Текст книги "Жена за один пенни"

Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Игры? – Нигель вопросительно взглянул на нее.

– Моя дорогая, позволь тебя уверить, что я совсем не намерен играть с тобой в игры. Никогда в жизни я не был так серьезен. Либо ты будешь вести себя, как женщина, а не как мегера, либо навлечешь на себя такие последствия, – добавил он подчеркнуто мягко, – которые будут далеки от приятных.

Лиз смотрела на мужа, радостно сознавая, что ее сердце начинает биться ровнее. Ей уже пришлось испытать его силу, и она понимала, что не стоит пренебрегать этим опытом. Несмотря на бешенство, все еще владевшее ею, она мысленно поклялась быть впредь более благоразумной, чтобы не получать новые доказательства его силы.

Лиз все еще смотрела ему в глаза. Он озадачил ее. Этот мужчина, который приехал в Англию с явным намерением аннулировать завещания их прадедов, без видимой причины переменил свои планы и решил жениться на ней.

Женитьба… это ведь такой важный шаг. А он, как грек и приверженец греческой ортодоксальной церкви, прекрасно знал, что этим шагом навсегда связывает себя с Лиз, знал, что никогда больше не будет свободен и если встретит кого-нибудь другого и влюбится, его жизнь будет разрушена.

Да, его поведение действительно было очень странным, думала Лиз, все более чувствуя здесь какую-то тайну. Этот человек определенно был для нее загадкой. Наконец она вздохнула и сказала, не особенно надеясь получить ответ:

– Будь любезен, объясни, что все это значит. Получается, что твоя цель – перевоспитать меня, и мне крайне интересно узнать зачем.

Нигель бросил на нее пристальный взгляд.

– Значит ты согласна, что нуждаешься в перевоспитании? Это уже что-то. Может быть, теперь моя задача не будет такой трудной. Если ты осознаешь свои недостатки, полбитвы уже выиграно…

Его губы задрожали, потому что у Лиз был такой вид, словно она сейчас взорвется. Он был так холоден, так безумно высокомерен. Лениво откинувшись на стуле, он глядел на нее из-под полузакрытых век.

Глаза Лиз сузились. В чем же заключается его игра?

Может быть, он пытается командовать ею просто для развлечения? Но, насколько Лиз могла судить, его жизнь была достаточно наполнена. У него есть свое дело: он один из крупнейших в Греции производителей табака, кроме того, у него есть Грета… Зачем ему тратить время на жену?

Внезапно Лиз решила, что лучший способ борьбы с этим мужчиной – это не обращать на него внимания, держать себя в руках и не реагировать на его угрозы. Но, поскольку она была Лиз и ею никогда в жизни никто не командовал, на этот раз она не удержалась, чтобы не ответить на его дерзкие слова:

– Я не сомневалась, что ты сохранишь в тайне причину, по которой решил изменить мой характер, но с моей стороны будет справедливо предупредить тебя, что ты берешься за непосильную задачу.

– Ты так думаешь? Время покажет, дорогая, посильная это задача или нет.

Лиз стала искать, что бы ему ответить, но безуспешно. Тем временем Нигель переменил тему и сообщил ей, что за друзья приглашены к ним в субботу на обед.

– Будут три пары. Все мужья – греки, а две из жен – англичанки. Мужчины – мои друзья и партнеры по бизнесу, и я надеюсь, Лиз, что ты сделаешь мне одолжение и покажешь себя отличной хозяйкой. У тебя в этом должен быть большой опыт, судя по твоему дому в Англии, – добавил он.

– Может быть, я и сделаю это одолжение, – кисло проговорила Лиз, стараясь быть непринужденной, и Нигель бросил на нее предостерегающий взгляд.

– Ты сделаешь мне это одолжение, Лиз, – произнес он мягко.

– А если нет?

– Тогда потом ты будешь всем сердцем жалать об этом, – спокойно ответил Нигель.

Лиз теперь совсем успокоилась и откинулась на спинку стула. Она была заинтригована.

– Какие-то неясные угрозы…

– В них нет ничего неясного, уверяю тебя. Если ты разумная девушка, то ты постараешься, чтобы они не воплотились в жизнь.

– А что ты собираешься делать?

