Текст книги "Последний защитник"
Автор книги: Эндрю Тэйлор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
Когда я покидал Скотленд-Ярд, уже стемнело. Улицы все еще были запружены. Пешком я бы добрался быстрее, однако сел в экипаж на пару с Эбботом. Он жил дальше меня, на востоке, на Флит-стрит, рядом с «Таверной дьявола». Болтовня попутчика раздражала меня, но я решил, что ехать в его компании будет безопаснее.
Мы миновали Чаринг-Кросс, и я подумал, покинула ли Кэт Уоллингфорд-хаус. Она ведь все еще могла быть там. Одна мысль об этой женщине вызвала у меня знакомую смесь раздражения, нежности и беспокойства. Теперь, когда ее видели в Уоллингфорд-хаусе, она была в большой опасности.
Если бы я мог поговорить с этой упрямицей, то, возможно, мне бы удалось убедить ее выдать Ричарда Кромвеля. Есть и другой вариант: Кэтрин позволила бы мне пообщаться с бывшим протектором, а сама бы выступила в роли посредницы. При подобном раскладе она была бы кристально чиста перед Уильямсоном, да и перед королем тоже. Но я боялся, что она не поддастся на уговоры и никогда не скажет мне ничего, что могло бы угрожать Кромвелю и ее мужу.
Муж. Даже теперь слово это оставляло во рту кислый привкус. Муж Кэтрин Ловетт.
В Инфермари-клоуз Сэм открыл дверцу экипажа, встречая меня.
– Ничего нового? – спросил я, когда он взял мой плащ.
– Вы слышали последние новости о борделях, сэр? Теперь их крушат уже в Холборне.
– Знаю. А что у нас дома?
Сэм усмехнулся. Он подмигнул бы мне, если бы осмелился.
– Новая служанка вовсю старается. Девушка со многими талантами. Скажем так: могло бы быть и хуже, но она, по крайней мере, украшает дом. Вы собираетесь оставить ее, сэр?
Я проигнорировал его вопрос.
– Передай Маргарет, пусть подает ужин через пятнадцать минут. – Он собрался уходить, но я остановил его. – Погоди. Скажи ей, что я хочу, чтобы еду принесла Хлорис.
– Хорошо, хозяин, – кивнул Сэм.
Я пошел в спальню и сбросил проклятый парик, от которого чесалась голова. Надел колпак, халат, тапки и спустился в гостиную. Вошла Хлорис с подносом и принялась накрывать на стол. На ней было довольно скромное платье, соответствующее положению служанки, но лицо женщины раскраснелось, и она отводила глаза. В свете свечей, отметил я, она выглядела удивительно хорошенькой. Я вспомнил нежное прикосновение ее пальцев к моей голове прошлым вечером и то, как умело она помогла мне в мансарде во дворе «Кобеля и суки» справить нужду.
Хлорис налила вино, вышла и вернулась с едой:
– Остаться, чтобы прислуживать вам, сэр?
– Да.
Несколько минут я ел и пил. Я чувствовал, что Хлорис стоит у меня за спиной. Мне казалось, я даже слышу, как она дышит. Когда я велел ей наполнить бокал, она оказалась возле моего плеча.
– Скажи, – начал я, пока она наливала вино, – у тебя есть друзья в заведении мадам Крессуэлл? Я имею в виду не джентльменов. Среди тех, кто там работает, есть кто-нибудь, кому ты доверяешь.
– Я никому особо не доверяю, сэр. – Хлорис фыркнула. – Даже себе самой.
– Ну, хотя бы в определенной степени.
– Из мужчин точно никому. Они хотят получить удовольствие бесплатно и вообще такие жадные, что продадут мать родную за два пенса, в особенности этот Мертон.
– Высокий мужчина, который принимает деньги?
– Да. И у него такие странные вкусы. Он меня пугает.
– Ладно. А как насчет женщин?
– Вы имеете в виду нас, проституток? – Хлорис говорила ровным голосом, лишенным эмоций. – Знаете, мы все шлюхи, даже кухарка. Каждая за себя. Там нет друзей. – Она задумалась. – Разве что Мег.
– Кто?
– При клиентах мы должны называть ее Амариллис. Помните ее?
Я кивнул. Вспомнил полуголую курносую толстушку.
– Мы с Мег помогаем друг другу, – пояснила Хлорис. – Но вряд это можно назвать дружбой.
– Можешь с ней связаться?
