове через редкие седые волосы просвечивала розовая кожа. Щеки были очень впалыми, потому что она терпеть не могла носить вставную челюсть. Худые руки были все еще подвижными, но врач предупредил, что очень скоро следует ждать почти полной неподвижности из-за быстро прогрессирующего ревматизма. Врача вызвала сама Лиз, потому что прабабушка вчера упала. Хотя под ногами у нее был толстый ковер, но у нее так перехватило дыхание, что Лиз испугалась.

– Сердце, – объяснил доктор коротко, а затем добавил: – Что и следовало ожидать.

Его слова вызвали у Лиз чувство тоски, сохранившееся до сих пор. Она подумала, насколько тяжело жить со старыми людьми и порадовалась, что ее сестра вышла замуж и уехала к мужу. Слабая улыбка тронула губы Лиз, когда она вспомнила, как пыталась заставить Вивьен выйти замуж за Артура. Она, Лиз, была так уверена в себе до того невероятного поражения, которое, однако, сейчас не имело значения. «Я изменилась», – подумала Лиз, признавая, хотя и с неохотой, что причиной тому было замужество.

Она снова взяла книгу, но не смогла читать. Она собиралась в гости к Грейс и ее родителям, но было еще рано начинать собираться. Лиз больше не могла сидеть на одном месте, поэтому вышла во двор. Парк вокруг был разбит в свое время по проекту одного из известнейших в Англии садовников. Никаких правильных линий, только тенистые аллеи и дорожки, озеро, окруженное ивами, фонтаны там и здесь, разнообразный кустарник…

Был конец сентября, и листья уже опадали. Это время года Лиз всегда любила, но сейчас она поймала себя на том, что сравнивает окружающее со своим домом в Греции. Она слегка улыбнулась. Надо оставить попытки сравнивать несопоставимое. Дельфы были одним из самых чудесных мест в мире. Горные вершины и спадающие вниз ручьи, зияющие провалы и отвесные каменные стены – все это было достойным фоном для храма Аполлона… и для дома ее мужа…

Лиз присела на скамейку. Прошла всего неделя… Она слегка покраснела и виновато огляделась вокруг, как будто кто-то находящийся рядом мог прочитать ее мысли. То, что она испытала в ту ночь с Нигелем, стало открытием для нее, окрашенным нежностью и страстью, – Нигель вовсе не хотел, чтобы она проснулась на следующий день, ненавидя его. Однако победителем, как ни странно, осталась она, хотя в этом ей помогло упрямство, а вовсе не отвращение к тому, что произошло между ними. Понимание этого заставило Лиз покраснеть еще больше. Догадался ли Нигель, насколько близка была она к поражению? Лиз надеялась, что нет, особенно если учесть все те проклятия, которыми она осыпала его на следующее утро. Ее слова, как обычно весьма разящие, должны были лишить Нигеля всякой уверенности в себе. Из-за этого Лиз даже боялась, что он не отпустит ее домой. Но он промолчал и даже помог ей с приготовлениями к отъезду, словно ему хотелось побыстрее распрощаться с ней. К своему удивлению, Лиз была даже раздосадована этим, и у нее снова появились мысли о том, что в ее отсутствие Нигель будет наслаждаться обществом Греты. Странно, что совсем недавно, она даже чувствовала благодарность к этой девушке…

Разозлившись на путаницу в своей голове, Лиз вскочила и решительно зашагала к дому.

– Через минуту будет накрыт чай. – Тетя Роуз встретила Лиз улыбкой. – Тебе не было холодно?

– На улице довольно тепло.

– Но после Греции ты могла замерзнуть.

Лиз заняла свое любимое кресло. Что с ней происходит? Она сама не знает, чего хочет. Раньше ее единственным желанием было вернуться домой, однако здесь она никак не может успокоиться. Если бы не Нигель, который мог подумать неизвестно что, она бы с радостью сократила время своего пребывания в Англии. Но его самоуверенность плюс вечное стремление разозлить ее могли привести к каким-нибудь ироничным замечаниям на тему ее преждевременного возвращения. А когда она вернется, то что ее ждет? Бесконечные ссоры с Нигелем или скука в его отсутствие.