Нигель бросил на нее насмешливый взгляд:

– В настоящий момент стараюсь своевременно предупредить тебя.

Лиз все еще была заинтригована. Никогда еще она не встречала такого тяжелого человека. Мужчины, которых она знала, поначалу всегда обольщались ее внешностью, но, узнав ее ужасный характер, спешили ретироваться. Тот единственный, который сказал, что с ней трудно иметь дело, просто выразил мнение остальных, более вежливых поклонников. Легкие смешинки зажглись в ее глазах, когда она подумала о тех бедолагах. И вдруг Лиз ощутила, что Нигель пристально смотрит на нее. Она подняла на него глаза, и по непонятной причине легкая краска залила ее лицо, сделав его еще прекраснее. Она сидела в тени виноградника, увивавшего внутренний дворик, но солнечные лучи проникали через листву, окрашивая волосы Лиз чистым золотом. Она заметила, как на шее у Нигеля запульсировала жилка, и отвела взгляд. Его рубашка была достаточно расстегнута, чтобы была видна загорелая грудь под массой черных волос, на которой покоился золотой крестик, свисавший с шеи на изящной цепочке. Это удивило ее, и хотя Лиз знала, что Нигель ходит в церковь, она не думала, что он носит крестик. Ее взгляд скользнул на его руки. Их тыльная сторона, так же как и запястья, тоже была покрыта волосами. Лиз подняла голову. Нигель пристально рассматривал ее. В глубине его серо-зеленых глаз затаилось странное выражение.

– Ты ставишь меня в тупик, – произнесла Лиз.

Она была вынуждена что-нибудь сказать, так как молчание затянулось и ей стало неуютно. – Должна признаться, я еще не встречала никого, хоть немного похожего на тебя.

Нигель от удивления наклонил голову. Очевидно, он не ожидал от нее такой прямоты.

– Я тоже не встречал таких людей, как ты, – ответил он с легкой усмешкой. – Ты заинтриговала меня с самого начала.

Лиз покраснела, вновь проживая в памяти охватившую ее ярость, когда он как в капкане сжал ее и поцеловал.

– Я не понимаю, чем могла заинтриговать тебя, – тихо произнесла она наконец, и Нигель сверкнул белозубой улыбкой.

– Не притворяйся, Лиз. Ты отлично знаешь, что ты очень сильно отличаешься от других девушек.

Она рассмеялась:

– Значит, мы оба сильно отличаемся от обычных людей?

– Возможно. – И затем со странной интонацией в голосе Нигель добавил: – Рыбак рыбака видит издалека.

Глаза Лиз округлились. Мысль, не дающая ей покоя, вновь пронзила ее.

– Почему ты женился на мне? – спросила она.

Он только пожал плечами:

– Зачем ты спрашиваешь, если сама знаешь? Женитьбы была нам обоим выгодна.

Лиз бросила на мужа предостерегающий взгляд.

– Это мне только показалось или я услышал в твоем голосе нотки страха? – вежливо осведомился Нигель.

– Страха? Конечно нет! Чего мне бояться?

Он насмешливо посмотрел на нее:

– Ты боишься, Лиз, хоть и стараешься не показать этого. Боишься, что я могу соблазнить тебя… – Он рассмеялся. – Нет, это не совсем подходящее слово, правда?

В конце концов, мы женаты. – Нигель снова расхохотался, его серо-зеленые глаза насмешливо блуждали по ее лицу. – Боже мой, как ты очаровательно краснеешь? Знаешь, в такие моменты ты сама женственность, желанная женственность…

– Прекрати! – Лиз покраснела еще больше, взбешенная тем, что не может контролировать себя. – Только попробуй что-нибудь сделать, и я тебя ударю!

– Ударишь? – Нигель поднял брови. – Это похоже на вызов, дорогая, и я принимаю его.

– Ты не знаешь моей силы.

– Ты пока не очень показывала ее.

Лиз знала, что он вспомнил, как тряс ее, и о том поцелуе, когда ей пришлось оставить свою тщетную борьбу.

От бешенства и растерянности у нее перехватило дыхание. Лиз отвернулась, поражаясь, почему она позволяет этому мужчине так обращаться с собой. Это не походило на его прежние угрозы. Ей показалось, будто он просто старается взбесить ее и, возможно, посеять в ней страх.