Моя собеседница нахмурилась:
– Это еще зачем? Неужто она пришлась вам по вкусу? Я думала, вы не любитель наших услуг.
Я промолчал, отвернулся и продолжил есть. Чуть позже я сказал:
– Ты видела мои документы и знаешь, что я служу королю. Ему нужны кое-какие бумаги, которые находятся в доме мадам Крессуэлл.
Хлорис схватилась рукой за горло:
– Я ничего такого не знаю, сэр…
– Когда я был там в первый раз, – продолжил я, – то видел в гостиной письменный стол.
– Да, я же вам говорила. – Хлорис вдруг стала словоохотливой. – За ним сидит его светлость. Он любит наблюдать сверху, кто заходит во двор, а кто оттуда выходит. Герцог говорит, иногда это не менее интересно, чем в театре: смотреть, как посетители не решаются сразу постучать в дверь, как они сперва пересчитывают деньги, как плюют в канаву и как приятели понуждают их.
– А где хранятся бумаги Бекингема?
– Откуда мне знать. Ключи от ящиков стола герцог держит при себе. Никому другому не доверяет. Может, он хранит их под замком там. Может, уносит с собой, когда уходит. – Хлорис подумала, потом добавила будничным тоном: – Как-то раз его светлость взял меня прямо на этом столе. Окно было открыто. У меня голова наружу высунулась.
Я повернулся к столу и снова продолжил есть, потом произнес:
– Мне нужно все, что хранится в ящиках. То есть любые бумаги. Как их оттуда достать?
– Ну, тут Мег не помощница. Она на такое сроду не отважится. Если вам нужны бумаги, придется добывать их самому.
Я положил нож на стол, ибо потерял аппетит.
– Предположим, я решился это сделать. Когда лучше туда отправиться?
Хлорис задумалась.
– Пожалуй, ранним утром. Мы заняты большую часть ночи, поэтому все обитатели борделя поднимаются поздно, включая мужчин.
– Ты уверена, что Мег не станет искать их для меня?
– А с чего ей рисковать? Мег не такая дура, как я. Да и двадцать фунтов она от вас тоже не получала. Да Мег убьют, если вдруг там застукают. Она прекрасно это знает.
Помолчав, я сказал:
– А если, допустим, оставить открытым окно…
Хлорис рассмеялась:
– Вижу, вам нравится входить и выходить через окна. – И тут же приложила ладонь ко рту. – Простите, сэр, у меня вырвалось. – Она нахмурилась и убрала руку от лица. – Вообще-то, есть один способ, сэр. Но это будет дорого вам стоить.
«Что ж, все имеет свою цену, – подумал я, – и не всегда она выражается в деньгах».
Когда Хлорис убрала со стола и удалилась, я взял перо и чернила и написал письмо. Слова давались мне с трудом, но деваться было некуда. Наконец я закончил, высушил чернила песком, свернул письмо и надписал сверху: «Госпоже Хэксби».
Я запечатал его, чувствуя себя игроком, который поставил все на кон и не способен предугадать, что уготовила ему судьба. Интересно, отправилась ли Кэтрин вчера вечером в Уоллингфорд-хаус по своей воле? Или же Вил заставил ее пойти с ним?
Я позвал Сэма, который прохлаждался в передней. Хотя было уже поздно, я велел ему прислать ко мне Маргарет. Он был озадачен, но беспрекословно повиновался. Вскоре пришла Маргарет, на ней было мешковатое платье, которое она надевала, закончив работу.
– Я хочу, чтобы завтра, примерно в десять часов утра, ты отнесла это письмо на Генриетта-стрит, в дом под знаком розы.
– Я? – Она потерла глаза на красном лице. – Но утром у меня полным-полно дел, хозяин. Может, пусть лучше Стивен сходит? Или Сэм?
– Нет. Возможно, за домом следят враги госпожи Хэксби. И мои. Им известно, что Стивен мой слуга и Сэм тоже. Тебя же они в лицо не знают.
– Может, послать мальчишку? Сэм приведет вам из пивной.
– Нет, – возразил я. – Я хочу, чтобы письмо отнесла ты. Человек, которому я доверяю и которому доверяет госпожа Хэксби.
Я сделал паузу, но Маргарет ничего не ответила. Она стояла неподвижно, не сводя с меня глаз и оттопырив нижнюю губу, и молчала. Однако всем своим видом выражала несогласие.