– Я бы хотела никогда не встречаться с этим мужчиной!

– Что ты сказала, дорогая? – Спокойный вопрос тети Роуз вызвал у Лиз еще большее раздражение.

– Я разговаривала сама с собой.

– Что? – Прабабушка уронила вязанье на колени.

– Ты замерзла? Ну, дорогая, этого следовало ожидать, учитывая, что ты живешь теперь в стране с теплым климатом. Надень джемпер или, может быть, ты предпочтешь мою шаль?

– Нет, спасибо, – прокричала Лиз, вздыхая.

– Она совсем не жаловалась на холод, – решила внести ясность тетя Роуз, наклоняясь к старухе. – Она разговаривала сама с собой.

– Домой?..

Лиз закрыла глаза. «Я этого не вынесу», – подумала она, удивляясь, как терпела такую жизнь раньше.

– Разговаривала сама с собой, – повторила тетя Роуз, с удовольствием наблюдая как вошедшая служанка принялась разливать чай. – Сдобные лепешки, Мейзи?

– Да, мадам, сдобные.

Эти слова Лиз уже слышала пятый раз, начиная с прошлой пятницы, когда она приехала. Теперь было время вступить в разговор ее дяде.

– Надеюсь, ты хорошо подсушила мои, Мейзи?

– Да, сэр, я именно так и сделала. – Бросив взгляд на Лиз, Мейзи продолжала расставлять чашки. – А для вас я приготовила бутерброды, – добавила она, улыбнувшись.

После чая Лиз поспешила улизнуть. Однако к тому времени, когда она была одета и спустилась вниз к машине, где ее ждал шофер, ее раздражение улеглось и она стала снова похожа на прежнюю Лиз.

– У нас есть полчаса перед ужином, – сказала Грейс, увидев Лиз и увлекая ее в сторону своей спальни. – Я еще не совсем готова, так что мы можем поболтать, пока я буду делать макияж и заниматься маникюром.

Они регулярно переписывались с момента замужества Лиз, но кроме восторженных описаний природы Греции и красот Дельф Лиз ничего не сообщала, так что ее подруга оставалась в неведении относительно ее личной жизни.

– Расскажи мне… о своем муже. Все идет как надо? – Грейс на всякий случай прикрыла дверь. – Это стоило того… я имею в виду выходить замуж из-за дурацкого завещания?

– Чтобы спасти мой дом и получить деньги? – Лиз наморщила лоб. – Честно говоря, Грейс, я все еще не знаю, правильно ли я поступила… – Она покачала головой. – Но я должна была подумать о других, особенно о прабабушке.

– Никогда не представляла тебя в роли жертвы, – расхохоталась Грейс, глаза которой однако, оставались серьезными. – Ну, а результат?

– Мы не думали, что из этого должно что-то получиться, – напомнила ей Лиз. – Это же был брак по расчету.

Грейс устроилась перед туалетным столиком, в зеркале наблюдая за Лиз. Она спросила с любопытством:

– А что из себя представляет твой муж? Я, конечно, присутствовала на свадьбе, но он тогда был такой же как и на ярмарке, – упрямый, самоуверенный, и разговаривал в эдакой ленивой манере.

– Это не манера, он так всегда говорит!

Слова вырвались непроизвольно, поразив саму Лиз.

Она ведь ненавидела это растягивание слов, ненавидела!

Тогда почему она бросилась на защиту Нигеля?

Грейс даже приоткрыла рот.

– Ты случайно не влюбилась в него? – воскликнула она недоверчиво.

– Влюбилась? Не говори глупости!

Но откуда такой взрыв эмоций, это странное напряжение, которое, Лиз была готова поклясться, она испытывала впервые в жизни.

– Нет, – покачала головой Грейс, – только не ты. Ты ведь всегда презирала мужчин, клялась, что никогда не выйдешь замуж, потому что видишь их насквозь. – Грейс снова покачала головой. – И в конце концов, ты просто не можешь влюбиться в такого холодного человека, как Нигель.