Чувствуя на себе тяжелый взгляд Нигеля, она заставила себя поднять глаза. Но не увидев в его глазах ничего, кроме довольной усмешки, перевела взгляд на кустарник, отмечавший границу владений Нигеля, за которой расстилались вечные, неповторимые пейзажи Греции: море оливковых деревьев, разлитое по священной долине Амфисы, сверкающие ультрамарином воды Коринфского залива, снежные шапки Пелопоннесских гор…

Молчание становилось гнетущим. Странное нетерпение овладело ею… нетерпение и желание, еще такие неясные, словно обрывок сна, который проносится в голове в момент пробуждения.

Лиз поднялась:

– Я пойду в дом. – В ее голосе не было ни тени злобы, в глазах – никакого вызова. Она ощутила странный покой. Это походило на затишье после бури.

Взгляд Нигеля был ленив. Он сказал со странной интонацией в голосе:

– Я собираюсь на прогулку. Не думаю, что ты захочешь поехать со мной.

Нигель еще не договорил, как она утвердительно кивнула:

– Я… я… – и нахмурилась.

– Что, Лиз? – Он бросил на нее изумленно насмешливый взгляд. – Ты что-то хотела сказать?

Понял ли он ее мысли? Лиз сделала глотательное движение, призвала на помощь все свое отвращение к нему, все упорство и бесчувственность. Но ничего не получилось, и она вдруг услышала свой голос:

– Да, я бы тоже поехала.

Нигель какое-то мгновение смотрел под ноги, словно не желая обнаружить своих чувств, но она понимала, что он торжествует. К удивлению Лиз, это не взбесило ее. Нигель поднялся с кресла и с грациозностью кошки выпрямился.

Как он высок! Выше ее больше чем на голову. Как изящен, строен, мускулист, ни грамма лишнего веса.

Они направились к выходу. Гигантаская зеленая ящерица метнулась с дороги и спряталась за огромный камень.

Отовсюду доносился стрекот цикад. Солнце было еще ярким, но на чистом голубом небе уже появился серп луны.

– Куда ты желаешь отправиться? – любезно спросил Нигель и замедлил шаг, заметив, что Лиз с трудом поспевает за ним. – В деревню или, если хочешь, в Святилище? Или, может быть, просто посидим в отеле?

– Наверное, в святилище.

Окрестности, где располагался храм Аполлона, были действительно жилищем богов. По дикому, первозданному ландшафту скользили духи далеких предков, на чьих языческих алтарях некогда благоговейно совершались величественные культы.

Это священное место в те древние времена считали «пупом земли». Так было решено, когда Зевс, царь всех языческих богов, выпустил двух орлов: одного с места, где всходило солнце, а другого – где оно садилось. Орлы встретились в Дельфах, и тогда Зевс спустил с небес «пуп» и отметил это место. Ниже «пупа» располагалась пещера матери Земли, откуда произошла вся жизнь: по крайней мере, так считали древние греки. Пещеру охранял гигантский Пифон, которого убил Аполлон – любимый сын Зевса.

Над пещерой был построен великолепный храм Аполлона, и на протяжении тысячелетий это место на крошечном плато у подножия величественного Парнаса было самым священным в Греции, а культ бога солнца Аполлона – самым почитаемым.

Нигель и Лиз шли по Священной дороге, вдоль которой когда-то располагались сокровищницы, где хранились дары Аполлону от бесчисленных городов. Аллею украшали прекрасные статуи и сверкающие бронзой пальмы со свисающими золотыми финиками, а в ее конце возвышалась золотая статуя богини Афины.

Нигель рассказывал Лиз своим низким, густым голосом о местах, которые они проходили, о древних языческих культах, совершавшихся, когда Пифия вдыхала испарения из расщелины, дававшие ей, по преданию, провидческую силу.

От огромного храма мало что осталось, но развалин было достаточно, чтобы Лиз составила картину, каким храм был когда-то.

– Жаль, но это все, что осталось.

Они стояли в храме. Несколько групп туристов блуждали неподалеку и жадно ловили каждое слово экскурсовода.

– Это тот самый храм?