– Это ради госпожи Хэксби, – наконец произнес я; меня кольнула зависть: ну почему Кэт так легко завоевала преданность моих слуг? – Пожалуйста, Маргарет, сделай это для нее, если не ради меня.
Глава 15
Репетиция
Среда, 25 марта 1668 года
Конура качается и гремит. Пустобрех чешется. Феррус выползает помочиться на углу рядом с угольным сараем. До чего же холодно. Теплая только моча.
Часы бьют пять раз подряд. Бим-бом. Потом вступают другие. Дьявольские кочерги. Бим-бом.
Феррус думает о доброй молодой леди.
Тогда на улице, когда хозяин был «У Фултона» и секретничал со стареньким дедушкой, леди говорила ласково, но он испугался, убежал и спрятался. Однако он потом видел ее, когда возвращался в цирюльню и к хозяину. Леди шла через большую площадь, полную людей. Называется Ковент-Гарден. Какой же это сад[5]5
От англ. garden – «сад».
[Закрыть], если там ничего не растет? Она вошла в дом на улице за площадью.
Где живет леди?
Позади Ферруса гремят засовы. Он оборачивается. В дверном проеме, ведущем в проход, стоит хозяин. В руке у него хлыст. Лицо все в пятнах. Он качается и размахивает хлыстом из трех узловатых шнуров: туда-сюда, туда-сюда.
Обычно, когда хозяин сильно напивается, он засыпает. Но иногда он сильно напивается и не засыпает. Ох нет, нет, нет!
– Ты проклятый бездельник, дубина, – говорит хозяин и кивает, соглашаясь сам с собой. – Из-за тебя я в понедельник лишился королевского вознаграждения. Ты проклятая безмозглая тварь. Ты у всех вызываешь отвращение, и это стоило мне кошелька с золотом. Погоди, я с тебя шкуру сдеру. Задам тебе урок.
Из конуры выходит Пустобрех. Он рычит. Хозяин уворачивается от него. Поднимает хлыст и идет к Феррусу.
– А ну поди сюда, – говорит он. – Иди сюда, ублюдок.
Феррус визжит, когда шнуры обрушиваются на его голову полосами боли.
Звенит цепь Пустобреха. Он бросается на хозяина, но цепь короткая и удерживает его.
На этот раз хлыст добирается до шеи и руки Ферруса. Он пытается уклониться. Но ему мешает стена.
Пустобрех рычит и скалится.
Хозяин смеется над ним:
– Думаешь, ты свирепый? Вот же глупый пес! Да я тебе лапы поотрываю.
Он опускает хлыст на Пустобреха, и тот взвизгивает.
Ох, Пустобрех! Феррус издает бессловесный вопль. Вскакивает. Выхватывает у хозяина хлыст. Хозяин спотыкается. У него отваливается челюсть.
На морде у Пустобреха кровь. Ох, бедный, бедный Пустобрех!
Феррус опускает хлыст на хозяина. Хозяин снова спотыкается и падает. Пустобрех хватает его за лодыжку. Ох. Хозяин вопит, и вопит, и вопит.
Мир перед Феррусом красный. Хозяин лежит на земле, свернувшись, как кошка перед очагом. Феррус хлещет его кнутом по голове и туловищу. Пустобрех кусает его за ногу.
Кнут поднимается. Кнут опускается. Хозяин визжит. Хозяин кричит. Хозяин воет.
Кто-то кричит из окна судомойни. Бряцает засов на двери.
Феррус бросает кнут. Он падает на хозяина. Хозяин стонет. Хозяин хнычет. Пустобрех рычит.
Крики все громче. Феррус бежит. Через открытую дверь в проход. Широким шагом он идет через мглу раннего утра. Размахивает руками, как лопастями ветряной мельницы, двигаясь вперед. Он отпирает засов служебной калитки, ведущей в парк.
В другой мир. Туда, где воздух затаил дыхание.
Лицо у Ферруса мокрое. Он утирает его руками. Красными руками. Он вытирает руки о штаны. Феррус бежит вдоль канала.
Серый свет заполняет мир. Постепенно он становится серебристым.
Без Хлорис я бы не смог найти нужный дом. Вход в переулок, ведущий к нему, был почти невидим.
Вход находился со стороны Лонг-Акра, спрятанный в тени свечной лавки. Еще не совсем рассвело, а стены с обеих сторон высокие. Дорожка петляла в лабиринте из зданий и дворов.