Холодный?! Если бы Грейс знала, насколько она не права. Лиз, полузакрыв глаза, вспоминала ту ночь, когда полное самообладание Нигеля так странно сочеталось с его страстью. Наверное, это опыт и присущий его народу дар.

Лиз не надо было уверять, что Нигель потрясающе владеет искусством любви, хотя ей даже не с кем было сравнивать.

– Откуда такой румянец? – Голос подруги, весьма тихий, тем не менее заставил Лиз чуть ли не подпрыгнуть, настолько она была погружена в свои мысли.

– Я… нет… то есть я не знала, что покраснела.

– Так знай, – заметила Грейс, добавив весьма глубокомысленно: – И должна же быть какая-то причина этому. – Глядя на молчавшую Лиз, Грейс произнесла недоверчиво: – Не может быть. Самая отчаянная мужененавистница и влюбилась в грека, или правильнее, полугрека.

– Я уже говорила, что нет, – резко возразила Лиз.

– Ты совсем этого не говорила. Ты просто попросила меня не глупить, что вполне можно рассматривать как попытку увильнуть от ответа.

– Зачем мне влюбляться в такого человека? – почти прорычала Лиз, сердясь на то, что не смогла быть осторожнее. Грейс совсем не глупа, напротив, она отличается редкой проницательностью.

– Если бы ты его любила, то это для тебя было бы гораздо лучше. Перспективу провести остаток жизни с человекам, которого не любишь, едва ли можно назвать приятной.

– Я это знала, когда выходила замуж.

Грейс повернулась, чтобы взять пилочку для ногтей:

– Расскажи подробнее о нем. Он-то доволен тем, что получил?

– Думаю, что да. – Снова отговорка, весьма прозрачная для подруги.

– А как вы проводите время?.. Ему не тяжело вести жизнь монаха?

Лиз опустила глаза, мыслями вернувшись в ту ночь.

Интересно, узнает ли Грета, что Нигель поменял кровати местами. Без сомнения, этот ухмыляющийся Никос передаст все своей сестре, а та расскажет хозяйке.

– У него есть женщина для развлечений, – коротко ответила она Грейс.

– Боже, как деликатно. Кто же она?

– Ее зовут Грета, и они были знакомы в течение длительного времени.

– А сейчас?

Лиз задумалась. Нигель сказал, что не виделся тогда с Гретой в Афинах, и, как ни странно, она поверила.

– Не знаю, – Она принялась рассказывать Грейс о том, что произошло, когда они встретились с Гретой. – Она пришла в ярость, узнав о его женитьбе, – добавила Лиз.

– Уж могу себе представить. Ну и забавная история. Как будто из романа.

– Нет, все было на самом деле. Та девушка сказала, что они с Нигелем были почти помолвлены.

Грейс задумчиво полировала ногти.

– И ты ей поверила?

Лиз покачала головой:

– Нигель говорил, что никогда не собирался жениться. – Она помолчала. – Нигель женился на мне не из-за денег. Он еще тогда знал, что завещание можно оспорить. Он и приехал в Англию с единственной целью поговорить со мной или с кем-то из моей семьи о том, как это сделать.

– Тогда почему же он женился? – Грейс внимательно посмотрела на Лиз, забыв на минуту о своих ногтях.

– Это то, что я пытаюсь понять с тех пор, как Спирос сказал мне… – Лиз внезапно замолчала, так как вспомнила слова Нигеля о том, что его кузен не знает, о чем говорит. Тогда она пропустила эти слова мимо ушей, но сейчас они вдруг показались ей важными. Лиз глубоко вздохнула. – Может быть, у тебя есть какие-нибудь предположения?

Грейс молчала, и Лиз подняла голову, посмотрев на нее. Пилка для ногтей снова пришла в движение, но Грейс явно призадумалась.

– Да… – пробормотала она в конце концов, избегая вопросительного взгляда Лиз, – но, может быть, это и неверный ответ.

– Ну, говори. Любое предположение лучше, чем ничего.