– Конечно, нет. Первый храм был построен из дерева и сгорел во время пожара. Второй был разрушен землетрясением – здесь было много землетрясений, ты, наверное, знаешь. – Нигель улыбнулся, вопросительно посмотрел на Лиз сверху вниз и добавил: – Это не очень спокойное место, напротив… в общем, оно под стать твоему характеру.

Лиз послала ему из-под ресниц красноречивый взгляд. Он засмеялся, и Лиз поняла, что не может промолчать:

– Я скоро стану невосприимчивой к твоим колкостям, Нигель. Все, чего слишком много, перестает действовать.

Он снова засмеялся:

– У тебя ведь тоже есть жало. Но его можно вырвать.

– Ты так думаешь? Какой же ты наглый и самоуверенный!

Странно, подумала она, в их словесной перепалке совсем не было враждебности.

– Знаешь, Лиз, – Нигель повернулся и медленно направился к выходу из храма, – ты мне не поверишь, но ты единственный человек, который назвал меня наглым.

– Может быть, ни у кого другого не было на это причин?

Он ничего не ответил, а она, как ни старалась сдержать себя, тем не менее, поколебавшись, добавила:

– У некоторых людей не хватает мужества сказать то, что они думают.

Странно, но он не возразил, а только искоса лениво и безразлично посмотрел на Лиз:

– Я полагаю, под «людьми» ты подразумеваешь вполне определенного человека… женщину?

– Да, Грету. – Лиз нахмурилась. Ей почему-то было неприятно произносить это имя.

– Судя по всему, ты ее не любишь, – сказал Нигель все еще без всякого интереса, и Лиз почудилось, что он чего-то ждет.

– Я не чувствую ничего, кроме презрения, к женщинам, которые отдаются мужчинам до брака или хотя бы испытывают искушение отдаться.

Они подошли к ступенькам, и Нигель машинально взял Лиз под руку:

– Скажи мне, а ты когда-нибудь испытывала искушение?

– Конечно, нет! – воскликнула она возмущенно.

Он улыбнулся:

– Мне кажется, ты не совсем точно меня поняла. Я имею в виду, тебя искушал какой-нибудь мужчина?

– Тоже нет.

– В таком случае пока нет доказательств твоей неуязвимости, – мягко заключил он. – Мы все можем оставаться безгрешными, если искушение не встретится нам на пути.

Он говорил это со странной значительностью, и Лиз недовольно посмотрела на него. Губы Нигеля изогнулись в полуулыбке, словно он мысленно проживал какие-то фрагменты своей жизни.

– Увы, даже самые сильные из нас поддаются искушению, Лиз. Помни об этом всегда и проявляй больше понимания к окружающим тебя мужчинам… и женщинам, – подумав, добавил он.

Они шли в сторону огромного амфитеатра, в древние времена используемого только для религиозных действ. Затем стали подниматься по ступеням, которые на самом деле были сиденьями, и когда поднялись на самый верх, Лиз вдруг охватило такое спокойствие, какое она никогда раньше не испытывала. Здесь, в этом жилище давних богов, царил мир, и, несмотря на щелканье фотоаппаратов туристов, толпящихся в храме и на Священной дороге, Лиз стало так приятно, что она почувствовала необходимость повторить эту прогулку и прийти сюда с мужем еще раз.

Солнце уже садилось, когда они покинули святилище, и скалы, горящие огнем с одной стороны и укутанные тенью – с другой, медленно таяли под пурпурным небом.

– Ты собираешься куда-нибудь? – спросила Лиз, когда они вошли во дворик и дурманящий запах цветущих лимонов донесся до них из фруктового сада перед домом Нигеля. Там росли апельсины, мандарины, грецкий орех и персики.

– Ты имеешь в виду сегодня вечером? – Нигель посмотрел на нее сверху вниз: – Нет, хочу побыть дома.

Чему я радуюсь, подумала Лиз, но предпочла не вдаваться в детали и оставила свой вопрос без ответа.

Глава пятая

Лиз как раз закончила одеваться, когда услышала стук в дверь своей спальни. Она нахмурилась. Мария? Но что ей нужно?