Хлорис взяла меня под руку. Я нес спрятанный под плащом сверток с инструментами и трость. Вчера вечером план казался мне вполне разумным и осуществимым, единственным возможным выходом из наших затруднений. Теперь же он представал в своем истинном свете, как дичайшая и глупейшая из всех мыслимых затей.
– Мы почти пришли, – объявила Хлорис, сжимая мою руку, словно я был ребенком, которого следовало приободрить.
Чтобы попасть в дом, надо было подняться по лестнице. Внизу располагалась мастерская, тяжелые двойные двери которой были заперты на цепь. Мы взошли по ступеням. Светлело. Над нами было серое небо со струйками дыма из множества только что разожженных очагов. Хлорис провела в этом доме несколько ночей, когда ее выгнал хозяин, еще до того, как мадам Крессуэлл подобрала бывшую служанку и сделала ее проституткой.
– Лучше я буду говорить. – Она снова сжала мою руку. – Потому что знаю, как здесь все устроено. – Моя спутница ухмыльнулась, показав на мгновение зубы. – Вам снова придется открыть кошелек, сэр.
Она постучалась в дверь раз-другой. Никто не ответил. Я слышал внутри какие-то крики. Хлорис постучалась в третий раз. Оконце на двери сдвинулось.
– Что за гвалт с утра пораньше? – Голос был резкий и твердый, словно женщина забивала гвозди. – А-а-а, это ты! Разве ты теперь не у мадам Крессуэлл работаешь?
– Я ушла от нее.
– Да небось она сама тебя выставила.
– Прошу прощения, госпожа, но я с приличным джентльменом, который смертельно устал. Ему нужна постель. И отдельная комната, а я буду за ним ухаживать. И еще ему требуется уединение.
– Надолго?
– Ну, скажем, до полудня.
– Пять шиллингов.
– Пять? Это что, Сомерсет-хаус?
– Вам нужна отдельная комната, верно? Значит, кому-то придется убраться, так? Поэтому пять шиллингов. Хотите берите, хотите нет.
– Джентльмену нужна та маленькая комнатка наверху. Под самой крышей.
– С чего это его вдруг потянуло на крышу?
– Ближе к раю.
– Тогда восемь шиллингов. – Послышался какой-то странный звук: не то смех, не то скрип петель. – Если желает обрести рай, пусть раскошеливается.
Хлорис ткнула меня в бок:
– Будьте добры, сэр, заплатите. Не так уж и дорого. Ждать-то мы не можем.
Она подмигнула и обняла меня за талию. Эта женщина хорошо владела собой, была более хладнокровной, чем я сам. Я с трудом отсчитал монеты, и не только потому, что было плохо видно: у меня дрожали пальцы. Хлорис собрала монеты с моей ладони и протянула их в оконце. Оконце закрылось, и мы стали ждать, дрожа от холода.
– Уверена, что эта карга не обманет? А вдруг возьмет деньги и оставит нас на пороге?
– Не беспокойтесь, сэр. Вы заплатили ей восемь шиллингов, не торгуясь. Мы не похожи на разбойников, говорили с ней вежливо. Хозяйка рассчитывает получить от нас еще, пока мы здесь.
Спустя несколько минут засов отодвинули, и дверь открылась. Внутри был узкий коридор. В полутьме, прижавшись к стене и давая нам пройти, стояла высокая сутулая женщина в черном, смахивавшая на старую ворону. Она протянула Хлорис свечу:
– Вверх до конца лестницы. Дальше стремянка в мансарду. – Она окинула меня взглядом. – Не слишком пьян, нет? Если слишком, то придется тебе самой тащить его туда. И прибраться потом, если он вздумает блевать.
– Я справлюсь, госпожа. – Хлорис взяла меня за руку. – Пойдемте, сэр, позвольте мне отвести вас в рай.
В центре деревянного дома, готового вот-вот развалиться от древности, была покосившаяся крутая лестница. Воняло здесь, как в сортире в пивной. Мы шли мимо закрытых дверей и слышали звуки, издаваемые постояльцами, некоторые из них спали, другие нет.
На верхней площадке, крепко прижавшись друг к другу, чтобы согреться, лежали мужчина и женщина. Рядом была стремянка. Мужчина выругался, когда мы проходили мимо, и я догадался, что их выставили из-за нас.
Хлорис первой поднялась по стремянке в мансарду. Я последовал за ней и оказался в узкой клетушке. Почти все пространство занимала низкая кровать на колесиках, покрытая грязной мятой простыней. Воздух в комнате был зловонный, словно все запахи снизу поднимались сюда и годами здесь копились.