– Тот день… Ты не слишком много рассказывала о нем. Ведь Нигель не хотел поцеловать тебя на виду у всех?

– Ну и что? – Лиз вспыхнула, вспомнив, и разозлилась.

– И что случилось? – поинтересовалась Грейс, внимательно глядя в лицо подруги.

Лиз пожала плечами:

– Он получил то, что ему причиталось.

– Тебе не понравилось?

– Мне вообще не нравятся поцелуи!

– Но, Нигель… он отличался от других? – В голосе Грейс было любопытство.

Отличался? Без сомнения!

– Он был невыносим! – Восклицание получилось очень резким, и глаза Грейс стали еще более внимательными. – Но о чем мы говорим? – добавила Лиз напряженно. – Кажется, мы обсуждали причины, по которым Нигель женился на мне.

В комнате на мгновение воцарилась тишина, потом Грейс тихо сказала:

– А ты не думаешь, что он мог влюбиться в тебя в тот день?..

– Влюбиться?!. – В течение нескольких секунд Лиз не могла ничего сказать. – Ты сошла с ума! А я думала, ты предложишь какое-нибудь стоящее объяснение.

Грейс рассмеялась, машинально посмотрев на часы.

До ужина оставалось только десять минут.

– Может быть, тебе эта мысль и не нравится, Лиз, но она вполне разумна. Нигель, по-моему, был бы далеко не первым мужчиной, влюблявшимся в тебя с первого взгляда, ведь так? – Грейс подняла бровь так похоже на Нигеля, что Лиз даже нахмурилась.

– Не будь такой глупой!

– Конечно, скромность – прекрасное качество, – продолжала Грейс, – но то, что я сказала, является чистой правдой, и ты это знаешь.

– Так вот! Нигель совсем не любит меня, наоборот, он меня терпеть не может, так же сильно, как я его!

Грейс взяла губную помаду.

– Ты мне не рассказывала, как тебе живется с ним.

– Голос Грейс был достаточно равнодушным, однако она наблюдала за Лиз в зеркале, пока красила губы.

– У нас постоянная война.

– Война? – повторила Грейс. – И кто побеждает?

– А как ты думаешь? – бросила Лиз.

Грейс рассмеялась:

– Трудный вопрос. Если бы это был кто-то другой, но ты… Впрочем, Нигель… – она озадаченно покачала головой. – Я бы поставила на этого человека, хотя и видела его так мало.

Сжатые губы Лиз вызвали новый приступ хохота у Грейс.

– Я с ним обращаюсь так же как и он со мной, – вспыхнула Лиз, поднимаясь с кровати и доставая из сумочки пудреницу. – И так будет всегда. – Смелые слова, но хотя, как она надеялась, ей удалось обмануть Грейс, с собой Лиз ничего не могла поделать. Она получила все требуемые доказательства превосходства своего мужа.

– И тебе нравится это постоянное состояние борьбы? – Грейс отошла от зеркала, освободив место Лиз.

– Оно привносит разнообразие в нашу жизнь.

– Знаешь, – изрекла Грейс, – я бы должна была пожалеть тебя, но что-то мне не хочется этого делать.

– Я меньше всего жду жалости от кого бы то ни было, – ответила Лиз, припудривая лицо.

– И честно говоря, тебе это и не нужно. – Грейс переодела платье.

Лиз в конце концов удалось задать вопрос:

– Мне кажется, ты почти уверена, что наш брак станет настоящим, так ведь?

– Я все еще думаю, почему Нигель женился на тебе. – Грейс осмотрела себя в зеркало и застегнула молнию. – Я на твоем месте попробовала бы узнать наверняка.

– Попробовала узнать?

Грейс серьезно посмотрела на Лиз.

– Ты могла бы полюбить его… при условии, конечно, что он тебя тоже любит?

Лиз отвернулась, удивляясь, почему ей так трудно сказать решительное «нет» на этот вопрос. В конце концов она заговорила, снова пытаясь уйти от ответа:

– Твои слова не имеют смысла, потому что Нигель меня не любит.