– Войдите. – Лиз сидела за туалетным столиком, держа в руках духи. В зеркале она увидела открывающуюся дверь и появившегося на пороге Нигеля. Он был одет в темно-серый льняной костюм; присущая только ему манера держаться отчетливо проявлялась в его позе, выражении лица и даже в тех, ленивых скучающих взглядах, которые он бросал на свою жену. Одна смуглая рука была наполовину скрыта в кармане, другой он легонько касался косяка двери.

– Что ты хочешь? – спросила Лиз яростно, поворачиваясь к нему.

Нигель слегка приподнял брови, но промолчал, продолжая внимательно разглядывать жену, впитывая каждую деталь – от светящихся волос до изящных ножек. Лиз почувствовала, как внутри нее закипает ярость. Ей хотелось сказать какую-нибудь колкость, но, к своему большому удивлению, она так и не смогла подобрать нужные слова.

Гнев немного утих, и Лиз вдруг обнаружила, что улыбается.

– Боялся, что я появлюсь перед твоими дорогими гостями похожая на Марию, например?

– Едва ли на Марию. – Нигель, как обычно, говорил, немного растягивая слова, но в его голосе тоже появились веселые нотки. – Искренне надеюсь, что ты постараешься, чтобы твоя фигура не приобрела такие размеры.

Взгляд ее блестящих голубых глаз встретился с его серо-зелеными глазами.

– Как известно, скука часто приводит к увеличению веса. – Лиз изящным движением нанесла духи за ухо.

– Ты просто не могла удержаться, чтобы это не сказать. – Глаза Нигеля были полны веселья. – Что, уже скучаешь?

– Ужасно. Я подумываю съездить в Англию.

– Уже? – Брови Нигеля поползли вверх.

– В нашем контракте не было сказано, как часто я могу ездить домой. А я собираюсь делать это когда захочу!

Нигель опустил глаза:

– Надеюсь, на этот раз ты не забудешь что мы женаты, как это уже однажды было.

Лиз непонимающе посмотрела на мужа.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не позволю тебе жить отдельно от меня.

Молчание. Полуобернувшись, Лиз положила флакончик духов на туалетный столик.

– Боишься, что я тебя брошу?

Он быстро пересек комнату и подошел к ней. Лиз подняла голову, смотря ему прямо в глаза. Нигель слегка улыбнулся, как бы сам себе:

– Нет, не боюсь.

Эти слова, сказанные таким мягким и вместе с тем уверенным тоном, воскресила в памяти Лиз посещение храма и чувство удовольствия, вызванное словами мужа, когда он сказал, что останется дома в тот вечер.

Это было очень приятно. Сначала в мерцающих сумерках они немного посидели во внутреннем дворике. Атмосфера за ужином была очень домашней и уютной, и Нигель улыбаясь, ухаживал за Лиз. Затем они бродили по саду, вдыхая кристально чистый ночной воздух. Льющийся сверху свет луны окрашивал утесы Парнаса в серебристый цвет, в то время как холодные темные глубины ущелий казались страшными и гротескными тенями. И чувствовалась таинственная непреодолимая власть храма Аполлона. Лиз тогда попала под очарование как волшебной ирреальности происходящего, так и каких-то незнакомых доселе чувств…

Нигель пошевелился, и Лиз резко вернулась в реальность. Что он скажет, если догадается о ее мыслях? Но зачем думать об этом, ведь она не собирается ничего рассказывать? На самом деле, ей совсем не нравилось его присутствие в ее комнате.

– Здесь все так однообразно, – заметила она, когда Нигель снова нетерпеливо дернул плечом, стараясь привлечь ее внимание к тому, что он ждет ответа на свой вопрос.

– Спасибо, – бросил он коротко, а потом, когда Лиз промолчала, добавил: – Ты очень избалована, дорогая, и я подумываю найти тебе какую-нибудь работу – чтобы избавиться от скуки.

Лиз резко вскочила, изысканно-прелестная в коротком платье из серебряного шелка, с воротничком усыпанным мелким жемчугом.

– Я никогда не работала и не собираюсь.

Глаза ее мужа сузились, и на короткое мгновение казалось, что ее ждет уничтожающий ответ. Однако Нигель, видимо, передумал и, меняя тему, снова напомнил, чтобы она вела себя прилично в присутствии гостей.