После темной лестницы в мансарде оказалось на удивление светло. Каморка была буквально втиснута в конек крыши. По обе стороны кровати скат крыши доходил до дощатого пола. Из двух треугольных вертикальных стен по бокам, внутренняя, та, что за кроватью, была из досок. Внешняя же стена большей частью состояла из высокого оконного переплета, который был, видимо, позаимствован от другого строения.
Положив сверток и трость, я распахнул окно. Свежий холодный воздух, смешанный с запахом горящего угля, хлынул в каморку. Прямо напротив, не более чем в ярде, было другое окно. Кусок ткани служил шторой, которая скрывала то, что находилось внутри.
Верхние этажи обоих домов нависали так, что мансарды почти соприкасались. Я глянул вниз. Лучше бы я этого не делал. Потому что прямо внизу увидел переулок, который шел вдоль стены дома мадам Крессуэлл во дворе «Кобеля и суки». Падать отсюда было высоко.
– Там Мег обычно спит, и я тоже. – Хлорис стояла рядом, обдавая мою щеку теплым дыханием. – Если только мужчина не заплатит, чтобы провести с нами всю ночь.
Я взял трость, выставил ее наружу и постучал по стеклу. Сперва тихонько, потом сильнее. Вдалеке залаяла собака.
– Тише! – прошептала Хлорис. – Вы так весь дом разбудите.
Ткань на окне заколебалась. Я снова постучал и убрал трость. Ткань исчезла. На меня смотрело бледное детское личико.
– Отойдите! – Хлорис оттолкнула меня и высунулась из окна. – Мэри, – позвала она и показала жестом, чтобы та открыла окно.
Ребенок послушался. Когда рама отворилась, я впервые рассмотрел девочку как следует. И узнал это лицо.
– Доринда, – сказал я, вспоминая покрытые синяками руки третьей из проституток, которых мадам Крессуэлл выстроила передо мной в ряд.
– Мэри, – поправила меня Хлорис. – Это ее настоящее имя. – Она глянула на девушку. – А где Мег?
– Внизу с господином Даррелом.
Это стало для меня настоящим ударом. Хлорис думала, что Мег будет полезным союзником. Я даже подумывал, вдруг удастся ее подкупить, чтобы она взломала ящики стола, пока я жду здесь в относительной безопасности.
– Где ты пропадала? – спросила Мэри. – Мы…
– Что случилось, детка? – прошептала Хлорис. – Ты похожа на привидение. Почему ты в мансарде?
Бледное личико задрожало и сморщилось.
– У меня в животе ничего не удерживается. Меня вчера стошнило прямо на одного джентльмена. Мадам Крессуэлл отправила меня сюда, с глаз подальше.
– Черт ее побери! Ты беременна?
Мэри кивнула:
– Хозяйка жутко разозлилась. Никогда еще не видела ее такой. Велела Мертону меня выпороть. Но это не помогло. Меня только стошнило ему на ботинки.
– Господи, будь милостив! – пробормотал я что-то вроде молитвы.
Хлорис выругалась.
– Послушай, Мэри, – сказала она. – Открой окно как можно шире.
– Мне кажется, я еще слишком маленькая, – всхлипнула девочка. – Это несправедливо.
– Ш-ш-ш! Я иду к тебе. И этот джентльмен тоже. Не беспокойся, он тебя не тронет. Кто-нибудь уже проснулся?
– Нет. Вчера все разошлись поздно. Мадам открыла заведение для частной вечеринки. Никто еще даже не спускался, чтобы разжечь огонь на кухне.
Хлорис сняла шаль и бросила ее на неубранную постель. А потом расстегнула плащ и швырнула его туда же сверху. Она взобралась на подоконник:
– Отойдите, освободите мне место.
Девушка с поразительной грациозностью выбралась из окна. Держась за раму, она выпрямилась. Затем без малейших колебаний перешагнула на подоконник соседней мансарды. Нагнула голову и забралась внутрь. Обернулась ко мне.
Я передал ей сверток с инструментами.
– Давайте, – прошептала Хлорис.