– Лиз, – сказала Грейс неожиданно сурово, – Нигель женился на тебе по какой-то ему одному известной причине, и этой причиной вполне может быть его любовь к тебе. Иначе почему он выбрал этот путь, вместо того чтобы просто оспорить завещание? Ему нужна была ты, в противном случае он сразу же принялся бы обсуждать дело, ради которого приехал.

– Лиз побледнела, но ничего не сказала, и Грейс продолжила:

– Проверь сама, как я тебе говорила. Иными словами, дай ему понять, что ты совсем не такая, как кажешься.

– Не такая?

– Да, Лиз. Человек, которого видят все, это не настоящая ты. Ты сознательно прячешь то, что привлекает мужчин. Возможно, потому, что никогда не собиралась выходить замуж. Но тебя влечет к Нигелю, и как бы ты это ни отрицала, я-то все равно не поверю.

Странно, но Лиз не стала протестовать, потому что, как она наконец поняла, это было правдой. Да, ее тянуло к Нигелю. Но она бы ни за что на свете не призналась в этом Грейс. Однако та с присущим ей тактом не стала больше возвращаться к этому разговору, а очень обыденно заметила, что им давно пора спускаться вниз.

– Ты знакома с Даниелем? – Миссис Ланн, мать Грейс, представила Лиз улыбающегося молодого человека, которого пригласила на ужин. Даниель был когда-то преданным поклонником Лиз, но, как и многие другие, вскоре решил, что Лиз слишком холодна. Тем не менее сейчас он вел себя очень предупредительно, хотя все-таки спросил, не скрывая улыбки:

– И как тебе нравится замужество? Никогда бы не подумал, что ты можешь влюбиться.

Лиз улыбнулась.

– Женщины – такие непредсказуемые создания, – ответила она, отгоняя прочь мысли, вызванные разговором с Грейс и ее заявлением, что Лиз нравится Нигель. – прочем, как и мужчины.

– Твой муж должен быть очень смелым человеком, – расхохотался Даниель, и Лиз тоже засмеялась.

– Намного смелее, чем ты, Даниель.

– И десятки других мужчин. – Немного помолчав, Даниель добавил: – Я слышал, он грек, а этот народ известен своим умением указать женщине ее место, хотя я бы никогда в жизни не смог представить тебя у кого-то в подчинении.

– И я тоже! – возмутилась Лиз.

– Ну, – вздохнул Даниель, – ваш брак, очевидно, удался, так что кому-то явно пришлось уступить.

Лиз невольно улыбнулась.

– Если ты ждешь, что я стану рассказывать тебе о своем браке, Даниель, то ты ошибаешься. Я не обсуждаю свою личную жизнь с другими мужчинами.

Даниель пожал плечами:

– Довольно честно. Просто я решил, что будет интересно послушать об этом. Здесь так много болтали о твоем замужестве.

– Неужели я теперь местная знаменитость? – беззаботно спросила Лиз.

– Твой характер был слишком хорошо известен.

Лиз бросила взгляд на Грейс, которая сидела на диване с Реем. Они так похожи, подумала она, ни один из них не станет пытаться взять верх над другим, поэтому им будет очень хорошо вместе. Они с Нигелем тоже были похожи, но даже если бы они и любили друг друга, Лиз все равно казалось, что из их брака ничего бы не вышло. Оба они слишком упрямы, никто не хочет уступить.

– Когда ты возвращаешься? – Вопрос Даниеля прервал ее размышления, и Лиз перевела взгляд на своего собеседника.

– В следующую пятницу, я приехала на две недели.

Она считала, что может отсутствовать любой срок, но почти за пять минут до того, как подъехало такси, чтобы отвезти ее в аэропорт, Нигель сказал:

– Запомни, только две недели, и не больше.

Эти слова, разумеется, вызвали краску на ее щеках, и Лиз вспылила:

– Я останусь на столько, сколько захочу!

– Я так не думаю. Если ты не вернешься через две недели, я приеду и заберу тебя. Но, – добавил он, – если ты заставишь меня это сделать, то сильно пожалеешь.