– Помнишь, что я тебе говорил? – закончил он почти угрожающе, и глаза Лиз стали похожи на застывший лед.

– Я же сказала, что, может быть, сделаю тебе одолжение, – ответила она сладким голоском.

– А я сказал, что ты будешь обязана так сделать! – повысил голос Нигель.

Лиз нахмурилась, но обнаружила к собственному удивлению, что совсем не злится.

– Если бы только не твой начальственный тон! Хотела бы я понять, что за этим скрывается.

– Значит, я в конце концов заставил тебя задуматься, – пробормотал Нигель, вернувшись к обычной манере растягивать слова. – Подумай еще, дорогая, может быть, ты и найдешь правильный ответ. – И оставив ее обдумывать эту загадочную фразу, он быстро посмотрел на часы, заметил, что ждет ее внизу и вышел из комнаты.

«…Может быть, ты и найдешь правильный ответ?»

Лиз рассеянно посмотрела в зеркало, отметила, что ее лоб перерезали морщины и немедленно перестала хмурится. Ответ… Ответ на что? Она немного постояла, но потом, мысленно отругав себя, решила больше не терзаться, обдумывая этот вопрос.

Ужин прошел как по маслу, и к своему удивлению Лиз искренне наслаждалась вечером. Аннет и Клара, обе примерно ее ровесницы, были очень рады познакомиться с ней, хотя и удивлены, как сказала Клара, так как никто не думал, что Нигель может жениться на англичанке.

– Никто не думал, что он вообще женится, – вмешалась Аннет. – Нигель обычно говорил, что слишком дорожит свободой, чтобы связать себя надолго… – Она замолчала и покраснела, почувствовав свою бестактность.

Лиз улыбнулась, хотя мысль о том, что эти две женщины сейчас думают о Грете, задела ее подобно царапине.

Было ли дело только в ее гордости?

Лиз бросила взгляд на мужа, стоящего рядом со стойкой бара и оживленно разговаривающего с тремя греками – Паносом, Петракисом и Дендрасом. Николет, жена Дендраса, также участвовала в разговоре, и Лиз только что узнала от Клары, что та является владелицей целого флота грузовых судов.

Как будто почувствовав ее взгляд, Нигель повернул голову и встретился глазами с Лиз. Она смутилась и решила снова повернуться к своим собеседницам, но его глаза притягивали к себе, вызывая какие-то странные чувства, от которых ей не удалось избавиться в течение всего вечера.

Нигель предложил выпить, и женщины присоединились к стоящим у бара.

– Я должен еще раз поздравить тебя с женитьбой на такой красивой девушке, – заметил Панос, когда Нигель передавал Лиз бокал. – Как ты ее нашел?

Нигель пожал плечами и улыбнулся, увидев сузившиеся глаза Лиз.

– Мы встретились случайно. – Он говорил беззаботным тоном, но Лиз чувствовала в его словах иронию.

Она почти что слышала: «Да, она красива снаружи, но внутри…». И Лиз слегка покраснела.

Спустя некоторое время Нигель заметил ей, понизив голос:

– Ты краснеешь божественно. – Но тут же добавил со смешинкой в глазах: – Даже если это вызвано не чем иным, как чувством вины.

– Это можно было и не говорить, – вспыхнула Лиз.

Нигель вздохнул.

– У тебя ужасный характер, детка. Я начинаю волноваться, что слишком поздно поймал тебя.

Лиз почти что вскрикнула от гнева:

– Поймал… меня? – Он не ответил, и она заявила:

– Ты еще пожалеешь, что вообще встретился со мной!

– Опять угрожаешь? – резко спросил Нигель, глядя на нее сузившимися глазами. – Ты самая неблагоразумная женщина, которую я когда-либо встречал.

– Самая неблагоразумная? – раздраженно переспросила Лиз. – Может быть, ты имел в виду – наименее покорная?

Нигель иронически поднял бровь:

– Откуда сравнительная степень? Я пока у тебя следов покорности не нахожу.

Лиз глубоко вздохнула, ее губы были сжаты, глаза воинственно горели, но что бы она ни собиралась ответить, ей пришлось сдержаться, так как к ним подошли остальные гости.