Я бросил плащ и шляпу на кровать. Парик я сегодня надевать не стал. Хватаясь за перегородку и скорчившись, я на мгновение замер. Казалось бы, что такое ярд? Да всего ничего, один лишь шаг. Поднимаем ногу и опускаем ее – вот вам и ярд. Проще простого: мы делаем это тысячи раз на дню, ни на секунду не задумываясь. Но совсем другое дело, когда вы находитесь в двадцати пяти или даже больше футах над землей. Тогда ярд – это глубокая расселина. Ярд – это зев пропасти, готовой тебя поглотить. А я, увы, трус.
Я не видел Мэри, но слышал ее тонкий, полный отчаяния вой. Я наклонился над бездной и схватил за запястье Хлорис, которая протянула мне руку. А потом, не смотря вниз и глядя ей в глаза, словно чаял найти там спасение, я перешагнул в дом мадам Крессуэлл.
И оказался в другой мансарде, чуть больше той, что перед этим покинул. Я развернул сверток. Взял пару стамесок, молоток и маленький лом, позаимствованный из ящика с инструментами у Сэма. К сожалению, я не владел искусством взламывать замки.
Мэри округлила глаза:
– Что вы собираетесь делать, сэр?
– Не волнуйся, дорогая, – успокоила ее Хлорис. – Нас скоро след простынет, ты и опомниться не успеешь, равно как и остальные.
Мэри бросилась к ней и схватила за руку.
– Возьмите меня с собой, – прошептала она. – Пожалуйста! Очень тебя прошу.
– Хорошо. – Хлорис встретилась со мной взглядом над головой Мэри. – Но нам с джентльменом сперва нужно на минутку спуститься. Оставайся здесь. Оденься пока.
Дом оказался больше, чем я думал. Мы с Хлорис прошли мимо мансарды, где меня когда-то заперли, вниз по узкой лестнице и попали в длинный коридор со множеством дверей. Следующий спуск был шире и с менее крутыми ступенями. Мы вышли на площадку, которую я видел во время своего первого визита во двор «Кобеля и суки». Девушка дернула дверь в гостиную. Та оказалась заперта.
Приложив палец к губам, Хлорис бесшумно прошла к соседней двери. Встала на цыпочки и достала ключ с уступа над притолокой. Медленно и неслышно вставила его в замок и повернула. А затем одарила меня улыбкой, больше похожей на гримасу. Подняла щеколду, и дверь отворилась.
Мы оказались в убогой каморке, в которой уместились всего лишь стол и стул. Стол был заставлен подносами с бутылками и грязными бокалами. В каморке также имелась дверь в смежную с ней гостиную. Я заглянул за высокую ширму на противоположной стороне. Комната была пуста. Воздух спертый, пахнет потом, свечами и перегаром. Снова пустые бутылки и грязные бокалы, включая один разбитый в камине. На ковре неровной кучкой рассыпанная колода карт.
Я прошел к столу у окна. Раздвинул шторы, чтобы впустить свет. В тишине громко звякнули кольца.
Это был самый простой письменный стол, без украшений в виде резьбы или инкрустаций. С плоской столешницей, двумя ящиками снизу и местом для ног между ними. Мне вдруг вспомнилось с неожиданным отвращением, что Хлорис возлежала на нем для удовольствия герцога, а ее голова при этом высовывалась из окна.
Я положил инструменты и попробовал открыть ящики. Оба были заперты и плотно прилегали к каркасу стола. Я взял самое маленькое зубило и всунул его между верхом левого ящика и столешницей. Я двигал инструментом из стороны в сторону, разрушая дерево сверху и снизу, постепенно увеличивая зазор. С молотком бы наверняка получилось быстрее, можно было бы вогнать зубило поглубже, но тогда возникло бы больше шума, а я не мог рисковать.
Но в конце концов зубило сделало свою работу. Когда зазор был достаточно велик, я вставил в него клинообразный ломик. И оглянулся. Хлорис стояла у двери, выходящей на лестничную площадку, и прислушивалась. Она состроила мне рожу. Я нажал на ломик. Дерево с треском раскололось. Я нажал сильнее и взломал ящик.
Сердце у меня упало, когда я увидел его содержимое: чистая бумага, чернила, перья, воск для печатей, маленький ножик и песочница. Все.
Я набросился на другой ящик. Он оказался прочнее. У меня заканчивались силы, но дело шло туго. Вероятно, зазор был меньше.
Зубило выскользнуло из моей потной руки и вырезало неровную канавку на поверхности стола. Я тихо выругался. Прошло не меньше минуты, пока мне удалось сделать отверстие достаточным, чтобы в него вошел ломик.