– Ты не сможешь насильно вернуть меня, – бросила она ему в лицо, хотя водитель уже ждал их около машины.

– Нет, – с издевкой ответил Нигель, отчего-то развеселившись. – Но мне почему-то кажется, Лиз, что ты вернешься домой в срок. – А потом, смеясь над выражением ее лица, добавил успокаивающе и, как ей показалось, даже нежно: – Отдыхай, дорогая, и помни, как мне тут тоскливо без тебя. – И он послал Лиз воздушный поцелуй.

Нигель знал, что она вернется через две недели, и Лиз это тоже знала. Если бы ей удалось быть хоть немного податливее, они с Нигелем смогли бы как-нибудь поладить.

Но податливость означала слабость, а там, где дело касалось мужчин, любая слабость со стороны жены вела к полному подчинению. Нет, такое существование не для нее. Ни один мужчина, даже с таким сильным характером, как у Нигеля, не сможет подчинить ее…

– Я думаю, тебе здесь все кажется немного тусклым после ярких красок Греции? – донесся до нее голос Даниеля, и Лиз рассеянно кивнула:

– Мне не хватает солнца и того замечательного пейзажа, который можно найти только в окрестностях Дельф.

– Она говорила искренне, и Даниель понимающе улыбнулся.

– Мне захотелось съездить туда, – заметил он, и добавил: – А ты не могла бы приютить меня?

Лиз посмотрела на него, думая, как к этому отнесется Нигель. После слов мужа по поводу Спироса вряд ли следует ждать, что его обрадует приезд Даниеля. И все равно!

Почему она не может пригласить друга из Англии? Чувствуя, как к ней на мгновение вернулось прежнее чувство независимости, Лиз сказала, что да, она с удовольствием примет его у себя.

– Когда ты собираешься приехать? – спросила она, и Даниель засмеялся, интересуясь, откуда такое нетерпение.

И Лиз неожиданно поняла, что ей совсем не хочется, чтобы Даниель приехал к ним домой. Но тот уже загорелся.

– У меня отпуск в следующем месяце. Я был бы счастлив приехать и погостить у вас. Ведь так много теряется, когда ходишь группой вместе с другими туристами.

Он продолжал обсуждать преимущества поездки в одиночку, и Лиз с неудовольствием поняла, что уже не может повернуть назад. Однако в конце концов решила, что Даниель может передумать, когда она уедет, и позволила ему обсуждать вопрос его путешествия по Греции, пока тема не исчерпала себя.

Лиз откинулась на кресле. Мистер и миссис Ланн оживленно беседовали, тем же занимались Рей и Грейс. Лиз глубоко вздохнула. Ей стало скучно, хотя она и не понимала почему. Даниель – прекрасный собеседник, вино было отличным, а из проигрывателя лились мягкие звуки «Вальса цветов» из балета «Щелкунчик». Все было продумано, чтобы доставить радость… Так почему же она не находит себе места? Глупый вопрос. Лиз знала, что тоскует по Нигелю. Странно, но при мысли о нем на ее лице появилось необычно нежное выражение.

А Нигель? Грейс намекнула, что он мог жениться на ней, потому что влюбился… Лиз стала вспоминать незначительные на первый взгляд события… Слова Нигеля о том, что Спирос не знает, о чем говорит… О том, чтобы она хорошенько подумала и сама угадала правду… Если он любит ее, они смогли бы сделать этот брак настоящим… К тому же они уже прошли первое испытание: Лиз чувствовала, что та ночь была первой из многих…

– Могу проводить тебя домой? – спросил Даниель, когда она собиралась уходить.

– Спасибо, но машина должна приехать за мной к одиннадцати.

– Тогда давай я запишу твой адрес, и когда соберусь приехать, то дам телеграмму. – Он достал маленькую записную книжку, ручку и приготовился писать.

Лиз была вынуждена продиктовать свой адрес, но про себя молила Бога, чтобы Даниель передумал. Ей не следовало поддаваться влиянию минуты и приглашать его. Однако сделанного не исправишь, решила Лиз, приказав себе не терзаться понапрасну.