– Продолжение следует, – со смешком объявил Нигель и быстро отвернулся, чтобы не видеть ее убийственных взглядов.

Но когда гости распрощались и три машины одна за другой отъехали от их дома, Нигель в полном противоречии со своими ироничными высказываниями сказал Лиз:

– Я горжусь тобой, дорогая, на самом деле горжусь.

Удивленная сверх меры, Лиз могла только пробормотать:

– Хотела бы я понимать тебя, Нигель. – И когда он ничего не ответил, опять задала мучивший ее вопрос: – Почему ты все-таки женился на мне? – Она внимательно смотрела на мужа, ожидая ответа.

Его веки опустились, скрывая глаза, и Лиз поняла, что вряд ли он ответит откровенно.

– Зачем повторяться? Я уже говорил, что женитьба была самым простым способом решить наши проблемы.

– Самым простым, но не самым желанным. Надеюсь, в этом ты согласен со мной?

– Вовсе нет. Если бы женитьба была для меня нежеланна, я бы никогда не пошел на это. – Нигель расхохотался, увидев выражение лица Лиз. – Все еще теряешься в догадках? Может быть, скоро найдешь ответ.

Лиз стояла молча, обдумывая эти слова. У Нигеля, без сомнения, была какая-то причина желать этот брак.

Очевидно, это не были деньги, так как он все равно мог получить наследство, опротестовав завещание. Так же очевидно, это не была и страсть, просто потому, что Нигель ни разу не беспокоил ее и явно не собирался делать это в будущем. И если это были ни деньги, ни желание, тогда что?..

– Интересно, что бы ты стал делать, если бы я отказалась выйти за тебя замуж? – пробормотала она.

Машины уже исчезли из виду, но сквозь деревья все еще виднелись огни последней.

Услышав ее слова, Нигель повернул голову:

– А почему ты не отказалась?

– Ты, видимо, забыл: я, в отличие от тебя, думала, что условие этого завещания должно быть непременно.

– Да, это так, – согласился Нигель, зевнув. Ему, казалось, наскучил их разговор. – Пора идти в дом, я устал, да и ты тоже.

Лиз рассеянно кивнула, удивившись, что приняла его явное уклонение от ответа и не пыталась снова поднять вопрос об их браке.

– Да… я тоже устала. – Но хотя он стоял в стороне, Лиз не стала спешить первой войти в дом. Внезапно она почувствовала странное очарование тихой, лунной ночи с ее мягким бризом, доносящим экзотические запахи и причудливо изгибающим пальмовые ветви на фоне скал, которые в свою очередь казались приклеенными к фиолетовожемчужному небу.

Лиз всегда считала себя достаточно жестким человеком, который может воспринимать красоту, но никогда не станет испытывать никаких эмоций. Но кто мог остаться невосприимчивым к скрытому призыву красоты Дельф? На память Лиз пришли несколько строчек Байрона, и она прошептала их сама себе: «Останусь ли я равнодушен пред этими святыми местами, что другие чтут?..»

Эти святыни по-прежнему источали силу и мощь, и хотя по воле императора Феодосия дельфийский оракул был уничтожен, древние боги, казалось, только дремали, принимая современных почитателей, приезжающих сюда со всех концов света. Унесенная своим воображением, Лиз даже забыла о присутствии мужа.

– О чем ты думаешь? – Слова были тихими, и Лиз непроизвольно повернулась к Нигелю, слегка улыбаясь.

– Я восхищаюсь этим местом. Ты должен гордиться, что родился здесь.

– Обычно люди об этом не часто думают, но… да, я, пожалуй, с гордостью называю себя жителем Дельф.

Мгновение Лиз смотрела на его лицо, отмечая благородство и утонченность черт, сильный подбородок, суровый выражение глаз и аристократический лоб, закрытый массой черных, слегка вьющихся волос. И неожиданно Лиз охватило волнение, совершенно не связанное с таинством окружающей ночи, ее щеки раскраснелись, а в глазах появился мягкий свет. Нигель задержал дыхание и, прежде чем Лиз смогла понять его намерение, схватил ее в свои объятия, его губы искали ее рот. Лиз освободилась, но была снова схвачена и на этот раз почувствовала прикосновение его губ. Ее охватило томление, она машинально ответила на ласку его языка и пальцы ее непроизвольно коснулись волос на его груди. Это шелковистое прикосновение отрезвило ее и она резко отдернула голову.