В этот раз звук получился громче. Замок расколол дерево. Передняя часть ящика отвалилась и с грохотом рухнула на пол.
– Черт вас побери, сэр! – зашипела Хлорис.
Я пропустил ее слова мимо ушей. У меня дрожали руки. Я взял то, что осталось от второго ящика, и положил на стол рядом с первым. Там ничего не было, кроме стопки бумаг. Первый лист был исписан знакомым энергичным почерком Бекингема. Я схватил всю пачку.
– Ш-ш-ш…
Я обернулся. Хлорис смотрела на меня полными ужаса глазами, приложив палец к губам.
– Кто-то идет, – сказала она беззвучно.
Я запихал бумаги в карман камзола. Трость осталась в мансарде соседнего дома. Я взял ломик в одну руку, молоток в другую.
Мы замерли, прислушиваясь. Я слышал только отдаленный лай собаки. Хлорис нахмурилась. Она дернула плечами и сделала знак следовать за ней к двери в каморку за ширмой.
И в тот самый миг, когда мы оба начали двигаться к двери, ширма неожиданно наклонилась и с грохотом упала на пол перед нами. Хлорис вскрикнула и тотчас замолкла.
На месте ширмы, почти вровень с дверным косяком, стоял Мертон. На нем были лишь сорочка и ночной колпак, но в руке он держал поднятую шпагу. Он опустил лезвие и направил его кончик на меня. А затем переместил на женщину.
– Нет, сэр! – взмолилась она. – Нет, господин Мертон, пожалуйста, не надо. Прошу вас, пожалейте бедную Хлорис. Вспомните, сколько удовольствия мы доставили друг другу. Посмотрите, что у меня для вас есть…
Ее голос звучал неуверенно. Но она протянула руку, которая была пуста. На секунду внимание Мертона отвлеклось от меня. Воспользовавшись этим, я бросил в него ломик.
Тот угодил ему в висок. От неожиданности и силы удара Мертон отступил. С молотком в руках я ринулся к нему. Это был мой единственный шанс. Но он уже оправился и со скоростью умелого бойца сделал выпад. Клинок скакнул мне навстречу. Парировать было поздно. Мое собственное движение только усилило удар.
Наконечник шпаги Мертона с такой силой вонзился мне в грудную клетку, что я не мог дышать. Я отпрянул назад. Однако оружие, как ни странно, даже не прокололо мне кожу. Клинок отскочил.
В глазах противника я увидел изумление. Хлорис тем временем схватила кресло и ударила им Мертона. Он споткнулся об угол очага и качнулся к стене. Однако затем снова пришел в себя и со шпагой бросился на девушку. Она закричала. Я побежал к ней. Хлорис уронила кресло и упала на спину. Я размахнулся и ударил Мертона по голове молотком.
Последовали глухой стук и судорожный вздох. Он рухнул, ударившись затылком о стену. Я ударил еще раз, на этот раз сильнее. Головка молотка вошла в череп. Что-то хрустнуло. Шпага выпала у него из руки.
Я замер на месте, словно парализованный. Бледная Хлорис смотрела на меня во все глаза, затыкая себе рот ладонью. Я не верил своим глазам. Не может быть, чтобы я совершил подобное.
Внизу кто-то закричал. Я опомнился. Оставил молоток на месте – не мог заставить себя его вытащить – и схватил шпагу Мертона.
– Быстрее!
Хлорис, пошатываясь, прошла через дверь в каморку, а затем на площадку, я следовал за ней. Откуда-то доносились голоса, мужские и женские. Кто-то кричал, кто-то визжал. Я потащил ее к лестнице.
Только на следующей площадке я увидел алые капли на досках позади нас. Одной рукой Хлорис зажимала рану в боку, чтобы остановить кровотечение, но кровь просачивалась сквозь пальцы.
– Мне нужно… мне нужно…
– Нельзя останавливаться.
Последний пролет я буквально волок ее. Увидев нас, Мэри испуганно вскрикнула. Я опустил шпагу и отпустил Хлорис – она оперлась о стену. А затем придвинул кровать к двери. Здесь было так тесно, что мне едва удалось втиснуть ее между дверью и противоположной стеной.
– Я вылезу через окно, – сказал я девочке. – Приведи Хлорис ко мне, и я перенесу ее.
Больший страх пересиливает меньший. Я перешагнул из одного окна в другое с такой легкостью, будто долгие годы занимался этим дважды в день. Мэри помогла Хлорис взобраться на окно. Я схватил ее за запястья. Перегнулся и при содействии Мэри перетащил из одной мансарды в другую. На миг наши взгляды встретились. У бедной девушки дрожали ресницы. Она сползла на пол и застонала.
Я повернулся к окну.
– А как же я, сэр? – спросила Мэри. – Они убьют меня.
Кто-то барабанил в дверь.
– Не убьют. Скажешь, что я приставил шпагу к твоему горлу.
– Возьмите меня с собой. Прошу вас, господин. Хлорис мне обещала.
Я взглянул на бледную несчастную девочку, босую и беременную, в одной сорочке.
– Ради бога, сэр! – взмолилась она.
Я протянул к ней руки и перетащил в соседнюю мансарду. По сравнению с Хлорис Мэри вообще ничего не весила. Я закрыл окно и запер его на щеколду.
Позади меня раздался резкий крик. Хлорис перекатилась на бок и сжалась в клубок. Под ней образовалась лужа крови, которая расползалась по полу. Ее лицо было белым как мел. Она пыталась что-то сказать, но разобрать слова не представлялось возможным.
Я встал рядом на колени. Хлорис дернула меня за рукав и вымолвила:
– Оставьте меня. Заберите Мэри, уведите ее отсюда. – Она отпустила меня и схватилась за бок. – Дайте Мэри мой плащ. Она…
Рука Хлорис упала на пол. Голова ее поникла. Глаза были по-прежнему открыты. Мэри издала пронзительный вопль.
Из соседнего дома доносился звук расщепляемого дерева. Через секунду они взломают дверь в мансарду.
Я схватил наши плащи, лежавшие на кровати.
– Быстрее! – скомандовал я Мэри. – Возьми туфли и шаль Хлорис.
– Кто ты, черт возьми?! – спросил Фибс.
На улице стояла какая-то невысокая женщина. Ее голова едва доходила привратнику до груди. Она подняла на него глаза. Симпатичное лицо, широкое и румяное.
– Я Маргарет, сэр, – сказала она. – Пришла к госпоже Хэксби.
– И что, интересно, у госпожи Хэксби может быть с тобой общего?
Фибс оглядел женщину с ног до головы. Пухленькая куропаточка, подумал он, но не первой молодости, не такая, какие ему нравятся. Но кругленькая в нужных местах и, наверное, мягонькая, если ущипнуть посильнее, пока она не завизжит. Словом, аппетитная коротышка.
– Я беру одежду в стирку, – пояснила женщина, уставившись на него своими темными глазами. – Чиню тоже, если требуется.
– Работу ищешь, как вижу. Ступай прочь!
– Госпожа Хэксби просила меня прийти.
Женщина смотрела мимо Фибса, на мальчика, который прислонился к стене: бездельник всегда делал так, когда привратник не видел. У него в руках была корзина со щепками для растопки.
– Если не верите, пошлите своего парнишку, пусть назовет госпоже мое имя. Маргарет Уизердин. Сами увидите, что я не обманываю. Она именно меня просила прийти.
Фибс пожал плечами и бросил посыльному:
– Слыхал, парень? Маргарет Уизерс к госпоже Хэксби.
– Уизердин, – поправила женщина.
Привратник и ухом не повел:
– Сбегай и узнай, врет она или нет.
Мальчишка бросил корзину и помчался наверх.
– Стой! – заорал Фибс, и мальчик остановился. – Отнеси господам растопку, дурень! Почему ты до сих пор еще этого не сделал?
Один из минусов замужества заключается в том, что трудно остаться наедине с собой. Но это поправимо. Нынче утром Кэт отослала служанку забрать у сапожника пару башмаков из починки, а заодно заказать обед. Муж был наверху в чертежном бюро вместе с Бреннаном.
Вчера рано утром Кэт достала из ведерка для угля сверток. Позже она с помощью тряпки, смоченной водой, которую служанка принесла для умывания, отмыла с него большую часть грязи. Ее снова поразило мастерство, с которым были сделаны стежки. Кэтрин спрятала сверток в шкафу, где хранила летний балдахин и шторы.
Ее тяготила непрошеная ответственность. Она надеялась, что Элизабет заберет сверток еще день назад. Но дочь Ричарда так до сих пор и не пришла. Почему? Если люди Бекингема по-прежнему наблюдают за чертежным бюро, герцог вряд ли станет возражать против того, чтобы Элизабет пришла навестить Кэт. А впрочем, кто его знает.