– Отпусти меня! – закричала она, когда Нигель немного ослабил хватку.

– Не надо, Лиз, – нежно попросил он. – Разве это было так неприятно?

Она подняла глаза и, наверное, смогла бы освободиться, но Нигель с силой сжал ее руки, и Лиз решила уступить, не желая, чтобы потом появились синяки.

– Поцелуй любого мужчины для меня неприятен. Я тебе уже говорила, что моим единственным желанием было остаться старой девой!

– Это же неестественно, – протянул он, отпуская ее и немного отходя в сторону.

– Думай как хочешь. Меня совсем не интересует, считаешь ты меня естественной или нет. – Лиз быстро проскользнула мимо, но повернулась, когда оказалась рядом с большими стеклянными дверьми, ведущими в гостиную. – Вспомни, что я говорила, когда предупреждала не играть со мной в эти игры. Я сказала, что тебя ждет большой сюрприз, – это я и имела в виду!

К ее негодованию, эта тирада вызвала только смех у Нигеля, который напомнил свой ответ. Тогда он уверил Лиз, что эти слова являются вызовом, и он именно тот мужчина, который примет этот вызов.

– А также, моя дорогая, – добавил он, – я много раз просил не провоцировать меня. Я не бросал слова на ветер, говоря, что у тебя могут появиться и синяки.

В глазах Лиз вспыхнул гнев, она так сильно сжала руки в кулаки, что стали видны побелевшие костяшки пальцев. И все же она попридержала рвущиеся с языка слова, пораженная одним открытием, – ее ярость вызвана больше тем, что Нигель нарушил магическое очарование вечера, а не его словами или даже поцелуем. Решив не давать волю гневу, она тихо заметила:

– Твои угрозы уже не слишком впечатляют, – Лиз даже удалось изобразить нежную улыбку, – так как ты слишком часто повторяешься.

Нигель рассмеялся.

– А разве мои предупреждения когда-нибудь принимались всерьез? – Он поднял одну бровь с таким выражением, которое просто не могло не разозлить Лиз.

– Нет, никогда. И никогда не будут. Я просто хотела сказать, – добавила Лиз с вежливой издевкой, – что твои угрозы мне уже наскучили.

Мгновение царила тишина. Со стороны оливковых деревьев слышался стрекот цикад и далекое позвякиванье колокольчиков овец.

– Наскучили? – Нигель слабо улыбнулся. – Как это типично для английской аристократии – им все быстро приедается.

– Я не говорю, что мне все надоело! – возразила Лиз с негодованием, но без злости.

– Некоторое время назад ты сказала, что тебе здесь скучно.

Лиз покачала головой.

– Я только сейчас поняла, что мне никогда не наскучит в этом месте.

Глаза Нигеля странно блеснули. Ее голос был мягким и даже казался нежным, что совсем не походило на тот раздраженный тон, который она обычно приберегала для мужа.

– Значит, ты уже передумала ехать в Англию? – было все, что он сказал, но сами слова, скорее утверждение, чем вопрос, предполагали уступку с ее стороны, а этого Лиз не могла допустить.

– Вовсе нет, я по-прежнему хочу повидать своих близких и немного погостить у них.

Нигель смотрел вперед, туда, где над темной поверхностью моря висел чистый и ясный диск луны.

– Когда ты планируешь эту поездку? – спросил он, прислоняясь спиной к одной из колонн, поддерживающих крышу веранды.

– Скоро, возможно, на следующей неделе. – В голосе Лиз явно звучал вызов.

Нигель быстро посмотрел ей в лицо, но его голос был спокоен:

– Как долго тебя не будет?

Этот равнодушный тон предполагает всякое отсутствие интереса с его стороны – как раз то, что ей так хотелось, уговаривала себя Лиз… Но откуда такое странное разочарование?

– Пока ничего не могу сказать, все зависит от того, как много приглашений в гости я получу! – ответила она с вызовом.

– Но ты должна хоть как-то планировать заранее…